Страница:
Флетчер вручила мне массивную белую кружку.
— Потом, — ответил я. — Так что с моей идеей? Флетчер села напротив.
— Как кофе?
Я вежливо попробовал, потом открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, закрыл его и снова посмотрел в чашку. Аромат был божественный. Я глубоко вдохнул.
— М-м-м-м… Потрясающе. Спасибо. Я решил по наслаждаться молча.
Флетчер убрала упавшие на лоб пряди волос, и я увидел, какая она усталая. Вокруг глаз залегли тонкие лу-чики морщин. По-видимому, ей сильно досталось за последние несколько недель. Она отпила кофе и сказала:
— Мы планируем экспедицию на север — специально для установления контакта с кроликособаками. Это даст нам тот шанс продвинуться вперед, который мы давно искали. Было много споров насчет танца и его значения. Мы несколько раз просматривали видеозапись. — Она выдержала паузу, поболтала кофе в кружке и немного отпила. — Во многом наши выводы совпали с вашими.
Я почувствовал себя баллоном, из которого выходит воздух.
— Значит, для вас это не новость? Она покачала головой:
— Нет. Хотя то, что танец служит приглашением, интересная мысль. Мы упустили это из виду.
Она внимательно посмотрела на меня. Я вздохнул и, уставившись в пол, начал катать кружку между ладонями.
— Вы хотели как-то смягчить удар для меня, да?
— Вовсе нет. Вы же не только уловили сходство, но провели соответствующее исследование и выдвинули чертовски заманчивую гипотезу. — Она смущенно улыбнулась. — Я хочу предложить вам работу, Джим.
— Работу?
— Да. — Она кивнула. — Экспедиции требуется специалист. Думаю, что никого лучше вас мы не найдем.
В комнате за длинным полированным столом сидело восемь человек: полковник Тирелли, полковник Андерсон, Джерри Ларсон, доктор Зимф, доктор Флетчер, генерал Пул. По обе стороны от генерала устроились его адъютанты. Вся троица выглядела так же радостно, как тефтели в соусе чили.
— На основании ваших видеозаписей, — говорила доктор Зимф, — мы допускаем, что коммуникационный контакт с кроликособаками или даже хторрами действительно возможен. — Она по-прежнему напоминала водителя грузовика — коренастая и приземистая, как бочонок, с бульдожьими челюстями, разве что седины в волосах прибавилось после Денвера. Голос звучал по-прежнему грубовато и напористо. — Удалось идентифицировать более ста сорока трех видов взаимодействия между существами, которых мы теперь называем кроликособаками, и еще восемьдесят видов между ними и хторрами.
— И на основании этой информации вы хотите бросить человека в их гущу, я правильно понял? — поинтересовался я.
— Ему обеспечено любое прикрытие, какое потребуется, — проворчал генерал Пул. — За вашей спиной будет Два укомплектованных взвода.
— Но… Вы предлагаете мне осуществить «взаимодействие» буквально: вылезти из вертушки, подойти к первой попавшейся кроликособаке и протянуть руку для братания?
Доктор Зимф не стала выкручиваться.
— Да, мы бы хотели свести человека и кроликособаку лицом к лицу и посмотреть, что произойдет.
— И если меня не сожрут, для беседы можно будет командировать настоящего ученого, — закончил я за нее.
— Это не совсем так, но…
— Так! — перебил я. — Вы уготовили мне роль козла отпущения.
— Лейтенант, — предостерегающе произнес генерал.
— Простите, сэр. Но мне кажется, что сейчас самое время выслушать и меня. Ничего у вас не выйдет. Во всяком случае, если вы будете действовать таким образом. Я не забыл, что всего лишь лейтенант, но у меня больше опыта общения с червями и кроликособаками, чем у любого в этой комнате. И мое мнение — мнение специалиста.
— Мы и не спорим, — сказал генерал Пул. — Именно поэтому для успеха операции нам нужны вы. Мы полагаемся на ваш опыт. — На его лице застыла дежурная улыбка.
— Если вы так думаете, генерал, то послушайте, что я скажу. Я знал массу гениальных идей, спущенных нам из Денвера или откуда-нибудь еще. Нас учили, как вести себя с червями. Одни идеи были… интересными, подавляющее большинство — смертельно опасными, а некоторые — дурацкими. Но почти все они требовали на заклание зеленого солдатика вроде меня, который пошел бы и рискнул своей задницей ради чьей-то теории. Если идея оказывалась неверной, вы рисковали только авторитетом, а доверившийся вам служивый вдруг обнаруживал себя в огромном волосатом розовом желудке.
— Вы хотите сказать?..
— Если кто-нибудь должен сунуть голову в пасть льву, то он вправе выбирать льва.
Доктор Зимф кашлянула. Все повернулись к ней.
— Мне кажется, вы слегка драматизируете ситуацию, лейтенант…
— Ничуть! Я тот самый подопытный кролик, который заморозил трех червей, прежде чем выяснилось, что это невозможно. А сейчас мне предлагают задание еще бессмысленнее. Допускаю, что я кому-то не нравлюсь, но нельзя же, в самом деле, расправляться со мной так открыто.
— Вы закончили? — поинтересовалась она.
— Пока да. Если мне придет в голову еще что-нибудь, позвольте снова прервать вас.
Генерал Пул тихо произнес:
— Лейтенант! В любое время дня и ночи я готов выразить вам свою признательность за заслуги в составе группы дяди Аиры, но позвольте напомнить, что пока вы служите в армии Дяди Сэма. Принимая присягу, вы добровольно подписали обязательство отдать, если потребуется, свою жизнь. — Он уставился на меня своим знаменитым испепеляющим взором.
Я ответил нахальным взглядом:
— Но я не присягал покончить жизнь самоубийством, сэр.
— Я говорю о долге и подчинении приказам, лейтенант.
— Вас понял, но, рассуждая о долге и подчинении, я бы на вашем месте примкнул к какому-нибудь Племени и стал его вождем.
— Вы отказываетесь от участия в операции?
— Напротив, сэр. Но если я буду тем парнем, который должен выйти из вертолета и пожелать доброго здоровья хторрам, имея при себе только симпатичную внешность и яркую индивидуальность, то я обязан удостовериться, что это действительно выполнимо. Генерал Пул возмущенно огляделся:
— Черт знает что. У нас есть еще кто-нибудь? Желательно — настоящий мужик.
— Других специалистов такой квалификации нет, — ответила доктор Флетчер. — Если не Маккарти, тогда я или Джерри…
— Об этом не может быть и речи, — отрезала доктор Зимф.
Лиз сказала:
— Прошу прощения, но я видела Маккарти в деле. Он не трус и не дурак. Полезно выслушать его соображения.
Генерал Пул сверкнул на нее глазами.
— Генерал, — вмешался полковник Андерсон, — я тоже хочу послушать.
Генерал перекатил на меня сверкающие глаза:
— Хорошо… Если у вас есть что сказать, лейтенант, мы слушаем.
— Сэр, вы ставите меня в трудное положение. Мне предложили участвовать в операции всего полчаса назад, но и этого хватило, чтобы понять, насколько уязвим план, да простит меня тот, кто его составлял. — Джерри Ларсон нахмурился, а меня несло дальше: — Наметки не учитывают, с кем или с чем мы в действительности имеем дело.
Ларсон поднял руку:
— Вы позволите?.. — Генерал Пул кивнул, и Ларсон продолжал: — Я не согласен! Наш план очень даже учитывает, с кем или с чем мы имеем дело. — Он открыл свой экземпляр и показал мне. — Нам известно, насколько опасными могут быть черви. Предусмотрена сильная огневая поддержка…
Я перебил его:
— Это ваша первая ошибка. Вы запланировали военную операцию, собираетесь послать солдат и боевую технику в эпицентр заражения и ждете, что там скажут «Добро пожаловать». Черви успели проникнуться кое-какими недобрыми чувствами к нашим вертушкам, несущим смерть. Не советую приближаться к червям или кроликособакам, пока экспедиция носит военный характер. Вы должны десантировать команду, а потом убрать вертолеты побыстрее и подальше или замаскировать их. И спрятать все, что хоть отдаленно напоминает оружие. А может, вообще не брать оружия. Вдруг кролики или черви владеют телепатией или какой-то другой экстрасенсорикой? Тогда мы обречены еще до старта.
Генерал Пул взглянул на доктора Зимф.
— Такое возможно?
Зимф задумалась, поджав губы.
— Вполне.
— Подробнее можно? — Генерал не скрывал своего раздражения.
— Конечно. Поскольку мы еще не знаем, как интерпретировать эти данные, они пока засекречены. Между червями каким-то образом происходит обмен информацией. Вы, кажется, присутствовали на сообщении доктора Флетчер?..
Генерал Пул хмыкнул.
— — Тогда, — продолжала доктор Зимф, — вы услышите кое-что весьма интересное. В январе этого года на Кум-берлендском плато в Теннесси мы испытывали новые виды оружия против хторров. Зона заражения там расположена абсолютно изолированно, так что у нас была великолепная возможность оптимально проверить эффективность.
Мы опробовали три вида биоцидных капсул, два вида газовых мин и четыре разновидности заграждений. Через два месяца хторры научились распознавать и обходить мины, даже если они закопаны. Они не прикасались к телкам с биоцидными ошейниками и научились преодолевать два вида заборов.
Потом мы перенесли испытания в Западную Канаду. За одну неделю выяснилось, что черви Скалистых гор уже знают, как обнаруживать наши газовые мины и преодолевать половину заграждений. Они не тронули ни одной телки, сожрав только двух пони с отравленными ошейниками, и на этом все закончилось. Тем временем в Теннесси черви перестали нападать и на пони. Они научились распознавать биоцидный ошейник и передали информацию дальше. Как вы оцениваете работу разведки, генерал?
Генерал насупился. Я готов был расцеловать доктора Зимф.
— Итак, — быстро сказал я. — Мы не можем брать с собой ничего, напоминающего военное снаряжение. Это первый пункт. Второй заключается…
— Подождите. Я еще первый не переварил. — Генерал хмуро посмотрел на меня. — Сначала вы заявляете, что не хотите подставлять свою голову, а потом говорите, что вам не требуется зашита…
— Я не хочу, чтобы она была заметна, — возразил я. — В этом и заключается второй пункт. В вашем плане слишком много допущений относительно поведения червей и кроликособак. По-моему, нельзя и пытаться установить контакт с ними по этим наметкам. Если бы речь шла о другом человеческом виде, то они имели бы смысл, а здесь это не пройдет.
— Прошу прощения, лейтенант, — сердито возразил генерал. — Вы не дослушали меня. Ваши предложения не вызывают сомнений. Успокойтесь и продолжайте.
Должно быть, мое раздражение проявилось слишком очевидно, потому что Флетчер, дотронувшись до моей руки, остановила меня:
— Я думаю, лейтенант Маккарти хотел сказать, что мы пока не разобрались во взаимоотношениях кроликособак и хторров. Хотя ясно, что это такой уровень партнерства видов, какого на нашей планете не существует, поскольку, по эволюционным часам, его время еще не наступило.
В лабораторных условиях мы можем лишь дрессировать червей; все попытки контакта закончились безрезультатно. Казалось бы, это свидетельствует об исключительной глупости хторров. С другой стороны, мы могли столкнуться с неполовозрелыми или дикими особями, контакт с которыми столь же маловероятен, как с трехмесячным младенцем или ребенком, выросшим в волчьей стае. Так что проблема практически еще не исследована.
Теперь о кроликособаках. Как свидетельствует очень подробная видеозапись лейтенанта Маккарти, они действительно влияют на червей, вероятно, даже контролируют их. Нам крайне необходимо уяснить суть их взаимоотношений и попытаться вступить в контакт с червями. В этом заключается наша цель. Лейтенант Маккарти предполагает, что кроликособаки и хторры действуют с определенными целями, понять которые не поможет никакая экстраполяция с человеческих позиций. Мы не должны пренебрегать этим, надо быть гибче.
Генерал Пул обвел взглядом сидящих за столом и задумчиво потер подбородок. Все выжидали. Наконец он повернулся к доктору Флетчер:
— В кои-то веки услышал от вас разумное слово. Флетчер справилась с раздражением гораздо лучше, чем я, и спокойно ответила:
— Генерал, именно об этом я и твержу все время. Генерал Пул покачал головой и снова оглядел присутствующих:
— Я шел сюда, рассчитывая, что операция полностью продумана и осталось только назначить дату, но чем больше я вас слушал, тем больше удивлялся.
Доктор Зимф хотела перебить, но генерал жестом остановил ее:
— Нет, теперь моя очередь! Пока еще мое звание дает кое-какие преимущества. Самое слабое звено в этой операции — это вы, ученые. Я готов предоставить все, что нужно, но в таких условиях работать не могу: вы сами не знаете, чего хотите. Сначала просите военную поддержку, потом отказываетесь от нее. Скажите еще, что этот лейтенант должен плясать голым перед мохнатыми тварями.
— А что, неплохая идея, — тихонько заметил я. Генерал расслышал и бросил на меня испепеляющий взор.
— Прежде чем продолжить, мне хотелось бы, чтобы вы пришли к соглашению, что и как делать. Сейчас я трачу время на перебранку, а меня ждет настоящая работа. Не обращайтесь ко мне, пока не определитесь. Понятно? Собрание закрыто.
Генерал встал и в сопровождении свиты удалился. Лиз и Дэнни Андерсон переглянулись и тоже быстро вышли.
— Генерал… — Лиз даже не посмотрела в мою сторону. Доктор Зимф все же удостоила меня взглядом.
— Знаете, лейтенант, а вы гораздо опаснее без винтовки.
Она встала и вышла из комнаты. Джерри Ларсон пробормотал себе под нос какую-то грубость в мой адрес и последовал за ней.
Я посмотрел на Флетчер:
— Меня отстранили, да? Она похлопала меня по руке:
— Джеймс, вы сказали то, что должно было прозвучать. Спасибо, что приняли огонь на себя.
— Но?..
— Но пока, я думаю, вам лучше где-нибудь затаиться. Надо переждать.
Площадь Джека Лондона в Окленде — вовсе не площадь. Может, когда-то она и являлась таковой, но теперь это — широкая набережная, дугой охватывающая закрытую бухту. Высокие деревья, расцвеченные яркими огнями, смотрят на просторные лужайки, окаймленные дорожками из розового кирпича. За лужайками тянется длинный ряд шикарных трехэтажных зданий в неовикторианском стиле. Там и сям небольшими группами разбросаны крошечные магазинчики и рестораны с верандами, купающимися в мягком свете газовых фонарей.
Мне показалось, будто я попал в мир грез об ушедшей эпохе. Все здесь было как в сказке — слишком прекрасным. Широкие аллеи с фланирующими парочками, галереи и даже летние беседки. Единственный транспорт — редкие велорикши. Серебристая музыка — едва слышный перезвон волшебных колокольчиков — плыла над водой.
Я рассматривал массивную бронзовую табличку на бетонной мемориальной доске. На ней была изображена большая стрела, указывающая прямо вниз, в землю; надпись над стрелой гласила: «Ты — здесь!» А чуть ниже буквами помельче: «Гертруде Стайн»[9]. Я пожалел, что рядом нет никого, кто объяснил бы мне, что это значит.
Поправив ружье, я пошел дальше. Ресторан располагался в конце набережной. Он назывался «Этот хрустальный замок» — вычурная стилизация с барочным фронтоном и куполами, золотым орнаментом и цветными витражами. Он мерцал и переливался опаловым, золотистым и красновато-розовым светом, как волшебный дворец. Когда я подошел ближе, послышались звуки струнного квартета. Похоже на Моцарта.
Хотя внутри светился всеми оттенками изумрудов и золота. Пожалуй, все чересчур уж назойливо намекало на высокий класс заведения, но я и так понял, что оно не из дешевых — официантами работали люди. Костюм метрдотеля напоминал ливрею привратника из страны Оз. Он попросил меня оставить ружье, но я угрюмо взглянул на него и сообщил, что нахожусь на круглосуточном дежурстве. Он отвесил подхалимский поклон и посторонился. Лиз еще не появилась, поэтому я отправился в бар. Забавно, как реагируют люди на красный берет Спецсил.
Полутемный бар навевал непристойные мысли. Канделябры на стенах, отделанных полированным дубом и пурпурными бархатистыми обоями, как старые добрые свечи, излучали мягкий золотистый свет. За стойкой висело дымчатое зеркало, не позволяющее рассмотреть твою пьянеющую физиономию.
В ожидании Лиз я занялся изучением карты коктейлей. Многие напитки были мне незнакомы. Что такое, к примеру, «Резиновый червь»? Или «Кожаный помощник»? Или «Месть водопроводчика»?
Запищал мой телефон. Я снял его с ремня и раскрыл.
— Маккарти слушает.
— Джим? — Голос Лиз.
— Привет. Ты где?
— Да вот, застряла на совещании благодаря тебе. — Вее голосе сквозило раздражение. — Похоже, на целый вечер.
— Когда ты освободишься? Я подожду.
— Бессмысленно. Они послали за сандвичами. В ближайшие часы мы не закончим. Ты вскрыл, извини за выражение, целое гнездо червей. Наше свидание придется отменить.
Я не находил вежливых слов для ответа.
— Джим?.. Где ты?
— Э… Я здесь. Парочка громадных омаров передает тебе самую искреннюю благодарность.
— Мне очень жаль, Джим, правда.
Но сожаление в ее голосе отсутствовало.
— Как насчет завтрашнего вечера?
— М-м… Нет, не получится. Слушай, я тебе позвоню, договорились?
— Ладно. Пусть будет так.
— Что-то случилось? — спросила она. — Чувствую по твоему голосу.
Пришлось признаться.
— Да, я расстроился. Я действительно ждал этого вечера.
— Джим, мне надо бежать, — быстро ответила Лиз. — Обещаю, что у нас будет все в порядке. Я тоже этого хочу.
Она отключилась.
А я стоял и удивлялся противоречивости своих чувств, испытывая одновременно и горечь и радость. В голове крутились ее слова: «Обещаю, что у нас будет все в порядке, Я тоже этого хочу».
Эти четыре слова могли надолго сделать меня счастливым. Только на что убить сегодняшний вечер мне и моему вместительному желудку? Я повернулся к стойке и за-казал «Зеленого слизня». Слизень оказался длинным. И зеленым. И очень крепким. Кости мои размягчились. Я прикинул, сколько потребуется, чтобы расплыться скользкой зеленой лужей, и заказал вторую порцию, рас-сматривая бар.
Глаза китаяночки сияли. Прежде всего я обратил внимание на то, как она на меня смотрит. Потом заметил талию, тоненькую и хрупкую. Потом руки, нежные, как орхидеи. Потом снова глаза — она смотрела так, будто знала что-то такое, о чем я не догадывался.
Она поплыла в моем направлении. Сердце екнуло и замерло. Мужчины, да и многие женщины тоже, не сводили с нее глаз. Ее шелковое платье было таким красным, что этот цвет следовало бы запретить. А походка как у нее преследовалась законом в тридцати семи штатах. Один парень так потянулся ей вслед, что едва не свалился с табурета.
Она остановилась рядом. Какой бог улыбнулся мне?
— Чем могу служить? — спросил я.
Ее улыбка стала еще обольстительнее. Она облизнула губы.
— Интересно, какого калибра ваше ружье? — И призывно прикоснулась к стволу своим нежным пальчиком.
У меня пересохло во рту, язык словно парализовало.
— Э-э, — наконец выдавил я. — Строго говоря, у него нет калибра. Оно стреляет одиннадцатигранными иглами со скоростью четыре тысячи штук в минуту. Кучность стрельбы примерно два и восемь десятых сантиметра… — Мой язык машинально выталкивал слово за словом, но сам я оцепенел, пронзенный ее улыбкой. Она не сводила с меня глаз. Она завораживала. — Э… Оно, как правило рвет цель в клочья, но это даже лучше, когда сражаешься с червями.
— У вас невероятно зеленые глаза.
— Да?
Я сглотнул.
Она скользнула на табурет рядом со мной. Кто-то в другом конце бара застонал. Я боялся упасть замертво от недостатка мозгового кровообращения.
Бармен моментально подлетел к ней.
— Что прикажете, мисс?
Она даже не взглянула на робота.
— Я буду пить… «Розовую бабочку». — Она все еще не спускала с меня глаз, а меня добил звук ее голоса. Я испугался, что пущу сейчас слюну.
Робот поставил перед ней что-то розовое и холодное. Я не знал, что делать дальше, поэтому растерянно улыбнулся.
— Прошу прощения за дерзость, но все китайские девушки, которых я встречал, были ужасно… застенчивыми, не такими… смелыми. Вы правда китаянка?
— Китаянка? — Поморгав, она мило смутилась. Потом открыла свою сумочку и посмотрелась в зеркальце. — Боже мой, вы правы! Я — китаянка! — И удивленно воскликнула: — Что я скажу маме?
— Вашей маме? Разве она не знает? Девушка рассмеялась.
— Откуда? Я сама только что узнала.
Я уставился на нее — это уж слишком. Реальный мир расползался на куски.
— Я… э… в общем-то не собирался здесь засиживаться, мисс… Я, наверное, пойду…
— Нет, подождите. — Она взяла меня за руку. — Простите, Джим.
— Что? — Я замер и снова уставился на нее. — Мы знакомы?
Она встретила мой взгляд смущенно, но глаз не отвела.
— Мы встречались.
Я внимательно изучил ее лицо — почти идеальный овал, высокие скулы и блестящие миндалевидные глаза. Рот широкий, но не слишком. Волосы ниспадали на п|лечи, как черное шелковое кружево. Я мог поклясться, что никогда раньше ее не видел. Такое лицо я бы запомнил. И все же не мог отделаться от странного ощу-щения.
— Кто вы?
Она улыбнулась.
— Если я китаянка, то обязана быть загадочной, непостижимой. Разгадайте меня.
Теперь внутри зазвенели разом все колокольчики тревоги, но по-прежнему я ничего не мог понять.
— Как вас зовут?
— Можете называть меня Тэнджи.
— Тэнджи. Это китайское имя?
— Нет. Я ведь не китаянка.
— Нет? Кажется, вам следует снова посмотреться в зеркало.
— Вы все еще не догадались? Я намекну.
На какое-то мгновение лицо ее стало пустым, потом снова ожило.
— Ну, теперь поняли?
— Что это было?
— Я связывалась с терминалом. Я нахмурился.
— Так вы?..
— Да, телепат. Что-нибудь не так?
— Нет. Просто я растерялся. — И тут меня осенило. Она улыбнулась:
— Вы должны следить за мимикой. Когда вас застают врасплох, физиономия становится очень смешной.
Наконец понимание происходящего выкристаллизовалось. Я схватил ее за плечи.
— Ах ты, сукин сын!
— Привет, Джимбо! — непринужденно бросила она.
— Я должен был догадаться! — Рот мой раскрывался я закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Наконец удалось слепить фразу: — Тед! Тэнджи! Теодор Эндрю Натаниэль Джексон! Ах ты, паразит! — На нас глазели, но мне было все равно.
Она — или он — улыбнулась.
— Ты не поцелуешь старого друга?
— Поцеловать тебя? Я тебя должен поцеловать?.. — разжав руки, я беспомощно брызгал слюной, не в состоянии подобрать слова.
— Вот это да, Джим! — Она — или он — подмигну-ла — Ты такой милый, когда сердишься.
Я не сноб. Во всяком случае, так мне кажется. Но я получил старомодное воспитание и никогда не одобрял трансвеститов. Хотя, конечно, что бы ни пожелал сделать со своим собственным телом совершеннолетний человек, это его личное дело.
Я пришел к таким взглядам из-за целомудренной юности, не омраченной никаким опытом, кроме теоретического. На моем пути не встречался ни один человек, когда-нибудь менявший пол или разыгрывавший из себя Женщину.
Но одно дело быть чистоплюем в безвоздушном пространстве и совсем иное — встретить бывшего лучшего друга в теле, способном расшевелить любого мужчину.
Я даже не представлял, что ребята из Телепатического Корпуса способны на такое.
— М-м… — Нужные слова не шли в голову. — Ты не отделаешься простым объяснением, Тед.
До сих пор я думал, что телепат имеет в голове что-то вроде терминала компьютерной сети. Та же микротехнология, с помощью которой делали искусственные нервы для протезов, позволяла вживлять в мозг искусственную долю, запрограммировать для всевозможной обработки и передачи данных. Я слышал, что имплантанты нового поколения могли передавать чувства, но думал, что чувства как бы проецируются на мозг — примерно так же, как я видел глазами «паука», управляя им.
Тед — Тэнджи — быстро рассеял мое заблуждение:
— Нет, передача чувств абсолютна, по крайней мере по ощущениям. При этом они, видимо, очищаются от разного подсознательного мусора. К тому же приобретаешь полный контроль над чужим телом, как я в данном случае. Как будто твоя душа покидает плоть и переселяется сюда. Я способен менять тела, как нижнее белье, и даже чаще.
Он — она — являлся как бы курьером, хотя пока термина для этого не придумали. В его (ее) задачу входил сбор информации для телепатической сети данных, где они записывались для (опять нет подходящего термина) синтезаторов, что ли, — людей, впитывающих собранный материал и отыскивающих определенные закономерности. Это было настолько сложно, что даже Тед-Тэнджи не понимала всего. Пока. Не понимала до конца, как она выразилась.
— Потом, — ответил я. — Так что с моей идеей? Флетчер села напротив.
— Как кофе?
Я вежливо попробовал, потом открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, закрыл его и снова посмотрел в чашку. Аромат был божественный. Я глубоко вдохнул.
— М-м-м-м… Потрясающе. Спасибо. Я решил по наслаждаться молча.
Флетчер убрала упавшие на лоб пряди волос, и я увидел, какая она усталая. Вокруг глаз залегли тонкие лу-чики морщин. По-видимому, ей сильно досталось за последние несколько недель. Она отпила кофе и сказала:
— Мы планируем экспедицию на север — специально для установления контакта с кроликособаками. Это даст нам тот шанс продвинуться вперед, который мы давно искали. Было много споров насчет танца и его значения. Мы несколько раз просматривали видеозапись. — Она выдержала паузу, поболтала кофе в кружке и немного отпила. — Во многом наши выводы совпали с вашими.
Я почувствовал себя баллоном, из которого выходит воздух.
— Значит, для вас это не новость? Она покачала головой:
— Нет. Хотя то, что танец служит приглашением, интересная мысль. Мы упустили это из виду.
Она внимательно посмотрела на меня. Я вздохнул и, уставившись в пол, начал катать кружку между ладонями.
— Вы хотели как-то смягчить удар для меня, да?
— Вовсе нет. Вы же не только уловили сходство, но провели соответствующее исследование и выдвинули чертовски заманчивую гипотезу. — Она смущенно улыбнулась. — Я хочу предложить вам работу, Джим.
— Работу?
— Да. — Она кивнула. — Экспедиции требуется специалист. Думаю, что никого лучше вас мы не найдем.
В.: Как хторране называют медсестру?
О.: Горячий пирожок.
КОММУНИКАЦИОННЫЙ ПРОБЕЛ
Корзине с крабами не нужна крышка. Если один попытается вылезти, другие стащат его вниз.
Соломон Краткий
В комнате за длинным полированным столом сидело восемь человек: полковник Тирелли, полковник Андерсон, Джерри Ларсон, доктор Зимф, доктор Флетчер, генерал Пул. По обе стороны от генерала устроились его адъютанты. Вся троица выглядела так же радостно, как тефтели в соусе чили.
— На основании ваших видеозаписей, — говорила доктор Зимф, — мы допускаем, что коммуникационный контакт с кроликособаками или даже хторрами действительно возможен. — Она по-прежнему напоминала водителя грузовика — коренастая и приземистая, как бочонок, с бульдожьими челюстями, разве что седины в волосах прибавилось после Денвера. Голос звучал по-прежнему грубовато и напористо. — Удалось идентифицировать более ста сорока трех видов взаимодействия между существами, которых мы теперь называем кроликособаками, и еще восемьдесят видов между ними и хторрами.
— И на основании этой информации вы хотите бросить человека в их гущу, я правильно понял? — поинтересовался я.
— Ему обеспечено любое прикрытие, какое потребуется, — проворчал генерал Пул. — За вашей спиной будет Два укомплектованных взвода.
— Но… Вы предлагаете мне осуществить «взаимодействие» буквально: вылезти из вертушки, подойти к первой попавшейся кроликособаке и протянуть руку для братания?
Доктор Зимф не стала выкручиваться.
— Да, мы бы хотели свести человека и кроликособаку лицом к лицу и посмотреть, что произойдет.
— И если меня не сожрут, для беседы можно будет командировать настоящего ученого, — закончил я за нее.
— Это не совсем так, но…
— Так! — перебил я. — Вы уготовили мне роль козла отпущения.
— Лейтенант, — предостерегающе произнес генерал.
— Простите, сэр. Но мне кажется, что сейчас самое время выслушать и меня. Ничего у вас не выйдет. Во всяком случае, если вы будете действовать таким образом. Я не забыл, что всего лишь лейтенант, но у меня больше опыта общения с червями и кроликособаками, чем у любого в этой комнате. И мое мнение — мнение специалиста.
— Мы и не спорим, — сказал генерал Пул. — Именно поэтому для успеха операции нам нужны вы. Мы полагаемся на ваш опыт. — На его лице застыла дежурная улыбка.
— Если вы так думаете, генерал, то послушайте, что я скажу. Я знал массу гениальных идей, спущенных нам из Денвера или откуда-нибудь еще. Нас учили, как вести себя с червями. Одни идеи были… интересными, подавляющее большинство — смертельно опасными, а некоторые — дурацкими. Но почти все они требовали на заклание зеленого солдатика вроде меня, который пошел бы и рискнул своей задницей ради чьей-то теории. Если идея оказывалась неверной, вы рисковали только авторитетом, а доверившийся вам служивый вдруг обнаруживал себя в огромном волосатом розовом желудке.
— Вы хотите сказать?..
— Если кто-нибудь должен сунуть голову в пасть льву, то он вправе выбирать льва.
Доктор Зимф кашлянула. Все повернулись к ней.
— Мне кажется, вы слегка драматизируете ситуацию, лейтенант…
— Ничуть! Я тот самый подопытный кролик, который заморозил трех червей, прежде чем выяснилось, что это невозможно. А сейчас мне предлагают задание еще бессмысленнее. Допускаю, что я кому-то не нравлюсь, но нельзя же, в самом деле, расправляться со мной так открыто.
— Вы закончили? — поинтересовалась она.
— Пока да. Если мне придет в голову еще что-нибудь, позвольте снова прервать вас.
Генерал Пул тихо произнес:
— Лейтенант! В любое время дня и ночи я готов выразить вам свою признательность за заслуги в составе группы дяди Аиры, но позвольте напомнить, что пока вы служите в армии Дяди Сэма. Принимая присягу, вы добровольно подписали обязательство отдать, если потребуется, свою жизнь. — Он уставился на меня своим знаменитым испепеляющим взором.
Я ответил нахальным взглядом:
— Но я не присягал покончить жизнь самоубийством, сэр.
— Я говорю о долге и подчинении приказам, лейтенант.
— Вас понял, но, рассуждая о долге и подчинении, я бы на вашем месте примкнул к какому-нибудь Племени и стал его вождем.
— Вы отказываетесь от участия в операции?
— Напротив, сэр. Но если я буду тем парнем, который должен выйти из вертолета и пожелать доброго здоровья хторрам, имея при себе только симпатичную внешность и яркую индивидуальность, то я обязан удостовериться, что это действительно выполнимо. Генерал Пул возмущенно огляделся:
— Черт знает что. У нас есть еще кто-нибудь? Желательно — настоящий мужик.
— Других специалистов такой квалификации нет, — ответила доктор Флетчер. — Если не Маккарти, тогда я или Джерри…
— Об этом не может быть и речи, — отрезала доктор Зимф.
Лиз сказала:
— Прошу прощения, но я видела Маккарти в деле. Он не трус и не дурак. Полезно выслушать его соображения.
Генерал Пул сверкнул на нее глазами.
— Генерал, — вмешался полковник Андерсон, — я тоже хочу послушать.
Генерал перекатил на меня сверкающие глаза:
— Хорошо… Если у вас есть что сказать, лейтенант, мы слушаем.
— Сэр, вы ставите меня в трудное положение. Мне предложили участвовать в операции всего полчаса назад, но и этого хватило, чтобы понять, насколько уязвим план, да простит меня тот, кто его составлял. — Джерри Ларсон нахмурился, а меня несло дальше: — Наметки не учитывают, с кем или с чем мы в действительности имеем дело.
Ларсон поднял руку:
— Вы позволите?.. — Генерал Пул кивнул, и Ларсон продолжал: — Я не согласен! Наш план очень даже учитывает, с кем или с чем мы имеем дело. — Он открыл свой экземпляр и показал мне. — Нам известно, насколько опасными могут быть черви. Предусмотрена сильная огневая поддержка…
Я перебил его:
— Это ваша первая ошибка. Вы запланировали военную операцию, собираетесь послать солдат и боевую технику в эпицентр заражения и ждете, что там скажут «Добро пожаловать». Черви успели проникнуться кое-какими недобрыми чувствами к нашим вертушкам, несущим смерть. Не советую приближаться к червям или кроликособакам, пока экспедиция носит военный характер. Вы должны десантировать команду, а потом убрать вертолеты побыстрее и подальше или замаскировать их. И спрятать все, что хоть отдаленно напоминает оружие. А может, вообще не брать оружия. Вдруг кролики или черви владеют телепатией или какой-то другой экстрасенсорикой? Тогда мы обречены еще до старта.
Генерал Пул взглянул на доктора Зимф.
— Такое возможно?
Зимф задумалась, поджав губы.
— Вполне.
— Подробнее можно? — Генерал не скрывал своего раздражения.
— Конечно. Поскольку мы еще не знаем, как интерпретировать эти данные, они пока засекречены. Между червями каким-то образом происходит обмен информацией. Вы, кажется, присутствовали на сообщении доктора Флетчер?..
Генерал Пул хмыкнул.
— — Тогда, — продолжала доктор Зимф, — вы услышите кое-что весьма интересное. В январе этого года на Кум-берлендском плато в Теннесси мы испытывали новые виды оружия против хторров. Зона заражения там расположена абсолютно изолированно, так что у нас была великолепная возможность оптимально проверить эффективность.
Мы опробовали три вида биоцидных капсул, два вида газовых мин и четыре разновидности заграждений. Через два месяца хторры научились распознавать и обходить мины, даже если они закопаны. Они не прикасались к телкам с биоцидными ошейниками и научились преодолевать два вида заборов.
Потом мы перенесли испытания в Западную Канаду. За одну неделю выяснилось, что черви Скалистых гор уже знают, как обнаруживать наши газовые мины и преодолевать половину заграждений. Они не тронули ни одной телки, сожрав только двух пони с отравленными ошейниками, и на этом все закончилось. Тем временем в Теннесси черви перестали нападать и на пони. Они научились распознавать биоцидный ошейник и передали информацию дальше. Как вы оцениваете работу разведки, генерал?
Генерал насупился. Я готов был расцеловать доктора Зимф.
— Итак, — быстро сказал я. — Мы не можем брать с собой ничего, напоминающего военное снаряжение. Это первый пункт. Второй заключается…
— Подождите. Я еще первый не переварил. — Генерал хмуро посмотрел на меня. — Сначала вы заявляете, что не хотите подставлять свою голову, а потом говорите, что вам не требуется зашита…
— Я не хочу, чтобы она была заметна, — возразил я. — В этом и заключается второй пункт. В вашем плане слишком много допущений относительно поведения червей и кроликособак. По-моему, нельзя и пытаться установить контакт с ними по этим наметкам. Если бы речь шла о другом человеческом виде, то они имели бы смысл, а здесь это не пройдет.
— Прошу прощения, лейтенант, — сердито возразил генерал. — Вы не дослушали меня. Ваши предложения не вызывают сомнений. Успокойтесь и продолжайте.
Должно быть, мое раздражение проявилось слишком очевидно, потому что Флетчер, дотронувшись до моей руки, остановила меня:
— Я думаю, лейтенант Маккарти хотел сказать, что мы пока не разобрались во взаимоотношениях кроликособак и хторров. Хотя ясно, что это такой уровень партнерства видов, какого на нашей планете не существует, поскольку, по эволюционным часам, его время еще не наступило.
В лабораторных условиях мы можем лишь дрессировать червей; все попытки контакта закончились безрезультатно. Казалось бы, это свидетельствует об исключительной глупости хторров. С другой стороны, мы могли столкнуться с неполовозрелыми или дикими особями, контакт с которыми столь же маловероятен, как с трехмесячным младенцем или ребенком, выросшим в волчьей стае. Так что проблема практически еще не исследована.
Теперь о кроликособаках. Как свидетельствует очень подробная видеозапись лейтенанта Маккарти, они действительно влияют на червей, вероятно, даже контролируют их. Нам крайне необходимо уяснить суть их взаимоотношений и попытаться вступить в контакт с червями. В этом заключается наша цель. Лейтенант Маккарти предполагает, что кроликособаки и хторры действуют с определенными целями, понять которые не поможет никакая экстраполяция с человеческих позиций. Мы не должны пренебрегать этим, надо быть гибче.
Генерал Пул обвел взглядом сидящих за столом и задумчиво потер подбородок. Все выжидали. Наконец он повернулся к доктору Флетчер:
— В кои-то веки услышал от вас разумное слово. Флетчер справилась с раздражением гораздо лучше, чем я, и спокойно ответила:
— Генерал, именно об этом я и твержу все время. Генерал Пул покачал головой и снова оглядел присутствующих:
— Я шел сюда, рассчитывая, что операция полностью продумана и осталось только назначить дату, но чем больше я вас слушал, тем больше удивлялся.
Доктор Зимф хотела перебить, но генерал жестом остановил ее:
— Нет, теперь моя очередь! Пока еще мое звание дает кое-какие преимущества. Самое слабое звено в этой операции — это вы, ученые. Я готов предоставить все, что нужно, но в таких условиях работать не могу: вы сами не знаете, чего хотите. Сначала просите военную поддержку, потом отказываетесь от нее. Скажите еще, что этот лейтенант должен плясать голым перед мохнатыми тварями.
— А что, неплохая идея, — тихонько заметил я. Генерал расслышал и бросил на меня испепеляющий взор.
— Прежде чем продолжить, мне хотелось бы, чтобы вы пришли к соглашению, что и как делать. Сейчас я трачу время на перебранку, а меня ждет настоящая работа. Не обращайтесь ко мне, пока не определитесь. Понятно? Собрание закрыто.
Генерал встал и в сопровождении свиты удалился. Лиз и Дэнни Андерсон переглянулись и тоже быстро вышли.
— Генерал… — Лиз даже не посмотрела в мою сторону. Доктор Зимф все же удостоила меня взглядом.
— Знаете, лейтенант, а вы гораздо опаснее без винтовки.
Она встала и вышла из комнаты. Джерри Ларсон пробормотал себе под нос какую-то грубость в мой адрес и последовал за ней.
Я посмотрел на Флетчер:
— Меня отстранили, да? Она похлопала меня по руке:
— Джеймс, вы сказали то, что должно было прозвучать. Спасибо, что приняли огонь на себя.
— Но?..
— Но пока, я думаю, вам лучше где-нибудь затаиться. Надо переждать.
В.: В нем для хторранина разница между ребеночком и котлетой?
О.: Котлету надо подсолить.
ТЭНДЖИ
СЛОВО — Свободная Любовь Отсутствует ВОобще.
Соломон Краткий
Площадь Джека Лондона в Окленде — вовсе не площадь. Может, когда-то она и являлась таковой, но теперь это — широкая набережная, дугой охватывающая закрытую бухту. Высокие деревья, расцвеченные яркими огнями, смотрят на просторные лужайки, окаймленные дорожками из розового кирпича. За лужайками тянется длинный ряд шикарных трехэтажных зданий в неовикторианском стиле. Там и сям небольшими группами разбросаны крошечные магазинчики и рестораны с верандами, купающимися в мягком свете газовых фонарей.
Мне показалось, будто я попал в мир грез об ушедшей эпохе. Все здесь было как в сказке — слишком прекрасным. Широкие аллеи с фланирующими парочками, галереи и даже летние беседки. Единственный транспорт — редкие велорикши. Серебристая музыка — едва слышный перезвон волшебных колокольчиков — плыла над водой.
Я рассматривал массивную бронзовую табличку на бетонной мемориальной доске. На ней была изображена большая стрела, указывающая прямо вниз, в землю; надпись над стрелой гласила: «Ты — здесь!» А чуть ниже буквами помельче: «Гертруде Стайн»[9]. Я пожалел, что рядом нет никого, кто объяснил бы мне, что это значит.
Поправив ружье, я пошел дальше. Ресторан располагался в конце набережной. Он назывался «Этот хрустальный замок» — вычурная стилизация с барочным фронтоном и куполами, золотым орнаментом и цветными витражами. Он мерцал и переливался опаловым, золотистым и красновато-розовым светом, как волшебный дворец. Когда я подошел ближе, послышались звуки струнного квартета. Похоже на Моцарта.
Хотя внутри светился всеми оттенками изумрудов и золота. Пожалуй, все чересчур уж назойливо намекало на высокий класс заведения, но я и так понял, что оно не из дешевых — официантами работали люди. Костюм метрдотеля напоминал ливрею привратника из страны Оз. Он попросил меня оставить ружье, но я угрюмо взглянул на него и сообщил, что нахожусь на круглосуточном дежурстве. Он отвесил подхалимский поклон и посторонился. Лиз еще не появилась, поэтому я отправился в бар. Забавно, как реагируют люди на красный берет Спецсил.
Полутемный бар навевал непристойные мысли. Канделябры на стенах, отделанных полированным дубом и пурпурными бархатистыми обоями, как старые добрые свечи, излучали мягкий золотистый свет. За стойкой висело дымчатое зеркало, не позволяющее рассмотреть твою пьянеющую физиономию.
В ожидании Лиз я занялся изучением карты коктейлей. Многие напитки были мне незнакомы. Что такое, к примеру, «Резиновый червь»? Или «Кожаный помощник»? Или «Месть водопроводчика»?
Запищал мой телефон. Я снял его с ремня и раскрыл.
— Маккарти слушает.
— Джим? — Голос Лиз.
— Привет. Ты где?
— Да вот, застряла на совещании благодаря тебе. — Вее голосе сквозило раздражение. — Похоже, на целый вечер.
— Когда ты освободишься? Я подожду.
— Бессмысленно. Они послали за сандвичами. В ближайшие часы мы не закончим. Ты вскрыл, извини за выражение, целое гнездо червей. Наше свидание придется отменить.
Я не находил вежливых слов для ответа.
— Джим?.. Где ты?
— Э… Я здесь. Парочка громадных омаров передает тебе самую искреннюю благодарность.
— Мне очень жаль, Джим, правда.
Но сожаление в ее голосе отсутствовало.
— Как насчет завтрашнего вечера?
— М-м… Нет, не получится. Слушай, я тебе позвоню, договорились?
— Ладно. Пусть будет так.
— Что-то случилось? — спросила она. — Чувствую по твоему голосу.
Пришлось признаться.
— Да, я расстроился. Я действительно ждал этого вечера.
— Джим, мне надо бежать, — быстро ответила Лиз. — Обещаю, что у нас будет все в порядке. Я тоже этого хочу.
Она отключилась.
А я стоял и удивлялся противоречивости своих чувств, испытывая одновременно и горечь и радость. В голове крутились ее слова: «Обещаю, что у нас будет все в порядке, Я тоже этого хочу».
Эти четыре слова могли надолго сделать меня счастливым. Только на что убить сегодняшний вечер мне и моему вместительному желудку? Я повернулся к стойке и за-казал «Зеленого слизня». Слизень оказался длинным. И зеленым. И очень крепким. Кости мои размягчились. Я прикинул, сколько потребуется, чтобы расплыться скользкой зеленой лужей, и заказал вторую порцию, рас-сматривая бар.
Глаза китаяночки сияли. Прежде всего я обратил внимание на то, как она на меня смотрит. Потом заметил талию, тоненькую и хрупкую. Потом руки, нежные, как орхидеи. Потом снова глаза — она смотрела так, будто знала что-то такое, о чем я не догадывался.
Она поплыла в моем направлении. Сердце екнуло и замерло. Мужчины, да и многие женщины тоже, не сводили с нее глаз. Ее шелковое платье было таким красным, что этот цвет следовало бы запретить. А походка как у нее преследовалась законом в тридцати семи штатах. Один парень так потянулся ей вслед, что едва не свалился с табурета.
Она остановилась рядом. Какой бог улыбнулся мне?
— Чем могу служить? — спросил я.
Ее улыбка стала еще обольстительнее. Она облизнула губы.
— Интересно, какого калибра ваше ружье? — И призывно прикоснулась к стволу своим нежным пальчиком.
У меня пересохло во рту, язык словно парализовало.
— Э-э, — наконец выдавил я. — Строго говоря, у него нет калибра. Оно стреляет одиннадцатигранными иглами со скоростью четыре тысячи штук в минуту. Кучность стрельбы примерно два и восемь десятых сантиметра… — Мой язык машинально выталкивал слово за словом, но сам я оцепенел, пронзенный ее улыбкой. Она не сводила с меня глаз. Она завораживала. — Э… Оно, как правило рвет цель в клочья, но это даже лучше, когда сражаешься с червями.
— У вас невероятно зеленые глаза.
— Да?
Я сглотнул.
Она скользнула на табурет рядом со мной. Кто-то в другом конце бара застонал. Я боялся упасть замертво от недостатка мозгового кровообращения.
Бармен моментально подлетел к ней.
— Что прикажете, мисс?
Она даже не взглянула на робота.
— Я буду пить… «Розовую бабочку». — Она все еще не спускала с меня глаз, а меня добил звук ее голоса. Я испугался, что пущу сейчас слюну.
Робот поставил перед ней что-то розовое и холодное. Я не знал, что делать дальше, поэтому растерянно улыбнулся.
— Прошу прощения за дерзость, но все китайские девушки, которых я встречал, были ужасно… застенчивыми, не такими… смелыми. Вы правда китаянка?
— Китаянка? — Поморгав, она мило смутилась. Потом открыла свою сумочку и посмотрелась в зеркальце. — Боже мой, вы правы! Я — китаянка! — И удивленно воскликнула: — Что я скажу маме?
— Вашей маме? Разве она не знает? Девушка рассмеялась.
— Откуда? Я сама только что узнала.
Я уставился на нее — это уж слишком. Реальный мир расползался на куски.
— Я… э… в общем-то не собирался здесь засиживаться, мисс… Я, наверное, пойду…
— Нет, подождите. — Она взяла меня за руку. — Простите, Джим.
— Что? — Я замер и снова уставился на нее. — Мы знакомы?
Она встретила мой взгляд смущенно, но глаз не отвела.
— Мы встречались.
Я внимательно изучил ее лицо — почти идеальный овал, высокие скулы и блестящие миндалевидные глаза. Рот широкий, но не слишком. Волосы ниспадали на п|лечи, как черное шелковое кружево. Я мог поклясться, что никогда раньше ее не видел. Такое лицо я бы запомнил. И все же не мог отделаться от странного ощу-щения.
— Кто вы?
Она улыбнулась.
— Если я китаянка, то обязана быть загадочной, непостижимой. Разгадайте меня.
Теперь внутри зазвенели разом все колокольчики тревоги, но по-прежнему я ничего не мог понять.
— Как вас зовут?
— Можете называть меня Тэнджи.
— Тэнджи. Это китайское имя?
— Нет. Я ведь не китаянка.
— Нет? Кажется, вам следует снова посмотреться в зеркало.
— Вы все еще не догадались? Я намекну.
На какое-то мгновение лицо ее стало пустым, потом снова ожило.
— Ну, теперь поняли?
— Что это было?
— Я связывалась с терминалом. Я нахмурился.
— Так вы?..
— Да, телепат. Что-нибудь не так?
— Нет. Просто я растерялся. — И тут меня осенило. Она улыбнулась:
— Вы должны следить за мимикой. Когда вас застают врасплох, физиономия становится очень смешной.
Наконец понимание происходящего выкристаллизовалось. Я схватил ее за плечи.
— Ах ты, сукин сын!
— Привет, Джимбо! — непринужденно бросила она.
— Я должен был догадаться! — Рот мой раскрывался я закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. Наконец удалось слепить фразу: — Тед! Тэнджи! Теодор Эндрю Натаниэль Джексон! Ах ты, паразит! — На нас глазели, но мне было все равно.
Она — или он — улыбнулась.
— Ты не поцелуешь старого друга?
— Поцеловать тебя? Я тебя должен поцеловать?.. — разжав руки, я беспомощно брызгал слюной, не в состоянии подобрать слова.
— Вот это да, Джим! — Она — или он — подмигну-ла — Ты такой милый, когда сердишься.
В. Как хторране называют послед?
О. Десерт.
КАКОВО БЫТЬ ТЕЛЕПАТОМ
Хорошо, что счастье не продается. Иначе его скупили бы торгаши.
Соломон Краткий
Я не сноб. Во всяком случае, так мне кажется. Но я получил старомодное воспитание и никогда не одобрял трансвеститов. Хотя, конечно, что бы ни пожелал сделать со своим собственным телом совершеннолетний человек, это его личное дело.
Я пришел к таким взглядам из-за целомудренной юности, не омраченной никаким опытом, кроме теоретического. На моем пути не встречался ни один человек, когда-нибудь менявший пол или разыгрывавший из себя Женщину.
Но одно дело быть чистоплюем в безвоздушном пространстве и совсем иное — встретить бывшего лучшего друга в теле, способном расшевелить любого мужчину.
Я даже не представлял, что ребята из Телепатического Корпуса способны на такое.
— М-м… — Нужные слова не шли в голову. — Ты не отделаешься простым объяснением, Тед.
До сих пор я думал, что телепат имеет в голове что-то вроде терминала компьютерной сети. Та же микротехнология, с помощью которой делали искусственные нервы для протезов, позволяла вживлять в мозг искусственную долю, запрограммировать для всевозможной обработки и передачи данных. Я слышал, что имплантанты нового поколения могли передавать чувства, но думал, что чувства как бы проецируются на мозг — примерно так же, как я видел глазами «паука», управляя им.
Тед — Тэнджи — быстро рассеял мое заблуждение:
— Нет, передача чувств абсолютна, по крайней мере по ощущениям. При этом они, видимо, очищаются от разного подсознательного мусора. К тому же приобретаешь полный контроль над чужим телом, как я в данном случае. Как будто твоя душа покидает плоть и переселяется сюда. Я способен менять тела, как нижнее белье, и даже чаще.
Он — она — являлся как бы курьером, хотя пока термина для этого не придумали. В его (ее) задачу входил сбор информации для телепатической сети данных, где они записывались для (опять нет подходящего термина) синтезаторов, что ли, — людей, впитывающих собранный материал и отыскивающих определенные закономерности. Это было настолько сложно, что даже Тед-Тэнджи не понимала всего. Пока. Не понимала до конца, как она выразилась.