Гинзберг Аллен. Факел чести

Мгновенно обернувшись, я выстрелил в стеклянную стену. Оба мужчины
бросились на пол, но я последовал за ними лучом. Луч рассек перегородку,
задел провода, и свет, который я лишь смутно замечал с тех пор, как
оказался в огне, мигнул и погас.
Сжав лазер, я заковылял к двери, через которую меня ввели сюда, и
наткнулся на еще одного пылающего солдата. Я прикончил его, не давая сойти
с места, выхватил лазер из его кобуры и сорвал с пояса гранаты, не зная,
взорвутся они в моих горящих руках или нет.
Еще двух попавшихся на пути охранников я превратил в обугленное месиво.
Но пламя продолжало бушевать, охватывая все, что я видел и чувствовал.
Я обливался потом, и этот пот горел, а вместе с ним и влажная одежда.
Кровь, выступающая из порезов на руках, тоже мгновенно вспыхивала.
Визжа и вопя, почти не сознавая, что делаю, я полз, хватаясь за стены,
вставал и брел по коридорам. Неподалеку что-то зашевелилось, и я
выстрелил, не останавливаясь и не глядя, куда попал. Коридор становился
все длиннее, превращаясь в кошмарный туннель, оранжево-алый от пламени,
подобный чудовищному пищеводу монстра, порождения ночи, проглотившего меня
целиком.
Что-то преградило мне путь. Лишь через некоторое время я понял, что это
дверь коридора, ведущего к камерам. Уже решив взорвать ее гранатой, я
вспомнил, что при этом могу погибнуть сам.
Я рвался прочь, я должен был сбежать отсюда. Лазером я срезал замок, и
дверь распахнулась. По другую сторону появился горящий охранник. Он
потянулся за оружием, но я успел выстрелить первым.
Впереди появилась еще одна запертая дверь. Сжечь ее к чертовой матери,
как первую? Но дверь уже горела. Может, это выход? Я должен выбраться
отсюда! Я пустил луч лазера в замок.
- Эй, ты что, спятил... Господи, да это же парень, который был с нами!
- Какая разница - он взломал дверь!
Они приближались, и я уже прицелился...
Удар пришелся мне в затылок, и я упал, вопя от боли во всем обожженном
теле. Почему боль не утихает? Смутно я понимал, что до сих пор нахожусь в
сознании, но прогнал эту мысль, измученный болью. Боль была слишком
сильна. Почему она до сих пор не убила меня? До меня доносились слова,
смысл которых я едва понимал.
- Он спалил охранника! Отобрал у него лазер и гранаты и вырвался
оттуда!
- Тогда чего же мы ждем?
- Возьми ключи, пиротехник!
- Смотри, здесь кругом мертвые охранники! Давай сматываться, пока не
поздно!
- Это же Ларсон! Господи, что они с ним сделали?
Мне было все равно. Боль лишила меня последних сил, и при этом не
стихала, не покидала меня. Я дергался, извивался, напрягая все мускулы. Я
не мог потерять сознание, но мог заснуть. И видеть сны.
Во сне меня преследовал огонь.
Я проснулся среди ночи, окруженный приятной прохладой. Ноги, руки, все
мое тело казалось сплошной раной, но оно было целым и холодным.
Чьи-то руки подняли меня и понесли, вскоре передав другим рукам. За
моей спиной слышалась стрельба. Меня бережно положили на необыкновенно
приятную холодную поверхность металлической скамьи грузовика.

10

- Я сказал, положи его на место! Не смей трогать!
- Эй, полегче.
- У него снова начнутся судороги.
Меня обступили голоса, силуэты людей - слишком смутные и
неопределенные. Вторым ощущением была боль от ссадин и синяков и
усталость. Мускулы превратились в тугие, саднящие узлы.
- Смотри, у него шевелятся веки. Кажется, он просыпается.
- Отлично. Может, наконец-то его удастся расспросить, - отозвался
кто-то с режущим слух акцентом.
Разговор шел обо мне. К губам прижался край стакана с водой, и я
машинально глотнул. Первый глоток пробудил жажду, и я торопливо допил весь
стакан.
- Пока хватит, - заявил тот, что говорил с акцентом. Рука в белом
отняла у меня стакан. - Ты можешь говорить?
- Да.
- Вот и хорошо. Но не напрягайся.
- Что со мной?
Поверх руки из воздуха материализовалось лицо, коричневые и зеленые
пятна мундиров, странные фигуры. Переминаясь с ноги на ногу, они обступили
первое из лиц и смотрели на меня. На лице, нависшем надо мной, появилась
улыбка.
- Этот вопрос я хотел задать тебе. Похоже, наши приятели-гардианы
хотели выпотрошить тебе мозги?
- Да, так оно и было. Они заставили меня видеть пламя, заставили
считать, что я пылаю - так, что я до крови искусал губы, лишь бы не
умолять их потушить этот пожар, избавить меня от дыма и вони...
Точный и хлесткий удар пришелся мне по щеке.
- Прекрати! Не вспоминай об этом! Это действие имплантата. Он уже
рассосался, но память о нем еще осталась. Ты не сможешь выжить, помня о
том, что случилось.
Игла впилась мне в руку.
- Это транквилизатор. Он поможет тебе расслабиться.
Я прерывисто и глубоко вдохнул, кивнул и вновь погрузился в приятную
прохладу.
- Если ты хочешь расквитаться с ними, прежде отдохни. - Стакан с водой
вновь прижался к моим губам, и я попытался поднять руку, чтобы взять его.
Но рука не поднялась, прижатая к ложу ремнем. - Расслабься, отдохни. Ты
заслужил этот отдых. Потом я объясню тебе, как забыть о случившемся.
После долгого сна я проснулся со зверским аппетитом. На Новой Финляндии
был уже полдень, судя по яркому свету, льющемуся в комнату сквозь широкое
окно. В комнате преобладали белые, солнечно-золотистые или нежно-зеленые
тона, успокаивающие и неяркие. Я лежал в постели и размышлял.
Мысли мои вертелись вокруг двух предметов: думать о первом из них было
приятно, а о втором - мучительно. Ответственность за судьбу пяти тысяч
солдат тяжелым грузом лежала у меня на плечах. Теперь солдаты были уже на
месте и могли действовать самостоятельно, а мне предстояло отойти на
второй план войны и избавиться от беспокойства.
И тем не менее во всем происходящем было что-то не так. Содеянное мной
представляло собой палку о двух острых концах, то и дело всплывающих
передо мной.
Вчера я убил самое меньшее десять человек. Где-то осталось десять
семей, ждущих сообщения, письма, гостя в мундире, который скажет им, что
их сын или брат погиб от руки чужака.
Я наконец-то понял, чем плохо быть военным.
Вместе со скрипом двери в комнату вплыли запахи горячего кофе, оладий,
сосисок. Появился врач, который осматривал меня прежде.
- Среди твоих друзей было несколько человек с твоей планеты. Они
приготовили завтрак, который, как они сказали, тебе понравится. На мой
взгляд, он тяжеловат.
Завтрак действительно был обильным, но как раз соответствовал моим
аппетитам.
Я умял его без остатка. Казалось, прошло несколько месяцев с тех пор,
как я ел в последний раз, и желудок стремился наверстать упущенное.
Наконец я проглотил последнюю сосиску и улегся в постели с кружкой самого
лучшего кофе во вселенной.
- Ну, теперь хорошо?
- Великолепно.
- Вот и славно. А сейчас возьми себя в руки: то, что я сделаю, испугает
тебя. Попробуй подготовиться к этому испугу заранее. - Врач вытащил из
кармана зажигалку - изящную, довольно тяжелую вещицу цвета потемневшего
серебра. Врач шевельнул большим пальцем, и зажигалка выплюнула язычок
пламени.
Огонь! Я смотрел на него как зачарованный. Желтоватый язычок покраснел,
словно налился кровью, и стал расти. Вырвавшись из крохотной зажигалки,
пламя лизнуло потолок, перекинулось на простыни, коснулось моих ног, дошло
до рук, оставляя за собой черный след...
Из транса меня вывела пощечина. Щека сразу же заныла, а пламя на
постели исчезло, как и огонек из зажигалки.
- Такое, друг мой, будет происходить с тобой всякий раз, как только ты
увидишь огонь - свечу, костер, пламя из дюз корабля, даже луч лазера или
солнце в небе. Гардианы часто пользуются таким приемом. Иногда это
действует, а иногда - нет. Обычно те, кому вживляют имплантант, уже никуда
не годятся - они сходят с ума. Мне часто доводилось наблюдать подобных
пациентов. Твой генерал сделал запрос, и тебя привезли сюда. Мне сказали,
что ты силен, хорошо подготовлен и сумел избежать пытки, пока не стало
слишком поздно. Так что еще не все потеряно. У тебя есть надежда. Но
понадобится немного времени, может, несколько дней, а может, и целый
месяц. И потому тебе придется пробыть здесь, пока я не увижу, что ты
исцелился, - иначе ты погибнешь, и эта смерть будет ужасна. Ты умрешь от
испуга. Но не тревожься, мне уже случалось излечивать тех, кто выжил после
первых пыток. Итак, мы введем тебя в состояние гипноза. Ложись поудобнее,
расслабься и смотри, как из окна льются солнечные лучи. Смотри, как пляшут
за окнами ветки деревьев, качаются туда-сюда...


- А теперь приходи в себя... Отлично. Ты замечательно поддаешься
внушению. Завтра мы сделаем еще больше. - Врач, невысокий худой человечек,
поднялся, чтобы уйти. У двери он остановился, обернулся и добавил с робкой
улыбкой: - Знаешь... спасибо тебе за все.
В последующие три дня врач приходил ко мне по два раза в день, и
постепенно чудовище цвета пламени выпустило из цепких лап мою душу.
Помимо этого, со мной не происходило ничего особенного. У меня хватало
времени на размышления, а поразмыслить следовало о многом.
Я беспокоился о том, что гардианы пришлют сюда подкрепление. Первый
серьезный удар был нанесен им при появлении войск Лиги. Впрочем, этому
способствовали не только войска - по всей планете восстали финны и во
многих местах быстро одержали победу. Врага атаковали со всех сторон.
Разрозненные части войск Лиги совершали рейды там и сям, добиваясь
хороших результатов, если верить полученным докладам.
Но расстановка сил могла резко измениться, как только гардианы получат
подкрепление, а мы останемся в прежней численности. До тех пор пока
ракетные установки гардианов защищают внешние границы системы Новая
Финляндия, отрезая финнов от их союзников, нам грозит серьезная опасность.
Вывод был очевиден: как только оборонная мощь будет уничтожена, Лиге
обеспечена победа. О гардианах мы до сих пор знали немногое, но было
совершенно ясно, что они контролируют лишь две звездные системы: Новую
Финляндию и свою планету, Столицу, где бы она ни находилась. Возможно,
борьба будет долгой и кровопролитной, но, если нам удастся вывести из
строя ракетную систему, Лига сможет прислать новые войска, и это решит
исход войны.
Ракетная система. Ключ к победе. Очевидно, ею управляют с нескольких
станций. Иначе ни одному кораблю самих гардианов не удалось бы попасть в
контролируемое пространство. Ракеты находятся под негативным контролем,
подчиняются приказам не стрелять в определенные мишени. Если бы с самого
начала в них была заложена другая программа, им пришлось бы подолгу
гоняться за мишенями. Световая скорость слишком мала для любого другого
режима контроля; если бы ракетам пришлось ждать команд с базы, на
получение которых потребовался бы час, а то и день, кораблям-мишеням
хватало бы времени ускользать от ракет, сбивать их, маневрировать или
вновь войти в режим С2 и исчезнуть.
Нет, нынешняя работа ракетной системы требовала мгновенного включения -
и негативного контроля. Значит, имелся и центральный пульт управления.
Стоит лишь найти его, захватить, отдать приказ о самоликвидации ракет,
и война будет выиграна. Но если это окажется нам не под силу, мы наверняка
проиграем.
Мы проиграем даже в том случае, если просто уничтожим пульт управления.
Наверняка гардианам хватило ума предусмотреть контроль над ракетами извне,
из другой системы. Даже если сигналу понадобится месяц, у гардианов еще
останется время, чтобы отправить к Новой Финляндии корабль с новым пультом
управления. Как только пульт будет заменен, ракеты по-прежнему станут
уничтожать корабли, появляющиеся в системе без предупреждения.
Я был уверен, что гардианы не ограничились одним внешним контрольным
устройством, не предусмотрев подобных устройств внутри солнечной системы
Новая Финляндия. Они наверняка позаботились об избежании неточных
сигналов, задержек сигналов, всякого рода ошибок.
До сих пор мои логические умозаключения казались справедливыми. Все,
что теперь требовалось, - прикинуть, где может быть расположен пульт
управления, и карточный домик будет достроен, замок из логических
заключений надежно повиснет в воздухе...
Замок в воздухе! Внезапно меня осенило.
Пульт управления должен находиться на Вапаусе - это предвещало
множество проблем, возможно, даже бедствий.
Разыскав одежду, я покинул палату Мне не терпелось поговорить с
генералом Тейлором. С помощью простейшего маневра мне удалось избежать
встречи с дежурной сестрой.
Кто-то одолжил мне армейский мундир Республики Кеннеди, который трещал
на мне по всем швам, как любая чужая одежда. Через двадцать минут после
бегства из палаты я уже приближался к штабу Тейлора, расположенному в
здании бывшей школы. От холодного ветра у меня сильно замерзли ноги -
чужие штаны не доходили до щиколоток.
Ждать пришлось гораздо меньше, чем я рассчитывал, - вскоре меня провели
к генералу.
Мы довольно быстро покончили с обменом любезностями и перешли к делу. Я
изложил свои соображения о существовании и типе станции управления
ракетной системой. В моих словах для генерала не было ничего нового - я и
не рассчитывал на это; должно быть, он уже не раз размышлял о ракетном
заслоне и указал мне, что штаб пришел к подобным заключениям прежде, чем
войска Лиги были переданы на Новую Финляндию.
- Так я и думал, сэр, но никогда не мешает подтвердить предположения.
Генерал вежливо кивнул, протягивая руку к бумагам на столе, от которых
его оторвал мой приход.
- У вас что-нибудь еще, командир?
- Да, сэр. Мне известно, где находится пульт управления - или, по
крайней мере, где он может находиться.
Генерал заинтересованно вскинул голову:
- Где же?
- На Вапаусе.
- Вот как? Но почему вы так решили?
- Видите ли, сэр, попробуем рассуждать следующим образом: если мы
правильно поняли принцип работы центра управления, это означает, что в
случае крайней, катастрофической для гардианов ситуации им остается только
включить режим автоматического управления, сидеть и ждать подкрепления -
причем подкрепление может прибыть только с их стороны.
- Вапаус - большая, удобная мишень, следить за которой можно с любой
точки этой планеты. Даже самый маленький из кораблей может увезти бомбу,
которая расколет спутник, как яйцо. Недурно.
- Еще одно, сэр. Пожалуй, нам следует отказаться от подобных мыслей.
- Вот как?
- Мы не должны поддаваться искушению захватить Вапаус. Вполне понятно,
что в случае нашей атаки четыре тысячи человек будут убиты в тот момент,
как гардианы поймут, что мы ищем.
- Дорогой мой мальчик, мы уже отвоевали Вапаус! Жители спутника
перебили гарнизон в тот же день, как мы прибыли сюда. Впрочем, с этим
гарнизоном финны могли справиться в любой момент, их останавливала только
боязнь нового вторжения гардианов. Но когда наступление финнов началось по
всей планете, лидеры сопротивления на Вапаусе решили, что теперь можно
рискнуть. Насколько я понимаю, самое большое затруднение финнов -
сохранить заключенным жизнь. Охранники склонны поддерживать местных
жителей, а те проявляют желание устроить суд Линча.
- Тогда могу сказать, что Вапаус представляет одновременно и нашу
надежду, и величайшую опасность. Как только командование гардианов узнает,
что подкрепление близко, оно уничтожит Вапаус.
Генерал задумался.
- Если вы правы, наш единственный шанс - не допускать вылета с планеты
ни единого корабля противника, чтобы сохранить Вапаус.
- А тем временем надо бы отдать приказ, чтобы на Вапаусе приступили к
поискам центра управления ракетами. Его вполне могли спрятать где-нибудь в
подземном туннеле или потайной комнате.
- Верно. Командир, разведывательная служба Лиги Планет выросла в моих
глазах. Пожалуй, я последую вашим советам.
- Возможно, я ошибся, сэр.
- Не спорю. Но я ошибся бы еще больше, если бы отмахнулся от ваших
слов. Вы проявили удивительную ловкость и профессионализм, оставаясь в
живых так долго. Конечно, здесь сыграло свою роль и везение, и
сообразительность. Но я склонен верить, что вам больше всего помог
рассудок. Если вы смогли уцелеть, пожалуй, к вашим советам следует
прислушиваться.
Покидая комнату, я успел заметить, как генерал извлекает из кармана
трубку.
Тейлор был неплохим командующим - он доказал это еще при эвакуации с
базы "Деметра". Для прикрытия отхода основных сил он выбрал первый
пехотный батальон - самое мобильное из подразделений, подобно десантникам
подготовленное действовать по собственной инициативе и независимо от
остальных сил. По-моему, Тейлор заранее предвидел, что пехота не только
сдастся в плен, но и вскоре вырвется из плена.
Быстрота, с которой пехотинцы воспользовались моей безумной атакой,
показала, что они способны на многое. Через десять минут после того, как я
уничтожил стражников в коридоре тюрьмы и вырезал пару дверей, пехотинцы
уже успели захватить транспорт и освободить почти всех пленных.
Четыре дня спустя хорошо спланированные налеты на склады гардианов и
помощь финнов помогли пехотинцам вновь раздобыть снаряжение, и все это
было проделано так незаметно, что противник так и не сумел обнаружить нашу
базу.
Штаб Тейлора тоже вскоре проявил себя. Финны постоянно проводили
разведывательную работу, а штабисты Тейлора нашли достойное применение
добытой информации.
Прежде всего мы узнали отличные новости: в настоящий момент у гардианов
осталась всего одна аэрокосмическая база, откуда к Вапаусу могли быть
запущены корабли - база "Коготь", которой командование Лиги дало условное
название "Гадес". Все остальные летные базы ко времени прибытия Лиги
представляли собой небольшие взлетные площадки, оборудованные несколькими
резервуарами с топливом. Все они были выведены из строя благодаря взрывам
топливных резервуаров или взлетных полос. Несколько бывших гражданских
аэродромов были просто захвачены войсками Лиги. Однако у противника еще
остались ракетные установки типа "земля - воздух" и хорошие взлетные
площадки (оборудованные не только для атмосферных, но и космических
кораблей). Финны сбили несколько кораблей гардианов, на время лишив их
желания вылетать в космос.
К сожалению, какими бы ни были потери гардианов, "Гадес" представлял
для нас серьезную угрозу благодаря не только численности самолетов и
кораблей, но и своим огромным размерам и хорошей обороне. Не задумываясь,
зачем войска Лиги интересуются "Гадесом", финны уже давно мечтали
уничтожить последнее прибежище противника. Захватив "Гадес", они могли бы
контролировать не только воздушное пространство планеты, но и следить за
запуском и посадкой космических кораблей.
У Лиги и финнов было немало шансов нанести атаку по "Гадесу" и
захватить его, но вместе с тем такая атака была нелегким делом. Наши
войска были рассеяны по планете, они не могли позволить себе открытые
броски. Кроме того, приходилось учитывать массу всяких неожиданностей.
Потому выбор был остановлен на неожиданном и скрытом ударе. Если бы Лига и
финны смогли удержать Вапаус и воздушное пространство планеты, война на
земле завершилась бы в два счета. Но на Новой Финляндии оставалось еще
немало сил гардианов, и многие из них были в отличной форме. Впрочем, при
условии захвата Лигой космоса, воздуха и большей части планеты у гардианов
не осталось бы ни единого шанса.
Постепенно нам начинало казаться, что захват "Гадеса" - прямой путь к
победе, даже если центр управления ракетной системой не будет обнаружен.
Тейлор переменил мнение и решил никого не посвящать в наши домыслы
относительно центра - вокруг было слишком много чужих ушей, сообщения по
связи слишком часто перехватывались.
На стене класса, в котором расположилась штаб-квартира Тейлора, висела
карта планеты, и мы постепенно постигали новую географию. Если не считать
больших материков у северного и южного полюсов планеты, большая часть суши
на Новой Финляндии была сосредоточена в западном полушарии. Там находились
три небольших материка - в основном к северу от экватора. Только самый
крупный из них простирался к югу от центральной линии планеты.
С точки зрения геологии эти три материка отделились друг от друга
совсем недавно и потому были еще довольно близки, разделяясь лишь узкими
глубокими проливами. Линии побережья материков были рваными, изобиловали
множеством бухт и заливов.
Самым маленьким, менее заселенным и расположенным ближе к северу был
материк Новая Лапландия.
И "Гадес", и основные силы Лиги размещались на самом крупном и наиболее
заселенном материке - Карелии. Последний из материков носил название
Куусамо.
На Карелии имелись крупные города, здесь было сосредоточено почти
девяносто процентов населения планеты. По этой причине гардианы разместили
свои крупные базы именно здесь, с целью контроля за населением.
Почти все города находились у побережья, а базы гардианов занимали
внутреннюю часть материка - чтобы уберечь войска от местного влияния и
контролировать воздушные и наземные транспортные пути.
Рельеф Карелии был изломанным, холмистым, материк почти полностью
покрывали леса, через которые финны еще не везде успели проложить дороги.
До войны здесь огромную роль играл воздушный транспорт. Теперь воздушное
пространство контролировали гардианы, но их силы были слишком
малочисленными, чтобы следить за всеми дорогами. Густые леса затрудняли
наблюдение с воздуха - на это мы и рассчитывали.
Мы начали получать информацию от остальных войск Лиги, отмечая их
дислокацию на карте. Наши войска располагались примерно по кругу с центром
в разрушенной базе "Деметра". Войска финнов и Лиги были разбросаны по всем
трем материкам и ближайшим островам. Мы захватили большую часть территории
- в этом не оставалось сомнений.
Штаб Тейлора решал, какой должна быть переброска войск, какие из них
следует оставить на местах, где войскам будет удобнее соединиться для
штурма "Гадеса". Много частей - и финнов, и Лиги, - которые оказали бы
огромную помощь, пришлось оставить на прежних местах: они просто не смогли
бы достичь "Гадеса" вовремя.
Скорость сейчас имела для нас жизненно важное значение. Байе заявила,
что ее пехоте понадобится три дня на полное перевооружение и еще три дня
на марш до "Гадеса".
В своих расчетах Тейлор взял за основу эти шесть дней. Все войска,
которые могли достичь "Гадеса" к этому времени, получили приказ начать
переброску.
Неожиданности предстояло стать самым мощным нашим оружием.
Приготовления следовало проводить быстро и незаметно. Нанести удар
требовалось прежде, чем гардианы решат уничтожить Вапаус.
Дни проходили в бурном обсуждении последствий того или иного действия -
эти последствия казались почти неизвестными. Догадки громоздились на
предположения, логически выстроенные цепи вдруг превращались в запутанные
и безосновательные рассуждения, часто помехой оказывалась всего-навсего
усталость.
Но мало-помалу, шаг за шагом Тейлор и его штаб разобрались в ситуации и
решили, кому, куда и когда двигаться, каким образом осуществлять
переброску, откуда атаковать "Гадес".
В конце второго дня после моей беседы с Тейлором в классе наконец-то
потух свет. Пол густо устилали обрывки бумаги, воздух был спертым от
длительного присутствия множества людей и запаха невероятного количества
выпитых чашек кофе. Если не считать сержанта, заснувшего на стуле, и
курьера, разыскивающего потерянную бумагу, комната была пуста.
План "Гадеса", предоставленный финской разведкой (ценой жизни
нескольких смельчаков), оптимистично покрывали пластиковые значки
различной формы и размера и жирные карандашные линии, тянущиеся прямо к
центру лагеря.
Пятьдесят человек предстояло бросить на захват подстанции. Двадцать -
уничтожить ограду между двумя определенными точками. Еще сто должны были
ждать с ручным противовоздушным оружием у базы не менее чем за десять
часов до штурма.
Две тысячи пятьдесят человек направлялись на поиски и уничтожение
космических судов. Приблизительная численность объединенных сил Лиги и
финнов - четыре тысячи триста человек.
Приблизительная численность противника - шесть тысяч.
Беспечный порыв ветра залетел в приоткрытое окно и сдул с карты
несколько значков, с тихим стуком попадавших на пол.

11

Тейлор решительно не знал, как поступить со мной. На вопрос, чем бы я
хотел заняться, я ответил коротко: "Разведкой".
Адъютант генерала направил меня в 5-ю команду и показал, где она
расположилась. Там мне пришлось подождать. Оказалось, что команду
составляют Крабновски вместе с тремя незнакомыми мне солдатами.
- Доброе утро, командир. В штабе мне только что сказали, что вас
направили сюда.
- Привет, Краб. Зови меня просто Мак. Не знаю, значит ли здесь
что-нибудь мое флотское звание. Полагаю, вы и есть пятая команда?
Краб от неожиданности осекся.
- Да, это мы. Эй, Боб, Голди, Джоан, познакомьтесь с командиром Маком.
Боб окинул меня мутными глазами под черными зарослями бровей.
- Ну и что?
- Привет, Мак, - поздоровалась Голди, невысокая, плотно сложенная
женщина, которая выглядела неотразимо даже в просторной форме армии США.
Ее огромные, синие и ясные глаза было ни к чему подчеркивать косметикой,
волосы отливали теплым медовым оттенком. Со своей пышной грудью, тонкой
талией и округлыми бедрами Голди напоминала песочные часы.
Джоан не отличалась столь броской внешностью, и все-таки она была
красивой, а Голди - всего лишь хорошенькой. Высокая, сдержанная, с коротко