Герасимов Сергей Владимирович. Фантастические рассказы и повести

   Я знаю, что сегодняшний день удачен. День и ночь тоже. Я знаю, что удачными будут и следующие несколько дней. Что бы я ни делал, успех будет со мной; что бы я ни говорил, мои слова попадут в цель. Сейчас кто-то более разумный ведет игру вместо меня. Значит, я вскоре покину эти места.
   - Я не думала, что увижу тебя снова.
   - Я тоже не думал увидеть тебя снова. Но я надеялся.
   Керри улыбается. Ее улыбка не изменилась, хотя столько времени прошло, сколько? Она постарела, сейчас она выглядит старше меня. Сейчас девушки с Острова больше похожи на нее, чем она сама. Но улыбка все та же.
   - Керри, что такое время? И почему оно съедает все то, что сумело создать с таким трудом?
   - Наверное, для того, чтобы создать что-то лучшее.
   - Но для этого не обязательно убивать. Мне сорок лет, это больше двенадцати тысяч дней. И каждый следующий день своей жизни я проживал иначе, чем предыдущий. В каждый следующий день жизни я становился лучше, чем в предыдущий. Я бы мог жить так вечно, делаясь лучше с каждым днем. Тот, кто родится вместо меня, не сможет стать таким же, и не сможет стать лучшим, потому что умрет слишком рано. Знаешь, ещё месяц назад я был скучным человеком, меня заедала тоска. Я стоял по утрам у окна и смотрел вниз - вот и все, что мне было нужно. Я уже никогда не стану тем человеком. Пусть время убивает тех, кто перестал расти. Тот мир, который есть внутри меня, умрет навсегда, он не повторится ни в одном другом человеке. А тот мир, который мог бы вырасти внутри меня? Керри, почему ты стареешь так быстро?
   - Я не знаю. Но ты ведь умеешь разгадывать секреты. Разгадай и этот.
   - Уже разгадал.
   Я говорю правду. За малое мгновение до того, как я произнес эти слова, кто-то более разумный подсказал мне решение. Я знаю это чувство, чувство абсолютной истины, которая приходит из ниоткуда. Всегда, когда мне не удавалась картина, я останавливался и ждал такой подсказки. Иногда подсказка приходила, иногда нет.
   - Уже разгадал.
   - Ты знаешь, что случилось со мной?
   - Да.
   - Наверное, я тоже знаю. Я верила недостаточно сильно, правда, иногда я совсем не верила историям из книги откровений Взока. Мне казалось, что это неправда. И те люди, которые оказались со мной здесь, и те четыре старухи, которые умерли сегодня утром, они тоже сомневались. Мы заслужили свою смерть, мы все заслужили. Мы все должны умереть здесь.
   - Но я знаю, как тебя спасти.
   - Спасти может только Бог. Молись за меня, если останешься жив.
   - Ты снова станешь молодой и ты будешь жить долго, очень долго...
   - И для этого я должна уйти с тобой? Нет, - она задумывается, - нет.
   Мы молчим, как будто у нас есть ещё что-то, кроме коротких минут этой долгой ночи; костер взрывается к небу неровными дымными сгустками; клочки дыма взлетают, красновато освещенные снизу, будто сгустки крови, капающей снизу вверх.
   - Нет. Зачем мне нужен ваш мир? Я человек другой эпохи. Вся ваша Земля больна, хотя вы не видите этого. Остров Воскресения - единственное чистое место, которое ещё осталось.
   - Ты ошибаешься.
   - А что можешь знать ты о нас? Ты привык к той жизни, где все обманывают друг друга, затаптывают друг друга в грязь или просто убивают, если могут. Я не могу объяснить тебе этого, ты хороший, но вы все больны, смертельно больны. Вы живете - будто на острове, куда собирают всех безнадежных и заразных больных, и вы все сильнее заражаете друг друга. Вы не знаете этого, потому что вы все одинаковы. Вы только и делаете, что торгуете друг другом и сами собой.
   - Разве?
   - А к чему стремился ты всю жизнь? Разве не к тому, чтобы тебя высоко оценили? Разве не продавал ты всю жизнь то, что тебе подарено Богом? И разве все остальные не стремятся к тому же? Набить себе цену и подороже продаться? Или подешевле скупить то, что принадлежит лишь Богу? Мне не нужен твой больной мир, я умру здесь.
   - Но это не мой мир, совсем не мой.
   - Тогда оставайся с нами. Ты примешь истинную веру, но только не будь таким как я. Никогда ни в чем не сомневайся, никогда не сомневайся...
   - Но здесь тоже не мой мир, Керри.
   - Ни здесь, ни там? Тогда где же он?
   - Ни здесь, ни там. Моего мира нет еще. Я тоже человек другой эпохи.
   Она протягивает мне руку.
   - Я не понимаю этого. Но я чувствую, что ты в чем-то прав. Давай пожмем руки, просто так, в последний раз. Ведь больше ничего не будет.
   Я жму её руку - холодную, тонкую и влажную. Жму через тысячелетия, через десятки тысячелетий безумия, которые разделяют нас. И вдруг она становится чужой, совсем чужой, состарившейся ещё на десять лет.
   - Что случилось, Керри?
   - Ничего. Возьми вот это.
   Она протягивает мне цепочку. Я не сразу замечаю, что на цепочке ключ.
   - У причала есть одна лодка с мотором. Мы редко ею пользуемся. Это ключ, ты сможешь уйти, если тебе повезет.
   - Мне повезет.
   - Не будь так уверен, на острове Брат Патрик.
   - Здесь?
   - Здесь.
   - Он пришел за мной?
   - Нет, ты бы не удостоился такой чести. Просто здесь каждый день умирают люди, поэтому нам нужен священник.
   - Он знает, что я здесь?
   - Конечно. Он узнал об этом сразу. Если бы мы не выдали тебя, то никто из нас не получил бы и капли Сакра-гранум.
   - Так называется отвар из той травы, которая растет в священном месте?
   - Да.
   - Вы поступили правильно. Я пойду к нему.
   26
   Мы в большой палатке, слабо освещенной дрожанием свечей. Полог палатки откинут; я вижу двух охранников, замерших у входа и далекую луну, решившую наконец подняться из-за горизонта. Луна снова окажется маленькой, будто она не настоящая. Но теперь я понимаю, почему: она висит в пустоте и нет предмета, с которым глаз может её сравнить. Островки Челюсти тоже казались мне маленькими, пока рядом не проходила яхта. Когда луна будет заходить над Островом, её диск покажется огромным. Я отвечаю сам себе:
   - Наши заблуждения более постоянны, чем размеры планет. Брат Патрик не понимает, о чем я говорю. Бог с ним.
   - Вы знаете, что сегодня совершилась новая Великая Революция?
   - Нет, я проспал в церкви весь вечер. А что, много народу убили?
   - Погиб один человек. Возможно, он будет причислен к лику святых.
   - Как он погиб?
   - Ему попали камнем в висок, случайно.
   - А как же Сестра Мария, её, очевидно, свергли?
   - Это невозможно. Но теперь к её титулу прибавят что-то или отнимут.
   - Она больше не будет президентом?
   - Она всегда будет президентом.
   - Может быть, что-то изменится в вашей вере?
   - Наша вера вечна.
   - Тогда вскоре понадобится ещё одна Великая Революция.
   - Конечно. Но вы не сможете её увидеть. Сегодняшняя Революция - самое важное событие, которому вы могли бы быть свидетелем, самое важное за всю вашу жизнь.
   - Скажите, брат Патрик, вы не боитесь закончить свои дни на этом островке вместе с другими стариками?
   - Мне это не грозит, я верю искренне.
   - Это потому, что в вашей жизни не было сильных искушений и хороших искусителей.
   - Что бы вы ни говорили, это не имеет значения.
   - Тогда я продолжу. Сегодня вы наверняка привезли сюда ещё несколько человек, которые начали стареть. Вы знакомы с математикой?
   - Математику у нас изучает каждый ребенок. Это великое завоевание, мы гордимся этим.
   - Тогда сделайте подсчет. За тридцать лет вы перевезете сюда всех жителей Острова. Вы все умираете здесь или на строительстве стены. Еще год или два, брат Патрик, и в ваших волосах появится первая седина. Это будет концом вашей жизни. Но вам не обязательно умирать, вы можете прожить втрое дольше.
   - Вы знаете такой способ?
   - Конечно. Вначале я думал, что та странная болезнь, от которой страдаете вы все, безусловно смертельна. Но оказалось, что она не страшнее гриппа: неделя или две и ты начинаешь выздоравливать. Она смертельна лишь для тех, кто пьет Сакра-гранум.
   - И вы хотите, чтобы я отказался от этого дара?
   - Конечно, это трудно. Скорее всего, это вещество - наркотик, который вы принимали с самого детства. Но для человека с сильной волей нет невозможного. Откажитесь от Сакра-гранум и вы проживете на пятьдесят лет дольше.
   - Невозможно отказаться от Божьего Дара. Вы искушали меня, но безуспешно. Теперь я расскажу, что будет с вами.
   - Несложно угадать. Вначале пытки, затем смерть - ничего оригинального.
   - Откуда вы знаете о пытках?
   - Я изучал историю. Чем сильнее верит народ, тем больше он нуждается в пытках.
   - Это правильно. Но в пытках нуждается не народ и не служители веры. В них нуждается власть.
   - В пытках нуждается именно народ. Без них он не будет верить фанатично. Но мне не переубедить вас.
   - Конечно. Моя вера слишком прочна.
   - Нет, не потому. Когда однажды к власти приходит больной человек, он либо уничтожает здоровых, либо заражает их своей болезнью. Поэтому, когда новый человек приходит к власти, это тоже больной человек, чтобы он сам ни говорил и ни думал по этому поводу. И эту цепь разорвать невозможно, она тянется века, несмотря на самые великие революции.
   - Мы не зря послали вам приглашение. Такой человек, как вы, обязательно должен умереть.
   - Вы посылали приглашения для того, чтобы мир узнал о вашем бессмертии. Вы презираете мир; даже на глобусе вы изображаете себя огромным материком, а Францию, Америку ли Австралию - островами. Но вам все равно нужно, чтобы кто-то знал о вас.
   - Сейчас вы признали наше бессмертие.
   - Нет. Каждая нация гордится тем, чего она не имеет: одна гордится прошлым, другая - будущим, третья - какой-то деталью настоящего, которой у неё нет. Это закон истории. Главное, чем вы можете гордиться - это несуществующее бессмертие.
   - Жаль, что вы не можете умереть сразу.
   - Я знаю. Вы думаете, почему я говорю так смело? Если вы меня пригласили, значит, у меня есть миссия.
   - Сестра Мария рассказала вам об этом?
   - Пока нет. Но не трудно догадаться. Раз я художник, я должен рисовать.
   - Но вы не можете появляться на Острове. Вы будете писать картину здесь.
   - Что я должен изобразить?
   - Туман.
   - Что?
   - Туман. Нигде в мире нет таких туманов, как на Острове Воскресения. Надеюсь, вы подпишете свою картину.
   - Как странно... Знаете, брат Патрик, когда-то давно я мечтал изобразить туман, который стелется над морем. Я был уверен, что напишу эту картину, но теперь я не смогу сделать этого.
   - Мы предоставим вам возможность.
   - Дело не в этом. Такого тумана просто нет на земле. Ни в вашем мире, ни в моем. Тот туман живет лишь внутри меня - я помню его, я представляю его, я ощущаю его так же ясно, как этот свет свечей. Я даже мог бы изобразить его, но на свете слишком мало людей, способных понять такую картину...
   Я смотрю вдаль. Лунная ночь теряет свою прозрачность, пугаясь приближения тумана. Черная тень старой сосны наискосок перерезает пространство перед палаткой. Два черных стража застыли в привычной неподвижности изваяний.
   Спасибо за ключ, Керри.