Грассо Патриция. Валлийская колдунья

   – Кили! – вдруг окликнул ее граф, прежде чем она успела выйти из кабинета.
   Она сразу же остановилась и обернулась к нему.
   – Да?
   Ричард стремительно подошел к ней.
   – Спасибо.
   Кили с изумлением посмотрела на него.
   – За что, милорд?
   Ричард приподнял ее лицо за подбородок и всмотрелся в самые пленительные глаза на свете.
   – За то, что вы подарили мне свой первый поцелуй.
   – Как вы узнали об этом? – огорченно спросила она.
   И тут же поняла, что графу нетрудно было обо всем догадаться. Она не умела целоваться, была скованна и неопытна. Впрочем, от добродетельной девушки и не следовало ожидать, что она владеет искусством поцелуя.
   – Вы необыкновенно милы, – сказал Ричард на прощание, стараясь ободрить Кили.
   Когда она выскочила за дверь, Ричард, вместо того чтобы пройти к письменному столу, поспешил к окну и стал наблюдать, как Кили бежит через лужайку к дому Толбота.
   Граф признался себе, что Кили Глендовер очаровала его. Она была редкой женщиной, обладавшей мужеством и честностью, и достойной того, чтобы стать графиней Деверо. Несмотря на то что Кили внебрачный ребенок, она обладает благородными качествами, которые Ричард хотел видеть в своей жене. Он подумал о том, что с удовольствием породнился бы с Толботом. Все, казалось бы, складывалось наилучшим образом, и, напевая веселый мотивчик, Ричард пошел к письменному столу.
   Чем скорее он закончит работу и представит доклад королеве, тем скорее сможет вернуться и предложить Кили руку и сердце. То, что она может отказаться выйти за него замуж, Ричарду даже в голову не приходило.

Глава 6

   – Что ты сказала?! – воскликнул Одо.
   – Я сказала, что вчера была у графа, – терпеливо повторила ему Кили. – Я попросила его простить вас.
   – Неужели ты хочешь увидеть, как нас вздернут на виселице?! – вскричал Хью, дотрагиваясь до своей шеи так, как будто уже чувствовал, как на ней затягивается петля.
   – Прекрати молоть чушь, недоумок, – одернул его Одо. – Кили никогда не сделала бы того, что может причинить нам вред. Правда, малышка?
   Кили кивнула и положила руку на плечо Хью.
   – Тебе нечего опасаться, – заверила она кузена. – Я все уладила. Граф, к моему удивлению, сразу же пошел мне навстречу. Мы не могли больше жить в состоянии неопределенности, не зная, что нас ждет завтра.
   Видя, что ее слова убедили кузена, Кили повернулась к стойлу, в котором содержалась Мерлин, и, погладив кобылу по морде, дала ей яблоко.
   – И что же сказал тебе граф, малышка? – спросил Одо.
   – Ричард поклялся, что сохранит все в тайне, – ответила Кили. – Он обещал, что никогда не причинит мне вреда.
   – Ты сказала «Ричард»? – спросил Одо, бросая на кузину подозрительный взгляд.
   Но Кили не обратила внимания на его слова.
   – Но можем ли мы доверять графу? – поинтересовался Хью.
   – Он сдержит данное слово или жестоко поплатится за нарушение клятвы, – сказала Кили. – Я не доверяю ни одному англичанину, поэтому, прошу вас, не показывайтесь на территории его владений.
   – Хорошо, мы будем держаться от них подальше, – промолвил Хью.
   – А кто сопровождал тебя во время визита в дом графа? – спросил вдруг Одо.
   – Никто. Я ходила туда одна.
   – Он что-нибудь позволял себе?
   Кили изогнула иссиня-черную бровь и спросила, притворяясь, что не понимает, о чем идет речь:
   – В каком смысле?
   – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – заявил Одо. – Так позволял или нет? Я жду ответа, малышка.
   Вспомнив то, что произошло с ней в доме графа, Кили покраснела.
   – Он поцеловал меня, – пролепетала она. – И это все.
   – Мне следовало убить этого негодника еще в Шропшире! – вскричал Одо.
   – Замолчи! Негоже произносить такие слова, это навлечет на тебя зло, – остановила его Кили. – Ричард вел себя, как подобает джентльмену. Да, он англичанин, но намного лучше большинства из них, и я не желаю слышать, как вы порочите его доброе имя. Поцелуй был совершенно невинным.
   – А в чем дело? – с недоумением спросил Хью брата. – Что не так с этим поцелуем? Ты же сам не раз…
   – Заткнись! – зарычал на него Одо. – Не забывай, что мы разговариваем с девушкой.
   Одо размахнулся, чтобы влепить Хью затрещину, но тот ловко увернулся и отошел на безопасное расстояние от брата. Кили еле сдерживала смех.
   – Бдительность и осторожность не повредят, – сказала она. – Сейчас вам не помешало бы стать невидимками.
   – В эту конюшню могут в любой момент войти, – предостерег ее Одо, – и застать тебя в тот момент, когда ты будешь совершать магический ритуал.
   Кили обвела взглядом безлюдное помещение и сказала:
   – Его сиятельство и леди Дон заперлись с каким-то гостем в кабинете и обсуждают финансовые дела. В саду в это время обычно никого нет, и я знаю место, где мы сможем совершить ритуал. Идите за мной.
   Кили вышла из конюшни и направилась по тропинке в ту часть сада, которая граничила с владениями графа Бэзилдона. В этом укромном месте росло несколько дубов, похожих на могучих стражников.
   – Воздух напоен свежим запахом Сэмуинна, – сказала Кили, зябко кутаясь в шерстяную шаль, наброшенную на плечи. – Приближается дивная ночь.
   – А я не чувствую никакого запаха, – прошептал Хью.
   – Я тоже, – сказал Одо.
   Кили посмотрела на небо. Заходящее солнце окрасило его западный край в огненные тона, а горизонт на востоке был цвета индиго. Деревья в саду стояли в пестром осеннем уборе.
   – С помощью великой богини все достижимо, – сказала Кили, обращаясь к кузенам. – Но помните, я совершаю ритуал без необходимых в таком случае свечей и трав. Не искушайте капризную судьбу и не показывайтесь на глаза графу. Вы меня поняли?
   Одо и Хью одновременно кивнули. Кили сожалела о том, что у нее нет с собой мешочка с волшебными камнями и ритуального одеяния, но она не хотела терять времени. Подобрав с земли восемь камней, она выложила из них круг, оставив разомкнутой его западную часть.
   – Хотите участвовать в ритуале? – спросила Кили, взглянув на кузенов.
   Те дружно замотали головами из стороны в сторону. Войдя в круг с западной стороны, Кили замкнула его последним, девятым камнем, который держала в руке.
   – Пусть силы матери Земли и отца Солнца вернут нам власть над собственной жизнью, – промолвила Кили. – Щит невидимости и крепкая броня, ограждающие нас, помогут выиграть сражение и освободиться от страха.
   Подойдя к западной части окружности, Кили взяла один камень, размыкая ее, и, поцеловав его, бросила через левое плечо.
   – Все будет хорошо, – заявила она.
   – Поспеши, малышка, – сказал Одо. – Тебе уже давно пора вернуться в дом герцога.
   Кили кивнула, но вместо того, чтобы сразу уйти, погладила Хью по щеке и спросила:
   – Ты чувствуешь себя лучше, кузен?
   Хью широко улыбнулся и кивнул.
   – В таком случае идите оба в дом, я тоже скоро вернусь.
   Оставшись одна, Кили подошла к дубу и, прижав к нему ладони, прошептала:
   – Ты крепок и могуч, друг мой. И я знаю, как приятен ты на ощупь. – Прижавшись к дереву всем телом, она обхватила его руками. – С первого взгляда я поняла, что мы станем друзьями.
   Пока Кили призывала на помощь силы природы, Ричард Деверо сидел в кабинете герцога Ладлоу и потягивал из кубка ароматную мадеру.
   Налив еще один бокал вина, герцог протянул его леди Дон.
   – Чего вы хотите, Деверо? – спросил он, обращаясь к своему гостю.
   – Мои слова, возможно, оскорбят вас, ваше сиятельство.
   Герцог с непроницаемым выражением лица молча смотрел на Ричарда, ожидая продолжения.
   – Мое увлечение леди Морганой прошло, – продолжал гость. – Простите меня за нанесенную вам и вашей дочери обиду.
   – Это прекрасные новости! Давненько я таких не слыхала! – радостно воскликнула леди Дон.
   Герцог бросил на нее суровый взгляд.
   – Я считаю, что мужчине не следует жениться на женщине, которую он не любит, – сказал Ладлоу. – Ведь супругам предстоит прожить вместе целую жизнь.
   – Я рад, что вы меня понимаете, – промолвил Ричард. Поставив кубок на стол, он встал и подошел к окну. – Я прошу у вас руки леди Кили.
   – Так я и знала! – воскликнула леди Дон, хлопая в ладоши. – Ричард и Кили будут чудесной парой, не правда ли, Талли?
   – Я ничего не имею против этого брака, – согласился герцог.
   Посмотрев в окно, Ричард улыбнулся. Предмет его страсти играл в какую-то незнакомую ему игру со своими кузенами. Графа до глубины души тронуло это зрелище. Двое верзил ждали Кили за пределами круга, в котором она резвилась, словно маленькая девочка. Ричарду нравилась та преданность, с которой эти парни относились к его будущей жене. И он почти простил их за ограбление, понимая, что ими двигала лишь забота о благополучии Кили.
   – Вы меня слушаете? – Голос герцога вывел Ричарда из задумчивости.
   Обернувшись, граф смущенно улыбнулся.
   – Я залюбовался видом, открывающимся из этого окна, ваше сиятельство, – сказал он.
   – Любовь заставляет людей порой вести себя очень странно, – заметила леди Дон.
   Герцог изумленно посмотрел на Ричарда, но в отличие от леди Дон воздержался от комментариев.
   – Я даю согласие на этот брак, – сказал он, – но окончательное решение оставляю за дочерью. Я не хочу, чтобы моих детей насильно вели под венец.
   – Думаю, ваша старшая дочь не станет возражать, – заявил Ричард. – Вчера, во время визита леди Кили, мне показалось, что она увлечена мной.
   – Кили была у вас? – изумился герцог.
   – Да, мы вместе обедали, – ответил Ричард. – И хотя я слыву волокитой и сердцеедом, уверяю вас, все было в рамках приличий.
   – Будь добра, Чесси, – обратился герцог к своей любовнице, – попроси Мида разыскать Кили и привести ее сюда.
   Бросив взгляд в окно, Ричард сказал:
   – Леди Кили сейчас находится в саду. Она… обнимает дерево.
   Вскочив со своего места, герцог поспешно подошел к окну и увидел, как его дочь целует дуб. Ошеломленный этим зрелищем, Ричард вопросительно взглянул на хозяина дома.
   – Это валлийский обычай, – солгал тот. – Считается, что если поцелуешь дуб, то тем самым обеспечишь богатство и процветание всему дому. Кили заботится о моем благосостоянии.
   Услышав это объяснение, Ричард сразу же успокоился и весело улыбнулся.
   – Это действительно очень мило с ее стороны, ваше сиятельство, – согласился он.
   Переступив порог кабинета, Кили остановилась, застыв от неожиданности. Что здесь делает граф? Ее охватила паника. Неужели он решил сообщить отцу, что Одо и Хью ограбили его на большой дороге? Как могла она поверить слову, данному англичанином?
   Тем временем Ричард, широко улыбаясь, приблизился к ней и, поцеловав Кили руку, пристально вгляделся в ее испуганные глаза. Он сразу же заметил, что Кили сердится на него. Что ее расстроило? Ведь он еще не успел ничего сказать.
   Незаметно пожав ей руку, Ричард спросил беззаботным тоном:
   – Что за игру вы затеяли там, в саду?
   Кили оцепенела.
   – В с-саду? – запинаясь, переспросила она.
   – Да, вы вращались, стоя в выложенном из камней круге, а ваши кузены наблюдали за вами.
   – Кузены?
   – Ну да. Одо и Хью. Помните? Это было только что.
   – Да, помню, – ответила Кили.
   Значит, ей не удалось сделать кузенов невидимыми для графа.
   – Садитесь, моя дорогая, – сказал Ричард, подводя Кили к одному из стульев. – Ваш отец хочет сообщить вам нечто важное.
   – Неужели Мэдок умер? – с надеждой в голосе спросила Кили.
   Если бы это произошло, она смогла бы вернуться в Уэльс. Губы герцога изогнулись в улыбке.
   – У меня нет никаких новостей из Уэльса, милая, – промолвил он.
   – Ваш отец дал согласие на наш брак, – сказал Ричард. – Если вы, конечно, хотите выйти за меня замуж, дорогая.
   Кили резко повернулась к графу.
   – Замуж?! – воскликнула она, потрясенная его словами.
   – О, какую чудесную свадьбу мы устроим! – ликовала леди Дон с сияющими от восторга глазами.
   – Что ты скажешь графу в ответ на его предложение, дитя мое? – спросил герцог.
   Кили перевела взгляд с графа на отца. Неужели герцог Ладлоу торопится избавиться от нее? У Кили не было ни малейшего желания выходить замуж, да еще за англичанина. Она знала, что мужчины безжалостны и супружество приносит женщине одни несчастья. Кили уверилась в этом, наблюдая за жизнью своей несчастной матери. Она решила не повторять ее ошибок. Но опасения за жизнь Одо и Хью заставляли Кили действовать осторожно. Граф мог передумать и, нарушив данное слово, послать кузенов на виселицу.
   – Предложение графа кажется мне чрезвычайно лестным, – тщательно выбирая слова, промолвила Кили. – Однако я не могу принять его.
   Ричард, который не привык к тому, чтобы ему перечили и расстраивали его планы, не верил собственным ушам. Отказ Кили выйти за него замуж казался ему невероятным.
   – Что вы сказали? – спросил он.
   – Любая женщина сочла бы за счастье назвать вас своим супругом, – продолжала Кили, – но я прибыла в Англию, чтобы отыскать моего… – Кили запнулась. – Отыскать его сиятельство. Я не могу сейчас вступить в брак и покинуть его.
   – Выйдя замуж за графа, ты жила бы по соседству с нами, дитя мое, – с улыбкой заметил герцог. – Деверо – самый завидный жених в Англии, а женщина без мужчины – существо неполноценное. Я знаю счастливых матерей, которые моложе, чем ты, дорогая. Правда, Чесси?
   Но Кили твердо стояла на своем.
   – Если… если вы хотите, чтобы я уехала, то я могу вернуться в… – начала было она, но граф прервал ее.
   – Черт возьми! – взорвался он. – Что мешает вам выйти за меня замуж? Что во мне не так?
   Ричард впервые в жизни утратил самообладание. Как смеет это юное ничтожество отказывать ему, знаменитому графу Базилдону?!
   – Вы англичанин, – сказала Кили таким тоном, как будто это все объясняло.
   – Но вы тоже англичанка.
   – Нет, я валлийка! – возразила Кили.
   – Женщине вашего положения следовало бы быть благодарной любому, кто сделает ей предложение. И уж, во всяком случае, не дерзить первому графу Англии!
   Кили побледнела. Она понимала, что подразумевает граф. Ее уже не раз называли незаконнорожденной, Ричард лишь завуалировал намек. Но даже в мягкой форме оскорбление оставалось оскорблением. Кили не ожидала, что граф способен обидеть ее, она была о нем лучшего мнения.
   – Думайте что говорите, Базилдон! – одернул его герцог, приходя на помощь дочери.
   Кили встала и повернулась лицом к графу.
   – О каком положении вы говорите? – с вызовом спросила она, окидывая Ричарда презрительным взглядом.
   – О положении незаконнорожденной дочери в доме богатого аристократа, – не сводя с нее глаз, медленно произнес граф, чеканя каждое слово.
   – Довольно! – взревел герцог, стукнув кулаком по столу.
   – Все драконы рано или поздно изрыгают огонь, – с горечью промолвила Кили и направилась к двери.
   Ричард бросился за ней.
   – Простите, – стал извиняться он, хватая ее за руку. – Я не то хотел сказать.
   И тогда Кили снова унизила графа так, как его до этого никто не унижал.
   – Уберите свои мерзкие лапы, – холодно приказала она, сверкнув глазами.
   – Так вы не принимаете моих извинений? – изумленно спросил Ричард.
   – Нет, не принимаю.
   Ричард не мог смириться с тем, что его отвергли.
   – Неужели вы не понимаете, что любая женщина в Англии готова стать моей по первому же зову?
   – Может быть, но только не я, – заявила Кили и с гордо поднятой головой покинула комнату.
   Герцог, изрыгая проклятия, встал и направился к двери.
   – Я поговорю с ней, – сказал он и вышел из кабинета. Ричард недоуменно посмотрел ему вслед, не понимая, что происходит и в чем он допустил ошибку. Эта девушка отказалась стать его женой и к тому же не приняла извинения, которые граф принес впервые в своей жизни!
   – Значит, легендарное обаяние Деверо на этот раз оказалось бессильным, – раздался за его спиной грудной голос графини.
   – Да, все это очень забавно, – согласился Ричард. – Скажите, графиня, если один человек приносит свои извинения, разве это не означает, что другой должен принять их?
   – Честно говоря, я не знаю, – ответила леди Дон. – Сама я никогда не извиняюсь. А вы действительно хотите добиться руки леди Кили?
   – Разве это имеет теперь хоть какое-то значение? – с горечью спросил граф.
   – Бедный Ричард! Обольщение несметного числа англичанок, желающих быть обольщенными, сыграло с вами злую шутку, ослабив ваш дар убеждения, – сочувственным тоном заметила леди Дон. – А между тем заманить лисичку в ловушку, чтобы жениться на ней, легче, чем упасть с дерева. Я могу вам помочь.
   Ричард удивленно взглянул на графиню.
   – Помочь? Но каким образом?
   – Доверьтесь мне, мой дорогой, – ответила она, беря его под руку. – Чем проще план, тем легче его осуществить. Я думаю, мы поступим следующим образом…
   Герцог поднялся наверх и, постучав в дверь спальни Кили, вошел. Она лежала ничком на постели, зарывшись лицом в подушку, и плакала. Приблизившись к ней, герцог присел на край кровати и, приподняв дочь за плечи, заключил ее в свои объятия.
   – Слезами делу не поможешь, – сказал он. – Ты только расстроишь свое здоровье, дорогая.
   – Я… я хочу домой, – сквозь слезы промолвила Кили, опустив голову на грудь отца. – Я здесь совсем чужая…
   – Твой отказ вывел из себя Бэзилдона, – сказал герцог, поглаживая Кили по спине. – Ты представить себе не можешь, как сильно он теперь раскаивается в том, что наговорил тебе в кабинете.
   – Нет, я не верю, что он сожалеет о своих словах, – промолвила Кили, а затем тихо добавила: – Вообще-то я обычно не плачу, когда люди называют меня незаконнорожденной.
   У герцога сжалось сердце от жалости. Его старшая дочь не была незаконнорожденной, но люди никогда не узнают об этом.
   – Кто тебя так называл? – спросил герцог.
   – Мэдок, мой отчим, – всхлипывая, ответила Кили. – Я всюду чувствую себя чужой.
   Герцогу захотелось собственноручно убить презренного валлийца. Из-за него его первенец, плод большой любви, в детстве терпела унижения. Если когда-нибудь он встретит злодея, тому не сносить головы.
   Закусив губу, Кили подняла на отца влажные от слез глаза. Она должна была довериться ему. Ее отказ мог заставить графа нарушить данное им слово и начать преследование кузенов.
   – Я хочу сделать признание, ваше сиятельство, – промолвила Кили.
   Герцог поцеловал дочь в голову и спросил шутливым тоном:
   – И какое же страшное преступление у тебя на совести, мое дитя?
   – Разбой на большой дороге.
   – Что?!
   – Одо и Хью, беспокоясь о моем благополучии, ограбили графа в Шропшире и…
   – Твои кузены ограбили Бэзилдона?
   Кили кивнула.
   – К сожалению, это так, – подтвердила она. – Ричард обещал, что сохранит это в тайне, но теперь… Вы сможете спасти их от виселицы в случае, если граф не сдержит свое слово?
   – Да, – ответил герцог и, видя выражение сомнения у нее на лице, продолжал: – Твой отец, дитя мое, один из самых могущественных и влиятельных пэров королевства.
   – Более могущественный, чем граф?
   – Да, я куда могущественнее, чем этот унылый щенок, – заверил он ее.
   – Унылый щенок? – удивилась Кили.
   – У Деверо часто такой вид, как будто ему пику всадили в… – Герцог вдруг запнулся, а потом выразил свою мысль другими словами: – Порой у графа такое выражение лица, как будто у него что-то болит. Эту привычку вечно морщиться он заимствовал у Берли.
   – Нет, – возразила Кили, – Ричард всегда улыбается и находит юмор даже там, где его, казалось бы, невозможно отыскать. По крайней мере так было до сегодняшнего дня.
   Герцог улыбнулся:
   – Вероятно, тебе удалось открыть в нем его самые хорошие качества. Впрочем, как и самые плохие. – Герцог поцеловал дочь, а потом продолжал: – А теперь отдохни. Я велю принести тебе ужин сюда.
   На губах Кили заиграла слабая улыбка.
   – Спасибо, ваше сиятельство, – поблагодарила она отца.
   – Не забывай, дитя мое, я буду счастлив услышать из твоих уст обращение «папа», как только ты будешь готова произнести его.
   Кили опять проснулась после полудня. Открыв глаза, она взглянула в окно на небо, затянутое тучами. День был пасмурным. Но хотя отец Солнце прятал свой сияющий лик от человеческого взора, Кили знала, что он там, за облаками.
   У Кили было тяжело на сердце. Она постоянно думала о графе. Ричард казался ей столь же величественным, как отец Солнце, языческий бог, возродившийся к жизни. Но она не знала, что творилось в душе этого человека. А именно его мысли и намерения имели для нее большое значение. Хотя он и дал слово хранить в секрете то, что кузены Кили совершили нападение на него в Шропшире, граф все же был грубым англичанином и доказал это, оскорбив Кили.
   Девушка тяжело вздохнула. Как было бы замечательно, если бы они с Деверо встретились при других обстоятельствах. Мир, в котором жил граф, никогда не станет ее миром. Если бы она согласилась вступить с ним в брак, он рано или поздно пожалел бы, что взял ее в жены. А Кили не смогла бы жить без его любви. Английский граф никогда не потерпел бы рядом с собой языческую жрицу, наследницу друидов.
   Перевернувшись на другой бок, Кили увидела рядом с собой поднос с завтраком и букетик нигеллы на краю постели. Сев на кровати, она заметила второй букетик на полу около стола. Цветы лежали также на стуле и на полу перед камином.
   Оглядев комнату, Кили улыбнулась. Вся ее спальня была превращена в цветник – повсюду лежали букетики «любви в тумане».
   – Пора просыпаться, – сказала леди Дон, входя в комнату. Подойдя к Кили, она положила на кровать фиолетовую шерстяную юбку, подобранную в тон ей кашемировую шаль и белую блузку с глубоким овальным вырезом.
   – Как обычно, я постаралась выбрать для вас красивый наряд.
   – Откуда эти цветы? – спросила Кили.
   – Их прислал граф сегодня утром, – ответила леди Дон, – и я сама принесла их сюда, опасаясь, что слуги могут разбудить вас. Одевайтесь, увидимся внизу.
   И графиня выпорхнула из спальни.
   Кили снова устремила взгляд на букетики нигеллы, разложенные по всей комнате. Очевидно, извинения, принесенные графом, были искренни. Может быть, он передумал жениться на ней? Нет, Ричард был не из тех мужчин, которые довольствовались простым отказом без всяких объяснений.
   Кили не спеша встала, потянулась и направилась за ширму, где была уборная. Взглянув на ночную вазу, Кили вновь улыбнулась. Этот сосуд тоже украшали фиолетовые цветы нигеллы.
   Умывшись и одевшись, Кили присела на краешек кровати и поела. Ее завтрак состоял из сыра, хлеба и молока.
   И тут она услышала стук в дверь своей спальни.
   – Войдите! – громко сказала Кили.
   Дверь распахнулась, и в комнату вошла графиня. За ней следовал дворецкий графа Бэзилдона, державший в руках серебряный поднос.
   Подойдя к Кили, он сказал:
   – Это для вас, миледи.
   На подносе лежали записка на пергаменте и букетик из маргариток и фиалок.
   Взяв цветы, Кили вдохнула их аромат, а затем развернула письмо.
   – На языке цветов фиалки символизируют любовь, – заметила леди Дон, – а маргаритки обычно дарят на прощание.
   «Значит, граф сдался», – решила Кили. Она не могла определить, какое чувство испытала при этой мысли – облегчение или разочарование? Письмо не содержало ни обращения, ни подписи. На пергаменте энергичным почерком было выведено всего несколько слов: «Я не хотел обидеть вас. Простите меня, пожалуйста».
   Кили поняла, что граф действительно сожалел о вырвавшихся у него словах. Ему, очевидно, дорого стоили извинения, которые он должен был принести незаконнорожденной девушке, пусть даже она была побочной дочерью пэра Англии. Кили не могла не принять их.
   – Передайте графу, что я больше не сержусь на него.
   – Очень хорошо, миледи, – сказал Дженнингз и, поколебавшись, добавил: – Граф просил также передать, что он хотел явиться к вам лично и принести свои извинения, но состояние здоровья не позволило ему сделать это.
   – Так он нездоров? – в один голос спросили Кили и леди Дон.
   – Он подвернул ногу и повредил лодыжку, – сообщил Дженнингз. – Растяжение связок, наверное.
   – Вы непременно должны посетить графа, моя дорогая, – сказала леди Дон, обращаясь к Кили.
   Беспокойство охватило Кили, она с тревогой взглянула на дворецкого.
   – Скажите, каким образом граф получил эту травму? Что случилось? – спросила она.
   Дженнингз пожал плечами, демонстрируя свое полное неведение.
   – Передайте графу, что я приду к нему в четыре часа и принесу с собой то, что быстро поставит его на ноги, – заявила Кили.
   – Хорошо, миледи.
   И с этими словами Дженнингз вышел из комнаты.
   – Могу я попросить повара приготовить мазь для графа? – спросила Кили графиню.
   – А что вам для этого нужно?
   – Смешать желчь ласточки и оливковое масло.
   – Я сама позабочусь об этом, – сказала леди Дон и вышла из спальни.
   Кили изменила свое мнение о графе. Глядя на бесчисленные букетики нигеллы и вдыхая их аромат, она думала о том, что Ричард все же считается с ее чувствами. Он не был законченным негодяем, об этом свидетельствовали его добросердечие и искреннее раскаяние. Очевидно, в душе графа боролись добро и зло, и Кили надеялась, что добро одержит верх.
   После полудня сквозь тучи пробились солнечные лучи. И в четыре часа, когда солнце начало клониться к закату, Кили вышла из дома Толбота и направилась к особняку графа, неся в руках бутылочку с целебной мазью.