Гетманский Игорь. Звёздный наследник

   Он с сомнением посмотрел на цепь из тварей, набегающих на стену.
   – Я не видел, чтобы они проваливались под землю….
   – Значит, их там еще не много. Какие-то единицы, особенно предприимчивые. Ловуд, – я изменил тон. – Слышите, Ловуд? Вам не выстоять против этих простыней. На каждую из них нужно не меньше десяти бластерных зарядов. Давайте вместе пробьемся к нашим звездолетам и улетим. Это же глупо – погибать вот так. Вас никто не осудит. И подумайте о жизнях ваших людей.
   Он молчал, глядя на подкатывающую к основанию стены цепь бесплотных тварей. Он молчал, глядя, как его парни меткими выстрелами вышибают из этой цепи звено за звеном. Он молчал, и лицо его было бесстрастным.
   – Два бластера лучше, чем один, – сказал он и громко позвал. – Гарри!
   За бункером раздался тяжелый топот бегущих ног, и дюжий Гарри показался возле люка. При виде нас лицо его не выразило никакого удивления.
   – Быстро проводите их до звездолета. – Ловуд кивнул в нашу сторону. – И возвращайтесь назад. В подземных коммуникациях могут быть твари, что сейчас лезут на стену. Будьте настороже.
   Он прощально кивнул и скрылся за бункером. Гарри шагнул к люку.
   – Только что одна дрянь вылезла отсюда, я убил ее, – поспешно сказал я. – Может быть, нам придется расчищать от них лестницу.
   – Ясно, – ответил охранник, дал упреждающий выстрел в глубину люка и нырнул вниз. Я повернулся к Лотте:
   – Все время держись за моей спиной. Никуда не отходи.
   Она послушно кивнула. Я быстро подбежал к ограждению и посмотрел вниз. “Призраки” развернулись в полотнища, прилипли к бетону стены и, выгибая горбы, ходко карабкались вверх. Бластеры парней Ловуда били по ним, не переставая…
   Я ничем не мог помочь охранникам.
   – Вперед! – скомандовал я и потянул Лотту вслед за Гарри.
 
   Мы благополучно скатились вниз по винтовой лестнице и ступили на залитый солнцем асфальт территории крепости Уокера. Гарри ждал нас внизу, настороженно оглядывая стены особняка и темные глухие корпуса ангаров.
   Вокруг все было спокойно. Ангар-лифт, на котором мы час назад спускались в подземные коммуникации, стоял в тридцати метрах от нас, я даже видел давешнюю красную кнопку в середине абсолютно гладкой металлической стены.
   Я подошел к Гарри и встал рядом:
   – Здесь еще много лифтов?
   – Три или четыре, точно не знаю. В разных концах крепости. Если вы не придумываете, мистер Рочерс, и гадина действительно была на стене и напала на вас, то… Они могут ждать нас за дверью лифта. А могут напасть и из-за угла.
   – Я не придумываю, Гарри. Не время для шуток. Я не понимаю одного: как эти бесплотные гады могут снять блокировку хода и нажимать на кнопки лифта.
   И тут подала голос Лотта:
   – Они не бесплотны, Дэн. Они кажутся бесплотными. Ты же не пробовал их наощупь. Просто, мне кажется, что лазерные разряды превращают их в бесцветный газ. А вообще они – как медузы, только сложнее устроены. Камни и ракеты сквозь себя пропускают, но нажмут на любую кнопку.
   – И разбираются в управлении лифтами? – посмотрел на нее Гарри.
   – Так ведь вспомните про лианы: “Монстры” не держат в команде дураков, все их твари разумны. Управление лифтовой кабиной для них не проблема.
   – Да-а… – Гарри оглянулся на стену – наверху шла пальба и двигались силуэты его товарищей. Охранники перегруппировывались, пытаясь контролировать всю длину атакуемого противником участка стены. Им приходилось туго. Гарри заторопился.
   – Ладно, пошли. Рочерс, держитесь рядом и смотрите в оба.
   Тесной группой, выставив стволы бластеров в разные стороны, мы двинулись к ангару.
   Первый полупрозрачный серый шар двухметрового диаметра выкатился из-за особняка в тот самый момент, когда мы достигли ангара-лифта. Лотта испуганно вскрикнула и толкнула меня в плечо, но я уже решетил тварь лазерными разрядами. Шар двигался так стремительно, что успел покрыть половину разделяющего его и нас расстояния, пока не развернулся в багровое полотнище и не исчез.
   Они, точно, были камикадзе, эти “призраки”: не боялись ничего и перли на рожон.
   Второй шар показался из-за угла ангара и тут же попал под огонь Гарри. И через секунду был уничтожен. Мы встали спинами к двери лифта и некоторое время стояли, водя бластерами во все стороны.
   Шары больше не показывались.
   – Вот гады… – запыхавшись, просипел Гарри. – Значит так, мистер Рочерс. Открываем дверь и отходим от лифта на три шага. Если твари в кабине, очищаем помещение. Готовы? Мисс Ньюмен?
   Я и Лотта кивнули. Гарри нажал на кнопку, дверь начала втягиваться в стену. Мы все одновременно спинами вперед отпрыгнули от ангара. И впились взглядами в расширяющийся проем.
   Кабина открылась. И оказалась пуста.
   – Быстро туда! – Гарри повернулся спиной к ангару, прикрывая нас, а я и Лотта мгновенно заскочили в лифт. К тому моменту, когда охранник вошел в кабину, я уже снял блокировку хода, набрал шифр нужного нам уровня и держал палец на кнопке движения вниз.
   – Поехали! – почему-то шепотом скомандовал Гарри, встав рядом со мной. Я с облегчением надавил на кнопку, дверь быстро и бесшумно задвинулась, и мы стали плавно спускаться.
   Большая светлая кабина еле заметно вибрировала при движении. Она опускалась туда, где нас ждали полутемные широкие бетонные тоннели. И эти тоннели были уже не коммуникациями Уокера – подземными проходами в крепость для отряда серых медуз “Монстров Галактики”. Когда я подумал об этом, помещение лифта показалось мне уютным и прочным убежищем. А потом мелькнула предательская мысль о том, что нажать на “стоп” и зависнуть посреди шахты – до тех пор, пока “Монстры” не разберутся с имуществом Уокера и не улетят – было бы очень здравым решением…
   Я отругал себя за малодушие и посмотрел на Лотту. Она напряженно смотрела на мелькание цифр индикатора-высотомера.
   Кабина замедлила ход.
   – Приготовиться! – Гарри вскинул бластер и навел на дверь. Я последовал его примеру.
   И здесь взгляд мой упал на минидисплей счетчика разрядов бластера. Боезапас моего оружия был исчерпан на две трети. Я чуть не вскрикнул от удивления: такой расход! И это при том, что я убил всего лишь двух тварей! Получалось, что я был практически небоеспособен. Если завяжется бой, я положу еще одного гада… и все!
   Я повернулся к Гарри, чтобы сказать ему об этом, но…
   Двери кабины лифта раскрылись, и на нас надвинулся сумеречный зев подземного тоннеля. Готовый ко всему, я судорожно сжал бластер в руках и инстинктивно отшатнулся назад. Лотта спряталась за моей спиной. Но волновались – во всяком случае, пока – мы напрасно: в тоннеле перед нами никого не было. Ход к звездолету был свободен.
   Гарри внимательно обшарил взглядом стены и потолок подземного прохода и прошептал:
   – Триста метров, мистер Рочерс. Всего триста метров. Нам надо их пройти.
   И первым вышагнул из лифта. Я и Лотта двинулись следом.
   Сначала мы быстро шли, но метров через пятьдесят побежали трусцой. Звук наших бегущих шагов гулким эхом отдавался под сводами тоннеля и – я понял это слишком поздно, потом! – все остальные звуки.
   Все звуки.
   Звуки, которые издавались тварями, что подползали в тот момент к перекрестку нашего тоннеля и его боковых ответвлений.
   Лотта, конечно, была права: “призраки” являлись существами из плоти и имели массу, а раз так, то должны были издавать при движении хотя бы слабое шуршание. Но мы их не слышали. И они были разумны, иначе не обесточили бы при нашем приближении электрооборудование боковых ответвлений и не лишили бы его освещения.
   Ведь мы забыли – совсем забыли! – про светлеющие провалы боковых ходов в сотне метров от лифта! Забыли, не думали о них! И не заметили впереди слитых с серым фоном стен тоннеля пятен ходов в обесточенные коридоры!
   “Призраки” ждали нас там. Так получилось, что во время бега я вырвался немного вперед, Гарри и Лотта оказались чуточку сзади, а главное – справа и слева от меня, на шаг ближе к стенам. И когда мы вбежали на пятачок перекрестка и серые полотнища метнулись к группе бегущих людей из провалов в стенах…
   Они накрыли тех, кто был к ним ближе – Лотту и Гарри.
   Я услышал за спиной резкий шорох. Но сначала не смог ничего понять, просто неохотно остановился и оглянулся…
   Мои спутники не успели издать ни звука. “Призраки” накрыли их своими телами. Лотта и Гарри замерли на месте с ничего не выражающими лицами. А я вскинул бластер и с ужасом смотрел, как серые вуали проникают в человеческие тела и растворяются в них.
   – Лотта! – закричал я и кинулся к ней – обездвиженной, парализованной, застывшей, помертвевшей. Я кинулся к ней, но из бокового хода со стороны Гарри, такого же беспомощного и изменившегося, как и Лотта, выпросталось еще одно колышащееся полотнище и закрыло от меня людей.
   И тогда я стал бешено вдалбливать в него заряд за зарядом и орать. И подходить, с каждым выстрелом подходить на один маленький шаг, подходить к Лотте и Гарри.
   Серая тварь растворилась в воздухе. Но из темных тоннелей справа и слева уже вылезали новые “призраки” и выпрастывали простыни мерзких тел в сторону своих жертв. А двое выскочили в пространство между мною и моими несчастными спутниками и стали сворачиваться в шары.
   Я очередной раз нажал на курок и похолодел: бластер не выстрелил, не издал ни звука. Я посмотрел на показания счетчика разрядов – он показывал мне три нуля.
   Кончено!
   “Призраки” стояли неподвижно в метре от меня и завершали свою богом проклятую метаморфозу: превращались в шары. Через несколько секунд они смогут передвигаться так быстро, как быстро я умею бегать. И тогда меня не спасет ничто.
   Я с отчаянной руганью запустил бесполезным теперь бластером в шары и бросил последний взгляд на застывшее в бесстрастной ледяной маске лицо Лотты. И перед тем, как развернуться для бега, увидел, что полотнища “призраков” укутывают тела Гарри и Лотты. Укутывают своими телами-простынями. Так, как будто упаковывают дорогую ношу перед транспортировкой.
   Я сжал кулаки, в бессильной ярости заскрипел зубами, повернулся и со всех ног побежал к звездолету.
   И услышал за спиной характерное шуршание: шары кинулись за мной в погоню.
   По моим расчетам до шахты лифта-ловушки, на дне которой стоял звездолет, было метров сто пятьдесят-двести. Точно оценить расстояние я не мог, потому что тоннель впереди делал небольшой поворот и финиша своего бурного спринта я не видел.
   Никогда в жизни я не бегал так быстро. Возможно тогда, в нескольких десятках метров под поверхностью планеты Коррида, был установлен новый мировой рекорд в беге на сто метров. И, может быть, даже на двести, потому что темпа я не снижал до конца дистанции. Но рекордная скорость мне плохо помогала. Мерзкий шорох катящихся шаров не отставал от меня. А когда я увидел впереди вход в зал дна шахты, сердце мое упало: он был черным. “Призраки” обесточили и эту часть подземелья. А это означало, что я не смогу подняться на поверхность планеты. Даже если сумею оторваться от преследователей на достаточное расстояние, подбежать к противоположной стене зала и включить подъемник перед тем, как заскочить в звездолет.
   Я не позволил себе поддаться панике и рванул на свет бортовых огней. Влетев в черноту зала, я вынужден был снизить темп: боялся споткнуться и упасть в темноте. А вот шары сзади, видимо, ориентировались без света прекрасно. И приблизились ко мне вплотную. Я увидел это, когда до входного люка в звездолет оставалось метров двадцать.
   “Давай, не дрейфь, еще немного!” – подбодрил я себя. И все-таки споткнулся. А чтобы не упасть, согнулся в три погибели и отчаянно засеменил, опираясь руками о землю. И в этом уродливом движении снова оглянулся: один из шаров почти висел у меня на плечах и на ходу разворачивался в полотнище.
   До люка теперь оставалось совсем немного – каких-то десять метров. Я разогнулся и почувствовал, как упругое тело развернувшегося шара хлестануло по моим пяткам.
   Мертвенный холод мгновенно окутал ступни. Ноги, казалось, парализовало.
   Дикий, животный ужас обуял меня. И заставил сделать невероятное. Я подпрыгнул на месте и в немыслимом скачке вперед сократил расстояние до люка вдвое.
   И возблагодарил Бога, что при последнем посещении звездолета оставил люк открытым.
   Потому что сумел теперь уцепиться за скобу распахнутой двери, подтянул одеревеневшие ноги и одним рывком закинул себя в проем контрольной камеры.
   Дверь люка автоматически захлопнулась. И отрезала меня от отвратительной картины: полотнище первого шара тянется с земли к днищу звездолета, а второй шар накатывает на тело первого, стремительно развертывается в простыню и накрывает то место, где только что стоял я.
   Обессиленно распростершись на полу контрольной камеры, я хватал воздух ртом, как жаба. Бешеное дыхание разрывало грудь, сердце било изнутри по ребрам, как паровой молот. И все-таки я осознавал: спасен! Спасен, если тварь не сделала с моими ногами что-то непоправимое.
   Немного отдышавшись, я рывком сел и облокотился спиной о стену. Посмотрел на ноги: они были целы. Снял ботинки и носки, ощупал ступни и не обнаружил никаких повреждений. Я немного посидел, окончательно успокоил дыхание и осторожно подвигал пальцами ног – пальцы слушались.
   Ощущение одеревенелости постепенно проходило.
   Я облегченно обмяк в полусидячем положении. Мне удалось легко отделаться.
   Теперь я по себе знал, каким эффективным и страшным оружием в арсенале “Монстров Галактики” являлись “призраки”-камикадзе. Материя той формы жизни, которую они представляли, являлась мощнейшим поглотителем любого вида энергии. Ее удельная энергоемкость была, по-видимому, колоссальна. Именно поэтому твари были неуязвимы для одного-двух разрядов бластера: чтобы их уничтожить, требовалось намного больше. Именно поэтому они так легко обесточивали киберов Уокера и электрооборудование подземелья. И именно поэтому при слиянии с человеком они лишали свою жертву жизненных сил, мыслей, эмоций… Превращали в куклу.
   – Бедная Лотта… – прошептал я и снова ощупал ступни. Мне действительно повезло. Тварь задела меня только краем полотнища и не успела высосать все силы, лишь на время “обесточила” ноги. Но если “призраки” растворились в телах Гарри и Лотты, то…
   Лотта, ты жива?
   Я встал сначала на четвереньки, потом поднялся на ноги и ввалился в зал звездолета. Ланц мгновенно отреагировал на мое появление и выпалил:
   – Мистер Рочерс! Системы внешнего контроля сигнализируют об опасности! Попытка вторжения в корабль! Инопланетный организм негуманоидного типа пытается вскрыть изоляционную защиту запоров входного люка. Ситуация квалифицируется как аварийная первой степени.
   Меня как будто тряхнуло током. Я опомнился. Судорожное улепетывание от тварей, смертельная усталость и проблемы с ногами выбили меня из седла. Я – пусть даже на короткое время! – забыл о преследовании! Мне надо было обезопасить звездолет и немедленно улетать с планеты. Только тогда я смог бы хоть чем-то помочь Лотте и охранникам.
   Во мне все больше росла уверенность в том, что Шарлотта и парни Ловуда живы. Ведь недаром моих парализованных спутников так тщательно “упаковывали” подоспевшие к перекрестку твари. “Монстрам”, подумал я, не нужны трупы людей. Им нужны живые люди. Зачем – другой вопрос, над которым голову ломать я сейчас не стану. Главное – у меня есть шанс: пока никто не погиб. И я в том числе! И к тому же не заморожен тварями и на свободе.
   Скорее действовать!
   – Мистер… – начал снова Ланц, но я уже кричал:
   – Быстро дай вид на входной люк! И освети всю площадь перед звездолетом!
   На экране внешнего обзора возникла картина зала, ярко освещенного прожекторами Ланца. На переднем плане я увидел полотнище “призрака”, одним своим краем оно упиралось в корпус звездолета. Электронные блоки запоров располагались на стойке шасси и были прикрыты массивными стальными кожухами, но что этим гадам кожухи с механическими защелками, если он катаются на лифтах, крадут людей и обесточивают тоннели!
   Я понял, что у меня есть в запасе всего несколько минут, может быть, одна минута. Я всмотрелся в изображение и похолодел: из тоннеля в зал один за другим вкатились несколько шаров-”призраков”. На входе они настороженно остановились на границе тьмы и света, а потом устремились к звездолету. А на ходу стали раскатываться в полотнища.
   Их было не меньше десятка, и я видел, как из тоннеля в зал проникают все новые и новые шары.
   Я заметался по звездолету: что делать? Из оружия у меня был только револьвер. А в такой ситуации он годился лишь на то, чтобы беспроблемно застрелиться. Но я не хотел сдаваться. Я не хотел отдавать Лотту – мою Лотту! – этим тварям, этим подлецам, этим проклятым “Монстрам”! Я не собирался отдавать ни одного человека, которого знал на планете Коррида!
   Ланц провещал:
   – Попытка вторжения в корабль! Инопланетные организмы вывели из строя цепи температурных датчиков в соплах звездолета и пытаются проникнуть в топливные отсеки!
   Они лезли в звездолет через дюзы! Я изо всех сил вдарил ногой по стене, резкая боль пронзила ногу и отдалась в мозгу.
   И здесь взгляд мой упал на клавиши управления “штукой”. Они светились ядовито-желтым светом на пульте – он находился прямо над системным блоком Ланцелотта. Они светились и делали выпуклыми миниатюрные буковки на своих матовых плоскостях. Эти буковки написал я – от нечего делать во время полета на Корриду.
   Буковки, складывающиеся в слова.
   Слова, которые не говорили мне ни о чем.
   “Зеркало”, “Ловушка”, “Окно”, “Уйти, чтобы остаться”…
   Я медленно подошел к пульту и с замиранием сердца понял, что сделаю это: включу папину “штуку”. Включу аппарат, о назначении и функциях которого не знал почти ничего. О них знали отец и дядя Уокер, но эти люди были мертвы и ничем не могли мне помочь.
   Мне никто в тот момент не мог помочь. Ни мне, ни Лотте, ни Гарри, ни Ловуду – помочь не мог никто.
   И, значит, это должна была сделать “штука”.
   Или не сделать. И тогда пусть планета Коррида летит в тартарары со всеми тварями и монстрами, которые на ней собрались, подумал я. Отец говорил, что “штука” – страшное оружие – пусть. Если она сработает как терминатор – пусть.
   У меня не было другого выхода. И Лотта и все остальные пленники “линкора”, думал я, со мной бы согласились…
   Я посмотрел на экран внешнего обзора. К днищу корабля в том месте, где располагался входной люк, прилепились три твари, а полотнище четвертой лезло прямо в экран. Я сказал:
   – Ланц! Разблокируй управление встроенным оборудованием.
   Почти без паузы прозвучал ответ:
   – Команда выполнена, сэр.
   Я протянул руку к пульту и, немного поколебавшись, нажал на пластиковую выпуклость со словами “Уйти, чтобы остаться”.
   За стеной зала раздалось тихое гудение, потом стена мгновенно и бесшумно превратилась в черную крутящуюся воронку. Бездонная чернота и беззвучная буря надвинулись на меня, закрутили и потащили за собой.
   Или показалось, что потащили? А на самом деле просто на мне все-таки сказалось напряжение последних часов, и я счел для себя возможным на всякий случай упасть в обморок?
   Так или иначе, я полетел вниз, вниз, в бесконечность, пустоту и непроглядную тьму.
   И потерял сознание.
 
   Полупрозрачная серая тварь стояла посреди зала звездолета, рядом с пультом управления, и полотнище ее тела озадаченно колыхалось и поворачивалось во все стороны. Я лежал в метре от “призрака”, распростертый ничком на полу, и не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тварь неуверенно двинулась в сторону контрольной камеры, но вдруг остановилась на полпути и развернулась ко мне.
   Я смотрел на колыхание вуали буквально у себя перед носом, – смотрел в глаза своей гибели – и ни одной мысли не было у меня в голове. Мной овладело великолепное равнодушие. Двигаться я не мог. А сделал все, на что был способен. Задействовал, так сказать, все активы.
   И добился того, что инопланетная мерзость шарит по моему звездолету.
   Что ж, Рочерс, сказал я себе, надо уметь смотреть фактам в лицо. Даже если они готовы дать тебе в морду или убить. Или заморозить и отправить к “Монстрам Галактики”… Что я там еще знаю про факты? Факты – вещь упрямая. Против фактов не попрешь… Имел на руках все факты… Выступил с фактами на руках…
   Да, подумал я, имел, выступил и теперь не попрешь. И хорошо.
   Тварь немного повисела неподвижно, как бы вглядываясь в меня, – глазами, которых у нее не было, – и двинулась вперед. Я внутренне сжался, готовый ощутить мертвящее прикосновение мерзкой вуали…
   “Призрак” достиг моих раскинутых ног и продолжил движение. Я не почувствовал его прикосновения. Ничего не почувствовал. А он нанизался на мои ноги – они прошли сквозь его полупрозрачное тело – и стал надвигаться на лицо. Я закрыл глаза. А когда открыл их, то никого перед собой не увидел.
   Я понял, что “призрак” прошел сквозь меня и теперь находится за моей головой.
   Способность двигаться внезапно вернулась. Я резко запрокинул голову и увидел, как “призрак” просачивается сквозь стену зала. Сначала за переборной обшивкой исчез левый край полотнища вуали, а потом и все тело твари неведомым образом проникло через преграду и исчезло.
   Очистило, как говорил Гарри, помещение.
   Я вскочил на ноги и огляделся. Все в звездолете было цело и находилось на своих местах. Я вспомнил про клавишу со словами “Уйти, чтобы остаться”, про свой страх и отчаяние перед тем, как включить “штуку”, про черную крутящуюся воронку, которая поглотила меня и погасила мое сознание…
   Что же произошло? Как сработала “штука”?
   Первый результат ее работы я уже видел. Твари меня не могли обнаружить, я для них был неуязвим и бесплотен. “Призраки” проходили сквозь стены звездолета, хотя до этого бились лбами о входной люк, ибо стальная твердь корпуса представляла для них непреодолимую преграду.
   Только сейчас я заметил, что на экранах внешнего обзора зал дна шахты погружен в темноту. Прожекторы Ланца его не освещали.
   Я посмотрел на приборную доску: датчики показывали, что все внешние осветительные приборы были в порядке и включены. Почему же свет не проникает в зал?
   – Ланц! – громко скомандовал я. – Доложи о состоянии бортовых систем и скажи, где мы находимся.
   – Все системы работают нормально, – был ответ. – Звездолет находится на планете Коррида, в ста метрах ниже уровня поверхности приземления. На дне вертикальной шахты, куда был опущен спецмеханизмом семнадцать часов двадцать три минуты тому назад.
   – Почему прожекторы включены, а зал шахты не освещен?
   – Вами была задействована встроенная система оборудования. В настоящий момент ею выполняется функция под кодовым названием “Уйти, чтобы остаться”. В данном режиме система совершила локальное пространственное преобразование вокруг звездолета. Это означает, что организован специальный трехмерный “карман”, форма которого полностью совпадает с формой звездолета и границы которого проходят по граням фюзеляжа и конструктивным выступам и отверстиям. Мы, мистер Рочерс, как бы в гиперпространственном “чехле”. Прожекторы освещают только его, и их свет не может проникнуть в иное пространство…
   Вот это да! Мой папа был прав, когда говорил, что создал гениальную вещь!
   – …При этом реальность планеты Коррида и реальность “кармана” разделены.
   – Что значит “разделены”?
   – Это означает взаимопроникновение без пересечения и контакта. Объекты одной реальности не являются объектами другой.
   – То есть я для тварей не существую, и они меня не видят?
   – Совершенно верно, сэр. И не только вас, но все, что находится в пределах границы локального образования. Отмечу только, что разделение реальностей не является зеркальным. Обитатели планеты Коррида не могут видеть наш пространственный “карман”, вы же не выключены из их реальности. Но только визуально. Этим и объясняется название функции “Уйти, чтобы остаться”. Вас нет в том мире, но вы наблюдаете его, хотя и не можете на него воздействовать и воспринимать звуки извне.
   Ну папа! Ну дядя Уокер! Мне даже стало намного лучше. Черт возьми, мне стало намного лучше! Я попытался сообразить, что мне дает гениальное волшебство “штуки”.
   Так… Прежде всего безопасность и неуязвимость. Потом – возможность наблюдать за тварями, если я их увижу в непроглядной темноте шахты… А я смогу выйти из “кармана” в шахту?
   Я задал этот вопрос Ланцу.
   – Нет, сэр, это невозможно.
   – Почему?
   – Вы являетесь элементом этой реальности и не можете попасть ни в какую другую реальность, пока не отключите встроенное оборудование.
   – А что, граница “чехла” материальна? Если я захочу пересечь ее – упрусь в стену?
   – Не упретесь, сэр. Но если вы захотите выйти из контрольной камеры, то не сможете спустить трап. Вернее, вы спустите его, механизм выполнит процедуру выдвижения всех ступенек, ему ничто не будет мешать, но тем не менее первая ступень даже не выйдет из корпуса звездолета. Таков парадокс пограничных условий “кармана”.
   – А если я не буду спускать трап, а просто прыгну из выходного люка вниз?
   – Вы зависнете неподвижно в воздухе без опоры, сэр. При этом будете ощущать свой вес, но ощущения падения не будет.
   – Значит, сила тяжести, что действует на Корриде, работает и в “кармане”?
   – Это так, сэр. Как известно, природа гравитации пока еще изучена очень мало. То, что гравитация всепроникающа для любых подпространств, образованных в ее поле, – необъяснимый феномен.