Страница:
В семидесятых годах XIX века в Варшаве зажиточные жители немецкого происхождения организовали Речной яхт-клуб, в который вступили также русские царские чиновники и некоторые поляки. Однако царский патронат и неоднородный состав клуба вызывал многочисленные возражения польских патриотов. В этих условиях варшавская молодежь решила в 1878 году создать собственное общество любителей водного спорта. В течение четырех лет это общество существовало на самодеятельных началах, а члены его плавали по Висле как могли и на чем могли.
Только в 1882 году с согласия министра внутренних дел и морского министра варшавский генерал-губернатор утвердил статут Варшавского лодочного общества (ВЛО).
Членами Варшавского лодочного общества (а их число уже в 1883 году возросло до 900) были прежде всего демократически настроенные поляки. Об этом свидетельствовала деятельность его многочисленных спортивных и общественно-культурных секций, а также связи с рабочим классом, с «людьми Вислы», как называли себя работавшие на реке рыбаки и барочники, охотно участвовавшие в лодочных состязаниях.
Висла была далеко не лучшей акваторией для гоночного парусного спорта. Поэтому поначалу энтузиасты плавали на простых лодках, оснащенных веслами и парусами. Впоследствии сторонники весел и сторонники парусов разделились. Первой известной в Польше парусной яхтой стал приобретенный в 1890 году в Гданьске килевой тендер «Борута» с парусностью 20 кв. м. Это была яхта, на которой варшавские моряки-любители поплыли в Гданьск, к берегам Балтики.
Чужеземный гнет в Польше был настолько силен, что спорт практически не мог развиваться. Поэтому вплоть до 1919 года в истории польского яхтинга нет других страниц. В то же время известно, что повсюду, где поляки сталкивались с яхтингом на чужбине, они горячо интересовались им.
Большие возможности для этого предоставляли центры парусного спорта России.
Многие польские студенты еще до 1890 года занимались парусным спортом в клубах Риги. У них была даже собственная балластная яхта «Трио» с площадью парусов около 60 кв. м., которая в 1892 году во время шторма разбилась на волноломе под Ригой.
Можно сказать, что большинство энтузиастов польского яхтинга впервые познакомились с парусным плаванием в Риге, Петербурге, Киеве и Одессе, будучи членами местных яхт-клубов. Среди них были и Антони Александрович, Людвик Швыковский, Мариан Зарусский, которым польский яхтинг обязан, по сути дела, своим рождением.
Александрович вынес из Рижского яхт-клуба превосходное знание гоночного парусного спорта, конструкции и постройки яхт, умение определять классы яхт и применять измерительные формулы, навыки по организации гонок и клубной организации. Швыковский, бывший член Петербургского речного яхт-клуба и владелец приобретенной в Англии шхуны «Веселая парижанка», был яхтсменом-гоночником международного класса и страстным туристом, знатоком тактики, регат, тренировки и обучения плаванию под парусами и прекрасно ориентировался в международной организации яхтинга. Зарусский, в молодости профессиональный моряк, вынес из работы на русском торговом флоте превосходное знание морского ремесла и морской экономики.
Вернувшись на родину, они, как и многие поляки, остались верны своей привязанности, передавая молодежи добытый в мире опыт и прежде всего свои знания об искусстве плавания под парусами.
11. Всемирное распостранение парусного спорта
Только в 1882 году с согласия министра внутренних дел и морского министра варшавский генерал-губернатор утвердил статут Варшавского лодочного общества (ВЛО).
Членами Варшавского лодочного общества (а их число уже в 1883 году возросло до 900) были прежде всего демократически настроенные поляки. Об этом свидетельствовала деятельность его многочисленных спортивных и общественно-культурных секций, а также связи с рабочим классом, с «людьми Вислы», как называли себя работавшие на реке рыбаки и барочники, охотно участвовавшие в лодочных состязаниях.
Висла была далеко не лучшей акваторией для гоночного парусного спорта. Поэтому поначалу энтузиасты плавали на простых лодках, оснащенных веслами и парусами. Впоследствии сторонники весел и сторонники парусов разделились. Первой известной в Польше парусной яхтой стал приобретенный в 1890 году в Гданьске килевой тендер «Борута» с парусностью 20 кв. м. Это была яхта, на которой варшавские моряки-любители поплыли в Гданьск, к берегам Балтики.
Чужеземный гнет в Польше был настолько силен, что спорт практически не мог развиваться. Поэтому вплоть до 1919 года в истории польского яхтинга нет других страниц. В то же время известно, что повсюду, где поляки сталкивались с яхтингом на чужбине, они горячо интересовались им.
Большие возможности для этого предоставляли центры парусного спорта России.
Многие польские студенты еще до 1890 года занимались парусным спортом в клубах Риги. У них была даже собственная балластная яхта «Трио» с площадью парусов около 60 кв. м., которая в 1892 году во время шторма разбилась на волноломе под Ригой.
Можно сказать, что большинство энтузиастов польского яхтинга впервые познакомились с парусным плаванием в Риге, Петербурге, Киеве и Одессе, будучи членами местных яхт-клубов. Среди них были и Антони Александрович, Людвик Швыковский, Мариан Зарусский, которым польский яхтинг обязан, по сути дела, своим рождением.
Александрович вынес из Рижского яхт-клуба превосходное знание гоночного парусного спорта, конструкции и постройки яхт, умение определять классы яхт и применять измерительные формулы, навыки по организации гонок и клубной организации. Швыковский, бывший член Петербургского речного яхт-клуба и владелец приобретенной в Англии шхуны «Веселая парижанка», был яхтсменом-гоночником международного класса и страстным туристом, знатоком тактики, регат, тренировки и обучения плаванию под парусами и прекрасно ориентировался в международной организации яхтинга. Зарусский, в молодости профессиональный моряк, вынес из работы на русском торговом флоте превосходное знание морского ремесла и морской экономики.
Вернувшись на родину, они, как и многие поляки, остались верны своей привязанности, передавая молодежи добытый в мире опыт и прежде всего свои знания об искусстве плавания под парусами.
11. Всемирное распостранение парусного спорта
Повсеместное и стремительное развитие яхтинга началось вскоре после окончания первой мировой войны.
За годы войны многие яхты устарели и не годились к плаванию, а любителей парусного спорта становилось все больше. В этих условиях, естественно, основное внимание уделялось производству мелких и дешевых судов, монотипов. Более популярными, чем килевые яхты, стали швертботы, так как их сооружение обходилось дешевле и требовало меньше времени. Заметно оживлялся морской парусный туризм. В дальние рейсы по морям и океанам планеты стали отправляться яхты разных типов. Яхтсмены совершили несколько кругосветных плаваний в одиночку. И если перед первой мировой войной в одиночные океанские плавания отправлялись главным образом такие профессиональные моряки, как Слокам, Блэкберн или Восс, то теперь их стали совершать простые любители парусного спорта, такие, например, как Дрейк, Пиджен и Жербо.
Американец Томми Дрейк был заядлым парусником-одиночкой, хотя и неудачником. Дрейку было уже 53 года, когда он начал свои рейсы из города Сиэтл на западном побережье США на шхуне «Сэр Фрэнсис», названной по имени известного английского корсара времен королевы Елизаветы I Фрэнсиса Дрейка. Первая яхта Томми Дрейка разбилась у западного побережья Мексики. Следующая его шхуна, «Сэр Фрэнсис II», потерпела крушение близ Кубы, у самого подхода к побережью Америки, тем не менее совершив плавание вокруг света. Однако упрямый Дрейк не думал отказываться от новых плаваний и приобрел третью шхуну, «Пилигрим», на которой наплавал в общей сложности 26 тысяч миль и побывал в 117 различных портах, в том числе во многих портах Англии, Шотландии и Северного моря. Но и «Пилигрим» разбился у устья реки Шельды. Наконец, четвертой и последней яхтой Дрейка стала шхуна «Прогресс» водоизмещением 11 тонн. Рейсы Дрейка свидетельствовали, конечно, о его серьезных пробелах в штурманском деле, но, несомненно, и о неуемном спортивном духе.
Большим энтузиастом парусного спорта и столь же упорным, хотя и более осторожным, мореходом был другой американец, Гарри Пиджен, уроженец сухопутного штата Айова. Покинув отцовскую ферму, Пиджен стал фотографом и поселился в Лос-Анджелесе (штат Калифорния). Уже в возрасте 45 лет он увлекся идеями Томаса Флеминга Дэя, утверждавшего, что хорошо сконструированная и управляемая яхта-одиночка может вполне безопасно совершать океанические плавания. В те времена это был новый и смелый взгляд.
По чертежам Дэя была построена яхта «Си куин» («Владычица морей»), на которой капитан Восс благополучно перенес тайфун на Японском море в 1911 году. Руководствуясь этими чертежами, Пиджен решил самостоятельно построить яхту. При этом он увеличил все приведенные Дэем чертежи деталей на одну треть. На построенной за два года яхте «Айлендер» («Островитянин»), длиной 10,4 метра и шириной 3,2 метра, он отправился 18 ноября 1921 года в кругосветный рейс. Пиджен тщательно подготовился к этому путешествию, совершив предварительно несколько тренировочных плаваний, во время которых овладевал искусством маневрирования и навигационной сноровкой.
Пиджен намеревался совершать плавания и описывать свои приключения в книгах. Его первый кругосветный рейс в одиночку, законченный в августе 1925 года, впервые в истории яхтинга пролегал через Панамский канал. Отправившись из Лос-Анджелеса, «Айлендер» прошел через Тихий океан, Торресов пролив, Индийский океан, вокруг мыса Доброй Надежды и через Атлантику. Миновав Панамский канал, Пиджен встретился в Бальбоа с французом Аленом Жербо, который начинал второй этап своего путешествия вокруг света. Однако Жербо даже не заикнулся в своих воспоминаниях о встрече со скромным американцем-фотографом, который на несколько лет опередил его в кругосветном плавании в одиночку.
«Островитянин» — яхта, на которой Г.Пиджен в одиночку совершил дважды кругосветное путешествие.
Вернувшись из первого путешествия, Пиджен продолжал свои плавания под парусами, с успехом участвуя в океанских гонках в Гонолулу. Через семь лет он отправился в новое путешествие вокруг света, которое оказалось столь же удачным и обошлось без злоключений, как и первый его кругосветный рейс. Часть этого второго плавания он совершил в обществе двух молодых пассажирок. В Лос-Анджелес он вернулся в 1937 году. Пиджену тогда было уже 63 года. В этом же году закоренелый холостяк женился и вновь отправился в путь, на этот раз вместе с женой. Этот рейс оказался неудачным, так как яхта Пиджена разбилась, пройдя несколько сот миль, у побережья Новой Шотландии. После второй мировой войны 76-летний Пиджен построил новую яхту «Лакемба» точно по чертежам Дэя. Яхта была спущена на воду 4 августа 1951 года. В интервью представителям прессы неугомонный мореплаватель заявил о своем намерении совершить еще один рейс вокруг света и желании прожить хотя бы до 1971 года. Умер Пиджен в 1954 году.
Любопытно, что рейсы американских яхтсменов, мореходов отважных и умелых, были известны гораздо меньше и встретили не столь широкий отклик у мировой общественности, чем плавание французского мореплавателя-одиночки Алена Жербо.
Ален Жербо родился в 1893 году и прямо со школьной скамьи ушел в армию. К началу первой мировой войны ему исполнился 21 год. Жербо был бретонцем и в юности часто соприкасался с моряками и рыбаками, но сам никогда не выходил в море. В 1919 году он сменил мундир офицера французского военно-воздушного флота на белые брюки теннисиста. Постоянно вращаясь в «высших теннисных кругах», он чуть не стал мужем знаменитой Сюзанны Ленглен, чемпионки из Уимблдона. Жербо пользовался международной известностью и как один из лучших игроков в бридж. Подобно многим представителям «потерянного поколения» времен войны, он был полон смятения и желания «совершить что-нибудь особенное». Соблазняла его мысль перелететь через Атлантику, но в конце концов он решился переплыть ее.
Ален Жербо — это имя знакомо каждому моряку.
Его соотечественник Жан Меррьен писал в книге «Мореплаватели-одиночники»:
Эти вопросы имеют существенное значение, так как обаяние личности и подвига Жербо было настолько велико, что до сих пор многие люди следуют его примеру. Быть может, Меррьен стремился лишь предостеречь других от тех очевидных ошибок, в которых можно справедливо упрекнуть Жербо?
Меррьен выдвигал свои упреки как профессиональный моряк.
Джозеф Конрад писал в «Зеркале морей»:
Яхту Жербо «Файеркрест» сконструировал знаменитый корабел Диксон Кемп. К этому времени яхта насчитывала уже 30 лет, и, хотя у нее был добротный крепкий корпус, ни конструкция этой гоночной яхты, ни ее оснащение не подходили для одиночного плавания. А главное, ее паруса и оснастка были настолько изношены, что в течение всего рейса постоянно требовали починки. Парусное вооружение типа тендера оказывалось пригодным для плавания только в хорошую погоду, тем более что неправильная и поврежденная оковка бома не позволяла рифить его, и Жербо приходилось убирать грот каждый раз, когда усиливался ветер.
Интересную оценку Жербо приводит профессор Витольд Дорошевский:
Ален Жербо (в середине) на «Файеркресте».
Во время плавания через Атлантику, от Гибралтара до Нью-Йорка, приходилось постоянно чинить рвавшиеся паруса. Без конца рвались также штаги, шкоты и фалы, и поэтому паруса то и дело оказывались в море. Одно такое падение кливера чуть не погубило Жербо. Взбираясь по бушприту, чтобы убрать кливер, Жербо не привязался тросом и упал в воду. От гибели его спас конец бакштага, свисавший за бортом, за который Жербо успел ухватиться.
Вскоре выяснилось, что вода, налитая Жербо в новые дубовые бочки, оказалась непригодной для питья. На 2500 миль плавания у него было только 50 литров питьевой воды. А поскольку яхта проходила за сутки не более 50 миль, у него оставалось всего по одному литру воды в день в тропических широтах. Солонина также испортилась, а мешок с картофелем превратился в сплошное скопище насекомых.
Уже в первые дни рейса Жербо попал в сильный шторм, а потом долго искал пассат. Однако, проплывая вблизи Мадейры, он даже не подумал о том, чтобы зайти в порт, сделать необходимый ремонт и пополнить припасы. А ведь он вполне мог так поступить без всякого ущерба для своей чести, поскольку не давал обещания переплыть Атлантику без захода в какой-либо порт. Жербо проявил, таким образом, легкомыслие, но, с другой стороны, остался верен самому себе.
От смертельной жажды его спас проливной дождь: так Жербо пополнил запас питьевой воды. А от голодной смерти отважного француза спасали летучие рыбы — он подбирал их на палубе яхты, — а также корифены, которых удавалось загарпунить.
На третьем месяце плавания Жербо попал в ураган. Громады волн грозили смыть его с палубы. Спасаясь от них, он вскарабкался, как это сделал в подобных условиях Слокам, на мачту. Огромный вал сломал бушприт, повредил ванты и чуть не раздавил яхту. Жербо находился тогда на расстоянии 300 миль от Бермудских островов.
На восемьдесят четвертый день после выхода из Гибралтара Жербо повстречал греческий пароход, с которым его яхта чуть не столкнулась. Корабль подошел так близко, что заслонил ветер, и «Файеркрест» перестал слушаться руля. С огромным трудом Алену удалось предотвратить катастрофическое столкновение со стальными бортами парохода и отойти от него на некоторое расстояние. Вскоре с парохода спустили шлюпку, и два молодых греческих офицера подплыли к яхте с запасом воды и продовольствия. Они сообщили Жербо также его координаты, которые расходились с расчетами Жербо на 200 миль и… оказались на поверку ошибочными.
Маршруты одиночных кругосветных рейсов А.Жербо и М.Бардьо.
10 сентября Жербо увидел берега Америки. Еще через пять дней плавания и после 72 часов, проведенных Аденом непрерывно у руля, «Файеркрест» стал 15 сентября 1923 года на якорь у Форт-Тоттена над Ист-Ривер в Нью-Йорке. Так впервые в истории мореплавания был совершен одиночный рейс из Европы через Атлантику без захода в какой-либо промежуточный порт. Кругосветное путешествие Жербо в одиночку продолжалось еще около шести лет и закончилось в Гавре 26 июля 1929 года.
В глазах всего мира Жербо стал героем мореплавания, причем героем такого рода, каким для широкой публики никогда не мог бы стать моряк типа Слокама. Ибо все его неумение, легкомыслие и навигационные ошибки лишь умножили его славу. И никакие критические замечания со стороны профессиональных моряков и опытных мореплавателей не могли подорвать его популярность. Наоборот, они лишь подчеркивали драматическую глубину его переживаний, его героизм и терзания на необъятных морских просторах.
Атлантический рейс Жербо стал темой литературных произведений. Ему посвящали свои творения передовые французские поэты, о нем писали поэты англосаксонских и других стран, в том числе и польские. В антологии морской поэзии, изданной в Варшаве в тридцатых годах, опубликовано восемь сочинений, посвященных исключительно Алену Жербо. Его книга «В одиночку через океан» переведена на многие языки мира.
Странствия Дрейка, Пиджена и в особенности Жербо возбудили интерес к океанским плаваниям под парусами в такой степени, что число рейсов в далекие моря, в одиночку и не в одиночку, уже не удавалось точно определить. Только некоторые из этих путешествий заслуживали особого внимания, как, например, рейс норвежского писателя Эрлинга Тамбса, который с женой, двумя детьми, родившимися в пути, и собакой проплыл в 1928–1931 гг. на яхте «Тедди» из Осло в Австралию, где его яхта разбилась. Рассказ о своем путешествии Тамбс описал в книге «Тедди» плывет через два океана». Во время следующего, на этот раз одиночного, путешествия Тамбс и его «Сандефьорд», заканчивая кругосветный рейс, бесследно пропали в Атлантике.
Одиночный рейс вокруг света в рекордно короткий срок — за один год, девять месяцев и двадцать два дня — совершил в 1936–1938 годах француз Луи Бернико на шлюпе «Анаит». Бернико, которому к началу его путешествия было 52 года, был отставным офицером торгового флота. Он проплыл из Франции через Магелланов пролив, Тихий, Индийский и Атлантический океаны обратно в родную Бретань. После этого рейса Бернико продолжал плавать под парусами вплоть до своей смерти в 1952 году. Он погиб на 69 году жизни во время подготовки своей яхты к зимней стоянке, когда свалившийся с топа мачты штаг убил его наповал.
Маршруты кругосветных рейсов Г.Пиджена, капитана Восса, В.Робинсона и Л.Бернико.
В 1930 году 18-летний эстонец Ахто Вальтер проплыл с братом на шлюпе «Нептун» длиной 8,84 метра из Таллинна в Нью-Йорк через Мадейру и Канарские острова. Расстояние между Лас-Пальмасом и Майами на побережье Соединенных Штатов он прошел со средней скоростью 100 миль в сутки. Весной 1931 года Вальтер стартовал одновременно с трансатлантической гонкой, в которой победил прославленный иол «Дорэйд», прошедший трассу за 19 дней со средней скоростью 7,5 узла. Вальтер на преодоление этой дистанции затратил 30 дней и, таким образом, занял бы 18 место в гонке, если бы официально участвовал в ней.
После гонки Вальтер продал шлюп и вернулся в Эстонию. В ноябре этого же года Вальтер отправился на шлюпе «Ахто», длиной 9,1 метра, из Таллинна в Лиссабон и далее во Флориду. На пути он зашел в Сент-Винсент на островах Зеленого Мыса, проплыв последние 5298 миль за 46 суток, делая в среднем 115 миль в сутки. Через месяц Вальтер вернулся на яхте в Эстонию через Англию. Таким образом, всего за два года Вальтер четырежды пересек Атлантику. Курьезный случай произошел с американцем Альбертом У.Робинсоном во время его кругосветного путешествия в 1928–1931 годах на кэче «Сваап». Впервые в мире он совершал этот рейс с востока на запад через Красное море и Панамский канал. Пытаясь отделаться от назойливой старой тетки, перед отплытием Робинсон в шутку назвал ей день и час, когда сможет встретиться с ней в Суэце. В плавании он, конечно, забыл об этом. Каково же было его удивление, когда в Суэце он встретил свою пунктуальную тетушку, которая прибыла туда точно в назначенный срок.
Весьма юным мореплавателем, совершившим длительный, почти кругосветный рейс, был американец Дуайт Лонг, которому в момент старта было всего 22 года. Он плыл в 1934–1938 годах, меняя по пути состав своего экипажа, на кэче «Айдл аур», длиной 9,7 метра, из Сиэтла в Нью-Йорк через Тихий океан, Австралию, Красное море, Гибралтар и Англию.
Одной из проблем, волнующих не только яхтсменов, но и широкую публику, была проблема численности экипажа. Длительное пребывание в рейсе, трудные условия жизни на борту яхты не раз приводили к психическим перегрузкам, что порождало распри и ссоры между членами экипажа. Поэтому многие рейсы заканчивались значительно раньше, чем намечали их участники. Организаторы трансокеанских рейсов старались тщательно подбирать экипаж, приглашая людей примерно одинакового культурного уровня и близких взглядов. Возможно, желание уйти от проблемы совместимости стимулировало развитие одиночного мореплавания. Что же касается экипажа из двух человек, то тут вопрос решался без особых затруднений, если на борту яхты находились супруги.
В одиночные океанские рейсы чаще всего отправлялись люди, не состоящие в яхтенных клубах. Однако и в самых известных яхт-клубах росло стремление к дальним плаваниям, рождалась неудовлетворенность гонками на короткие дистанции вдоль берегов.
В 1925 году Э.Дж. Мартин и Уэстен Мартир вместе с несколькими другими яхтсменами основали в Лондоне клуб, названный впоследствии Королевским клубом океанских гонок (ККОГ) — (Royal Ocean Racing Club). Клуб должен был содействовать строительству быстроходных яхт и организовывать морские марафоны. В августе 1925 года этот клуб организовал в Англии первую, ставшую затем традиционной гонку «Фастнет» на дальнюю дистанцию в 600 миль, применив собственную уравнительную формулу. На старт гонки прибыло всего семь английских яхт, хотя предполагалось участие четырнадцати. Только четыре яхты закончили продолжавшуюся более шести дней труднейшую, но великолепную гонку в открытом море от Кауса до маяка Фастнет (к югу от мыса Клир на побережье Ирландии) и обратно. В первой гонке «Фастнет» победил командор Э.Дж. Мартин на яхте «Жоли бриз». Это был сконструированный французом Помелем и построенный в Гавре лоцманский тендер длиной 14,62 метра по ватерлинии, шириной 4,80 метра, с площадью парусов 220 кв. метров.
Яхта «Жоли бриз» победила в гонке «Фастнет» также в 1929 и 1930 годах. Она участвовала и в нескольких гонках до Бермудских островов, возобновленных после первой мировой войны в 1923 году, после создания Крейсерского клуба Америки (ККА) (Cruising Club of America, ССА). В 1932 году «Жоли бриз» стартовала в гонке из Нью-Йорка до Бермудских островов, в которой победила яхта «Хайланд лайт» с рекордным для этой трассы временем — 71 час 35 минут и 53 секунды. Этот рекорд был побит лишь 24 года спустя, в 1956 году, шведской яхтой «Болеро», которая прошла дистанцию за 70 часов 11 минут и 40 секунд. В 1932 году «Жоли бриз» не удалось закончить гонку, зато она спасла экипаж американской шхуны «Адриана», на которой во время гонки вспыхнул пожар, и яхта затонула. Только одного человека не удалось тогда спасти.
За пятнадцать лет, предшествовавших второй мировой войне, Королевский клуб океанских гонок организовал в общей сложности 70 гонок, в том числе 8 — в первом пятилетии, 25 — во втором и 37— в третьем, считая с момента организации клуба. Число яхт, участвовавших в регатах, также возрастало из года в год. В первой гонке «Фастнет» стартовали, как отмечалось выше, только 7 английских яхт, двенадцать лет спустя — уже 28 яхт, в том числе 10 иностранных: из Германии, Франции, Нидерландов и США. В гонках из Саутси до Шербура и Бриксема, проведенных в том же году по случаю коронации короля Георга V, участвовало уже 47 яхт.
За годы войны многие яхты устарели и не годились к плаванию, а любителей парусного спорта становилось все больше. В этих условиях, естественно, основное внимание уделялось производству мелких и дешевых судов, монотипов. Более популярными, чем килевые яхты, стали швертботы, так как их сооружение обходилось дешевле и требовало меньше времени. Заметно оживлялся морской парусный туризм. В дальние рейсы по морям и океанам планеты стали отправляться яхты разных типов. Яхтсмены совершили несколько кругосветных плаваний в одиночку. И если перед первой мировой войной в одиночные океанские плавания отправлялись главным образом такие профессиональные моряки, как Слокам, Блэкберн или Восс, то теперь их стали совершать простые любители парусного спорта, такие, например, как Дрейк, Пиджен и Жербо.
Американец Томми Дрейк был заядлым парусником-одиночкой, хотя и неудачником. Дрейку было уже 53 года, когда он начал свои рейсы из города Сиэтл на западном побережье США на шхуне «Сэр Фрэнсис», названной по имени известного английского корсара времен королевы Елизаветы I Фрэнсиса Дрейка. Первая яхта Томми Дрейка разбилась у западного побережья Мексики. Следующая его шхуна, «Сэр Фрэнсис II», потерпела крушение близ Кубы, у самого подхода к побережью Америки, тем не менее совершив плавание вокруг света. Однако упрямый Дрейк не думал отказываться от новых плаваний и приобрел третью шхуну, «Пилигрим», на которой наплавал в общей сложности 26 тысяч миль и побывал в 117 различных портах, в том числе во многих портах Англии, Шотландии и Северного моря. Но и «Пилигрим» разбился у устья реки Шельды. Наконец, четвертой и последней яхтой Дрейка стала шхуна «Прогресс» водоизмещением 11 тонн. Рейсы Дрейка свидетельствовали, конечно, о его серьезных пробелах в штурманском деле, но, несомненно, и о неуемном спортивном духе.
Большим энтузиастом парусного спорта и столь же упорным, хотя и более осторожным, мореходом был другой американец, Гарри Пиджен, уроженец сухопутного штата Айова. Покинув отцовскую ферму, Пиджен стал фотографом и поселился в Лос-Анджелесе (штат Калифорния). Уже в возрасте 45 лет он увлекся идеями Томаса Флеминга Дэя, утверждавшего, что хорошо сконструированная и управляемая яхта-одиночка может вполне безопасно совершать океанические плавания. В те времена это был новый и смелый взгляд.
По чертежам Дэя была построена яхта «Си куин» («Владычица морей»), на которой капитан Восс благополучно перенес тайфун на Японском море в 1911 году. Руководствуясь этими чертежами, Пиджен решил самостоятельно построить яхту. При этом он увеличил все приведенные Дэем чертежи деталей на одну треть. На построенной за два года яхте «Айлендер» («Островитянин»), длиной 10,4 метра и шириной 3,2 метра, он отправился 18 ноября 1921 года в кругосветный рейс. Пиджен тщательно подготовился к этому путешествию, совершив предварительно несколько тренировочных плаваний, во время которых овладевал искусством маневрирования и навигационной сноровкой.
Пиджен намеревался совершать плавания и описывать свои приключения в книгах. Его первый кругосветный рейс в одиночку, законченный в августе 1925 года, впервые в истории яхтинга пролегал через Панамский канал. Отправившись из Лос-Анджелеса, «Айлендер» прошел через Тихий океан, Торресов пролив, Индийский океан, вокруг мыса Доброй Надежды и через Атлантику. Миновав Панамский канал, Пиджен встретился в Бальбоа с французом Аленом Жербо, который начинал второй этап своего путешествия вокруг света. Однако Жербо даже не заикнулся в своих воспоминаниях о встрече со скромным американцем-фотографом, который на несколько лет опередил его в кругосветном плавании в одиночку.
Вернувшись из первого путешествия, Пиджен продолжал свои плавания под парусами, с успехом участвуя в океанских гонках в Гонолулу. Через семь лет он отправился в новое путешествие вокруг света, которое оказалось столь же удачным и обошлось без злоключений, как и первый его кругосветный рейс. Часть этого второго плавания он совершил в обществе двух молодых пассажирок. В Лос-Анджелес он вернулся в 1937 году. Пиджену тогда было уже 63 года. В этом же году закоренелый холостяк женился и вновь отправился в путь, на этот раз вместе с женой. Этот рейс оказался неудачным, так как яхта Пиджена разбилась, пройдя несколько сот миль, у побережья Новой Шотландии. После второй мировой войны 76-летний Пиджен построил новую яхту «Лакемба» точно по чертежам Дэя. Яхта была спущена на воду 4 августа 1951 года. В интервью представителям прессы неугомонный мореплаватель заявил о своем намерении совершить еще один рейс вокруг света и желании прожить хотя бы до 1971 года. Умер Пиджен в 1954 году.
Любопытно, что рейсы американских яхтсменов, мореходов отважных и умелых, были известны гораздо меньше и встретили не столь широкий отклик у мировой общественности, чем плавание французского мореплавателя-одиночки Алена Жербо.
Ален Жербо родился в 1893 году и прямо со школьной скамьи ушел в армию. К началу первой мировой войны ему исполнился 21 год. Жербо был бретонцем и в юности часто соприкасался с моряками и рыбаками, но сам никогда не выходил в море. В 1919 году он сменил мундир офицера французского военно-воздушного флота на белые брюки теннисиста. Постоянно вращаясь в «высших теннисных кругах», он чуть не стал мужем знаменитой Сюзанны Ленглен, чемпионки из Уимблдона. Жербо пользовался международной известностью и как один из лучших игроков в бридж. Подобно многим представителям «потерянного поколения» времен войны, он был полон смятения и желания «совершить что-нибудь особенное». Соблазняла его мысль перелететь через Атлантику, но в конце концов он решился переплыть ее.
Его соотечественник Жан Меррьен писал в книге «Мореплаватели-одиночники»:
«…Приведенные факты пресекают всякую дискуссию. Становится очевидным, что Жербо отнюдь не был жертвой морской страсти. Он избрал море как одну из многих возможностей. Жербо стремился побивать рекорды, а не стать просто мореплавателем. В известной мере он проникся впоследствии духом мореплавателя, но всегда оставался дилетантом. Целью его путешествий было найти маршруты, которые импонировали ему как писателю и художнику, но он не ставил перед собой задачи проявить искусство навигатора и мореплавателя».Меррьен относился к Жербо весьма критически.
«Это не Ален-мореплаватель впервые переплыл в одиночку Атлантику в западном направлении, так как ни одного моряка, не заботящегося о состоянии парусов и оснащения, не приняли бы на судно. Это был Жербо — обыватель и космополит, разочарованный и пресыщенный; Жербо — интеллигент, совершающий героический подвиг; Жербо — неисправимый идеалист, ни на йоту не интересующийся земными делами. Это был Жербо, который без всякой морской закалки и даже без тени знакомства с морем бросил вызов морякам: «Я совершу то, чего вы никогда не совершали». И стоит вспомнить, что это ему удалось…В чем заключался незаурядный характер путешествия Жербо? Действительно ли Ален был в его начале столь неопытным и небрежным мореплавателем, каким его рисует французский историк? И не ошибались ли многие знаменитые писатели и художники, воспевая подвиг Жербо?
Жербо учился мореплаванию на опыте, полученном в северной части Атлантики. Свое морское «образование» он восполнил на Тихом океане. Находясь посреди Атлантики, он был на грани отступления и чуть не поддался этому желанию, но затем пришел в себя. Чтобы научиться мореплаванию, ему пришлось проплыть вокруг света. Это была цена, которую пришлось заплатить человеку, слишком поздно начавшему плавать под парусами и не воспитывавшемуся в среде моряков».
Эти вопросы имеют существенное значение, так как обаяние личности и подвига Жербо было настолько велико, что до сих пор многие люди следуют его примеру. Быть может, Меррьен стремился лишь предостеречь других от тех очевидных ошибок, в которых можно справедливо упрекнуть Жербо?
Меррьен выдвигал свои упреки как профессиональный моряк.
Джозеф Конрад писал в «Зеркале морей»:
«Корабль не потерпит, чтобы им управлял простой хвастун», и каждое судно рассматривал как творение, сознательно созданное людьми, чтобы Оно удерживало их на поверхности. Эту же мысль польские мореплаватели издавна выражали в лапидарной форме: «Море выплюнет дилетанта».Отправляясь в Атлантику, Жербо был именно таким дилетантом, и только в этом можно его упрекнуть, хотя море и не «выплюнуло» его.
Яхту Жербо «Файеркрест» сконструировал знаменитый корабел Диксон Кемп. К этому времени яхта насчитывала уже 30 лет, и, хотя у нее был добротный крепкий корпус, ни конструкция этой гоночной яхты, ни ее оснащение не подходили для одиночного плавания. А главное, ее паруса и оснастка были настолько изношены, что в течение всего рейса постоянно требовали починки. Парусное вооружение типа тендера оказывалось пригодным для плавания только в хорошую погоду, тем более что неправильная и поврежденная оковка бома не позволяла рифить его, и Жербо приходилось убирать грот каждый раз, когда усиливался ветер.
Интересную оценку Жербо приводит профессор Витольд Дорошевский:
«Цитированные Гловацким сугубо критические замечания французского автора Меррьена о Жербо не кажутся мне справедливыми. Меррьен характеризует Жербо как обывателя, космополита, разочарованного интеллигента. Вряд ли можно обнаружить эти черты у автора книги «В одиночку через Атлантику». Во время первой мировой войны Жербо был военным летчиком. Известие о смерти матери потрясло его. «Смерть моей матери пронизала мою жизнь безысходным горем». Жербо плохо чувствовал себя в условиях городской цивилизации. «Мне, — писал он в другой книге, — не предназначено прозябать в закрытых помещениях»
Во время плавания через Атлантику, от Гибралтара до Нью-Йорка, приходилось постоянно чинить рвавшиеся паруса. Без конца рвались также штаги, шкоты и фалы, и поэтому паруса то и дело оказывались в море. Одно такое падение кливера чуть не погубило Жербо. Взбираясь по бушприту, чтобы убрать кливер, Жербо не привязался тросом и упал в воду. От гибели его спас конец бакштага, свисавший за бортом, за который Жербо успел ухватиться.
Вскоре выяснилось, что вода, налитая Жербо в новые дубовые бочки, оказалась непригодной для питья. На 2500 миль плавания у него было только 50 литров питьевой воды. А поскольку яхта проходила за сутки не более 50 миль, у него оставалось всего по одному литру воды в день в тропических широтах. Солонина также испортилась, а мешок с картофелем превратился в сплошное скопище насекомых.
Уже в первые дни рейса Жербо попал в сильный шторм, а потом долго искал пассат. Однако, проплывая вблизи Мадейры, он даже не подумал о том, чтобы зайти в порт, сделать необходимый ремонт и пополнить припасы. А ведь он вполне мог так поступить без всякого ущерба для своей чести, поскольку не давал обещания переплыть Атлантику без захода в какой-либо порт. Жербо проявил, таким образом, легкомыслие, но, с другой стороны, остался верен самому себе.
От смертельной жажды его спас проливной дождь: так Жербо пополнил запас питьевой воды. А от голодной смерти отважного француза спасали летучие рыбы — он подбирал их на палубе яхты, — а также корифены, которых удавалось загарпунить.
На третьем месяце плавания Жербо попал в ураган. Громады волн грозили смыть его с палубы. Спасаясь от них, он вскарабкался, как это сделал в подобных условиях Слокам, на мачту. Огромный вал сломал бушприт, повредил ванты и чуть не раздавил яхту. Жербо находился тогда на расстоянии 300 миль от Бермудских островов.
«Я знал, — писал он, — что мне следовало плыть к Бермудским островам, но я мог думать только о Нью-Йорке, который был моей желанной гаванью».Веление разума и соблазн отдыха, искушение прервать бесконечные терзания. Однако Ален не поддался ни велению разума, ни соблазну слабости. Вместо того, чтобы направиться к островам, он взялся за починку испорченного примуса и приготовил себе горячий завтрак. Затем укоротил сломанный бушприт, после чего управление яхтой потребовало больших усилий. Погода опять испортилась, а когда «Файеркрест» вышел на оживленные трассы близ Гольфстрима, возникла опасность столкновения с другими судами.
На восемьдесят четвертый день после выхода из Гибралтара Жербо повстречал греческий пароход, с которым его яхта чуть не столкнулась. Корабль подошел так близко, что заслонил ветер, и «Файеркрест» перестал слушаться руля. С огромным трудом Алену удалось предотвратить катастрофическое столкновение со стальными бортами парохода и отойти от него на некоторое расстояние. Вскоре с парохода спустили шлюпку, и два молодых греческих офицера подплыли к яхте с запасом воды и продовольствия. Они сообщили Жербо также его координаты, которые расходились с расчетами Жербо на 200 миль и… оказались на поверку ошибочными.
«Когда мои гости вернулись на пароход, — писал Жербо в книге «В погоне за солнцем», — я обнаружил, что доставленные ими припасы не могли мне пригодиться. Это были три бутылки коньяка и банки с консервами, которых я не терплю».
10 сентября Жербо увидел берега Америки. Еще через пять дней плавания и после 72 часов, проведенных Аденом непрерывно у руля, «Файеркрест» стал 15 сентября 1923 года на якорь у Форт-Тоттена над Ист-Ривер в Нью-Йорке. Так впервые в истории мореплавания был совершен одиночный рейс из Европы через Атлантику без захода в какой-либо промежуточный порт. Кругосветное путешествие Жербо в одиночку продолжалось еще около шести лет и закончилось в Гавре 26 июля 1929 года.
В глазах всего мира Жербо стал героем мореплавания, причем героем такого рода, каким для широкой публики никогда не мог бы стать моряк типа Слокама. Ибо все его неумение, легкомыслие и навигационные ошибки лишь умножили его славу. И никакие критические замечания со стороны профессиональных моряков и опытных мореплавателей не могли подорвать его популярность. Наоборот, они лишь подчеркивали драматическую глубину его переживаний, его героизм и терзания на необъятных морских просторах.
Атлантический рейс Жербо стал темой литературных произведений. Ему посвящали свои творения передовые французские поэты, о нем писали поэты англосаксонских и других стран, в том числе и польские. В антологии морской поэзии, изданной в Варшаве в тридцатых годах, опубликовано восемь сочинений, посвященных исключительно Алену Жербо. Его книга «В одиночку через океан» переведена на многие языки мира.
Странствия Дрейка, Пиджена и в особенности Жербо возбудили интерес к океанским плаваниям под парусами в такой степени, что число рейсов в далекие моря, в одиночку и не в одиночку, уже не удавалось точно определить. Только некоторые из этих путешествий заслуживали особого внимания, как, например, рейс норвежского писателя Эрлинга Тамбса, который с женой, двумя детьми, родившимися в пути, и собакой проплыл в 1928–1931 гг. на яхте «Тедди» из Осло в Австралию, где его яхта разбилась. Рассказ о своем путешествии Тамбс описал в книге «Тедди» плывет через два океана». Во время следующего, на этот раз одиночного, путешествия Тамбс и его «Сандефьорд», заканчивая кругосветный рейс, бесследно пропали в Атлантике.
Одиночный рейс вокруг света в рекордно короткий срок — за один год, девять месяцев и двадцать два дня — совершил в 1936–1938 годах француз Луи Бернико на шлюпе «Анаит». Бернико, которому к началу его путешествия было 52 года, был отставным офицером торгового флота. Он проплыл из Франции через Магелланов пролив, Тихий, Индийский и Атлантический океаны обратно в родную Бретань. После этого рейса Бернико продолжал плавать под парусами вплоть до своей смерти в 1952 году. Он погиб на 69 году жизни во время подготовки своей яхты к зимней стоянке, когда свалившийся с топа мачты штаг убил его наповал.
В 1930 году 18-летний эстонец Ахто Вальтер проплыл с братом на шлюпе «Нептун» длиной 8,84 метра из Таллинна в Нью-Йорк через Мадейру и Канарские острова. Расстояние между Лас-Пальмасом и Майами на побережье Соединенных Штатов он прошел со средней скоростью 100 миль в сутки. Весной 1931 года Вальтер стартовал одновременно с трансатлантической гонкой, в которой победил прославленный иол «Дорэйд», прошедший трассу за 19 дней со средней скоростью 7,5 узла. Вальтер на преодоление этой дистанции затратил 30 дней и, таким образом, занял бы 18 место в гонке, если бы официально участвовал в ней.
После гонки Вальтер продал шлюп и вернулся в Эстонию. В ноябре этого же года Вальтер отправился на шлюпе «Ахто», длиной 9,1 метра, из Таллинна в Лиссабон и далее во Флориду. На пути он зашел в Сент-Винсент на островах Зеленого Мыса, проплыв последние 5298 миль за 46 суток, делая в среднем 115 миль в сутки. Через месяц Вальтер вернулся на яхте в Эстонию через Англию. Таким образом, всего за два года Вальтер четырежды пересек Атлантику. Курьезный случай произошел с американцем Альбертом У.Робинсоном во время его кругосветного путешествия в 1928–1931 годах на кэче «Сваап». Впервые в мире он совершал этот рейс с востока на запад через Красное море и Панамский канал. Пытаясь отделаться от назойливой старой тетки, перед отплытием Робинсон в шутку назвал ей день и час, когда сможет встретиться с ней в Суэце. В плавании он, конечно, забыл об этом. Каково же было его удивление, когда в Суэце он встретил свою пунктуальную тетушку, которая прибыла туда точно в назначенный срок.
Весьма юным мореплавателем, совершившим длительный, почти кругосветный рейс, был американец Дуайт Лонг, которому в момент старта было всего 22 года. Он плыл в 1934–1938 годах, меняя по пути состав своего экипажа, на кэче «Айдл аур», длиной 9,7 метра, из Сиэтла в Нью-Йорк через Тихий океан, Австралию, Красное море, Гибралтар и Англию.
Одной из проблем, волнующих не только яхтсменов, но и широкую публику, была проблема численности экипажа. Длительное пребывание в рейсе, трудные условия жизни на борту яхты не раз приводили к психическим перегрузкам, что порождало распри и ссоры между членами экипажа. Поэтому многие рейсы заканчивались значительно раньше, чем намечали их участники. Организаторы трансокеанских рейсов старались тщательно подбирать экипаж, приглашая людей примерно одинакового культурного уровня и близких взглядов. Возможно, желание уйти от проблемы совместимости стимулировало развитие одиночного мореплавания. Что же касается экипажа из двух человек, то тут вопрос решался без особых затруднений, если на борту яхты находились супруги.
В одиночные океанские рейсы чаще всего отправлялись люди, не состоящие в яхтенных клубах. Однако и в самых известных яхт-клубах росло стремление к дальним плаваниям, рождалась неудовлетворенность гонками на короткие дистанции вдоль берегов.
В 1925 году Э.Дж. Мартин и Уэстен Мартир вместе с несколькими другими яхтсменами основали в Лондоне клуб, названный впоследствии Королевским клубом океанских гонок (ККОГ) — (Royal Ocean Racing Club). Клуб должен был содействовать строительству быстроходных яхт и организовывать морские марафоны. В августе 1925 года этот клуб организовал в Англии первую, ставшую затем традиционной гонку «Фастнет» на дальнюю дистанцию в 600 миль, применив собственную уравнительную формулу. На старт гонки прибыло всего семь английских яхт, хотя предполагалось участие четырнадцати. Только четыре яхты закончили продолжавшуюся более шести дней труднейшую, но великолепную гонку в открытом море от Кауса до маяка Фастнет (к югу от мыса Клир на побережье Ирландии) и обратно. В первой гонке «Фастнет» победил командор Э.Дж. Мартин на яхте «Жоли бриз». Это был сконструированный французом Помелем и построенный в Гавре лоцманский тендер длиной 14,62 метра по ватерлинии, шириной 4,80 метра, с площадью парусов 220 кв. метров.
Яхта «Жоли бриз» победила в гонке «Фастнет» также в 1929 и 1930 годах. Она участвовала и в нескольких гонках до Бермудских островов, возобновленных после первой мировой войны в 1923 году, после создания Крейсерского клуба Америки (ККА) (Cruising Club of America, ССА). В 1932 году «Жоли бриз» стартовала в гонке из Нью-Йорка до Бермудских островов, в которой победила яхта «Хайланд лайт» с рекордным для этой трассы временем — 71 час 35 минут и 53 секунды. Этот рекорд был побит лишь 24 года спустя, в 1956 году, шведской яхтой «Болеро», которая прошла дистанцию за 70 часов 11 минут и 40 секунд. В 1932 году «Жоли бриз» не удалось закончить гонку, зато она спасла экипаж американской шхуны «Адриана», на которой во время гонки вспыхнул пожар, и яхта затонула. Только одного человека не удалось тогда спасти.
За пятнадцать лет, предшествовавших второй мировой войне, Королевский клуб океанских гонок организовал в общей сложности 70 гонок, в том числе 8 — в первом пятилетии, 25 — во втором и 37— в третьем, считая с момента организации клуба. Число яхт, участвовавших в регатах, также возрастало из года в год. В первой гонке «Фастнет» стартовали, как отмечалось выше, только 7 английских яхт, двенадцать лет спустя — уже 28 яхт, в том числе 10 иностранных: из Германии, Франции, Нидерландов и США. В гонках из Саутси до Шербура и Бриксема, проведенных в том же году по случаю коронации короля Георга V, участвовало уже 47 яхт.