Гомонов Сергей. Плата за души (Книга 2)

   Если забраться с одной стороны одеяла, постеленного на слежавшийся снег, то с другой стороны можно выбраться и оказаться уже в другом городе, иной стране. И это так естественно! Как тяжело видеть сны, где для путешествия из одной местности в другую требуются часы, а подчас и дни, месяцы...
   Высшее искусство - научиться подолгу отсутствовать в той реальности, то есть, не засыпать здесь. Но это привилегия немногих - тех, кто еще слишком юн, кто находится в состоянии статики и ждет следующего воплощения, ждет с нетерпением и любопытством, прекрасно понимая, что, оказавшись там, он все забудет... Вот новый парадокс реальностей: ТАМ обладающие высшим искусством были бы в почете, и на них возложили бы самую трудную миссию.
   Путники возвращаются, находят новых учеников, делятся своими знаниями и опытом. Учителя ЧУВСТВУЮТ, что ждет каждого из них в конце, в месте соединения всех спиц колеса. Дело Трекеров - Путников, Даосов, Пилигримов - предупредить. Сколько учеников не возвращаются на пирамиду Восхождения, забывают, как они карабкались по крутой лестнице, радуясь за себя и других, страдая от порывов шквального ветра, подхватывая соскользнувшего Попутчика... Прельстившись ирреальностью ТОГО пространства, они вначале прибегают к различным уловкам, чтобы заставить молчать свою основу, свое главное составляющее, и чтобы побывать ТАМ, где все можно подержать в руках, насладиться телом, оглядеть глазами. Затем они агрессивно встречают своих бывших спутников, потому что не в состоянии понять их; ком постепенно растет, забвение все сильнее окутывает их сущность... И - последняя стадия: срываясь в пропасть, они хватают за ноги своих некогда Попутчиков, чтобы сдернуть их за собой.
   - Ну и устаешь же от тебя! - Третий Даос поймал за руку своего напарника, сбитого ударом крыла призрачной птицы, в которую обратился вселенский вихрь. - Высший уровень скольжения - и вдруг... - в сотый раз он претерпевает метаморфозу, качает головой и в виде пернатого медвежонка вскарабкивается на сосну, чтобы окончательно исчезнуть, тем не менее присутствуя и там, и здесь; словно в давно позабытой сказке, в пространстве медленно тает покрытая птичьим пухом мордочка.
   У Помощника Верховного это вызывает невольную улыбку: для него эта сказка совсем не позабытая. Он отвык от своего мира, забыл об отдыхе. Бесконечная цепь засыпаний и пробуждений, без статичного отдыха, не отбила у него желания подниматься. Но Помощник устал...
   О, блаженное состояние высших! Когда же наступит момент, и он сможет присесть на ступеньку и отдохнуть на уровне новичков-учеников?! Когда ему выпадет бесконечное бдение у костра, игра с невидимыми энергетическими шарами?!.. Как ему этого хочется! Но... сейчас - нельзя... И еще долго будет нельзя... А может, не долго? Может, то, что чувствуют они оба и забывают, оказавшись ТАМ, - не ошибка? Может быть, когда две составляющие части бессильны, на помощь приходит третья?..
   Учитель давал ему советы, выслушивал, но никогда не делал что-либо за него. И всегда оказывался рядом во времена отстранений. Места, где они встречались, в иррациональном пространстве назывались "Алтай", "Древний Египет" или "Кемет", "Тибет", "Гималаи"...
   - Я почти разучился менять облик, - заметил как-то Помощник.
   Старик усмехается:
   - Ты уже не один, а потому тебе это не нужно. Сейчас Она смотрит на нас твоими глазами...
   - Попутчик обижен на меня: мы стали меньше общаться с ним...
   - Пустяки. Ты мыслишь категориями того мира...
   - Но...
   - Тебе пора возвращаться... Вы просыпаетесь.
   Помощник Верховного покорно пристроился на опавшей листве, чтобы уснуть и скользнуть за границу бессознательного...
   ______________________________________________________________________________________
   Рената со стоном открыла глаза. Была глубокая ночь, на улице шел дождь, но ей было душно, под ребрами горело. Она встала и подошла к распахнутой форточке.
   Николай, который кутался в одеяло на диванчике, тоже проснулся и недовольно пробурчал:
   - Здрасьте вам! Сколько можно полуночничать? Выпей снотворного, что ли?
   - Я не могу дышать... - жалобно ответила она, становясь в этот момент прежней - растерянной и беззащитной - Ренатой. Открой окно... Пожалуйста!
   - У меня уже пятки посинели, и так все нараспашку... С тобой, ладонька, что-то не так...
   - Пожалуйста!
   - Лучше иди ко мне.
   Утомленная беспокойной ночью, Рената доверчиво забралась к нему под бок.
   - Легче? - он поудобнее устроил ее голову у себя на руке.
   - Не знаю. По-моему, да... - сонно пробормотала она.
   Прошло минут десять. Рената тихо спала, зато теперь Ник никак не мог найти удобного положения и задремать. Ее теплое тело, беспомощность, доверчивость будоражили воображение Гроссмана. Вот если бы все вернулось на круги своя, как раньше... Если бы он осмелился нарушить данное самому себе слово... Впрочем, а почему нет? Она по-прежнему его жена, так думают все, даже проницательная маман.
   Ник приподнялся и заглянул в лицо Ренаты, отвел прядь волос от ее щеки, поцеловал в приоткрытые губы... "Танрэй"... автономно родилось в мозгу. Откуда?..
   Гроссман поймал себя на том, что пальцы его осторожно касаются ее тела. Рената не проснулась, но в то же время, чувствуя прикосновения, прильнула лицом к его груди.
   - Малыш! - тихо позвал он - так, как не звал никогда раньше.
   Она распахнула глаза и сжалась. Во взгляде была боль, укор, недоумение - Николай не понимал, сколько там было всего, что нельзя высказать словами. Гроссман отстранился. Гранитные зрачки Ренаты при свете ночной лампы внезапно стали глухими и немыми, все чувства растворились под непроницаемой оболочкой. Она спокойно, как Сфинкс, взирала на него. Ей было все равно, что он собирается делать.
   - Я хотел... уложить тебя поудобнее... - он оправдывается?! Да, он оправдывается. Гадкое чувство вины - ни за что, ни про что... В чем, собственно, он провинился?! В том, что не может, не умеет вытравить из себя свою слабость к ней?! Он хотел бы этого, но во всем этом сопротивляющийся разум улавливает что-то большее, нежели физиологические импульсы, нежели животные инстинкты... Как с этим всем бороться?
   - Да, ты прав... - тихо сказала Рената. - Но нужно подождать. Все слишком сильно запуталось...
   - Слишком.
   - Я не смогу тебе этого объяснить. По крайней мере, сейчас.
   - Не сможешь, - словно согласное эхо, откликнулся Ник, уже зная, что ничего не будет и сегодня. Он выключил бра и повернулся к стене. - Спокойной ночи.
   Рената уставилась в потолок. Как хотелось оказаться ТАМ... И - непреодолимая преграда: не хватало воздуха, легкие горели от страшного напряжения, грудь ныла. Сколько уже дней продолжается это мучение... Хотелось уснуть навсегда, а приходилось возвращаться, каждый раз понимая всю мерзость окружающей реальности...
   - Прости меня, - шепнули внутри. - Мы найдем выход, нужно лишь потерпеть...
   "Я люблю тебя, - подумала она. - И готова терпеть, сколько нужно. Ты же знаешь, я смогу"...
   - Прости...
   Ник повернулся и, повинуясь чему-то невысказанному, набросил на нее одеяло:
   - Спи, малыш...
   А утром к ним ворвалась Роза Давидовна, не имевшая обыкновения "стучаться в собственном доме". Возможно, ее очень удивило бы, застань она какую-нибудь пикантную картинку в комнате сына: за пять лет совместной жизни это можно как-то отрегулировать, да и вообще, при таком стаже интимные вещи уходят на ...дцатый план.
   - Кто из вас вчера мыл посуду?! - набросилась она на Николая, который спросонья не мог понять, что она хочет.
   Рената села и прикрылась одеялом.
   - Ну, я... - сознался Ник, прикидывая, что он мог забыть вымыть.
   - Сколько же ж раз тебе можно говорить, чтобы не складывал ложки и вилки в поддон сушилки?! На лбу тебе написать, да и зеркало закрепить, чи що?! А?! - мадам Гроссман грозно подбоченилась.
   - Роз, какая разница?!
   - Яка разница?! А така, що один... - взглянув на Ренату, она почему-то осеклась и не стала продолжать свою любимую присказку.
   - Доброе утро, - кивнула та и вежливо улыбнулась, не выказывая ни тени смущения.
   Сообщив, что "вообще-то" уже девять часов, мадам Гроссман покинула спальню.
   - Клад, что за женщина... - проворчал Гроссман, поглядывая на Ренату.
   Та поднялась:
   - Ник, свози меня к морю!
   - Наконец-то! Работа подождет, поехали... - он был рад, что бывшая жена наконец-то ожила, и стал одеваться.
   Тут послышалась трель телефонного звонка, которая прервалась на полузвуке: возбужденная утренним скандалом Роза Давидовна схватила трубку где-то на другом конце квартиры.
   Рената медленно завязала пояс халата и поглядела на Николая.
   Дверь снова вынесло, как от пинка.
   - Колюня, тебя! - мадам Гроссман понизила голос: - Какой-то незнакомый мужчина. И еще: шо я вам, коммутатор?! На!
   Она ткнула трубкой в Ника и с достоинством удалилась, на сей раз даже не взглянув в сторону снохи.
   - Да? - сказал Ник.
   Насторожившись, Рената следила за сменой выражений на его лице..
   Первые три секунды в трубке длилось молчание, затем послышался хрипловатый голос:
   - Нужно встретиться, переговорить.
   К своему ужасу, Ник с первых же звуков узнал этот голос. Он совладал со своей мимикой, беззаботно взглянул на Ренату и снова уставился на собственную коленку, где на ткани джинсов обнаружил едва заметное пятнышко. Улыбка играла на его лице, когда он возил пальцем по пятну, словно желая стереть.
   - Ага... А где? - он сумел справиться с волнением и не заговорить со своим одесским апломбом.
   - Я сам найду тебя.
   - Вот уж не нужно!..
   Но трубка ответила ему прерывистыми гудками.
   Рената сидела у зеркала и расчесывалась. В последнее время она так редко занималась своей внешностью, что это было странно. Казалось, зеркал для нее не существует. Но при этом она совершенно не подурнела, даже наоборот - оправившись от всех переживаний прошлых месяцев, она стала возвращаться в прежний облик.
   - Это по работе, - не моргнув глазом, солгал Ник, хотя Рената ни о чем и не спрашивала. Ему это было нетрудно: в свое время он часто обманывал ее, правда, по другому поводу, и она к этому привыкла - настолько, что даже не пыталась разобраться, где правда, а где - ложь.
   - Да, да, конечно... - рассеянно ответила девушка. - Как ты думаешь, что бы мне надеть?..
   Ее невнимание задело Ника за живое. Такое ощущение, что эта куколка просто взяла да и забыла о нависшей опасности. Поразительное спокойствие! "Что мне надеть"... Вершина легкомыслия... Показать бы ее врачу, пока не поздно: что-то происходит у нее с головой. Изменение личности - достаточное основание для консультации у психолога, пусть состояние Ренаты и не похоже на угнетенное...
   - Достаточно и того, что ты хоть что-нибудь наденешь, ладонька... - бросил он и, не прощаясь, ушел.
   Рената повела глазами в его сторону и сжала губы. На ее лице не отразилось ровным счетом ничего.
   Хорошенько подумав, Роза Давидовна сочла, что нужно потребовать у детей разъяснений, что случилось и что это был за звонок. Ей совсем не понравился голос незнакомца, а за свою пятидесятипятилетнюю жизнь она научилась прислушиваться к своей интуиции. Правда, слух у нее притупился, подчас она слышала плохо и сама кричала слишком громко, нежели было необходимо.
   - Рената! - прогремела она.
   Девушка, стоя у окна с трубкой телефона, оглянулась и рывком подняла левую руку, повелевая замолчать. От столь неожиданно начальственного жеста мадам Гроссман растерялась и отступила. Ну надо же! Прямо как ее муж! Таким образом он всегда требовал, чтобы она оставила его в покое. Но чтобы женщина пользовалась такими же жестами... Здесь что-то не так... Но прекословить Роза Давидовна отчего-то не смогла. Требование Ренаты было столь исчерпывающим и бесповоротным, что свекровь просто удалилась из комнаты.
   Оставшись в одиночестве, Рената продолжила разговор, который почти и не прерывала:
   - Так вот, Сева, такие дела...
   - Но толком же ничего не известно! - ответили на том конце.
   Рената невозмутимо двинула бровями:
   - Ну, добро. Если тебя не смущает то, что на твоей территории будут творить беспредел всякие "левые" личности, то, я думаю, имеет смысл обратиться в милицию. Может...
   - Ша, женщина! - мужчина-собеседник, поначалу, видимо, не принимавший ее всерьез, после такого заявления взъярился и угрожающе повысил голос. - Хоть ты и Колькина женка, а языком-то не мети!
   - Договорились. Так что скажешь обнадеживающего? - ни капли не сбитая с толку ревом обозленного Севы, продолжала Рената.
   - Подъедем.
   - Замечательно, - улыбнулась она. - Я рада, что не ошибалась в тебе. Надеюсь повторить это при личном знакомстве...
   - Угу...
   Она первой положила трубку.
   - Рената! - опомнившаяся мадам Гроссман не оставляла своих намерений.
   Прохаживаясь по комнате, Рената неторопливо экипировалась.
   - Куда это ты?
   - Проедусь по городу. И день соответствует, - натягивая черный топ, Рената мотнула головой в сторону окна.
   - И шо это был за звонок?
   - Один давний знакомый Коли... Скучает, - девушка раскатала свернувшуюся в трубочку ткань майки, разглаживая ее на теле, и, случайно зацепив грудь, невольно поморщилась, как от боли.
   Роза Давидовна оценила ее фигуру. У сына вкус что надо. Худовата, конечно, и ростиком не вышла, но дородность - дело наживное, а лишний рост - он бабе ни к чему.
   - Вместе поедем, - сообщила она.
   - Не думаю. У меня немного другие планы, но как-нибудь в другой раз - буду рада... - Рената мягко улыбнулась и, подойдя к свекрови, коснулась ее запястий. - Не обижайтесь, мама... Ага?
   Мадам Гроссман, сама того не желая, спустила ей эту хамскую наглость и ушла.
   Словно пытаясь разрешить сложный вопрос или вспомнить, где лежит необходимая ей вещь, Рената прикусила фалангу указательного пальца и огляделась. Наконец лицо ее озарилось догадкой. Она взяла стул и подтащила его к двери, затем встала на сидение и пошарила над косяком. Тут же в ее руке блеснула сталь. Куда же еще длинный Николай мог спрятать от нее "недетскую игрушку"?
   Зашнуровывая высокие черные кроссовки, нахмурив брови, она о чем-то размышляла.
   Наконец, полностью экипированная, со спрятанным в кармане кожаной куртки ножом, удобных для бега кроссовках и не стесняющих движения джинсах, Рената выпрямилась и взглянула на часы:
   - Будем действовать, как раньше?
   - Да...
   Спросив саму себя и самой себе ответив, девушка смахнула с серванта бумажник и сунула его во внутренний карман "кожанки".
   Чувствуя легкость в каждой клеточке своего тела и прыгая через три-четыре ступеньки, но при этом почти не производя шума, она спустилась вниз и огляделась на улице по сторонам. Свежий воздух опьянил ее, на несколько мгновений перед глазами встала темная пелена, и девушка, пошатнувшись, прижалась спиной к пыльной стене. Вот что значит - две недели безвылазно сидеть в квартире и почти не двигаться!
   Рената отдышалась и подняла глаза к небу. Снизу все выглядело по-другому. Перед нею уже в который раз был незнакомый город, и она являлась его частичкой, муравьем, соринкой, затерявшейся среди хаоса.
   Дурнота прошла, и она почувствовала себя выздоровевшей после тяжелой болезни.
   Стоило поднять руку, к мостовой тут же прижался симпатичный "Марк" с не менее симпатичным водителем.
   - Вам нужны лошадиные силы? Их есть у нас! - весело сказал он. - Запрыгивай, красавица!
   - Извини, приятель, - ответила Рената. - Как-нибудь в другой раз.
   - Это еще почему?!
   - Сейчас я не могу ошибаться, так что не взыщи...
   - В каком смысле?
   Она слегка фыркнула, усмехнулась и больше ничего не ответила. Не успел отъехать "марковник", возле ее ног остановилось колесо. Прежде избалованная девочка-Рената сморщилась бы, как от горькой таблетки, окинув взглядом пыльную желтую "копейку", которой принадлежало это колесо. Теперь же странная девочка-Рената дернула дверцу и уселась возле водителя - маявшегося с похмелья мужика с внешностью биндюжника.
   - Куда? - просипел он (это все, на что его хватило) и глотнул воды из помятой пластиковой бутылки.
   - Трогай. Потом скажу. И останови возле ближайшего ларька.
   - Да не морочь голову. Сразу говори, куда нужно, не селедку покупаешь...
   Рената тем не менее молча ткнула пальцем в сторону ларька у перекрестка. "Биндюжник" предпочел не торговаться.
   Выйдя на минуту, она купила бутылку пива, попросила, чтобы ее открыли и, вернувшись на место, протянула пиво шоферу.
   - Ты рехнулась?! - стукнув по "баранке", как по кровному врагу, буркнул тот.
   - Если тебя остановят и оштрафуют, плачу я. И в счет проезда это не войдет. Так что заводи, пей - и погнали. У меня еще много дел, - она бросила на него повелительно сверкнувший взгляд. - Ну?! Что непонятно?
   "Биндюжник" пожал плечами и приложился к горлышку. Через две минуты на него снизошла благодать, и он весело хлопнул Ренату по коленке:
   - А ты - ничего девчонка!
   - Будем болтать или работать?
   - Как скажешь, малышка!
   Она молча скинула его ладонь со своей ноги и отвернулась в окошко.
   - Приезжая, шо ли? - выслушав подробный адрес, которого не стал бы давать коренной одессит (просто сказал бы - "контора, что напротив "У Семена"), поинтересовался оживший водитель.
   Рената кивнула и стала смотреть на дорогу.
   - От же ж жизня пошла, а! - неизвестно к чему продолжал монолог "биндюжник". - Ты откуда такая?
   - Какая?
   - Ну... - он отпустил "баранку" и всплеснул руками, изображая, какая она сверху донизу: - Ух!..
   Рената усмехнулась и упрямо поджала губы.
   - Может, встретимся вечерком, посидим, побалакаем? У тебя имя есть? Меня вот Сашей зовут.
   - Меня тоже.
   - Тезки, значит?! Ну шо, надумала?
   - Саша!
   - У?
   - Я заплачу тебе вдвое больше обещанного, только... заткнись, ладно? Это для тебя не сильно трудно?
   - О! Другое дело! - и вместо себя он заставил слушать хрипящий, не до конца сломанный магнитофон.
   Рената сидела, закинув ногу на ногу, и спокойно - вернее, бесстрастно - смотрела вперед. Ни единой морщинки не было на ее лице. Казалось, глаза ее видят что-то, не доступное взору простого смертного.
   - Ну, вот-таки и приехали. Тебя, Александра, ждать, или да?
   - Или да. Но не здесь, - не выходя из машины, Рената одним взглядом "просканировала" и оценила окружающую обстановку. Вон в тех домах арку видишь? Насколько я понимаю, двор проходной?
   - Верно, тезка, проходной. Там их несколько таких.
   - На какую улицу выходят?
   Водитель почесал в затылке:
   - На Вишневую... Там, воще, перекресток, смотря шо тебя интересует...
   - Меня интересует, будешь ли ты ждать меня на том перекрестке?
   - Да как же ж такую красотулю не дождаться?!
   - Тогда стой в тени и мотор не глуши. Вот аванс, - она подмигнула. - А то вдруг уедешь, не дождавшись?
   - А ты и улыбаться умеешь, кисуля-красотуля?! Только ради тебя дождусь!
   - Отлично.
   Задобренный пивом и "авансом", таксист покатил в указанном направлении, оставив Ренату на тротуаре среди снующих прохожих.
   ...Её взгляд остановился на громадном черном "Ландкрузере", уткнувшемся в бордюр всей своей иноземной массой. Приметив рядом с ним "Марка" и еще парочку весьма знакомого набора иномарок, она направилась в кафе "У Семена" на другой стороне улицы.
   *************************************************************************************
   Сопровождаемый двумя парнями, Андрей вошел в контору мадам Гроссман. Нагловатого вида охранник поднялся им навстречу:
   - Вам кого надо, пацаны?
   Андрей на него даже не взглянул. Плавно, как в хорошо отработанном танце, один из напарников обошел "секьюрити", оказался у него за спиной, приобнял и приставил к его затылку внушительного вида "пушку" с глушителем. Больше вопросов почему-то не последовало.
   Оставив своего парня слившимся в страстном объятьи с охранником фирмы, Андрей со вторым спутником и догнавшим их в холле третьим - красавчиком из "Марка" - поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где находилось руководство заведения. Его нисколько не интересовала и судьба других охранников: его команда всегда действовала быстрее и надежнее. Пять его "бычков" справятся хоть с самим чертом.
   Чуть подтанцовывая, Андрей шел по коридору и заглядывал в каждую дверь. Того, кого искал, он обнаружил в кабинете заместителя Розы Давидовны - щуплой, но рослой дамы. Прервав их разговор самым бесцеремонным образом, Андрей встал в дверях.
   - Пошли, - нейтральным голосом сказал он, мотнув головой в коридор. В фильмах таким образом обычно один ковбой приглашает другого помахать кулаками, если он еще достаточно трезв, дабы не устраивать мордобоя в салуне.
   Высокий черноглазый молодой человек, с которым они уже однажды встречались лицом к лицу, поднялся ему навстречу.
   - Проблемы? - тихо, но напряженно спросила заместитель, дергая рукой в направлении селектора.
   - Все нормально, Соня, - успокоил ее Николай.
   Андрей отметил про себя, что верзила ведет себя правильно, и они пошли назад уже вместе с ним.
   Одна из дверей приоткрылась, оттуда вырвался гомерический хохот нескольких мужчин, словно сам Жванецкий завернул в их офис на гастроли.
   Красавчик из "Марка" затолкнул назад высунувшуюся оттуда голову и захлопнул тяжелую, покрытую лаком, двустворчатую дверь.
   - Куда идем? - буднично осведомился Ник.
   - Увидишь.
   - Ой, да не морочьте мне голову! Как будто трудно ответить. Все равно ведь далеко не уйду?
   Андрей покосился на Гроссмана. Как зверь чует кровь, так и он чуял волнение Николая.
   - Мы идем убирать ваше дерьмо.
   - Это как это?
   - Твоими руками.
   Оказавшись уже между пролетами, Андрей увидел, что происходит за стеклянной стенкой в холле. Все трое "секьюрити" сидели или стояли в обнимку с его людьми и пистолетами у затылков. Один незанятой парнишка прохаживался взад и вперед, терпеливо дожидаясь возвращения шефа.
   Уже занеся ногу над ступенькой последнего пролета, Андрей услышал грохот.
   В вестибюль ввалилась куча местных загорелых парней, одетых кто во что горазд, и открыла пальбу.
   Шедшие впереди люди Андрея - те, что придерживали Гроссмана - попадали на ступеньки и выхватили "пушки". Растерявшийся в первый момент Ник, вероятно, узнал кого-то в толпе нападавших. Это простимулировало у него выброс необходимой для самозащиты энергии, он прыгнул через перила в обратную сторону от холла и нырнул под лестницу. Оружия у него не было, и он предпочел не принимать участия в "разборке".
   Андрей повернул назад и исчез на втором этаже. Оглянувшись, за ним последовал хозяин "марковника".
   - Андрей Константинович! - крикнул он в гулко отозвавшуюся пустоту коридора.
   Из бухгалтерии выглянула какая-то пожилая женщина, но увидев незнакомца с пистолетом в руке, тут же отшатнулась обратно.
   Красавчик побежал вперед.
   Медленно, как в фильмах, где режиссер предпочитает снятые рапидом сцены действия, с лестницы служебного входа ему навстречу вывернула девушка, одетая во все темное. В следующий момент красавчик осознал, что видел ее не более, чем двадцать минут назад, а потому идентифицировал личность дамы мгновенно. Только вот ничего женского не было в ее лице с глядевшими исподлобья холодными глазами и упрямо стиснутыми зубами. Ничего женского и, впрочем, мало человеческого... Она шагнула вперед бесшумно и уверенно... Это была НЕ ЖЕНЩИНА, хотя у нее и была женская фигура.
   Красавчик ощутил, как на загривке у него встали дыбом волосы. Он инстинктивно шарахнулся к стене, а НЕЧТО продолжало надвигаться на него. Ничего не соображая от состояния первобытного страха - такое испытывали далекие предки при встрече один на один с диким зверем - он поднял пистолет... Рука женщины скользнула по бедру, в воздухе что-то сверкнуло, и сухожилие красавчика пронзила такая боль, что оружие само собой вывалилось из рук и стукнулось о паркет, гулко выпустив эхо...
   Сжимая пробитую насквозь кисть (искривленное лезвие вошло точно между костями), красавчик со стоном стек на пол.
   НЕЧТО подошло, наклонилось и подняло пистолет.
   - Где он? - слишком низким для женщины и чересчур вкрадчивым для мужчины голосом спросило ОНО, подтолкнув раненого ногой.
   - Не знаю! - проскулил тот, изводясь от боли и ужаса.
   Рыжая опустилась на одно колено. Гранитно-серые глаза заглянули в красавчикову душу. Одним рывком выкорчевав из раны свой нож, она обтерла лезвие о его брюки, а тот продолжал выть, только на более высоких тонах.
   - Где я могу его найти? - повторила она, нисколько не тронутая жалким видом парня.
   - Да не знаю я! Ей-богу клянусь, не знаю! - завизжал красавчик, который в принципе не умел переносить боль, даже менее пронзительную, чем эта.
   Рыжая поднялась, крутанула кистью и щелчком сложила нож.
   - Передай ему: пусть готовится к войне. Даже если я не найду его, - глухо произнесла она и слилась с темнотой служебного хода.
   ******************************************************************************
   Зоя была недовольна, что Влад уделяет ей только половину внимания. Самолюбие манекенщицы было уязвлено. Она почти возненавидела собеседника Влада, этого высокого худощавого брюнета в черной "тройке" и в старческих очочках. Да, в нем было много вещей, за которые и не столь вызывающего человека можно возненавидеть на всю жизнь. И даже внешность у него, на Зоин взгляд, была отталкивающая: немного сплюснутая снизу физиономия подчеркивала, насколько тонкие у него губы, то и дело вздрагивающие от презрения ко всему окружающему. Редкая улыбка почти всегда казалась издевательской. Впрочем, по всем признакам поведения, Зоя ему понравилась, и он не считал нужным скрывать это от Влада. Они сидели за столиком, стоявшем особняком от остальных. Приглушенный свет создавал несколько интимную атмосферу, и говорить о делах (для чего, собственно, Ромальцев и пригласил этого - не самого лучшего своего знакомого) было не к месту.