Грассо Патриция. Валлийская колдунья

   Кили кивнула. Исполненная решимости, она в сопровождении кузенов вошла в особняк Толбота. В просторном зале мимо них сновали слуги, спеша по своим делам. У стены стояли два вооруженных стражника и о чем-то мирно разговаривали. Никто не обращал на них внимания.
   Но когда Кили и ее кузены попытались переступить порог парадного зала, дорогу им преградил слуга, одетый в ливрею.
   – Кто вы и по какому делу явились сюда? – спросил он.
   – Мы хотим видеть герцога, – ответил Одо.
   – У тебя какие-то затруднения, Мид? – донесся из зала громкий голос хозяина дома.
   – Нет, ваше сиятельство, – ответил Мид, а затем снова обратился к непрошеным визитерам: – Герцог принимает гостей и не сможет уделить вам время. Уходите!
   У Кили упало сердце, и как она ни старалась сдержать эмоции, у нее задрожали губы и на глаза навернулись слезы. Кили готова была повернуться и уйти, но тут в разговор со слугой вступил Одо.
   – Мы проехали много миль, добираясь сюда, чтобы увидеться с твоим надменным господином! – набросился он на слугу.
   – Мы просто так не уйдем отсюда, – поддержал брата Хью.
   – Забирайте свою девку и убирайтесь! – возмущенно воскликнул Мид. – Или я вызову стражников.
   – Вызывай кого хочешь! – рявкнул Одо и толкнул слугу так, что тот влетел в зал и свалился на пол.
   Раздался женский крик, а затем кто-то из мужчин разразился проклятиями.
   – Что все это значит?! – воскликнул хозяин дома.
   В это время Кили в сопровождении Одо и Хью входила в зал. Конечно, первая встреча с отцом представлялась ей несколько иначе…
   – Вы – герцог Ладлоу? – спросил Одо мужчину мощного телосложения.
   – Да, – ответил тот.
   У него, как и у Кили, были фиалкового цвета глаза и иссиня-черные волосы.
   – Вы – Роберт Толбот? – спросила его Кили тихим голосом.
   Герцог побледнел, и его взгляд затуманился так, как будто на него нахлынули мучительные воспоминания.
   – Меган? – произнес он шепотом, протягивая руку к Кили. – Неужели это ты?
   – Меня зовут Кили, – ответила девушка.
   Ее поразило искаженное болью лицо герцога. Почему ее появление произвело на него такое сильное впечатление? Ведь он бросил Меган.
   Герцог тряхнул головой, прогоняя мучительные мысли. Воображение сыграло с ним злую шутку. Ведь Меган умерла еще восемнадцать лет назад!
   – Откуда у вас это? – спросил герцог, не сводя глаз с кулона в форме головы дракона, сверкавшего на шее Кили.
   – Этот кулон дала мне мать, – промолвила Кили, дотрагиваясь до него.
   – А как он попал к ней?
   – Мой отец подарил его ей восемнадцать лет назад.
   – А как зовут вашу мать? – взволнованно спросил герцог, глядя на Кили так, как будто она была призраком, явившимся из прошлого.
   – Меган Глендовер.
   – Ваша мать жива? – спросил Толбот с надеждой в голосе.
   Кили отрицательно покачала головой.
   – Она умерла два месяца назад.
   Герцог закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы, и тихий стон вырвался из его груди. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, он снова взглянул на Кили и достал висевший у него под рубашкой золотой кулон в форме туловища дракона, усыпанный алмазами, изумрудами, сапфирами и рубинами.
   – Этот кулон составляет с вашим одно целое, – сказал он, не сводя своих удивительных глаз с лица Кили.
   Герцог уже готов был окружить Кили отцовской любовью и хотел встретить в ней ответное чувство. Но Кили, не желавшая снова испытать душевную боль, изобразила на лице полное безразличие.
   – Да, я это вижу, – равнодушно сказала она.
   – Дитя мое, я твой отец, – заявил герцог со слезами на глазах.
   – Вы – ее отец? – раздался уже знакомый Кили мужской голос.
   – Черт подери! – пробормотал Одо, стоявший за спиной кузины.
   – Вот дьявол! – тихо выругался Хью.
   Взглянув в ту сторону, откуда послышался голос, Кили оцепенела. Она увидела графа, которого ограбили ее кузены.
   – Проклятие… – прошептала Кили, понимая, что все ее усилия обеспечить братьям защиту высших сил оказались тщетными.
   Не обращая внимания на восклицание графа, герцог обвел толпящихся в зале людей взглядом и распорядился:
   – Убирайтесь отсюда все до одного!
   Слуги и стражники герцога, с любопытством наблюдавшие сцену встречи отца и дочери, тут же устремились к двери.
   – Прошло восемнадцать лет, дитя мое, – сказал герцог, обращаясь к Кили, – что ты можешь сказать отцу по прошествии столь долгого времени?
   – У меня нет отца, – заявила она с горечью, не сводя глаз с герцога. – Произвести на свет не значит быть отцом. Если бы Меган не заставила меня перед смертью поклясться, что я разыщу вас, я бы никогда не явилась сюда.
   Герцог мгновенно отреагировал на дерзкое заявление Кили, но не так, как она ожидала. В его глазах вспыхнул лукавый огонек, и по лицу расплылась довольная улыбка.
   – Чесси, ты слышала? – спросил он, обращаясь к стоявшей рядом с ним женщине с томными глазами. – Она унаследовала мой гордый нрав!
   – Ты прав, Талли, она вся в тебя, – согласилась с ним Чесси, приветливо улыбаясь Кили.
   Радость, прозвучавшая в голосе герцога, тронула сердце Кили, и впервые после смерти матери в ее душе проснулась надежда на то, что она, быть может, обретет близких.
   – Мне очень жаль, что пострадал ваш слуга, – сказала Кили. – Одо и Хью очертя голову бросаются на мою защиту.
   Герцог посмотрел на своего дворецкого, который в этот момент как раз выходил из зала, сильно прихрамывая.
   – Думаю, что с Мидом все будет в порядке, – заметил он и, обратившись к Одо и Хью, сказал: – Я у вас в неоплатном долгу за то, что вы доставили сюда мою дорогую дочь.
   – О, Талли, как это трогательно! – воскликнула Чесси.
   – А теперь, дитя мое, я представлю тебе своих друзей, – сказал герцог и протянул ей руку.
   Несколько мучительных мгновений Кили нерешительно смотрела на ладонь отца, а потом с застенчивой улыбкой положила на нее свою руку.
   – Разреши представить тебе леди Дон, графиню Чеширскую, – промолвил герцог.
   Графиня, цветущая женщина тридцати с небольшим лет, отличалась удивительной красотой. У нее были золотисто-каштановые волосы, карие глаза и пышные формы. Когда она улыбалась, на ее щеках появлялись восхитительные ямочки. Графиня была одета в наряд из красно-золотой парчи, скорее подходивший для придворного праздника, чем для визита к другу. Ее шею, мочки ушей и пальцы украшали алмазы и золото.
   – Мне очень приятно познакомиться с вами, леди, – учтиво сказала Кили.
   – О Боже, Талли, она мила как ангел! – воскликнула леди Дон с искренним восхищением. – И уж, во всяком случае, она лучше той сучки, которую вы тоже произвели на свет… Послушайтесь моего совета, Деверо, берите в жены эту дочь герцога, а не Моргану.
   – Моргана не виновата, что уродилась с таким характером. Она пошла в родню моей жены, – попытался герцог защитить свою отсутствующую дочь, а затем обратился к Кили: – Пойдем дальше, дорогая.
   И он подвел ее к следующему гостю.
   – Познакомься, это мой сосед Ричард Деверо, граф Бэзилдон.
   – Случай снова свел нас, и я благодарен судьбе за это, – сказал граф с легкой улыбкой и поцеловал руку Кили. – Я знал, что мы обязательно встретимся снова, моя красавица.
   У Кили закружилась голова, и рука, которую она подала графу, задрожала.
   – Мне плохо, – промолвила она, чувствуя, как у нее все плывет перед глазами, и начала оседать на пол.
   – У нее обморок! – воскликнул Ричард и подхватил ее на руки, прежде чем она успела упасть.
   – О, бедняжка! – вскричала графиня.
   – Сюда, Деверо, – сказал герцог, показывая Ричарду путь. – Несите ее наверх.
   Ричард последовал за Толботом. Выйдя из зала, они прошли мимо удивленных слуг, подслушивавших их разговор, и поднялись по лестнице в одну из спален особняка. Леди Дон, Одо и Хью не отставали от них.
   Положив Кили на кровать, Ричард вгляделся в ее лицо. Девушка показалась ему еще красивее, чем накануне. Ее образ являлся ему во сне этой ночью. Хрупкая и прелестная Кили напоминала редкую экзотическую бабочку.
   Очнувшись и увидев, с какой тревогой смотрит на нее граф, Кили попыталась встать.
   – Лежите, – остановил он ее. – Вам надо отдохнуть.
   – У вас что-нибудь болит? – спросила леди Дон, присаживаясь на краешек постели.
   Кили отрицательно покачала головой. Почувствовав приближение нового приступа тошноты, она поспешно закрыла рот рукой.
   – Вы что-нибудь ели сегодня? – спросил Ричард.
   – Нет.
   – А вчера?
   – Ваше появление помешало мне поужинать.
   – Дитя мое, скажи, когда ты ела в последний раз? – спросил герцог.
   – Это был ужин позавчера вечером.
   – Глупая девчонка, – с упреком заметила леди Дон, радуясь в душе тому, что недуг Кили можно легко излечить.
   Подойдя к двери, графиня позвала Мида и дала ему короткое распоряжение.
   – Скоро ты почувствуешь себя гораздо лучше, дорогая, – сказал герцог.
   – Леди Дон приказала принести вам легкий завтрак, – добавил граф.
   – А потом ты поспишь, – продолжал герцог. – Ты не выйдешь из этой спальни до завтрашнего утра.
   Все были очень добры к Кили, но внимание и забота графа казались ей подозрительными. Ричард пожирал ее жадным взором, и Кили чувствовала себя очень неловко.
   – Не будем тебе мешать, – сказал герцог, направляясь к двери.
   Деверо вынужден был последовать его примеру.
   – С вами все будет хорошо, – сказал он Кили на прощание и улыбнулся.
   – А мои кузены? Они нужны мне! – приподняв голову, воскликнула Кили, когда Роберт Толбот и Ричард были уже у двери.
   Они сразу же остановились и обернулись.
   – Твои кузены могут гостить у меня столько, сколько захотят, – заявил герцог.
   Кили перевела настороженный взгляд с отца на графа, но выражение его лица было непроницаемым. Кивнув, Кили откинулась на подушки.
   – С вашей кузиной все будет хорошо, – сообщил герцог Одо и Хью, дежурившим у дверей спальни, в которую внесли Кили. – С ней случился голодный обморок. Мид покажет вам ваши комнаты и накормит обедом.
   – Спасибо, ваше сиятельство, – сказал Одо и с опаской посмотрел на графа.
   – Вы очень добры к нам, – добавил Хью. – То есть я хотел сказать, учитывая, что вы англичанин и все такое прочее.
   Одо дал брату затрещину и извинился перед герцогом.
   – Он настоящий дурень, ваше сиятельство, не обращайте на него внимания.
   – Не беспокойтесь, я все понимаю, – промолвил герцог, пряча улыбку.
   Братья повернулись и поспешно удалились.
   – Простите меня, Деверо, – сказал Роберт Толбот, обращаясь к своему гостю, – но мне очень хочется вернуться к дочери и посидеть с ней, пока она будет завтракать.
   Кивнув, Ричард обратился к хозяину дома с просьбой:
   – Разрешите мне видеться с леди Кили.
   Герцог засмеялся и похлопал молодого человека по плечу.
   – Похожее желание возникло у меня, когда я впервые увидел ее мать. Тем не менее я вынужден вам сказать, что наслышан о вашей репутации сердцееда. Я хочу знать, честны ли ваши намерения, мой мальчик?
   – Я никогда не вступаю в связь с незамужними девицами, – сказал Ричард. – Мне необходимо жениться и произвести на свет наследника, и я не прочь породниться с вами. Толботы и Деверо – два достойных рода.
   – В таком случае вы, очевидно, вскоре посватаетесь к ней и попросите меня благословить ваш брак, – заметил герцог шутливым тоном.
   – Такое предположение несколько преждевременно, – сказал Ричард. – Кили упала в обморок, взглянув на меня. Но я постараюсь изменить ее мнение обо мне.
   Герцог внезапно крепко ухватил графа за руку.
   – Предупреждаю вас, Деверо, если вы поведете себя как бесчестный человек, я буду вынужден убить вас.
   – Я все понял, ваше сиятельство, – сказал Ричард и двинулся по коридору к лестнице.
   Проводив его взглядом, герцог, внезапно помрачнев, глубоко задумался. Он не знал, что же ему теперь делать. В любом случае под угрозой оказывались жизнь и благополучие его детей.
   Кили, первенец герцога, плод его самой страстной любви, будет считаться незаконнорожденной дочерью, хотя на самом деле это было не так. Они с Меган Глендовер сочетались браком, хотя и втайне от всех. Таким образом, Кили была законной наследницей герцога.
   Но хотя он и стремился загладить свою невольную вину перед Кили, которая была лишена отцовской любви и ласки все восемнадцать лет своей жизни, герцогу была невыносима мысль, что его единственный сын теперь становился незаконнорожденным, бастардом, и лишался наследства.
   Нет, Генри не виноват, что его отец, не ведая о том, стал двоеженцем, и не должен расплачиваться за это.
   Герцог приободрился и расправил плечи. На его лице появилось выражение решимости. Он признает Кили и сделает для нее все, что в его силах: представит при дворе и выдаст замуж за достойного человека. Кили заслуживает счастья. Богатого и удачливого графа Бэзилдона, похоже, нисколько не смущает то, что она внебрачный ребенок.
   Герцог немного успокоился. С помощью графини Чеширской он сумеет устроить свадьбу Ричарда и Кили еще до наступления нового года.

Глава 4

   – Доброе утро, дорогая!
   Услышав голос, Кили с трудом открыла глаза. Что это, сон? Она обвела взглядом незнакомую комнату.
   – Пора просыпаться.
   Повернув голову, Кили увидела улыбающуюся леди Дон, стоявшую около ее кровати.
   – Доброе утро, леди, – промолвила Кили и, откинув с лица прядь своих иссиня-черных волос, потянулась и потерла глаза. – Который сейчас час?
   – Пробило двенадцать часов.
   Кили взглянула на окна, сквозь которые в комнату пробивался тусклый свет.
   – Двенадцать часов? – переспросила она. – Что-то не похоже, слишком уж светло на улице.
   – Двенадцать часов дня, а не ночи, дорогая. На дворе пасмурно.
   – Этого не может быть! Я еще ни разу в жизни не проспала рассвет.
   – Сегодня его, по существу, не было, – утешила ее леди Дон, – можете сами убедиться в этом. Все небо затянуто тучами.
   – Ночь всегда сменяется рассветом, – возразила Кили.
   – Пожалуй, вы правы, но у меня нет возможности лично удостовериться в этом, потому что я всегда просыпаюсь поздно, – сказала леди Дон и засмеялась.
   – Рассвет – самое возвышенное время суток, дарующее вдохновение, – заметила Кили, садясь в постели. – Хотите, я разбужу вас завтра рано утром, чтобы полюбоваться им? В какой комнате вы спите?
   – В комнате герцога, – ответила леди Дон, внимательно наблюдая за реакцией Кили.
   – В таком случае, где же спит его сия… – начала было Кили и тут же осеклась, покраснев до корней волос.
   – О! – воскликнула леди Дон, сдерживая смех. Смущение девушки забавляло ее. – Вам не нравится, что я сплю в одной постели с вашим отцом? – напрямик спросила она.
   Лицо Кили покрылось красными пятнами.
   – Вы любите его?
   – Очень.
   – В таком случае, – сказала Кили, – меня не смущает то, что вы спите в одной постели с герцогом.
   – Я уверена, что мы подружимся, – заявила леди Дон, радуясь, что у нее появился союзник среди домочадцев Толбота. – Здесь на столике поднос с завтраком, а ночная ваза стоит вон там за ширмой. У камина, как вы уже, наверное, заметили, вас ждет горячая ванна. Я скоро вернусь и принесу вам платье.
   – Мне бы очень не хотелось обременять вас заботами, – сказала Кили.
   – Ерунда, – заявила графиня и направилась к двери. – Я в восторге от того, что вы появились здесь.
   Оставшись одна, Кили решила призвать на помощь высшие силы. Ей необходима их защита. Кили была чужой в этом доме, и кто знает, какая опасность подстерегала ее?
   Кили подошла к окну. Закрыв глаза и прижав ладонь правой руки к стеклу, она промолвила:
   – Великая богиня мать, яростно оберегающая всех своих детей, мне нужна твоя защита. Войди в меня и укрепи мой дух. Будьте благословенны, духи, спешащие мне на помощь!
   Приняв ванну и надев сорочку, Кили набросила на себя белое ритуальное одеяние и, придвинув стул поближе к окну, села так, чтобы видеть небо. Облака вскоре рассеялись, и выглянуло солнце. Его лучи поцеловали землю. Кили решила, что это хорошее предзнаменование.
   Она постаралась мысленно сосредоточиться на Одо и Хью, но у нее ничего не получалось. Вместо кузенов Кили видела графа Бэзилдона.
   У нее не возникало ощущения, что от него действительно исходит угроза. Хорошо развитый инстинкт, свойственный друидам, подсказывал ей, что этот человек никогда не причинит ей вреда. Об этом говорили его обезоруживающая улыбка и сияние глаз. Если бы граф хотел отправить ее кузенов на виселицу, он бы уже давно сделал это. Хотя, возможно, свою роль сыграли магический ритуал и заклинания, с помощью которых Кили пыталась заставить графа забыть события, произошедшие на дороге, ведущей к замку Ладлоу.
   Мысли о графе Базилдоне не покидали Кили. У него была поразительная внешность. Его огненно-рыжие волосы походили на пламенеющий закат, а изумрудно-зеленые глаза напоминали лес в весеннем убранстве. Идеальная фигура Ричарда, которого можно было, пожалуй, сравнить с ожившим языческим божеством, радовала глаз. Кили знала, что никогда в жизни не забудет их первой встречи.
   Глубоко задумавшись, она стала поглаживать кончиком пальца губы. Интересно, что она почувствует, если граф поцелует ее? Еще несколько дней назад граф представлялся ей опасным ненавистным англичанином. Врагом. Но так было прежде. Теперь же Кили мучили сомнения.
 
   Вскоре вернулась леди Дон. Она принесла девушке наряд из фиолетово-золотистой парчи и пару туфелек к нему.
   Кили никогда в жизни не видела столь изысканного платья.
   – Но это не моя одежда, – возразила она. Леди Дон улыбнулась:
   – Платье и туфельки принадлежат Моргане, вашей младшей единокровной сестре.
   – Я не могу надеть чужой наряд, – резонно заметила Кили, с сожалением глядя на чудесное платье.
   – Ваш отец попросил меня выбрать для вас одежду поизысканней, – сказала графиня.
   – Но ведь леди Моргана наверняка рассердится, что я надела платье из ее гардероба, – заметила Кили.
   – Конечно, – согласилась с ней леди Дон. – И это чудесно! Пусть позлится.
   – Нет, я не могу надеть этот наряд, – заявила Кили.
   – Ваш отец старается сделать вам приятное, – сказала леди Дон, с упреком поглядывая на Кили. – Неужели вы хотите отплатить ему черной неблагодарностью?
   Кили вздохнула. Герцог принял ее в свой дом, и она не могла отрицать, что он действительно был очень добр к ней.
   – Фиолетовый цвет – в тон вашим глазам, он очень идет вам, – начала убеждать ее графиня. – Кстати, граф Бэзилдон собирался сегодня навестить вас.
   – Но почему он вдруг решил снова встретиться со мной? – изумилась Кили.
   – Очевидно, Деверо покорила ваша красота, – ответила леди Дон. – Ваш отец позволил ему заехать.
   – Ну хорошо, – согласилась Кили, не сводя восхищенного взгляда с платья и туфелек. – Если вы действительно считаете, что мне следует…
   – Да, я так считаю, – перебила ее леди Дон. – Я даже согласна помочь вам уложить волосы.
   – Графиня не должна заниматься тем, что обычно делают слуги.
   – Считайте меня своей тетушкой, – заявила леди Дон, однако тут же нахмурилась и сказала: – Впрочем, нет, так не пойдет. Я слишком молода, чтобы иметь восемнадцатилетнюю племянницу. Представьте лучше, что я ваша старшая, более опытная и мудрая, сестра.
   Кили, пряча улыбку, надела платье и туфельки. С сияющим от радости лицом она повернулась к графине и сказала:
   – Мне просто не верится, этот наряд мне впору.
   – Вы настоящая красавица, – заметила леди Дон, восхищенно улыбаясь. – Хотите взглянуть на себя?
   Кили кивнула, ей не терпелось полюбоваться новым нарядом. Леди Дон открыла дверь и жестом пригласила Кили следовать за ней. Введя свою подопечную в какое-то помещение, леди Дон сообщила:
   – Это спальня вашего отца.
   Роскошно обставленная просторная комната была украшена персидскими коврами, устилавшими пол, и яркими гобеленами, висевшими на стенах. Сквозь высокие окна в помещение проникали солнечные лучи. За ширмой стояло трюмо.
   Оказавшись перед зеркалом, Кили с изумлением взглянула на свое отражение. Она не узнавала очаровательной юной красавицы.
   Лиф парчового платья плотно облегал фигуру и имел глубокий вырез в форме каре. Длинные узкие рукава спускались ниже запястий.
   Кили чувствовала себя в этом платье настоящей принцессой. На ее лице появилась восторженная улыбка, но она тут же погасла, когда Кили обратила внимание на то, что глубокий, слишком смелый вырез выставляет на всеобщее обозрение верхнюю часть ее груди. Кулон в форме головы дракона теперь сиял на фоне безупречной кожи цвета слоновой кости и привлекал внимание к ложбинке между полушариями. Кили закусила губу, застыв в нерешительности.
   Леди Дон засмеялась, догадавшись по выражению лица девушки о мучивших ее сомнениях.
   – Скажу, не кривя душой, что Моргана никогда не выглядела в этом платье столь прелестно, как вы, – заявила она.
   – Мне кажется, моя собственная одежда больше идет мне, – нерешительно сказала Кили. – Лиф этого платья скроен слишком смело, как вы думаете?
   – Он соответствует всем стандартам, принятым при дворе, и вполне приличен для девушки, – не согласилась с ней графиня. – Пойдемте, моя дорогая, отец хочет поговорить с вами.
   Довольная тем, что ей не надо снова облачаться в собственное платье, Кили последовала за леди Дон. Миновав коридор, они спустились по лестнице.
   – Благодарю вас, леди, – сказала Кили у дверей парадного зала.
   Нежно поцеловав ее, графиня удалилась.
   Когда Кили вошла, герцог, стоявший у камина, окинул ее внимательным взглядом с головы до ног. Кили смущенно потупила взор, совершенно очаровав герцога своей скромностью. Когда он подошел к дочери, она застенчиво взглянула на него.
   – Ты удивительно похожа на свою мать, – сказал герцог хрипловатым от волнения голосом. Воспоминания вновь нахлынули на него. – Давай присядем.
   И герцог подвел ее к одному из стульев, стоявших напротив камина. Они сели. Кили сложила руки на коленях и опустила глаза, испытывая чувство неловкости. Всю свою жизнь она мечтала обрести отца, и вот когда ее страстное желание наконец осуществилось, она не знала, что сказать и как себя вести. Отец казался ей чужим человеком.
   Бросив украдкой взгляд на герцога, Кили увидела, что он пристально вглядывается в ее лицо.
   – Благодарю за то, что вы пригласили меня переночевать в вашем доме, – сказала Кили, нарушая молчание.
   – Это твой дом, – промолвил герцог.
   – Нет, это не мой дом, – возразила Кили, глядя в огонь, потрескивавший в камине. – Дом – это не просто жилище, это люди, которые тебя любят и которых любишь ты.
   – Я люблю тебя, Кили, – сказал герцог.
   – Нет, вы не можете меня любить, – не согласилась она. – Ведь вы даже не знаете, что я за человек.
   – Ты – плоть от плоти и кровь от крови моей, – сказал герцог. – Когда ты станешь матерью, то поймешь, почему я так быстро проникся к тебе любовью и с такой легкостью говорю тебе о ней.
   – Как вам будет угодно, ваше сиятельство, – тихо промолвила Кили, потупив взор.
   В зале воцарилось тягостное молчание. Гордость заставила Кили отвергнуть любовь герцога, хотя ей очень не хотелось причинять ему боль. Но Кили не могла забыть, что отец бросил ее мать.
   – Я понимаю причину твоей сдержанности, дитя мое, – продолжал герцог. – И прошу тебя, как отец, дать мне шанс заслужить твою любовь.
   – Вы произвели меня на свет, – поправила его Кили, не замечая, что в ее голосе звучит упрек. – Вы никогда не были мне отцом.
   «Никогда не забывай, что он заставил Меган страдать, – напомнила она себе. – Никогда не забывай, что англичанам, а особенно английским лордам, нельзя доверять».
   Герцог встал и прошелся по залу, собираясь с мыслями. Он видел, что его дочери нанесены глубокие душевные раны, и понимал, что должен тщательно подбирать каждое слово в разговоре с ней.
   Кили огляделась. Накануне она была слишком возбуждена и не обращала внимания на окружающую обстановку.
   Помещение, в котором она сейчас находилась, выглядело еще роскошнее, чем парадный зал в замке Ладлоу. Здесь было два камина. Сверху со стропил свешивалось множество флагов Толбота. Стены украшали медные подсвечники и яркие шпалеры со сценами охоты. Но один гобелен отличался от всех остальных. На нем были изображены сидящие рядом девушка и единорог.
   Кили подошла к этой шпалере. Она необъяснимым образом притягивала ее к себе. Кили хотелось прикоснуться к тканому ковру, потрогать его. Закрыв глаза, девушка прижала ладонь правой руки к гобелену и ощутила дух матери. Чуть заметная улыбка тронула губы Кили.
   Остановившись за ее спиной, герцог сказал дрогнувшим от волнения голосом:
   – Этот гобелен выткала для меня Меган. Он и кулон в форме туловища дракона – все, что осталось у меня от нее и что напоминало о ней в течение восемнадцати лет. И вот теперь у меня есть ты.
   Кили медленно повернулась к нему и, прижимаясь спиной к висевшему на стене гобелену, чтобы ощущать присутствие матери, пристально вгляделась в глаза герцога, которые были такого же редкостного оттенка, как и у нее.
   – Да, вы любили ее, – промолвила она. – И понесли невосполнимую утрату.
   – Я потерял больше, чем Меган. Я лишился ни с чем не сравнимого удовольствия наблюдать, как ты растешь и превращаешься из маленькой девочки в женщину, – сказал герцог. – Что бы ты ни думала обо мне, я – твой отец и всегда буду заботиться о тебе.