Грассо Патриция. Валлийская колдунья

   Миновав проход в живой изгороди и оказавшись на территории владений графа, Кили посмотрела туда, где за ухоженной лужайкой начинались сады, и вдруг застыла на месте от изумления. То, что она увидела, поразило ее воображение. Не веря своим глазам, Кили зажмурилась на мгновение, но потрясшее ее зрелище не исчезло.
   Неподалеку от Кили стояли три священных дерева: белоствольная береза, вечнозеленый тис и могучий дуб. Такое сочетание встречалось крайне редко.
   И тут же на память Кили пришли пророческие слова Меган: «Живи среди сильных мира сего, но ищи свое счастье там, где ведут беседу береза, тис и дуб».
   Кили тряхнула головой, отказываясь верить. Ее мать подразумевала что-то другое, говоря о счастье, которое она отыщет там, где растут вместе береза, тис и дуб. Кили никогда не смогла бы жить с англичанином! И все же она решила при первой возможности прийти к этим священным деревьям и поклониться им. Возможно, это случится в канун Сэмуинна.
   – Следуйте за мной, миледи, – сказал Дженнингз, когда Кили вошла в дом, и стал подниматься по лестнице.
   – Куда вы меня ведете? – спросила Кили.
   – Граф лежит в постели, – ответил Дженнингз. – Травма помешала ему спуститься вниз, чтобы приветствовать вас.
   Кили провела язычком по пересохшим от волнения губам. «В этом нет ничего странного, – начала убеждать она себя. – Он растянул связки, поэтому не выходит из своей спальни, иначе он пришел бы в дом герцога».
   И, поколебавшись, она двинулась следом за дворецким.
   Ричард полусидел на кровати, одетый в облегающие черные брюки и незастегнутую рубашку из черного шелка. Волосы графа сияли, словно пламенеющие лучи закатного солнца, изумрудные глаза напоминали свежую зелень весенних лесов.
   Кили, как завороженная, смотрела на Ричарда, похожего на воплощение языческого божества. Ей хотелось убежать из комнаты, но было слишком поздно.
   – Спасибо за то, что пришли навестить меня, миледи, – промолвил Ричард и указал рукой на табурет, который слуга поставил для гостьи рядом с постелью графа.
   – Зовите меня просто Кили.
   – В таком случае вы должны называть меня Ричардом.
   Его улыбка, казалось, была способна растопить айсберг. Кили тоже приветливо улыбнулась и, приблизившись к кровати графа, села не на предложенный ей табурет, а на край постели, чтобы осмотреть ушибленную лодыжку Ричарда. Святые камни! У графа были удивительно красивые ноги!
   – Но я не вижу никакой опухоли, – заметила Кили. – Какую ногу вы подвернули?
   – Обе.
   Кили в замешательстве взглянула на него.
   – Сначала я растянул связки на правой ноге, – объяснил Ричард. – А потом, когда поднимался по лестнице, подвернул левую.
   – Это снадобье должно помочь вам поправиться.
   Кили взяла немного мази из пузырька и, положив правую ногу Ричарда к себе на колени, начала втирать лекарство в его лодыжку, любуясь гладкой шелковистой кожей своего пациента. Чтобы немного прийти в себя от смущения, Кили необходимо было отвлечься от своего занятия.
   – Вы изменили свое решение не привлекать к ответственности моих кузенов? – спросила она.
   – Может быть.
   Кили испуганно взглянула на него, но, увидев улыбку на лице графа, поняла, что он ее поддразнивает.
   – Вы тоже кое-что украли у меня, – шутливым тоном заметила она. – Вы поцеловали меня без моего разрешения.
   – То, что было между нами в кабинете, вряд ли можно назвать поцелуем, – заметил Ричард. – Кроме того, если бы каждого мужчину, который без спросу поцелует девушку, объявляли вором, на земле вряд ли остался бы в живых хоть один англичанин. – И, внимательно вглядевшись в Кили, он вдруг спросил: – Вы были бы этому только рады, не так ли?
   Кили промолчала, но ее губы тронула лукавая улыбка.
   – Если вы меня сейчас поцелуете, – сказал Ричард, – то я буду считать, что мы с вашими кузенами квиты.
   – Но это же вымогательство, вы нарушаете закон, – напомнила ему Кили.
   – В таком случае давайте вместе вступим на путь преступления, – предложил Ричард. – Будем специализироваться на грабеже и вымогательстве.
   Кили бросила на него испепеляющий взгляд.
   – Не хотите? Тогда, может быть, расскажете мне о себе? – спросил он.
   – Мне не о чем рассказывать.
   – Да? А у меня большая семья, – промолвил Ричард, решив, что своей искренностью вызовет Кили на откровенность. – Старшей, Кэтрин, тридцать лет, средней, Бриджитт, двадцать восемь, младшей, Хедер, двадцать шесть.
   – Я всегда мечтала иметь большую семью. Особенно мне не хватало сестер, – призналась Кили. – Расскажите мне поподробнее о ваших.
   – Сестры беспощадно мучили меня в детстве и не оказывали ни малейшего почтения юному графу, – начал он.
   Кили засмеялась.
   – Они тоже при дворе?
   – К сожалению, все они живут за пределами Англии.
   – Интересно, а как они мучили вас?
   – Вы хотите перенять их опыт? – поинтересовался Ричард.
   Кили, не ответив, положила его правую ногу на постель, а левую себе на колени и стала натирать вторую лодыжку целебной мазью.
   – У вас необычное имя, – заметил Ричард.
   – Кили значит «красота».
   – Правда? А Ричард означает «сильный правитель», – сказал граф.
   Кили улыбнулась, этот человек был крайне самоуверен.
   – Сколько вам лет? – спросила она.
   – Шестого мая исполнилось двадцать пять.
   – В таком случае мы с вами – две противоположности, – заявила Кили. – Вы по своему рождению – упрямый Телец, а я – смертельно ранящий Скорпион.
   – Вы слишком изящны и нежны, чтобы представлять собой серьезную угрозу, – возразил Ричард.
   Закончив свою работу, Кили положила левую ногу графа на постель и, встав, отошла к окну на безопасное расстояние.
   Сумерки окрасили край неба в приглушенные тона – темно-фиолетовый, индиго и черный бархатный. Кили любила это время суток точно так же, как и рассвет.
   Туман, поднимавшийся от воды в Темзе, плыл по городу и окутывал дома. Он стелился по земле, словно ее любовник.
   – Что вы там увидели? – спросил Ричард.
   – Я заглянула за горизонт, – ответила Кили, не подумав о том, что говорит.
   – У вас превосходное зрение, – заметил он и рассмеялся, решив, что его гостья пошутила.
   – Чтобы заглянуть за горизонт, нужно не зрение, а сердце.
   – Темзу, вероятно, невозможно разглядеть сквозь пелену вечернего тумана, – сказал граф.
   – Я вижу дыхание дракона, а не туман, – заметила Кили.
   – И где же находится этот дракон?
   – Ближе, чем вы думаете.
   Повернувшись лицом к графу, Кили вдруг с изумлением увидела, что он снял рубашку. Как завороженная она смотрела на медно-рыжие волосы, покрывавшие его грудь. Кили хотелось подойти и прикоснуться к ним. Может быть, они горячи как огонь?
   – Вам нравится то, что вы видите? – спросил Ричард сдавленным от возбуждения голосом.
   Его вопрос поразил Кили, на ее щеках выступил румянец. Она взглянула в глаза графу, стараясь придумать какой-нибудь бойкий ответ, но ничего подходящего не приходило в голову.
   – Мне пора, – сказала она.
   Ричард кивнул, но при этом посмотрел на Кили с явным сожалением.
   – Не могли бы вы перед уходом еще раз натереть мне лодыжки?
   Кили на секунду застыла в нерешительности, а затем, очаровательно улыбнувшись, снова подошла к кровати и села на ее краешек. Взяв немного мази из склянки, она стала втирать ее в правую, а затем в левую лодыжку графа.
   – Закат – мое любимое время суток, – сказал Ричард, вызывая гостью на разговор.
   Кили с удивлением посмотрела на него.
   – А я больше люблю восход солнца, – сказала она. – Рассвет наполняет мою душу надеждой.
   – Значит, вы очень рано встаете?
   Кили кивнула:
   – Я люблю приветствовать рассветы.
   – А вы знаете, что один закат не похож на другой? – спросил граф.
   – Точно так же, как нет двух одинаковых рассветов.
   Они сидели так близко друг от друга, что дыхание графа касалось волос Кили.
   – У вас глаза необыкновенного цвета, – сказал он. – В их таинственной глубине легко утонуть.
   Кили покраснела и потупила взор.
   – Спасибо за цветы, – тихо сказала она.
   Ричард нежно поднял ее лицо за подбородок, и она снова устремила на него взгляд своих загадочных глаз.
   – Вы похожи на принцессу, – прошептал граф.
   Кили смотрела на него, не мигая. Ее манили чувственные губы графа, находившиеся всего в нескольких дюймах от ее лица. И вот они начали приближаться к ее губам, и сердце Кили затрепетало от сладостных предчувствий.
   Она закрыла глаза, и их губы слились в поцелуе.
   – Какое наслаждение, – тихо промолвил Ричард.
   От опьяняющего поцелуя и хрипловатого голоса графа у Кили закружилась голова. Она млела в его крепких объятиях.
   Обхватив руками шею Ричарда, Кили вернула ему поцелуй, и ласки графа стали более пылкими и настойчивыми. Его язык раздвинул ее губы и проник в рот, словно солнечный луч в чашечку цветка.
   Забыв обо всем на свете, девушка страстно ответила на поцелуй графа.
   Ричард медленно и нежно уложил Кили на постель и стал покрывать поцелуями ее виски, лицо и шею, а потом его губы снова жадно впились в ее рот.
   Охваченная новыми ощущениями, она не заметила, как Ричард спустил с ее плеч блузку и нижнюю сорочку, обнажив грудь с розовыми сосками. Припав губами к одному, он начал посасывать его и поигрывать с ним языком. Кили охватило небывалое возбуждение.
   В ее душе вспыхнуло желание. Она как будто издалека услышала стон наслаждения и не сразу поняла, что он вырвался из ее собственной груди. Больше не владея собой, Кили всем телом прижалась к графу…
   В то время когда Кили предавалась страсти в объятиях Ричарда, графиня Чеширская, надев плащ, вышла из дома Толбота и неторопливым шагом направилась к конюшне. Но оказавшись на тропинке, ведущей на хозяйственный двор, она побежала.
   – Талли, ты где? – крикнула леди Дон, переступив порог конюшни.
   – Здесь! – раздался голос герцога из глубины помещения. Леди Дон ринулась внутрь. Она нашла герцога в дальнем стойле, где он вместе с Одо и Хью осматривал копыта одной из его лошадей. Графиня решила, что все складывается как нельзя лучше.
   – Я нашла это в спальне Кили, – сообщила графиня, размахивая в воздухе запиской на пергаменте. – Надеюсь, тебе будет интересно узнать, что здесь написано.
   – Позже, Чесси, – коротко сказал герцог, даже не взглянув в ее сторону. – Разве ты не видишь, что я занят?
   – Но это очень важное дело, не терпящее отлагательства, – возразила она.
   – В таком случае я слушаю. Читай.
   – Прекрасно, – сладким голосом сказала леди Дон и, развернув пергамент, начала с выражением читать: – «Дражайшая моя, моя красавица…»
   Услышав это, трое мужчин, как по команде, оставили свое занятие и, обернувшись, уставились на графиню. Довольная тем, что у нее появились благодарные слушатели, графиня продолжала читать проникновенным голосом:
   – «Я вышел из себя, и это непростительно. Но можешь ли ты упрекнуть меня за то, что я хотел, чтобы ты всегда делила со мной ложе? То, что произошло между нами на днях, было божественно. Приходи ко мне, любимая. Я жажду ощутить твою шелковистую…»
   – Где она? – суровым тоном спросил герцог.
   – Отправилась к графу, – пролепетала леди Дон, делая вид, что страшно испугалась.
   Герцог ринулся к выходу из конюшни. Одо и Хью не отставали от него. На губах леди Дон заиграла довольная улыбка. Однако чтобы не пропустить зрелище, за которое не жаль отдать все бриллианты Англии, графиня поспешила за мужчинами.
   – Нет, вы не можете подняться наверх, – настойчиво повторял Дженнингз, преграждая дорогу трем гигантского роста мужчинам, пытавшимся протиснуться мимо него.
   Тогда раздосадованный герцог Ладлоу поднял в воздух дворецкого с такой легкостью, как будто тот ничего не весил, и бросил на пол вестибюля. И разъяренные мужчины, жаждавшие мести, устремились вверх по лестнице.
   – Деверо! – воскликнул герцог, толкнув дверь спальни графа.
   – Нет! – закричала Кили, когда ее отец и кузены ворвались в комнату.
   Ричард вскочил с кровати и загородил Кили так, чтобы вторгшиеся в дом соседи не увидели ее обнаженную грудь. И хотя граф был не робкого десятка, он все же попятился перед лицом грозной силы, которую представляли собой три гиганта. Ричард не предполагал, что, кроме графа, к нему в спальню ворвутся и оба кузена Кили. Графиня Чеширская, похоже, решила подшутить над ним.
   Разъяренные герцог, Одо и Хью надвигались на графа. Три огромных кулака нацелились ему в челюсть. Первым ударил герцог, и Ричард отшатнулся влево, но тут его настиг кулак Одо, и он отлетел вправо. А от удара Хью граф свалился на пол.
   – Ричард! – вскричала Кили и упала на колени рядом с ним.
   Осторожно приподняв его голову, она прижала ее к своей груди и сердито взглянула на своих непрошеных спасителей.
   – Я никогда не прощу вам того, что вы здесь устроили, – заявила она.
   Ричард, у которого круги плыли перед глазами, тупо улыбнулся и пробормотал:
   – Браво, моя красавица…
   – Готовься к свадьбе, Деверо! – прорычал герцог.
   – Завтра утром я попрошу разрешения у королевы, – сказал граф.
   – Но я не могу выйти за него замуж! – воскликнула Кили.
   – Если ты этого не сделаешь, – пригрозил ей отец, – я буду вынужден убить его.
   В этот момент в комнату вплыла графиня Чеширская. Подойдя к Кили, она закутала ее в плащ и помогла встать.
   Герцог поднял на ноги своего будущего зятя и предупредил его:
   – Не забудь поговорить о предстоящей женитьбе завтра утром с королевой, иначе я свяжу тебя и притащу к алтарю на аркане.
   И с этими словами герцог вышел из спальни. Графиня и валлийцы последовали за ним.
   – Я не хочу выходить замуж, прошу вас, откажитесь от этой затеи, – умоляла Кили, направляясь вместе с леди Дон к лестнице.
   Оглянувшись назад, она увидела шедшего за ними по коридору Ричарда. Даже при тусклом освещении на его лице были заметны синяки, но Кили сразу же бросилось в глаза, что он совершенно не хромает.
   Значит, с его лодыжкой все в порядке. Граф намеренно унизил ее достоинство, чтобы заставить пойти с ним под венец. Если бы отец и кузены не увидели ее в постели Ричарда, она могла бы отрицать, что потеряла невинность. О, почему богиня мать оставила ее? Найдет ли когда-нибудь Кили свое счастье, свое место под солнцем? Или она обречена всегда и всюду чувствовать себя чужой?
   – Если Деверо не сделает тебя счастливой, – на ходу сказал герцог, тщетно пытаясь успокоить дочь, – я вырежу у него сердце тупым лезвием.
   Услышав эти слова, Кили расплакалась. Ей, конечно, не хотелось, чтобы муж сделал ее несчастной, но, с другой стороны, она почему-то не желала, чтобы Ричард пострадал из-за нее.
   – Деверо баснословно богат, – заметила графиня, стараясь по-своему успокоить Кили. – У вас будут лучшие драгоценности и наряды.
   – Мне не нужны драгоценности и наряды, – рыдала Кили.
   – В таком случае чего же вы хотите? – спросила графиня.
   – Я ищу только любви.
   До слуха Ричарда, стоявшего на верхней площадке лестницы, доносились душераздирающие рыдания Кили. Несмотря на боль, которую ему причиняли синяки и ссадины на лице, он улыбнулся. Граф упрямо шел к своей цели – он хотел заполучить экзотическую красавицу и назначение на службу в Ирландию. Герцог Ладлоу, похоже, был готов выполнить оба его желания.
   – Ты нужен мне, Дженнингз! – крикнул Ричард, сложив руки у рта рупором.
   – Сейчас буду, милорд, – отозвался дворецкий. – Вот только поднимусь с пола.

Глава 7

   Утро выдалось ясным. Безоблачное синее небо целовало землю, соприкасаясь с ней на горизонте. Дул ласковый ветерок, обещая чудный день.
   Но Кили не замечала красот природы. Она сидела, закусив от волнения нижнюю губку, между герцогом и леди Дон под навесом в барке, плывшей вниз по Темзе и направлявшейся в Хэмптон-Корт,^[5] находившийся в двенадцати милях к юго-западу от Лондона.
   В других обстоятельствах Кили с интересом отнеслась бы к своей первой поездке по реке. Но волнение, охватившее ее накануне важной встречи, мешало любоваться идиллическими пейзажами, мимо которых они проплывали. Кили с трудом верила, что совсем скоро она предстанет перед королевой Англии, чтобы испросить у нее разрешение на брак с коварным графом.
   Будь ее воля, Кили никогда в жизни не вышла бы замуж за Ричарда Деверо. Его обаятельная внешность и изысканные Манеры нравились ей, но граф казался Кили слишком высокомерным, слишком лощеным и слишком англичанином, чтобы жить вместе с ним в мире и согласии.
   Кили не признавала брак без любви. Как ей жить с человеком, который ее не любит?
   – Думаю, мне не следовало сопровождать вас ко двору, – тихо произнесла Кили, искоса взглянув на отца. – Точно так же, как мне не следует выходить замуж за графа.
   – Я уже говорил, что королева желает видеть тебя, прежде чем дать разрешение на этот брак, – раздраженно ответил герцог. – Твоя свадьба с графом – дело решенное и не подлежит дальнейшему обсуждению.
   «Но почему он не хочет понять меня?» – с горечью подумала Кили. Ей всегда страстно хотелось иметь отца, но она не предполагала, что он может оказаться властным и непреклонным.
   – Вас не было рядом со мной в течение восемнадцати лет, – с упреком сказала Кили. – Так как вы смеете вторгаться теперь в мою жизнь и отдавать мне приказы?
   – Это вы, моя дорогая, вторглись в его жизнь, – вступилась леди Дон за герцога. – Дети в Англии повинуются своим родителям.
   – Но я родом из Уэльса, – строптиво заявила Кили.
   – Довольно! – раздраженно прикрикнул на нее герцог, а затем добавил более миролюбиво: – Твои кузены согласны с моим решением.
   – Простите меня, – тихо сказала Кили, опустив голову. Ей было очень стыдно. – Страх заставляет меня вести себя столь неуважительно по отношению к вам.
   – Вам нечего бояться, – заверила Кили графиня, погладив ее по руке.
   Герцог обнял дочь за плечи.
   – Чесси объяснит тебе все, что должна знать невеста. Не волнуйся.
   – Я чувствую себя здесь совсем чужой, – промолвила Кили, и из ее глаз брызнули слезы. – Мне кажется, что при дворе все будут смеяться надо мной, и граф возненавидит меня. Ведь я – никто.
   – Брак с графом Базилдоном мгновенно принесет вам признание при дворе и откроет перед вами все двери, – заметила леди Дон. – Наиболее влиятельные придворные будут искать вашего общества.
   – Вот мы и прибыли, – сказал герцог, когда барка пристала у причала.
   Кили посмотрела на берег и увидела стоявший среди ухоженных лужаек Хэмптон-Корт, силуэт которого украшали многочисленные башенки, зубцы и трубы дымоходов. Вокруг дворца, насколько хватало глаз, тянулись живые изгороди, росли деревья и декоративные кустарники.
   – Это больше похоже на небесные чертоги, чем на резиденцию земного правителя, – промолвила Кили, охваченная благоговейным трепетом.
   Герцог усмехнулся:
   – Старина Генрих любил поражать роскошью. Хэмптон-Корт – это памятник, который он воздвиг себе.
   Резиденция походила на улей, здесь кипела жизнь. По двору, громыхая, двигались экипажи, кареты и телеги. Во дворец приезжали поставщики съестных припасов, купцы, торговавшие нарядами, ювелиры и целые семейства дворян. Одни из них покидали резиденцию с надеждой, другие – с разочарованием.
   Кили с наивным изумлением смотрела на царившее оживление. Хэмптон-Корт походил на большой город, и суета в нем ошеломляла человека, впервые попавшего сюда.
   – Здесь никому нет покоя, – заметил герцог.
   – Знать приезжает сюда, чтобы получить власть, – промолвила леди Дон.
   – Или ее иллюзию, – добавил герцог.
   Слушая разговор отца и графини Чеширской, Кили думала о том, что это их мир, в котором ни Меган, ни она сама не смогли бы жить.
   – Люди приезжают ко двору, надеясь разбогатеть, – сказала графиня.
   – Но их надежды не всегда сбываются, – заметил герцог.
   – Они мечтают сделать карьеру или добиться славы.
   – Но подчас уезжают, попав в опалу из-за своих бесчестных поступков.
   Войдя во дворец, герцог провел своих дам по запутанному лабиринту коридоров и длинных галерей. Мимо них сновали одетые в синие ливреи лакеи, державшие в руках подносы с едой, и слуги с охапками дров, спешившие передать свою ношу истопникам, которые должны были разжечь огонь в каминах.
   Герцога, сопровождавшего Кили и леди Дон, на его пути встречали приветственные возгласы и любопытные взгляды кавалеров и дам. Придворные, на лицах которых было написано удивление, задавались вопросом, кто эта юная красавица, шествующая рядом с Робертом Толботом по лабиринту коридоров Хэмптон-Корта.
   Зачарованная нарядно одетыми дамами и кавалерами Кили во все глаза смотрела на них. Леди были одеты в платья с фижмами и очень смелыми глубокими вырезами, на всех без исключения сверкали драгоценности. Мужчины при дворе носили облегающие фигуру штаны до колен и парчовые камзолы, обшитые кружевами, с пуговицами из драгоценных камней. Их наряд дополняли яркие шелковые чулки, подвязки с золотыми блестками и кожаные туфли, украшенные элегантными розетками. Кили заметила, что некоторые мужчины носят серьги и румянят щеки.
   – Я чувствую себя здесь не в своей тарелке, – прошептала Кили, которой казалось, что она воробей, попавший в клетку к павлинам.
   – Не тушуйтесь, дорогая моя, ваша естественная красота превосходит их искусственный блеск, – сказала графиня и, улыбаясь, кивнула группе придворных, проходивших мимо.
   Наконец они подошли к залу для аудиенций, и Кили охватило волнение.
   – Успокойтесь, – сказала графиня, заметив, в каком состоянии она находится.
   – Нам придется немного подождать, – промолвил герцог, обращаясь к дочери.
   Все трое некоторое время стояли у дверей, храня молчание. Бросив взгляд в сторону коридора, Кили увидела двоих мужчин, одетых в черное, которые приближались к ней и ее спутникам. Их мрачного цвета наряды не соответствовали окружавшей обстановке роскоши. Они походили на двух ястребов, вторгшихся в вольер, где резвились канарейки.
   В одном из направлявшихся к ней мужчин Кили внезапно узнала Ричарда Деверо, на лице которого переливались всеми цветами радуги синяки. Хотя Кили и не собиралась прощать ему того, что он прибегнул к уловке, чтобы жениться на ней, все же вид его разбитого лица заставил ее вздрогнуть. Она не стоила того, чтобы он так сильно страдал. Кили захотелось дотронуться до его ссадин и облегчить его боль с помощью магии.
   Граф и его спутник были уже совсем близко, и Кили опустила глаза. На ее щеках выступил румянец.
   – Доброе утро, ваше сиятельство, – поздоровался Ричард.
   – Здравствуйте, Базилдон, – сказал герцог, кивая. – Доброе утро, Берли.
   – Приветствую вас, дорогая графиня, – промолвил Ричард, склоняясь, чтобы поцеловать руку леди Дон.
   И только после этого граф обернулся к Кили.
   – Ранним утром вы еще прелестнее, дорогая, – сказал он с улыбкой и, поцеловав ее руку, обратился к своему спутнику, мужчине средних лет: – Лорд Берли, разрешите представить вам леди Кили Глендовер, побочную дочь Ладлоу и, надеюсь, мою будущую жену.
   Граф сказал это легко и непринужденно. По-видимому, его нисколько не смущало то, что Кили – незаконнорожденная. Но Кили готова была сгореть со стыда. Потупив взор, она сделала реверанс.
   – Доброе утро, юная леди, – сказал Берли, окидывая девушку пристальным взглядом.
   Он остался доволен тем, что увидел, и, кивнув стоявшей у зала для аудиенций страже, вошел в помещение, в котором королева обычно принимала своих гостей.
   Почувствовав на себе пристальный взгляд графа, Кили прислонилась к стене, закрыла глаза и стала молить богиню мать, чтобы та даровала ему исцеление. Ее губы беззвучно шевелились.
   – Вы молитесь о том, чтобы королева отказала мне в моей просьбе? – спросил Ричард.
   Кили открыла глаза.
   – Я молилась о вашем выздоровлении, милорд, – ответила она.
   На губах Ричарда заиграла улыбка.
   – Вы сегодня особенно прекрасны. Розовый цвет вашего наряда гармонирует с девичьем румянцем на ваших щеках.
   Кили не успела ответить на его комплимент. Дверь зала Распахнулась, и появившийся на ее пороге лорд Берли жестом пригласил герцога Ладлоу и графа Базилдона войти. Леди Дон и Кили остались ждать в коридоре.
   – Не волнуйтесь, дорогая моя, – сказала графиня. – Вы по всем статьям подходите Деверо.
   – Но почему вы так в этом уверены?
   – Потому что, вступив в брак с вами, он достигнет сразу же трех вожделенных целей: получит вас в жены, породнится с вашим отцом и сможет добиться назначения на службу в Ирландию.
   – Но какая связь существует между мной и Ирландией? – удивилась Кили.
   – Деверо запрещено служить за границей, пока у него не родится наследник, – объяснила графиня.
   Эта новость неприятно поразила Кили. Оказывается, ее использовали. Она должна родить графу сына. Кили вспомнила свою несчастную мать, у которой постоянно случались выкидыши. Мэдок Ллойд, по существу, убил ее, заставляя вынашивать детей.
   – Граф очень красивый мужчина, – заметила Кили. – Многие женщины сочли бы за счастье выйти за него замуж и родить наследника.
   – Ему нужны не «многие женщины», а вы.
   Кили промолчала, ничего не ответив на эту реплику графини. Леди Дон была очень добра к ней, но в ее словах отсутствовала логика. Что могла она, Кили Глендовер, нищая незаконнорожденная девушка, предложить первому графу Англии? Только свое тело.