Страница:
– Они просто беспокоились о том, чтобы в их стадах не началась эпидемия.
– Вздор! – воскликнула Кейт. – Наш скот исключительно здоровый. Когда я вспоминаю весь этот шум, который они подняли, и все неприятности, которые они нам причинили…
– В Техасе нет ни одного ковбоя, который не презирал бы фермеров, – вставила Джейн Макаллистер.
Хэтти подперла руками пышные бедра.
– На вашем месте, миссис Блейк, я не упоминала бы, что вы родом из Канзаса, – по крайней мере не говорила бы об этом слишком часто и слишком громко. В наших краях этим не хвалятся.
К облегчению Мэгги, разговор переключился на различные местные темы и сплетни, а ни об одной из них она ничего не знала. Ее полностью игнорировали, совершенно забыли, обсуждая и споря по поводу чьего-то рецепта сливового пудинга, церковного праздника, который состоится в феврале, жалуясь на цены в магазине Джона Нейлора. Мэгги едва не расплакалась от радости, когда появился Сойер, чтобы отвести ее за праздничный стол.
– Ну как, все нормально? – спросил он, подводя ее к уставленным снедью столам в столовой с дубовыми панелями.
– О да. Прекрасно. – «Как у кролика перед удавом», – подумала она про себя.
Сойер сжал ее руку.
– Хорошо. Я пригласил Дэниела и Кейт Бингем к нам на воскресный ужин. – Он на миг сделал паузу, и она услышала торжественные нотки в его голосе. – Это было как бы традицией… при Айви. Дэниел и Кейт – мои хорошие друзья. И мне хотелось бы, чтобы это продолжалось, если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю. – Она почувствовала, как на ее висках выступили капельки пота. – Миссис Бингем кажется очень… приятной.
– Ты знаешь, как делать печенье с корицей? Дэниел обожал печенье Айви. Конечно, если ты не умеешь или если это слишком сложно, то ничего. Сойдет любой пирог.
– Нет-нет, испеку печенье с корицей!
Сойер наклонился и быстро поцеловал ее в щеку.
– Ты просто чудо, Мэгги. Чем я заслужил тебя? Я счастливый человек!
Тут он будто очнулся, увидев людей, толпящихся вокруг, переговаривающихся между собой, пока они занимали свои места за столом. Мэгги улыбнулась, глядя на вспыхнувшие щеки мужа. Сегодня он выглядел очень симпатичным в клетчатой рубашке с галстуком-ленточкой, в новых серых брюках, заправленных в сшитые на заказ ботинки, начищенные до блеска. Она гордилась тем, что она здесь с ним, и радовалась, что является его женой. Она хотела угождать, помогать ему. Она никогда не забудет, что если бы не Сойер, то она умерла бы от голода по дороге из Канзаса или, еще хуже, стала жертвой Эда Дугана и его банды.
– Мне не терпится познакомить тебя с Маркусом, – сказал Сойер, когда они подошли к прямоугольному столу, уставленному блюдами. – Пока я его еще не нашел. Здесь столько народу, что, возможно, мы не увидим его, пока не кончится ужин, но я уверен, он тебе сразу понравится. Он хороший человек, с головой на плечах, но самое главное – мыслит масштабно, как и должен мыслить настоящий техасец.
Мэгги волновалась, как Маркус и Аннабел Граймс воспримут ее, но, когда встретилась с ними часом позже, приятно удивилась. Маркус Граймс, крупный мужчина с могучей грудью, блестящими черными глазами, темными волнистыми волосами, крепко пожал ей руку и искренне улыбнулся. Его жена, стройная красивая женщина с золотистыми волосами, чудесными фиалковыми глазами и светлой кожей, приехала с Юга. Ее семья потеряла все во время войны, и Аннабел благодарила судьбу за то, что ей удалось выйти замуж за самого преуспевающею человека во всем округе. Граймс женился на ней четыре года назад, после того как ее муж, брат и отец погибли. В отличие от всех других женщин, с которыми Мэгги встречалась после того, как прибыла в Техас, Аннабел Граймс не выказывала неодобрения или враждебности; она соблюдала дистанцию и была вежлива. Мэгги почувствовала, что она всегда была такой, и Сойер позже подтвердил ее предположение, сказав, что она не часто встречается с женщинами с соседних ранчо. Маркус Граймс, однако, с энтузиазмом приветствовал Мэгги и проявил столько сердечности, что почти возместил холодность Хэтти Бенсон и ее подруг.
– Добро пожаловать в округ Кориелл, Мэгги. Вы составите приятное дополнение к этой долине.
– Спасибо, мистер Граймс.
– Называйте меня Маркус. Мы все здесь друзья и соседи. – Он улыбнулся ей, и его приятное загорелое лицо отразило одобрение, когда он отметил про себя ее тонкие черты лица и густые рыжевато-каштановые волосы. Он позвал юную мексиканку, которая разносила на подносе шампанское. – Сюда, Мария. Мы хотим выпить.
Каждый взял по бокалу золотистого напитка, и Маркус произнес тост:
– За вашу совместную жизнь. Счастья вам и процветания!
Сойер поднес бокал к губам и, внимательно глядя на Маркуса, сказал:
– Премного благодарен, Маркус.
Аннабел Граймс вскользь улыбнулась Мэгги. Она выглядела неприступной и прекрасной в своем шелковом платье персикового цвета с турнюром и оборками по самой последней моде. Ослепительное жемчужное ожерелье обвивало ей шею.
– Может быть, вы с Сойером согласитесь поужинать с нами в воскресенье? Мы бы получше узнали друг друга, – предложила она мягким голосом, немного растягивая гласные.
– Я бы с огромной радостью, – сказала Мэгги, – но, к сожалению, к нам в Тэнглвуд должны приехать гости, и тоже в воскресенье. – Какая досада, что Бингемов уже пригласили на ужин! Насколько приятнее было бы провести вечер с этой парой, но ничего не поделаешь.
– Тогда в следующий раз, – вставил Маркус и обратился к Сойеру: – Слышал, ты нанимаешь несколько новых рабочих весной? Неплохо. Ты знаешь, что в прошлом году в Абилине продано свыше семисот тысяч голов скота? Скажу тебе, Сойер, ближайшие несколько лет принесут нам все, о чем мы могли только мечтать, если мы будем держаться вместе и действовать сообща.
– Здесь тоже большой спрос на скот. И цены на говядину растут.
– У скотопромышленного бизнеса нет пределов, насколько я понимаю. В ближайшие лет десять здесь будет сколочено не одно состояние, и Техас будет процветать – если, конечно, до этого овцеводы не уничтожат пастбища, – мрачно добавил Маркус.
– Какие овцеводы? – удивился Сойер. Граймс понизил голос:
– Терпеть не могу обсуждать бизнес в присутствии леди, но у нас есть проблема, которую придется решать. Мэтт Барнум сказал мне, что какой-то овцевод обосновался у Тополиного ручья и пустил отару своих чертовых овец пастись, заняв почти четверть долины. Если мы не поставим его на место, то за ним последуют и другие, помяни мое слово. Нам достаточно неприятностей с фермами, которыми кишит вся территория с тех самых пор, как закончилась война. Нельзя делить пастбища ни с кем. Сойер нахмурился.
– Что ты предлагаешь?
– Приезжай завтра, и поговорим более детально. – Маркус посмотрел на Мэгги с извиняющейся улыбкой: – Простите, что позволил делам вмешаться в нашу беседу, Мэгги. Аннабел это очень не нравится. – Неожиданно он рассмеялся и покачал головой. – Вы прелесть! Хорошо, что я счастливо женат на своем южном сокровище, иначе позавидовал бы Сойеру.
Сойер обнял Мэгги рукой за плечи, глядя вслед удалявшимся хозяевам вечера.
– Хороший человек. Здесь у него около пятидесяти тысяч акров, и я не удивлюсь, если он удвоит свои земли в ближайшие десять лет. Точно так же как я собираюсь удвоить владения и доходы Тэнглвуда.
Только теперь Мэгги услышала смех и оживленные разговоры, ощутила уютную атмосферу дома. Играл скрипач, стараясь изо всех сил, а люди отодвигали столы и сворачивали ковры, готовясь к танцам. Воздух пропитался сигарным дымом и парами бренди.
– Как ты думаешь, что он сделает с овцеводом? – спросила Мэгги мужа, когда первые пары вышли в центр зала и начали танцевать джигу под аккомпанемент хлопков и притопывания гостей.
– Не знаю, но не считаю это такой уж серьезной проблемой. Если за ним последуют другие, тогда, конечно, нам придется трудновато. – Лицо Сойера смягчилось, когда он с улыбкой посмотрел на Мэгги. – Не беспокойся.
Я позабочусь о делах ранчо. А твоя забота – девочки, ты сама и малыш, которого ты носишь.
Какие чудесные слова он сказал! Все неприятное исчезло: холодность Хэтти Бенсон и других женщин, постоянное сравнение ее с Айви. Сойер заботится о ней и о ее ребенке! Он выполнит данное слово и воспитает ее малыша как своего собственного.
– Спасибо, – тихо сказала Мэгги, поймав его руку и порывисто целуя ее. – Ты такой хороший, такой добрый!
Этой ночью, когда они любили друг друга, она чувствовала себя ближе к мужу, чем когда-либо с первой ночи после их женитьбы, и ей показалось, что чувства Сойера тоже изменились, стали глубже. После вечера у Граймсов они стали смотреть друг на друга новыми глазами, с любовью и уважением.
Неделю спустя Мэгги решила установить дружеские отношения с соседками и пригласила человек шесть на вечер, чтобы обсудить узоры лоскутных одеял. Целый день она крутилась на кухне, испекла пироги, приготовила паштет из оленины, хрустящие хлебцы и тушеную говядину. К назначенному часу она оделась в клетчатую блузку и юбку, зачесала волосы назад, повязав их лентой, и пригласила Тересу, чтобы та присмотрела за девочками. Она ждала у окна гостиной, высматривала в бесконечной пыльной прерии признаки приближающегося фургона или коляски. Прошел час после назначенного времени, а она все еще стояла там. Никто не приехал.
Через пятнадцать минут появилась Аннабел Граймс в сверкающем черном экипаже. Она предупреждала Мэгги, когда они встретились в Бакае несколько дней назад, что, возможно, немного опоздает, но Мэгги и предположить не могла, что она окажется единственной гостьей. Шея и щеки Мэгги покрылись красными пятнами, когда она ввела Аннабел в сверкающую чистотой, но пустую гостиную.
Аннабел, одетая в жемчужно-серое шерстяное платье с черными кружевными манжетами и оборками по вороту, с черным бархатным поясом на изящной талии, казалось, не обратила никакого внимания на тягостную тишину, царившую в доме. Она устроилась на диване и вежливо улыбнулась хозяйке.
– Я была уверена, что приеду последней, – сказала она. – Но в данном случае это приятное заблуждение. Когда прибудут остальные леди?
Мэгги зарделась еще больше и села на самый краешек обитого ситцем кресла у камина.
– Судя по всему, никогда. Аннабел изумилась:
– Вы имеете в виду…
– Вы не ошиблись временем, Аннабел, – несчастным голосом произнесла Мэгги. – Все должны были быть здесь больше часа назад. Полагаю, Хэтти Бенсон и Кейт Бингем специально сделали это. – Она вспомнила холодность Кейт, когда Бингемы приезжали на воскресный ужин. – Вот оно, техасское радушие, – с горькой улыбкой добавила она.
– Они очень любили Айви, и, как я понимаю, им трудно смириться с мыслью, что кто-то занял ее место, – растягивая слова, сказала Аннабел, глядя на Мэгги спокойным, изучающим взором. – На нашем вечере я заметила, как они обращались с вами, но вы не должны обращать на это внимания.
– Да как же я могу не обращать внимания? – вспылила Мэгги.
Аннабел наклонила голову набок, и длинный золотистый локон лег ей на плечо.
– Скажите мне вот что. Дети Сойера уже приняли вас как свою мать?
– Нет. Еще нет. Мы хорошо ладим друг с другом, но они не чувствуют ко мне то, что чувствовали к… ней. – Ей было трудно вслух произнести имя Айви.
Аннабел кивнула.
– Я полагаю, вы терпеливы с ними? И не ожидаете, что они сразу бросятся в ваши объятия?
– Ну разумеется, нет.
– Тогда позвольте дать вам небольшой совет… можно? – вдруг нерешительно спросила Аннабел.
Мэгги совсем растерялась, она не привыкла разговаривать так откровенно с кем-либо. К тому же после вечера у нее сложилось впечатление, что Аннабел Граймс – очень скрытная особа, и чем больше она ее узнавала, тем больше убеждалась в своей правоте. Аннабел разгладила на коленях юбку, дожидаясь разрешения Мэгги продолжить.
– Пожалуйста. – Мэгги подошла к дивану и села рядом с ней. – Мне очень нужно, чтобы кто-нибудь отнесся ко мне по-дружески, посоветовал, как быть.
Аннабел с минуту разглядывала узор на ковре и наконец заговорила:
– Лично мне совершенно безразлично, что происходит в Бакае и его окрестностях, если это устраивает моего мужа. Я предана Маркусу и делаю все, что могу, чтобы доставить ему приятное, но, признаюсь, совсем не стремлюсь разделить компанию или жалкие развлечения, которые существуют в этой дикой, нецивилизованной стране. – Она несколько натянуто улыбнулась. – Вы можете посчитать меня снобом, но мне действительно не хватает утонченности образа жизни на Юге – элегантных балов, чайных вечеров и концертов и изысканных манер людей, которых я там знала. Понимаю, что все, что я любила там, на Юге, исчезло навсегда, ушло в прошлое, но… здесь все совсем по-другому. О, джентльмены галантные, но в душе они остаются неотесанными. Цивилизация – одна видимость, развлечения – грубоватые и шумные, таково же и большинство местных жителей. – Она вздохнула. – Я считаю, что их вполне можно выносить, но предпочитаю оставаться дома, на ранчо, и меня не интересует общение, которое здесь так ценят. Вы еще очень молоды, – неожиданно сказала она, разглядывая Мэгги своими удивительными фиалковыми глазами. – И ваше положение совсем другое. Вы хотите стать частью этой жизни.
Мэгги некоторое время не могла говорить, пораженная неожиданным открытием.
– Да. Вы правы. Впервые в жизни я хочу… нет, мечтаю найти свое место здесь, в Техасе. Хочу, чтобы он стал моим домом!
– Тогда вы добьетесь своего.
– Нет, если Хэтти Бенсон и другие продолжат вести себя так.
Аннабел снова удивила ее. Покачав головой, она сказала:
– Не торопитесь с выводами. Они очень добросердечные люди, милые, великодушные и сильные. Мужественные. Я такой никогда не была. – Она посмотрела на свои руки, и ее голос стал мягче. – После войны я находилась в полном отчаянии, казалось, все окружающие умерли или хотели умереть. И я тоже хотела умереть. Вы даже представить себе не можете, что такое захваченный победителями город! – Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки, и затравленное выражение, которое появилось в ее глазах, исчезло. – Если бы мне не встретился Маркус, не женился на мне и не увез бы меня от разрушения и ужасающей бедности, то, мне кажется, я сошла бы с ума. Он спас меня, и мы неплохо живем здесь вместе. Но такие женщины, как Хэтти Бенсон и Кейт Бингем, – они совсем другие. Они боролись всю свою жизнь, пережили нападения индейцев, засуху, наводнения и выстояли. Я восхищаюсь ими! Эта земля, эта дикость, которая называется Техасом, все время была для них и другом, и врагом. И она научила их быть до кончиков волос такими же сильными, как и любой враг, с которым они могут встретиться.
– Но я же не враг им! – воскликнула Мэгги, и ее глаза сверкнули от злости. – Я их понимаю. Ценю их не меньше, чем вы. Аннабел, я ведь приехала из Канзаса и прекрасно знаю, что такое работа на земле и борьба с трудностями. Я нисколько не отличаюсь от них!
– Будьте терпеливы, – посоветовала Аннабел. – Дайте им время. Это очень дружное общество, и Айви являлась важной частью их жизни. Ее все любили. По правде говоря, я считала ее своей единственной подругой, потому что она была с востока и обладала культурой и вкусом, как вы можете сами видеть, судя по дому и обстановке.
– О да, я видела.
– Но она дружила со всеми.
– Просто святая! – воскликнула Мэгги. – Ну как я могу соперничать со святой?
– Это глупо. – Аннабел досадливо поморщилась. – Вам не нужно соперничать. Нужно забыть, забыть об Айви. Перестать сравнивать себя с ней, тогда и все прочие сделают то же самое. – Она пожала плечами. – Им только нужно собственными глазами убедиться, что вы хороши для Сойера и его дочерей, и тогда они примут вас вместо нее.
Мэгги подумала об Эштоне, где она ни разу не пыталась перейти границы, установленные для нее Энн. Однако у нее была Амелия, и поэтому она могла позволить себе оставаться чужой для всех в городе. Она постоянно цеплялась за свою веру в то, что однажды за ней приедет Бен, сказочно разбогатевший, и с триумфом увезет ее от Энн и Эштона. Но теперь мечты умерли, превратились в пыль… Она осела здесь, в Техасе, с новым мужем и семьей, с ребенком, который когда-нибудь станет членом этого общества. Она приехала сюда, чтобы остаться, и по этой причине чувствовала потребность, страстное желание быть принятой.
Мэгги поднялась и стала ходить взад и вперед по ковру.
– Я не буду перед ними кланяться!
– Это самое худшее, что вы можете сделать.
– Но что же мне делать?
– Ничего. Займитесь своей семьей и своими обязанностями. Будьте терпеливы. И они придут к вам, когда вы меньше всего будете ожидать этого.
Неожиданно наверху послышались возня, топот ног, детские крики и поток испанской речи.
– Я хочу пойти вниз, хочу увидеть леди! – громко умоляла трехлетняя Регина.
На лестницу вышла Тереса и в отчаянии развела руками:
– Сеньора, девочки…
Прежде чем она успела закончить, Абигейл и Регги проскочили мимо нее, сбежали по лестнице и ворвались в гостиную, крича одновременно.
– Я хочу на праздник! – воскликнула Регина, подбегая к Мэгги и дергая ее за юбку.
– А где все? – требовательным голосом спросила Абигейл. В замешательстве она оглядела гостиную, в которой никого не было, кроме Мэгги и Аннабел. Ее тонкое выразительное личико вытянулось.
– Планы насчет вечера изменились, – поспешила объяснить Мэгги. – Сегодня у нас только одна гостья, но это особая гостья. Девочки, вы ведь знаете миссис Граймс?
Они важно кивнули.
– Нам с миссис Граймс потребуется помощь в составлении узоров. Эбби, Регги, хотите помочь нам?
– А можно? – впервые Абигейл, обычно сдержанная, проявила интерес к тому, что сказала Мэгги. Ее глаза заблестели от радости.
– Да, да! Я тоже хочу помогать! – Регина возбужденно захлопала в ладоши.
Вечер прошел очень мило. Аннабел Граймс оказалась легкой в общении, хотя она не походила ни на кого, с кем Мэгги встречалась раньше. Она давала доброжелательные и полезные советы, но Мэгги сомневалась, что кому-нибудь удастся проникнуть в ее душу. Похоже, она была всем сердцем предана мужу. Мэгги окончательно поняла это, когда под вечер они сели пить кофе, а девочки, уставшие от составления узоров, убежали играть в сад.
– А как решился вопрос с тем овцеводом, насчет которого беспокоился Маркус? – спросила Мэгги, забывшая расспросить Сойера о том, как закончились его переговоры с Маркусом Граймсом.
Прежде чем ответить, Аннабел аккуратно отпила глоток кофе и поставила чашку на блюдце.
– Насколько я поняла, он ушел из долины.
– Так скоро? Как же это получилось? Фиалковые глаза Аннабел словно подернулись изморозью. Ее тон стал бесстрастным и официальным.
– Я не знаю подробностей. Впрочем, мне это совершенно безразлично. Самое главное, что имеет значение, – то, что Маркусу больше не нужно волноваться из-за этого.
– Да, конечно, – машинально произнесла Мэгги, но позже, сгорая от любопытства, она заговорила на эту же тему с Сойером, когда они ложились спать.
– Овцевод? – переспросил он, явно желая уклониться от разговора.
– Да, про которого Маркус Граймс говорил с таким негодованием на приеме.
– А, тот парень. – Сойер расстегнул рубашку и бросил ее на спинку стула. – Он ушел. Убрался восвояси вместе со своей отарой.
– Но почему? – Мэгги положила щетку для волос, прошла по холодному полу и юркнула под одеяло. Ребенок в ее чреве зашевелился. Она положила руку на живот, с радостью прислушиваясь к удивительным ощущениям, и посмотрела на Сойера, укладывавшегося рядом.
– Похоже, кто-то его напугал, – наконец ответил он. Ее пронзил озноб.
– Как?
– Кто-то зарезал около пятидесяти его овец, – пояснил Сойер, опуская голову на подушку, – и поджег его сарай.
– Не может быть!
– Я так слышал.
Мэгги села. Ее волосы рассыпались по плечам, а лицо стало таким же белым, как ее белоснежная батистовая ночная рубашка.
– Это ужасно, – прошептала она. – Кто-то специально выжил его из долины, и ты знаешь об этом!
Сойер привлек ее к себе.
– Не волнуйся ты об этом овцеводе, Мэгги, – успокоил он жену. – Он пошел дальше, вот и все. Найдет место более гостеприимное, чем Бакай, и будет выращивать своих проклятых овец.
Мэгги поняла, что Сойер не хочет продолжать разговор. Он поцеловал ее в шею, погладил по голове успокаивающим, волнующим движением. Но Мэгги отстранилась и схватила его за руку.
– Ты имеешь к этому отношение? – тихо и тревожно спросила она. – Пожалуйста, скажи, что ты не участвуешь в этой жестокости!
– Если хочешь знать, Мэгги, за всеми этими действиями стоит Маркус Граймс. И не смотри на меня так. Честно скажу, я ничем не обидел овцевода.
– Но ведь ты знал, что затевает Маркус?
– Не совсем. – Сойер с гримасой откинулся на подушку и уставился в потолок. – Я встретился с ним, так же как Билл и другие. Маркус был очень расстроен, и мы попытались успокоить его. Мне казалось глупым так выходить из себя из-за единственного овцевода, поселившегося в долине. Но Маркус… у него свои представления о том, что происходит. И это его право, Мэгги. Не мне давать советы, что ему предпринять и как защищать свой дом и свою семью.
– И об этом думал Маркус, уничтожая овец и поджигая сарай?
– Полагаю, что да. – Сойер повернулся к ней, и в свете луны, залившем комнату, было видно, что его обычно бесстрастное, спокойное лицо отражает сожаление. – Подобная тактика никогда не была мне по душе. Но Маркус сделал то, что считал правильным. Я не знаю, кто еще участвовал в налете, – я ушел раньше. Но и так ясно, что Маркус проделал это не в одиночку. И все же, – он взял руку Мэгги в свою мозолистую ладонь и начал нежно гладить большим пальцем ее тонкие пальчики, – все же Маркус хороший человек. Я его уважаю и надеюсь, что он останется моим другом. У нас общие интересы, как и у всех владельцев ранчо в долине. Мы должны держаться вместе, только тогда мы приумножим наши состояния.
Позже, лежа в его объятиях, Мэгги вспомнила, как Аннабел говорила сегодня о том, что Техас – дикий, нецивилизованный край и правила здесь устанавливают мужчины, особенно такие, как Маркус Граймс. Вдруг она осознала, что надо опасаться Маркуса, хотя на вечере он был очень милым и искренне приветствовал ее. А его жена Аннабел единственная в долине отнеслась к ней, как к другу. Как все непонятно… Впрочем, не стоит размышлять об этом в столь поздний час. За окном шумел ветер, принесший первые капли зимнего дождя. Мэгги крепче прижалась к мужу – он защитит ее!
Одно она знала точно: она обязана Сойеру Блейку нисколько не меньше, чем Аннабел Граймс обязана Маркусу. И она отплатит ему такой же преданностью. Если Колин Вентворт обманул ее и предал, то Сойер проявил доброту с самого начала. Она вдыхала его запах, наслаждаясь его крепким телом, силой и теплом, исходящими от него. «Мне повезло больше, чем Аннабел», – сонно думала Мэгги под звуки дождя, бившего по стеклу. Сойер славный, справедливый, он никогда не обидит кого-нибудь во имя своей выгоды. И если у нее родится мальчик, она постарается, чтобы он походил на человека, которого будет считать своим отцом.
Успокоившись, Мэгги погрузилась в сон. Неожиданно раздался испуганный крик Абигейл:
– Папа! Папа! Иди скорей сюда!
Мэгги вскочила раньше Сойера и по ледяному полу побежала через коридор. Сойер бежал следом за ней, бормоча: «Что, черт возьми…»
Мэгги задержалась в дверях большой желтой спальни лишь на секунду, задохнувшись от страха.
Эбби в ночной рубашке сидела рядом с Региной, по ее щекам бежали слезы. Она отчаянно трясла свою трехлетнюю сестренку за плечо. Но Регина, лежавшая в постели, не замечала ее – она металась и ворочалась, что-то невнятно бормоча. Ее маленькое личико было неестественно красным, дыхание – тяжелым и прерывистым. Она дрожала, хотя ее черные как смоль волосы были влажными от пота.
– Я услышала, как она плакала во сне, и проснулась, – всхлипнула Эбби. – И я увидела, что ей плохо. Папа, я хочу разбудить ее. Я не знаю, что делать… Папа, что с ней?
Через секунду Мэгги была уже возле постели. Она села на край и приложила ладонь к влажному пылающему лбу девочки.
– Мне нужна холодная вода из колодца и много полотенец. И принеси, пожалуйста, большой таз из кухни. Скорей привези сюда доктора Харви! Не хочу пугать тебя, Сойер, но нельзя терять ни минуты. Она вся горит.
Глава 10
– Вздор! – воскликнула Кейт. – Наш скот исключительно здоровый. Когда я вспоминаю весь этот шум, который они подняли, и все неприятности, которые они нам причинили…
– В Техасе нет ни одного ковбоя, который не презирал бы фермеров, – вставила Джейн Макаллистер.
Хэтти подперла руками пышные бедра.
– На вашем месте, миссис Блейк, я не упоминала бы, что вы родом из Канзаса, – по крайней мере не говорила бы об этом слишком часто и слишком громко. В наших краях этим не хвалятся.
К облегчению Мэгги, разговор переключился на различные местные темы и сплетни, а ни об одной из них она ничего не знала. Ее полностью игнорировали, совершенно забыли, обсуждая и споря по поводу чьего-то рецепта сливового пудинга, церковного праздника, который состоится в феврале, жалуясь на цены в магазине Джона Нейлора. Мэгги едва не расплакалась от радости, когда появился Сойер, чтобы отвести ее за праздничный стол.
– Ну как, все нормально? – спросил он, подводя ее к уставленным снедью столам в столовой с дубовыми панелями.
– О да. Прекрасно. – «Как у кролика перед удавом», – подумала она про себя.
Сойер сжал ее руку.
– Хорошо. Я пригласил Дэниела и Кейт Бингем к нам на воскресный ужин. – Он на миг сделал паузу, и она услышала торжественные нотки в его голосе. – Это было как бы традицией… при Айви. Дэниел и Кейт – мои хорошие друзья. И мне хотелось бы, чтобы это продолжалось, если ты не возражаешь.
– Конечно, не возражаю. – Она почувствовала, как на ее висках выступили капельки пота. – Миссис Бингем кажется очень… приятной.
– Ты знаешь, как делать печенье с корицей? Дэниел обожал печенье Айви. Конечно, если ты не умеешь или если это слишком сложно, то ничего. Сойдет любой пирог.
– Нет-нет, испеку печенье с корицей!
Сойер наклонился и быстро поцеловал ее в щеку.
– Ты просто чудо, Мэгги. Чем я заслужил тебя? Я счастливый человек!
Тут он будто очнулся, увидев людей, толпящихся вокруг, переговаривающихся между собой, пока они занимали свои места за столом. Мэгги улыбнулась, глядя на вспыхнувшие щеки мужа. Сегодня он выглядел очень симпатичным в клетчатой рубашке с галстуком-ленточкой, в новых серых брюках, заправленных в сшитые на заказ ботинки, начищенные до блеска. Она гордилась тем, что она здесь с ним, и радовалась, что является его женой. Она хотела угождать, помогать ему. Она никогда не забудет, что если бы не Сойер, то она умерла бы от голода по дороге из Канзаса или, еще хуже, стала жертвой Эда Дугана и его банды.
– Мне не терпится познакомить тебя с Маркусом, – сказал Сойер, когда они подошли к прямоугольному столу, уставленному блюдами. – Пока я его еще не нашел. Здесь столько народу, что, возможно, мы не увидим его, пока не кончится ужин, но я уверен, он тебе сразу понравится. Он хороший человек, с головой на плечах, но самое главное – мыслит масштабно, как и должен мыслить настоящий техасец.
Мэгги волновалась, как Маркус и Аннабел Граймс воспримут ее, но, когда встретилась с ними часом позже, приятно удивилась. Маркус Граймс, крупный мужчина с могучей грудью, блестящими черными глазами, темными волнистыми волосами, крепко пожал ей руку и искренне улыбнулся. Его жена, стройная красивая женщина с золотистыми волосами, чудесными фиалковыми глазами и светлой кожей, приехала с Юга. Ее семья потеряла все во время войны, и Аннабел благодарила судьбу за то, что ей удалось выйти замуж за самого преуспевающею человека во всем округе. Граймс женился на ней четыре года назад, после того как ее муж, брат и отец погибли. В отличие от всех других женщин, с которыми Мэгги встречалась после того, как прибыла в Техас, Аннабел Граймс не выказывала неодобрения или враждебности; она соблюдала дистанцию и была вежлива. Мэгги почувствовала, что она всегда была такой, и Сойер позже подтвердил ее предположение, сказав, что она не часто встречается с женщинами с соседних ранчо. Маркус Граймс, однако, с энтузиазмом приветствовал Мэгги и проявил столько сердечности, что почти возместил холодность Хэтти Бенсон и ее подруг.
– Добро пожаловать в округ Кориелл, Мэгги. Вы составите приятное дополнение к этой долине.
– Спасибо, мистер Граймс.
– Называйте меня Маркус. Мы все здесь друзья и соседи. – Он улыбнулся ей, и его приятное загорелое лицо отразило одобрение, когда он отметил про себя ее тонкие черты лица и густые рыжевато-каштановые волосы. Он позвал юную мексиканку, которая разносила на подносе шампанское. – Сюда, Мария. Мы хотим выпить.
Каждый взял по бокалу золотистого напитка, и Маркус произнес тост:
– За вашу совместную жизнь. Счастья вам и процветания!
Сойер поднес бокал к губам и, внимательно глядя на Маркуса, сказал:
– Премного благодарен, Маркус.
Аннабел Граймс вскользь улыбнулась Мэгги. Она выглядела неприступной и прекрасной в своем шелковом платье персикового цвета с турнюром и оборками по самой последней моде. Ослепительное жемчужное ожерелье обвивало ей шею.
– Может быть, вы с Сойером согласитесь поужинать с нами в воскресенье? Мы бы получше узнали друг друга, – предложила она мягким голосом, немного растягивая гласные.
– Я бы с огромной радостью, – сказала Мэгги, – но, к сожалению, к нам в Тэнглвуд должны приехать гости, и тоже в воскресенье. – Какая досада, что Бингемов уже пригласили на ужин! Насколько приятнее было бы провести вечер с этой парой, но ничего не поделаешь.
– Тогда в следующий раз, – вставил Маркус и обратился к Сойеру: – Слышал, ты нанимаешь несколько новых рабочих весной? Неплохо. Ты знаешь, что в прошлом году в Абилине продано свыше семисот тысяч голов скота? Скажу тебе, Сойер, ближайшие несколько лет принесут нам все, о чем мы могли только мечтать, если мы будем держаться вместе и действовать сообща.
– Здесь тоже большой спрос на скот. И цены на говядину растут.
– У скотопромышленного бизнеса нет пределов, насколько я понимаю. В ближайшие лет десять здесь будет сколочено не одно состояние, и Техас будет процветать – если, конечно, до этого овцеводы не уничтожат пастбища, – мрачно добавил Маркус.
– Какие овцеводы? – удивился Сойер. Граймс понизил голос:
– Терпеть не могу обсуждать бизнес в присутствии леди, но у нас есть проблема, которую придется решать. Мэтт Барнум сказал мне, что какой-то овцевод обосновался у Тополиного ручья и пустил отару своих чертовых овец пастись, заняв почти четверть долины. Если мы не поставим его на место, то за ним последуют и другие, помяни мое слово. Нам достаточно неприятностей с фермами, которыми кишит вся территория с тех самых пор, как закончилась война. Нельзя делить пастбища ни с кем. Сойер нахмурился.
– Что ты предлагаешь?
– Приезжай завтра, и поговорим более детально. – Маркус посмотрел на Мэгги с извиняющейся улыбкой: – Простите, что позволил делам вмешаться в нашу беседу, Мэгги. Аннабел это очень не нравится. – Неожиданно он рассмеялся и покачал головой. – Вы прелесть! Хорошо, что я счастливо женат на своем южном сокровище, иначе позавидовал бы Сойеру.
Сойер обнял Мэгги рукой за плечи, глядя вслед удалявшимся хозяевам вечера.
– Хороший человек. Здесь у него около пятидесяти тысяч акров, и я не удивлюсь, если он удвоит свои земли в ближайшие десять лет. Точно так же как я собираюсь удвоить владения и доходы Тэнглвуда.
Только теперь Мэгги услышала смех и оживленные разговоры, ощутила уютную атмосферу дома. Играл скрипач, стараясь изо всех сил, а люди отодвигали столы и сворачивали ковры, готовясь к танцам. Воздух пропитался сигарным дымом и парами бренди.
– Как ты думаешь, что он сделает с овцеводом? – спросила Мэгги мужа, когда первые пары вышли в центр зала и начали танцевать джигу под аккомпанемент хлопков и притопывания гостей.
– Не знаю, но не считаю это такой уж серьезной проблемой. Если за ним последуют другие, тогда, конечно, нам придется трудновато. – Лицо Сойера смягчилось, когда он с улыбкой посмотрел на Мэгги. – Не беспокойся.
Я позабочусь о делах ранчо. А твоя забота – девочки, ты сама и малыш, которого ты носишь.
Какие чудесные слова он сказал! Все неприятное исчезло: холодность Хэтти Бенсон и других женщин, постоянное сравнение ее с Айви. Сойер заботится о ней и о ее ребенке! Он выполнит данное слово и воспитает ее малыша как своего собственного.
– Спасибо, – тихо сказала Мэгги, поймав его руку и порывисто целуя ее. – Ты такой хороший, такой добрый!
Этой ночью, когда они любили друг друга, она чувствовала себя ближе к мужу, чем когда-либо с первой ночи после их женитьбы, и ей показалось, что чувства Сойера тоже изменились, стали глубже. После вечера у Граймсов они стали смотреть друг на друга новыми глазами, с любовью и уважением.
Неделю спустя Мэгги решила установить дружеские отношения с соседками и пригласила человек шесть на вечер, чтобы обсудить узоры лоскутных одеял. Целый день она крутилась на кухне, испекла пироги, приготовила паштет из оленины, хрустящие хлебцы и тушеную говядину. К назначенному часу она оделась в клетчатую блузку и юбку, зачесала волосы назад, повязав их лентой, и пригласила Тересу, чтобы та присмотрела за девочками. Она ждала у окна гостиной, высматривала в бесконечной пыльной прерии признаки приближающегося фургона или коляски. Прошел час после назначенного времени, а она все еще стояла там. Никто не приехал.
Через пятнадцать минут появилась Аннабел Граймс в сверкающем черном экипаже. Она предупреждала Мэгги, когда они встретились в Бакае несколько дней назад, что, возможно, немного опоздает, но Мэгги и предположить не могла, что она окажется единственной гостьей. Шея и щеки Мэгги покрылись красными пятнами, когда она ввела Аннабел в сверкающую чистотой, но пустую гостиную.
Аннабел, одетая в жемчужно-серое шерстяное платье с черными кружевными манжетами и оборками по вороту, с черным бархатным поясом на изящной талии, казалось, не обратила никакого внимания на тягостную тишину, царившую в доме. Она устроилась на диване и вежливо улыбнулась хозяйке.
– Я была уверена, что приеду последней, – сказала она. – Но в данном случае это приятное заблуждение. Когда прибудут остальные леди?
Мэгги зарделась еще больше и села на самый краешек обитого ситцем кресла у камина.
– Судя по всему, никогда. Аннабел изумилась:
– Вы имеете в виду…
– Вы не ошиблись временем, Аннабел, – несчастным голосом произнесла Мэгги. – Все должны были быть здесь больше часа назад. Полагаю, Хэтти Бенсон и Кейт Бингем специально сделали это. – Она вспомнила холодность Кейт, когда Бингемы приезжали на воскресный ужин. – Вот оно, техасское радушие, – с горькой улыбкой добавила она.
– Они очень любили Айви, и, как я понимаю, им трудно смириться с мыслью, что кто-то занял ее место, – растягивая слова, сказала Аннабел, глядя на Мэгги спокойным, изучающим взором. – На нашем вечере я заметила, как они обращались с вами, но вы не должны обращать на это внимания.
– Да как же я могу не обращать внимания? – вспылила Мэгги.
Аннабел наклонила голову набок, и длинный золотистый локон лег ей на плечо.
– Скажите мне вот что. Дети Сойера уже приняли вас как свою мать?
– Нет. Еще нет. Мы хорошо ладим друг с другом, но они не чувствуют ко мне то, что чувствовали к… ней. – Ей было трудно вслух произнести имя Айви.
Аннабел кивнула.
– Я полагаю, вы терпеливы с ними? И не ожидаете, что они сразу бросятся в ваши объятия?
– Ну разумеется, нет.
– Тогда позвольте дать вам небольшой совет… можно? – вдруг нерешительно спросила Аннабел.
Мэгги совсем растерялась, она не привыкла разговаривать так откровенно с кем-либо. К тому же после вечера у нее сложилось впечатление, что Аннабел Граймс – очень скрытная особа, и чем больше она ее узнавала, тем больше убеждалась в своей правоте. Аннабел разгладила на коленях юбку, дожидаясь разрешения Мэгги продолжить.
– Пожалуйста. – Мэгги подошла к дивану и села рядом с ней. – Мне очень нужно, чтобы кто-нибудь отнесся ко мне по-дружески, посоветовал, как быть.
Аннабел с минуту разглядывала узор на ковре и наконец заговорила:
– Лично мне совершенно безразлично, что происходит в Бакае и его окрестностях, если это устраивает моего мужа. Я предана Маркусу и делаю все, что могу, чтобы доставить ему приятное, но, признаюсь, совсем не стремлюсь разделить компанию или жалкие развлечения, которые существуют в этой дикой, нецивилизованной стране. – Она несколько натянуто улыбнулась. – Вы можете посчитать меня снобом, но мне действительно не хватает утонченности образа жизни на Юге – элегантных балов, чайных вечеров и концертов и изысканных манер людей, которых я там знала. Понимаю, что все, что я любила там, на Юге, исчезло навсегда, ушло в прошлое, но… здесь все совсем по-другому. О, джентльмены галантные, но в душе они остаются неотесанными. Цивилизация – одна видимость, развлечения – грубоватые и шумные, таково же и большинство местных жителей. – Она вздохнула. – Я считаю, что их вполне можно выносить, но предпочитаю оставаться дома, на ранчо, и меня не интересует общение, которое здесь так ценят. Вы еще очень молоды, – неожиданно сказала она, разглядывая Мэгги своими удивительными фиалковыми глазами. – И ваше положение совсем другое. Вы хотите стать частью этой жизни.
Мэгги некоторое время не могла говорить, пораженная неожиданным открытием.
– Да. Вы правы. Впервые в жизни я хочу… нет, мечтаю найти свое место здесь, в Техасе. Хочу, чтобы он стал моим домом!
– Тогда вы добьетесь своего.
– Нет, если Хэтти Бенсон и другие продолжат вести себя так.
Аннабел снова удивила ее. Покачав головой, она сказала:
– Не торопитесь с выводами. Они очень добросердечные люди, милые, великодушные и сильные. Мужественные. Я такой никогда не была. – Она посмотрела на свои руки, и ее голос стал мягче. – После войны я находилась в полном отчаянии, казалось, все окружающие умерли или хотели умереть. И я тоже хотела умереть. Вы даже представить себе не можете, что такое захваченный победителями город! – Она вздрогнула, но сразу же взяла себя в руки, и затравленное выражение, которое появилось в ее глазах, исчезло. – Если бы мне не встретился Маркус, не женился на мне и не увез бы меня от разрушения и ужасающей бедности, то, мне кажется, я сошла бы с ума. Он спас меня, и мы неплохо живем здесь вместе. Но такие женщины, как Хэтти Бенсон и Кейт Бингем, – они совсем другие. Они боролись всю свою жизнь, пережили нападения индейцев, засуху, наводнения и выстояли. Я восхищаюсь ими! Эта земля, эта дикость, которая называется Техасом, все время была для них и другом, и врагом. И она научила их быть до кончиков волос такими же сильными, как и любой враг, с которым они могут встретиться.
– Но я же не враг им! – воскликнула Мэгги, и ее глаза сверкнули от злости. – Я их понимаю. Ценю их не меньше, чем вы. Аннабел, я ведь приехала из Канзаса и прекрасно знаю, что такое работа на земле и борьба с трудностями. Я нисколько не отличаюсь от них!
– Будьте терпеливы, – посоветовала Аннабел. – Дайте им время. Это очень дружное общество, и Айви являлась важной частью их жизни. Ее все любили. По правде говоря, я считала ее своей единственной подругой, потому что она была с востока и обладала культурой и вкусом, как вы можете сами видеть, судя по дому и обстановке.
– О да, я видела.
– Но она дружила со всеми.
– Просто святая! – воскликнула Мэгги. – Ну как я могу соперничать со святой?
– Это глупо. – Аннабел досадливо поморщилась. – Вам не нужно соперничать. Нужно забыть, забыть об Айви. Перестать сравнивать себя с ней, тогда и все прочие сделают то же самое. – Она пожала плечами. – Им только нужно собственными глазами убедиться, что вы хороши для Сойера и его дочерей, и тогда они примут вас вместо нее.
Мэгги подумала об Эштоне, где она ни разу не пыталась перейти границы, установленные для нее Энн. Однако у нее была Амелия, и поэтому она могла позволить себе оставаться чужой для всех в городе. Она постоянно цеплялась за свою веру в то, что однажды за ней приедет Бен, сказочно разбогатевший, и с триумфом увезет ее от Энн и Эштона. Но теперь мечты умерли, превратились в пыль… Она осела здесь, в Техасе, с новым мужем и семьей, с ребенком, который когда-нибудь станет членом этого общества. Она приехала сюда, чтобы остаться, и по этой причине чувствовала потребность, страстное желание быть принятой.
Мэгги поднялась и стала ходить взад и вперед по ковру.
– Я не буду перед ними кланяться!
– Это самое худшее, что вы можете сделать.
– Но что же мне делать?
– Ничего. Займитесь своей семьей и своими обязанностями. Будьте терпеливы. И они придут к вам, когда вы меньше всего будете ожидать этого.
Неожиданно наверху послышались возня, топот ног, детские крики и поток испанской речи.
– Я хочу пойти вниз, хочу увидеть леди! – громко умоляла трехлетняя Регина.
На лестницу вышла Тереса и в отчаянии развела руками:
– Сеньора, девочки…
Прежде чем она успела закончить, Абигейл и Регги проскочили мимо нее, сбежали по лестнице и ворвались в гостиную, крича одновременно.
– Я хочу на праздник! – воскликнула Регина, подбегая к Мэгги и дергая ее за юбку.
– А где все? – требовательным голосом спросила Абигейл. В замешательстве она оглядела гостиную, в которой никого не было, кроме Мэгги и Аннабел. Ее тонкое выразительное личико вытянулось.
– Планы насчет вечера изменились, – поспешила объяснить Мэгги. – Сегодня у нас только одна гостья, но это особая гостья. Девочки, вы ведь знаете миссис Граймс?
Они важно кивнули.
– Нам с миссис Граймс потребуется помощь в составлении узоров. Эбби, Регги, хотите помочь нам?
– А можно? – впервые Абигейл, обычно сдержанная, проявила интерес к тому, что сказала Мэгги. Ее глаза заблестели от радости.
– Да, да! Я тоже хочу помогать! – Регина возбужденно захлопала в ладоши.
Вечер прошел очень мило. Аннабел Граймс оказалась легкой в общении, хотя она не походила ни на кого, с кем Мэгги встречалась раньше. Она давала доброжелательные и полезные советы, но Мэгги сомневалась, что кому-нибудь удастся проникнуть в ее душу. Похоже, она была всем сердцем предана мужу. Мэгги окончательно поняла это, когда под вечер они сели пить кофе, а девочки, уставшие от составления узоров, убежали играть в сад.
– А как решился вопрос с тем овцеводом, насчет которого беспокоился Маркус? – спросила Мэгги, забывшая расспросить Сойера о том, как закончились его переговоры с Маркусом Граймсом.
Прежде чем ответить, Аннабел аккуратно отпила глоток кофе и поставила чашку на блюдце.
– Насколько я поняла, он ушел из долины.
– Так скоро? Как же это получилось? Фиалковые глаза Аннабел словно подернулись изморозью. Ее тон стал бесстрастным и официальным.
– Я не знаю подробностей. Впрочем, мне это совершенно безразлично. Самое главное, что имеет значение, – то, что Маркусу больше не нужно волноваться из-за этого.
– Да, конечно, – машинально произнесла Мэгги, но позже, сгорая от любопытства, она заговорила на эту же тему с Сойером, когда они ложились спать.
– Овцевод? – переспросил он, явно желая уклониться от разговора.
– Да, про которого Маркус Граймс говорил с таким негодованием на приеме.
– А, тот парень. – Сойер расстегнул рубашку и бросил ее на спинку стула. – Он ушел. Убрался восвояси вместе со своей отарой.
– Но почему? – Мэгги положила щетку для волос, прошла по холодному полу и юркнула под одеяло. Ребенок в ее чреве зашевелился. Она положила руку на живот, с радостью прислушиваясь к удивительным ощущениям, и посмотрела на Сойера, укладывавшегося рядом.
– Похоже, кто-то его напугал, – наконец ответил он. Ее пронзил озноб.
– Как?
– Кто-то зарезал около пятидесяти его овец, – пояснил Сойер, опуская голову на подушку, – и поджег его сарай.
– Не может быть!
– Я так слышал.
Мэгги села. Ее волосы рассыпались по плечам, а лицо стало таким же белым, как ее белоснежная батистовая ночная рубашка.
– Это ужасно, – прошептала она. – Кто-то специально выжил его из долины, и ты знаешь об этом!
Сойер привлек ее к себе.
– Не волнуйся ты об этом овцеводе, Мэгги, – успокоил он жену. – Он пошел дальше, вот и все. Найдет место более гостеприимное, чем Бакай, и будет выращивать своих проклятых овец.
Мэгги поняла, что Сойер не хочет продолжать разговор. Он поцеловал ее в шею, погладил по голове успокаивающим, волнующим движением. Но Мэгги отстранилась и схватила его за руку.
– Ты имеешь к этому отношение? – тихо и тревожно спросила она. – Пожалуйста, скажи, что ты не участвуешь в этой жестокости!
– Если хочешь знать, Мэгги, за всеми этими действиями стоит Маркус Граймс. И не смотри на меня так. Честно скажу, я ничем не обидел овцевода.
– Но ведь ты знал, что затевает Маркус?
– Не совсем. – Сойер с гримасой откинулся на подушку и уставился в потолок. – Я встретился с ним, так же как Билл и другие. Маркус был очень расстроен, и мы попытались успокоить его. Мне казалось глупым так выходить из себя из-за единственного овцевода, поселившегося в долине. Но Маркус… у него свои представления о том, что происходит. И это его право, Мэгги. Не мне давать советы, что ему предпринять и как защищать свой дом и свою семью.
– И об этом думал Маркус, уничтожая овец и поджигая сарай?
– Полагаю, что да. – Сойер повернулся к ней, и в свете луны, залившем комнату, было видно, что его обычно бесстрастное, спокойное лицо отражает сожаление. – Подобная тактика никогда не была мне по душе. Но Маркус сделал то, что считал правильным. Я не знаю, кто еще участвовал в налете, – я ушел раньше. Но и так ясно, что Маркус проделал это не в одиночку. И все же, – он взял руку Мэгги в свою мозолистую ладонь и начал нежно гладить большим пальцем ее тонкие пальчики, – все же Маркус хороший человек. Я его уважаю и надеюсь, что он останется моим другом. У нас общие интересы, как и у всех владельцев ранчо в долине. Мы должны держаться вместе, только тогда мы приумножим наши состояния.
Позже, лежа в его объятиях, Мэгги вспомнила, как Аннабел говорила сегодня о том, что Техас – дикий, нецивилизованный край и правила здесь устанавливают мужчины, особенно такие, как Маркус Граймс. Вдруг она осознала, что надо опасаться Маркуса, хотя на вечере он был очень милым и искренне приветствовал ее. А его жена Аннабел единственная в долине отнеслась к ней, как к другу. Как все непонятно… Впрочем, не стоит размышлять об этом в столь поздний час. За окном шумел ветер, принесший первые капли зимнего дождя. Мэгги крепче прижалась к мужу – он защитит ее!
Одно она знала точно: она обязана Сойеру Блейку нисколько не меньше, чем Аннабел Граймс обязана Маркусу. И она отплатит ему такой же преданностью. Если Колин Вентворт обманул ее и предал, то Сойер проявил доброту с самого начала. Она вдыхала его запах, наслаждаясь его крепким телом, силой и теплом, исходящими от него. «Мне повезло больше, чем Аннабел», – сонно думала Мэгги под звуки дождя, бившего по стеклу. Сойер славный, справедливый, он никогда не обидит кого-нибудь во имя своей выгоды. И если у нее родится мальчик, она постарается, чтобы он походил на человека, которого будет считать своим отцом.
Успокоившись, Мэгги погрузилась в сон. Неожиданно раздался испуганный крик Абигейл:
– Папа! Папа! Иди скорей сюда!
Мэгги вскочила раньше Сойера и по ледяному полу побежала через коридор. Сойер бежал следом за ней, бормоча: «Что, черт возьми…»
Мэгги задержалась в дверях большой желтой спальни лишь на секунду, задохнувшись от страха.
Эбби в ночной рубашке сидела рядом с Региной, по ее щекам бежали слезы. Она отчаянно трясла свою трехлетнюю сестренку за плечо. Но Регина, лежавшая в постели, не замечала ее – она металась и ворочалась, что-то невнятно бормоча. Ее маленькое личико было неестественно красным, дыхание – тяжелым и прерывистым. Она дрожала, хотя ее черные как смоль волосы были влажными от пота.
– Я услышала, как она плакала во сне, и проснулась, – всхлипнула Эбби. – И я увидела, что ей плохо. Папа, я хочу разбудить ее. Я не знаю, что делать… Папа, что с ней?
Через секунду Мэгги была уже возле постели. Она села на край и приложила ладонь к влажному пылающему лбу девочки.
– Мне нужна холодная вода из колодца и много полотенец. И принеси, пожалуйста, большой таз из кухни. Скорей привези сюда доктора Харви! Не хочу пугать тебя, Сойер, но нельзя терять ни минуты. Она вся горит.
Глава 10
Фургон казался сначала маленькой точкой на горизонте, а потом становился все больше и больше, по мере того как постепенно приближался, полз по усыпанной цветами равнине, как маленький черный жучок. Под сапфирово-голубым небом земля казалась живой от полевых цветов – они начали появляться еще в феврале, а теперь был март, самый сезон расцвета. Маргаритки, астры и хризантемы расцвели под нежным весенним солнцем, но больше всего было колокольчиков, которые ковром покрыли прерию, зеленые холмы и склоны долины. Пахучие и нежные, они походили на море из драгоценных камней, радовали взор и волновали душу. Наблюдая, как фургон проплывает по этому сверкающему голубому морю, Мэгги чувствовала, как жизнь и надежда наполняют ее сердце, и не только оттого, что она была счастлива видеть приближающуюся гостью. Природа, способная на проливные дожди, мучительную летнюю жару и суровые зимние метели, сегодня смилостивилась и словно одобряла ее желание наслаждаться жизнью, мечтать и с надеждой смотреть в будущее.