Дочь Олигарха
Ирина Сосновская любила Сергея Северова, и разница в возрасте и положении тут уже не имела никакого значения.
К этому суровому, сильному и удивительно притягательному мужчине неудержимо рвалась ее рано созревшая, жаждущая нежной и одновременно страстной ласки женская плоть. Рвалась ее еще не замусоренная отходами жизнедеятельности душа, постоянно находившаяся в окружении примитивных рвачей, льстецов и жуликов и потрясенная романтическим образом Ворона, в одиночку ведущего войну против всего преступного мира.
Правда, Ирина чувствовала прохладное к ней отношение объекта своего обожания… Ну ничего, она все равно добьется взаимности.
Единственная дочь стареющего отца, Ирина постепенно научилась вить из него веревки, и вскоре после бурной сцены в кабинете олигарха девушке удалось восстановить свой статус любимого дитяти.
В результате ссылка в Австралию была отменена, а в знак полного примирения Михаил Борисович подарил своей единственной наследнице уникальное для города на Неве авто – красную спортивную «феррари».
К великому недовольству гаишников, которые быстро разобрались, кто находится за рулем редкой иномарки, и не решались тормозить дочь миллиардера, Ирина вовсю гоняла по городу на запрещенной скорости, разбрызгивая грязь с неухоженных мостовых на другие автомобили и несчастных прохожих.
Каталась она не просто так – искала красный «субару».
Ирина решилась, доведя себя до естественного – в рамках чрезвычайного всплеска очень конкретных чувств и повышенного природного темперамента, – организовать прослушивание разговоров отца, поскольку тот непосредственно контактировал с генералом Корначом, а девушка уже давно знала, что именно этот фээсбэшник охотится за Сергеем Северовым. К тому же ее беспокоили слова отца, пусть и сказанные в запальчивости, что, если понадобится, – он сдаст Ворона не задумываясь.
В громадном доме Михаила Сосновского обычно никого не было из посторонних. Здание охранялось многочисленными секьюрити, но только по периметру. Давно разведенный и в результате десяти лет крайне неудачного брака страдающий почти что женоненавистничеством, олигарх прислуги в доме не держал. Уборку помещений производили совместно две немолодые дамы, появляющиеся через день.
Уходя, Михаил Борисович кабинет свой запирал, но Ирина знала, где находится дубликат ключа.
Потому-то ей не составило труда сделать так, чтобы в кабинете, спальне и городском телефоне отца оказались «жучки».
Для этого она обратилась в сыскное агентство. И вскоре в пенаты олигарха заявился специалист по ремонту телевизоров, поскольку, как он объяснил охране, его вызвала Ирина Сосновская для починки домашнего кинотеатра «Сони».
Охрана связалась с девушкой по внутреннему телефону. Та подтвердила факт приглашения мастера.
Михаила Борисовича и уборщиц в этот момент в доме, понятно, не было.
Организовав прослушку, спец также научил Ирину, как войти в компьютер ее отца, как читать отправляемую и получаемую на его адрес электронную почту.
Кроме того, по энергичной просьбе девушки, подкрепленной серьезным количеством гринов, он принес ей пистолет «ТТ», из которого Сосновская когда-то научилась стрелять в тире ФСБ, куда ее пускали, естественно, с разрешения Корнача.
Первые результаты слежки были получены в тот же день.
Ирина прочла послание отца Ворону и ответ последнего. Смысл обоих текстов был ей совершенно ясен. Она знала, что отец не любит Северова и без всякой нужды да еще безвозмездно никогда не передаст ему конфиденциальную информацию.
Сергей об этом, конечно, догадался и в ответ фактически угрожал войной.
Ирина, как и Сергей Северов, возмущалась предательством отца и, несмотря ни на какие родственные чувства, была на стороне любимого ею человека.
Она почти перестала выходить на улицу – в основном сидела в своей спальне в наушниках и прослушивала разговоры хозяина дома.
И вот…
«– Привет, генерал, это Сосновский! – Отец говорил взвинченным голосом и явно нервничал.
– И я вас приветствую, Михаил Борисович! – Ирина узнала голос Корнача.
– Я хотел поблагодарить тебя за помощь в кипрском деле. Миллион долларов уже переведен на твой счет в мой банк на Гибралтаре.
– Михаил Борисович! Вы чрезвычайно щедры! Дело-то, в общем, плевое. Я всегда рад помочь вам в любом вопросе.
– Боюсь, что сейчас мне грозит опасность куда большая. – Голос Сосновского сорвался почти на истерику. – Наш общий приятель Ворон догадался, что я его хотел подставить, и теперь собирается сначала дискредитировать меня, а потом вообще – убить!
– Не волнуйтесь так, дорогой Михаил Борисович. – Генерал говорил очень уверенно. – Я сейчас на Южном кладбище, где мы как раз и берем Ворона. Наблюдатели уже сообщили, что он появился. Не позднее чем через полчаса знаменитый киллер либо будет в наших руках, либо окажется ликвидированным «при попытке к сопротивлению»…
…Красная «феррари» мчалась на безумной скорости по улицам города исключительно по осевой линии. Машины «скорой помощи», правительственные и милицейские шарахались от нее во все стороны.
К этому суровому, сильному и удивительно притягательному мужчине неудержимо рвалась ее рано созревшая, жаждущая нежной и одновременно страстной ласки женская плоть. Рвалась ее еще не замусоренная отходами жизнедеятельности душа, постоянно находившаяся в окружении примитивных рвачей, льстецов и жуликов и потрясенная романтическим образом Ворона, в одиночку ведущего войну против всего преступного мира.
Правда, Ирина чувствовала прохладное к ней отношение объекта своего обожания… Ну ничего, она все равно добьется взаимности.
Единственная дочь стареющего отца, Ирина постепенно научилась вить из него веревки, и вскоре после бурной сцены в кабинете олигарха девушке удалось восстановить свой статус любимого дитяти.
В результате ссылка в Австралию была отменена, а в знак полного примирения Михаил Борисович подарил своей единственной наследнице уникальное для города на Неве авто – красную спортивную «феррари».
К великому недовольству гаишников, которые быстро разобрались, кто находится за рулем редкой иномарки, и не решались тормозить дочь миллиардера, Ирина вовсю гоняла по городу на запрещенной скорости, разбрызгивая грязь с неухоженных мостовых на другие автомобили и несчастных прохожих.
Каталась она не просто так – искала красный «субару».
Ирина решилась, доведя себя до естественного – в рамках чрезвычайного всплеска очень конкретных чувств и повышенного природного темперамента, – организовать прослушивание разговоров отца, поскольку тот непосредственно контактировал с генералом Корначом, а девушка уже давно знала, что именно этот фээсбэшник охотится за Сергеем Северовым. К тому же ее беспокоили слова отца, пусть и сказанные в запальчивости, что, если понадобится, – он сдаст Ворона не задумываясь.
В громадном доме Михаила Сосновского обычно никого не было из посторонних. Здание охранялось многочисленными секьюрити, но только по периметру. Давно разведенный и в результате десяти лет крайне неудачного брака страдающий почти что женоненавистничеством, олигарх прислуги в доме не держал. Уборку помещений производили совместно две немолодые дамы, появляющиеся через день.
Уходя, Михаил Борисович кабинет свой запирал, но Ирина знала, где находится дубликат ключа.
Потому-то ей не составило труда сделать так, чтобы в кабинете, спальне и городском телефоне отца оказались «жучки».
Для этого она обратилась в сыскное агентство. И вскоре в пенаты олигарха заявился специалист по ремонту телевизоров, поскольку, как он объяснил охране, его вызвала Ирина Сосновская для починки домашнего кинотеатра «Сони».
Охрана связалась с девушкой по внутреннему телефону. Та подтвердила факт приглашения мастера.
Михаила Борисовича и уборщиц в этот момент в доме, понятно, не было.
Организовав прослушку, спец также научил Ирину, как войти в компьютер ее отца, как читать отправляемую и получаемую на его адрес электронную почту.
Кроме того, по энергичной просьбе девушки, подкрепленной серьезным количеством гринов, он принес ей пистолет «ТТ», из которого Сосновская когда-то научилась стрелять в тире ФСБ, куда ее пускали, естественно, с разрешения Корнача.
Первые результаты слежки были получены в тот же день.
Ирина прочла послание отца Ворону и ответ последнего. Смысл обоих текстов был ей совершенно ясен. Она знала, что отец не любит Северова и без всякой нужды да еще безвозмездно никогда не передаст ему конфиденциальную информацию.
Сергей об этом, конечно, догадался и в ответ фактически угрожал войной.
Ирина, как и Сергей Северов, возмущалась предательством отца и, несмотря ни на какие родственные чувства, была на стороне любимого ею человека.
Она почти перестала выходить на улицу – в основном сидела в своей спальне в наушниках и прослушивала разговоры хозяина дома.
И вот…
«– Привет, генерал, это Сосновский! – Отец говорил взвинченным голосом и явно нервничал.
– И я вас приветствую, Михаил Борисович! – Ирина узнала голос Корнача.
– Я хотел поблагодарить тебя за помощь в кипрском деле. Миллион долларов уже переведен на твой счет в мой банк на Гибралтаре.
– Михаил Борисович! Вы чрезвычайно щедры! Дело-то, в общем, плевое. Я всегда рад помочь вам в любом вопросе.
– Боюсь, что сейчас мне грозит опасность куда большая. – Голос Сосновского сорвался почти на истерику. – Наш общий приятель Ворон догадался, что я его хотел подставить, и теперь собирается сначала дискредитировать меня, а потом вообще – убить!
– Не волнуйтесь так, дорогой Михаил Борисович. – Генерал говорил очень уверенно. – Я сейчас на Южном кладбище, где мы как раз и берем Ворона. Наблюдатели уже сообщили, что он появился. Не позднее чем через полчаса знаменитый киллер либо будет в наших руках, либо окажется ликвидированным «при попытке к сопротивлению»…
…Красная «феррари» мчалась на безумной скорости по улицам города исключительно по осевой линии. Машины «скорой помощи», правительственные и милицейские шарахались от нее во все стороны.
Генерал
Полковник Гайтанов встревоженно обернулся на голос за его спиной и сразу оценил ситуацию как не представляющую серьезной угрозы для успешного завершения операции по захвату упрямого киллера.
Он мгновенно успокоился и, зная ранее дочь олигарха только по фотографиям в дорогих журналах, теперь откровенно любовался ею.
А почему бы и нет? Сосновская стоила того. На редкость яркая высокая девушка с разметавшимися по плечам русыми волосами, в красном плаще, который не скрывал, а скорее подчеркивал формы ее тела, будто вылепленного каким-то дьявольским специалистом по сексуальным эффектам.
Правда, в руке она держала пистолет, причем, как заметил Гайтанов, снятый с предохранителя. Но к счастью, продолжал размышлять полковник ГРУ, пушку она направляла не на него лично и даже не на генерала, а себе в висок. Так что беспокоиться особо было не о чем.
Совсем иные чувства испытывал Корнач. В первые двадцать – тридцать секунд он был вообще не в состоянии открыть рот, медленно переводя взгляд с безумных с расширенными зрачками глаз девушки на ее трясущуюся руку с дрожавшим на спусковом крючке пальцем.
Ему доводилось не раз бывать в похожих либо практически аналогичных ситуациях.
Например, когда террорист со сдвинувшейся крышей держал у горла ребенка опасную бритву.
Или когда наркоманка вылезла на карниз девятого этажа и готовилась сигануть на мостовую, к удовольствию многочисленной, мгновенно набежавшей невесть откуда публики.
В ФСБ Корнач проходил специальный курс, что говорить в таких случаях и как. И полученные знания ему доводилось успешно применять на практике.
Но сейчас все нужные слова вылетели у него из головы, а вместо них рапидом стала прокручиваться перед его внутренним взором прошедшая жизнь.
Он еще при советской власти немало лет проработал в КГБ, где платили, в сравнении с большинством других организаций, неплохо, и Корнач до поры до времени считал себя и свою семью материально обеспеченными. Тем более его жена преподавала в институте и тоже получала немало – триста рублей.
Но, поскольку взяток он не брал и, в силу специфики службы, в загранку не ездил, где только и можно было всерьез прибарахлиться, лишних денег в семье не водилось.
Только уже будучи полковником, он смог наскрести на «шестерку», а вот дача на Финском заливе оставалась несбыточной мечтой.
Все изменилось за последние десять лет, когда в стране начались разительные перемены и Корнач совершенно вроде бы случайно познакомился с мало кому известным, но быстро набирающим вес бизнесменом Сосновским.
Михаил Борисович как-то под коньячок поговорил с полковником по душам и предложил ему обычное, как он сказал, бизнес-соглашение – информация за баксы.
Еще пару лет назад тому, кто подкатился к Корначу с такой идеей, было бы попросту несдобровать. Но…
Слишком многое изменилось в России. Полковник с изумлением наблюдал, как предметом практически легальной купли-продажи становились совершенно секретные досье КГБ.
Его коллеги на глазах прибавляли в «крутизне», обзаводясь и престижными иномарками, и пятикомнатными квартирами, и дачками в Комарове.
И Корнач согласился.
Не прогадали оба. Сосновский стал настоящим, как позже стали говорить, олигархом, а Корнач получил звание генерала – он знал, что не без помощи того же Михаила Борисовича.
Но главное – у него появился валютный счет, который стал расти в геометрической прогрессии и достиг к настоящему моменту пятнадцати миллионов долларов.
Сосновский не только хорошо оплачивал услуги генерала, но и очень выгодно вкладывал его деньги – как правило, в свои фирмы и банки в заграничных офшорных зонах.
Все четыре поколения семьи Корначей – его мать и отец, жена, сын со своей женой, дочь с мужем, внук и внучка – были обязаны своим благополучием исключительно ему, генералу ФСБ.
И все, буквально все рухнет в десятую, сотую, тысячную долю секунды, когда эта явно съехавшая с катушек, но любимая и единственная дочь олигарха коснется чуть-чуть сильнее, чем сейчас, спускового крючка «ТТ»!
Ведь Сосновскому ничего не стоит замотать все финансовые средства генерала, поскольку они хранились в организациях Михаила Борисовича, и хранились неофициально, попросту нелегально, чтобы не смущать общественность, охочую до чужих денег и скандалов.
И гребаный олигарх так и поступит – Корнач слишком хорошо его знал. Сосновский не простит генералу, что тот не предотвратил гибель своей «любимой и единственной», хотя и мог бы это сделать, – и попросту оставит Корнача и всю его семью без копейки!
– Опустите оружие! – сильно севшим голосом скомандовал он спецназовцам. – Северов, ты уйдешь с миром, если дашь мне слово офицера, что прекратишь свою преступную деятельность и покинешь пределы страны.
– Вы мне только что тоже кое в чем чуть ли не клялись. – Сергей ухмыльнулся, вынул из кармана и покрутил в воздухе визитную карточку Корнача. – И что из этого вышло? Впрочем, ваша просьба, скорее всего, будет удовлетворена, – добавил он, теперь уже вполне серьезно.
– Дайте ему пройти, – мрачно сказал генерал бойцам в маскхалатах. – И без моей команды не стрелять ни при каких обстоятельствах.
Спецназовцы отступили с аллеи и встали вдоль нее, напоминая почетный караул.
Сосновская, не отнимая «ТТ» от виска, быстрыми шагами подошла к Сергею Северову.
Тот, все еще держа в руках два «стечкина», медленно, спиной двигался к Центральной аллее.
Из своего укрытия за надгробием на дорожку вышел полковник Гайтанов, с явным неодобрением наблюдая за происходящим.
– Я надеюсь, генерал, вы понимаете, что делаете, – зло буркнул он в сторону Корнача.
– Отвечаю за операцию я, – ответил тот почти спокойно.
Между тем Ворон остановился и начал производить совершенно не понятные никому из присутствующих манипуляции. Один пистолет он заткнул за пояс, а второй – разрядил, вынув из него обойму.
Потом киллер полез в карман, вытащил другую обойму и вновь зарядил оружие.
И вдруг, направив его точно в сердце гээрушника, произвел выстрел.
Гайтанов покачнулся, но не упал – только с головы слетела шапка. Пошатнулся мигом побелевший полковник от неожиданности, а не от попадания пули – выстрел был холостым.
– Шутка, – скривил губы Ворон. – Кергуду!
«Отомстив» за своего сына, Северов серьезно рисковал жизнью – но дисциплинированные фээсбэшники, вскинувшие в момент выстрела оружие, не открыли огонь на поражение, памятуя о приказе генерала.
Он мгновенно успокоился и, зная ранее дочь олигарха только по фотографиям в дорогих журналах, теперь откровенно любовался ею.
А почему бы и нет? Сосновская стоила того. На редкость яркая высокая девушка с разметавшимися по плечам русыми волосами, в красном плаще, который не скрывал, а скорее подчеркивал формы ее тела, будто вылепленного каким-то дьявольским специалистом по сексуальным эффектам.
Правда, в руке она держала пистолет, причем, как заметил Гайтанов, снятый с предохранителя. Но к счастью, продолжал размышлять полковник ГРУ, пушку она направляла не на него лично и даже не на генерала, а себе в висок. Так что беспокоиться особо было не о чем.
Совсем иные чувства испытывал Корнач. В первые двадцать – тридцать секунд он был вообще не в состоянии открыть рот, медленно переводя взгляд с безумных с расширенными зрачками глаз девушки на ее трясущуюся руку с дрожавшим на спусковом крючке пальцем.
Ему доводилось не раз бывать в похожих либо практически аналогичных ситуациях.
Например, когда террорист со сдвинувшейся крышей держал у горла ребенка опасную бритву.
Или когда наркоманка вылезла на карниз девятого этажа и готовилась сигануть на мостовую, к удовольствию многочисленной, мгновенно набежавшей невесть откуда публики.
В ФСБ Корнач проходил специальный курс, что говорить в таких случаях и как. И полученные знания ему доводилось успешно применять на практике.
Но сейчас все нужные слова вылетели у него из головы, а вместо них рапидом стала прокручиваться перед его внутренним взором прошедшая жизнь.
Он еще при советской власти немало лет проработал в КГБ, где платили, в сравнении с большинством других организаций, неплохо, и Корнач до поры до времени считал себя и свою семью материально обеспеченными. Тем более его жена преподавала в институте и тоже получала немало – триста рублей.
Но, поскольку взяток он не брал и, в силу специфики службы, в загранку не ездил, где только и можно было всерьез прибарахлиться, лишних денег в семье не водилось.
Только уже будучи полковником, он смог наскрести на «шестерку», а вот дача на Финском заливе оставалась несбыточной мечтой.
Все изменилось за последние десять лет, когда в стране начались разительные перемены и Корнач совершенно вроде бы случайно познакомился с мало кому известным, но быстро набирающим вес бизнесменом Сосновским.
Михаил Борисович как-то под коньячок поговорил с полковником по душам и предложил ему обычное, как он сказал, бизнес-соглашение – информация за баксы.
Еще пару лет назад тому, кто подкатился к Корначу с такой идеей, было бы попросту несдобровать. Но…
Слишком многое изменилось в России. Полковник с изумлением наблюдал, как предметом практически легальной купли-продажи становились совершенно секретные досье КГБ.
Его коллеги на глазах прибавляли в «крутизне», обзаводясь и престижными иномарками, и пятикомнатными квартирами, и дачками в Комарове.
И Корнач согласился.
Не прогадали оба. Сосновский стал настоящим, как позже стали говорить, олигархом, а Корнач получил звание генерала – он знал, что не без помощи того же Михаила Борисовича.
Но главное – у него появился валютный счет, который стал расти в геометрической прогрессии и достиг к настоящему моменту пятнадцати миллионов долларов.
Сосновский не только хорошо оплачивал услуги генерала, но и очень выгодно вкладывал его деньги – как правило, в свои фирмы и банки в заграничных офшорных зонах.
Все четыре поколения семьи Корначей – его мать и отец, жена, сын со своей женой, дочь с мужем, внук и внучка – были обязаны своим благополучием исключительно ему, генералу ФСБ.
И все, буквально все рухнет в десятую, сотую, тысячную долю секунды, когда эта явно съехавшая с катушек, но любимая и единственная дочь олигарха коснется чуть-чуть сильнее, чем сейчас, спускового крючка «ТТ»!
Ведь Сосновскому ничего не стоит замотать все финансовые средства генерала, поскольку они хранились в организациях Михаила Борисовича, и хранились неофициально, попросту нелегально, чтобы не смущать общественность, охочую до чужих денег и скандалов.
И гребаный олигарх так и поступит – Корнач слишком хорошо его знал. Сосновский не простит генералу, что тот не предотвратил гибель своей «любимой и единственной», хотя и мог бы это сделать, – и попросту оставит Корнача и всю его семью без копейки!
– Опустите оружие! – сильно севшим голосом скомандовал он спецназовцам. – Северов, ты уйдешь с миром, если дашь мне слово офицера, что прекратишь свою преступную деятельность и покинешь пределы страны.
– Вы мне только что тоже кое в чем чуть ли не клялись. – Сергей ухмыльнулся, вынул из кармана и покрутил в воздухе визитную карточку Корнача. – И что из этого вышло? Впрочем, ваша просьба, скорее всего, будет удовлетворена, – добавил он, теперь уже вполне серьезно.
– Дайте ему пройти, – мрачно сказал генерал бойцам в маскхалатах. – И без моей команды не стрелять ни при каких обстоятельствах.
Спецназовцы отступили с аллеи и встали вдоль нее, напоминая почетный караул.
Сосновская, не отнимая «ТТ» от виска, быстрыми шагами подошла к Сергею Северову.
Тот, все еще держа в руках два «стечкина», медленно, спиной двигался к Центральной аллее.
Из своего укрытия за надгробием на дорожку вышел полковник Гайтанов, с явным неодобрением наблюдая за происходящим.
– Я надеюсь, генерал, вы понимаете, что делаете, – зло буркнул он в сторону Корнача.
– Отвечаю за операцию я, – ответил тот почти спокойно.
Между тем Ворон остановился и начал производить совершенно не понятные никому из присутствующих манипуляции. Один пистолет он заткнул за пояс, а второй – разрядил, вынув из него обойму.
Потом киллер полез в карман, вытащил другую обойму и вновь зарядил оружие.
И вдруг, направив его точно в сердце гээрушника, произвел выстрел.
Гайтанов покачнулся, но не упал – только с головы слетела шапка. Пошатнулся мигом побелевший полковник от неожиданности, а не от попадания пули – выстрел был холостым.
– Шутка, – скривил губы Ворон. – Кергуду!
«Отомстив» за своего сына, Северов серьезно рисковал жизнью – но дисциплинированные фээсбэшники, вскинувшие в момент выстрела оружие, не открыли огонь на поражение, памятуя о приказе генерала.
Эпилог
По поводу смерти Карима Лероя, разорванного на молекулы мощным зарядом пластита, выдвигались разные версии.
Но Корнач не сомневался в том, кто выдал наркобарону льготную путевку в ад. Через несколько часов после смерти Нигерийца генералу позвонил майор Брюсов и заявил, что уходит со службы, и убедительно просил не разыскивать его.
Корнач все понял и выполнил пожелание своего теперь уже бывшего подчиненного. А Брюсов с той поры действительно пропал.
Исчез и подполковник Трегубов. Его машину нашли на берегу залива пустой, без видимых признаков какой-либо борьбы в ней.
О смерти своего смотрящего в Питере у боссов афро-американского наркосиндиката была совсем иная версия, нежели у генерала Корнача.
В Цюрихе считали, что убийство Карима Лероя, а также исчезновение его главного телохранителя Брюсова и прикрывавшего наркодельцов подполковника Трегубова – звенья одной цепи. Все это, конечно, дела некоего Веселого Роджера, который ранее организовал ликвидацию двух высокопоставленных офицеров с Лубянки, работавших на синдикат, и учинил настоящий погром московских наркодилеров.
В Цюрихе приняли решение временно свернуть операции в Москве и Питере до тех пор, пока не удастся организовать новую «крышу» и не будет установлена личность Веселого Роджера.
А вот Ворон и Ирина Сосновская насовсем не исчезли. Их видели во многих местах, где отдыхают прибашленные российские граждане. На Французской Ривьере, Мальорке, в Майами…
Только в городе на Неве их больше не видели.
А Питер… Питер после описываемых событий быстро заслужил гордое право именоваться «криминальной столицей России»…
Но Корнач не сомневался в том, кто выдал наркобарону льготную путевку в ад. Через несколько часов после смерти Нигерийца генералу позвонил майор Брюсов и заявил, что уходит со службы, и убедительно просил не разыскивать его.
Корнач все понял и выполнил пожелание своего теперь уже бывшего подчиненного. А Брюсов с той поры действительно пропал.
Исчез и подполковник Трегубов. Его машину нашли на берегу залива пустой, без видимых признаков какой-либо борьбы в ней.
О смерти своего смотрящего в Питере у боссов афро-американского наркосиндиката была совсем иная версия, нежели у генерала Корнача.
В Цюрихе считали, что убийство Карима Лероя, а также исчезновение его главного телохранителя Брюсова и прикрывавшего наркодельцов подполковника Трегубова – звенья одной цепи. Все это, конечно, дела некоего Веселого Роджера, который ранее организовал ликвидацию двух высокопоставленных офицеров с Лубянки, работавших на синдикат, и учинил настоящий погром московских наркодилеров.
В Цюрихе приняли решение временно свернуть операции в Москве и Питере до тех пор, пока не удастся организовать новую «крышу» и не будет установлена личность Веселого Роджера.
А вот Ворон и Ирина Сосновская насовсем не исчезли. Их видели во многих местах, где отдыхают прибашленные российские граждане. На Французской Ривьере, Мальорке, в Майами…
Только в городе на Неве их больше не видели.
А Питер… Питер после описываемых событий быстро заслужил гордое право именоваться «криминальной столицей России»…