Страница:
– Вот еще беда на нашу голову! – недовольным тоном промолвила леди Дон, и, проследив за ее взглядом, Кили увидела двух дам, идущих по коридору.
– Леди Джейн и леди Capa, – прошептала графиня на ухо Кили. – Леди Джейн замужем, но мечтает переспать с графом. А леди Capa, блондинка, пытается заманить Деверо в свои сети, чтобы пойти с ним под венец.
Приблизившись, молодые, модно одетые дамы почтительно приветствовали графиню, бросая любопытные взгляды на Кили.
– Нам показалось, что в этом направлении прошли Берли и Бэзилдон, – сказала леди Джейн.
– Вы их, случайно, не видели? – спросила леди Capa. – Мы ищем графа, нам надо сообщить ему кое-что очень важное.
– Понимаю, – сказала леди Дон, – но оба лорда сейчас на приеме у королевы. Граф просит руки дочери Ладлоу.
Леди Джейн при этом известии не потеряла самообладания, но леди Capa не сумела скрыть своего разочарования.
– Да, Моргане очень повезло, – печально сказала она.
– Не Моргане, дорогие мои, а другой дочери герцога, – сообщила графиня, с наслаждением наблюдая за тем, как обе изменились в лице. – Позвольте представить вам леди Глендовер, старшую дочь Ладлоу.
Кили слабо улыбнулась. Ее оскорбляли откровенные взгляды придворных дам, в глазах которых она читала презрение к незаконнорожденной дочери герцога. Но Кили старалась сохранять самообладание.
– Примите мои поздравления, – сказала леди Capa.
– И мои тоже, – промолвила леди Джейн, окинув взглядом с головы до ног свою новую соперницу.
И, не сказав больше ни слова, они удалились. Им не терпелось сообщить всему двору потрясающую новость – избранницей самого завидного жениха Англии стала побочная дочь герцога.
– Позвольте дать вам один совет, дорогая моя, – сказала леди Дон, провожая взглядом дам. – При дворе трудно завести настоящих друзей, а вот врагов у вас будет становиться все больше и больше. Не доверяйте никому, кроме вашего мужа и родственников.
Пока графиня делилась с Кили своим богатым опытом и поучала ее, как жить при дворе, в зале для аудиенций кипели страсти. Королева Елизавета хмуро взирала на разгневанного герцога. Лорд Берли, ее доверенное лицо, качал головой, недовольный изложенной Толботом скандальной историей. И только Ричард, казалось, оставался невозмутимым, несмотря на ужасные синяки и ссадины на лице.
– Или Деверо женится на ней, – бушевал герцог, – или я буду вынужден убить его!
– Прекратите истерику, Ладлоу, – сухо приказала королева. – У меня есть более неотложные дела, чем спасение запятнанной репутации вашей незаконнорожденной дочери.
Услышав эти слова, произнесенные раздраженным тоном, герцог Ладлоу сразу же замолчал.
– Бэзилдон согласен вступить в брак, – продолжала Елизавета, – но сначала мы должны взглянуть на эту девицу.
– Кили вместе с леди Дон ожидают в коридоре, – сказал герцог.
– А какое отношение имеет графиня Чеширская ко всей этой грязной истории? – спросила королева.
Герцог вспыхнул от смущения.
– Когда приехала Кили, графиня как раз гостила у меня и, войдя в мое затруднительное положение, предложила помочь все уладить.
– Как это любезно с ее стороны, – желчно заметила Елизавета. – Скажите графине, что она тоже может войти, мы примем ее.
Поклонившись, герцог направился к дверям и пригласил ожидавших в коридоре дам. Держа свою бледную от страха подопечную за руку, графиня Чеширская с улыбкой приблизилась к королеве. Подойдя к Елизавете, Кили и графиня присели в глубоком реверансе.
– Встаньте, – приказала королева.
Кили подняла глаза на Елизавету, и у нее закружилась голова. Ее золотисто-рыжие волосы походили на пламенные отсветы закатного солнца, проницательные серые глаза напоминали вечерний мглистый туман. Королева была одета в ярко-желтый наряд и с головы до ног усыпана жемчугом и бриллиантами.
– Да, у нее несомненное сходство с вами, – признала Елизавета, обращаясь к герцогу, а затем задала вопрос Кили: – Что вы можете сказать в свое оправдание, дитя мое?
Кили лишилась дара речи. Разве может простой смертный разговаривать с богиней?
– Говорите же, – потребовала Елизавета.
Кили вздрогнула, уловив резкие нотки в голосе королевы.
– Я… я удостоена высокой чести присутствовать на приеме у вашего величества и сожалею о том, что побеспокоила вас, – промолвила Кили дрожащим голосом. – Я знаю, что у вас много важных государственных дел, и прошу прошения за то, что отнимаю у вас драгоценное время.
– Хотя эта девица валлийка да к тому же еще незаконнорожденная, – заметила Елизавета, обращаясь к герцогу, – она унаследовала ваши качества ловкого придворного. – Затем королева спросила Кили: – Дитя мое, ответьте коротко и ясно. Мой дорогой Мидас действительно обесчестил вас?
– Ваше величество, – вступил в разговор Ричард, – я добровольно признаю, что его сиятельство застал в постели меня и свою дочь, и согласен на ней жениться.
От его дерзких слов лицо Кили залилось румянцем. Как он смеет покрывать ее позором, заявляя во всеуслышание, что лишил невинности?
– Ах ты, распутник! Похотливый самец! – вскричала Елизавета. – За совращение этой невинной девушки мне следовало бы обезглавить тебя!
Насмерть перепуганная, Кили хотела что-то возразить, но герцог быстро зажал ей рот ладонью, заставив молчать.
– Десятого ноября вы оба явитесь в Хэмптон-Корт и обвенчаетесь в королевской часовне. Я хочу положить конец этой нелепой истории, – сказала королева и, обратившись к герцогу, спросила: – А как поживает ваша вторая дочь?
– У нее целый список претендентов на…
– Выдайте ее замуж за кого хотите, – перебила его королева, – за исключением кузена Дарнли.
И Елизавета встала с трона, давая понять, что аудиенция закончена. Но тут герцог, опустившись на одно колено, вновь обратился к ней:
– У меня есть еще одна, последняя просьба, ваше величество…
Прищурив серые глаза, Елизавета внимательно посмотрела на него.
– Вы испытываете судьбу, Ладлоу, – напомнила она. Однако герцог был преисполнен решимости и не смутился под пристальным взглядом королевы.
– Ну хорошо, продолжайте, – сказала Елизавета. – Что там у вас?
– Я прошу вашего разрешения сочетаться законным браком с графиней Чеширской, – промолвил герцог громко и отчетливо. – Конечно, мы поженимся только после того, как состоится свадьба Кили.
– Чеширская уже трех мужей свела в могилу, – заметила Елизавета. – Впрочем, даже если вы женитесь на последней судомойке, мне не будет до этого никакого дела. От ваших безумных браков у меня голова кругом идет.
И с этими словами королева быстро вышла из зала.
– Сборище прелюбодеев! – раздраженно бросил им Берли и поспешил вслед за Елизаветой.
– Я зайду сегодня к вам во второй половине дня, чтобы составить брачный договор, – сказал Ричард, обращаясь к Толботу, а затем поцеловал руку Кили и вышел из зала.
– Почему королева назвала графа Мидасом? – спросила потрясенная всем произошедшим Кили, когда они с графиней и герцогом вышли из зала для аудиенций.
– Это прозвище, которое ее величество дала Базилдону, – ответила леди Дон.
– Но что оно означает?
– Мидас, по преданию, был восточным владыкой, и все к чему бы он ни прикасался, обращалось в золото, – объяснил герцог. – Точно таким же «золотым прикосновением» обладает и граф, которому принадлежат торговые компании, приносящие хорошую прибыль.
«Верь королю, который увенчан пламенеющей короной и обладает золотым прикосновением», – вспомнились Кили предсмертные слова матери, и их смысл потряс ее. Неужели Меган имела в виду графа? Неужели именно он явился ей в пророческом видении? Могла ли Кили действительно во всем положиться на Ричарда? Нет, она не была в этом уверена…
– Леди, вы меня слышите? – шепотом спросил молодой женский голос.
– Ричард сказал, что ее зовут Кили, – промолвила вторая девушка.
– Леди Кили, пора просыпаться, – погромче произнесла первая. – Не годится дремать под дубом, лежа на земле.
Погруженная в полузабытье, Кили слышала голоса, которые доносились до нее как будто издалека, но никак не могла прийти в себя. Может быть, все это ей только снится?
– Она не просыпается, – промолвил первый голос.
– Что же нам теперь делать?
– Попробуй растолкать ее.
– А что, если она мертвая? – с ужасом спросила вторая девушка, и тут же в ее голосе зазвучали жалобные нотки: – Ой, зачем ты опять так больно щиплешься!
– Потому что ты – дура набитая. Леди вовсе не мертвая, – сказала ее спутница с чувством превосходства. – Давай крикнем хором, может быть, тогда она проснется.
– Леди Кили! – воскликнули обе девушки. – Проснитесь!
Кили резко села, испугав обеих незнакомок, которые моментально отскочили от нее в сторону. Бросив на них смущенный взгляд, Кили осмотрелась вокруг. Она сидела на траве под своим любимым дубом в саду отца.
Кили потерла глаза и снова подняла их на девушек. Святые камни друидов! Неужели все это ей мерещится? Незнакомки были на одно лицо! Присмотревшись, Кили поняла, в чем дело. Перед ней стояли близнецы.
Брюнетки с карими глазами были на год-два моложе ее и походили друг на друга как две капли воды. Единственное различие состояло в том, что над верхней губой одной из них красовалась небольшая родинка.
– Кто вы? – спросила Кили.
– Меня зовут Мэй, – ответила девушка с родинкой.
– А меня Джун, – ответила другая, широко улыбаясь. Их имена ничего не говорили Кили.
– Что вы здесь делаете? – спросила она подозрительно.
Мэй и Джун переглянулись и весело рассмеялись.
– Мы родственники Ричарда, – сообщила Мэй.
– Вернее, родственницы, – поправила Джун сестру. Мэй бросила на Джун суровый взгляд, а затем снова повернулась к Кили и с улыбкой объяснила:
– Ричард, то есть граф Бэзилдон, пригласил нас, чтобы мы прислуживали вам в качестве каме… каме…
– Камеристок, – подсказала ей Джун.
Мэй тут же повернулась к сестре и шлепнула ее по руке. Кили рассмеялась. Эти постоянно соперничавшие близнецы напоминали ей Одо и Хью, которые тоже вечно препирались друг с другом.
– Мне не нужны камеристки, – сказала Кили.
– Но мы никогда не добьемся благополучия в жизни, если вы не возьмете нас к себе на службу, – разочарованно протянула Джун.
– Мы будем счастливы, если вы согласитесь взять нас к себе, – с мольбой в голосе промолвила Мэй. – Наша сестра Спринг…
– Она родилась двадцать первого марта, – перебила сестру Джун.
– …служит камеристкой у леди Бриджитт, – закончила Мэй.
– А кто такая эта леди Бриджитт? – поинтересовалась Кили.
– Сестра Ричарда, – хором ответили близнецы.
– Наша сестра Эйприл служила у Хедер, – добавила Джун.
– Леди Хедер – тоже сестра Ричарда? – спросила Кили.
– Да, – снова дружно ответили близнецы.
– А мы так надеялись стать вашими камеристками, – грустно сказала Мэй.
Кили еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Девушки были наивны и искренни даже по провинциальным, уэльским, меркам. Прислонившись спиной к дубу, Кили внимательно посмотрела на своих собеседниц и спросила:
– Так, значит, всего вас четыре сестры – Спринг, Эйприл, Мэй и Джун?[6]
– Да, мама назвала Эйприл в честь месяца, в котором она родилась, – объяснила Мэй.
– А вас? – спросила Кили.
– И нас тоже, – ответила Джун.
– Но ведь вы близнецы! – удивленно воскликнула Кили, и сестры засмеялись.
– Я родилась в последний день мая, – сказала одна.
– А я – в первый день июня, – добавила другая.
Кили улыбнулась. Близнецы казались ей очень забавными.
– И откуда вы? – спросила она.
– Из соседней усадьбы, – хором ответили девушки.
Кили снова рассмеялась, веселое настроение близнецов передалось и ей.
– Отлично, – сказала она. – Я согласна, чтобы вы стали моими камеристками.
Сестры завопили от восторга, обнялись, а затем начали прыгать от радости. Наконец, опомнившись, они взглянули на свою новую госпожу и застенчиво улыбнулись.
– Простите нас за несдержанность, – извинилась Джун.
– Вот увидите, мы будем верой и правдой служить вам, – пообещала Мэй.
– Вот она где, – раздался мужской голос, и Кили увидела спешащих к ней Одо и Хью.
– Это мои кузены, – сказала она, обращаясь к сестрам-близнецам, которые открыли рты от изумления при виде двух огромного роста парней.
– До нас дошло радостное известие о твоей помолвке с графом, – сказал Одо, не обращая внимания на двойняшек.
– Почему ты сама не сообщила нам об этом? – с обидой в голосе спросил Хью.
Кили встала с земли, отряхнула платье и, прислонившись спиной к стволу могучего дуба, ответила:
– Мне необходимо было побыть одной, чтобы поразмыслить.
– Но о чем именно? – с недоумением спросил Хью.
– Замолчи, недоумок! – накинулся на него Одо. – Малышке необходимо было обдумать предстоящее замужество.
Возмущенно взглянув на Одо, Мэй робко подошла к Хью и, приложив ладонь к его затылку, сочувственно спросила:
– Вам больно?
Хью улыбнулся, и в глубине его глаз зажегся лукавый огонек.
– Если вы погладите ушибленное место, мне станет намного легче, – сказал он.
Одо стало завидно, когда он увидел, какие нежности расточает юное создание его брату. Мрачно нахмурившись, он перевел взгляд с Мэй на Джун и заметил, с каким обожанием та смотрит на него. Они улыбнулись друг другу.
– Какой вы сильный! – восхищенно сказала Джун. Одо самодовольно усмехнулся. Закатав правый рукав, он поднял руку, согнув ее в локте, и начал поигрывать мускулами. Кили и Джун захлопали в ладоши. Тогда Хью, не желавший ни в чем уступать брату, закатал оба рукава и продемонстрировал дамам свои бицепсы. Кили и обе сестры зааплодировали ему.
– Я могу коснуться носа кончиком языка, – похвастал Одо.
– А я могу, касаясь носа кончиком языка, шевелить еще при этом ушами, – раздался голос у них за спиной.
Кили обернулась и увидела Ричарда, который, подбоченившись, стоял неподалеку от них.
– Покажите Одо и Хью мою усадьбу, – распорядился Ричард, обращаясь к Мэй и Джун. – И представьте их прислуге.
Кили кивнула кузенам, отпуская их, и они направились вслед за близнецами по тропинке, ведущей к владениям Деверо.
– Мои кузены – воины, а не слуги, – заметила она, проводив их взглядом.
– То, что я сейчас видел, свидетельствует об обратном, – возразил Ричард. – Они ведут себя не так, как подобает воинам.
Кили искоса взглянула на графа, который прислонился к стволу дуба рядом с ней.
– В Шропшире они взяли верх над вами, – напомнила она ему.
– Я справился бы с Хью, но их было двое против одного, – заметил граф.
– Это эпитафия вашему мужскому достоинству? – насмешливо спросила Кили и тут же пожалела о своих словах.
Ричард наклонился к ней так близко, что она ощутила его теплое дыхание на своей щеке, и пообещал хрипловатым шепотом:
– Через месяц, миледи, вы сами сможете оценить мои мужские достоинства.
Кили покраснела до корней волос, но сделала вид, что не поняла его намека.
– Пусть то, что моим кузенам не хватает сообразительности, не вводит вас в заблуждение, милорд, – предостерегла она. – Одо и Хью могут многого добиться, если ими правильно руководить. Мои кузены неукротимы, если понимают, чего от них хотят.
– Когда мы поженимся, они могут поступить ко мне на службу, принеся клятву верности, – заметил Ричард. – Мне нужны сильные и храбрые парни.
Кили изогнула черную как смоль бровь, подражая привычке самого Ричарда, так раздражавшей ее.
– Одо и Хью принесли присягу мне, – заявила она.
– У женщин в Англии нет вооруженных телохранителей, – заявил Ричард.
– В таком случае я положу начало новой моде, – с вызовом сказала Кили. – Вооруженные воины на службе у женщины не более необычное зрелище, чем румянящий щеки мужчина.
Ричард засмеялся.
– Хотите полюбоваться моими бицепсами? – спросил он.
Кили пыталась сдержать улыбку, но не сумела. Запрокинув голову, она взглянула снизу вверх на Ричарда и залюбовалась им. Он был невероятно красив и… очень коварен.
Поборов в себе желание броситься ему на шею и припасть к его губам, Кили с осуждением спросила:
– А как ваши лодыжки, милорд? Неужели произошло чудо, и вы за ночь выздоровели?
Ричард лукаво усмехнулся и придвинулся так близко к Кили, что его губы оказались всего лишь в нескольких дюймах от ее.
– Простите, любовь моя, – сказал он жарким шепотом. – Я так страстно мечтал увидеть вас, но когда вы присели на край моей постели, я не смог совладать с собой. Я понятия не имел, что ваш отец может ворваться в мою спальню. Вы прощаете меня?
Кили вздохнула и отвела взгляд в сторону. Что еще ей оставалось делать? Она не могла не простить его. Жребий был брошен, и, на счастье или на беду, ей предстояло десятого ноября стать женой графа. И Кили, глядя вдаль, кивнула, давая понять графу, что его извинения приняты.
– В таком случае давайте скрепим наше примирение поцелуем, – предложил Ричард.
Кили пристально посмотрела ему в глаза.
– То, что вы лишили меня невинности, еще не дает вам права пользоваться моей благосклонностью, – заявила она.
Ричард с недоумением посмотрел на Кили. Неужели она всерьез полагает, что потеряла невинность в его постели? Какая же она наивная и неискушенная!
– Я пришла сюда, чтобы посидеть под этим раскидистым дубом и обрести душевный покой, – сказала Кили, – но мир со своей суетой снова обрушился на меня.
– Посидеть? – с усмешкой спросил Ричард. – Да вы на днях целовали это дерево! Кстати, вы так и не рассказали мне, в какую игру недавно играли здесь со своими кузенами.
Кили смутилась. Она не знала, как долго Ричард наблюдал за ней в тот день и что именно видел. Наверное, достаточно для того, чтобы удивиться ее поведению. Что сделает граф, когда узнает, что женился на языческой жрице, наследнице древних друидов?
– Если хотите, поцелуйте сейчас дуб, чтобы он принес нам удачу, – предложил Ричард, и в его изумрудно-зеленых глазах зажглись лукавые искорки.
– Вы говорите так, как будто речь идет о развлечении. Кроме того, сегодня только графы могут целовать дуб.
– Я предпочел бы поцеловать вас.
– А я предпочитаю, чтобы вы этого не делали, – решительно сказала Кили и уперлась рукой ему в грудь. – Кроме того, мне не нужна камеристка, а вы прислали мне сразу двух.
– У графини Бэзилдон должна быть камеристка, – заявил Ричард. – Но я искренне люблю Мэй и Джун и не могу предложить место одной из них, а другой отказать. Поэтому ради мира в семье согласитесь на то, чтобы принять в услужение обеих.
Кили кивнула. Ей нравилось, что Ричард внимателен к своим близким, но выражение ее лица оставалось удрученным.
– Вы совершили трагическую ошибку, милорд, – сказала она грустно. – Этот брак принесет нам одни несчастья.
– Почему вы так думаете? – спросил Ричард.
– Я это знаю, – ответила Кили, не сводя умоляющего взгляда фиалковых глаз с графа. Ей очень хотелось, чтобы он понял ее. – Неужели вы не заметили, что я отличаюсь от других женщин?
– Заметил, – сказал Ричард и, взяв ее голову в свои ладони, склонился к ее лицу. – Я ничего не желаю знать о других женщинах, они мне безразличны.
Его дыхание обжигало ее. Кили затрепетала. Ей казалось, что Ричард слышит, как громко стучит ее сердце.
Святые камни друидов! Разве сможет она жить рядом с ним, испытывая такой накал чувств? Нет, она погибнет, сгорев в огне неистового волнения, которое охватывает ее в присутствии графа.
– У меня… у меня есть тайна, – промолвила Кили, думая, что это отпугнет Ричарда. – И я не могу открыть ее вам.
– У вас есть страшная тайна? – спросил Ричард, поддразнивая Кили, и провел пальцем по ее шелковистой щеке. – Красавица моя, у вас чистое сердце, и я читаю в нем все ваши мысли и чувства как в открытой книге. Кроме того, я без ума от ваших иссиня-черных волос и фиалковых глаз.
– В таком случае женитесь на его сиятельстве, – заявила Кили, расстроенная тем, что граф все обращает в шутку.
Ну почему он такой самонадеянный и не хочет слушать ее предостережений? Будучи опытным светским человеком, граф, казалось бы, должен был понимать, что внешность порой бывает обманчива.
Внезапно острая боль пронзила сердце Кили. Это была вспышка ревности, до того незнакомого ей чувства. Прищурив глаза, она спросила Ричарда:
– А до знакомства со мной по кому вы сходили с ума?
Ричард усмехнулся:
– По блондинкам, брюнеткам и рыжеволосым красавицам.
– Так я и думала, – сказала Кили. – Вы, милорд, похоже, прежде всего без ума от самого себя.
Ричард поморщился, недовольный резкими нотками, прозвучавшими в голосе Кили.
– У вас болит голова? – с тревогой спросила она, по-своему истолковав изменение в его настроении. – Я могу облегчить боль.
Ричард решил, что через сострадание тоже можно проложить путь к сердцу женщины.
– Да, у меня ноет затылок, – солгал он.
– Закройте глаза, – велела Кили и, подступив к графу рискованно близко, положила ладони ему на виски.
Стараясь сосредоточиться, она тоже закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, читая заклинание. Но тут Ричард заключил Кили в объятия и, прижав к своей груди, припал к ее губам. Земля ушла из-под ног Кили, и она, не отдавая себе отчета в том, что делает, обвила шею графа руками. Однако Ричард внезапно прервал поцелуй. Открыв глаза, Кили увидела на его лице самодовольную улыбку.
– Я же говорила, что не желаю, чтобы вы целовали меня, – сказала Кили, встревоженная тем, что так легко отдалась на волю чувств.
– Вы сами во всем виноваты, дорогая моя, – заявил Ричард. – Вы неотразимы, и я не смог устоять перед вашей красотой.
– Хорошо, на сей раз я прощаю вас, – сказала Кили, чувствуя неловкость от того, что совершенно не сопротивлялась.
– А теперь не проводите ли вы меня к вашему отцу? – спросил Ричард.
Взглянув на его протянутую ладонь, Кили поняла, что это не просьба, а скорее распоряжение. Взявшись за руки, они направились через лужайку к дому Толбота.
– Его сиятельство, должно быть, ждет вас в своем кабинете, – сказала Кили, когда они вошли внутрь.
Ричард улыбнулся и, поцеловав ее руку, сказал:
– До вечера, красавица моя.
Он хотел уже двинуться вверх по лестнице, но голос Кили остановил его:
– Милорд!
Ричард обернулся и увидел лукавую улыбку, игравшую на губах Кили.
– Вы действительно умеете шевелить ушами и одновременно касаться носа кончиком языка? – спросила она.
– Я продемонстрирую вам это в нашу первую брачную ночь среди многих прочих своих умений, – сказал он и, махнув ей рукой, взбежал по ступенькам.
В этот же день Кили, стоя перед трюмо в спальне отца, внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Помолвка становится для женщины важной вехой в жизни. И хотя Кили чувствовала, что брак принесет ей одни несчастья, она хотела хорошо выглядеть во время предстоящего торжества.
Платье из фиолетового бархата с глубоким квадратным вырезом и облегающим фигуру лифом гармонировало с цветом ее глаз. Шею Кили украшал перешедший к ней по наследству от матери кулон в форме головы дракона. Желая подчеркнуть валлийское происхождение, которым она гордилась, Кили расчесала свои иссиня-черные волосы и свободной волной распустила их по спине.
Два чувства владели Кили – волнение и страх. Она боялась того момента, когда станет безраздельно принадлежать графу. Кили закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь прогнать тяжелые мысли, но перед ее мысленным взором стоял образ графа, на губах которого играла коварная улыбка.
В глубине души Кили понимала, что граф покорил ее сердце. Она только надеялась, что ей не придется слишком сильно страдать, когда муж разочаруется в ней и пожалеет, что из мимолетной прихоти женился на ней.
«Зачем я пытаюсь обмануть себя?» – с горечью подумала Кили, вспомнив, как в ней проснулась ревность при одной только мысли о том, что Ричард может увлечься одной из изысканно одетых придворных дам.
«Верь королю, который увенчан пламенеющей короной и обладает золотым прикосновением…»
«Неужели Меган в пророческих видениях действительно явился именно Ричард?» – в сотый раз задавала себе Кили один и тот же вопрос. Неужели ее мать считала, что именно с ним Кили обретет счастье и душевный покой? Но обладает ли Ричард достаточной силой характера для того, чтобы игнорировать слухи и перешептывания придворных о своей жене? О том, что она не только незаконнорожденная, но еще и язычница?
Кили направилась в парадный зал и, переступив его порог, замерла от изумления. Святые камни друидов! Здесь собралось около сотни слуг и воинов герцога, и все они ждали ее появления. Помолвки, как свадьбы и крестины, были радостными событиями в жизни, и приближенные Ладлоу пользовались случаем, чтобы стать свидетелями подобного торжества в доме своего господина.
У дальней стены парадного зала, у камина, спиной ко входу сидели Ричард и герцог Ладлоу. Они не видели, как вошла Кили. Графиня Чеширская удобно устроилась на подлокотнике кресла герцога.
– Леди Джейн и леди Capa, – прошептала графиня на ухо Кили. – Леди Джейн замужем, но мечтает переспать с графом. А леди Capa, блондинка, пытается заманить Деверо в свои сети, чтобы пойти с ним под венец.
Приблизившись, молодые, модно одетые дамы почтительно приветствовали графиню, бросая любопытные взгляды на Кили.
– Нам показалось, что в этом направлении прошли Берли и Бэзилдон, – сказала леди Джейн.
– Вы их, случайно, не видели? – спросила леди Capa. – Мы ищем графа, нам надо сообщить ему кое-что очень важное.
– Понимаю, – сказала леди Дон, – но оба лорда сейчас на приеме у королевы. Граф просит руки дочери Ладлоу.
Леди Джейн при этом известии не потеряла самообладания, но леди Capa не сумела скрыть своего разочарования.
– Да, Моргане очень повезло, – печально сказала она.
– Не Моргане, дорогие мои, а другой дочери герцога, – сообщила графиня, с наслаждением наблюдая за тем, как обе изменились в лице. – Позвольте представить вам леди Глендовер, старшую дочь Ладлоу.
Кили слабо улыбнулась. Ее оскорбляли откровенные взгляды придворных дам, в глазах которых она читала презрение к незаконнорожденной дочери герцога. Но Кили старалась сохранять самообладание.
– Примите мои поздравления, – сказала леди Capa.
– И мои тоже, – промолвила леди Джейн, окинув взглядом с головы до ног свою новую соперницу.
И, не сказав больше ни слова, они удалились. Им не терпелось сообщить всему двору потрясающую новость – избранницей самого завидного жениха Англии стала побочная дочь герцога.
– Позвольте дать вам один совет, дорогая моя, – сказала леди Дон, провожая взглядом дам. – При дворе трудно завести настоящих друзей, а вот врагов у вас будет становиться все больше и больше. Не доверяйте никому, кроме вашего мужа и родственников.
Пока графиня делилась с Кили своим богатым опытом и поучала ее, как жить при дворе, в зале для аудиенций кипели страсти. Королева Елизавета хмуро взирала на разгневанного герцога. Лорд Берли, ее доверенное лицо, качал головой, недовольный изложенной Толботом скандальной историей. И только Ричард, казалось, оставался невозмутимым, несмотря на ужасные синяки и ссадины на лице.
– Или Деверо женится на ней, – бушевал герцог, – или я буду вынужден убить его!
– Прекратите истерику, Ладлоу, – сухо приказала королева. – У меня есть более неотложные дела, чем спасение запятнанной репутации вашей незаконнорожденной дочери.
Услышав эти слова, произнесенные раздраженным тоном, герцог Ладлоу сразу же замолчал.
– Бэзилдон согласен вступить в брак, – продолжала Елизавета, – но сначала мы должны взглянуть на эту девицу.
– Кили вместе с леди Дон ожидают в коридоре, – сказал герцог.
– А какое отношение имеет графиня Чеширская ко всей этой грязной истории? – спросила королева.
Герцог вспыхнул от смущения.
– Когда приехала Кили, графиня как раз гостила у меня и, войдя в мое затруднительное положение, предложила помочь все уладить.
– Как это любезно с ее стороны, – желчно заметила Елизавета. – Скажите графине, что она тоже может войти, мы примем ее.
Поклонившись, герцог направился к дверям и пригласил ожидавших в коридоре дам. Держа свою бледную от страха подопечную за руку, графиня Чеширская с улыбкой приблизилась к королеве. Подойдя к Елизавете, Кили и графиня присели в глубоком реверансе.
– Встаньте, – приказала королева.
Кили подняла глаза на Елизавету, и у нее закружилась голова. Ее золотисто-рыжие волосы походили на пламенные отсветы закатного солнца, проницательные серые глаза напоминали вечерний мглистый туман. Королева была одета в ярко-желтый наряд и с головы до ног усыпана жемчугом и бриллиантами.
– Да, у нее несомненное сходство с вами, – признала Елизавета, обращаясь к герцогу, а затем задала вопрос Кили: – Что вы можете сказать в свое оправдание, дитя мое?
Кили лишилась дара речи. Разве может простой смертный разговаривать с богиней?
– Говорите же, – потребовала Елизавета.
Кили вздрогнула, уловив резкие нотки в голосе королевы.
– Я… я удостоена высокой чести присутствовать на приеме у вашего величества и сожалею о том, что побеспокоила вас, – промолвила Кили дрожащим голосом. – Я знаю, что у вас много важных государственных дел, и прошу прошения за то, что отнимаю у вас драгоценное время.
– Хотя эта девица валлийка да к тому же еще незаконнорожденная, – заметила Елизавета, обращаясь к герцогу, – она унаследовала ваши качества ловкого придворного. – Затем королева спросила Кили: – Дитя мое, ответьте коротко и ясно. Мой дорогой Мидас действительно обесчестил вас?
– Ваше величество, – вступил в разговор Ричард, – я добровольно признаю, что его сиятельство застал в постели меня и свою дочь, и согласен на ней жениться.
От его дерзких слов лицо Кили залилось румянцем. Как он смеет покрывать ее позором, заявляя во всеуслышание, что лишил невинности?
– Ах ты, распутник! Похотливый самец! – вскричала Елизавета. – За совращение этой невинной девушки мне следовало бы обезглавить тебя!
Насмерть перепуганная, Кили хотела что-то возразить, но герцог быстро зажал ей рот ладонью, заставив молчать.
– Десятого ноября вы оба явитесь в Хэмптон-Корт и обвенчаетесь в королевской часовне. Я хочу положить конец этой нелепой истории, – сказала королева и, обратившись к герцогу, спросила: – А как поживает ваша вторая дочь?
– У нее целый список претендентов на…
– Выдайте ее замуж за кого хотите, – перебила его королева, – за исключением кузена Дарнли.
И Елизавета встала с трона, давая понять, что аудиенция закончена. Но тут герцог, опустившись на одно колено, вновь обратился к ней:
– У меня есть еще одна, последняя просьба, ваше величество…
Прищурив серые глаза, Елизавета внимательно посмотрела на него.
– Вы испытываете судьбу, Ладлоу, – напомнила она. Однако герцог был преисполнен решимости и не смутился под пристальным взглядом королевы.
– Ну хорошо, продолжайте, – сказала Елизавета. – Что там у вас?
– Я прошу вашего разрешения сочетаться законным браком с графиней Чеширской, – промолвил герцог громко и отчетливо. – Конечно, мы поженимся только после того, как состоится свадьба Кили.
– Чеширская уже трех мужей свела в могилу, – заметила Елизавета. – Впрочем, даже если вы женитесь на последней судомойке, мне не будет до этого никакого дела. От ваших безумных браков у меня голова кругом идет.
И с этими словами королева быстро вышла из зала.
– Сборище прелюбодеев! – раздраженно бросил им Берли и поспешил вслед за Елизаветой.
– Я зайду сегодня к вам во второй половине дня, чтобы составить брачный договор, – сказал Ричард, обращаясь к Толботу, а затем поцеловал руку Кили и вышел из зала.
– Почему королева назвала графа Мидасом? – спросила потрясенная всем произошедшим Кили, когда они с графиней и герцогом вышли из зала для аудиенций.
– Это прозвище, которое ее величество дала Базилдону, – ответила леди Дон.
– Но что оно означает?
– Мидас, по преданию, был восточным владыкой, и все к чему бы он ни прикасался, обращалось в золото, – объяснил герцог. – Точно таким же «золотым прикосновением» обладает и граф, которому принадлежат торговые компании, приносящие хорошую прибыль.
«Верь королю, который увенчан пламенеющей короной и обладает золотым прикосновением», – вспомнились Кили предсмертные слова матери, и их смысл потряс ее. Неужели Меган имела в виду графа? Неужели именно он явился ей в пророческом видении? Могла ли Кили действительно во всем положиться на Ричарда? Нет, она не была в этом уверена…
– Леди, вы меня слышите? – шепотом спросил молодой женский голос.
– Ричард сказал, что ее зовут Кили, – промолвила вторая девушка.
– Леди Кили, пора просыпаться, – погромче произнесла первая. – Не годится дремать под дубом, лежа на земле.
Погруженная в полузабытье, Кили слышала голоса, которые доносились до нее как будто издалека, но никак не могла прийти в себя. Может быть, все это ей только снится?
– Она не просыпается, – промолвил первый голос.
– Что же нам теперь делать?
– Попробуй растолкать ее.
– А что, если она мертвая? – с ужасом спросила вторая девушка, и тут же в ее голосе зазвучали жалобные нотки: – Ой, зачем ты опять так больно щиплешься!
– Потому что ты – дура набитая. Леди вовсе не мертвая, – сказала ее спутница с чувством превосходства. – Давай крикнем хором, может быть, тогда она проснется.
– Леди Кили! – воскликнули обе девушки. – Проснитесь!
Кили резко села, испугав обеих незнакомок, которые моментально отскочили от нее в сторону. Бросив на них смущенный взгляд, Кили осмотрелась вокруг. Она сидела на траве под своим любимым дубом в саду отца.
Кили потерла глаза и снова подняла их на девушек. Святые камни друидов! Неужели все это ей мерещится? Незнакомки были на одно лицо! Присмотревшись, Кили поняла, в чем дело. Перед ней стояли близнецы.
Брюнетки с карими глазами были на год-два моложе ее и походили друг на друга как две капли воды. Единственное различие состояло в том, что над верхней губой одной из них красовалась небольшая родинка.
– Кто вы? – спросила Кили.
– Меня зовут Мэй, – ответила девушка с родинкой.
– А меня Джун, – ответила другая, широко улыбаясь. Их имена ничего не говорили Кили.
– Что вы здесь делаете? – спросила она подозрительно.
Мэй и Джун переглянулись и весело рассмеялись.
– Мы родственники Ричарда, – сообщила Мэй.
– Вернее, родственницы, – поправила Джун сестру. Мэй бросила на Джун суровый взгляд, а затем снова повернулась к Кили и с улыбкой объяснила:
– Ричард, то есть граф Бэзилдон, пригласил нас, чтобы мы прислуживали вам в качестве каме… каме…
– Камеристок, – подсказала ей Джун.
Мэй тут же повернулась к сестре и шлепнула ее по руке. Кили рассмеялась. Эти постоянно соперничавшие близнецы напоминали ей Одо и Хью, которые тоже вечно препирались друг с другом.
– Мне не нужны камеристки, – сказала Кили.
– Но мы никогда не добьемся благополучия в жизни, если вы не возьмете нас к себе на службу, – разочарованно протянула Джун.
– Мы будем счастливы, если вы согласитесь взять нас к себе, – с мольбой в голосе промолвила Мэй. – Наша сестра Спринг…
– Она родилась двадцать первого марта, – перебила сестру Джун.
– …служит камеристкой у леди Бриджитт, – закончила Мэй.
– А кто такая эта леди Бриджитт? – поинтересовалась Кили.
– Сестра Ричарда, – хором ответили близнецы.
– Наша сестра Эйприл служила у Хедер, – добавила Джун.
– Леди Хедер – тоже сестра Ричарда? – спросила Кили.
– Да, – снова дружно ответили близнецы.
– А мы так надеялись стать вашими камеристками, – грустно сказала Мэй.
Кили еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. Девушки были наивны и искренни даже по провинциальным, уэльским, меркам. Прислонившись спиной к дубу, Кили внимательно посмотрела на своих собеседниц и спросила:
– Так, значит, всего вас четыре сестры – Спринг, Эйприл, Мэй и Джун?[6]
– Да, мама назвала Эйприл в честь месяца, в котором она родилась, – объяснила Мэй.
– А вас? – спросила Кили.
– И нас тоже, – ответила Джун.
– Но ведь вы близнецы! – удивленно воскликнула Кили, и сестры засмеялись.
– Я родилась в последний день мая, – сказала одна.
– А я – в первый день июня, – добавила другая.
Кили улыбнулась. Близнецы казались ей очень забавными.
– И откуда вы? – спросила она.
– Из соседней усадьбы, – хором ответили девушки.
Кили снова рассмеялась, веселое настроение близнецов передалось и ей.
– Отлично, – сказала она. – Я согласна, чтобы вы стали моими камеристками.
Сестры завопили от восторга, обнялись, а затем начали прыгать от радости. Наконец, опомнившись, они взглянули на свою новую госпожу и застенчиво улыбнулись.
– Простите нас за несдержанность, – извинилась Джун.
– Вот увидите, мы будем верой и правдой служить вам, – пообещала Мэй.
– Вот она где, – раздался мужской голос, и Кили увидела спешащих к ней Одо и Хью.
– Это мои кузены, – сказала она, обращаясь к сестрам-близнецам, которые открыли рты от изумления при виде двух огромного роста парней.
– До нас дошло радостное известие о твоей помолвке с графом, – сказал Одо, не обращая внимания на двойняшек.
– Почему ты сама не сообщила нам об этом? – с обидой в голосе спросил Хью.
Кили встала с земли, отряхнула платье и, прислонившись спиной к стволу могучего дуба, ответила:
– Мне необходимо было побыть одной, чтобы поразмыслить.
– Но о чем именно? – с недоумением спросил Хью.
– Замолчи, недоумок! – накинулся на него Одо. – Малышке необходимо было обдумать предстоящее замужество.
Возмущенно взглянув на Одо, Мэй робко подошла к Хью и, приложив ладонь к его затылку, сочувственно спросила:
– Вам больно?
Хью улыбнулся, и в глубине его глаз зажегся лукавый огонек.
– Если вы погладите ушибленное место, мне станет намного легче, – сказал он.
Одо стало завидно, когда он увидел, какие нежности расточает юное создание его брату. Мрачно нахмурившись, он перевел взгляд с Мэй на Джун и заметил, с каким обожанием та смотрит на него. Они улыбнулись друг другу.
– Какой вы сильный! – восхищенно сказала Джун. Одо самодовольно усмехнулся. Закатав правый рукав, он поднял руку, согнув ее в локте, и начал поигрывать мускулами. Кили и Джун захлопали в ладоши. Тогда Хью, не желавший ни в чем уступать брату, закатал оба рукава и продемонстрировал дамам свои бицепсы. Кили и обе сестры зааплодировали ему.
– Я могу коснуться носа кончиком языка, – похвастал Одо.
– А я могу, касаясь носа кончиком языка, шевелить еще при этом ушами, – раздался голос у них за спиной.
Кили обернулась и увидела Ричарда, который, подбоченившись, стоял неподалеку от них.
– Покажите Одо и Хью мою усадьбу, – распорядился Ричард, обращаясь к Мэй и Джун. – И представьте их прислуге.
Кили кивнула кузенам, отпуская их, и они направились вслед за близнецами по тропинке, ведущей к владениям Деверо.
– Мои кузены – воины, а не слуги, – заметила она, проводив их взглядом.
– То, что я сейчас видел, свидетельствует об обратном, – возразил Ричард. – Они ведут себя не так, как подобает воинам.
Кили искоса взглянула на графа, который прислонился к стволу дуба рядом с ней.
– В Шропшире они взяли верх над вами, – напомнила она ему.
– Я справился бы с Хью, но их было двое против одного, – заметил граф.
– Это эпитафия вашему мужскому достоинству? – насмешливо спросила Кили и тут же пожалела о своих словах.
Ричард наклонился к ней так близко, что она ощутила его теплое дыхание на своей щеке, и пообещал хрипловатым шепотом:
– Через месяц, миледи, вы сами сможете оценить мои мужские достоинства.
Кили покраснела до корней волос, но сделала вид, что не поняла его намека.
– Пусть то, что моим кузенам не хватает сообразительности, не вводит вас в заблуждение, милорд, – предостерегла она. – Одо и Хью могут многого добиться, если ими правильно руководить. Мои кузены неукротимы, если понимают, чего от них хотят.
– Когда мы поженимся, они могут поступить ко мне на службу, принеся клятву верности, – заметил Ричард. – Мне нужны сильные и храбрые парни.
Кили изогнула черную как смоль бровь, подражая привычке самого Ричарда, так раздражавшей ее.
– Одо и Хью принесли присягу мне, – заявила она.
– У женщин в Англии нет вооруженных телохранителей, – заявил Ричард.
– В таком случае я положу начало новой моде, – с вызовом сказала Кили. – Вооруженные воины на службе у женщины не более необычное зрелище, чем румянящий щеки мужчина.
Ричард засмеялся.
– Хотите полюбоваться моими бицепсами? – спросил он.
Кили пыталась сдержать улыбку, но не сумела. Запрокинув голову, она взглянула снизу вверх на Ричарда и залюбовалась им. Он был невероятно красив и… очень коварен.
Поборов в себе желание броситься ему на шею и припасть к его губам, Кили с осуждением спросила:
– А как ваши лодыжки, милорд? Неужели произошло чудо, и вы за ночь выздоровели?
Ричард лукаво усмехнулся и придвинулся так близко к Кили, что его губы оказались всего лишь в нескольких дюймах от ее.
– Простите, любовь моя, – сказал он жарким шепотом. – Я так страстно мечтал увидеть вас, но когда вы присели на край моей постели, я не смог совладать с собой. Я понятия не имел, что ваш отец может ворваться в мою спальню. Вы прощаете меня?
Кили вздохнула и отвела взгляд в сторону. Что еще ей оставалось делать? Она не могла не простить его. Жребий был брошен, и, на счастье или на беду, ей предстояло десятого ноября стать женой графа. И Кили, глядя вдаль, кивнула, давая понять графу, что его извинения приняты.
– В таком случае давайте скрепим наше примирение поцелуем, – предложил Ричард.
Кили пристально посмотрела ему в глаза.
– То, что вы лишили меня невинности, еще не дает вам права пользоваться моей благосклонностью, – заявила она.
Ричард с недоумением посмотрел на Кили. Неужели она всерьез полагает, что потеряла невинность в его постели? Какая же она наивная и неискушенная!
– Я пришла сюда, чтобы посидеть под этим раскидистым дубом и обрести душевный покой, – сказала Кили, – но мир со своей суетой снова обрушился на меня.
– Посидеть? – с усмешкой спросил Ричард. – Да вы на днях целовали это дерево! Кстати, вы так и не рассказали мне, в какую игру недавно играли здесь со своими кузенами.
Кили смутилась. Она не знала, как долго Ричард наблюдал за ней в тот день и что именно видел. Наверное, достаточно для того, чтобы удивиться ее поведению. Что сделает граф, когда узнает, что женился на языческой жрице, наследнице древних друидов?
– Если хотите, поцелуйте сейчас дуб, чтобы он принес нам удачу, – предложил Ричард, и в его изумрудно-зеленых глазах зажглись лукавые искорки.
– Вы говорите так, как будто речь идет о развлечении. Кроме того, сегодня только графы могут целовать дуб.
– Я предпочел бы поцеловать вас.
– А я предпочитаю, чтобы вы этого не делали, – решительно сказала Кили и уперлась рукой ему в грудь. – Кроме того, мне не нужна камеристка, а вы прислали мне сразу двух.
– У графини Бэзилдон должна быть камеристка, – заявил Ричард. – Но я искренне люблю Мэй и Джун и не могу предложить место одной из них, а другой отказать. Поэтому ради мира в семье согласитесь на то, чтобы принять в услужение обеих.
Кили кивнула. Ей нравилось, что Ричард внимателен к своим близким, но выражение ее лица оставалось удрученным.
– Вы совершили трагическую ошибку, милорд, – сказала она грустно. – Этот брак принесет нам одни несчастья.
– Почему вы так думаете? – спросил Ричард.
– Я это знаю, – ответила Кили, не сводя умоляющего взгляда фиалковых глаз с графа. Ей очень хотелось, чтобы он понял ее. – Неужели вы не заметили, что я отличаюсь от других женщин?
– Заметил, – сказал Ричард и, взяв ее голову в свои ладони, склонился к ее лицу. – Я ничего не желаю знать о других женщинах, они мне безразличны.
Его дыхание обжигало ее. Кили затрепетала. Ей казалось, что Ричард слышит, как громко стучит ее сердце.
Святые камни друидов! Разве сможет она жить рядом с ним, испытывая такой накал чувств? Нет, она погибнет, сгорев в огне неистового волнения, которое охватывает ее в присутствии графа.
– У меня… у меня есть тайна, – промолвила Кили, думая, что это отпугнет Ричарда. – И я не могу открыть ее вам.
– У вас есть страшная тайна? – спросил Ричард, поддразнивая Кили, и провел пальцем по ее шелковистой щеке. – Красавица моя, у вас чистое сердце, и я читаю в нем все ваши мысли и чувства как в открытой книге. Кроме того, я без ума от ваших иссиня-черных волос и фиалковых глаз.
– В таком случае женитесь на его сиятельстве, – заявила Кили, расстроенная тем, что граф все обращает в шутку.
Ну почему он такой самонадеянный и не хочет слушать ее предостережений? Будучи опытным светским человеком, граф, казалось бы, должен был понимать, что внешность порой бывает обманчива.
Внезапно острая боль пронзила сердце Кили. Это была вспышка ревности, до того незнакомого ей чувства. Прищурив глаза, она спросила Ричарда:
– А до знакомства со мной по кому вы сходили с ума?
Ричард усмехнулся:
– По блондинкам, брюнеткам и рыжеволосым красавицам.
– Так я и думала, – сказала Кили. – Вы, милорд, похоже, прежде всего без ума от самого себя.
Ричард поморщился, недовольный резкими нотками, прозвучавшими в голосе Кили.
– У вас болит голова? – с тревогой спросила она, по-своему истолковав изменение в его настроении. – Я могу облегчить боль.
Ричард решил, что через сострадание тоже можно проложить путь к сердцу женщины.
– Да, у меня ноет затылок, – солгал он.
– Закройте глаза, – велела Кили и, подступив к графу рискованно близко, положила ладони ему на виски.
Стараясь сосредоточиться, она тоже закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами, читая заклинание. Но тут Ричард заключил Кили в объятия и, прижав к своей груди, припал к ее губам. Земля ушла из-под ног Кили, и она, не отдавая себе отчета в том, что делает, обвила шею графа руками. Однако Ричард внезапно прервал поцелуй. Открыв глаза, Кили увидела на его лице самодовольную улыбку.
– Я же говорила, что не желаю, чтобы вы целовали меня, – сказала Кили, встревоженная тем, что так легко отдалась на волю чувств.
– Вы сами во всем виноваты, дорогая моя, – заявил Ричард. – Вы неотразимы, и я не смог устоять перед вашей красотой.
– Хорошо, на сей раз я прощаю вас, – сказала Кили, чувствуя неловкость от того, что совершенно не сопротивлялась.
– А теперь не проводите ли вы меня к вашему отцу? – спросил Ричард.
Взглянув на его протянутую ладонь, Кили поняла, что это не просьба, а скорее распоряжение. Взявшись за руки, они направились через лужайку к дому Толбота.
– Его сиятельство, должно быть, ждет вас в своем кабинете, – сказала Кили, когда они вошли внутрь.
Ричард улыбнулся и, поцеловав ее руку, сказал:
– До вечера, красавица моя.
Он хотел уже двинуться вверх по лестнице, но голос Кили остановил его:
– Милорд!
Ричард обернулся и увидел лукавую улыбку, игравшую на губах Кили.
– Вы действительно умеете шевелить ушами и одновременно касаться носа кончиком языка? – спросила она.
– Я продемонстрирую вам это в нашу первую брачную ночь среди многих прочих своих умений, – сказал он и, махнув ей рукой, взбежал по ступенькам.
В этот же день Кили, стоя перед трюмо в спальне отца, внимательно разглядывала свое отражение в зеркале. Помолвка становится для женщины важной вехой в жизни. И хотя Кили чувствовала, что брак принесет ей одни несчастья, она хотела хорошо выглядеть во время предстоящего торжества.
Платье из фиолетового бархата с глубоким квадратным вырезом и облегающим фигуру лифом гармонировало с цветом ее глаз. Шею Кили украшал перешедший к ней по наследству от матери кулон в форме головы дракона. Желая подчеркнуть валлийское происхождение, которым она гордилась, Кили расчесала свои иссиня-черные волосы и свободной волной распустила их по спине.
Два чувства владели Кили – волнение и страх. Она боялась того момента, когда станет безраздельно принадлежать графу. Кили закрыла глаза и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь прогнать тяжелые мысли, но перед ее мысленным взором стоял образ графа, на губах которого играла коварная улыбка.
В глубине души Кили понимала, что граф покорил ее сердце. Она только надеялась, что ей не придется слишком сильно страдать, когда муж разочаруется в ней и пожалеет, что из мимолетной прихоти женился на ней.
«Зачем я пытаюсь обмануть себя?» – с горечью подумала Кили, вспомнив, как в ней проснулась ревность при одной только мысли о том, что Ричард может увлечься одной из изысканно одетых придворных дам.
«Верь королю, который увенчан пламенеющей короной и обладает золотым прикосновением…»
«Неужели Меган в пророческих видениях действительно явился именно Ричард?» – в сотый раз задавала себе Кили один и тот же вопрос. Неужели ее мать считала, что именно с ним Кили обретет счастье и душевный покой? Но обладает ли Ричард достаточной силой характера для того, чтобы игнорировать слухи и перешептывания придворных о своей жене? О том, что она не только незаконнорожденная, но еще и язычница?
Кили направилась в парадный зал и, переступив его порог, замерла от изумления. Святые камни друидов! Здесь собралось около сотни слуг и воинов герцога, и все они ждали ее появления. Помолвки, как свадьбы и крестины, были радостными событиями в жизни, и приближенные Ладлоу пользовались случаем, чтобы стать свидетелями подобного торжества в доме своего господина.
У дальней стены парадного зала, у камина, спиной ко входу сидели Ричард и герцог Ладлоу. Они не видели, как вошла Кили. Графиня Чеширская удобно устроилась на подлокотнике кресла герцога.