Грегори Джил. Отважный герой, нежные поцелуи

   — Мне жаль, что вы так и не пригласили Кэтлин на танцы, Джейк, но право же, я не понимаю, чем я могу помочь вам.
   — Дело в том, что я весь трясусь, когда разговариваю с ней, не могу думать, чего я хочу сказать. В голове у меня все слова путаются. Вот я и подумал написать ей письмо, — выпалил он, и его добрые карие глаза страстно вспыхнули. — Объяснить ей свои чувства. Попросить у нее позволения ухаживать за ней, понимаете? Как вы думаете, это поможет, миз Портер?
   — Ну что же, это прекрасная мысль, — кивнула Луанн. — В письменном виде часто бывает гораздо легче выразить свои мысли. И вы можете в точности написать то, что вам хочется высказать, так что не будет никаких ошибок и недопонимания.
   — Верно. Так я и подумал, — сказал Джейк, просияв.
   — Итак… — Луанн задумчиво и внимательно смотрела на него. — Я одобряю ваше начинание, Джейк, — продолжала она, — но что же я-то могу сделать?
   Он подался к ней.
   — Мне нужно, чтобы вы написали письмо. И вставили туда стихи.
   — Стихи?
   — Ах ты, да я и забыл об этом. — Он снова ухмыльнулся, внезапно так разволновавшись оттого, что она одобрила его намерения, что тут же выложил все остальное из задуманного. — Как-то она прочитала мне стихи, такие красивые. Вот я и хочу вставить их в письмо и сказать, что это-то я и чувствую к ней, в точности это. Я поразился, что леди, которая их написала…
   — Вы хотите сказать, поэт.
   — Ага, поэт. Она будто знала, что я чувствую. Можете себе представить?
   — А как называется это стихотворение?
   — Я только знаю, как оно начинается. Вроде бы «Как я люблю? Я тебе перечислю… «
   — Элизабет Баррет Браунинг! — воскликнула Луанн. — Минутку, у меня есть это стихотворение. Книга в моей комнате.
   Она выскользнула из гостиной, прежде чем он успел хоть что-то сказать, и он услышал ее легкие шаги в холле. Хорошо, что миз Портер такая славная. Ему не нравилась чопорная, бледная миз Эллис, которая преподавала в хоупской школе, и он никогда не обращался к ней за помощью. А вот в миз Портер есть что-то располагающее к себе.
   И потом, она хорошенькая. Не такая ослепительно красивая, как Кэтлин Саммерз, но определенно на нее приятно смотреть. И с ней так спокойно. Когда он разговаривает с Луанн, его не трясет, как это бывает, когда он рядом с миз Саммерз.
   Только Джейк размечтался — как удивится Кэтлин, когда прочтет его письмо, как у нее засверкают глаза, как лицо оживится от радостной улыбки, — как вдруг в гостиную торопливо вошла Луанн. Она уселась на диван рядом с Джейком и быстро пролистала книгу.
   — Да, вот оно.
   Джейк посмотрел, куда она указала пальцем. Лицо его опять вспыхнуло. Вглядевшись в слова, бегущие по странице, он кивнул.
   — Угу.
   — Хотите списать его? Вон там на столе есть бумага…
   — Ух нет, мэм. Я думал, вы мне его перепишете. Я скажу вам, что мне хочется сказать в письме, а вы все это напишете и вставите стихи…
   — Но, Джейк, разве вам не кажется, что будет лучше, если письмо будет написано вашей рукой? Это выглядит убедительнее.
   — Ага, ну…
   Он резко вскочил, пересек комнату, подошел к окну, потом повернулся и уставился на нее. На скулах у него перекатывались желваки.
   — Наверное, я не смогу это сделать. Я прошу вас сделать это, мэм.
   — Пожалуйста, зовите меня Луанн. Когда меня называют мэм, я чувствую себя такой старой и скучной. — Она смотрела на молодого человека, склонив голову на — бок, растерянная и при этом заинтригованная. Вид у него такой смущенный. Почему он не хочет сам написать письмо?
   — Ну ладно. Если вы не хотите мне помочь, я понимаю, — натянуто сказал Джейк. Он подошел к ней с хмурым видом. — Вы очень заняты, у вас, наверное, времени нет…
   — Джейк! — Он остановился перед ней, и Луанн поднялась. Она едва доставала ему до плеча, но взгляд его она встретила смело. — Вы не умеете писать, да? — мягко спросила она.
   Из ночной темноты за окнами гостиной донесся свист ветра, зашумели сосны. Освещенный ярким светом лампы, Джейк Янг с трудом сглотнул.
   — Ручаюсь, что вы и читать не умеете, да, Джейк? Вы можете прочесть это стихотворение?
   После некоторого колебания он помотал головой. Луанн, не задумываясь, положила руку ему на плечо.
   — Этого не нужно стыдиться. Есть множество людей, которые не умеют читать и…
   — У нас в семье я был самым старшим из семерых ребятишек, и па сказал, что нам не по средствам, если я стану терять время на учение. Сестры ходили в школу, а потом и младшие братья, но мне пришлось помогать отцу на ферме. А дома никогда не хватало времени на занятия…
   — Я понимаю, Джейк, — прервала его Луанн. — Ничего страшного.
   — Правда? — Глядя в ее мягкие золотисто-карие глаза, Джейк не видел в них ни намека на насмешку, жалость либо презрение, только искреннее дружелюбие, которое подметил в них и раньше, и симпатию, отчего напряжение, которое он чувствовал весь вечер, ослабло. В нем затеплилась надежда. — Значит… вы напишете письмо за меня? Миз Портер, не знаю, как вас и благодарить!
   — Луанн, — снова поправила она. И слегка качнула головой, отчего ее имбирно-рыжие кудри заплясали. — Но нет, я не стану писать за вас письмо, Джейк. Это никуда не годится. Я сделаю кое-что получше. —
   Она улыбнулась, глядя на него. — Я научу вас читать эти стихи и самому написать письмо.
 
   — Уэйд, золотце, — хихикнула Тесси. — Вроде бы с тебя хватит, верно?
   Уэйд сидел в салуне «Серебряная звезда» за столиком в углу. Не обращая внимания на медно-рыжую девицу, он налил себе сивухи из бутылки, стоявшей у его локтя, и залпом осушил стакан.
   — Вот это да. Что случилось, милок? Мне ты можешь рассказать, — И с заученной легкостью Тесси скользнула к нему на колени, как делала это сотни раз в прошлом. Она обхватила холеными надушенными руками его шею и прикусила его ухо белыми зубками. — Расскажи все Тесси. Ты никогда так не пьешь, разве только случится что-то из ряда вон плохое. Вроде того вечера, когда умер Риз…
   — Оставь это, Тесси.
   — Ах, милок, тебе нужно совсем другое.
   Да, подумал Уэйд, в то время как Тесси начала снова покусывать мочку его уха. Ему нужна драка. Настоящая кулачная драка — сокрушительная, с разбитыми стеклами, расколотыми зеркалами и сломанными стульями. Но, оглядев салун, он понял, что сегодня не сможет осуществить своего желания. Уэсли Будль сдавал карты двум играющим в фараон старикам горнякам, парочка работников с ранчо играли в покер, потягивая портер из огромных кружек, и больше в это проклятом салуне не было никого, с кем можно было бы подраться.
   Уэйд вздохнул и снова протянул руку к бутылке.
   Что-то должно ему помочь забыть о Кэтлин.
   — Хотелось бы мне дать ему кулаком в морду, — пробормотал он, плеснув в стакан виски.
   — Кому, золотце?
   — Дрю Рейли.
   — Неужели? Как же ты позволил этакому самоуверен-ному моднику с востока так тебя достать? Совсем на тебя не похоже, Уэйд, золотце мое.
   — Ты сегодня видела Рейли? — спросил он, поднеся стакан к губам.
   Тесси покачала головой.
   — Но у меня есть неплохая мысль. — Ее тонкие накрашенные губы изогнулись в похотливой улыбке. — Пойдем наверх, и я заставлю тебя позабыть о Дрю Рейли — и что там еще тебя волнует. Мы с тобой давненько не видались, золотце. Очень даже давненько.
   Он задумчиво устремил на нее взгляд. Тесси была очень хорошенькая, с медно-золотистыми кудрями и большими голубыми глазами. И фигура у нее не из тех, что можно не заметить, подумал Уэйд, рассматривая, как тесно облегает ее низко вырезанное платье пурпурного цвета с отороченными зеленым кружевом оборками. Раньше ее кошачьи манеры и красивый изгиб красного рта всегда вызывали в нем жаркое желание, но не на этот раз.
   На этот раз он чувствовал только пустоту.
   — Пошли, милок, чего ты ждешь? — И она хрипло засмеялась.
   Чего же он ждет?
   Образ стройного ангела с пылающим лицом и золотистыми волосами, блестящими на его подушке, появился перед его глазами.
   — Уэйд, золотце! Пошли…
   — Нет. Не могу, Тесси. Извини.
   — Что это ты вдруг? — Улыбка ее была полна соблазна. — Нужно только начать.
   — Ты ошибаешься на этот счет. — Он покачал головой и, отодвинув стул от стола, поставил Тесси на ноги. — Я ничего плохого не имею в виду, Тесси, но с этим покончено. Я только что вспомнил, что мне нужно кое-где побывать.
   — Все дело в этой девушке, Саммерз, да? — вздохнула Тесси. — Ты считаешь, она красивее меня? Она тебе больше нравится? Или она просто первый сорт, а я нет?
   — Это не имеет к тебе никакого отношения, Тесси, Наверное, мне не стоило сюда приходить.
   Когда я был мальчишкой, Риз учил меня, что от своих проблем убежать нельзя.
   Уэйд бросил взгляд на бутылку с виски, а потом на девушку. Обе могли бы помочь ему забыться на время. Но он знал так же твердо, как знал каждый дюйм в Серебряной долине, что наутро тоска и отчаяние вернутся с новой силой.
   А ведь он оставил Кэтлин одну в доме, где не было никого, кроме Франчески и малышки Бекки.
   Что, если этот мерзавец Доминик Трент вздумает появиться именно сегодня?
   Его охватил панический страх. Он выбежал из салуна, ни разу не оглянувшись и не обращая внимания на попытки Тесси остановить его. Дверь за ним захлопнулась.
   Уэйд бросился к чалому, обругав себя дураком.
   Холодный ветер, обдувавший его, когда он стрелой помчался на ранчо «Синяя даль», выветрил остатки виски из его головы. Подъезжая к ранчо при свете низкой желтой луны, он почувствовал еще больший страх. Что, если с ней что-то случилось? Или если ее… нет? Что, если Трент приехал, пока его не было, и…
   Он ворвался в дом, взбежал по темной лестнице. Дверь комнаты Кэтлин не была заперта. Распахнув ее, Уэйд стал на пороге, всматриваясь в темноту.
   Кэтлин спала в своей постели. Необычайно соблазнительная, спокойная, красивая. Золотистые локоны разметались по подушке, сияя в лунном свете, струившемся сквозь открытое окно. Простыня покрывала ее тело, но Уэйд видел кружево лавандовой ночной сорочки, доходившее почти до самого основания ее длинной шеи цвета сливок.
   Слава Богу, с ней все в порядке.
   Увидев ее в постели, он ощутил, как в нем разгорается желание.
   «Наверное, именно такие чувства испытывал Риз к Лидии, — подумал Уэйд, и отчаяние вновь охватило его. — Я поклялся, что никогда не буду испытывать ничего подобного. Если она уедет отсюда… когда она уедет… « — пронеслось у него в мозгу.
   Ему страшно хотелось подойти к ней, заключить в объятия, разбудить поцелуями. Провести всю ночь в этой постели, показать Кэтлин, как она ему желанна, как нужна. Встретить, лежа рядом с ней, восход солнца, прижимать ее к себе, пока ночь тает и наступает рассвет.
   Но вместо этого он закрыл дверь и вышел в холл, проведя остаток ночи в своей темной, пустой комнате.
   В одиночестве.

Глава 24

   — А сколько раз ты была на танцах, Кэти? — Бекки сидела на кровати сестры, одетая в совершенно новое платье из бледно-розового с белым муслина, и глаза у нее блестели. — По меньшей мере десять, верно? — спросила она, расчесывая волосы.
   — Да, конечно. Может, и больше.
   Кэтлин надела свое розовое шелковое платье, нахмурившись, расправила юбку и полуобернулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало.
   — Если ты уже столько раз была на танцах, почему же ты так волнуешься из-за своего платья? — требовательно спросила Бекки. — Целых три раза переодевалась!
   Неужели это так заметно? Кэтлин огорченно посмотрела на сестру. Если даже, Бекки заметила, что она волнуется, значит, это заметят все. В том числе и Дрю Рейли. А уж Уэйд и подавно.
   «Перестань валять дурака, — приказала она себе. — Или ты действительно думаешь, что, если будешь очень хороша сегодня вечером, если станешь улыбаться, танцевать и очаруешь весь этот дурацкий городок, так Уэйд Баркли решит признаться тебе в любви? «
   Она попыталась улыбнуться ради Бекки.
   — Просто мне хочется хорошо выглядеть, поскольку я впервые иду на танцы в Вайоминге.
   — Я тоже впервые. Но нисколечко не волнуюсь! — воскликнула Бекки. Она бросила расческу на покрывало и спрыгнула с кровати, потом остановилась перед зеркалом рядом с Кэтлин и сделала пируэт.
   — Мне очень нравится мое платье. — Она проговорила это с благоговейным восторгом, глядя, как изящно колышется длинная юбка. — Это самое красивое платье в мире — кроме твоего, — великодушно добавила она, взяв Кэтлин за руку. — Правда, замечательно, что Уэйд купил его мне?
   — Да, замечательно. — В один прекрасный день Уэйд без ведома Кэтлин отвез Бекки в город и купил ей в «Торговом заведении Хикса» не только новое платье для танцев, но также и несколько воскресных платьев. Он оставил девочку в обществе Нелл Хикс выбирать ткань, ленты и модели, чтобы пополнить ее гардероб, потому что, когда она приехала в Вайоминг, у нее не было ничего, кроме того, в чем она убежала из школы, и некоторых мелочей, которые успела запихнуть в ранец. Когда Кэтлин позже предложила ему отдать деньги из своего пособия за будущий месяц, он пожал плечами.
   — Вы что же, пробудете здесь столько времени — до следующей выплаты пособия? — спросил он небрежным тоном.
   — Похоже на то. В конце концов я обязана вернуть вам этот долг…
   — Вы ничего не должны мне, Кэтлин. — Уэйд сердито сверкнул глазами. — Поняли? Не торчите здесь только потому, что вы должны расплатиться со мной. Если вы решили остаться, оставайтесь потому, что вам этого хочется, а не по какой-то другой причине.
   «Не по какой-то другой причине». Он ушел прежде, чем Кэтлин успела ответить, и его слова отозвались в ее ушах похоронным звоном. «Не по какой-то другой причине».
   Если бы он сказал, что любит ее, это была бы веская причина, чтобы остаться. Но он так не сказал. И не скажет. Он не любит ее.
   Бекки потрогала мягкий шелк юбки Кэтлин.
   — Когда я стану взрослой леди, то хочу, чтобы у меня было точно такое же платье. Можно? — задумчиво спросила она.
   — Конечно, дорогая. — Кэтлин улыбнулась. Эта хрупкая девочка с каштановыми волосами осталась такой невинной и полной надежд, несмотря на все испытания, через которые ей пришлось пройти. Бекки все еще была ребенком, но через несколько месяцев, может быть, через год-другой, в ней начнет просыпаться женщина. Расцветающая, ежедневно меняющаяся. Кэтлин страстно хотелось оградить ее от разочарований и бед. Ни в коем случае нельзя, чтобы Бекки пережила то, что пришлось пережить ей. Конечно, Кэтлин не может защитить ее от всех страданий, которые ожидают ее в жизни, но по крайней мере она должна постараться, чтобы у Бекки был уютный, надежный дом, чтобы ее окружали любящие люди. И чтобы она не оказалась беззащитной перед ложью и предательством или перед человеком, который захочет обмануть ее или подчинить своей воле.
   Но как быть, когда появится тот, кто вновь разбудит в ней желания, надежды на счастье после того, как она решит, что мечты и чаяния ее не сбылись, возродит любовь, когда она будет думать, что сердце ее превратилось в камень, что тогда? Спасти ее сможет только сила характера.
   И в это мгновение Кэтлин почувствовала, что в ней самой столько же этой силы, сколько в ложке желе. В последние дни, когда Уэйд держался так отчужденно, она скучала по нему всей душой.
   Яростный лай Маркиза и стук лошадиных копыт прервали ее невеселые мысли. Бекки бросилась к окну и раздвинула занавески.
   — Приехал мистер Рейли!
   — Рановато. — Внутри у Кэтлин все сжалось.
   Ей страшно хотелось отправиться на танцы с Уэй — дом, хотелось, чтобы все у них было по-другому. Но было так, как оно есть. В ней теплилась надежда, что Уэйд сегодня будет танцевать с ней и что между ними произойдет что-то волшебное…
   Волшебное?
   Она ведь не сказочная принцесса, а он не ее принц.
   Волшебство, любовь — все это не больше чем пустая болтовня.
   Она принялась расчесывать свои густые шелковистые волосы.
   — Скажи мистеру Рейли, что я скоро сойду вниз.
   — Ладно. — Бекки бросилась было к двери, но остановилась и пошла медленно, степенно. Дойдя до порога, она обернулась и робко произнесла: — Кэти! Мне хотелось бы, чтобы ты пошла на танцы с Уэйдом.
   Рука Кэтлин, держащая расческу, замерла в воздухе.
   — Почему же, дорогая? Бекки пожала плечами.
   — Потому что он мне нравится. Очень. И, — задумчиво добавила она, — если бы ты поехала с ним, мы могли бы ехать вместе. А тебе Уэйд не нравится?
   — Он очень мил.
   — Тогда почему же ты не захотела пойти на танцы с ним?
   — Он меня не приглашал.
   — Держу пари, ему этого хотелось, — заявила Бекки. — Может, тебе стоило его спросить.
   — Бекки! — Кэтлин не смогла удержаться от смеха. — Мистер Рейли ждет, — напомнила она. — Мне нужно еще успеть причесаться.
   Руки у нее были такие неловкие, что ей удалось только закрепить шпильками наскоро уложенную прическу. И к тому времени, когда она, накинув на плечи черную атласную шаль, схватила свой ридикюль, ее душевное состояние настолько походило на панику, что ей приходилось напоминать себе, что это всего лишь танцы, что она бывала на таких вечерах десятки раз и что ее совершенно не волнует, пригласит ее Уэйд или нет.
   Услышав ее шаги, Бекки, Уэйд и Дрю Рейли повернулись к широкой лестнице.
   — Ах, Кэти, какая ты красивая, — выдохнула Бекки.
   — Действительно. — Дрю Рейли расплылся в улыбке, взгляд был масленым, когда Кэтлин грациозно поплыла вниз по лестнице, легко скользя рукой по дубовым перилам.
   Уэйд молча смотрел, как она идет вниз, глаза его были прищурены.
   — Прошу простить, что заставила себя ждать, — извинилась она перед Дрю, когда тот взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.
   — Она подкалывала волосы, — объяснила Бекки, и Дрю Рейли засмеялся, откинув голову.
   Быстро взглянув на Уэйда, Кэтлин увидела, что он не смеется. Его взгляд обежал ее бледно-розовое шелковое платье с низким вырезом, облегавшее фигуру, переместился на изящное аметистовое ожерелье, привлекавшее внимание к ее стройной белой шее, потом на ее губы, как поняла она, вспыхнув, а потом, наконец, на прихотливую прическу со свободно свисающими локонами, в которую она уложила волосы. И она поняла, о чем он думает — как бы вытащить все шпильки и смотреть, как ее локоны падают вниз.
   — Т-так мы поедем? — Она испугалась, поняв, что голос у нее дрожит. Ей не хотелось думать, что это связано с тем, как Уэйд смотрит на нее — точно ястреб на ласточку. Или с тем, что он казался немыслимо красивым в своей черной рубашке, черных брюках, галстуке-шнурке. Его темные волосы были аккуратно приглажены, худое бронзовое лицо чисто выбрито. Ничего так не хотелось Кэтлин, как взять его за руку и сказать ему, как он красив, кокетничать с ним, пока он не пообещает танцевать с ней. Но пригласил ее Дрю Рейли, а Кэтлин Саммерз, пусть даже она не умеет ничего больше, умеет соблюдать приличия.
   Поэтому Кэтлин, деланно улыбнувшись, когда Дрю взял ее под руку, пошла с ним к дверям. На пороге она оглянулась, послав Бекки воздушный поцелуй, обещая, что они увидятся на танцах.
   — Вас я, надеюсь, тоже там увижу, — весело сказала она Уэйду.
   Дрю повел ее к двери.
   — Я очень на это рассчитываю. — Она почти физически почувствовала, как его взгляд жжет ей спину. Они с Дрю вышли из дома в ночную тьму.
   Дом на ранчо «Крукед» сверкал огнями, звучали скрипки. Большую гостиную украшали разноцветные фонарики, она была переполнена нарядными мужчинами и женщинами, так что Кэтлин и Дрю пришлось пробираться сквозь толпу не без усилий.
   — Ах, как великолепно вы выглядите! — Рядом с Кэтлин неожиданно появилась Эдна Уивер. Тут же к ним подошли Уиннифред Дейл и Элис Тайлер, хозяйка танцев в честь Майского дня.
   — Кэтлин, Дрю, добро пожаловать! — Элис одарила их ослепительной улыбкой.
   — Какая толчея, миссис Тайлер. — Дрю поцеловал ей руку. — С тех пор как я уехал из Нью-Йорка, я не видел в помещении такого количества людей.
   Элис рассмеялась.
   — Сегодня очень много народу, и я беспокоюсь, что мне не удастся поздороваться со всеми! Кстати, вон там мои друзья — Мора и Куинн Лесситер. Извините меня, я сейчас.
   Элис бросилась в толпу, а Уиннифред обратилась к Кэтлин:
   — А разве ваша сестренка не придет сегодня?
   — Нет-нет, Бекки уже в пути. Она приедет с Уэйдом.
   — Вот как? — Эдна задумчиво поджала губы, взгляд ее переходил с Кэтлин на Дрю. Но тут муж Элис, Джим, потащил Дрю за собой туда, где собравшиеся в кружок мужчины обсуждали положение на железных дорогах и рынок ценных бумаг.
   Эдна расправила кружевной воротничок своего платья бутылочного цвета.
   — Обычно девушка, с которой Уэйд приходит на эти танцы, бывает немножко постарше, если вы понимаете, о чем я говорю, — сказала она, улыбнувшись. — Половина города удивляется, почему он не пригласил Луанн Портер. Еще месяц назад все думали, что эта парочка вот-вот обвенчается. Но наверное, что-то изменилось, потому что она пришла сегодня с Джейком Янгом.
   — Вот как? — Бросив взгляд в направлении, куда посмотрела Эдна, Кэтлин увидела в углу гостиной Луанн и Джейка. Они были погружены в какой-то серьезный разговор.
   — Они прекрасно смотрятся вдвоем, — пробормотала она. Но про себя удивилась, почему Уэйд не пригласил Луанн или, может быть, подумала она, он пригласил, просто Джейк опередил его. Сердце у нее сжалось.
   — Действительно! Но вы с Дрю тоже, — улыбнулась Эдна. — Мне, конечно, хотелось бы, чтобы Уэйд нашел себе милую девушку, безумно влюбился бы и остепенился.
   — Мне тоже. — Уиннифред с надеждой посмотрела на Кэтлин.
   Та вздернула подбородок.
   — Говорят, что супружество годится не для всех. И я полагаю, что для Уэйда Баркли оно не годится. Я считаю, что Уэйд Баркли слишком обидчив и слишком… высокомерен, чтобы жениться.
   — Уэйд? Обидчив? Высокомерен? Господи, да ведь это самый добрый, уравновешенный, прямодушный человек из всех, кого я знаю! — Эдна снова посмотрела туда, где Луанн все еще была поглощена разговором с Джейком. — Он станет кому-то прекрасным мужем. И красивым при этом, — добавила она, и ее глубоко посаженные глазки сверкнули. — Некоторое время мне казалось, что он на самом деле увлечен Луанн, но, наверное, это оказалось несерьезно. Или, может быть, он просто боится женитьбы, как животное выстрелов.
   Она подмигнула Уиннифред, которая туг же подхватила нить разговора:
   — Нет, милочка Кэтлин, мы не собираемся вмешиваться, но кое-кто в городе говорит, что это было бы замечательно, если бы дочка Риза и молодой человек, которого он воспитал, как родного сына, нашли бы дорожку к…
   — Уиннифред! — Кэтлин уставилась на нее, причем на лице ее вспыхнул такой жаркий румянец, что она не сомневалась, что стала такой же розовой, как ее платье. — Не понимаю, как вы или кто-то еще смог выдумать такую нелепость. Могу сообщить вам сию же минуту, что это так же вероятно, как то, что солнце может появиться, когда часы пробьют полночь!
   — Вот как? — Эдна окинула ее оценивающим взглядом. — Вы говорите достаточно уверенно, милочка, но…
   — Уверяю вас. — Кэтлин удалось проговорить это так, что голос ее дрожал лишь едва заметно, — Уэйд Баркли — это последний человек в мире, с которым я когда-нибудь…
   Она осеклась, потому что в этот момент в дверях показался Уэйд Баркли, заполнив собой весь проем. Маленькая ручка Бекки тонула в его, огромной и сильной.
   Кэтлин сглотнула. Казалось, что все остальные мужчины исчезли из комнаты. Уэйд, весь в черном, с серебряной пряжкой на поясе, стоял перед собравшимися. Кэтлин видела только его, сердце ее было полно только им. Она судорожно вздохнула, когда его зоркие синие глаза оглядели комнату, переходя с одного гостя на другого, и наконец остановились на ней.
   Взгляды их скрестились, и Кэтлин услышала голос Эдны, звучавший сухо и словно из далекой дали:
   — Так что же вы говорили, милочка?
   Но прежде чем Кэтлин успела ответить, она почувствовала, как чья-то рука легла ей на плечо.
   — Кэтлин, дорогая, прошу прощения, что оставил вас. Не хотите ли потанцевать?
   И Дрю Рейли повел ее на середину комнаты. Заиграли вальс, и Дрю обнял ее.
   Она успела отметить, что Эдна и Уиннифред смотрят ей вслед и вид у них при этом был такой раздосадованный, что — в этом Кэтлин могла бы поклясться — казалось, они вот-вот затопают ногами.
   Вот ведь любопытные кумушки! Жаль, что они ей так симпатичны, иначе она нашла бы, как осадить их.
   Дрю Рейли говорил ей что-то, улыбался, но ее мысли были сосредоточены на высоком человеке, одетом в черное, чьи глаза снова и снова находили ее в разных концах комнаты.

Глава 25

   Кружась в танце, Кэтлин краем глаза заметила, что Бекки направилась к кухне с двойняшками Моргенсен, а Уэйд, бросив на нее еще один пристальный взгляд, отвернулся. Дрю умело вел ее в вальсе, и ей оставалось только молча страдать, когда Уэйд подошел к высокой брюнетке в желтом платье.
   — Дрю. — Она улыбнулась ему самой ослепительной из своих улыбок. — Не правда ли, замечательный вечер?
   — Да, замечательный. — И он привлек ее к себе. Его красивая улыбка говорила о крайнем восхищении.
   — Это мой первый бал в Вайоминге, — весело сказала Кэтлин.
   — И если мне повезет, дорогая, он будет последним и для вас, и для меня.
   — Что вы хотите этим сказать? Все так прекрасно.
   — Прекрасно для маленького городка на краю прерий, где экипажей-то всего две коляски. Но согласитесь, Кэтлин, ведь невозможно сравнить этот вечер с великолепными приемами, на которых вы бывали в Филадельфии.