Гомонов Сергей. Плата за души (Книга 2)

   - Почему обманут сын мой Гор? Ведь это я делаю вас сильными, ведь это я сотворил ячмень и полбу, чтобы питать богов, равно как и скот после богов, и ни один бог, ни одна богиня не нашла в себе силы сделать это!
   Ра-Хорахте сказал:
   - Ответь за меня на это письмо Осирису мгновенно и скажи ему на это письмо: "Если бы тебя и не бывало и если бы ты и не рождался, ячмень и полба все равно были бы!"
   Послание Владыки вселенной достигло Осириса и было прочитано перед ним. И тогда Осирис снова послал к Ра-Хорахте со словами:
   - Я говорю и действую от лица своего сына Гора. Совершенно прекрасно все, что ты сделал, ты - воистину создавший Девятку в то время как Истина погружена внутрь преисподней! Но взгляни на дело сам! Что до этой страны, где я нахожусь, то она полна свиреполикими гонцами, и они не боятся никакого бога и никакой богини. И я заставлю их выйти, и они принесут мне сердце каждого, творящего злые дела, и они пробудут здесь со мною. Вообще, что это, что я упокоен здесь, на Западе, в то время как вы все наверху? А кто у них сильнее меня? Вот уж воистину измыслили они ложь! А разве когда Птах великий сотворил небо, разве не сказал он звездам, которые в нем: "Будете вы упокаиваться каждую ночь на западе, в том месте, где царь Осирис. А после богов и знатные, и народ упокоятся в месте, где находишься ты!" Разве не так сказал он мне?!
   И вот после этого послание Осириса достигло того места, где был Владыка вселенной с Девяткой. И тогда Тот взял послание и прочел его перед Ра-Хорахте с Девяткой.
   И тогда они сказали:
   - Прав, прав во всем, что он сказал, Великий обилием, Владыка пищи! Да живет он, да будет здоров и благополучен!..
   ______________________________________________________________________________________
   Теплые сумерки, золотисто-розовое небо и снег, синие верхушки сосен...
   Он распахнул глаза. В открытые окна дул свежий ветерок. Пахло грозой.
   Он перевел взгляд. Большая комната, много кроватей, вдалеке, у стены, какой-то мужчина, опершись на подушку, читает газету.
   Руки лежат поверх чистой, но жесткой и какой-то сероватой простыни. В вену левой вставлена приклеенная матерчатым пластырем иголка, от которой вверх, в капельницу, идет прозрачная и эластичная трубочка.
   Во рту и в горле было сухо.
   Он слегка пошевелился и почувствовал от этого усталость. Какое прошлое было у него до наступления всепоглощающей темноты?.. Да, да, что-то всплывает в памяти... Сдавившая грудь холодная вода, тянущая вниз тяжесть... Он не ожидал этого, не рассчитывал, что у него будет так мало времени. Пришлось активизировать все жизненные силы, нырять, распутывать ноги... А воздуха отчаянно не хватало... Кажется, уже вне сознания руки сами собой размотали тугой узел, похоже, он даже поплыл кверху... Все. Больше - ничего...
   Влад отдохнул и двинулся снова. Нужно дать знак. Движение это лучший способ доказать, что ты существуешь. Это понимают даже пресмыкающиеся.
   Мужчина на соседней койке отложил газету, тяжелым взглядом посмотрел на него, подумал... Видимо, судорожные попытки Влада подняться впечатлили его, и он, вытащив из-под кровати костыли, поковылял к двери.
   - Сестра! - крикнул он. - Сестричка! Тут ваш утопленник очухался... кажись! Ластами машет! Дуйте сюда, покудова он капельницу не опрокинул!
   В палате материализовалась медсестра и направилась прямо к Владу. Тот притих: от него больше ничего и не требовалось. За нею вошел высокий мужчина в милицейской форме с погонами лейтенанта. На одном его плече, небрежно накинутый, висел белый халат с большущей заплатой.
   - Очнулся? Ну, и отлично... - сестра была хорошенькой, румяной, немного похожей на овечку девушкой. Она ловко проверила капельницу, иглу, пощупала пульс Ромальцева и присела у изголовья, чтобы измерить ему давление. От своеобразного треска заклепки на "рукаве" прибора Влад ощутил неприятные мурашки, побежавшие вдоль позвоночника.
   Лейтенант взял стул и присоседился к девушке. После этого он неторопливо извлек из кармана ручку и блокнот. Влад понял, о чем его сейчас спросят.
   - Лейтенант Поляков, - представился милиционер. - Мне придется задать вам несколько вопросов. Вы сможете отвечать?
   Вежливость стража порядка подкупала. Влад испытал двойственное чувство: во-первых, что-то незрелое, то есть желание отвечать этому, в принципе незнакомому, человеку лишь потому, что он весьма корректен; во-вторых, уверенность, что есть вещи, которые можно и нужно выкладывать, и есть - о которых лучше помолчать. Но он пока не знал, не сориентировался, что куда отнести. В голове царил полный сумбур. Чуть прикрыв глаза, он кивнул.
   - Вас обнаружили на берегу, у поселка. При вас не было никаких документов. Как вас называть?
   Тот слегка нахмурился, затем лицо его прояснилось:
   - Меня зовут Алек... - тут Влад осекся, покачал головой и поправился: - Мое имя Владислав Ромальцев...
   Лейтенант что-то записал.
   - Вы можете припомнить, что с вами произошло?
   - Нет, - теперь уже уверенно ответил Ромальцев.
   - Совершенно ничего? То есть, я хотел сказать, вы не помните, как оказались в реке будучи одетым?
   - Не помню.
   - А последнее, что вы помните?..
   Влад внимательно посмотрел на него:
   - Я помню, что ехал на машине.
   - На своей?
   Тот повел бровями.
   - То есть, я хотел сказать, вы были за рулем?
   - Да, я был за рулем.
   - Где это было?
   - Это было достаточно далеко от реки. Где-то за городом.
   - А раньше вы никогда не страдали провалами памяти?
   - Нет, никогда не страдал провалами памяти, - Ромальцев говорил тихо, спокойно и до неправильности правильно, то есть, полностью проговаривал фразу, не комкая окончаний, не сокращая и в основном повторяя вопрос собеседника в утвердительной форме. Это немного не понравилось лейтенанту, но давить на пострадавшего он пока не решался.
   - Вы уверены, что незадолго до случившегося вам никто не угрожал... Попробуйте вспомнить...
   - Мне никто не угрожал, - как автомат, ответил Владислав.
   Лейтенант прищелкнул языком. Этот странный, бесцветный "никакой" - человек был каким-то обтекаемым. Попытки проникнуть в его сознание напоминали вхождение в воду или, скорее, в пустоту: он не сопротивлялся, но и не давал никакой информации. Точно так же можно беседовать с собственным отражением в зеркале. А это нехорошо. Неправильно это как-то...
   - Ну, хорошо, - оценив красноречивый взгляд медсестры, сказал он. - Тогда каким образом я могу связаться с вашими близкими? Вы местный?
   - Я - местный, - и Ромальцев назвал домашний телефон. - Мою мать зовут Зинаидой Петровной.
   - Я позвоню ей. Всего доброго. Выздоравливайте. Но если вдруг вы что-нибудь припомните, медсестры и доктора помогут вам выйти на меня.
   - До свиданья, - Влад медленно опустил голову на подушку и закрыл глаза.
   События все еще перекрещивались и наслаивались друг на друга. Такое он испытывал до этого всего три раза... Эти малоприятные ощущения вскорости пройдут.
   **********************************************************************************
   Медсестра Лена была дежурной. Сидя на посту, она листала журнал и размышляла, как провести ночь. Можно подремать на кушетке, если, конечно, все будет тихо.
   И только она об этом подумала, как в двери настойчиво постучались. Лена поднялась и пошла открывать.
   На пороге стояла полноватая заплаканная женщина, не моложавая, но отчетливо молодящаяся, с претензией на аристократичность. Правда, по ее лицу сейчас было трудно сказать, сколько ей лет: под глазами темнели мешки, мокрые от слез и съеженные, размазанная тушь тоже не придавала ей привлекательности, хотя и была тщательно вытираема платочком.
   - Я хочу, чтобы меня пустили к сыну! - без предисловий заявила она.
   Лена растерялась, настолько напористым был тон этой дамы.
   - Но... время посещений уже прошло... Приезжайте завтра, часикам к десяти, - и "овечка" попыталась прикрыть дверь.
   - Девушка, вы понимаете, о чем говорите?! Как - завтра?! Я не виновата, что мне только что сообщили!
   В голове медсестры мелькнула догадка:
   - А вы к Ромальцеву?
   - Да, да! - дама зарыдала. - Мой Владичка там! Сколько раз я просила его не разговаривать по телефону, когда сидишь за рулем!
   Её голос был столь пронзительным, что у Лены зазвенело в ушах и задребезжало в голове:
   - Подождите одну минутку!
   Какое там! Дама ворвалась в рекреацию, как ураган. Непонятно, каким образом, но она двигалась точно по направлению нужной палаты.
   Совершенно сбитая с толку, Лена бросилась за нею.
   На тумбочке одного из соседей Влада горел ночник. Остальные спали, а кровать самого Ромальцева была пуста. Ну и дела!
   В следующий момент из-за довольно объемной фигуры госпожи Ромальцевой медсестра разглядела, что Влад сидит на подоконнике в позе лотоса и смотрит на улицу. Как раз напротив больницы была церковь с часовней, и тот неподвижно взирал на нее. Но ведь еще час назад он едва мог пошевелиться!
   - Владичка! - завопила Зинаида Петровна, нисколько не заботясь об остальных обитателях палаты, и бросилась к нему. Господи боже мой, как же ты так?..
   Влад не вздрогнул, но обернулся довольно резко, явно не ожидая подобного вторжения. При этом стала видна глубокая царапина у него на виске, а также багровый кровоподтек, раздавшийся на скулу и пол-лба. В тот момент мать не узнала в этом человеке своего сына и опешила. Его упрямые зеленовато-синие глаза тут же смягчились, и Зинаида Петровна, причитая, кинулась к нему. Влад соскользнул с подоконника и поймал ее, даже не пошатнувшись от толчка, который произошел от броска матушки.
   - Господи! Господи! Ну, как же это?! - пачкая его пижаму своей косметикой, повторяла Ромальцева.
   - Говорите, пожалуйста, тише! - наконец опомнилась "овечка"-Лена. - Люди ведь спят.
   Зинаида Петровна брезгливо повела глазами по кроватям, на которых просыпались больные и, ничего не понимая, следили за происходящим.
   - Идем, ма! - шепнул Влад, обнял ее и повлек в коридор.
   - Но куда?! Тебе нельзя! - воспротивилась та.
   - И-дем! - настойчиво повторил он, и взгляд его стал таким упрямым, что Ромальцева не смогла перечить.
   - Выключайте свет! - рыкнула Лена на больного с газетой, как будто во всем этом бедламе был повинен именно он.
   Влад усадил мать на кожаную кушетку в коридоре и внимательно, как чужой, рассмотрел ее. Казалось, он что-то сопоставляет. Видимо, концы сошлись с концами, потому что взгляд его потерял напряжение и стал абсолютно непрозрачным, но все равно не таким, каким был у него раньше.
   - Мама, мамуля! - молодой человек улыбнулся и вдруг взял ее за руки. - Все в порядке, ма! Все позади! Никогда не волнуйся за меня!
   Зинаида Петровна сквозь пелену слез таращилась на него и не выдергивала рук. Если бы он сейчас поцеловал ее, она тоже не стала бы препятствовать, хотя обычно считала подобные вещи чем-то одновременно и неприличным, и негигиеничным.
   - Владичка?!
   - Мне нужно поскорее выбраться отсюда, ма, - тихим голосом продолжал он, присаживаясь перед нею на корточки и проникновенно глядя своими чудесными глазами ей в лицо.
   - Что с тобой, сыночка? - она, морщась, точно больно было ей, осторожно коснулась пальцами синяка вокруг царапины. Почему тебе не наложили повязку?
   - Так быстрее затянется, - не желая развивать эту тему, быстро отозвался он и продолжил о своем: - Привези мне одежду, хорошо? Мне очень дорого время...
   - Что ты затеял? Тебе нужно полежать и чтоб врачи присмотрели за твоим состоянием...
   - Если бы ты знала, ма, как я хочу на свободу! Помоги мне! Ладно?
   Вот оно что странно: в глазах сына впервые за последние пару лет заиграла жизнь. Но ведь и раньше, давно, эта жизнерадостность у него была совершенно другого качества... Что же с ним сделали?
   - Нет, Владичка, ты полежи! Я боюсь за тебя!
   - Ма-а-а! Легкое сотрясение мозга еще никого не убило... Это только лишь тело!
   Она отпрянула от него, вцепилась в его плечи пальцами, слегка покореженными артритом:
   - Сыночка! - и, испугавшись своей догадки, прикрыла рот ладонью. - Сыночка, да тебя же с того света вытащили! Ты же... - из глаз Зинаиды Петровны с новой силой хлынули слезы.
   - Перестань, ма!
   - Как ты можешь так относиться к своему здоровью? Как ты можешь так относиться ко мне, к моим нервам?! Я ведь всю жизнь на тебя положила, Владичка! - и полились классические упреки.
   К чести Влада надо заметить, что он вынес их терпеливо, как никогда. Не видя никакой реакции с его стороны, мать быстро закончила сцену.
   - Теперь все будет иначе, ма... - помолчав, сказал он.
   - Но ведь я же боюсь за тебя, разве ты не понимаешь этого?!
   - Бояться за меня нужно было раньше. Теперь - все будет в порядке. Все будет по-другому, понимаешь?
   - Лучше? - с надеждой спросила она.
   - По-другому.
   - Я приеду за тобой на такси. Только завтра.
   - Моя машина должна стоять на набережной. Это в центре, в нашем районе, - Влад улыбнулся, как мальчишка - ослепительно и безмятежно. - Я буду ждать тебя. Иди и спи спокойно.
   - Я не смогу спать спокойно!
   Он провел ладонью по ее щеке:
   - Сможешь.
   **************************************************************************************
   Лене не спалось. Она все никак не могла забыть концерта, который закатила импульсивная мамаша Ромальцева. Упаси бог! Наверное, он был единственным ребенком в семье, если с ним так носятся. Лена не любила таких. И в то же время Ромальцев не вязался с образом избалованного дитяти, наследного принца, над каждым чихом которого трясутся и который принимает это как должное. Что-то в нем не так...
   Медсестра отложила журнал. Если и ему не спится, то почему бы им не поболтать? Чувствует он себя хорошо, начальство ночью не бродит...
   Лена тихо приоткрыла дверь и просунула голову в палату.
   Силуэт Влада по-прежнему темнел на фоне окна. Он так же, как и в прошлый раз, скрестив ноги, сидел на подоконнике и смотрел на купола часовни или на небо над ними. Лена тихо подошла к нему сзади. Чуть в стороне от креста, освещенного убывающей луной, мерцали вытянутые в одну линию три дружные звездочки.
   "Не обожгись, обезьянка! Тебе не все нужно видеть, даже если ты ничего не поймешь!.."
   Бр-р-р-р! О чем это она?
   Лена увидела, что Влад сидит без пижамной рубашки. Он походил на медитирующего шао-линьского монаха: кисти рук свободно лежат на коленях ладонями вверх, тело выпрямлено, как струна, и в то же время совершенно расслаблено, голова приподнята к небу. Влад смотрит не на церковь. Он смотрит на звезды... В полном безмолвии и неподвижности.
   - Вы не спите, Влад? - коснувшись его горячего плеча, зачем-то спросила Лена.
   Он чуть-чуть двинул головой и покосился на нее, не поворачивая корпуса.
   - Я выспался.
   Она немного смущенно призналась:
   - Вы знаете, на самом деле я не могу заснуть и мне скучно. Я ведь не отвлеку вас от чего-то важного, да?
   - Если что?
   - Мы можем пойти на пост и поболтать за чаем. Если, конечно, вы не устали.
   Странный пациент развернулся, но остался сидеть в позе лотоса. Лене не было видно его лица, глаз, зато он прекрасно видел ее:
   - За чаем? Что ж, почему нет?
   И она сама не уловила того момента, когда он успел сняться с места и очутиться по левую руку от нее.
   - Пойдемте, что ли! - он пожал плечами.
   Медсестра привела его в свой закуток, показала место за столом, убрала журналы и какие-то медицинские бумаги и вытащила из стеклянного шкафчика две чашки. Он наблюдал за нею. За всеми. Словно зверь, попавший в незнакомое окружение. И ему доставляет удовольствие наблюдать и давать увиденному определения - если, конечно, он их дает.
   - Влад! - начала было она, но он перебил:
   - Можно маленькую просьбу? Зовите меня Сашей.
   - Э-э-э... Сашей?
   - Да.
   - Вы и Полякову сегодня пытались представиться Сашей... Это... Ну да, наверное, это ваши личные дела. Если не хотите, не буду спрашивать... Саша.
   - Не хочу.
   - Договорились, - она разлила кипяток по чашкам и бросила в каждую по пакетику. - Вам, наверное, интересно, как вы тут оказались?
   Он как-то вяло повел плечами. Вряд ли этот жест выражает особую заинтересованность. Но... как же это?! Саша-Влад словно уловил ее удивление и засмеялся:
   - Конечно, интересно! Расскажите! О себе, любимом, всегда приятно послушать!
   Лена кашлянула. Мысли он, что ли, читает? "О себе, любимом"... А произнес как посторонний...
   - Вас вчера утром сюда доставили. В реанимационной. Причем двое констатировали смерть и только третий как-то нащупал слабый пульс. Как ниточка... Сильное переохлаждение: вы не меньше суток пролежали в воде или у воды... Ну, и травма - в висок. Еще бы чуть-чуть... Ощущение, словно вас зацепило какой-то арматурой...
   - Да, да, я, кажется, что-то припоминаю... Наши реки ужасно загрязнены, это не секрет... - Влад, прищурясь, глотнул чая и лениво посмотрел на нее сквозь поднимавшийся из чашки пар.
   - Но как же так получилось?
   - Черт его знает... как-то получилось, наверное... Я не помню...
   - Наверное, ваша мама очень переживала...
   - Лучше расскажите, как дела у вас? Давно вы здесь работаете?
   Какой хитрый! Знаем психологию, проходили! Конечно, каждый предпочитает быть в центре темы разговора, каким бы скрытным он не был. Лена тоже не чужда этому, но только не теперь, когда собеседник открытым текстом изложил свою технологию подхода к любому человеку. Что ж, велосипеда он не изобрел, но к чему так откровенно?
   - Я - не очень. Полтора года. А вы кем работаете?
   Влад откинулся на спинку стула и рассмеялся:
   - Стрелочники мы с вами, Лена!
   Она опустила глаза на приколотую к халату визитку и тоже хихикнула:
   - Вы первым начали, Саша!
   - А вы второй продолжили... Я работаю в одной ма-а-аленькой... - он показал пальцами, насколько ма-а-аленькой, - фирмочке менеджером. Официально. А на самом деле... - Саша-Влад неопределенно поджал губы. - Черт его знает, кем...
   - Что за фирма? Чем она торгует?
   - Оборудование - для заводов, фабрик... больниц, знаете ли!
   Они снова засмеялись.
   Внезапно послышался тревожный вой сирены. Лена могла бы поклясться, что у мгновенно прекратившего смех Ромальцева при этих звуках глаза полыхнули холодноватым огоньком. Её пробрало, точно она лицом к лицу встретилась с чем-то потусторонним или, по крайней мере, с каким-то диким хищником. Ноздри его тонкого, с горбинкой, носа слегка дернулись, как бы принюхиваясь, а сам он почти неуловимо для глаза подобрался и посмотрел в сторону окна.
   - Ну вот... Поговорили... - сокрушенно сказала Лена. Сейчас начнется беготня... Вас проводить до палаты?
   Он ничего не ответил, только вежливо улыбнулся. И медсестра, тут же забыв о нем, побежала вниз.
   Врачи "скорой" втаскивали носилки, на которых лежал окровавленный пацаненок лет двенадцати-четырнадцати. Лена остановила Вичку, медсестру с третьего этажа:
   - Чего там?
   - С гранатой поигрались. Двоих - наповал, на клочки, то бишь... А этот - вон!
   За носилками в больницу ломилась несчастная мать подростка, мужчина же - видимо, муж ее - пытался утихомирить истерику, но и сам был не в лучшем состоянии.
   Врачи сложили носилки на каталку и прямо по ходу, в коридоре уже, начали вставлять иглы от капельниц, делать инъекции, прикладывать кислородную маску...
   На Лену и Вичку сразу же навалилось столько поручений, что они безостановочно носились по коридорам, встречаясь только в реанимационной.
   - Вторая ночь! - подкатывая глаза, вздыхала Лена.
   - Не говори! - поддерживала ее Вичка, и они снова разбегались.
   И однажды Лене показалось, что на лестнице мелькнула фигура Влада, но во всеобщей суматохе она так и не удосужилась проверить это. Откровенно говоря, было не до того.
   Состояние мальчишки ухудшалось. Он весь был одна сплошная рана.
   В коридоре билась в истерике мать, но ни у кого не было времени удалить ее из здания. Лена старалась как можно быстрее просачиваться мимо уничтоженных горем родителей: она вообще не умела утешать, а в данный момент и утешить-то было нечем...
   Ниточка жизни еще не оборвалась. Ребенок словно оттягивал момент смерти, хотя было уже почти ясно, что он не выживет. После укола адреналином сердце вновь слабо застучало, и врачи заработали с удвоенной энергией. Через несколько мгновений оно стихло.
   Персонал застыл у стола. Лена выдохнула. Всё. Опустошение какое-то... Так всегда, если ты полностью бессилен перед старухой с косой.
   Она почувствовала слабое движение у плеча и оглянулась. Это был Ромальцев. Он приложил палец к губам, ни на мгновение не отрывая взгляда от мальчика.
   - Что вы здесь делаете?! - ужаснулась Лена.
   - Я стою слишком далеко. Можно? - и Влад скользнул мимо нее; так как все было кончено, ему никто не помешал.
   Он оказался почти рядом с операционным столом и слегка пригнулся к лицу умершего. Кажется, Ромальцев знал, что делает. И, вероятно, даже лучше, чем опустившие руки врачи.
   - Третью клиническую он не перенес... - проговорил хирург, и все зашевелились.
   Влад сделал шаг назад. Двигаясь ранее по-кошачьи точно и бесшумно, как бы скользя, теперь он неловко задел Лену, прижал ко рту тыльную сторону кисти, как бы от рвотного спазма, он немного ссутулился.
   - Что же вы делаете?! - "овечка" схватила его под локоть и поволокла из реанимационной. - Если не можете смотреть на такие вещи, так нечего было приходить! Мне устроят разнос, если узнают, что вы из моей палаты! И, тем более, без рубашки! Кто так делает? Вы как маленький, ей-богу!
   Не прошло и минуты, как тоска в глазах Саши-Влада исчезла, растворилась, он выпрямился в струнку и как-то по-детски улыбнулся медсестре:
   - Я не знал, что она настоящая... Больше так не буду, честное слово!
   - Кто - настоящая?!
   Улыбка пропала. Влад печально опустил глаза:
   - Бывает, все мы балуемся... Но одним везет больше, другим - меньше...
   - Ложитесь-ка вы лучше спать, больной! И все мои неприятности будут на вашей совести: вы меня просто бессовестно подставили!
   - Да не будет у вас никаких неприятностей. Вы же медсестра, а не нянька...
   И с этими - резонными - словами Влад удалился в свою палату.
   С ним что-то произошло, но Лена не знала, что...
   ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ ИЮЛЯ
   - Ох ты - ух ты! Кого я слышу! Ну, привет, размазня! - в голосе Дмитрия появилась обычная при общении с Ромальцевым насмешка. - Не врут, что ты в больнице с сотрясением валялся? Где тебя угораздило?
   - Встретимся в нашем спортзале через час, - выдержав некоторую паузу, ответил на это Влад и бросил трубку.
   Аксенов был так удивлен, что даже не опоздал. Еще больше его ошарашила осанка Ромальцева, тихий, но отчетливый голос и уверенная поступь - стать хищника. В общем, то, чего у Ромальцева отродясь не бывало. Знать, хорошо его обо что-то стукнуло... Можно сказать, контузило не по-детски.
   Общие знакомые Владислава и Дмитрия всегда собирались в этом спортклубе под названием "Горный цветок". Чаще всего такие встречи заканчивались сауной и девочками - парни старались оттянуться по полной программе и ни в чем себе не отказывали. Влад не был исключением, но появлялся здесь реже остальных и был в гораздо худшей форме, нежели приятели-крепыши. Увидев его, они подняли галдеж:
   - О-о-о-о! Кого к нам принесло!!! Ромаха нарисовался!
   С кем-то обнялись, с кем-то хватило и рукопожатия.
   - Мы уж забыли, как ты выглядишь! Смотри-ка, а это у тебя откуда?! - Афганец - самый низкорослый из компании пренебрежительно прихватил его за бок: - Сальце-то лишнее тебе зачем?!
   Дмитрий проследил за реакцией Ромальцева, но тот остался невозмутим. Ха, попробовали бы раньше указать размазне на какой-нибудь физический недостаток, пусть даже и не слишком заметный! Он бы нет, чтобы поработать над собой - тут же огорчился бы по самое "не хочу" да уперся, как ишак карабахский. Ну, разве так бывает? Чтобы всего пару месяцев не видеться и не узнавать человека? Блин, мистика какая-то!
   - Схлестнемся, Ромаха?! - пихнув его кулаком в плечо, спросил задира-Самурай, товарищ довольно жесткий и по-азиатски агрессивный: мало кому удавалось долго выносить взгляд его узковатых черных глаз.
   Влад быстро расстегнул синюю джинсовую рубашку.
   - А ты свой "пацик"-то снял, размазня?! - усмехнулся Дмитрий. - А то как бы Юрец руку об него не обтесал!..
   Короткий и повелительный взгляд Влада заставил его заткнуться.
   Ромальцев остался в одной черной майке-безрукавке с оскаленной мордой волка и английской надписью на груди. Аксенов уже как-то видел на нем этот "прикид", но впервые отметил, что взгляд волка и Владовский взгляд секунду назад имеют столько общего.
   Поклонившись с Самураем друг другу, они сделали несколько шагов по кругу. Юрка начал первым - как всегда, с резкого броска. Влад ушел вбок. Н-да, это на него похоже... Но эта мысль Дмитрия осталась недодуманной, потому что, вроде бы и не коснувшись Ромальцева, Самурай кувыркнулся на татами. К его чести, он тут же пружинисто вскочил на ноги, но Влад перехватил инициативу в свои руки. Вот уж чего Аксенов не знал о "размазне", так это его бойцовских навыков. Парни одобрительно загудели. К их кругу стали подтягиваться другие обитатели клуба. И это не удивительно: компания Дмитрия всегда отличалась особыми свойствами устраивать шоу где следует и где не следует.
   Володька-Афганец внимательно наблюдал за боем, время от времени невольно делая движения, словно представлял себя на месте участников. Судя по выражению его лица, он действовал бы так же.
   - Вулф! Давай, вставь ему! - крикнула какая-то азартная леди из тех, что усердно занимались тут бодибилдингом.
   Похоже, задиристый Самурай достал уже всех в "Цветке", и зрители были на стороне Ромальцева, с легкой руки девицы ставшего "Вулфом".
   - Не маши руками! - наконец не выдержал Афганец, в очередной раз поморщившись от промаха Юрки. - Чего руками машешь? Чтобы он простудился? Давай кайтэн! Еще! Атэ-вадза! Ука-кимэ! Ука-кимэ итиё! Уходи!