Гомонов Сергей. Плата за души (Книга 2)

   - А что будет потом? - спросила Таня, глядя на огонек его сигареты. - Потом - вы уедете? И всё?
   - Я уеду, когда надобность во мне отпадет.
   Танюшка оживилась:
   - А если нет?!
   Он усмехнулся:
   - Такого еще не бывало. Все имеет логический конец, и еще ничто в мире не смогло нарушить установленный порядок...
   - Ну а вдруг?! - покраснев, настаивала девушка, пытливо выискивая в его глазах хоть лучик надежды для себя.
   - Та-а-а-анечка! Дайте себе время оглядеться на новом месте!
   Таня огорченно покачала головой:
   - Я не знаю, как буду жить... Все ужасно. Я неудачница...
   - Ты привыкнешь. Сейчас ты как бы совершаешь путешествие во времени, не только в пространстве...
   - Почему?! - удивилась она.
   - Твоя душа принадлежит сейчас к другому веку - может быть, к девятнадцатому... Я знаю многих девушек из этих мест, и все они получили похожее воспитание...
   - Все? - кажется, Таня поняла, о чем он говорит, и вспомнила двух своих одноклассниц - девиц сволочных и вполне приспособленных для этого века; а еще пришла на память девчонка с их улицы, которую не лапал разве только ленивый и которой все это нравилось. Это имел в виду Саша?
   Он улыбнулся и покачал головой:
   - Я сказал: многих. Я не сказал: всех. Тебе, как и им, будет трудно прижиться на новой почве: большие саженцы долго болеют, когда их выкапывают и перевозят в чужой сад... Но ведь ты хочешь жить, правда? Ты ведь выживешь?
   Девушка заплакала. Он ей действительно сочувствовал. Он понимал ее. Как брат. Как она сама. И его-то уж она не выдумала.
   - Да... - шепнула она.
   - Все будет хорошо. Может быть, мы еще встретимся с тобой, когда у тебя будет много новых знакомых и друзей...
   - Да не нужны мне... никакие новые знакомые! - и Таня, порывисто, чтобы не успеть испугаться или смутиться, поцеловала его не то в губы, не то в щеку. Красная от стыда, она убежала в купе.
   Саша улыбнулся, прикоснулся пальцами к тому месту, куда пришелся поцелуй, и, докурив, задумчиво пошел следом за нею.
   Танюшка притворялась, что спит. Отчаянно притворялась. Только плечо чуть подрагивало. Но она правильно сделала, что легла на верхнюю полку, потому доверия защелке на двери было мало, а Саша привык контролировать ситуацию. Тем более, в таком месте и в такие времена.
   Ничего не говоря, молодой человек стянул тонкий трикотажный джемпер и скользнул под одеяло. Однако на этот раз он изменил своей привычке спать на животе - улегся на бок, спиной к стенке.
   Когда Комаровы собрались полной семьей - увы, без Романа Саша счел свое дело сделанным и решил, что ему пора возвращаться. Как бы Таня жалобно ни поглядывала в его сторону, надеясь уловить тот момент, когда он соберется прощаться, и выпросить еще хоть денек, хоть часок, но ей так и не удалось этого сделать. Он исчез еще более неожиданно, чем появился: тогда он хоть стучал. Ушел, не оглядываясь. Это был странный человек...
   *************************************************************************************
   Влад быстро нашел здание интерната. Никогда раньше он не обращал внимания на это серое здание, обсаженное, как и многие другие, неприхотливыми кленами и липами. Сейчас, когда листва уже почти полностью облетела с веток, этот дом выглядел еще более серым и невзрачным.
   Ромальцев поднялся в административное крыло на втором этаже.
   - День добрый, - сказал он, приоткрыв двери в кабинет.
   Его, по-видимому, уже ждали.
   - Здравствуйте! - директор протянул и пожал ему руку. Владислав Андреевич?
   - Просто Влад, - и Ромальцев перевел взгляд на мальчишку. Да, его хорошо вымыли, даже приодели. Почти не узнать. Только взгляд по-прежнему затравленный, каждую минуту готовый к тому, что случится что-то плохое. - Здравствуй...
   Мальчишка сверкнул глубоко посаженными серыми глазами и ничего не ответил. Скорее всего, он и не узнал Влада. Неважно. Главное, с ним все в порядке. В физическом отношении.
   - Ну, это, знаете, был сюрприз для всего нашего интерната! - рассмеялся директор. - Пока его мыли, ни один человек из персонала не остался не поцарапанным, а то и не покусанным! Откуда такой бесенок свалился на нашу голову?
   Ромальцеву не показалось это смешным.
   - Как его зовут? - спросил он.
   - Так не говорит же, хоть ты тресни! Что, пьющие родители? Где вы его нашли?
   - Неважно. Нужно подписать некоторые бумаги, и я заберу его...
   - Заберете?! Да упаси бог! Пусть хоть пройдет реабилитацию... Не знаю уж, какая гнусная сволочь над ним так измывалась, но он и на ребенка-то не похож... Волчонок какой-то дикий... Лишить бы родительских прав такую...
   От внимания Влада не ускользнуло, с какой ненавистью посмотрел на директора мальчишка. Все понимал...
   - Но ты же сам ничего не говоришь... - присаживаясь неподалеку от него на корточки, произнес Ромальцев. - Поэтому не обижайся... Ты умеешь говорить?
   Мальчишка слился с обоями на стене.
   - Помнишь меня?
   Директор удивленно покосился на Влада. Пацаненок не отвечал. Да и с какой стати он будет отвечать дядьке с улицы, если даже они, педагоги, лаской его взять не смогли?!
   Ромальцев подошел к мальчику и протянул руку, чтобы прикоснуться к его плечу. Тот вывернулся и что есть сил впился ногтями и зубами в его кисть. Намертво. Директор даже сморщился. Но Влад спокойно смотрел на мальчишку, хотя рука его побелела. На его лице не было никаких эмоций. Тот стискивал зубы изо всей мочи: воспитателей он так не кусал, не успевал. Они вперед вырывались. Вероятно, под конец у него свело челюсть, и хватка ослабела. Рука Влада в том месте, где мальчишка укусил ее, стала уже сизой. Передние зубы у того были плохонькие, порченные, а вот клыки все еще оставались острыми и смогли прокусить кожу. Почувствовав непривычный вкус крови, мальчишка оторопел и приоткрыл рот. Ромальцев не торопился выдергивать изуродованную руку. Пацаненок медленно убрал с нее пальцы, ногти которых, хоть и подстриженные, тоже до крови ободрали кожу, причем довольно глубоко. Влад не сводил с него взгляда.
   - Все? - спросил он.
   Тот отстранился.
   - На, можешь укусить еще. Тебе стало легче?
   Не стало. Ко всему прочему, мальчишка приготовился получить еще и хорошую взбучку. Разумеется, никакой взбучки не последовало. Все той же рукой Влад продолжил делать то, что собирался: прикоснулся к его плечу и сел рядом на стуле. Тот уже не огрызался, но и не мог понять, как поступить в следующий момент.
   - Как тебя звали? - тихо спросил Ромальцев.
   - Леша, - вдруг проговорил тот и кинул подозрительный взгляд на мягко касавшуюся его, им же изувеченную руку странного дядьки, который, как ни странно, пока не собирался избивать его.
   - Ты из Грозного, Леша?
   - Позвать медсестру? У нас есть... - вмешался было директор, но Влад пресек дальнейшее коротким жестом здоровой руки, и он отступил.
   - Так ты из Грозного?
   Леша подумал - основательно подумал - и решил кивнуть.
   - Свою фамилию ты помнишь?
   - Нет. Не помню...
   - У тебя остались родные?
   Глаза мальчика высохли и сверкнули недетской злобой:
   - Мамы - нет, убили! Папы - нет, убили! Я видел: убили! Видел, как убивали! Сам видел! С бородой стрелял, другой в яму сбрасывал! А меня на цепь садили, ржали, в карты играли. Кто выиграл - забрал. Я их запомнил, всех... Вырасту, найду и убью! Головы отрежу, как они у Карена отрезали! Отрежу! Сам!
   Директор даже задохнулся от всего, что услышал.
   - Вот видите! - пробормотал он. - Ему необходима реабилитация! Психика исковеркана войной так, что выпускать его в общество нельзя... Пусть поживет в клинике, привыкнет к нормальным людям...
   - К нормальным людям нужно привыкать с нормальными людьми, - отрезал Влад, смерив его ледяным взглядом из-за плеча.
   Директор не знал, как еще аргументировать. В это время на его столе заверещал телефон.
   - Егоров слушает... А-а-а, Дмитрий! Здравствуй, здравствуй! Да, уже у меня... Бумаги-то? Бумаги, Дмитрий, в порядке, только я твоему Владу пытаюсь втолковать... Не надо? Ну, как скажешь... Хорошо-хорошо, Дмитрий, все будет как положено... Как машина? Замечательно! Доброго тебе здоровьичка! Угу! договаривал он, невольно вытянувшись по струночке, елейным голосом.
   - Ты хочешь побродить по городу? - пока он распинался, спросил Лешу Влад.
   Тот недоверчиво покосился на его руку. Кровь уже сама собой остановилась, и кожа на кисти принимала нормальный цвет.
   - Если не хочешь, так и скажи...
   Влад поднялся и взглянул на часы:
   - Я заеду за Алексеем завтра. Завтра в это же вре...
   - Я хочу с тобой... по городу... - вдруг перебил его Леша и так съежился, словно сказал неслыханную дерзость; последние слова вышли у него совсем уж тихо: - Только клянись матерью, что не будешь сильно бить меня кулаком или ногами...
   Он снова посмотрел на причиненные им увечья и понял, что наказания не избежать. А если не избежать, то надо выторговать себе хоть какое-то облегчение. Ну, а там видно будет. Может, удастся улизнуть? В свое время он хорошо лазал по заборам...
   Ромальцев с полной серьезностью поклялся, только слово "сильно" в своей клятве опустил - как бы случайно.
   - И аллахом поклянись, что не будешь продавать меня назад! - Леша пытливо следил за выражением его глаз: отведет взгляд или не отведет? Не отвел. И снова поклялся. - Если клятву нарушишь, в аду будешь! Вместе с бородатым в аду будешь! Я тогда и тебя убью, когда большим стану, понял?!
   Влад кивнул. Директор сделал движение, намекая, что лучше бы перебинтовать рану, но тот покачал головой и вывел мальчика из кабинета.
   Они именно бродили по городу. Бродили бок о бок, но их миры не пересекались. Мальчик не пускал к себе никого и уже давно ни к кому не стучался. Ромальцев заметил, что вид машин, автобусов, трамваев вызывает у мальчика тревогу, и повернул к скверу. В этот момент у какого-то проезжавшего грузовика лопнула шина. Вздрогнули все, Влад в том числе. И в следующий момент обнаружил, что Леша ничком лежит на асфальте, вдавив лоб в асфальт и накрыв голову обеими руками. Люди, до которых уже дошло, что это всего-навсего лопнувшая камера, снова отвернулись от дороги... и увидели потрясающую картину. Ожидая следующего взрыва, мальчишка даже не шевелился. Народ стал собираться вокруг него и севшего рядом с ним прямо на асфальт Влада. Однако один взгляд Ромальцева навел всех на мысль, что неплохо было бы заняться своими делами. Толпа быстро рассосалась. Влад положил горячую ладонь между лопаток Леши:
   - Вставай, Алексей. Вставай, отбой...
   Тот не поверил и, все еще лежа на животе, осторожно огляделся. Влад молча сидел рядом, положив локти на колени, и прохожие, недоуменно оборачиваясь, обходили их стороной.
   - Больше так не нужно делать. Здесь никогда не будут стрелять...
   - Клянешься?
   - Клянусь.
   - Откуда ты знаешь?
   Влад мрачно посмотрел на свои туфли, сжал и разжал кулаки:
   - Пусть только попробуют...
   Леша взглянул на него как-то по-другому, поднялся и протянул ему руку:
   - Вставай. И смотри: ты поклялся!
   ************************************************************************************
   На следующий день, когда Влад приехал за ним в интернат, чтобы уже окончательно забрать его оттуда, Леша встретил его у двери комнаты и слегка, чуть-чуть, краешком рта, улыбнулся. У него был такой вид, словно он весь день просидел на этом самом месте, не отходя ни на шаг. Остальные дети внимательно смотрели на них, и сколько разных выражений видел Ромальцев на их лицах! Он ничего не сказал, только протянул Леше свою здоровую - левую - руку.
   Не без колебаний садился Леша в его машину. Влад видел, чего ему стоило переломить себя. Мальчик был напряжен до самого конца пути и успокоился только тогда, когда Влад открыл ему дверцу и выпустил на свободу. Машина стояла у большого дома в самом центре города. К одному из подъездов и повел его Ромальцев.
   - Дядя, а научи меня стрелять и резать горло, - попросил он, когда они входили в подъезд.
   Услышав эту фразу, соседка с собакой, выкручивая голову, проводила странную парочку - "Владьку с одиннадцатого вместе с каким-то страшненьким" - обескураженным взглядом. Потом она все-таки убедила себя, что это была шутка или фраза из какого-нибудь американского боевика, а потому пошла дальше, увлекаемая своим спаниелем.
   - Научишь? - не получив ответа, повторил Леша уже в лифте.
   - Сколько тебе лет?
   - Девять. С половиной.
   - Ты ходил в школу?
   - Второй класс бросил. Когда Витьку Синельниковых на Первомайке застрелили прям перед школой... А потом Карену кто-то голову отрезал, на спортплощадку во дворе подкинул... Ну, папка и сказал, что нечего шастать... Меня мама дома всему учила... Она у меня учительница... - тут он вернулся из ранних воспоминаний в реальность, и взгляд его налился злобой: Научишь? Я бородатому голову отстрелю за то, что он маму с батей убил...
   - У тебя на руке десять пальцев? Вот каждый месяц загибай по одному, а когда пальцы закончатся, я вернусь и научу.
   - До-о-о-олго! Вдруг его кто-нибудь вместо меня убьет?
   - Не убьет. Дерьмо не тонет...
   - А если ты его случайно?..
   - Оставлю. Специально для тебя.
   - Ладно. Верю. Буду загибать. Только ты смотри, чтобы тебе самому там не выпустили кишки, дядь. Так бы научил - и ехал. А если что, я бы и за тебя отомстил...
   Влад отворил дверь и хотел было пропустить Лешу вперед, но тот как вкопанный застыл на пороге.
   - Это мой дом. И твой. Пошли.
   Только после этого и только следом за Владом мальчишка рискнул войти.
   - Мама! - окликнул Ромальцев. - Ма!
   Зинаида Петровна встревоженно выскочила из кухни.
   - Мама, это - Леша. Я рассказывал тебе о нем.
   Она замерла. Тот стоял, стоял и вдруг прижался что было сил к бедру Влада.
   - Ма, мы голодные. Покорми нас, угу?
   Зинаида Петровна снова задвигалась, точно в ней сменили батарейки.
   - Что ж вы встали на пороге?! Разувайтесь, руки мойте! Сейчас согрею обед! Разувайтесь! - залопотала она и убежала.
   На кухне зазвенела посуда, загудела микроволновка. Леша поднял глаза на Ромальцева. Тот улыбнулся и впервые подмигнул ему. Леша остался серьезен, на этот раз даже краешки губ его не дрогнули.
   Зинаиду Петровну как подменили. Она словно и не замечала сына, зато отчаянно суетилась возле маленького, но сурового гостя.
   - Ма, теперь моя комната - его. Ему все можно в ней трогать. Убирать он тоже все будет в ней сам. Договорились?
   Вопрос был адресован обоим. Не сводя переполненных слезами глаз с Алеши, согнувшегося над тарелкой, как бродячая собака, у которой хотят отнять кость и которая за это обещает откусить у отнимающего руку, Зинаида Петровна молча кивнула. Немного прожевав пищу, кивнул и Леша: дядька ведь пообещал научить его стрелять и резать, а за такое он руки ему вылизать готов, не то, что комнату какую-то...
   - Сейчас мы поедем посмотреть с Лешей школу, в которой он будет учиться... Поможешь ему подтянуться, ма? Ты же у нас в прошлом тоже педагог...
   - Да какой из меня педагог... - отмахнулась Ромальцева и повернулась к мойке, чтобы не расплакаться окончательно.
   - Я не хочу в школу. Я хочу, чтобы ты побыстрей, дядь, научил меня как следует стрелять и забрал с собой...
   - Мы ведь договорились? А неученые стрелки мне не нужны... - спокойно ответил Влад и поднес ко рту первую ложку.
   Леша обреченно вздохнул:
   - Хорошо. Раз надо, я пойду. Только быстрее бы ты уже возвращался, не то бородатого убьют, что ж я тогда делать буду? Не успею же...
   Зинаида Петровна просверлила сына долгим взглядом. Влад опустил ресницы и упрямо поджал губы.
   ПОЛТОРА МЕСЯЦА СПУСТЯ...
   Промозглая зимняя слякоть Питера сводила на нет все предпраздничные затеи городских властей. Если у кого-то и было новогоднее настроение, то наверняка только у тех, кому не приходилось носиться по грязным полутемным улицам города.
   Андрей также не был вовлечен в карнавальную суету, но не оттого, что ему приходилось шлепать пешком по раскисшим дорогам или поскальзываться на тротуарах, которые не успевали чистить дворники. Он не выбирался из работы, не мог думать ни о чем, кроме своей проклятой работы. Скорпион-младший и сам не понимал, почему с таким остервенением забивает себе голову совершенно не интересными ему вопросами, которых по мере решения становилось все больше и больше. И все они касались работы, работы и только ее...
   "Куда тебе деваться, мой лучший воин?! Ты всегда будешь подавать мне меч - ВСЕГДА!!! Знаешь, что такое - всегда? Ты достанешь его из-под рваной хламиды, закрывающей роскошные доспехи, и протянешь мне, а на пальце твоем сверкнет перстень, который ты забудешь снять перед приходом ко мне в ту грозную ночь...И на перстне этом будет твой знак - петля, перехлестнутая дугой с клешнями и заключенная в овал... И знак этот будет преследовать тебя отныне повсюду, где бы ты ни был... Идем со мной, ученичок, я поделюсь с тобой своим искусством... Твой неокрепший разум и твоя злоба, истока которой ты не помнишь, сделают свое дело"...
   Только поздним вечером он смог позволить себе забраться под душ и постоять под расслабляющими горячими струями. Как только холеное, тренированное тело начало избавляться от накопившейся за день усталости, зазвонил мобильный телефон. Андрей с неохотой откинул занавеску, протянул руку и взял трубку.
   - С наступающим тебя, сынулья! - послышался голос отца. Жди, завтра прилечу...
   - Хорошо, - зевнул Андрей и, отключая телефон, подумал, что неспроста отец вспомнил о нем... Неспроста...
   "Золотая рыбка на посылках жадной старухи... Ладно уж, судьба у тебя такая"...
   Стоило выйти из душа, звонок на входной двери залился трелью. Андрей взглянул на монитор. На пороге стояла фигуристая девушка в меховой шляпке, улыбающееся личико ее было искажено превратностями трансляции, но никакой опасности миленькая визитерша не таила. Андрей открыл.
   - Андрей Константинович?
   - Да. Чего угодно?
   Она засмеялась:
   - Вы сказали это так, словно хотели добавить "сударыня"... Но я по делу, - она приподняла синюю сумочку с запоминающейся надписью на ней. Ну, конечно, красотка была направлена из косметического салона!
   Андрей отступил и показал, что она может раздеться. Помогать ей он не собирался.
   - Я могу предложить вам разные виды массажа, - отделываясь от пальто, тараторила незнакомка.
   Скорпион-младший поморщился:
   - На ваше усмотрение. Мне без разницы... А каким образом вы...
   Она отмахнулась. Складная девочка. И ручки у нее ловкие, уверенные.
   - Ваши знакомые. В качестве предновогоднего сюрприза, девушка засмеялась и сняла меховую шляпку.
   Золотисто-рыжие волосы тяжелой волной обрушились на плечи. Андрей, собиравшийся удалиться в комнату, мельком ухватил ее отражение в зеркале и резко обернулся. Массажистка снова улыбнулась, еще более лукаво. Точеный носик, немного веснушек, зеленовато-янтарные глаза, жемчужные зубки... Как он сразу?..
   - О, черт! - усмехнулся Андрей. - Я чуть было не онемел... Надо же! Проходите...
   Она вошла в спальню, минуя зал. Андрей пожал плечами и последовал за нею.
   - Почему вы чуть не онемели? - с любопытством озираясь по сторонам, спросила рыженькая и поставила сумку прямо на пушистый ковер.
   - Да нет, это я так... Как зовут вас?
   - Рената.
   Андрей приоткрыл рот, повел бровями, но быстро справился с собой и ничего не сказал. Сразу же назвать ее по имени не повернулся язык, и он лишь махнул рукой в сторону кровати.
   - Может быть, нам будет удобнее на ковре? - спросила Рената. - Эти кровати всегда такие мягкие, что не до всех мышц можно добраться как следует...
   - Как скажете, - и Скорпион улегся прямо на пол.
   Девушка ловко и красиво разоблачилась до ярко-алого пеньюара, вытащила из сумки какой-то флакончик, выдавила на тыльную сторону кисти какой-то ароматный крем и стала разогревать им маленькие, но - сразу видно - сильные руки. Андрей поглядывал на нее, лежа на боку и подперев голову рукой, но когда Рената сделала знак, перевернулся на живот. Тем не менее, он то и дело оглядывался. Девушка хитро улыбнулась и склонила голову к плечу:
   - Вы готовы?
   - Весь ваш.
   Да, у нее были волшебные руки. Его тело знало многих массажисток, но так не умел никто. Под ее цепкими пальчиками оживала и пела каждая мышца, словно струна, прихваченная виртуозным музыкантом. В какой-то момент она переместилась, взяла пульт и направила его на музыкальный центр. Из динамиков тут же полилась классическая музыка.
   - Вам нравится Моцарт? - слегка удивилась массажистка, наклоняясь к Андрею.
   - Мне нравится музыка Моцарта, - спокойно, не поворачиваясь, ответил тот.
   - Вы слушаете только классику, да?
   - Я слушаю только то, что мне нравится...
   - И, наверное, делаете только то, что нравится, я угадала?
   Андрей оглянулся, но она настойчиво повернула его на место и начала второй раунд борьбы с усталостью.
   - Вы - колдунья, - чувствуя, как к нему возвращается желание жить и двигаться, сообщил Скорпион-младший. - Поднять меня из руин под силу не каждому, тем более, не каждой...
   - Просто интуиция: предчувствую, чего ждет от меня клиент, и стараюсь выполнить любую его прихоть...
   - Любую? - он покосился на нее через плечо. - А что я жду от вас сейчас... Ре...Рената? - Андрей споткнулся, но, просмаковав это имя, вдруг понял, до чего легко ему произносить эти три слога.
   Она таинственно улыбнулась, соскользнула с его спины и, нагнувшись, поцеловала в правую лопатку. Андрей ничего не ответил. Рената улыбнулась еще загадочнее и добралась губами до его плеча. По его телу побежали мурашки, а когда она прикусила чувствительную зону у основания шеи, истома разлилась внутри него и сосредоточилась горячим ядром в животе. Скорпион развернулся и притянул ее к себе. Закрыл глаза, представил запах - и он пришел к нему мгновенно: запах полынного поля на закатном солнце. Шепнул имя, но она как-то странно напряглась, чтобы, впрочем, тут же расслабиться и прижаться к нему полуобнаженным телом.
   Время текло незаметно. Рената сидела в глубоком, как грот, кресле, утопая в серебристой шкуре какого-то хищника, наброшенной поверх обшивки. В руке ее был высокий бокал с апельсиновым соком. Андрей смотрел-смотрел на нее, лежа на ковре и подпирая голову ладонью, а потом гибко поднялся и подошел к ней. Он и сам был похож на хищника - сильного, ухоженного, выследившего жертву и не намеренного оставлять ее без внимания ни на секунду. Зашел со спины, склонился через спинку, заглянул сверху ей в глаза. Они засмеялись, и Рената приподняла свой бокал к его губам. Продолжая посмеиваться, Андрей глотнул оранжевую ароматную жидкость и поцеловал девушку в шею.
   В этот момент - короткий, как озарение - не было никакой массажистки. Рыжие волосы, щекотавшие лицо Скорпиона, принадлежали вовсе не чужой девице, доступной и согласной на все, как многие и многие другие, а...
   "Неужели ты поверил, что моя сестренка-Танрэй могла бы снизойти до тебя, ученичок?! Вы с вашими дурацкими терминами назвали бы это нарушением субординации. Открой глаза, мой лучший воин! И, желательно, не забывайся больше!"
   Он выпрямился, и глаза его стали такими, как всегда колючими и ядовитыми. Массажистка Рената не в добрый час не заметила резкого перепада. "За мое разочарование, пусть и маленькое, пусть и мимолетное, платят всегда другие", - словно сказали эти глаза.
   - Что ты любишь? - спросила она, подставляя ему бокал еще раз.
   Андрей отодвинулся, обошел кресло и стал над нею. Она с безмятежным любопытством наблюдала за ним, щуря от блаженства зеленовато-желтые глаза. Скорпион посмотрел на нее свысока и намотал на кулак золотистую прядь Ренатиных волос, которые, увы, никак не хотели вновь запахнуть полынным медом - так же, как зрачки не наливались глубоким янтарным светом, словно мед из полыни.
   - Я люблю, когда меня не спрашивают о том, что я люблю, негромко ответил он и, дернув ее голову к себе, заставил платить по счетам: платят всегда другие...
   И, скрывая улыбочку, массажистка подчинилась. Ему неинтересно было, отчего она так улыбается. Он знал, что заставляло ее чувствовать себя победительницей - именно та минута его нечаянной слабости. Так давай, детка, еще, еще! Покормись и ты иллюзией власти! Может, когда-нибудь тебе повезет и на ком-нибудь ты успешно применишь свои приемы... Давай! Ну! Работай! И Андрей все сильнее скручивал ее волосы на затылке, сильно дергая к себе и заставляя недоумевать: отчего гневается повелитель?!
   Утром, перед самым ее уходом, он, наблюдая за тем, как надевает свое пальто ночная гостья, вдруг разомкнул зубы и произнес:
   - Ты можешь прийти еще...
   Рената вначале не поняла. Затем что-то (Скорпион понял: остатки самолюбия) взыграло в ней, и массажистка достала визитную карточку.
   - Я повторяю: ты можешь прийти еще, - повторил он и случайно взглянул на визитку. Что-то задело его, и Андрей перехватил ее руку:
   - Анастасия?!
   Массажистка поняла, что отомщена хотя бы отчасти, и с большим удовольствием поведала о вчерашнем звонке какого-то пожилого типа, который справлялся о ее росте, цвете волос и фигуре, а после велел назваться Ренатой и откликаться на это имя, как на свое. Ясно, сказал про себя Скорпион, случка прошла успешно. Тебе это почти удалось... папа! Ну, спасибо! Расстарался, поставил сынулю на место! Скорпион укусил скорпиона...
   - Давай, сказал он, коротко кивнув на дверь.
   Как бы невзначай оставив карточку в его руке, массажистка выскользнула в подъезд.
   Скомкав визитку, Андрей бросил ее в мусоропровод, а затем пренебрежительно пробормотал:
   - Анастасия, звезда моя...
   В спальне все еще пахло кремом и духами Лжеренаты. Андрей открыл фрамугу, собрался и, хлопнув дверью, ушел из дома, не сдавая квартиру на охрану.