Горин Григорий Израилевич. Комическая фантазия (Пьесы)

   Феофил (перебивая). Дело не в чинах! Я - барон Мюнхгаузен, с меня достаточно и этого звания.
   Баронесса. Разумеется! И рано или поздно ты что-то совершишь, достойное своей фамилии. Но не надо торопить события! Извини меня, дорогой, сегодня утром я случайно увидела, как ты стоишь на стуле и тянешь себя за волосы. Это глупо!
   Рамкопф. И очень больно...
   Баронесса (Рамкопфу). Вы тоже пробовали?
   Вновь появляется Томас.
   Феофил (заметив его, возбужденно). Снова летят?!
   Томас. Господин пастор Франц Мусс!
   Баронесса. Наконец-то!.. Проси его, Томас!
   Томас уходит.
   Положи ружье, Феофил! Ты напугаешь гостя.
   Феофил. Ничего, в разговоре с этим святошей оно может пригодиться.
   Рамкопф. Перестаньте, Фео! Мы с таким трудом уговорили его приехать.
   Баронесса. Фео, умоляю, уйди отсюда... У нас очень важный разговор.
   Феофил неохотно уходит. Появляется Пастор.
   Прошу вас, господин пастор. Очень рада!
   Пастор (чуть сухо). Благодарю, баронесса. Я тоже рад вновь посетить этот дом.
   Рамкопф. Садитесь, прошу вас...
   Пастор садится.
   Как добрались?
   Пастор. Скверно. Вся ганноверская дорога чудовищно размыта.
   Рамкопф. Да, после смерти барона льют такие дожди...
   Пастор. Не вижу никакой связи между этими двумя явлениями.
   Баронесса. Конечно... (Рамкопфу, строго.) Не говори ерунды, Генрих!
   Рамкопф. А что тут такого? Все говорят, что с его уходом климат изменился...
   Пастор. Глупое суеверие!
   Баронесса. Абсолютно с вами согласна, пастор. Господин Рамкопф пошутил и, как всегда,- неудачно!.. И вообще, мне бы не хотелось, чтобы наша беседа начиналась так напряженно... Вы ответили на мое письмо, вы приехали... Вижу в этом знак понимания...
   Пастор. Вежливости!
   Баронесса. Называйте как хотите... Но вы приехали. Приехали, несмотря на свою занятость и... неприязненное отношение к личности Мюнхгаузена... Не буду вам рассказывать, какие сложные отношения были у нас с мужем. Однако время идет, пастор. Обиды и чудачества забываются. Остается светлая память и всеобщая любовь сограждан, которую вы не можете отрицать.
   Пастор. Я и не отрицаю. Я не одобряю ее.
   Рамкопф. Но почему?
   Баронесса. Да, не одобряете! Не только вы, но и большинство членов духовной консистории. Однако давайте взвесим, кто от этого выигрывает? Популярность барона все равно растет, а оппозиция церкви идет только ей же во вред. Разумно ли это? Не правильней ли проявить милосердие и снять негласное проклятие?
   Пастор. Это невозможно!
   Рамкопф. Но почему?
   Баронесса (раздраженно). Генрих, прекратите выкрикивать один и тот же идиотский вопрос!
   Пастор. Ничего! Я постараюсь ответить на все "почему" сразу. Церковь не может изменить своего отношения к барону по многим причинам. Во-первых, он совершил тяжкий грех, лишив себя жизни.
   Рамкопф. Неправда! Он погиб случайно, прочищая пистолет... Это - смерть солдата на боевом посту!
   Пастор. Так можно оправдать любого самоубийцу: застрелившийся - неумело обращался с оружием, утопившийся - плохой пловец. Но не это главное... Церковь не может признать истинными так называемые подвиги барона. Они результат фантазии и непомерного самомнения. Простой смертный не может свершить ничего похожего... Стало быть, барон либо хвастун и враль, либо... святой?
   Рамкопф. А почему бы и нет?
   Пастор (гневно). Хватит! И я устал от ваших вопросов!
   Баронесса. Сейчас вопрос задан уместно... Нет, нет, избави бог, я не утверждаю, что барон был святым. Было бы нескромно говорить так про собственного мужа... Но согласитесь, что некоторая сверхъестественная сила ему сопутствовала. Иначе как объяснить такое везение во всем? Такую цепь удач? Откуда бы ей взяться?
   Пастор. От дьявола, если вам угодно!
   Баронесса. Не будем делать поспешных выводов! (Направляется к полкам с книгами.) Вы знаете, пастор, что мы с Генрихом тщательно исследовали все литературное наследие покойного барона. И вот, представьте, нам вдруг встречается эта Библия... (Протягивает Пастору толстую книгу.)
   Пастор. Что в ней?
   Баронесса. А вы посмотрите... Там, в углу, надпись на иврите... Да, да, не ужасайтесь: "Дорогому Карлу от любящего его..."
   Пастор (в ужасе отшвырнул книгу). Чур меня! Кощунство! Неслыханное кощунство.
   Баронесса. Возможно... Хотя подпись святого Матфея достаточно разборчива.
   Пастор. Мерзкая фальшивка!
   Баронесса (успокаивая его). Вероятно... Но как нам быть? Мы обязаны передать такую реликвию на экспертизу. Вы знаете, что в духовной консистории у вас достаточно противников. Дело передадут в Высший церковный совет... Начнутся долгие споры...
   Рамкопф. Которые еще неизвестно чем кончатся...
   Баронесса. Вот именно! Представьте: победят ваши противники, что тогда? Барон причисляется к лику святых, а его недоброжелатели с позором изгоняются... Поймите, дорогой пастор, речь идет о вашей духовной карьере! Мы вас безмерно любим и уважаем... И меньше всего хотим, чтоб барон вновь посмеялся над вами...
   Рамкопф. С иконостаса!..
   Пастор (в отчаянии). Боже мой!.. За что такие испытания? Что вы от меня хотите?
   Баронесса. Милосердия! Чуть-чуть милосердия... Сегодня начинаются торжества, съезжаются сотни гостей... Было б так приятно, если б сам пастор Франц Мусс принял участие в торжественной литургии, прочитал проповедь на открытии памятника...
   Пастор. Нет, никогда!.. Я не смогу... Я не готов!
   Рамкопф. Я могу дать вам свой конспект...
   Пастор (зло). Как-нибудь обойдусь!
   Баронесса. Разумеется... (К Рамкопфу.) Какая бестактность! (Пастору.) Уверена, вы сами найдете нужные слова... А эту Библию мы дарим вам. Лично! Поступайте с ней как сочтете нужным...
   Рамкопф (протягивая другую книгу). И в придачу - полное собрание приключений барона.
   Пастор. Благодарю. В ней я не нуждаюсь...
   Рамкопф. Ну почему? Прекрасное издание... А какие гравюры!
   Пастор. Спасибо, я ее уже купил...
   Баронесса. Вот и прекрасно!.. А теперь прошу с нами отобедать, пастор. Вам надо подкрепить силы...
   Пастор, Баронесса и Рамкопф направляются к дверям.
   Боже, как обрадуется Феофил, что мы все уладили... Он ведь хотел вас застрелить!
   Пастор (грустно). Жаль, что ему помешали...
   Все уходят. Некоторое время сцена пуста. Стенные часы начинают бить. Из левой кулисы быстрой походкой появляется барон Мюнхгаузен. Он очень изменился - сбриты усы, нет пышного парика. Одет он в темный дорожный костюм и широкополую шляпу, которую носили простые горожане. Оглядевшись, Мюнхгаузен замечает свой скульптурный портрет, долго рассматривает его, пускает воду, моет в ней руки и лицо. Появляется Томас с подносом, уставленным многочисленными блюдами.
   Томас (радостно). Здравствуйте, господин барон!
   Мюнхгаузен (не оборачиваясь). Томас, я же просил больше не называть меня так... Миллер. Господин Миллер.
   Томас. Да, да... Здравствуйте, господин Миллер... господин барон.
   Мюнхгаузен (улыбнулся, пошел к нему навстречу). Здравствуй, Томас! Здравствуй, мой хороший!
   Томас. Разрешите поставить поднос?
   Мюнхгаузен. Да, конечно!
   Томас ставит поднос, они обнимаются.
   Томас. А я ждал... Я знал... Уж когда-когда, а на свою годовщину господин барон обязательно приедет.
   Мюнхгаузен. Безусловно! Ты все верно рассчитал.
   Томас. Ну, как вы там? Как фрау Марта?
   Мюнхгаузен. Все хорошо. Все тихо... Как и должно быть.
   Томас. Слышал, у вас сын родился?
   Мюнхгаузен. Да. Уже два года.
   Томас. Бегает вовсю?
   Мюнхгаузен. Ходит...
   Томас. Болтает?..
   Мюнхгаузен. Молчит.
   Томас. Умный мальчик, далеко пойдет...
   Мюнхгаузен. Я тоже так считаю. (Оглянулся на столовую, из которой послышались голоса.) Там гости?
   Томас. Пастор приехал.
   Мюнхгаузен. Понятно... Томас, будь добр, вызови тихонько Якобину.
   Томас. Сказать как обычно?
   Мюнхгаузен. Да... Миллер! Господин Миллер...
   Томас. Слушаюсь. (Уходит и вскоре возвращается в сопровождении Баронессы.)
   Баронесса (испуганно оглядевшись). Карл! Бог мой, какое безрассудство! Среди бела дня! Тебя могли увидеть!
   Мюнхгаузен. Ничего страшного - сочтут за обыкновенное привидение... Якобина, мне надо срочно поговорить с тобой и Рамкопфом.
   Баронесса. Сегодня?! Ты с ума сошел! Сегодня - годовщина, полно дел... Вечером мы открываем тебе памятник!
   Мюнхгаузен. Знаю, читал... Но перед этим надо встретиться! В четыре часа жду вас в роще за городом.
   Баронесса. Карл, а нельзя ли перенести?.. (Осеклась). Карл, зачем ты приехал?.. Ты хочешь испортить нам праздник? Это нечестно! Ты обещал...
   Мюнхгаузен (твердо). Мне надо с вами поговорить!
   За сценой слышен голос Феофила: "Мама! С кем ты?"
   Баронесса. Карл, спрячься! Умоляю! Ты убьешь его...
   Мюнхгаузен прячется за скульптуру. Появляется Феофил.
   Феофил (Баронессе). С кем ты разговариваешь?
   Баронесса (кивнув на Томаса). Разве ты не видишь?.. Томас, пошевеливайся. Господин пастор голоден! (Уходит в столовую.)
   Томас. Слушаюсь, госпожа баронесса! (Берет поднос.)
   Феофил останавливает его.
   Феофил. Томас, голубчик мой... Давно хотел тебя спросить... Только ответь мне чистую правду. Ты ведь не подкладывал уток в камин?
   Томас. Нет, господин барон.
   Феофил. Он просто стрелял, а они падали?
   Томас. Падали.
   Феофил. А потом он брал жареных и они взлетали?.. Вот так? (Схватил с подноса жареную утку, подбросил, та шлепнулась на пол.) Так?!
   Томас. Не совсем...
   Феофил (в отчаянии). Господи, почему ж у меня не получается? Почему?! (Убегает.)
   Мюнхгаузен выходит из-за укрытия.
   Мюнхгаузен (посмотрев вслед Феофилу). Бедный юноша, совсем свихнется... (Подняв утку, задумался, подошел к окну, размахнулся.)
   Томас (печально). Не стоит, господин барон.
   Мюнхгаузен (обернулся). Думаешь?.. Да, пожалуй... (Швырнул утку на пол и быстро вышел.)
   Томас проводил его глазами, поднял утку, стряхнул пыль, положил на
   блюдо и торжественно понес в столовую.
   Затемнение
   КАРТИНА ШЕСТАЯ
   Роща за городом. На одном из деревьев, прячась за ветками, сидит
   Фельдфебель.
   Появляется Мюнхгаузен. Огляделся, заметил кого-то в глубине рощи,
   сложил руки рупором, закричал.
   Мюнхгаузен. Э-эй!
   Фельдфебель (вторя ему). Э-эй!
   Мюнхгаузен. Господин бургоми-и-истр!
   Фельдфебель (вторит). Господин бургоми-и-истр!
   Мюнхгаузен (поднял голову, заметил Фельдфебеля). Ты что, с ума сошел?
   Тот испуганно молчит.
   Я тебе говорю... Ты кто?
   Фельдфебель. А ты?
   Мюнхгаузен. Я - садовник Миллер.
   Фельдфебель. Фу, черт возьми... А я напугался, думал - кто-то из гостей. Ты что тут делаешь?
   Мюнхгаузен. Гуляю.
   Фельдфебель. Запрещено! Здесь место охоты его величества герцога.
   Мюнхгаузен. Так ты его дразнишь?
   Фельдфебель. Чего?.. (С достоинством.) Я - эхо!
   Мюнхгаузен. Понятно... Глотку сорвешь.
   Фельдфебель. Выдержит. Она у меня луженая... У меня дед служил эхом еще при ландграфе Гессенском.
   Мюнхгаузен. Ах, так?.. Наследственный промысел?.. Ну-ну.
   Быстро входит Бургомистр, радостно бросается к Мюнхгаузену.
   Бургомистр. Карл! Дорогой мой!
   Фельдфебель (вторит). Карл! Дорого-ой мо-ой!
   Бургомистр (Фельдфебелю). Пошел вон! Я же приказал, чтоб это было только после пяти вечера... Передай приказ по цепи!
   Фельдфебель. Слушаюсь! (Уходит.)
   Бургомистр. С ума тут сойдешь! С этой княжеской охотой столько возни... Его величество любит эхо, его величество обожает запах полыни... Где я ему сейчас возьму запах полыни?! Привезли из Пруссии трех отличных кабанов! Так нет - его величество мечтает подстрелить медведя... Барон, где вы брали медведей?
   Мюнхгаузен. Уже не помню. Кажется, в лесу.
   Бургомистр. Черта с два! Они здесь давно перевелись... (Вздохнув.) Придется ехать в Ганноверский зоопарк... Ну, да бог с ними со всеми! Я действительно очень рад вас видеть, барон!
   Мюнхгаузен. Взаимно. Только, если вам не трудно, называйте меня по-новому: Миллер!
   Бургомистр. Бросьте... для меня вы - барон Мюнхгаузен.
   Мюнхгаузен. Тогда добавляйте: "покойный" или "усопший"... Как удобней!
   Бургомистр. Нет, уж лучше - Миллер! Кстати, что за странная фамилия?
   Мюнхгаузен. Самая обыкновенная. В Германии иметь фамилию Миллер - все равно что не иметь никакой.
   Бургомистр. Как всегда, шутите?
   Мюнхгаузен. Давно бросил. Врачи запрещают...
   Бургомистр. А говорят, юмор - полезен... Продлевает жизнь.
   Мюнхгаузен. Не всем! Тому, кто смеется,- продлевает; тому, кто острит, - укорачивает...
   Бургомистр. С каких это пор вы стали ходить по врачам?
   Мюнхгаузен. Сразу после смерти. При жизни было абсолютно некогда поболеть, но теперь... Они нашли у меня подагру, катар верхних и нижних путей и мигрень. У вас бывает мигрень?
   Бургомистр. Слава богу, нет.
   Мюнхгаузен. Заведите! Всякий современный человек должен иметь мигрень... Прекрасная тема для беседы!
   Бургомистр. Заведу!.. А сейчас ужасно хочется выпить... Надо же отметить встречу... Здесь, где-то возле березы, должен быть родник. (Ищет.) А! Вот он!.. Под камнем!.. (Достает спрятанные бокалы, наполняет их.) Рекомендую! Настоящее бургундское...
   Мюнхгаузен. Благодарю!
   Оба пьют.
   Бургомистр. Ах, дорогой, как я скучаю без вас... Черт бы нас всех подрал, не умеем ценить истинных друзей. Понимаем их значение, когда они уходят от нас навсегда... Давайте-ка еще выпьем! (Наполняет бокалы.) Как у вас дома? Все хорошо?
   Мюнхгаузен. Да, все прекрасно. Марта растит сына, я развожу розы.
   Бургомистр. Прекрасный цветок!
   Мюнхгаузен. Главное - выгодный!.. Сегодня он идет по талеру за штуку... А если учесть количество свадеб, юбилеев, премьер, то на нем можно неплохо заработать... Вы знаете, только мои похороны дали мне чистых две тысячи...
   Бургомистр. Что вы говорите?
   Мюнхгаузен. А вы как думали... Жаль, вы не видели мой дом, он вдвое больше, чем был... А мебель? Павловская, из России, это сейчас модно... Держу четыре экипажа!..
   Бургомистр. Боже мой, кто бы мог подумать?.. Однако сами вы одеты, прямо скажем... скромно.
   Мюнхгаузен. Не хочу пускать пыль в глаза. Начнутся разговоры: простой садовник, а живет лучше барона... Мне это ни к чему!.. Поэтому хожу в холстине... Зато белье! (Распахивает рубаху.) Батист с золотым шитьем! Можете потрогать...
   Бургомистр. Блеск! И все это дали розы?
   Мюнхгаузен. Они!.. Но не думайте, что это просто... Цветок капризный, много возни... Однако есть секрет... Все зависит от правильной поливки... Я вам сейчас расскажу... Значит, так. Берешь семена, высеиваешь их в маленькие горшочки и поливаешь по такой системе: первая неделя - три поливки, вторая неделя - две поливки, третья неделя - одна поливка, после этого взрыхляется почва...
   Бургомистр (кивает). Да, да. (Неожиданно кричит.) Ну где я ему достану медведя? Где?!
   Мюнхгаузен. ...и ростки пересаживаются туда... Но!.. Система поливок в корне меняется: первая педеля - одна поливка, вторая - две поливки... Вы меня слушаете?
   Бургомистр. Разумеется. Я весь - внимание! Может быть, еще выпьем?
   Мюнхгаузен. С наслаждением! Родник не иссякнет?
   Бургомистр. Плевать! Пророем другой... (Наливает.)
   Оба пьют.
   Мюнхгаузен. ...Третья педеля - три поливки. И после - обратно в горшочки. Тут уж никаких поливок - неделю цветок не должен пить!
   Буpгомистр. Кошмар!.. У меня началась мигрень!
   Мюнхгаузен. Наконец-то!.. Поговорим о мигрени...
   В роще появляются Рамкопф и Баронесса. Одеты они торжественно: он - в нарядном красном камзоле, она - в длинном черном платье и шляпе с вуалью.
   Бургомистр. Извините, Миллер, придется прервать эту интересную беседу. Буду вам признателен, если вы напишете мне про поливки и мигрень в подробном письме. (Поднимается навстречу пришедшим.) Господа, счастлив вас видеть. Как всегда, прекрасно выглядите: красное с черным - бездна вкуса!.. А это - наш дорогой Миллер. Надеюсь, вы уже виделись?
   Баронесса. Да. Господин Миллер, у нас очень мало времени, поэтому сразу перейдем к делу. Что вам угодно?
   Бургомистр. Да, Карл... Кстати, а зачем ты приехал?
   Мюнхгаузен. А может, еще по бокалу лесной воды?
   Рамкопф. Нам некогда!
   Мюнхгаузен. Ну ладно... К делу так к делу... Итак, господа, я пригласил вас, чтобы сообщить пренеприятное известие... (Улыбнулся.) Черт возьми, отличная фраза для начала пьесы... Надо будет кому-нибудь предложить...
   Баронесса (строго). Карл, если можно, не отвлекайтесь.
   Мюнхгаузен. Постараюсь... Это все ваш родник, бургомистр! Совершенно разучился пить... Итак, дорогие мои бывшие родственники и друзья, как вам известно, три года назад по обоюдному согласию я ушел из этой жизни в мир иной и между нами было заключено джентльменское соглашение о том, что ни я, ни вы меня беспокоить не станем. Я условия этого соглашения соблюдал честно, чего нельзя сказать про вас...
   Рамкопф. Но, Карл...
   Мюнхгаузен (перебивая). Оправдания - потом!.. Пока вы хоронили мое бренное тело, я старался не обращать внимания, но когда вы стали отпевать мою душу...
   Бургомистр. Я не понимаю, о чем речь?
   Мюнхгаузен. Об этом! (Достает книгу.) "Полное собрание приключений барона Мюнхгаузена".
   Рамкопф. Что ж вам не нравится? Прекрасное издание!
   Мюнхгаузен. Это не мои приключения, это не моя жизнь. Она приглажена, причесана, напудрена и кастрирована!
   Рамкопф. Не согласен! Обыкновенная редакторская правка!
   Мюнхгаузен (не слушая). Но и с этим я бы смирился! Однако в этой книге приключений вдвое больше, чем я совершил на самом деле. Когда меня режут, я терплю, но когда дополняют - становится нестерпимо! Какая-то дурацкая экспедиция на Борнео, затем чудовищная война в Австралии...
   Рамкопф. Да поймите наконец, что вы уже себе не принадлежите. Вы - миф, легенда! И народная молва приписывает вам новые подвиги.
   Мюнхгаузен. Народная молва не додумается до такого идиотизма.
   Рамкопф. Ну знаете ли...
   Мюнхгаузен. Да, господин Рамкопф! Вам как автору это неприятно слушать, но придется. Я был в Австралии, но я дружил с аборигенами, а не воевал.
   Рамкопф. А я считаю, что воевал!
   Мюнхгаузен. Спор бессмыслен! Одним словом, я требую изъятия этой вздорной книги!.. Теперь о памятнике, который вы мне собираетесь установить... Он мне не нравится!
   Баронесса (зло). Извини, мы с тобой не посоветовались!
   Мюнхгаузен. И напрасно! Я бы мог помочь... Впрочем, сама скульптура еще ничего, но те барельефы, которые под ней, - омерзительны. Взять хотя бы картину, где я шпагой протыкаю десяток англичан...
   Бургомистр. Но, дорогой, вы же воевали с Англией?
   Mюнхгаузен. Вы знаете, что в этой войне не было пролито ни капли крови.
   Рамкопф. А я утверждаю, что было! У меня есть очевидцы...
   Мюнхгаузен. Я никогда не шел с таким зверским лицом в атаку, как изображено, и не орал: "Англичане - свиньи". Это гадко! Я люблю англичан, я дружил с Шекспиром... Короче, я запрещаю ставить себе этот памятник!
   Бургомистр. Послушайте, Карл, мне очень неприятен этот разговор... Наверное, мы все виноваты перед вами, наверное, допущен ряд неточностей. Но поверьте, это произошло только от безмерной любви и уважения. Рамкопф прав: вы уже себе не принадлежите. Вы - наша гордость, на вашем примере мы растим молодежь. Поэтому мы возводим этот памятник-фонтан. Бог с ними, с неточностями... Через год воздвигнем другой, более достоверный.
   Мюнхгаузен. Нет!
   Буpгомистр. Но сейчас мы просто не успеем переделать... Съехались гости... Завтра - тридцать второе мая.
   Мюнхгаузен. Именно поэтому памятник не годится!
   Рамкопф. Да что за спешка?! Вы словно с цепи сорвались...
   Мюнхгаузен. Так оно и есть. Больше терпеть нельзя... (Грустно.) От меня ушла Марта.
   Бургомистр. Как?.. Вы ж сказали, что у вас все хорошо...
   Мюнхгаузен. Первый год было хорошо, второй очень хорошо, а на третий она сбежала...
   Бургомистр. Сбежала от такого богатства?
   Мюнхгаузен. Именно! Имея четыре экипажа и дом, она ушла пешком и на улицу...
   Баронесса. Так все дело в этом?.. Ну, тогда не страшно... Мы ее уговорим...
   Мюнхгаузен. Нет! Вы ее плохо знаете... Чтоб вернуть ее, придется вернуть себя.
   Рамкопф. Как это понимать?
   Мюнхгаузен. Я решил воскреснуть.
   Пауза.
   Бургомистр. Вы этого не сделаете, Карл!
   Мюнхгаузен. Сделаю! Если вы так настаиваете на памятнике, то лучше уж я сам залезу на пьедестал.
   Баронесса. Вы умерли, барон Мюнхгаузен. Вы похоронены, у вас есть могила.
   Мюнхгаузен. Придется снести!
   Бургомистр. Я прикажу не пропускать вас в город!
   Мюнхгаузен. Тогда я передам дело в суд.
   Рамкопф. Вы проиграете процесс!
   Мюнхгаузен. Посмотрим!
   Бургомистр. А пока я вынужден вас арестовать как самозванца! Бургомистр не может позволить всяким садовникам посягать на святые имена!
   Мюнхгаузен (печально). Вы изменились за эти годы, бургомистр!
   Бургомистр. А вы, к сожалению, этого не сделали... (Кричит.) Фельдфебель!
   Из-за кулис несется эхо: "Фельдфебель! Фельдфебель!" Вбегает
   Фельдфебель.
   Арестуйте этого господина!
   Фельдфебель. Слушаюсь! (Выхватывает шпагу.) Я ему говорил, что здесь гулять запрещено... (Подходит к Мюнхгаузену, вглядывается.) Господи, да ведь это...
   Бургомистр. Кто?!
   Фельдфебель. Да ведь это...
   Бургомистр. Кто?!
   Фельдфебель. Не могу знать!
   Эхо вторит ему из-за кулис.
   Затемнение
   КАРТИНА СЕДЬМАЯ
   Помещение Ганноверского суда.
   В центре, лицом к зрителям, - ганноверский Судья. Справа от него
   Рамкопф. Чуть спереди - скамья для свидетелей, на ней Баронесса, Феофил,
   Бургомистр. Слева, под охраной Фельдфебеля, - Мюнхгаузен.
   Сначала все стоя дослушивают последние аккорды гимна, который исполняет
   Музыкант на клавесине, затем все рассаживаются.
   Судья. Начинаем второй день судебного заседания по делу садовника Миллера. Слово - представителю обвинения. Прошу вас, господин Рамкопф.
   Рамкопф. Уважаемый суд! Могу смело сказать, что за процессом, который происходит в нашем городе, с затаенным дыханием следит сегодня вся Европа. Популярность покойного барона Мюнхгаузена столь велика, что, естественно, появилось немало мошенников, стремящихся погреться в лучах его славы. Один из них сидит передо мной на скамье подсудимых. Воспользовавшись своим внешним сходством с покойным бароном, овладев его походкой, голосом и даже отпечатками пальцев, подсудимый коварно надеется, что будет признан тем, кем не является на самом деле. Уже вчера мною приводились неопровержимые факты, отвергающие эти притязания: справка о смерти барона, выписка из церковной книги, квитанция на гроб! Все это подсудимый считает неубедительным... Что ж?.. Доведем расследование до конца. Послушаем голоса родных и близких... Вызываю в качестве свидетельницы баронессу Якобину фон Мюнхгаузен!
   Судья. Баронесса, прошу вас подойти сюда.
   Баронесса подходит.
   Поклянитесь на Святом писании говорить только правду.
   Баронесса. Клянусь!
   Рамкопф. Свидетельница, посмотрите внимательно на подсудимого. Знаком ли вам этот человек?
   Баронесса. Да.
   Рамкопф. Кто он?
   Баронесса. Садовник Миллер.
   Рамкопф. Откуда вы его знаете?
   Баронесса. Он поставляет цветы на могилу моего супруга.
   Рамкопф. Простите за такой нелепый вопрос: а не похож ли он на покойного барона? Присмотритесь повнимательней...
   Баронесса. Некоторое сходство есть, но очень незначительное. Карл был выше ростом, шире в плечах... другой взгляд... Он носил усы.
   Рамкопф. Усы можно отрастить.
   Баронесса. Можно отрастить бороду - все равно я не признаю в нем Мюнхгаузена!
   Рамкопф. Благодарю вас! У меня больше нет вопросов.
   Судья. Подсудимый, вы хотите задать вопрос свидетельнице?
   Мюнхгаузен. Да, господин судья. (Встает.) Простите, сударыня, как вас зовут?
   Баронесса. Не понимаю.
   Мюнхгаузен. Меня интересует ваше имя!
   Рамкопф. Протестую!
   Мюнхгаузен. Почему? Это тайна?
   Баронесса. Мое имя, сударь, Якобина фон Мюнхгаузен!
   Мюнхгаузен. А как вы можете доказать, что вы та, за кого себя выдаете?
   Рамкопф. Протестую!
   Судья. Отвожу ваш протест, обвинитель! (Мягко.) Подождите, это интересно...
   Мюнхгаузен. Я спрашиваю: чем вы можете доказать, что вы баронесса Якобина фон Мюнхгаузен, супруга знаменитого барона?
   Баронесса. По-моему, это излишне доказывать. Меня тут все знают... Есть бумаги, документы... Это - издевательство!
   Мюнхгаузен. Отнюдь! Я иду тем же логическим путем, что и наш уважаемый суд... Документы ничего не доказывают, они могут быть присвоены, свидетели могут ошибаться - вы очень похожи на настоящую баронессу...
   Баронесса. Что значит "похожа"? Я есть я!
   Мюнхгаузен. Это надо доказать!.. Если взять портреты баронессы, те, что висят в спальне и гостиной, то свидетельница на них мало похожа... Та баронесса и моложе, и красивей. Если взять платья баронессы, то свидетельница в них просто не влезет!
   Баронесса. Влезу!
   Мюнхгаузен. Но каким путем?! В двойном корсете! Честный человек так поступать не станет!..
   Рамкопф. Неслыханно! Я протестую!
   Судья. Протест принимается. Вы свободны, баронесса.
   Мюнхгаузен. Я протестую! До тех пор, пока не установлена личность свидетельницы, вы не должны называть ее баронессой...
   Судья. Успокойтесь, подсудимый! Лишаю вас слова! (Баронессе.) Вы свободны... сударыня.
   Возмущенная Баронесса проходит на свое место.
   Рамкопф. Вызываю в качестве свидетеля господина Феофила фон Мюнхгаузена.
   Феофил (испуганный и взволнованный, выходит вперед, кладет руку на Библию). Клянусь!
   Мюнхгаузен. В чем?
   Судья. Подсудимый, вопросы потом! (Феофилу.) Вы клянетесь говорить правду, не так ли?
   Феофил. Да.
   Рaмкопф. Господин барон, знаете ли вы подсудимого?