Страница:
Когда наш «жигуленок» выехал из Грозного, в пятидесяти метрах перед нами на небольшой высоте завис российский вертолет. При этом дуло его пулемета медленно повернулось в нашу сторону. В доли секунды мы выскочили из машины и оказались в кювете. Стрелять пилот не стал… Своеобразие загадочного русского характера.
Потеряв, по моим подсчетам уже около четырех-шести тысячи солдат, большое количество техники, изрядно разрушив Грозный, российская армия уверенно обогащает мировую военную науку опытом ведения городских боев в современных условиях.
– Да, – говорит щуплый, но удивительно жилистый минчанин Ратомкин, – намолотили чеченцы русских.
– Никто же толком не знал, что и как делать, попав в большой город. Ребята гибли по-глупому… Теперь вот кое-чему научились, – вторит ему Гору-лев.
– Подтверждаю, научились. Узнали, что бронетехника на улицах города – это «гробы на колесах». Только на собственных ошибках, да еще такой ценой, сами знаете, кто учится, – говорю я.
Автомашина увязла в грязи на проселочной дороге и мы бросили ее. Проводник довел нас до селения. Там мы попрощались со Светланой. Ей помогут оттуда добраться до Москвы. Скорее всего, на перекладных…
Дальше – горы. Днем нас повели в горы, а еще через два дня мы вышли в долину. Здесь я получил от проводника последние инструкции, в том числе и кое-что существенное. По сообщениям радио в это время в Грозном пытаются заключить перемирие и вовсю трезвонят о создании правительства национального примирения…
Впрочем, меня это мало волновало. Я со склона горы смотрел в бинокль на копошащихся в долине людей, на часовых, расставленных на дороге, и мне было немного жаль их. Сколько им осталось жить – час, полчаса или того меньше?
По дороге к дому, расположенному в долине, направилась очередная машина – черный «Мерседес». Кто-то за моей спиной тихо произнес:
– Третья. А сколько их должно быть? Я повернулся к говорящему:
– Этого, к сожалению, мы не знаем. Будем ориентироваться по тому, что начало встречи назначено на двенадцать часов.
Я посмотрел на часы: было без пяти минут двенадцать.
– А вон еще три машины, – сказал тот же парень, который только что задавал вопрос мне.
– Насколько я понимаю, в двух из них – первой и третьей – находится охрана, – не совсем уверенно произнес Ратомкин.
– Значит, вполне вероятно, что это появился Автурханов. Сейчас мы проверим.
Но человек, вышедший из второй машины, стоявшей между двумя, все время находился к нам спиной. К тому же, его сразу заслонили собой охранники.
– Черт бы их побрал! – выругался Ратомкин. Мы со злостью смотрели, как мужчина в черном костюме в сопровождении нескольких человек направляется в дом. За ним тут же закрылась дверь.
Я включил рацию:
– «Скорпион», «Скорпион», как слышно? Вызывает «Медведь». Как слышно? Как слышно?
Секунд двадцать-тридцать я безуспешно пытался вызвать из небытия «Скорпиона». И вдруг он отозвался. Это и было то самое существенное, что передал мне проводник-чеченец. Теперь мне оставалось только навести российские бомбардировщики на этот дом, где скрылся тот, кого нам необходимо было убрать.
– «Скорпион», «Скорпион»! Это «Медведь», даю координаты: квадрат А-6, по той карте, что вы мне дали! – передавал я по рации.
– Вас слышу, понял. Укажите цель в квадрате А-6! – ответил летчик.
Цель – большой дом в углу квадрата под красной черепицей. Рядом – автомашины… Черные «Мерседесы». И еще всякие-разные…
– Вас понял, ждите… – последовал ответ. Самолет Су-25 появился в небе внезапно. Словно опустился из космоса. Из маленькой мошки он превратился в тускло блестящую в скуповатых лучах солнца машину с идеально правильными геометрическими формами. Вот он сделал первый заход, высматривая цель. Заложил вираж и неожиданно быстро возвратился. Теперь он несся чуть выше, но на большей скорости. Неожиданно от корпуса самолета отделилась серебристая «болванка». Из конца «болванки» полыхнул огонь, и ока устремилась к дому под черепичной крышей. А из дома уже выбегали люди – очевидно, владельцы или водители черных «Мерседесов», чтобы разогнать их в стороны, потому что в таком скоплении они представляли собой прекрасную цель. Серебристая «болванка», не пролетев и половины пути, неожиданно распалась на несколько бомб поменьше, которые с угрожающим воем неслись к цели.
Мощный взрыв потряс все вокруг. Это был даже не один Взрыв, а целая серия взрывов. На площади чуть меньше гектара земля «встала дыбом». На том месте, где только что стоял дом, взметнулся в воздух огромный черный столб дыма, из которого вырывались страшные языки пламени. Доски, обломки черепицы, куски человеческих тел летали в воздухе.
Словно завороженные, смотрели мы на картину бомбардировки. Поэтому не заметили, как второй Су-25 тоже появился над целью и выпустил свою страшную кассетную бомбу.
Вверх, словно сделанные из картона, поднялись искореженные автомобили, люди, точнее то, что от них осталось…
– Уходим! – скомандовал я. – А то сейчас хватятся… Наводчиков искать начнут.
…Мы шли по незнакомой местности. Карта, которую дал мне проводник, была очень мелкого масштаба. Мне уже казалось, что мы заблудились. Мой «отряд» остановился у маленькой горной речки.
Привал? – спросил Ратомкин, который всегда отличался рассудительностью. – Горулева в дозор? – вновь спросил он у меня.
– Да ладно тебе, – недовольно пробурчал Гору-лев, – какой тут к черту дозор – ни одной души на пять километров!
– Спорить будешь со своей мамкой на печи, – зло сказал Ратомкин и опустился на камень. Горулев обиженно зыркнул на него своими зелеными глазами, но ничего не сказал и медленно направился вдоль речки к небольшой рощице.
И тут произошло следующее: оружие мы аккуратно сложили в одном месте, а потом спустились к воде, чтобы помыться. Прошло минут пять. Уже скрылся в ближней рощице Горулев, уже, разувшись, вытянув усталые Ноги, лежали мы на осеннем солнышке. И вдруг автоматные и пулеметные очереди рассекли воздух. Растерянные, ничего поначалу не понимающие, мы вскочили. А с горы прямо на нас медленно спускалось человек тридцать, одетые кто во что, с автоматами и ручными пулеметами наперевес. Скрыться на громадной поляне было некуда!
Только два человека: я да Ратомкин, как заколдованные, лежали рядом, прижавшись к земле, и все пули пока, к счастью, пролетали мимо нас.
И вот стрелявшие подошли к нам и ткнули дулами автоматов в спины:
– Вставайте!
Я и Ратомкин медленно встали.
– Руки за голову.
Мы выполнили и эту команду.
– Быстро вперед! – показали нам в сторону горы. Мы побрели в указанном направлении.
– Быстрее!
Мы ускорили шаг.
– Еще быстрее.
И мы почти бежали. А позади раздалось несколько автоматных очередей – для пущего страху.
«Что делает Горулев? Неужели он ничего не предпримет? Он видел все это, стоял же еще в то время, когда прозвучали первые выстрелы на опушке рощицы! Почему не открыл огонь? Неужели ему каюк?»
– Куда нас ведут? – спросил Ратомкин.
– Не разговаривать! – рявкнули сзади.
Нас вели назад по дороге. Больше всего я боялся, что нас выведут к дому, который разнесли в щепки российские бомбардировщики. Разъяренные жители разорвут нас в клочья. Хорошо, что рация осталась среди оружия, которое мы так небрежно на этот раз оставили вдали от себя. Преступно небрежно. Видимо, сказалось напряжение…
Нас ввели в селение. Затолкали в подвал. Целую ночь мы просидели там. Ранним утром нас неожиданно вывели оттуда.
– Здравствуй! – неожиданно услышал я за своей спиной знакомый голос и хотел было оглянуться, но тут же мне в спину уперлось дуло пистолета.
– С приездом! – сказал тот же голос.
– Спасибо, – ответил я, еще ничего не понимая.
– Видишь вон те зеленые «Жигули»? – спросил незнакомец, и теперь я вспомнил этот голос. Киреев! Откуда он взялся? Неужели успел навербовать группу? Что он предпримет?
– Вижу, – повертев головой, наконец, ответил я.
– Давай к ним! Как только очутишься рядом, вскакивай в автомобиль, заводи – и по газам. Ключ в замке…
– Понял.
Когда мы подошли к машине, Киреев внезапно выстрелил в охранника и в Ратомкина.
– Открывай дверцу.
Я рванул ее на себя, вскочил в салон на место водителя.
Мотор взревел, Киреев с пистолетом опустился на заднее сиденье.
– Поехали! – крикнул Киреев.
– Куда? – не оборачиваясь, спросил я.
– Я покажу. И запомни: я стреляю без предупреждения!
– Знаю, – мягко сказал я. Машина резко тронулась с места.
Когда мы выехали за селение, я нарушил молчание.
– А знаешь, – сказал я, – по-моему, нам по дороге.
– До определенного времени.
– Кто ты, Киреев? За кого?
Машина чуть дернулась в сторону и опять поехала ровно.
– Что, испугался? – насмешливо спросил Киреев. – Так знай, я – честный человек, который воюет только за себя. Постой, постой… Да у тебя железные нервы! Ты чего лыбишься, зубоскал?
– Я обрадовался, – ответил я.
– И в чем причина твоей радости?
– Что меня расстреляют свои, а не чеченцы.
– Я хочу тебе помочь. Зачем же тебя расстреливать? Ты можешь искупить вину…
– Помочь мне? Разве можно искупить такую вину?
– Да. Я уже тебя вытащил. Разве не помог?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты провалил всю нашу операцию! Ты, Юрий!
– Провалил? Я???
– Да, провалил! Тебя обманули. В этот дом, который только что столь усердно раздолбала авиация, должен был приехать Дудаев, на встречу с оппозицией.
– Это ты решил нас всех наколоть, праведник! – не выдержал я. Кирееву нельзя было верить. Я это знал.
– Короче, парень. Тебя обманули, и сейчас ты никому из них не нужен. Живой ты им только мешаешь! – после паузы ответил Киреев…
Через полчаса езды на машине он приказал загнать автомобиль в лесок, и дальше мы пошли пешком. Шли долго, очень долго, углубляясь в лес, поднимаясь все выше в горы.
База отряда Киреева находилась в небольшом охотничьем домике, расположенном в горном ущелье. Когда-то здесь любили останавливаться охотники, но с разделением республики на два враждующих лагеря домик стал пустовать. Да и сами охотники начали понемногу забывать свое ремесло, так как это стало небезопасно – человека с ружьем легко было принять за врага, и ничего не стоило выпустить в него несколько шальных пуль.
– Ну, что? – бросил Киреев часовому у двери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Я направился за ним. Киреев взял со стола трубку радиотелефона и стал набирать номер. В домик вошел часовой.
– Связь-то не наладил, – зло улыбнулся Киреев, – а ты мне все время лапшу на уши вешаешь. Сейчас мы с тобой разберемся…
Я не понял, с кем собирается разбираться Киреев, и ничего не спросил, а лишь устало опустился на узкую, расшатанную лавку. Если не считать нескольких военных вещмешков, в домике ничего не выдавало присутствия здесь людей. Огромный стол посреди единственной комнаты, несколько табуретов – вот и вся мебель. Везде чистота и порядок. Будто никто не живет здесь вообще.
– Алло! – крикнул Киреев в трубку. – Вызывает «Агроном». Да, я. Агрессор готов. Присылайте вертолет. Что? Что это значит?.. Вы же сказали, если я сделаю это, то вы поможете мне. Вы же гарантировали, что…
Киреев с минуту растерянно смотрел на радиотелефон, а затем с силой швырнул его в стенку.
– Они опять отключили спутниковую связь, – глухо сказал он.
Я промолчал. Смутные догадки приходили мне в голову. Наверное, Киреева повязали. Заставили отрабатывать. И он начал специализироваться на охоте на «диких гусей», ведя двойную, а, возможно, и тройную игру! Дурак!
– Последний раз они вышли на связь вот отсюда, – Киреев постучал по карте пальцем и умолк, перевел дыхание.
Метрах в ста от домика текла небольшая речка. С левой стороны к ней подступали горы, а чуть дальше по течению виднелась крохотная рощица.
– Черт, это сколько же мы протопали пешком? – спросил я. – Километров десять?
– Что-то около того, – взглянув на часы, ответил Киреев. «Столбняк» у него прошел.
– На машине мы бы добрались сюда значительно быстрее, – сказал я.
– Она нам еще пригодится, кроме того – это конспирация, сам понимаешь…
Киреев похлопал по плечу своего бойца, как оказалось, единственного, кто остался с ним тут, в этом домике, из его команды, и добавил:
– Ладно, я раскрою тебе все карты. Как я уже говорил, сюда должен был приехать Дудаев. Я был внедрен среди аппозиции. У меня было задание грохнуть Джохара. Ты спутал все наши карты. Дудаев не успел доехать, скрывается здесь неподалеку, если не умчался, конечно, в Турцию. Мои бойцы, возможно, где-то в этой роще, – Киреев постучал пальцем по карте. – Без моей команды они вряд ли что-нибудь станут предпринимать.
– А какое у них задание? – поинтересовался я. Киреев на это недоверчиво посмотрел на меня, но все же ответил:
– В трех километрах отсюда – склад с боеприпасами. Нам надо было его ликвидировать. Но это только прикрытие главного моего задания.
– А что, разве он не охраняется?
– Охраняется, – спокойно ответил Киреев. – В нем, кроме стрелкового оружия, есть снаряды для зенитно-ракетных установок, тротил, мины. Там капитальные подвалы! Короче, от пуль все к черту, вероятно, не взлетит. Это не на полчаса работы. Если нет Дудаева, все равно надо склад грохнуть. Ты мне поможешь? А то у меня, не знаю точно, наверное, один этот «гусь» и остался…
– Ладно, – соглашаюсь я. – Долг платежом красен.
Спустившись к речке, мы двинулись в сторону рощи.
– Сюда бы летом приехать, – мечтательно сказал я.
– Летом здесь тоже стреляют, – ухмыльнулся Киреев.
– Но не вечно же здесь будут стрелять.
– Не знаю. А по мне – так лучше поскорее отсюда унести ноги.
– Куда?
– А хоть куда!.. Кстати, ты где родился? В Минске? Я никогда раньше об этом не спрашивал, а сам ты никогда не рассказывал…
– На юге Беларуси.
– Значит, ты тоже южанин… Эх, так хочется напиться! От души! Чтоб даже на карачки стать не мог. Вернусь в Ростов, праздник для души устрою!
– Ну, знаешь, еще вернуться надо…
– Да ладно, разведчик, не дрейфь, выберемся мы из этого дерьма. Вот только ребят моих найдем!
Мы подошли к самой опушке рощи.
– Что дальше? – спросил я.
– А дальше – пойдем туда, в лес.
Он сделал уже несколько шагов к ближайшим деревьям, как вдруг из-за них выскочил грязный, ободранный парень и вцепился Кирееву в шею.
– Ты бросил нас! Ты бросил нас! – кричал он.
– Спокойно! – попытался оторвать от себя его руки Киреев.
– Ты бросил нас! – упрямо повторял парень. Я подбежал к ним и разнял их.
– Он не виноват! – тяжело дыша, сказал я.
– А кто же? – зло бросил боец.
– Я. Я виноват, – пришлось мне взять на себя вину. Парень сумасшедшими глазами уставился на меня, потом тяжело опустился на землю.
– Что случилось, Алеша? – тихо спросил Киреев.
– Мы с Петром были в дозоре, – не сразу ответил парень. – Услышали стрельбу. Пока разобрались откуда, пока бежали… Выбегаем сюда вот – а они их уже добивают. Ножами, палками. Чтобы патроны не тратить.
– Так где остальные? – не своим голосом спросил Киреев.
– Мы их похоронили. Недалеко здесь. В лесу.
– А Петро где?
– Пошел к вам в домик. Только что. Его еще можно догнать. А я сказал, что не пойду к предателю, – обиженно добавил боец. Киреев провел шершавой ладонью по его лбу, сказал, обращаясь ко мне:
– Видишь, каких неврастеников нарожала перестройка… А нам с ним еще склад надо уничтожить. Этот склад снабжает Грозный оружием.
Мы подобрали Петра, который тоже был почти в истерике. Киреев рассказал о своем плане по уничтожению склада. Он основывался на моем знании паролей чеченцев, некоторых имен. Я должен был проникнуть в склад и навести там шорох.
– Вот тебе пистолет, спрячь куда-нибудь. Лучше всего прибинтуй к ноге, – сказал Киреев. – Когда мы услышим шум, будем штурмовать склад.
Моя задача – не из легких. Я подумал, что, вероятно, я совсем беспринципный. Рожден, чтобы убивать, как только кто-нибудь прикажет. Но у меня не было иного выхода.
…Когда я подошел к бывшему КПП бывшей российской воинской части, из окошка будки часового показалась заспанная голова человека кавказской национальности.
– Куда прешь? – спросила голова недовольным тоном.
– Мне нужно встретиться с Тимуром Кильчибеевым, – как можно вежливее ответил я.
– А кто это такой? Он тебе назначал встречу? – поинтересовалась голова.
– Нет.
– Значит, он тебя не может принять. Тем более, что его здесь нет.
– А может, стоит попытаться?
– Слушай, ты что, русского языка не понимаешь? Ты со мной поругаться хочешь, да? Ты что за птица такая?
Тогда я сказал условный пароль и протянул бумажку, которую дал мне на всякий случай Яраги. Я понимал, что этим самым превращаюсь в предателя… Тут же из окошка высунулась рука и взяла документ.
– Так бы сразу и сказал, – голова теперь смотрела на меня с нескрываемым интересом. – Только пойдешь без оружия…
– У меня его нет, – ответил я. Пистолет был прибинтован к левой щиколотке.
– Хотя, если хочешь знать правду, плевать я хотел на вашего Тимура, – пробормотал часовой и не стал меня обыскивать.
Вернув мой документ, часовой снова спрятался в будке, и я только слышал его голос:
– Махмуд, позвони Рафику, скажи – русский пришел. – И через минуту: – Ладно, отведи его.
Из будки вышел парень лет двадцати пяти, с густой черной щетиной и коротко остриженный. На плече у него словно пастушья плеть, болтался автомат Калашникова.
– Пойдем, – сказал парень мне и первым направился по бетонной дорожке к зданию, в котором, наверное, раньше находился штаб. Я внимательно огляделся по сторонам. Вокруг было пусто, словно все вымерло. Мы подошли к зданию, и навстречу нам с камня, лежащего у входа, поднялся еще один часовой.
– Отведи его к Рафику, – сказал тот, который пришел вместе со мной.
– Сам отведи, – огрызнулся часовой.
– Слушай, почему ты так разговариваешь? – взорвался коротко остриженный.
– Ты что, думаешь, взял в руки автомат – и все, начальником стал?
– Ладно, уговорил, – почесал затылок часовой. – Пошли, – бросил он мне.
Рафик сидел в большом кабинете и нетерпеливо ждал незванного гостя.
– Садись, – сказал он, когда я переступил порог кабинета, и глазами указал на стул с другой стороны стола. – Чем могу помочь?
– Я не знал, к кому еще могу обратиться, – присаживаясь, начал я. – Речь идет о наркотиках. Мой компаньон всегда давал травку в Нальчике, а вот сейчас…
– Хороший бизнес, парень, но, понимаешь, деньги вперед.
– Я на деньги от наркотиков набираю наемников: воевать на стороне Чечни против федеральных войск, – произнес я заранее придуманную фразу. По-моему, вышло убедительно.
– Да? Хорошо. Значит, денег нет, а что дальше?
– А дальше вы мне дайте товар и помогите выбраться из Чечни…
Брови Рафика поползли вверх:
– Каким образом?
– Вы прекрасно знаете, каким. Мне нужна бригада сопровождения…
– Сколько ты возьмешь товара? – спросил Рафик и поправил свой автомат, лежащий на коленях.
– По максимуму…
– Центнер героина тебя устроит? – чеченец снял с колен автомат и положил перед собой на стол. – Героин высший класс. Приперли прямо из «золотого треугольника».
У меня перехватило дыхание. Килограмм героина стоил порядка двадцати-тридцати тысяч долларов. Если нам с Киреевым удастся перепродать этот героин, то мы станем богачами на всю оставшуюся жизнь. Я слегка нагнулся, чтобы почесать ногу. Пальцы нащупали пистолет, и я осторожно потянул его на себя.
– Маловато, – продолжал блефовать я.
Но Рафик оказался не таким дураком, как это могло показаться на первый взгляд.
– Хорошо, – сказал он. – Только в долю войду я. Мне – тридцать процентов.
– Я не могу гарантировать тридцать процентов. Не я этим распоряжаюсь… Сколько вы можете дать мне человек для группы прикрытия? – спросил я, делая вид, что поправляю носок, а тем временем высвобождая пистолет из-под резинового бинта.
– Нас всего пять человек на базе, понимаешь… – мрачно сказал Рафик.
– Четыре! – сказал я и, вытащив пистолет, выстрелил Рафику в лоб. Голова его откинулась назад. Я схватил автомат со стола и выбежал в коридор. По коридору уже бежали часовые. Я выпустил очередь из автомата по ним. Мне даже показалось, что это были те самые парни, которые встретили меня на КПП. Заметив, что один из них упал, а второй пригнулся, я сделал несколько прыжков назад, потом опять остановился, не целясь выпустил длинную очередь в коридор и снова бросился в кабинет Рафика.
Во дворе стреляли. Я разбил прикладом стекло и выскочил во двор. Через стену перепрыгивали ребята Киреева. Сам Киреев стоял на пороге КПП и поторапливал их:
– Быстрее! Быстрее! Я закричал:
– В здании один автоматчик, где-то еще два или три человека.
В окне кабинета Рафика показался автоматчик. Киреев выпустил по нему очередь. Чеченец повис на окне.
– Остались человека два, не больше!.. – крикнул я. – Если верить их командиру…
Но больше мы никого не обнаружили. Склады оказались забиты вооружением. Оставалось удивляться, что такая прорва боеприпасов находилась при такой малочисленной охране.
Мы быстро минировали боеприпасы, отыскивая все новые и новые ящики со снарядами, минами, автоматами и патронами.
– Поработать придется основательно, – заметил Киреев.
В одном из помещений мы обнаружили мешки с пакетиками, в которых была коричневая паста.
– Да тут же героин! – присвистнул Киреев и опустился на одно колено. – Мать честная! Да это же Багамы на всю оставшуюся жизнь, Юра!
– Как бы не Колыма! – ответил я напарнику. Героина оказалось около трехсот килограммов.
– Грузим на автомобиль, он стоит во дворе, только сначала проверь, сколько в баках бензина, – распорядился Киреев. Потом подошел поближе ко мне и сказал негромко:
– Наркоту надо вывезти и спрятать… Это же миллионы…
Мы освобождаем ящики из-под патронов и загружаем в них мешки с героином. Два солдата тем временем минируют склады.
Через полчаса Петр выкрикнул:
– Готово, мастер! Что, рвать?
– Давай! – махнул он рукой. – Поджигай! – Киреев повернулся ко мне: – Ну что? С Богом!
– С Богом, – сказал я.
Киреев забрался в кабину рядом со мной, я отпустил тормоза, и машина тут же рванула вперед. Позади послышались взрывы. Один, другой, третий, целая канонада взрывов.
– Б…дь, в своей стране свое же добро портим! Ты знаешь, как мне жаль оружие уничтожать, можно было бы продать. Надо делать деньги!
– Ты бы лучше чеченцев взял в плен да продавал, – не удержался я.
– А что ты думаешь? Я присутствовал, когда тридцать четырех бравых российских десантников, плененных недавно в чеченских горах, обменяли на сорок восемь чеченцев. Обмен происходил неподалеку от Хасавюрта. Эту акцию можно считать первой успешной операцией в войне «за целостность России». Знаешь, как томительно тянулось время… Час, другой… Чеченские боевики снуют по шлюзу туда-сюда, чтобы переброситься словцом с чеченцами из дагестанских сел. А наши, русские женщины, чуть не плачут. «В чем дело? Неужто снова не обмен, а обман? Мы деньги собрали уже…». Спрашиваю, какие деньги? А они отвечают, что чеченцы не отдадут сыновей, если не будет выкупа. Понял?
Несколько секунд Киреев молчит. Над нашими головами на низкой высоте барражируют два штурмовика, рассыпая в небе веер светящихся обманок из тепловых ракет.
– Все как положено – прикрытие с воздуха, – говорит Киреев. Потом он умолк и прислушался к продолжающимся взрывам на складах.
– Ну и дальше что? – спросил я, притормаживая грузовик. Надо было подождать ребят Киреева.
– Так вот, на дагестанском берегу собрались в кружок чеченские мужчины – родственники пленных чеченцев, и собирают деньги. Среди наших была пожилая такая женщина, Екатериной звали. Рассказала, ей в январе позвонил какой-то чеченец и сообщил, что ее сын-молокосос в плену. Плачет, говорить не может, отворачивается – денег у нее шиш. Мужчина один поразговорчивее. Виктор, из Геленджика Краснодарского края. Его девятнадцатилетний сын Евгений был призван в ноябре позапрошлого года. Нес службу в подразделении спецназа вэдэвэ, дислоцированном в поселке Ковалевка Аксайского района Ростовской области. О том, что сын в чеченском плену, этот папаша узнал из сообщения по «Радио свободы». Впоследствии четырежды встречался он с сыном, сидящим в Шалинском КПЗ. По словам парня, его разведывательной группе из тридцати вояк (первой из двух выброшенных в чеченских городах) дали в запас продовольствия, рассчитанного на одни сутки! Вот олухи! Задача – идти по направлению к Грозному. Но карту при этом дать забыли. Десантники почти сразу заблудились. Жили подаянием, ветки грызли. Их заметили, стали преследовать боевики и, в конце концов, окружили. Потеряв двух бойцов, командир отряда приказал сдаться. Ну и что, молодец! Ребят хоть сохранил…
Когда радиоэфир принес этому папаше безрадостную весть, он тут же отправился в Геленджикский горвоенкомат. Несмотря на будний день, комиссариат пустовал. Дежурный заявил, что ни одного офицера сегодня не будет. Виктор вскипел: «За сына я сожгу вас к чертовой матери, е… вашу мать!» Вышел подполковник: «Звоните в Ростов-на-Дону». Дал телефон Северо-Кавказского военного округа. Отец звонит. «В списках погибших и раненых ваш сын не значится, больше ничего не знаем», – отвечают там и дают телефон Министерства обороны. «Звоните в округ», – парируют в Москве. Убедившись в том, что на судьбу его сына отцам-командирам, по сути, наплевать, Виктор предпринял самостоятельный поиск, сравнимый со шпионской операцией. Выяснив позывные подразделения спецназа вэдэвэ, он наконец-то смог кое-что узнать о судьбе сына. Несчастный отец, одолжив миллион на свое предприятие у друзей, отправился в Хасавюрт. Местные чеченцы-акинцы помогли встретиться с сыном… Короче, только спустя четыре часа вернулись делегаты: «Все решено, через двадцать минут пленные будут здесь». Образовав коридор, по краям шлюза выстроились чеченские боевики. На противоположной стороне показались крытые брезентом грузовики с символикой внутренних войск. У въезда на шлюз занял боевую позицию БТР. На середине шлюза сошлись замминистра по делам национальной политики генерал Ким Цаголов и выпускник Университета дружбы народов Абу Мусаев. Обменялись списками. Через несколько минут из двух автобусов на берег высадились десантники. По их лицам видно, что счастью своему полностью еще не верят: затравленный вид, суетливые движения. Выстроились в ряд по двое. Впереди десятка чеченских боевиков с автоматами и гранатометами. С другой стороны – чеченские пленные – мужчины и подростки. Идут вслед за офицерами российской армии. И у тех, и у других следов побоев не видно. Колонна военнопленных встречается в центре шлюза, убыстряет шаг и попадает в объятия друзей и родственников. Родители десантников уселись с сыновьями в грузовики, чеченцы – в автобусы. Вот так-то! Сколько миллионов матери за сына не жаль, а?
Потеряв, по моим подсчетам уже около четырех-шести тысячи солдат, большое количество техники, изрядно разрушив Грозный, российская армия уверенно обогащает мировую военную науку опытом ведения городских боев в современных условиях.
– Да, – говорит щуплый, но удивительно жилистый минчанин Ратомкин, – намолотили чеченцы русских.
– Никто же толком не знал, что и как делать, попав в большой город. Ребята гибли по-глупому… Теперь вот кое-чему научились, – вторит ему Гору-лев.
– Подтверждаю, научились. Узнали, что бронетехника на улицах города – это «гробы на колесах». Только на собственных ошибках, да еще такой ценой, сами знаете, кто учится, – говорю я.
Автомашина увязла в грязи на проселочной дороге и мы бросили ее. Проводник довел нас до селения. Там мы попрощались со Светланой. Ей помогут оттуда добраться до Москвы. Скорее всего, на перекладных…
Дальше – горы. Днем нас повели в горы, а еще через два дня мы вышли в долину. Здесь я получил от проводника последние инструкции, в том числе и кое-что существенное. По сообщениям радио в это время в Грозном пытаются заключить перемирие и вовсю трезвонят о создании правительства национального примирения…
Впрочем, меня это мало волновало. Я со склона горы смотрел в бинокль на копошащихся в долине людей, на часовых, расставленных на дороге, и мне было немного жаль их. Сколько им осталось жить – час, полчаса или того меньше?
По дороге к дому, расположенному в долине, направилась очередная машина – черный «Мерседес». Кто-то за моей спиной тихо произнес:
– Третья. А сколько их должно быть? Я повернулся к говорящему:
– Этого, к сожалению, мы не знаем. Будем ориентироваться по тому, что начало встречи назначено на двенадцать часов.
Я посмотрел на часы: было без пяти минут двенадцать.
– А вон еще три машины, – сказал тот же парень, который только что задавал вопрос мне.
– Насколько я понимаю, в двух из них – первой и третьей – находится охрана, – не совсем уверенно произнес Ратомкин.
– Значит, вполне вероятно, что это появился Автурханов. Сейчас мы проверим.
Но человек, вышедший из второй машины, стоявшей между двумя, все время находился к нам спиной. К тому же, его сразу заслонили собой охранники.
– Черт бы их побрал! – выругался Ратомкин. Мы со злостью смотрели, как мужчина в черном костюме в сопровождении нескольких человек направляется в дом. За ним тут же закрылась дверь.
Я включил рацию:
– «Скорпион», «Скорпион», как слышно? Вызывает «Медведь». Как слышно? Как слышно?
Секунд двадцать-тридцать я безуспешно пытался вызвать из небытия «Скорпиона». И вдруг он отозвался. Это и было то самое существенное, что передал мне проводник-чеченец. Теперь мне оставалось только навести российские бомбардировщики на этот дом, где скрылся тот, кого нам необходимо было убрать.
– «Скорпион», «Скорпион»! Это «Медведь», даю координаты: квадрат А-6, по той карте, что вы мне дали! – передавал я по рации.
– Вас слышу, понял. Укажите цель в квадрате А-6! – ответил летчик.
Цель – большой дом в углу квадрата под красной черепицей. Рядом – автомашины… Черные «Мерседесы». И еще всякие-разные…
– Вас понял, ждите… – последовал ответ. Самолет Су-25 появился в небе внезапно. Словно опустился из космоса. Из маленькой мошки он превратился в тускло блестящую в скуповатых лучах солнца машину с идеально правильными геометрическими формами. Вот он сделал первый заход, высматривая цель. Заложил вираж и неожиданно быстро возвратился. Теперь он несся чуть выше, но на большей скорости. Неожиданно от корпуса самолета отделилась серебристая «болванка». Из конца «болванки» полыхнул огонь, и ока устремилась к дому под черепичной крышей. А из дома уже выбегали люди – очевидно, владельцы или водители черных «Мерседесов», чтобы разогнать их в стороны, потому что в таком скоплении они представляли собой прекрасную цель. Серебристая «болванка», не пролетев и половины пути, неожиданно распалась на несколько бомб поменьше, которые с угрожающим воем неслись к цели.
Мощный взрыв потряс все вокруг. Это был даже не один Взрыв, а целая серия взрывов. На площади чуть меньше гектара земля «встала дыбом». На том месте, где только что стоял дом, взметнулся в воздух огромный черный столб дыма, из которого вырывались страшные языки пламени. Доски, обломки черепицы, куски человеческих тел летали в воздухе.
Словно завороженные, смотрели мы на картину бомбардировки. Поэтому не заметили, как второй Су-25 тоже появился над целью и выпустил свою страшную кассетную бомбу.
Вверх, словно сделанные из картона, поднялись искореженные автомобили, люди, точнее то, что от них осталось…
– Уходим! – скомандовал я. – А то сейчас хватятся… Наводчиков искать начнут.
…Мы шли по незнакомой местности. Карта, которую дал мне проводник, была очень мелкого масштаба. Мне уже казалось, что мы заблудились. Мой «отряд» остановился у маленькой горной речки.
Привал? – спросил Ратомкин, который всегда отличался рассудительностью. – Горулева в дозор? – вновь спросил он у меня.
– Да ладно тебе, – недовольно пробурчал Гору-лев, – какой тут к черту дозор – ни одной души на пять километров!
– Спорить будешь со своей мамкой на печи, – зло сказал Ратомкин и опустился на камень. Горулев обиженно зыркнул на него своими зелеными глазами, но ничего не сказал и медленно направился вдоль речки к небольшой рощице.
И тут произошло следующее: оружие мы аккуратно сложили в одном месте, а потом спустились к воде, чтобы помыться. Прошло минут пять. Уже скрылся в ближней рощице Горулев, уже, разувшись, вытянув усталые Ноги, лежали мы на осеннем солнышке. И вдруг автоматные и пулеметные очереди рассекли воздух. Растерянные, ничего поначалу не понимающие, мы вскочили. А с горы прямо на нас медленно спускалось человек тридцать, одетые кто во что, с автоматами и ручными пулеметами наперевес. Скрыться на громадной поляне было некуда!
Только два человека: я да Ратомкин, как заколдованные, лежали рядом, прижавшись к земле, и все пули пока, к счастью, пролетали мимо нас.
И вот стрелявшие подошли к нам и ткнули дулами автоматов в спины:
– Вставайте!
Я и Ратомкин медленно встали.
– Руки за голову.
Мы выполнили и эту команду.
– Быстро вперед! – показали нам в сторону горы. Мы побрели в указанном направлении.
– Быстрее!
Мы ускорили шаг.
– Еще быстрее.
И мы почти бежали. А позади раздалось несколько автоматных очередей – для пущего страху.
«Что делает Горулев? Неужели он ничего не предпримет? Он видел все это, стоял же еще в то время, когда прозвучали первые выстрелы на опушке рощицы! Почему не открыл огонь? Неужели ему каюк?»
– Куда нас ведут? – спросил Ратомкин.
– Не разговаривать! – рявкнули сзади.
Нас вели назад по дороге. Больше всего я боялся, что нас выведут к дому, который разнесли в щепки российские бомбардировщики. Разъяренные жители разорвут нас в клочья. Хорошо, что рация осталась среди оружия, которое мы так небрежно на этот раз оставили вдали от себя. Преступно небрежно. Видимо, сказалось напряжение…
Нас ввели в селение. Затолкали в подвал. Целую ночь мы просидели там. Ранним утром нас неожиданно вывели оттуда.
– Здравствуй! – неожиданно услышал я за своей спиной знакомый голос и хотел было оглянуться, но тут же мне в спину уперлось дуло пистолета.
– С приездом! – сказал тот же голос.
– Спасибо, – ответил я, еще ничего не понимая.
– Видишь вон те зеленые «Жигули»? – спросил незнакомец, и теперь я вспомнил этот голос. Киреев! Откуда он взялся? Неужели успел навербовать группу? Что он предпримет?
– Вижу, – повертев головой, наконец, ответил я.
– Давай к ним! Как только очутишься рядом, вскакивай в автомобиль, заводи – и по газам. Ключ в замке…
– Понял.
Когда мы подошли к машине, Киреев внезапно выстрелил в охранника и в Ратомкина.
– Открывай дверцу.
Я рванул ее на себя, вскочил в салон на место водителя.
Мотор взревел, Киреев с пистолетом опустился на заднее сиденье.
– Поехали! – крикнул Киреев.
– Куда? – не оборачиваясь, спросил я.
– Я покажу. И запомни: я стреляю без предупреждения!
– Знаю, – мягко сказал я. Машина резко тронулась с места.
Когда мы выехали за селение, я нарушил молчание.
– А знаешь, – сказал я, – по-моему, нам по дороге.
– До определенного времени.
– Кто ты, Киреев? За кого?
Машина чуть дернулась в сторону и опять поехала ровно.
– Что, испугался? – насмешливо спросил Киреев. – Так знай, я – честный человек, который воюет только за себя. Постой, постой… Да у тебя железные нервы! Ты чего лыбишься, зубоскал?
– Я обрадовался, – ответил я.
– И в чем причина твоей радости?
– Что меня расстреляют свои, а не чеченцы.
– Я хочу тебе помочь. Зачем же тебя расстреливать? Ты можешь искупить вину…
– Помочь мне? Разве можно искупить такую вину?
– Да. Я уже тебя вытащил. Разве не помог?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ты провалил всю нашу операцию! Ты, Юрий!
– Провалил? Я???
– Да, провалил! Тебя обманули. В этот дом, который только что столь усердно раздолбала авиация, должен был приехать Дудаев, на встречу с оппозицией.
– Это ты решил нас всех наколоть, праведник! – не выдержал я. Кирееву нельзя было верить. Я это знал.
– Короче, парень. Тебя обманули, и сейчас ты никому из них не нужен. Живой ты им только мешаешь! – после паузы ответил Киреев…
Через полчаса езды на машине он приказал загнать автомобиль в лесок, и дальше мы пошли пешком. Шли долго, очень долго, углубляясь в лес, поднимаясь все выше в горы.
База отряда Киреева находилась в небольшом охотничьем домике, расположенном в горном ущелье. Когда-то здесь любили останавливаться охотники, но с разделением республики на два враждующих лагеря домик стал пустовать. Да и сами охотники начали понемногу забывать свое ремесло, так как это стало небезопасно – человека с ружьем легко было принять за врага, и ничего не стоило выпустить в него несколько шальных пуль.
– Ну, что? – бросил Киреев часовому у двери и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь. Я направился за ним. Киреев взял со стола трубку радиотелефона и стал набирать номер. В домик вошел часовой.
– Связь-то не наладил, – зло улыбнулся Киреев, – а ты мне все время лапшу на уши вешаешь. Сейчас мы с тобой разберемся…
Я не понял, с кем собирается разбираться Киреев, и ничего не спросил, а лишь устало опустился на узкую, расшатанную лавку. Если не считать нескольких военных вещмешков, в домике ничего не выдавало присутствия здесь людей. Огромный стол посреди единственной комнаты, несколько табуретов – вот и вся мебель. Везде чистота и порядок. Будто никто не живет здесь вообще.
– Алло! – крикнул Киреев в трубку. – Вызывает «Агроном». Да, я. Агрессор готов. Присылайте вертолет. Что? Что это значит?.. Вы же сказали, если я сделаю это, то вы поможете мне. Вы же гарантировали, что…
Киреев с минуту растерянно смотрел на радиотелефон, а затем с силой швырнул его в стенку.
– Они опять отключили спутниковую связь, – глухо сказал он.
Я промолчал. Смутные догадки приходили мне в голову. Наверное, Киреева повязали. Заставили отрабатывать. И он начал специализироваться на охоте на «диких гусей», ведя двойную, а, возможно, и тройную игру! Дурак!
– Последний раз они вышли на связь вот отсюда, – Киреев постучал по карте пальцем и умолк, перевел дыхание.
Метрах в ста от домика текла небольшая речка. С левой стороны к ней подступали горы, а чуть дальше по течению виднелась крохотная рощица.
– Черт, это сколько же мы протопали пешком? – спросил я. – Километров десять?
– Что-то около того, – взглянув на часы, ответил Киреев. «Столбняк» у него прошел.
– На машине мы бы добрались сюда значительно быстрее, – сказал я.
– Она нам еще пригодится, кроме того – это конспирация, сам понимаешь…
Киреев похлопал по плечу своего бойца, как оказалось, единственного, кто остался с ним тут, в этом домике, из его команды, и добавил:
– Ладно, я раскрою тебе все карты. Как я уже говорил, сюда должен был приехать Дудаев. Я был внедрен среди аппозиции. У меня было задание грохнуть Джохара. Ты спутал все наши карты. Дудаев не успел доехать, скрывается здесь неподалеку, если не умчался, конечно, в Турцию. Мои бойцы, возможно, где-то в этой роще, – Киреев постучал пальцем по карте. – Без моей команды они вряд ли что-нибудь станут предпринимать.
– А какое у них задание? – поинтересовался я. Киреев на это недоверчиво посмотрел на меня, но все же ответил:
– В трех километрах отсюда – склад с боеприпасами. Нам надо было его ликвидировать. Но это только прикрытие главного моего задания.
– А что, разве он не охраняется?
– Охраняется, – спокойно ответил Киреев. – В нем, кроме стрелкового оружия, есть снаряды для зенитно-ракетных установок, тротил, мины. Там капитальные подвалы! Короче, от пуль все к черту, вероятно, не взлетит. Это не на полчаса работы. Если нет Дудаева, все равно надо склад грохнуть. Ты мне поможешь? А то у меня, не знаю точно, наверное, один этот «гусь» и остался…
– Ладно, – соглашаюсь я. – Долг платежом красен.
Спустившись к речке, мы двинулись в сторону рощи.
– Сюда бы летом приехать, – мечтательно сказал я.
– Летом здесь тоже стреляют, – ухмыльнулся Киреев.
– Но не вечно же здесь будут стрелять.
– Не знаю. А по мне – так лучше поскорее отсюда унести ноги.
– Куда?
– А хоть куда!.. Кстати, ты где родился? В Минске? Я никогда раньше об этом не спрашивал, а сам ты никогда не рассказывал…
– На юге Беларуси.
– Значит, ты тоже южанин… Эх, так хочется напиться! От души! Чтоб даже на карачки стать не мог. Вернусь в Ростов, праздник для души устрою!
– Ну, знаешь, еще вернуться надо…
– Да ладно, разведчик, не дрейфь, выберемся мы из этого дерьма. Вот только ребят моих найдем!
Мы подошли к самой опушке рощи.
– Что дальше? – спросил я.
– А дальше – пойдем туда, в лес.
Он сделал уже несколько шагов к ближайшим деревьям, как вдруг из-за них выскочил грязный, ободранный парень и вцепился Кирееву в шею.
– Ты бросил нас! Ты бросил нас! – кричал он.
– Спокойно! – попытался оторвать от себя его руки Киреев.
– Ты бросил нас! – упрямо повторял парень. Я подбежал к ним и разнял их.
– Он не виноват! – тяжело дыша, сказал я.
– А кто же? – зло бросил боец.
– Я. Я виноват, – пришлось мне взять на себя вину. Парень сумасшедшими глазами уставился на меня, потом тяжело опустился на землю.
– Что случилось, Алеша? – тихо спросил Киреев.
– Мы с Петром были в дозоре, – не сразу ответил парень. – Услышали стрельбу. Пока разобрались откуда, пока бежали… Выбегаем сюда вот – а они их уже добивают. Ножами, палками. Чтобы патроны не тратить.
– Так где остальные? – не своим голосом спросил Киреев.
– Мы их похоронили. Недалеко здесь. В лесу.
– А Петро где?
– Пошел к вам в домик. Только что. Его еще можно догнать. А я сказал, что не пойду к предателю, – обиженно добавил боец. Киреев провел шершавой ладонью по его лбу, сказал, обращаясь ко мне:
– Видишь, каких неврастеников нарожала перестройка… А нам с ним еще склад надо уничтожить. Этот склад снабжает Грозный оружием.
Мы подобрали Петра, который тоже был почти в истерике. Киреев рассказал о своем плане по уничтожению склада. Он основывался на моем знании паролей чеченцев, некоторых имен. Я должен был проникнуть в склад и навести там шорох.
– Вот тебе пистолет, спрячь куда-нибудь. Лучше всего прибинтуй к ноге, – сказал Киреев. – Когда мы услышим шум, будем штурмовать склад.
Моя задача – не из легких. Я подумал, что, вероятно, я совсем беспринципный. Рожден, чтобы убивать, как только кто-нибудь прикажет. Но у меня не было иного выхода.
…Когда я подошел к бывшему КПП бывшей российской воинской части, из окошка будки часового показалась заспанная голова человека кавказской национальности.
– Куда прешь? – спросила голова недовольным тоном.
– Мне нужно встретиться с Тимуром Кильчибеевым, – как можно вежливее ответил я.
– А кто это такой? Он тебе назначал встречу? – поинтересовалась голова.
– Нет.
– Значит, он тебя не может принять. Тем более, что его здесь нет.
– А может, стоит попытаться?
– Слушай, ты что, русского языка не понимаешь? Ты со мной поругаться хочешь, да? Ты что за птица такая?
Тогда я сказал условный пароль и протянул бумажку, которую дал мне на всякий случай Яраги. Я понимал, что этим самым превращаюсь в предателя… Тут же из окошка высунулась рука и взяла документ.
– Так бы сразу и сказал, – голова теперь смотрела на меня с нескрываемым интересом. – Только пойдешь без оружия…
– У меня его нет, – ответил я. Пистолет был прибинтован к левой щиколотке.
– Хотя, если хочешь знать правду, плевать я хотел на вашего Тимура, – пробормотал часовой и не стал меня обыскивать.
Вернув мой документ, часовой снова спрятался в будке, и я только слышал его голос:
– Махмуд, позвони Рафику, скажи – русский пришел. – И через минуту: – Ладно, отведи его.
Из будки вышел парень лет двадцати пяти, с густой черной щетиной и коротко остриженный. На плече у него словно пастушья плеть, болтался автомат Калашникова.
– Пойдем, – сказал парень мне и первым направился по бетонной дорожке к зданию, в котором, наверное, раньше находился штаб. Я внимательно огляделся по сторонам. Вокруг было пусто, словно все вымерло. Мы подошли к зданию, и навстречу нам с камня, лежащего у входа, поднялся еще один часовой.
– Отведи его к Рафику, – сказал тот, который пришел вместе со мной.
– Сам отведи, – огрызнулся часовой.
– Слушай, почему ты так разговариваешь? – взорвался коротко остриженный.
– Ты что, думаешь, взял в руки автомат – и все, начальником стал?
– Ладно, уговорил, – почесал затылок часовой. – Пошли, – бросил он мне.
Рафик сидел в большом кабинете и нетерпеливо ждал незванного гостя.
– Садись, – сказал он, когда я переступил порог кабинета, и глазами указал на стул с другой стороны стола. – Чем могу помочь?
– Я не знал, к кому еще могу обратиться, – присаживаясь, начал я. – Речь идет о наркотиках. Мой компаньон всегда давал травку в Нальчике, а вот сейчас…
– Хороший бизнес, парень, но, понимаешь, деньги вперед.
– Я на деньги от наркотиков набираю наемников: воевать на стороне Чечни против федеральных войск, – произнес я заранее придуманную фразу. По-моему, вышло убедительно.
– Да? Хорошо. Значит, денег нет, а что дальше?
– А дальше вы мне дайте товар и помогите выбраться из Чечни…
Брови Рафика поползли вверх:
– Каким образом?
– Вы прекрасно знаете, каким. Мне нужна бригада сопровождения…
– Сколько ты возьмешь товара? – спросил Рафик и поправил свой автомат, лежащий на коленях.
– По максимуму…
– Центнер героина тебя устроит? – чеченец снял с колен автомат и положил перед собой на стол. – Героин высший класс. Приперли прямо из «золотого треугольника».
У меня перехватило дыхание. Килограмм героина стоил порядка двадцати-тридцати тысяч долларов. Если нам с Киреевым удастся перепродать этот героин, то мы станем богачами на всю оставшуюся жизнь. Я слегка нагнулся, чтобы почесать ногу. Пальцы нащупали пистолет, и я осторожно потянул его на себя.
– Маловато, – продолжал блефовать я.
Но Рафик оказался не таким дураком, как это могло показаться на первый взгляд.
– Хорошо, – сказал он. – Только в долю войду я. Мне – тридцать процентов.
– Я не могу гарантировать тридцать процентов. Не я этим распоряжаюсь… Сколько вы можете дать мне человек для группы прикрытия? – спросил я, делая вид, что поправляю носок, а тем временем высвобождая пистолет из-под резинового бинта.
– Нас всего пять человек на базе, понимаешь… – мрачно сказал Рафик.
– Четыре! – сказал я и, вытащив пистолет, выстрелил Рафику в лоб. Голова его откинулась назад. Я схватил автомат со стола и выбежал в коридор. По коридору уже бежали часовые. Я выпустил очередь из автомата по ним. Мне даже показалось, что это были те самые парни, которые встретили меня на КПП. Заметив, что один из них упал, а второй пригнулся, я сделал несколько прыжков назад, потом опять остановился, не целясь выпустил длинную очередь в коридор и снова бросился в кабинет Рафика.
Во дворе стреляли. Я разбил прикладом стекло и выскочил во двор. Через стену перепрыгивали ребята Киреева. Сам Киреев стоял на пороге КПП и поторапливал их:
– Быстрее! Быстрее! Я закричал:
– В здании один автоматчик, где-то еще два или три человека.
В окне кабинета Рафика показался автоматчик. Киреев выпустил по нему очередь. Чеченец повис на окне.
– Остались человека два, не больше!.. – крикнул я. – Если верить их командиру…
Но больше мы никого не обнаружили. Склады оказались забиты вооружением. Оставалось удивляться, что такая прорва боеприпасов находилась при такой малочисленной охране.
Мы быстро минировали боеприпасы, отыскивая все новые и новые ящики со снарядами, минами, автоматами и патронами.
– Поработать придется основательно, – заметил Киреев.
В одном из помещений мы обнаружили мешки с пакетиками, в которых была коричневая паста.
– Да тут же героин! – присвистнул Киреев и опустился на одно колено. – Мать честная! Да это же Багамы на всю оставшуюся жизнь, Юра!
– Как бы не Колыма! – ответил я напарнику. Героина оказалось около трехсот килограммов.
– Грузим на автомобиль, он стоит во дворе, только сначала проверь, сколько в баках бензина, – распорядился Киреев. Потом подошел поближе ко мне и сказал негромко:
– Наркоту надо вывезти и спрятать… Это же миллионы…
Мы освобождаем ящики из-под патронов и загружаем в них мешки с героином. Два солдата тем временем минируют склады.
Через полчаса Петр выкрикнул:
– Готово, мастер! Что, рвать?
– Давай! – махнул он рукой. – Поджигай! – Киреев повернулся ко мне: – Ну что? С Богом!
– С Богом, – сказал я.
Киреев забрался в кабину рядом со мной, я отпустил тормоза, и машина тут же рванула вперед. Позади послышались взрывы. Один, другой, третий, целая канонада взрывов.
– Б…дь, в своей стране свое же добро портим! Ты знаешь, как мне жаль оружие уничтожать, можно было бы продать. Надо делать деньги!
– Ты бы лучше чеченцев взял в плен да продавал, – не удержался я.
– А что ты думаешь? Я присутствовал, когда тридцать четырех бравых российских десантников, плененных недавно в чеченских горах, обменяли на сорок восемь чеченцев. Обмен происходил неподалеку от Хасавюрта. Эту акцию можно считать первой успешной операцией в войне «за целостность России». Знаешь, как томительно тянулось время… Час, другой… Чеченские боевики снуют по шлюзу туда-сюда, чтобы переброситься словцом с чеченцами из дагестанских сел. А наши, русские женщины, чуть не плачут. «В чем дело? Неужто снова не обмен, а обман? Мы деньги собрали уже…». Спрашиваю, какие деньги? А они отвечают, что чеченцы не отдадут сыновей, если не будет выкупа. Понял?
Несколько секунд Киреев молчит. Над нашими головами на низкой высоте барражируют два штурмовика, рассыпая в небе веер светящихся обманок из тепловых ракет.
– Все как положено – прикрытие с воздуха, – говорит Киреев. Потом он умолк и прислушался к продолжающимся взрывам на складах.
– Ну и дальше что? – спросил я, притормаживая грузовик. Надо было подождать ребят Киреева.
– Так вот, на дагестанском берегу собрались в кружок чеченские мужчины – родственники пленных чеченцев, и собирают деньги. Среди наших была пожилая такая женщина, Екатериной звали. Рассказала, ей в январе позвонил какой-то чеченец и сообщил, что ее сын-молокосос в плену. Плачет, говорить не может, отворачивается – денег у нее шиш. Мужчина один поразговорчивее. Виктор, из Геленджика Краснодарского края. Его девятнадцатилетний сын Евгений был призван в ноябре позапрошлого года. Нес службу в подразделении спецназа вэдэвэ, дислоцированном в поселке Ковалевка Аксайского района Ростовской области. О том, что сын в чеченском плену, этот папаша узнал из сообщения по «Радио свободы». Впоследствии четырежды встречался он с сыном, сидящим в Шалинском КПЗ. По словам парня, его разведывательной группе из тридцати вояк (первой из двух выброшенных в чеченских городах) дали в запас продовольствия, рассчитанного на одни сутки! Вот олухи! Задача – идти по направлению к Грозному. Но карту при этом дать забыли. Десантники почти сразу заблудились. Жили подаянием, ветки грызли. Их заметили, стали преследовать боевики и, в конце концов, окружили. Потеряв двух бойцов, командир отряда приказал сдаться. Ну и что, молодец! Ребят хоть сохранил…
Когда радиоэфир принес этому папаше безрадостную весть, он тут же отправился в Геленджикский горвоенкомат. Несмотря на будний день, комиссариат пустовал. Дежурный заявил, что ни одного офицера сегодня не будет. Виктор вскипел: «За сына я сожгу вас к чертовой матери, е… вашу мать!» Вышел подполковник: «Звоните в Ростов-на-Дону». Дал телефон Северо-Кавказского военного округа. Отец звонит. «В списках погибших и раненых ваш сын не значится, больше ничего не знаем», – отвечают там и дают телефон Министерства обороны. «Звоните в округ», – парируют в Москве. Убедившись в том, что на судьбу его сына отцам-командирам, по сути, наплевать, Виктор предпринял самостоятельный поиск, сравнимый со шпионской операцией. Выяснив позывные подразделения спецназа вэдэвэ, он наконец-то смог кое-что узнать о судьбе сына. Несчастный отец, одолжив миллион на свое предприятие у друзей, отправился в Хасавюрт. Местные чеченцы-акинцы помогли встретиться с сыном… Короче, только спустя четыре часа вернулись делегаты: «Все решено, через двадцать минут пленные будут здесь». Образовав коридор, по краям шлюза выстроились чеченские боевики. На противоположной стороне показались крытые брезентом грузовики с символикой внутренних войск. У въезда на шлюз занял боевую позицию БТР. На середине шлюза сошлись замминистра по делам национальной политики генерал Ким Цаголов и выпускник Университета дружбы народов Абу Мусаев. Обменялись списками. Через несколько минут из двух автобусов на берег высадились десантники. По их лицам видно, что счастью своему полностью еще не верят: затравленный вид, суетливые движения. Выстроились в ряд по двое. Впереди десятка чеченских боевиков с автоматами и гранатометами. С другой стороны – чеченские пленные – мужчины и подростки. Идут вслед за офицерами российской армии. И у тех, и у других следов побоев не видно. Колонна военнопленных встречается в центре шлюза, убыстряет шаг и попадает в объятия друзей и родственников. Родители десантников уселись с сыновьями в грузовики, чеченцы – в автобусы. Вот так-то! Сколько миллионов матери за сына не жаль, а?