Грегори Джил. В ожидании счастья

   – Это прозвучит странно, ведь мы недостаточно хорошо знаем друг друга, но мне кажется, я знаю тебя, Мэгги. – Теперь он говорил медленно, взвешивая каждое слово. – Ты спокойная, добрая и практичная. Ты наделена смелостью, в тебе достаточно здравого смысла, и ты прекрасно справляешься с любой ситуацией, во всяком случае, я так думаю. Я ценю тебя. – Он прочистил горло. – Я знаю, ты не испытываешь ко мне тех чувств, которые испытывала к своему мужу, и, естественно, я тоже не испытываю того, что к Айви. Я понимаю, такие чувства выпадают на долю человека всего раз в жизни, и мы уже имели то, что нам предназначено судьбой. Но это совсем не значит, что мы не можем быть счастливы вместе. – Неожиданно, прищурив серые глаза, он хлопнул ладонью по колену. – Черт, я не очень хорошо все излагаю! Мне гораздо проще обращаться со своим скотом, чем толково объясниться. Мэгги, это… заинтересует ли тебя идея поехать жить на мое ранчо и стать матерью моим дочкам? Естественно, мы поженимся, – торопливо добавил он, увидев пораженное выражение ее лица. – Мы могли бы пожениться прямо здесь, в Форт-Уэрте. Сегодня же, если ты согласна. – Он взял ее за руку и крепко сжал ее тонкие пальцы теплой и сильной ладонью. – Это было бы прекрасное решение для нас обоих. Я буду о тебе заботиться, мы вместе создадим чудесную семью. Тебе понравятся мои девочки, Мэгги. Они просто прелесть, и со временем – почему бы и нет? – они начнут думать о тебе как о своей матери. – Он глубоко вздохнул, собираясь сказать еще что-то, но передумал и молча смотрел на нее. В его серьезном взгляде светилась надежда. – Ну? Ты, наверное, слишком удивлена, чтобы сразу дать ответ?
   Мэгги ласкал солнечный свет, заливший комнату, растекшийся по полированному деревянному полу, гревший ее ботинки, юбку позаимствованного платья, руки. Снизу, с улицы, доносился городской шум: скрипели телеги, ржали лошади, открывались и закрывались двери, люди перекрикивались и разговаривали друг с другом. В комнате стоял запах лавандовой туалетной воды Дотти Мей, которую она пролила на пол, когда одевалась. Он витал в воздухе, слабый и сладкий, смешиваясь с чистым, грубоватым мужским запахом, исходившим от Сойера Блейка. Мэгги смотрела на него, а в голове не было ни одной мысли. Она только поняла, что ей впервые в жизни сделали предложение и что Сойер Блейк ни разу не упомянул слово «любовь».
   Впрочем, почему он должен упоминать его? Ведь они не любили друг друга, были совершенно чужие люди, встретившиеся во время поездки и вместе пережившие кошмар. Несмотря на всю его доброту, заботу о ней в эти последние несколько дней, он ведь не любил ее, и, разумеется, она тоже не любила его.
   Почему же она обдумывает его предложение? Она знала почему. Она была одна – всегда одна, – и мысль о том, что в ней нуждается Сойер и его маленькие дочки, была очень заманчивой. Сидя в кресле и молча глядя на большого, серьезного, полного надежд мужчину, который сидел напротив, она призналась себе, что обдумывает его слова потому, что боится будущего. Она родит ребенка, а потом будет работать день и ночь, чтобы прокормить его. Ее жизнь будет борьбой за выживание, а ребенок…
   Она резко поднялась, подошла к окну и стала смотреть на широкую оживленную улицу. Ее ребенок, если она ничего не предпримет, вырастет без отца, без семьи и даже без настоящего дома. Самое большее, что она сможет позволить себе, – комнатка в каком-нибудь пансионе. У нее никогда не было дома, кроме фермы, где Белдены приютили ее. Мэгги вдруг страстно захотелось иметь настоящий дом – для себя и для своего ребенка.
   – Мэгги?
   Закусив губу, она повернулась к Сойеру.
   – Ты изумлена, да? – Он положил шляпу на стол, поднялся и подошел к ней быстрым уверенным шагом. – Ну прости, мне очень жаль. Я знаю, прошло совсем немного времени со дня смерти твоего мужа. Но, Мэгги, нам некогда раздумывать. Сегодня я должен уже сесть в дилижанс, отправляющийся в Уэйко, и я должен был сделать тебе предложение. Я надеюсь, ты обдумаешь мои слова. Поверь, это хорошее решение для меня, да и для тебя тоже.
   – Есть кое-что, что ты должен знать… – сказала Мэгги и сделала глубокий вдох. – Я жду ребенка.
   Он внимательно посмотрел на нее. Его взгляд скользнул к ее талии, а потом вернулся к лицу, на котором отразились ее неуверенность, надежда и страх. И все же она стояла прямо, расправив плечи, и спокойно ждала его решения.
   Сойер за секунду преодолел расстояние, которое оставалось между ними, и положил руки ей на плечи.
   – Да, ты пережила трудное время. Потеряла мужа, осталась совершенно одна, без копейки денег, ждешь ребенка…
   – Я уверена в том, что справлюсь…
   – В этом нет необходимости! Мэгги, дорогая, ребенок – еще один аргумент за то, что ты должна принять мое предложение.
   – Значит, ты не передумал? Если я, конечно, правильно поняла.
   – Я не могу осуждать тебя за то, что ты ждешь ребенка от своего мужа, верно?
   Но Колин не был ее мужем! Чувство вины пронзило ее, ей стало стыдно за ту маленькую ложь, которую она преподнесла пассажирам дилижанса, когда не думала, что их жизни так переплетутся. Теперь поздно переигрывать историю. Она рискует потерять уважение Сойера, ведь он определенно откажется от своего предложения, когда узнает, что она никогда не была замужем, а оказалась такой дурой, что позволила богатому красивому парню с востока использовать ее, а потом бросить. Ничего нет плохого в том, что Сойер считает ее вдовой. Она прекрасно понимала, что это единственный путь к нормальной жизни для нее и для ребенка.
   Нервно облизнув губы, Мэгги посмотрела на него и прочитала в его глазах терпеливое внимание и замешательство.
   – Сойер, ты… Ты станешь отцом моему ребенку так же, как я стану матерью твоим дочерям? Или это все меняет – я имею в виду воспитание ребенка от другого отца? Ты жалеешь, что предложил жениться на мне?
   – По-моему, это еще один довод в пользу того, чтобы мы соединились. Мы поможем друг другу. – Его руки, лежавшие на ее плечах, напряглись. Он притянул Мэгги к себе и поцеловал в макушку. На миг она чуть не задохнулась от волнения. Как быстро все изменилось! Так гроза мигом уносит летнюю засуху…
   – Клянусь тебе, Мэгги Клей, что, если ты выйдешь за меня замуж, я стану отцом твоему ребенку. Мы станем одной семьей, большой и дружной. Я всегда буду благодарен тебе и буду заботиться о тебе. Даю слово!
   Одной семьей… Мэгги вдруг осознала, что всего за несколько минут переменилась вся ее жизнь. Ее судьба больше не зависела от нее одной, она больше не была одинокой, несущей в одиночку бремя ответственности за неродившееся дитя. У нее появилась возможность начать все заново с хорошим, сильным и, самое главное, добрым человеком, который сейчас стоял рядом с ней. У нее будет дом, в местечке под названием Тэнглвуд, семья, которая в ней нуждается.
   – Ну, что? Скажи «да»! – настаивал Сойер, пальцами подняв ее голову за подбородок.
   – Да.
   Широкая улыбка, появившаяся на его лице, наполнила ее теплым, счастливым чувством. Впервые в жизни она кому-то нужна! И совсем не так, как Колину, который стремился только избавиться от скуки. Это было восхитительное чувство.
   – Ты не пожалеешь об этом, Мэгги! – воскликнул Сойер. Он быстро и восторженно поцеловал ее в губы. – Все будет хорошо.
   Мэгги ответила на поцелуй, но не потеряла голову, как с Колином. Она вела себя сдержанно.
 
   В то же самое утро их брак зарегистрировал мировой судья, Дотти Мей выступила в качестве свидетельницы, и к полудню они уже ехали в Уэйко. На Мэгги было платье Дотти Мей – темно-синее, с маленькими перламутровыми пуговками и тонким шуршащим кружевным шлейфом. На ее пальце красовалось простое обручальное кольцо, которое Сойер купил в универмаге Форт-Уэрта и которое было чуть-чуть ей свободно. Надевая ей на палец золотое кольцо, сменившее колечко Амелии, которое он считал обручальным, подаренным первым мужем, он сказал:
   – Теперь ты моя жена, начиная с этого дня и до самой нашей смерти. Можешь хранить то кольцо, если хочешь, но, пожалуйста, не носи его. Думаю, это было бы нехорошо.
   Мэгги сидела рядом с Сойером в дилижансе, где они с четырьмя другими пассажирами и Дотти Мей ехали по бескрайней равнине Техаса. Муж держал ее за руку.
   – Просто не верится, прямо как в сказке! – повторяла Дотти Мей, пока мимо окон экипажа проплывали мескитовые деревья и тополя, освещенные мягким ноябрьским солнцем.
   Мэгги только улыбалась. Она отлично понимала, что это далеко не сказочный роман. Они с Сойером не влюбились друг в друга – они приняли обдуманное решение, основанное на практических соображениях и здравом смысле. И хотя казалось невероятным, что она теперь замужем за человеком, с которым знакома меньше недели, она не чувствовала ни сомнений, ни сожалений по поводу выбранного пути, а только искреннюю веру в то, что ее будущее будет не таким одиноким, как прошлое.
   В Уэйко они проводили Дотти Мей в салун «Счастливая звезда», где она встретилась со своей сестрой и разрыдалась от счастья. Спокойная и уверенная в себе Лилиан была выше Дотти Мей и полнее ее, с острым подбородком, растрепанными пепельными волосами и такими же печальными, как у сестры, глазами. Ее не смущало ее красное блестящее платье с глубоким вырезом, обтягивающее фигуру, и безвкусная шляпка, украшенная перьями, которые свидетельствовали о том, что она – девушка из салуна. Она обхватила надушенными руками Дотти Мей, воскликнула, как рада, что сестра благополучно добралась сюда, и предложила выпивку Мэгги и Сойеру. Молодожены отказались – Сойер объяснил, что очень торопится к дочерям и не может задерживаться. Когда Мэгги прощалась с Дотти Мей, то девушки обнимались и плакали совсем так же, как при встрече Лилиан и Дотти Мей.
   – Обязательно приезжай к нам на ранчо в гости, – услышала Мэгги свои слова и удивилась: у нее теперь свой дом, в который она могла пригласить подругу! – Сойер говорит, что мы живем всего в сорока милях отсюда. Пожалуйста, приезжай побыстрей!
 
   Другой дилижанс довез их до Гейтсвилла, и там в конце дня их встретил один из работников Сойера.
   – Пока еще нет сообщения между Гейтсвиллом и Бакаем, поэтому я заранее телеграфировал, чтобы Сэм доставил нам экипаж, – выгружая багаж, объяснил Сойер. В Уэйко они купили несколько ярдов материи и все необходимое для Мэгги. Сойер также купил саквояж, в который сложили ее новые вещи. Как раз его он и поставил на землю в тот момент, когда стройный загорелый ковбой среднего роста приблизился к ним.
   – Сэм Холкомб, позволь представить тебе мою новую жену Мэгги Блейк. Мэгги, это Сэм, мой самый лучший работник. И не думай, что он об этом не знает.
   Голубоглазый Сэм Холкомб прищурился и, казалось, не слышал его похвал. Он смотрел на Мэгги с немым изумлением.
   – Здравствуйте, – стеснительно улыбнулась Мэгги, чувствуя, что краснеет под ошарашенным взглядом Сэма.
   Сэм, похоже, пришел в себя. Поняв, что ведет себя неприлично, он тоже покраснел и рывком снял с головы шляпу с широкими полями.
   – Очень приятно познакомится с вами, мэм. Простите, я так смотрел на вас, но… мы ожидали… совсем другую.
   Так вот в чем дело! В Тэнглвуде все ждали, что Сойер привезет старую деву – сестру жены, а не красивую, очень молодую женщину.
   Стоявший рядом с Мэгги Сойер расхохотался. Обняв ее за плечи, он весело поглядел на Сэма Холкомба.
   – Точно, Сэм, Мэгги в сотни раз лучше, чем Луиза Крейн. Тебе стоило посмотреть на эту чопорную старую деву с рыбьим лицом… Ну да ладно, Бог с ней. По-моему, Мэгги очень устала с дороги. Поехали к Бенсонам и заберем девочек. А по дороге ты расскажешь мне все новости.
 
   Солнце уже село, когда фургон оставил позади городок Гейтсвилл. Сидя рядом с Сойером – Сэм ехал следом на пятнистом пони, – Мэгги только смутно различала очертания города, который они проехали, и холмистую, поросшую мескитовыми деревьями местность, по которой они ехали теперь. Воздух был прохладным, но приятным и чистым, и бархатистая лиловая тьма обволакивала и окутывала их, как мягкое одеяло. Мэгги услышала крик какой-то птицы, возню невидимого зверька в кустах. Все вокруг дышало спокойствием, и она должна была бы чувствовать покой, но, по мере того как фургон приближался к Бакаю и к ранчо, ее новому дому, она волновалась все больше. Скоро она встретится с дочерьми Сойера – ее новыми детьми. И увидит ранчо, на котором ей предстоит жить и растить собственного ребенка. Она смертельно устала после целого дня, проведенного в дороге, и все еще не могла прийти в себя после происшествия у Роя, однако понимала, что придется призвать на помощь все силы, чтобы произвести хорошее впечатление на маленьких девочек. Ведь от первого впечатления многое зависит! Ей хотелось, чтобы они с Сойером поехали на ранчо одни и хорошенько отдохнули, прежде чем встретиться с Бенсонами и с детьми, но она не рискнула предложить ему такое. Сойеру не терпелось поскорее увидеть своих девочек, и Мэгги не винила его. Он привез ее сюда, чтобы она стала им матерью, и будет плохим началом, если она попытается уклониться от своих обязанностей только потому, что устала.
   Ничего, она отдохнет, когда познакомится с ними и уложит их спать. Наверняка они не намного отличаются от Коры, а Мэгги очень любила ее. При одной мысли о маленькой кузине у нее стало тяжело на душе, но она быстро напомнила себе, что теперь у нее будет две девочки, которых она будет любить, а может быть, и три, если у нее родится дочь. Хорошо, если на ранчо будет много детей. Она сделает все, чтобы там всем было радостно и все были счастливы.
   – Бакай приблизительно в двух милях отсюда, – неожиданно сказал Сойер, прервав беседу с Сэмом. – А Тэнглвуд – в шести милях на запад. Прямо по дороге живут Бенсоны. Хэтти и Билл тебе понравятся.
   Фургон проехал мимо колодца, въехал в ворота посередине изгороди из частокола, и Мэгги увидела в темноте прямо перед собой двухэтажный деревянный дом. В окнах на первом этаже горел свет.
   – Сойер Блейк, это ты? – раздался веселый голос, и в желтом свете в дверном проеме появилась полная миловидная женщина средних лет.
   – Конечно, я, Хэтти! А где мои девочки? – Сойер спрыгнул с повозки и обежал лошадей, чтобы помочь Мэгги. – У меня для тебя сюрприз!
   Уже через миг Мэгги стояла рядом с Сойером в ярко освещенной гостиной, в которой находились сосновый стол, стулья и старый диван, набитый конским волосом. Деревянный пол был устлан циновкой, на которой лежала шашечная доска – над ней сидели два мальчика, поглощенные игрой. Рядом с окном, завешенным полотняной занавеской, стоял низкорослый мужчина с орлиным носом, в клетчатой рубашке и холщовых штанах и разглядывал ее из-под кустистых бровей. Возле него стояла женщина с лучистыми глазами, одетая в полотняную юбку и простую белую блузку, и изумленно смотрела на Мэгги. Две маленькие девочки, которые только что с радостным визгом обнимали Сойера, спрятались теперь за его ногами и робко поглядывали оттуда на незнакомку.
   Мэгги сцепила ладони – она чувствовала себя не в своей тарелке: столько пар глаз разглядывали ее. Выглядела она ужасно. Темно-синее платье, нарядное и тщательно выглаженное утром, теперь превратилось в мятую тряпку, прическа растрепалась, и пряди волос рассыпались по плечам. Облизнув пересохшие губы, она попыталась выдавить из себя улыбку.
   – Мэгги, перед тобой Хэтти и Билл, – сказал Сойер, – самые лучшие соседи на этом берегу Бразоса. А вот эти две скромные барышни – мои маленькие красавицы, Абигейл и Регина. Довольно звучные имена для таких малышек, правда? – Он засмеялся, но Мэгги слышала в его голосе гордость и любовь.
   Девочки и правда были красивые. Крошечные, темноволосые, с огромными, как блюдца, голубыми глазами. У пятилетней Эбби уже сформировались утонченные черты лица, характерный изгиб губ. А у трехлетней Регги все еще было круглое детское личико, очаровательные кудряшки и нос-пуговка.
   – Здравствуйте. – Мэгги неловко кивнула Бенсонам и с заискивающей улыбкой наклонилась к девочкам. Она стеснялась нисколько не меньше их, особенно под испытующим взглядом проницательных серых глаз Сойера, которого, как она понимала, очень волновало, поладит ли она с ними. – Меня зовут Мэгги, – ласково сказала она. – Мы с папой привезли вам подарки.
   Никакого ответа. Только настороженные глаза на милых маленьких личиках. Она взглянула на мужа.
   – Уже поздно, Сойер. Они, конечно, устали. Может быть, пора везти их домой…
   – Девчонки, мои девчонки! – Сойер подхватил дочерей на руки и крепко прижал к груди. – С удовольствием сообщаю вам, что эта леди – ваша новая мама. Вот так. – Улыбаясь, он оглянулся на Хэтти и Билла, чьи лица выражали не меньшее изумление, чем лицо Сэма Холкомба несколько часов назад. – Мы с Мэгги поженились сегодня утром в Форт-Уэрте.
   Хэтти Бенсон покраснела, как вишня, и бросила на Мэгги быстрый встревоженный взгляд. Со своими мягкими светло-каштановыми волосами, собранными в узел на шее, и большими оливковыми глазами с крапинками, она была очень приятной пышногрудой женщиной, которая поматерински тепло и великодушно относилась ко всем вокруг. Впрочем, сейчас она не почувствовала ничего похожего на добрые чувства. Неприязнь и неописуемая печаль овладели ею, пока она смотрела на эту, несомненно, красивую и слишком молодую женщину, которой неизвестно как удалось заставить Сойера Блейка жениться на ней. Ужас, ведь со дня смерти его милой жены не прошло и года! На ее глаза навернулись невольные слезы, и она усиленно заморгала. Айви Блейк была ее лучшей подругой, и, на взгляд Хэтти, никто в мире не мог заменить ее. Даже и сравнивать нельзя эту высокую, изнуренную медноволосую девушку с маленькой, живой черноволосой Айви. Как они непохожи!
   «И что нашло на Сойера, если он навязывает эту незнакомку своим дочерям? – удивлялась Хэтти. – Им нужна их тетя, уравновешенная женщина средних лет, родная кровь матери, а не эта девчонка, вдруг свалившаяся на их голову даже до того, как прошел приличествующий срок после похорон бедняжки Айви».
   К негодованию Хэтти, Билл явно не разделял ее взглядов. Муж, улыбаясь, как глупый теленок, подошел к Сойеру и похлопал его по спине.
   – Здорово, вот уж действительно хорошая новость! – Он повернулся к покрасневшей молчаливой девушке, нервно сцепившей пальцы, и дружески улыбнулся: – Очень приятно познакомиться с вами, юная леди.
   Хэтти Бенсон, закусив нижнюю губу, изучала Мэгги с явным неодобрением.
   – Не слишком ли скоропалительно это произошло? – ехидно заметила она, но, судя по всему, никто не обратил внимания на ее слова. Сойер торопливо растолковывал своим малышкам, сидящим у него на руках:
   – Итак, у вас теперь новая мама, и она будет хорошо заботиться о вас. Она красивая, ведь правда? И к тому же добрая и хорошая. – Он опустил девочек на пол и слегка подтолкнул Эбби в сторону Мэгги. – Подойди, дочка, поцелуй ее. Пусть новая мама почувствует, что ей рады.
   Эбби кинулась к Хэтти Бенсон и с рыданиями спрятала лицо в ее фартук. Маленькая Регина засунула палец в рот, со страхом посмотрела на сестру, папу, на странную тетю в синем платье и тоже заревела.
   – Какого черта… – Сойер нахмурился, озадаченно глядя на Мэгги и дочерей. – Мэгги, прости, не знаю, что на них нашло.
   – Просто все случилось слишком быстро, Сойер, слишком неожиданно. Неужели ты не понимаешь? – Мэгги изо всех сил старалась оставаться спокойной, несмотря на унизительную сцену. – Они не могут вдруг начать думать обо мне как о своей матери, – прошептала она. – Дай им время привыкнуть ко мне. Пожалуйста, не сердись на них.
   – Она права, – сдержанно кивнула Хэтти Бенсон. – Ох уж эти мужчины! Сойер, тебе должно быть стыдно. Эбби вот все еще помнит свою маму и знает, что эта девушка – не она! А малышка Регги совсем запуталась!
   – Но я думал, они обрадуются…
   Хэтти презрительно фыркнула и поджала губы, гладя Абигейл по голове.
   Мэгги пыталась перекричать орущих детей:
   – Сойер, им нужно время. Никого нельзя торопить в чувствах… Пусть девочки привыкнут ко мне. Мы можем начать с того, что поедем домой.
   – Я хочу остаться здесь, – приглушенно плакала Абигейл, все еще прижимаясь к Хэтти.
   Вспыхнув, Сойер заговорил жестким тоном. Так, пожалуй, он обращался к Эду Дугану, прицелившись в него на дорожной станции «Бандит Рой».
   – Юная леди, ты едешь домой, туда, где твое место!
   – Не хочу! Не поеду!
   Хэтти Бенсон присела перед девочкой и стала что-то тихо говорить, а Мэгги подошла к Регине, которая с ревом уселась на пол.
   – Ш-ш-ш, все хорошо, – сказала она, поднимая малышку на руки и надеясь, что ее слова прозвучат мягко и успокаивающе. – Папа сейчас заберет тебя домой. По-моему, ты хочешь спать и скоро будешь в своей постельке.
   Глаза Регги от страха стали огромными, она начала извиваться и визжать в руках чужой тети.
 
   Казалось, прошла вечность, прежде чем они достигли Тэнглвуда.
   Мэгги впервые увидела свой дом при свете звезд и под детский плач, доносившийся из фургона сзади.
   На фоне глубокого темного неба выделялись очертания двухэтажного дома и силуэты загонов для скота, конюшен и хозяйственных пристроек. Воздух был свежим, чистым и холодным, как родниковая вода. Они с Сойером внесли девочек через веранду в дом. Внутри было темно и мрачно, пока Сойер не поставил Абигейл на пол и не зажег лампу. Потом еще одну, и еще. Весь дом ожил, неожиданно удивив ее приятной обстановкой, узорчатым ковром в гостиной, морскими пейзажами в рамках на стенах. Коридор наверху был узким, но спальня девочек оказалась большой, с высоким потолком, розовыми шторами на окнах и с большой кроватью с пологом, на которой они спали вместе. Кровать была сделана из дуба, толстый матрас покрывало красивое лоскутное стеганое одеяло. Такого прекрасного дома Мэгги в жизни не видела!
   – Они очень устали. – Сойер посмотрел на девочек, которые мгновенно уснули в своей кровати. Как только на них надели ночные рубашки, они успокоились и легли, обнявшись, на одну подушку. «Ищут защиты, – уныло подумала Мэгги. – Защиты от меня».
   Она молча последовала по коридору за Сойером в их спальню. Он заметил, что она задумчиво осматривается.
   – Айви любила, чтобы все было красиво. Она выросла в Бостоне. У них там был чудесный дом, пока ее отец не продал свой магазинчик и не уехал на Запад. У нее сохранились вкусы жительницы востока, и нам пришлось копить деньги, чтобы она могла заказывать оттуда кое-какие вещи, – говорил он, пока Мэгги потрясенно разглядывала красивую спальню с ярким ковром, желтыми обоями в цветочек и золотистым покрывалом на кровати. Большое квадратное окно обрамляли очаровательные шторы из вощеного ситца. Она разглядывала дубовое бюро, туалетный столик со стулом, крашеный умывальник из кедра – сразу было видно, что комнату обставляли тщательно и с любовью.
   Все в доме хранило на себе отпечаток Айви Блейк. Мэгги видела ее присутствие везде: в изящной расческе и щетке для волос на туалетном столике, в желто-голубом керамическом кувшине на умывальнике и в платяном шкафу, заполненном одеждой, принадлежавшей женщине, которой уже нет в живых.
   – Сойер, – пробормотала Мэгги. – Эти вещи твоей жены… Ты их не убрал?
   Он покраснел.
   – Никак не мог решиться. Понимаю, это неправильно, но мне было как-то спокойнее, когда я видел их… Мэгги, ты можешь все упаковать завтра же, если хочешь… или оставить то, что тебе понравится. Здесь есть красивые платья.
   Она сглотнула.
   – Нет, Сойер. Нам придется избавиться от всего этого, если мы собираемся начать новую жизнь вместе, – конечно, за исключением фотографий и памятных вещей.
   Она уже заметила фотографию Айви Блейк, стоявшую на бюро, но не разглядела черты лица покойной жены Сойера. Впрочем, она сомневалась, что готова к этому.
   Сойер кивнул. Он вздохнул и подошел к ней, положив руку ей на плечо.
   – Это не совсем похоже на счастливое возвращение домой, о котором я мечтал, – сказал он с огорчением. – По правде говоря, я много и не мечтал с того самого дня, когда умерла Айви. Но эта часть моей жизни уже позади. Все изменится благодаря тебе. Я рад, что ты здесь, Мэгги.
   Глядя в его чистые, добрые серые глаза, Мэгги тихо проронила:
   – Я тоже рада.
   Но на самом деле она волновалась. Похоже, она оказалась в ситуации, на которую не рассчитывала. Вместо долгожданного дома и семьи у нее теперь был чужой дом и чужая семья. Она, у которой никогда не было ничего своего, унаследовала детей, мужа и дом женщины, чья элегантность и красота еще витали в каждой комнате. Здесь ничто не принадлежало ей! Все в Тэнглвуде до сих пор принадлежало Айви Блейк.
   «Но это не надолго», – вдруг подумала она, когда Сойер, ободряюще поцеловав ее, сел на кровать и стал снимать сапоги. Мэгги медленно подошла к большому зеркалу над туалетным столиком Айви и стала изучать свое отражение. На нее смотрела уставшая, растрепанная и запыленная, в измятом платье женщина, однако в ее глазах светилась решимость. Нет, она молодая и сильная. Она справится, сделает все, чтобы ее брак оказался настоящим. Она сама удивилась силе своих чувств.
   – Устала, Мэгги? – Сойер перестал расстегивать рубашку и посмотрел на нее со спокойным пониманием. – Думаю, ты хочешь сразу же лечь спать.
   – Нет. – Она шагнула к нему, нащупывая пальцами пуговицы на вороте платья. – Все в порядке, Сойер. Я рада, что я дома.
   – Мне нравится, как ты говоришь «дома».
   Ее пальцы дрожали, и она никак не могла справиться с пуговицами. Он смотрел на нее, потом улыбнулся и, протянув загорелую руку, расстегнул сначала верхнюю пуговицу ее платья, а потом еще пять. Платье распахнулось, обнажив ее белую шею и полные груди. Она увидела, как заблестели его глаза, и с трепетом отметила, как его тело вдруг напряглось.