Герасимов Сергей Владимирович. Фантастические рассказы и повести

   Спокойно, - сказал я сам себе. Возможно, это просто особенность местного мира. Возможно, в следующем мире будет все в порядке. Просто я очень далеко ушел. Я ведь не знаю здешней топологии, не знаю, что здесь ближе, а что дальше. Даже если ни в одном из следующих миров не будет возможности вернуться, нормально вернуться, я что-нибудь да придумаю. Как-нибудь сложится само. Это было слабым утешением, но мир, в который я попал, казался спокойным, мирным и безопасным.
   Всего лишь казался.
   Около двух часов ночи я услышал крик. Несколько секунд тишины упали как капли в колодец. Затем новые жуткие крики разорвали ночь. Я быстро встал, привел себя в порядок и открыл дверь. В коридоре уже было несколько человек. Они возбужденно переговаривались.
   - Вы слышали?
   - Это на втором этаже.
   - А мне говорили, что один из гостей сумасшедший.
   - Так это он кричит?
   - А если он кого-то убил?
   - А вам не кажется странным, что здесь только одноместные номера?
   Народ болтал языками, но никто ничего не делал. Эти люди были изнежены. Они не привыкли боятся, но они не умели и действовать. Я оставил их и спустился в холл. Там сидел невозмутимый дежурный. Он листал журнал с фотографиями автомобилей.
   - Вы слышали крики?
   - Да-да.
   - Вы уже выяснили что случилось?
   - Да ничего не случилось, обычное дело. Убивают всегда по ночам. Иногда с криками, иногда без. Вы привыкнете.
   - Что это значит?
   - Ничего. Я и так сказал больше чем нужно.
   - Я хочу вызвать полицию.
   - У нас только внутренний телефон, - ответил дежурный.
   - Но делаете же вы что-то в случае чрезвычайных обстоятельств!
   - У нас не бывает обстоятельств.
   Он снова уткнулся в свой журнал. Когда я поднялся к себе, в коридоре уже никого не было. Эти свиньи уже успокоились.
   С утра все говорили только о ночном происшествии. Впрочем, никто не был особенно обеспокоен, даже женщины. Женщины делали круглые глаза и выдумывали совершенно невероятные версии, но, по правде говоря, им было все равно, о чем болтать. Глядя на них, я все больше убеждался, что попал в совершенно чужой мир, причем неизвестно насколько хороший и удобный для жизни.
   Все же нашлись двое мужчин, скорее истеричных, чем решительных, которые заявили, что хотят покинуть отель. Не знаю, что произошло, но обоих я видел поздним вечером в баре. Они так никуда и не уехали. Зато выглядели они как оплеванные.
   Вторую ночь я провел так же как и первую. Я взял другую книгу и, ещё не перелистнув первую страницу, понял нечто важное. Комнат в гостинице 365. 365 гостей. Книг тоже должно быть 365. Но 365 - это не просто число. Это число дней в году. Сейчас идет две тысячи первый, не високосный год. Значит, число дней ровно триста шестьдесят пять. При подписании бумаг в первый день мне сказали, что время пребывания в отеле может быть произвольным, но не больше года. Никто не задерживается здесь больше года. Я пересчитал книги. Шесть полок. На каждой - шестьдесят одна книга и лишь на самой верхней - шестьдесят. Все точно. Число книг совпадает с количеством дней. Но оставим эту загадку на утро.
   В двенадцать минут третьего я снова услышал крик и понял, что все время ожидал этого. На этот раз кричала женщина и кричала долго. Крик доносился сверху и был приглушен расстоянием. Наверняка пятый или шестой этаж. Мой отель имел не только шесть полок с книгами в каждой комнате. Здесь было ещё и шесть этажей с жилыми комнатами. Сейчас я был уверен, что на каждом этаже шестьдесят один одноместный номер и лишь на верхнем шестьдесят. Мне даже не нужно было считать.
   В этот раз ни один человек не вышел из своей комнаты. Я шел по совершенно пустым ночным коридорам. На всякий случай я захватил с собой изогнутый стальной прут, которым, теоретически, можно было помешивать угли в камине. Теоретически - потому что было лето и все камины стояли выключенными. В начале и в конце каждого коридора светила контрольная лампочка, а пространство посредине было погружено во тьму. Я поднялся лифтом на пятый этаж и сразу же заметил кровавые следы на полу. Это были следы босых женских ног. Женщина бежала неравномерными прыжками, дважды падала на колено, но ни разу не оперлась на пятки, чтобы отдохнуть. Судя по количеству вытекавшей крови тело будет лежать недалеко.
   Я попробовал прут в руке. Вес около килограмма или полутора. Всего лишь; но смертельное оружие в умелых руках. Моя рука была умелой: вот уже больше тридцати лет я регулярно играю в теннис, поэтому ударить таким прутом смогу точно и сильно. Это не труднее, чем бить ракеткой по мячу.
   Тело я нашел на лестнице. Кажется, жертва пыталась сбежать по ступеням, но силы оставили её и она свалилась головой вниз. Она была явно мертва; лежала спиной кверху. Руки в стороны, шея подвернута и возможно, сломана. Вся спина её была в глубоких разрезах. Не знаю, чем можно такие разрезы сделать. Во всяком случае, не ножом. Я прислушался: никаких звуков. Ни убийц, ни свидетелей, одни равнодушные, закрывшиеся в своих комнатах, как моллюски в раковинах. Второй раз в жизни я видел так близко перед собой тело, из которого только ушла жизнь. Но сейчас это была не мгновенная, безболезненная смерть, а концентрированный ужас и боль. На это было страшно смотреть. Это ведь совсем не то, что видеть смерть издалека, по телевизору, или читать кровавый детектив. Вероятно, наш мозг был первоначально рассчитан на гораздо большую событийность. Наши предки, как и дикие животные сейчас, постоянно находились под прессом страха, под угрозой смерти - как смерти от голода, с одной стороны, так и смерти насильственной, с другой. Как только человек создал себе более-менее комфортные условия, в нем проснулась тоска по ужасному - как по естественной для себя среде. Он почувствовал себя, как морская рыба в пресной воде - и стал сам добавлять соли. Может быть, в этом причина непрекращающихся войн и иных жестокостей, которые сопровождают нашу историю, причина того, что нам нравятся детективы, ужастики и приключенческие романы. И того, что радостно хохочет ребенок, когда взрослый делает из пальцев козу, которая идет ребенка забодать. Зло даже приятно, когда оно топчется в отдалении и лишь шевелит своими ложноножками. Но вблизи оно отвратительно и тошнотворно.
   Убедившись, что ничем уже помочь нельзя - пульса и дыхания нет, зрачки расширены, кожа холодная - я отправился обратно по кровавому следу. Пускай здесь никому нет дела до происходящего. Но здесь есть я, существо иной крови, живущее по собственным законам. И я буду делать то, что считаю правильным. След вел к комнате номер двести восемьдесят девять. Дверь была приоткрыта; у входа лежали куски битого стекла.
   Битое стекло - что может быть обычнее? Битое стекло - примета нашей эпохи. Если археологи будущего раскопают культурные слои наших времен, то они порежут себе пальцы. Главное, что они здесь найдут, это битые стекла. Они есть везде, от них никуда не деться. Пожалуй археологи назовут наши века эпохой битых стекол. Но это были не обычные осколки.
   Я присел и стал внимательно рассматривать стекло. Света здесь посредине коридора почти не было, но меня выручало мое умение видеть в темноте. Если бы не оно, я бы вообще вряд ли бы что-то заметил. Это не было оконное стекло; это не было стекло зеркала, стакана или лампы. Эти осколки выглядели и лежали так, как будто здесь разбили стеклянную сосульку. В отличие от обычной сосульки, эта раскалывалась вдоль, а не поперек. Я очень осторожно, чтобы не порезать пальцы острыми гранями, взял кусочек и положил в карман. Осмотрим на досуге.
   В комнате я нашел ещё несколько подобных осколков. Стулья были перевернуты, кровать вся в крови. Покушение наверняка произошло здесь. Больше ничего необычного.
   На следующее утро отель снова наполнился болтовней о ночном происшествии. Теперь уже большая группа гостей выразила желание уехать. Я присоединился к ним. Расследование расследованием, но, в сущности, своя жизнь всегда дороже. За ночь я многое передумал. Все, что мне нужно от этого мира - выход. В отеле выхода не было. Значит, мне нужно покинуть отель. А все те, кому дорога своя шкура, пусть уходят тоже. Кому не дорога - пусть остаются. Имеющий разум - да задумается. Я последний раз искупался в море, последний раз полюбовался видом со своего балкона и собрался в путь. Чемоданов у меня не было, поэтому я пошел налегке, прямо по берегу.
   Навстречу мне попался сосед по этажу. Он выглядел рассерженным.
   - Нет, вы посмотрите, что это такое! - возмутился он.
   - А что такое?
   - Вы ещё не в курсе? Они нас не выпускают. А вы подойдите, туда, подойдите!
   Мы подошли вместе. Несколько сердитых и сбитых с толку гостей топтались у невидимой преграды. О существовании преграды говорила лишь геометрически правильная вдавленная полоска на песке; эта же полоска уходила в море и там заворачивала. Ее можно было проследить по тому, как разбивались мелкие волны. Я протянул руку и моя ладонь встретила жесткое невидимое препятствие. Похоже, что вокруг отеля поставлена невидимая стена, сквозь которую не пройти.
   Сняв обувь, я зашел в море по щиколотки и нашел камешек. Бросил его как можно выше; камешек отразился от невидимого препятствия на высоте метров в десять. Возможно, эта стена накрывает отель как колпаком.
   - А если в ней есть дверь? - предположил я.
   - Ищут с самого утра.
   - Вы говорили с администрацией?
   - Конечно! И вот что они заявляют. Вы, видите ли, ещё не заплатили. Есть некоторая плата, которую вы должны внести в последний день. Но ваш последний день ещё не наступил.
   - Последний день? - спросил я.
   - Ну да.
   - Триста шестьдесят пять гостей и столько же дней в году. Каждый расплачивается в свой последний день, а через год отель готов к новому заезду. Вам это ни о чем не говорит?
   - Нет.
   Полное недоумение.
   - Это значит, - продолжил я, что, раз прошло два дня, то двое из нас уже заплатили. Их последний день уже настал. Надеюсь, вам понятно, чем они заплатили? Ту же самую плату потребуют с нас.
   * * *
   Весь остаток дня гости возмущались; женщины устраивали истерики и падали в обмороки, мужчины пытались устроить заговор. Образовалось несколько партий и самая влиятельная из них предлагала захватить власть в свои руки, пригрозить администрации утоплением в море и заставить кого-нибудь убрать стену. Непонятно было кого именно, потому что менеджер сразу заявил, что это не в его власти и он не имеет к этой стене никакого отношения. Все мы сами подписывали бумаги, никто нас не заставлял. Все мы знали, что прийдется заплатить, но погнались за дешевизной. Юридически все правильно. Персонал оставался безучастен. Еще бы, они переживали подобное не раз и не два. Я думаю, что первые дни после заезда всегда проходят одинаково. Но никого пока не утопили в море и никому пока не удалось сбежать. К вечеру несколько озлобленных мужчин избили официанта. В ответ на это всему персоналу выдали баллончики с газом. Вид баллончиков сразу же остудил крикунов. На ночь все разошлись спокойно. Я пробовал агитировать за организацию самообороны, но получил лишь вялую словесную поддержку. Никто не хотел ничего делать. Это были изнеженные свиньи, которые только и годились, что на убой.
   К вечеру поднялся ветер. Волны добегали до преграды, разбивались о неё и к берегу приходила лишь мелкая рябь. Преграда была примерно полукруглой, но не совсем правильной формы, может быть, ей мешали неровности дна. Я неплохо плаваю, поэтому заплыл метров на сто от берега, к тому месту, где преграда делала самый сильный изгиб. Набегающие волны вскипали и останавливались прямо перед моим лицом. Они позволяли видеть толщину препятствия: сантиметров двенадцать. На ощупь совсем как гладкое стекло. Очень скользкая. Стекло. Снова в этой истории стекло. Похоже, что нас поместили в стеклянный аквариум или, скорее, садок, и теперь вылавливают и кушают по одному. Я нырял так глубоко, как мог, но на морском дне виднелась та же самая полоска, что и на берегу. Если выход и был, то не здесь.
   Этой ночью случилось то же самое, но обошлось без громких криков. В два часа я уже ждал у двери, прислушиваясь. Вдруг что-то явно шевельнулось в кармане моих брюк - как большое насекомое - и от неожиданности и отвращения я отпрыгнул в сторону. С легким скрипом нечто разрезало мой карман изнутри и выпало на пол. Я нагнулся, чтобы разглядеть это.
   Стеклянное лезвие. Острое стеклянное лезвие с зубчатой кромкой. Значит, те осколки, которые я подобрал вчера, были не совсем мертвы. Что это? Кремниевая форма жизни? Или форма смерти? Я протянул руку и прикоснулся пальцами к этому предмету или существу. Оно было довольно горячим. Когда я поднял руку, на стекле осталась кровь: оно успело вырастить маленькое боковое лезвие и разрезать кожу. Я взял эту штуку двумя кусочками картона, как большого вонючего жука, и выбросил в форточку. Не лучший вариант, но самый быстрый. Как бы эта гадость не уползла за ночь. Хуже всего, если оно начнет по ночам заползать в постели.
   В два пятнадцать я взял стальной прут и вышел. Одна из дверей на моем этаже была приоткрыта. На пороге снова лежали знакомые кусочки битого стекла. Я уже протянул руку к дверной ручке, как услышал шаги внутри и, кажется, голоса. Один из голосов был женским или детским. Коридор был пуст и просматривался до конца в обе стороны; до лифта добежать я никак не успевал; я юркнул на лестницу но увидел, что её на ночь перекрыли раздвижной железной решеткой. Наверное, это сделали после того, как вчерашняя жертва пыталась сбежать вниз по ступенькам. Выхода не было; оставалось драться. Шаги двигались в мою сторону, убийцы приближались. Судя по шагам и голосам их было двое или трое. Они говорили на незнакомом мне, странно интонированном языке. Это были не слова, привычные нам, а скорее щелканье, шипение и тихий свист; иногда протяжные звуки разной высоты. Люди так не разговаривают.
   От коридора меня отделяла совершенно прозрачная стеклянная стенка. Внизу стенка имела металлический ободок, всего сантиметров десять в ширину. Как ни старайся, а за таким не спрячешься. Я начал вращать прут в руке, разминая мышцы. Такой штукой можно ударить очень сильно, можно сломать любую кость, но можно и вывихнуть себе запястье, если бьешь неаккуратно и мышцы слишком жесткие. Бить нужно расслабленно, с оттяжкой, добавляя разворот туловища; ещё до того, как мой прут со свистом врежется в одного, я должен увидеть второго и третьего, если такой будет. В принципе, три удара требуют всего полторы секунды времени и очень хорошего перемещения, очень быстрой работы ног. Я слегка попрыгал на носках, разминая ноги. Потом скрестил руки на груди и спрятал прут под мышкой, слева. У них наверняка только холодное оружие, какие-нибудь ножи. Или они режут просто пальцами. Но я не знаю, насколько сильно они отличаются от людей, вот в чем проблема. Судя по шагам, они двуноги.
   Наконец, они появились. Нормального роста. Они выглядели так, будто отлиты из стекла. Все трое прозрачны. Все трое женщины. Вместо лиц плоские поверхности. В руках ничего. Двое из них смотрели в мою сторону. Но они не видели меня, они явно не видели меня. Я даже задержал дыхание и отчетливо ощутил, как стучат зубы.
   Стекло - вот в чем дело. Я стоял за стеклом. Либо эти стеклянные твари не видят сквозь стекло, либо они приняли меня за своего. Могли быть и другие объяснения, но главное я знал. От них можно спрятаться. От них нужно прятаться за стеклом.
   С утра я зашел к менеджеру. Он притворился занятым.
   - У меня всего пять минут, чтобы выслушать вас.
   - Вы будете меня слушать столько, сколько нужно, - сказал я. - Не надо строить из себя большого босса. Что вы сделаете? Вызовите полицию? Или охрану? Здесь нет ни того, ни другого. Здесь есть только монстры стекла, но они появятся лишь следующей ночью.
   Он явно занервничал и начал складывать бумажки.
   - Вам нравится то, что здесь происходит? - спросил я. - Только честно.
   - Я просто работаю.
   - Что вы знаете о них?
   - Ничего.
   - Они же стеклянные, - сказал я. - Значит, с ними можно справиться, их можно разбить.
   - Нет. Они неуязвимы.
   - Кто-нибудь пробовал?
   Он тяжело вздохнул и откинулся на стуле. С таким лицом объясняют двоечнику таблицу умножения.
   - Не меньше десяти раз. Вы не первый, кто их увидел и не первый, кто захотел их разбить. Однажды на них даже что вы думаете? обрушили старую стену - никакого результата.
   - А если пулей?
   - Здесь нет оружия. Но пулей тоже пробовали. Был один такой вроде вас, так он смастерил самодельное ружье с тремя стволами, на три выстрела, и вышел ночью на охоту. Мы специально поставили видеокамеру в коридоре, чтобы посмотреть как это будет. Кассета сохранилась. Хотите посмотреть?
   - Нет.
   - Зря. Он попал, но пули их не брали. Они окружили его и зарезали. С ними нельзя справиться.
   - Но если бы?
   - Нет.
   - Я хочу сказать, если бы я попробовал, вы бы установили свою камеру, чтобы снять ещё один фильм? С моим участием?
   - Но послушайте, - сказал он. - Ничего изменить невозможно. За отдых в гостинице надо платить. Вы ведь подписывали бумаги. Деньгами заплатить нельзя. Значит, приходится платить жизнью. Это закон возмездия, который невозможно обмануть. Это не так уж плохо. Некоторые проживут здесь год, то есть, почти год; весь наш сервис к их услугам; у них будут любые развлечения и удовольствия, море, прекрасный пляж. Знаете, за год такой жизни можно и расплатиться. Вы так не думаете?
   - Я не выдерживаю больше двух недель на море.
   - Вам понравится. Страшно только вначале. Потом привыкаешь и стараешься получить как можно больше удовольствий от каждого оставшегося дня, от каждой оставшейся минуты. И никакой ответственности, вы понимаете? Ведь все закончится и не будет последствий. Это самое главное. Пройдет ещё несколько дней и здесь завяжутся головокружительные романы, люди начнут прожигать жизнь, они будут делать то, о чем всегда мечтали, но не могли себе позволить. Они будут счастливы. Такой шанс выпадает не всем. Те, которым повезет дожить до последних месяцев, умрут спокойно. Поверьте мне, я это видел много раз. Но, если вам хочется сразиться, добрый молодец, то попробуйте.
   - Сколько таких пленок есть у вас?
   - Двадцать четыре. Но интересных всего шесть. Чаще всего героя убивают как цыпленка. И знаете, эти пленки пользуются страшной популярностью среди наших отдыхающих. Герой против монстров стекла. Все эти фильмы заканчиваются одинаково. Чем больше ты сопротивляешься, тем болезненнее будет смерть.
   - Мне нужны две вещи. Во-первых, человек, которых разбирается в стекле.
   - У нас есть только стекольщик, но он ни в чем не разбирается.
   - Тогда это может быть кто-то из гостей. Ведь каждый из них имеет профессию. Посмотрите карточки, там указана профессия, кто-то обязательно имел дело со стеклом.
   - Допустим. А что во-вторых?
   - Во-вторых, вы принимаете меня на работу. В качестве кого угодно, мне все равно. Каким-нибудь ночным уборщиком.
   - Зачем?
   - Закон возмездия нельзя обмануть, - сказал я, - но его можно обойти. Нужно лишь найти непроторенную дорожку. Однажды женщина на моих глазах разорвала деньги и закон возмездия не сработал.
   - Что с ней случилось?
   - Потом её напоили пьяной и утопили на моих глазах. Но это уже не имеет значения. Я нанимаюсь к вам на работу на таких условиях: мне будут платить не деньгами.
   - А чем? - удивился он.
   - Чем-нибудь еще. Свою маленькую плату я возьму в последний день пребывания в отеле.
   - Господи! - воскликнул он. - Так просто! Почему никто раньше не додумался до этого?
   - И последний вопрос. Зачем в комнатах камины, если здесь круглый год купальный сезон и никогда не бывает холодно? Для того, чтобы дать людям единственное оружие в виде стального прута и так растянуть удовольствие?
   - Не только для этого, - ответил он. - Удовольствие растянуть можно и по-другому. Некоторые пытаются сбежать от стеклянных монстров по каминной трубе. Это ведь так естественно. Там внутри даже есть удобные поручни. И тогда охота растягивается на несколько часов.
   * * *
   Человек, разбирающийся в стекле, вскоре нашелся. Это был старик лет шестидесяти. Вначале он отказался сотрудничать и я принялся объяснять ему, в чем было дело.
   - Ах, так вы хотите меня спасти, - как-то обиженно сказал он.
   - Не только вас, но и всех остальных жителей отеля.
   - Но я не хочу спасаться. Я пришел сюда зная, что меня ждет. Мне шестьдесят два года и я неизлечимо болен. Печень, знаете ли. Такая штука, которую не бережешь в молодости. Теперь пью одни разбавленные компотики. Я не хочу прожить в больнице свой последний год или два. Поэтому я здесь. И у вас все равно ничего не получится. И соваться нечего.
   - Зато будет шоу.
   - Никакого шоу. Одна минута - и вас зарежут.
   - А вы изготовите мне доспехи из стекла. Тогда меня зарежут не так быстро. Всю нашу схватку будут снимать на пленку, а потом показывать.
   Он подумал.
   - Доспехи из стекла это сильно.
   - Вот именно.
   - Тогда пусть в титрах будут мое имя.
   - Обязательно. Я могу даже пообещать больше. Перед началом фильма выступит наш менеджер и скажет, что стеклянные доспехи были изготовлены лично вами и специально для съемок.
   После этого он согласился и снял с меня мерку, совсем как портной. Работа должна будет занять от недели до двух месяцев, в зависимости от того, какие химикаты он сможет здесь достать. Нужно сделать глиняную печь для плавки материала, нужно подобрать материал.
   - А разве стекло делают не из обычного песка? - спросил я.
   - Песка здесь полно. Но расплавить его я не смогу, нужна слишком высокая температура. То есть, смогу, но печь получится слишком сложной. Слишком много работы.
   - А те куски стекла, которые лежат в холле?
   Куски, которые я имел в виду, были разноцветными стеклянными булыжниками величиной примерно с конскую голову, положенными для украшения на декоративную гальку и увитыми стеблями искусственных растений.
   - Да, подойдут. Но нужны ещё и химикаты. Щелочные добавки, карбонат натрия или калия. Температуру плавления можно снизить буквально до пятисот градусов. И я хочу сделать вам такое стекло, которое трудно разбить, нехрупкое. Для этого мне нужна будет вторая печь, поменьше. Стекло в основном становится хрупким из-за поверхностных напряжений. Эти напряжения можно отпустить.
   - Вы хорошо разбираетесь в этом, - сказал я.
   - Еще бы. Сорок лет работы. Стекло, к вашему сведению, самый интересный и самый загадочный материал. Вы слышали о стеклянных тектитах?
   - Слышал. Их находят по всей земле, точнее вдоль узкого пояса, который тянется через три материка и имеет форму буквы S. Их считают пришельцами из космоса.
   - Земли? - удивился он. - а где это?
   Конечно, он никогда не слышал о земле.
   - Землей называется та страна, где я родился. Это по побережью, далеко на север.
   - Наверное, очень далеко. Я никогда о таком не слышал.
   - Очень далеко. Вы сказали, что стекло это загадочный материал.
   - Стекло можно даже растворить в воде, залить в форму, а потом воду испарить. И все это при обычной температуре. Но для этого в стекле должно быть много соды.
   - Но соду-то ведь вы здесь найдете, - предположил я.
   Потом я показал ему стеклянное лезвие, которое подобрал сегодня с утра под своим окном.
   - Обычное стекло, - сказал он. - обычное свинцовое стекло.
   Весть о предстоящем сражении быстро распространилась. Ко мне подходили незнакомые люди, расспрашивали о моих планах, некоторые предлагали помощь, некоторые даже просили автограф. Похоже, многие женщины были не прочь закрутить с героем романчик. Уже в этот день меня приняли на работу. В контракте указывалась именно та форма оплаты, которая была в уже заполненной мною карточке. "Небольшая плата, не выражаемая в деньгах".
   Вечером я вышел на работу. Мне были положены голубая форма уборщика, ведро и большая щетка. Ничего этого я не взял с собой. Рабочая форма меня бы не спасла, потому что монстры стекла нападают на каждого, кого встретят ночью. Я сделал для себя нечто вроде шалаша из оконных стекол и поставил его за стеклянной перегородкой, в том месте, где я прятался прошлой ночью, но на четвертом этаже. На четвертом они пока не появлялись. Значит, сегодня там их можно ждать.
   Без пяти два я увидел их; их снова было трое. Сейчас я не так волновался и рассмотрел их в деталях. Они действительно имели женские фигуры. Они не различались ни ростом, ни полнотой, ни телосложением - лишь цветом. Одна из них имела голубоватый оттенок, вторая была просто прозрачной, а третья была коричневатой, будто успела загореть. Они возникли из ниоткуда, то есть, только что их не было и вдруг они появились. Их сегодняшняя жертва была обречена; я даже и не пытался никого спасать. Я только наблюдал и слушал. Они прошли мимо меня, затем шаги затихли. Послышался какой-то хлопок. Несколько секунд тишины. Крик ужаса. Мгновение - и все стихло. На этот раз все произошло быстро.
   Когда они прошли мимо меня в обратную сторону, я увидел, что рука коричневой женщины была слегка испачкана кровью. Все трое возбужденно переговаривались. Я решил выглянуть, хотя это было и опасно. Прождав около минуты, я вышел из своего убежища и посмотрел: в коридоре никого не было. Одна звенящая пустота. Они пришли из пустоты и в пустоту вернулись.