Герн Лайан. Сияние луны

   – Господин Отори, мы готовы помочь вам в вашем походе и рады будем видеть вас повелителем Хаги. Дом и семья Терада клянется вам во всеобъемлющей поддержке. Мы даем вам присягу, корабли и люди – в вашем распоряжении.
   Я поблагодарил его, душа моя ликовала. Принесли вино закрепить союз. Фумио не скрывал радости. Как выяснилось позже, у него были свои причины вернуться в город: там жила девушка, на которой он мечтал жениться. Мы втроем отобедали, обсуждая войска и стратегию. Ближе к вечеру Фумио вывел меня к порту, чтобы показать корабли.
   Риома ждал на причале, рядом сидел кот. Мы поднялись на борт ближайшего корабля. Меня впечатлили его размер, вместительность и укрепления из деревянных стен и щитов, придуманные пиратами. У судна были огромные паруса и много весел. Зыбкий план в моей голове обрел реальную основу.
   Мы договорились, что Фумио свяжется с Риомой, как только установится благоприятная погода. Я отправлю войско на север в следующее полнолуние. Воинов посадят на корабли у храма Каттэ Йонья и доставят на Ошиму, откуда мы пойдем в атаку на город и замок.
   – Исследуем Хаги ночью – вспомним старые времена, – улыбнулся Фумио.
   – У меня не хватит слов отблагодарить тебя. Должно быть, это ты убедил отца поддержать меня.
   – В этом не было необходимости: он сам увидел все преимущества союза. К тому же, отец считает тебя законным наследником клана. Хотя вряд ли бы он согласился, если бы ты не приплыл к нам лично, в одиночку. Его это восхитило. Отец любит дерзких.
   К сожалению, иначе поступить было нельзя. Впереди столько дел, и только я могу их выполнить, только я в силах заключить союз.
   Фумио приглашал меня остаться дольше, но мне не терпелось вернуться в Маруяму, начать приготовления, предотвратить любой ценой нападение Араи. Помимо того, я не доверял погоде. Ветер как-то странно затих, а небо на горизонте покрылось темными тяжелыми тучами.
   Риома сказал:
   – Если отправимся прямо сейчас, поймаем прилив.
   Мы с Фумио обнялись на причале, и я ступил в маленькую лодку. Мы попрощались и отплыли, уносимые от острова течением.
   Рыбак тревожно поглядывал на свинцовое небо и не без основания, потому что на расстоянии в полмили от Ошимы начал набирать силу ветер. Через минуту дождь уже вовсю хлестал в лицо. Грести было бесполезно, Риома попробовали поставить парус, но его тотчас вырвало из рук ветром.
   – Придется вернуться! – выкрикнул он.
   Я не стал спорить, хотя расстроился из-за непредвиденной задержки. Рыбак развернул хрупкую лодку. Зеленые волны росли с каждой минутой, грозно нависали впереди, подбрасывали нас вверх и швыряли вниз, словно в пропасть. Лица сравнялись с ними цветом, и при пятом падении нас одновременно вырвало.
   Буря гнала нас к порту, и мы оба схватились за весла, чтобы удержать курс. К счастью, выступ скалы позволил направить лодку за волнолом, но даже здесь мы не были в безопасности. Вода внутри залива бурлила, как в кипящем чане. Лодку с жуткой силой ударило о стену волнолома, и она перевернулась. Я оказался глубоко под водой и отчаянно заработал руками и ногами. Риома был в метре от меня. Я схватил его за шиворот и потянул вверх. Мы вынырнули вместе. Он сделал глубокий вдох и панически забил по воде руками, затем ухватился за меня, едва не задушив. Всем весом Риома потянул меня на дно. Я не мог высвободиться. Несмотря на способность долго находиться под водой, рано или поздно мне необходимо вдохнуть. Сердце заколотило, легкие пронзила боль. Я попытался вырваться из хватки Риомы, дотянуться хотя бы до шеи и отключить его на время, чтобы спасти нас обоих. Меня не покидала навязчивая мысль: «Он мой брат, а не сын», но тут я подумал: «А вдруг пророчица ошиблась!»
   Не верилось, что смерть настигнет меня таким бесславным образом. Перед глазами все затуманилось, сквозь темноту проступил белый свет, мучительная боль раздирала голову.
   «Меня забирают в другой мир», – решил я, и тут неожиданно выплыл на поверхность и принялся хватать ртом воздух.
   Рядом оказались два человека Фумио, привязанные веревками к пристани. Они нырнули за нами и вытащили обоих за волосы. Затем доставили до камней, где нас вырвало морской водой. Состояние Риомы было хуже моего. Как многие рыбаки и моряки, он не умел плавать и ужасно боялся утонуть.
   Дождь хлестал по земле и воде, полностью скрыв от взора дальний берег. Пиратские корабли поскрипывали, качаясь на плаву. Фумио опустился на колени рядом со мной.
   – Если можешь идти, то лучше поскорей спрятаться в доме, пока шторм не достиг апогея.
   Я поднялся на ноги. Болело горло, щипало глаза, а в остальном я вышел из передряги невредим. На поясе по-прежнему висел Ято. С погодой ничего не поделаешь, однако меня переполнили злость и тревога.
   – Это надолго?
   – Не думаю, что это настоящий тайфун, вероятно, просто местная гроза. Скорей всего, утихнет к утру.
   Прогноз Фумио оказался слишком оптимистичным. Шторм бушевал три дня, и еще два море было слишком неспокойным для лодчонки Риомы. В любом случае, ее пришлось чинить, на что ушло четыре дня после прекращения дождя. Фумио предложил переправить меня на корабле, но я не хотел пока выдавать своего сотрудничества с пиратами. Все это время я беспокоился, переживал за Макото – дождется ли он меня, вернется ли в Маруяму или бросит совсем, зная, что я один из Потаенных, отправится в Тераяму? – и еще сильней тревожился за Каэдэ. Я не намеревался находиться вдали от нее так долго.
   У нас с Фумио появилось предостаточно времени для разговоров о кораблях и навигации, морских сражениях, вооруженных моряках и прочем. Преследуемый повсюду любопытным пестрым котом, я осмотрел все судна и оружие и был удивлен их мощью. Каждый вечер, пока внизу моряки играли в карты, а их девушки танцевали и пели, я допоздна общался с отцом Фумио. Старик поражал меня своей храбростью и проницательностью, и я не уставал радоваться, что такой человек стал моим союзником.
   Луна доросла до последней четверти, когда мы наконец-то спустили лодку на спокойную гладь моря, чтобы воспользоваться вечерним приливом. Риома оправился от потрясения и по моей просьбе был приглашен на ужин в резиденцию Терады в последний вечер нашего там пребывания. В присутствии старого пирата рыбак сидел тише воды – он ценил оказанную ему честь и гордился этим.
   Ветер дул достаточно сильно, чтобы поднять новый желтый парус, что сделали нам пираты. Они прикрепили и амулеты взамен старых, которые оторвало во время грозы, еще подарили маленькую статуэтку бога моря, который должен был взять нас под свою защиту. Амулеты звенели на ветру, и мы мчались вдоль южной части острова, откуда доносился шум, похожий на эхо. Из кратера поднимался черный дым. Склоны обволакивал пар. Взирая на остров, я вновь подумал, что люди недаром нарекли его вратами в ад. Он постепенно удалялся и блек, пока не скрылся за сиреневой вечерней дымкой.
   Большую часть пути мы преодолели до наступления сумерек. К счастью, туман стал плотной стеной, непроницаемой в ночной темноте. Риома то неуемно болтал, то погружался в задумчивость. Я полностью доверился ему и лишь временами подменял у весла. Не успели возникнуть перед нами очертания суши, как я различил смену морской мелодии: волны зашипели по гальке. Мы вышли на берег в том же месте, откуда и уплыли. У костра нас ждал Йоро. Когда лодка заскрипела по камням, он вскочил на ноги и придержал ее, пока я выбирался на берег.
   – Господин Отори! Мы уже потеряли всякую надежду. Макото собирался возвращаться в Маруяму, чтобы доложить о вашем исчезновении.
   – Нас задержал шторм. – Слава богам, они дождались меня.
   Риома сильно устал, но не решился выйти из лодки. Видимо, несмотря на все хвастовство, он боялся и хотел вернуться домой в темноте, чтобы никто не узнал, где он был. Я послал Йоро в храм за обещанным серебром и едой, если таковая осталась. Когда вернемся сюда, первым делом надо будет обезопасить побережье, то есть очистить его от разбойников. Я сказал Риоме что мы вернемся, как только установится благоприятная погода.
   Мне вдруг стало неловко. Риома будто бы ожидал от меня слов и обязательств, которые я не мог ему дать. Казалось, я чем-то огорчил его. Возможно, Риома думал, что я тотчас признаю родственную связь и приглашу его вместе отправиться в Маруяму, а мне еще один подопечный не нужен. С другой стороны, нельзя же настраивать его против себя. Мне понадобится гонец, к тому же я рассчитывал на его молчание. Пришлось уверить кузена в крайней секретности и намекнуть, что от этого будет зависеть его будущее. Он поклялся молчать, взял деньги и еду у Йоро, выразив глубокую благодарность. Я сердечно поблагодарил его, хотя прекрасно понимал, что с обыкновенным рыбаком иметь дело было бы проще и спокойней.
   Макото был крайне рад моему благополучному возвращению. Пока мы шагали к храму, я поведал ему о результате путешествия.

6

   Когда Такео отправился к побережью, а братья Миеси – в Инуяму, Каэдэ видела на их лицах радость предвкушения и исполнилась обидой, что ее оставили дома. В последовавшие дни девушку мучили опасения и тревоги. Она невероятно тосковала по мужу и его ласкам, ревновала к Макото, которому дозволено сопровождать его, переживала за безопасность Такео и в то же время злилась на него.
   «Жажда мести важней меня, – часто думала Каэдэ. – Такео женился на мне, чтобы осуществить свои планы!» Она верила в искреннюю любовь супруга, но помнила, что он мужчина, воин, и если ему придется выбирать, то тяга к мщению возьмет верх. «И я бы себя так вела, будь я мужчиной, – успокаивала себя Каэдэ. – Я ведь даже не могу родить ему ребенка. Какой от меня толк? Лучше бы мне появиться на свет мужчиной. Может, в следующей жизни?…»
   Она ни с кем не делилась своими мыслями. Некому было доверять. Сугита и старейшины были вежливы и даже заботливы, однако избегали ее компании. Каэдэ находила себе разнообразные занятия: следила за делами по дому, выезжала на поля с Амано, переписывала свитки, оставленные ей на хранение. После попытки кражи это будет мудрой предосторожностью и поможет ей понять смысл кампании Такео против Племени и сопряженные с этим терзания. Она сама встревожилась из-за учиненной резни и от вида сваленных в кучу трупов после битвы у Асагавы. Как много времени нужно, чтобы вырастить человека, чья жизнь так зыбка. Каэдэ боялась воздаяния как от живых, так и от мертвых. Но что еще оставалось делать Такео, когда столь много людей сговорились против него?
   Ей самой доводилось убивать, отдавать приказы, влекущие за собой смерть. Неужели потеря ребенка – наказание за грехи? Все изменилось, Каэдэ желала защищать и заботиться, создавать жизнь, а не разрушать. Возможно ли сохранить владения и править без насилия? В долгие часы уединения она постоянно размышляла об этих вещах.
   Такео обещал вернуться через неделю, однако время шло, а его все не было. Беспокойство росло с каждым днем. Нужно было строить планы о будущем домена. В ответ на любое высказанное ею предложение старейшины кланялись и выражали надежду на скорее возвращение ее супруга. Дважды Каэдэ пыталась собрать старейшин на совет, но они один за другим сетовали на плохое самочувствие.
   – Невероятно, все заболевают в один и тот же день, – раздражительно пожаловалась она Сугите. – Не думала, что климат Маруямы так плохо сказывается на здоровье пожилых людей!
   – Сохраняйте терпение, госпожа Каэдэ, – ответил тот. – Лучше подождать возвращения Такео, а он прибудет со дня на день. Возможно, у него есть неотложные приказы, и мы должны быть наготове.
   Раздражение Каэдэ росло при мысли, что все подчиняются только Такео, хотя это ее домен. Она тоже должна подчиняться мужу, и все же Маруяма и Ширакава принадлежат Каэдэ, вольной распоряжаться владениями по своему усмотрению. Отчасти девушка пребывала в ужасе оттого, что Такео отправился заключать союз с пиратами. Это все равно, что водить дружбу с неприкасаемыми и крестьянами: слишком противоестественно. Видимо, все странности проистекают из родства с Потаенными. Такео поделился с ней тайной своего происхождения, которая будоражила воображение и в то же время вызвала отвращение. Согласно законам класса правителей, Каэдэ была чистых кровей и по рождению обладала более высоким статусом. Она стыдилась своих мыслей и пыталась гнать их подальше, но чем дольше Такео находился вдалеке, тем упорней они давали о себе знать.
   – Где твой племянник? – спросила она Сугиту, чтобы развеяться. – Пришли его ко мне. Хочу пообщаться хоть с кем-нибудь младше тридцати!
   Хироши был отнюдь не лучшим собеседником, да к тому же злился, что его оставили в домене. Он надеялся поехать в Инуяму с Кахеи и Гембой.
   – Они даже дороги не знают, – ворчал он. – Я бы показал им все. А вместо этого торчу здесь и учусь с дядей. Даже Йоро пустили вместе с господином Отори.
   – Йоро намного старше тебя, – отметила Каэдэ.
   – Всего на пять лет. И ему бы не помешало поучиться. Я-то знаю намного больше букв, чем он.
   – Так ты ведь раньше начал. Нельзя презирать людей за то, что жизнь не дала им такого шанса, как тебе. – Каэдэ осмотрела мальчика. Он был маловат для своего возраста, но силен и хорошо сложен. Из него вырастет привлекательный мужчина. – Ты не старше моей сестры.
   – А она похожа на вас?
   – Люди считают, что да. Мне кажется, она красивей.
   – Не может быть, – тотчас выпалил Хироши, вызвав у Каэдэ улыбку. У мальчика зарумянились щеки. – Все говорят, что госпожа Отори – самая красивая женщина в Трех Странах.
   – Да что они видели? – возразила Каэдэ. – В столице, при дворе императора, есть такие женщины, что у мужчин сохнут глаза от одного взгляда. Их держат за ширмой, чтобы весь двор не ослеп.
   – А как же мужья? – усомнился Хироши.
   – Им приходится завязывать глаза, – дразнящим тоном проговорила она и бросила ленту мальчику на голову. Каэдэ игриво обняла его, но Хироши вырвался. С ним обращались как с ребенком, а он хотел быть мужчиной и поэтому рассердился.
   – Девчонкам хорошо – им не надо учиться!
   – А моей сестре нравится заниматься, и мне тоже. Я считаю, девочки должны уметь читать и писать наравне с мальчиками. Тогда они смогут помогать своим мужьям, как я.
   – Для этого люди заводят писчих.
   – Господин Отори прекрасно пишет сам, – не унималась Каэдэ. – А он, как и Йоро, начал учиться позже тебя.
   Хироши испугался:
   – Я не хотел сказать ничего плохого! Господин Отори спас мне жизнь и отомстил за смерть отца. Я всем ему обязан, но…
   – Что «но»? – спросила Каэдэ, чувствуя тень сомнения.
   – Я всего лишь передаю, что говорят люди, – пробормотал мальчик. – Все считают его странным. Он водится с неприкасаемыми, позволяет крестьянам сражаться, преследует невинных торговцев. Никто не верит, что господин Такео воспитывался воином, и все гадают, откуда он взялся.
   – Кто такое говорит? Горожане?
   – Нет, такие семьи, как моя.
   – Воины Маруямы?
   – Да, а еще некоторые считают его колдуном.
   Каэдэ ничуть не удивилась – ее саму терзали подобные мысли, – но вероломство воинов вызвало гнев.
   – Возможно, у него необычное воспитание, – согласилась она, – однако он наследник клана Отори по крови и по закону усыновления, к тому же он мой муж. Никто не имеет права говорить о нем плохо! – Она выяснит, кто позволяет себе такое, и заставит их замолчать. – Будешь моим шпионом, – сказала Каэдэ Хироши. – Докладывай о любом, кто предательски сквернословит.
   С тех пор Хироши приходил к ней каждый день и рассказывал о настроениях воинов, передавал шутки, шепот, праздные разговоры мужчин, которым нечем заняться. Каэдэ решила пока ничего не предпринимать, но доложить Такео, когда он вернется.
   Началась жара, погода стояла слишком знойная, чтобы выезжать в поля. Поскольку Каэдэ не могла принимать решения и со дня на день ожидала приезда мужа, она проводила все время на коленях у лакированного письменного стола и копировала записи о Племени. Двери дома были всегда открыты малейшему дуновению бриза, насекомые оглушительно жужжали. Окна ее излюбленной комнаты выходили на пруды и водопад, сквозь кусты азалий виднелась чайная. Каждое утро Каэдэ надеялась, что вечером заварит там чай для Такео. Напрасно. Иногда к пруду подлетали зимородки, привлекая внимание сине-оранжевой раскраской. Однажды снаружи веранды опустилась цапля: знак возвращения Такео. Он не вернулся даже в тот день.
   Каэдэ никому не дозволяла смотреть, что пишет, поскольку понимала, насколько важны эти записи. Открытия Шигеру просто потрясали: наверное, у него был шпион в Племени. Каждый вечер она прятала оригинал и копии в разных местах и старалась запомнить как можно больше наизусть. Каэдэ стала одержима идеей существования тайной сети, повсюду искала тому подтверждения, никому не доверяла, хотя Такео по прибытии в Маруяму первым делом очистил дом от людей Племени. Ей не давало покоя их могущество – как можно от них скрыться? И тут она подумала, что Племя уже настигло Такео, и он лежит где-то мертвый, покинув ее навсегда.
   «Он прав, – размышляла Каэдэ. – Их всех нужно уничтожить, искоренить, мы обязаны это сделать. Если мы не расправимся с ними, они расправятся с нами».
   В памяти часто возникали образы Шизуки и Муто Кенжи. Каэдэ сожалела, что вверила свою жизнь женщине, которая наверняка доложила обо всем
   Племени. А ей казалось, будто эти люди искренне любят ее… Неужели все обман? Они едва не погибли вместе в замке Инуямы, но не стали друг другу ближе. Каэдэ чувствовала, что Шизука предала ее, и в то же время скучала по ее поддержке.
   Начались месячные, принеся очередное огорчение и недельное затворничество. Даже Хироши не навещал госпожу. Когда копирование записей подошло к концу, девушке стало совсем неспокойно. Прошел Фестиваль Мертвых, разбередив в душе горечь по усопшим. Восстановление резиденции длилось все лето и теперь закончилось, однако прекрасные комнаты пустовали.
   Как-то утром Хироши спросил:
   – Почему ваша сестра не живет с нами?
   – Может, съездим ко мне домой, заберем ее? – вырвалось у Каэдэ.
   Целую неделю висели свинцовые тучи, предвещая тайфун, но небо вдруг прояснилось, и жара спала. Ночью наступала долгожданная прохлада: идеальное время для путешествий. Сугита пытался разубедить ее, и даже равнодушные старейшины отговаривали отправляться в путь. Каэдэ никого не слушала. Если Такео вернется в Маруяму раньше нее, пусть выезжает навстречу. Дорога отвлечет от тревог.
   – Мы можем послать за вашими сестрами людей, – предложил Сугита. – Замечательная идея. Я лично сопровожу их.
   – Я хочу осмотреть имение, – ответила Каэдэ. Вбив себе в голову мысль, она не собиралась отступать. – Я не говорила со своим народом с тех пор, как вышла замуж. Давно надо было съездить: проверить земли, проследить за сбором урожая.
   Девушка не назвала Сутите истинную причину. Она поедет к священным пещерам Ширакавы, выпьет речной воды и помолится богам, чтобы ей послали ребенка.
   – Меня не будет всего несколько дней.
   – Боюсь, ваш муж это не одобрит.
   – Он доверяет моему мнению во всем, – ответила Каэдэ. – И потом разве госпожа Наоми не имела обыкновение путешествовать одна?
   Сугита привык получать приказы от прекрасного пола, поэтому сумел справиться с дурным предчувствием. Каэдэ выбрала в сопровождение Амано и отряд людей, приехавших вместе с ней из Тераямы. После недолгих раздумий она решила не брать женщин, даже Майами. Надо было добраться быстро, верхом, без церемоний и почестей, с которыми придется мириться, если путешествовать открыто. Майами сначала умоляла ее, затем дулась, но Каэдэ была непреклонна.
   Каэдэ отказалась от паланкина, решив ехать на Раку. Перед отъездом она собиралась спрятать копию записей под полом чайной, но в конце концов сочла лучшим забрать с собой оба варианта, подумывая скрыть оригинал в доме Ширакавы. После долгих уговоров Хироши разрешили присоединиться к ним. Он должен был ехать справа от Каэдэ и глаз не спускать с коробок. В последний момент девушка взяла меч, подаренный Такео.
   Амано убедил Хироши не таскать с собой тяжелый меч отца, но мальчик все-таки прихватил кинжал и лук. Он сел на маленького чалого коня из отцовской конюшни, который выкидывал номера весь первый день, доставляя воинам немало забавы. Дважды он резко разворачивался и галопом скакал обратно домой. Хироши едва справлялся с упрямцем и пригонял его обратно, кипя от ярости, но не теряя решимости.
   – Это красивое создание еще зелено, – заметил Амано. – А ты его напрягаешь. Расслабься.
   Амано взял Хироши под присмотр, конь угомонился и на второй день уже не доставлял хлопот. Каэдэ была счастлива оказаться в пути, хотя бы на время забыть дурные мысли. Погода стояла прекрасная, кругом созрел урожай, воины ободрились в надежде увидеть свои дома и семьи. Хироши был хорошим спутником и рассказывал о землях, мимо которых они проезжали.
   – Жаль, мой отец не научил меня столь многому, как тебя, – отметила Каэдэ, восторгаясь его знаниям. – В твоем возрасте я была заложницей в замке Ногучи.
   – Он заставлял меня заниматься все время. Не давал ни минуты передышки.
   – Жизнь так коротка и хрупка, – вздохнула Каэдэ. – Возможно, он чувствовал, что не увидит тебя взрослым.
   Хироши кивнул и замолчал.
   «Мальчик наверняка скучает по отцу, хотя и не подает вида, – думала Каэдэ. – Я воспитаю своих детей так же: девочки, как и мальчики, будут образованными и сильными».
   Утром третьего дня они пересекли Белую реку – границу Ширакавы – и вошли на территорию владений Каэдэ, с легкостью преодолев мелкую реку вброд. Быстрая белая вода бурлила меж камней. Там не было пропускного поста: земли всегда находились вне власти основных кланов, а хозяева небольших поместий не ссорились друг с другом. Обычно семьи воинов присягали Кумамото или Маруяме, но не переезжали в города-замки, предпочитая вести хозяйство на собственной земле, где практически не платили налога.
   – Никогда раньше не бывал в Ширакаве, – признался Хироши. – Для меня это самый дальний путь из Маруямы.
   – Значит, теперь моя очередь давать наставления, – сказала Каэдэ и принялась показывать местность. – Позже я отведу тебя к истоку реки и к великим пещерам, только тебе придется подождать снаружи.
   – Почему? – огорчился он.
   – Это священное место для женщин. Ни одному мужчине не дозволяется ступать туда.
   Каэдэ не терпелось вернуться домой, и она не останавливалась по пути, хотя все подмечала: состояние земель, зрелость урожая, упитанность быков и детей. По сравнению с предыдущим годом, когда она приехала сюда с Шизукой, дела пошли в гору, однако сохранилось достаточно следов бедности и запустения.
   «Я бросила их, – подумала Каэдэ с чувством вины. – Давно надо было приехать». В памяти возникло неотложное бегство в Тераяму по весне – тогда она была словно околдованная.
   Амано послал двух человек вперед. У ворот ждал главный вассал домена Шойи Киеси. Он поприветствовал госпожу с удивлением и некой прохладой. Женщины дома выстроились в саду, но среди них не было ни сестер, ни Аямэ.
   Раку заржал, повернув голову к конюшням и лугам, где бегал зимой. Амано помог Каэдэ спешиться.
   Хироши соскользнул со спины чалого, который попытался лягнуть ближайшую лошадь.
   – Где мои сестры? – спросила Каэдэ, не поздоровавшись с остальными.
   Все молчали. С камфарного дерева за воротами кричал сорокопут.
   – Госпожа Ширакава… – начал Шойи. Она метнулась к нему:
   – Где они?
   – Гонцы сказали нам… Вы сами распорядились отправить их к господину Фудзиваре.
   – Я не давала никаких распоряжений! Как долго они там?
   – Около двух месяцев. – Вассал взглянул на всадников и слуг. – Нам следует поговорить наедине.
   – Да, и немедленно, – согласилась Каэдэ. Подбежала женщина с чашей воды.
   – Добро пожаловать домой, госпожа Ширакава.
   Каэдэ омыла ноги и ступила на веранду. Ее охватило беспокойство. В доме стояла гнетущая тишина.
   Перевалило за полдень. Каэдэ велела накормить людей, напоить лошадей и на всякий случай держать их наготове. Затем отвела Хироши в спальню и велела присмотреть за записями, пока поговорит с Шойи. Она была не голодна, но мальчика следовало накормить. В старой комнате отца Каэдэ дожидалась Шойи.
   Казалось, комнату покинули всего пару минут назад. На столике для письма лежала кисть. Должно быть, Хана продолжала заниматься даже после отъезда сестры. Девушка подняла кисть и мрачно рассматривала ее, когда в дверь постучал Шойи.
   Он вошел и опустился на колени с извинениями:
   – Мы были уверены, что выполняем вашу волю. Господин Фудзивара сам приехал и говорил с Аи.
   Каэдэ почудилось, будто в его голосе прозвучала нотка фальши.
   – Почему он пригласил их? Что ему от них понадобилось? – вопрошала она дрожащим голосом.
   – Вы сами часто там бывали, – ответил Шойи.
   – С тех пор все изменилось! – воскликнула она. – Мы с господином Отори поженились в Тераяме. Мы заняли Маруяму. Вы наверняка об этом слышали.
   – Мы не поверили, – ответил он, – поскольку все считали, что вы помолвлены с господином Фудзиварой и выйдете замуж только за него.
   – Не было никакой помолвки! – в ярости возразила Каэдэ. – Как ты смеешь сомневаться в моем браке!