Грегори Джил. В ожидании счастья

   – Твой ход, Рид!
   – В следующий раз мы привезем больше ружей! Первый голос, приглушенный настолько, что его невозможно было распознать, прозвучал снова:
   – Одна маленькая спичка, Рид, – и твоя лачуга заполыхает.
   – Мы подпалим тебя в следующий раз!
   Джейк выстрелил в направлении голосов и услышал вопль, который порадовал его.
   – Проклятие, он задел меня!
   – Уходим!
   Нападавшие выпустили последний залп.
   – Мы еще вернемся, Рид, если к утру ты не уберешься из нашего округа!
   Топот копыт, гулко звучавший в прерии, стих в ночи. Раздался крик ястреба, и наступила мертвая тишина.
   Только теперь Джейк отвернулся от окна. Сквозь густой мрак, царивший в хижине, он разглядел очертания Мэгги, съежившейся на матрасе.
   – Минутку, – тихо сказал он и стал зажигать лампу. Когда загорелся свет, он увидел, что она сидит с его ружьем, направив дуло на входную дверь.
   – Я подумала, что они могут ворваться. – Она облизнула пересохшие губы.
   – Вряд ли. – Он положил револьвер в кобуру и с грустной улыбкой присел перед ней. – Для этого нужна как минимум смелость, а они – жалкие трусы. Не бойтесь, Мэгги, сегодня они не вернутся.
   – Вы слышали, что они сказали? В следующий раз они подожгут хижину! – Ее глаза расширились от ужаса, но Джейк беспечно улыбнулся и помог ей подняться.
   – Одни разговоры. Стоит такая засуха, что они не рискнут устроить пожар. За одну ночь он может охватить весь округ.
   – Да, я думаю, вы правы. – Но она тревожилась за него и поражалась, с каким спокойствием он воспринял нападение и угрозы. – Это были люди Маркуса, да?
   – Пожалуй, но мы узнаем точно, только когда увидим одного из них в городе с рукой на перевязи.
   – Почему им так не терпится избавиться от вас? Его лицо осветила мимолетная улыбка.
   – Полагаю, они боятся, как бы я не примкнул к разрушителям изгородей. Это была бы для Граймса плохая новость.
   Она вздрогнула.
   – А вы собираетесь примкнуть?
   – По правде говоря, люди Граймса вынуждают меня действовать и прийти на помощь Холкомбу и его друзьям. Мне совсем не улыбается, что меня пристрелят под покровом ночи, – сказал он, чуть прищурив глаза. – Особенно в присутствии леди. Но с другой стороны, эти ребята не знали об этом, не так ли?
   Мэгги передала ему ружье. Ее руки были ледяными.
   – Никогда не думала, что дойдет до этого. Маркус всегда был таким добрым. По крайней мере я всегда считала его добрым. Они с Сойером были лучшими друзьями, и он поддерживал со всеми соседями нормальные отношения. Не могу понять, почему он прибегает ко всем этим угрозам, к насилию. Обстановка становится все хуже и хуже.
   – Жадность превращает людей в койотов. Я вижу, как это происходит по всему Западу.
   Приняв решение, Мэгги распрямила плечи.
   – Завтра же я увижусь с Маркусом! Осталось же в нем хоть что-то человеческое! Маркус зашел слишком далеко, и кто-то должен сказать ему об этом.
   – Оставьте эту затею! – Джейк схватил ее за руки, потрясенный тем, что она собиралась сделать. – И близко не подходите к Трипл-Эл. Держитесь от Маркуса Граймса подальше!
   – Он не обидит меня. Мы с Аннабел дружим уже много лет, пусть она в последнее время и не хочет со мной разговаривать. Мне кажется, я смогу заставить Маркуса прислушаться к голосу разума – хотя бы потому, что мы знаем друг друга так давно, – правда, судя по всему, не так хорошо, как я думала… Кто-то должен положить конец этому безумию!
   – Только не вы. – Джейка поражала ее наивность. – Послушайте, ведь Маркус был не очень доволен, когда вы ушли из синдиката?
   – Откуда вы знаете?
   – Не важно. Я слышу много всякой всячины. Вы больше не можете оказывать на него влияние, Мэгги, и даже претендовать на дружбу. Он считает вас точно таким же врагом, как и Холкомба. Он опасный противник – как дикий зверь: никогда не знаешь, откуда он может напасть в следующий раз. Пообещайте мне, что не пойдете к Маркусу Граймсу.
   – Не могу. Я должна попытаться.
   Он разозлился на ее упрямство, притянул ее к себе и теперь смотрел прямо ей в лицо.
   – Черт побери, Мэгги, это не дружеская посиделка! Такие люди не шутят. Кстати, как вы думаете, что бы случилось, если бы не я, а они застали вас сегодня ночью на реке? Что предпринял бы Люк Ньюкомб, если бы подъехал к берегу и стал свидетелем вашего дурацкого ночного купания? – Он сжал ее сильнее. – Я чуть не застрелил вас. А уж он-то бы точно постарался… Его дыхание участилось, он вдруг почувствовал, как она беспомощна и уязвима. – Как вы не понимаете, что я мог убить вас сегодня? Но не бойтесь, – поспешил добавить он. – Я не обижу вас, Мэгги. Но, черт возьми, я не позволю вам и на милю приблизиться к Трипл-Эл!
   – Вы не сможете меня остановить, – пробормотала она.
   Ей трудно было не только говорить, но даже думать, потому что его руки обхватили ее, как стальные обручи. Он держал ее так крепко, что она едва могла дышать, и все же она не чувствовала себя пойманной в ловушку – скорее, находилась в безопасности, под его защитой. Она почувствовала такую слабость в коленях, какую еще никогда не ощущала.
   Джейк вдруг опустил голову и поцеловал ее. Забыв обо всем на свете, она прижалась к нему, охваченная сладким, восхитительным пожаром. Ее губы пылко ответили на прикосновение его настойчивых губ. Словно по волшебству, расцвела и ожила каждая клеточка ее тела.
   Время остановилось, растворившись в ослепительном порыве. Он крепко обнимал ее, целовал с жадностью изголодавшегося человека, вовлекая в райское царство наслаждения. Ее кожа горела от прикосновений, грудь ныла от желания. Но когда он на секунду остановился, вдыхая теплый мускусный запах ее волос и аромат кожи, пахнущей летом, у Мэгги был миг, всего лишь миг, чтобы опомниться и прийти в себя. Она вдруг словно очнулась и оттолкнула его.
   Джейк, почувствовав ее сопротивление, тут же отпустил ее, сам потрясенный тем, что потерял над собой контроль. На лице Мэгги застыло выражение оскорбленного достоинства.
   – Мэгги, не надо так смотреть. – Его лоб покрылся испариной. Черт возьми… Он ведь прекрасно знал, что прошло едва ли три месяца после смерти Сойера. Он совсем не имел в виду это, когда привез ее сегодня в свой дом. Она ведь не девушка легкого поведения, а достойная женщина, и, кроме того, до этого самого вечера она почти не знала его, почти ничего не знала о нем… Он точно ненормальный!
   Подумав о женщинах, с которыми он переспал совершенно беззаботно, о женщинах, которые для него ничего не значили и просто заполняли свободное время и скрашивали скуку, он с удивлением спрашивал себя: как получилось, что сейчас, рядом с Мэгги, он чувствует себя полным идиотом?
   И все же он едва сдержал смех, глядя в ее пунцовое лицо.
   – Я думаю… мне пора идти, – пробормотала она и направилась к двери.
   Она хромала совсем чуть-чуть, но он подхватил ее на руки.
   – Позвольте мне.
   – Нет, я могу идти, – запротестовала Мэгги, однако Джейк проигнорировал ее слова.
   Когда он снова посадил ее в седло, она напряглась, готовая к тому, что сейчас ощутит тепло его большого мускулистого тела позади себя, а когда он сел, прижав ноги к ее ногам, и она почувствовала его твердую крепкую грудь, прижавшуюся к ее спине, она едва не задохнулась.
   Что с ней происходит? Впрочем, она тут же поняла ответ и затрепетала.
   Всю дорогу до Тэнглвуда они молчали. Когда Джейк натянул поводья и остановил коня перед домом, она пролепетала:
   – Вам не обязательно помогать мне забраться по ступенькам. Я сама, благодарю вас.
   Он помог ей спешиться, а потом наблюдал, как она ковыляет к двери.
   Чувствуя на себе его взгляд, Мэгги повернулась, радуясь, что в темноте он не видит ее лица.
   – Спокойной ночи, мистер Рид.
   Его тихий смех словно волной окатил ее, и она снова покраснела.
   – Думаю, теперь вы должны называть меня Джейк. – И добавил, когда она уже проскользнула вовнутрь, не ответив ему, и начала закрывать дверь: – Запомните, что я сказал. Держитесь подальше от Граймса!
   – Спокойной ночи, мистер Рид, – быстро повторила она и закрыла дверь.

Глава 23

   Бескрайняя золотисто-зеленая прерия мерцала под затянутым дымкой солнцем, когда Мэгги на следующий день после обеда ехала верхом в Трипл-Эл. Ее кобыла Джинджер сама вернулась в конюшню на рассвете, и Мэгги никому ни словом не обмолвилась о своей ночной вылазке, потому что не знала, как рассудить последовавшие за этим события.
   Она знала только одно: ей нужно вразумить Маркуса.
   То, что произошло между Джейком Ридом и ею, оставалось для нее загадкой. Единственное, в чем она была уверена, – это в том, что ее чувства к Джейку Риду совершенно не походили на те, которые она испытывала к Колину или даже к Сойеру. Колин обхаживал ее, очаровал несчастную одинокую девушку лестным вниманием, голубыми глазами и улыбками. Сойер предложил ей крышу над головой и привязанность, дом, детей, необременительную, спокойную любовь.
   Джейк Рид ничего не предлагал, не сделал ничего, чтобы завоевать ее сердце. Он лишь умело обработал ей рану на ноге, коротко, без сантиментов изложил историю своей жизни и целовал ее до тех пор, пока она окончательно не перестала соображать и не растворилась в бездне желания. Он предложил ей забвение. Сумасшествие. Его губы, руки, крепкие объятия лишили ее здравого смысла. Джейк взбудоражил ее сердце и тело, больше того, он проник в ее душу, пока та не затрепетала и не затосковала. Он пробудил в ней желания, о существовании которых она даже не подозревала. Он вошел в ее жизнь.
   Нет, никогда раньше она не чувствовала то, что чувствовала теперь!
   Она путает страсть с любовью. Вот единственный правильный ответ.
   Ей двадцать семь лет, она вдова, мать троих детей. Она не должна походить на шестнадцатилетнюю доверчивую девочку.
   Она не может влюбиться в Джейка Рида! Это была бы самая настоящая глупость, а она давным-давно оставила глупые мечты в прошлом. Мэгги почти убедила себя в этом, когда подъехала к дому Граймса и спешилась возле белого забора, окружавшего дом. Теперь ей надо думать о Маркусе Граймсе, потому что предстоящий разговор был слишком серьезным и она не могла допустить, чтобы ее что-нибудь отвлекало. Сощурившись от яркого солнечного света, она ослабила узел своего красно-синего шарфика и поднялась на ступеньки Трипл-Эл.
   Сколько раз они с Сойером и детьми приезжали сюда? Сто? Двести? Триста? Этот дом ассоциировался у нее с дружбой и теплом, с потрескивающими в камине поленьями зимой и с высокими бокалами с восхитительным лимонадом летом. Она могла закрыть глаза и услышать как наяву добродушный смех Маркуса, увидеть, с какой грацией Аннабел садится на диван в гостиной и они обсуждают последнее издание женского журнала. Мэгги почти ощущала запах гардении – такими духами всегда душилась ее подруга, потому что они напоминали ей о старом Юге, откуда она приехала.
   Почему же все изменилось? Мэгги с волнением ожидала на затененной веранде, чтобы кто-нибудь отозвался на ее стук. Неужели она не сможет найти верный тон и задеть в душе Маркуса струну, которая снова сделает его тем добродушным и понимающим другом, которого она впервые встретила в этом доме много лет назад?
   Надо попытаться!
   В дверях появилась усталая Аннабел. Она ахнула, увидев Мэгги.
   – Что вам нужно? – Она даже не притворилась, что рада видеть ее, отделавшись только этой холодной фразой.
   – Я пришла повидать Маркуса. Это очень важно, Аннабел.
   – Вы передумали? Собираетесь снова присоединиться к синдикату? – На миг в мягком южном выговоре Аннабел появилась нотка надежды, фиалковые глаза засветились. Но их блеск погас, едва Мэгги покачала головой. – Тогда в этом нет смысла. – Аннабел пожала плечами. – Маркус работает в кабинете, он не любит, когда его отвлекают.
   – Что за вздор, дорогая! Я всегда рад видеть Мэгги. – Пройдя через холл торопливыми шагами, Маркус остановился за спиной Аннабел и положил руки на ее хрупкие плечи. – Где твои манеры? Открой, пожалуйста, дверь и впусти леди.
   Он добродушно улыбался Мэгги в залитой солнцем гостиной, а за окнами с кружевными занавесками звенело пение птиц.
   – Чем могу быть вам полезен, Мэгги? Только не говорите, что вам нужна помощь, чтобы справиться с вашим обширным ранчо.
   Его огромный живот свисал над кожаным ремнем ручной работы. В черном костюме и тонкой шелковой рубашке с золотой заколкой-украшением он выглядел жирным и довольным, как призовой боров. Мэгги решила, что его талия увеличивается в обхвате в прямой пропорции с его богатством. И с жадностью.
   Прежде чем начать говорить, она еще раз напомнила себе, что следует проявить дипломатичность.
   – В Тэнглвуде все хорошо, Маркус. Я хотела увидеться с вами, потому что мы старые друзья. – Она говорила спокойно, не сводя взгляда с его широкого загорелого лица. – Хочу попросить вас положить конец насилию в округе. Во имя старых добрых времен давайте вспомним, что все, вовлеченные в эту междоусобицу, когда-то были друзьями. А теперь людей убивают, калечат, им угрожают, их жизни и дома постоянно находятся в опасности. Это безумие, и его нужно прекратить.
   – Мэгги, дорогая, мне, так же как и вам, не нравится то, что происходит вокруг. – Он крутил красивое золотое кольцо на своем пальце и пристально смотрел на нее из-под темных бровей. Сидевшая неподалеку в кресле Аннабел хранила напряженное молчание. – Но вы сами усугубили ситуацию, выйдя из нашей организации. Когда наши ранчо объединялись против общего врага, у нас было намного больше сил и людей. Вместе, Мэгги, мы контролировали почти весь округ.
   – В этом-то и дело! Наши изгороди перекрыли водные источники, дороги, основные пастбища… Именно они явились причиной негодования наших соседей. Мы лишили их источников существования.
   Глядя на нее, Маркус покачал головой. С годами его темные волнистые волосы поредели и уже серебрились на висках, на широком лице залегли глубокие морщины, между бровями появилась озабоченная складка. Мэгги вдруг показалось, что от него так и веет жестокостью.
   – Торопись успеть скорее, Мэгги. У всякого человека есть право взять то, что он может схватить, пока оно еще доступно и не является ничьей собственностью. Так всегда происходило в этих местах. Ваша беда в том, что вы не мужчина, поэтому не можете понять, как все бывает в мужском мире. Я постоянно напоминал себе об этом прошедшие месяцы и старался быть с вами терпеливым.
   – О, я понимаю, Маркус. Понимаю, что жадность разрушительна, – резко сказала она. – Она разрушает дружбу, жизнь – она может разрушить и человека. В последние месяцы перед смертью Сойера я просто не узнавала его. Он был поглощен своими амбициями насчет Тэнглвуда. Билл Бенсон тоже стал таким.
   Сверкавшие только что оживлением, глаза Маркуса блеснули жестко и холодно, даже несмотря на яркий летний день.
   – Зачем вы пришли ко мне, дорогая?
   – Потому что вы – движущая сила, стоящая за территориальной войной. Билл следует за вами, точно так же как это делал Сойер. Маркус, этому надо положить конец. Вы должны прекратить это! Перестрелки, угрозы – все! Аннабел вскочила с кресла с искаженным от гнева лицом.
   – Как вы смеете говорить таким тоном? – Мэгги еще никогда не видела, чтобы она выходила из себя. Она вся дрожала, встав перед Мэгги и сжав кулаки: – Маркус сделал для этого города и округа гораздо больше, чем кто-либо. Именно он научил Сойера, как ему превратить свою дурацкую маленькую ферму в настоящую империю, – и Билла Бенсона тоже. Маркус проложил путь к процветанию и ко всем благам, которые пришли в Бакай. Вы должны быть ему благодарны! Эти «ночные совы» – или как там они еще себя называют – виновны во всех несчастьях! Они жадные и завистливые, потому что им не повезло, как Маркусу! А вы – просто предательница, Мэгги Блейк! Вы не могли сохранить преданность даже к собственному мужу, естественно, вы не будете лояльны к моему! – Она сделала паузу, ее щеки покрылись красными пятнами, как будто она только что бежала вверх по холму. Она прильнула к Маркусу, когда он подошел к ней с печальным сочувствием на лице.
   – Успокойся, не надо, дорогая. Я не могу видеть, когда ты так расстраиваешься. – Он пригладил светлые волосы, упавшие жене на лоб. – Почему бы тебе не пойти наверх и не полежать немного? Эта жаркая погода явно не для тебя, и ты выглядишь взвинченной. Пойдем, дорогая, – уговаривал он. – Я знаю, Мэгги поймет.
   Мэгги поднялась, глядя, как он ведет Аннабел к лестнице.
   – Не знаю, что Маркус говорил вам, Аннабел, но сомневаюсь, что это была вся правда. Холкомбы, и Макаллистеры, и другие мелкие фермеры – вот кто страдает от этого.
   – Нет! – В глазах Аннабел светились отчаяние и злость. – Я знаю своего мужа! – закричала она. – Знаю, что у него есть серьезные причины делать то, что он считает нужным. Я верю ему!
   – Вы делаете ошибку. Он зашел слишком далеко, и вы должны использовать свое влияние, чтобы остановить его.
   – А вот теперь, пожалуй, хватит! – Маркус резко повернулся к Мэгги, сжав губы. Потом, не сводя с нее глаз, он обратился к Аннабел: – Дорогая, иди наверх, как я сказал. А я уведу Мэгги в свой кабинет, где мы сможем закрыть дверь и не мешать тебе. Не беспокойся. Мне кажется, я смогу кое-что внушить этой маленькой леди. Все будет хорошо.
   – Да, Маркус, я знаю, – прошептала Аннабел, когда он снова взял ее за руку. Наблюдая, как они идут к лестнице, Мэгги вдруг пронзила догадка: Аннабел отчаянно нуждалась в том, чтобы продолжать верить в своего мужа, чтобы подтвердилось ее представление о нем как о герое. Она всегда знала, как Аннабел предана Маркусу: ведь он спас ее после войны. Теперь же ее лояльность стала фанатичной, Аннабел отказывалась видеть правду.
   Маркус подвел ее к лестнице, но когда Аннабел поставила ногу на первую ступеньку, то оступилась.
   – Не волнуйся, разреши мне помочь тебе, дорогая, – услышала Мэгги его успокаивающее бормотание. Он стал подниматься с женой в их спальню.
   Пока Мэгги ожидала возвращения Маркуса, ее охватило странное предчувствие. Ей не понравилось, как он смотрел на нее, когда она пыталась втолковать Аннабел правду. Наверное, Джейк был прав и ей не стоило приезжать сюда сегодня. Видно, сердить Маркуса действительно опасно. Впрочем, отступать уже поздно. Твердо решив закончить начатое, Мэгги вышла из гостиной и прошла через холл в кабинет Маркуса, чтобы подождать его там. Она обошла письменный стол и встала у окна, глядя на прерию, которая расстилалась без конца и края под голубым, как сапфир, небом. Ей бросилась в глаза уродливая колючая проволока, растянутая вдали на холмах. Она отвернулась от окна и увидела бумаги, разложенные на столе.
   Она вздрогнула, сердце сковал ледяной ужас. Она наклонилась вперед, не веря своим глазам.
   Перед ней лежала карта земель Граймса, но она не была похожа ни на одну из тех карт, которые ей приходилось видеть раньше. Внутри четко обведенной границы находились Тэнглвуд и – у западного края – ранчо Холкомба. В верхнем правом углу стояла надпись, сделанная размашистым почерком Маркуса: «Перспективные границы, Трипл-Эл, весна 1883 года».
   Маркус рассчитывал, что к весне Трипл-Эл будет включать в себя Тэнглвуд и Бар-Файв? Но каким образом?
   Мэгги отодвинула карту в сторону и склонилась над столом, чтобы прочитать документ, который лежал под ней.
   Это был план, предварительный распорядок действий. Наверху печатными буквами было написано: «ТЭНГЛВУД». Ниже шли небрежные строчки и вопросительные знаки. «Предложить купить». Под словами «если откажется» было написано: «1. Резать изгороди. 2. Вырезать часть стада. 3. Отравить ручей у Антилоповой лощины». А в самом низу стояли слова, от которых сердце Мэгги замерло в груди: «крайняя мера» и «Джона». Имя ее сына было обведено кружком, и возле него стоял вопросительный знак.
   Что это значит? Боже, что?
   Листая бумаги дальше, она увидела имя Сэма Холкомба, перечеркнутое черным крестом. Рядом мелкими буквами Маркус написал: «устранить».
   От двери послышался его низкий голос:
   – Что, Мэгги, похоже, нашли кое-что интересное? Она отпрянула от стола, невольно вскрикнув. На лице Маркуса застыло странное, задумчивое выражение.
   – Тебе не следовало входить сюда одной, – произнес он тихо, заходя в кабинет и закрывая за собой тяжелую дверь. На миг он прислонился к ней, разглядывая Мэгги. – Это личные бумаги. Зря ты рылась в них.
   Мэгги, ища опору, ухватилась за спинку стула, стоявшего у письменного стола, и проглотила подступивший к горлу комок.
   – Маркус, что это значит? Я не могу поверить…
   – Можешь, дорогая. По твоему лицу вижу, что ты поверила в каждое слово.
   – Вы собирались предложить мне продать Тэнглвуд? Он кивнул и пошел от двери к ней. Толстым пальцем он опять гладил золотое кольцо, подходя все ближе к столу и пристально глядя Мэгги в лицо.
   – Все еще собираюсь. Что скажешь? Я избавлю нас обоих от множества неприятностей, если ты согласишься продать все.
   – Нет.
   – Я заплачу хорошую цену. Решайся, дорогая, позволь мне освободить тебя от этой обузы. Мне нужен доступ к речке, которая протекает между вашим ранчо и Холкомбом.
   – Тэнглвуд не продается.
   Выражение на его лице стало еще более задумчивым, в нем появилось что-то зловещее. Мэгги вздрогнула.
   – Колин Вентворт знает, что вы планируете сделать? – нервно спросила она, когда он остановился, немного не доходя до стола.
   Маркус издал короткий лающий смешок.
   – Колин Вентворт не знает и десятой части того, что он думает, что знает. Глупый человек. Он так занят своими делами, что верит всему, что я плету ему о синдикате. – Его рот насмешливо скривился. – И, дорогая, я собираюсь продолжать в том же духе.
   – Если вы обидите Джону, он уничтожит вас.
   – Нет, если это будет несчастный случай. – Маркус пожал плечами. – Разумеется, я знаю, что мальчик – его сын. Сойер рассказал мне правду еще прошлой зимой. Но это ничего не меняет, если Вентворта убедить, что с мальчиком приключилось несчастье… – Странная улыбка приподняла углы его губ и превратилась в оскал. – Или это будет не несчастный случай, а убийство, совершенное кем-нибудь. – Он вдруг засмеялся. – И я точно знаю, кто это будет!
   – Маркус, вы… вы сумасшедший! – Мэгги почувствовала, как от ее лица отхлынула кровь. – Вы убьете ребенка, чтобы получить то, что вам хочется?
   – Не я, дорогая. Пит Макаллистер сделает это за меня. О чем он говорит? Мэгги с каждой минутой все больше и больше убеждалась в том, что Маркус свихнулся. Как она могла думать, что с ним можно иметь дело?
   – Я продам вам Тэнглвуд – сегодня, если хотите, – вдруг сказала она, следя за малейшей переменой в его лице. – Подготовьте бумаги. Я подпишу их.
   К ее полному отчаянию, он презрительно расхохотался.
   – Я не такой дурак, как ты думаешь. Побежишь к адвокатам, еще чернила и высохнуть не успеют. Или хуже – к этому сукину сыну Риду. Лучше бы Люк повесил его в тот самый день и избавил меня от кучи неприятностей.
   – Маркус, клянусь, я сделаю все, что вы скажете, если вы не причините зла Джоне.
   – Поздно, Мэгги. – Он быстро обошел вокруг стола и схватил ее за руку. – Ты слишком много знаешь. У меня нет выбора…
   Молниеносным движением Мэгги швырнула стул ему под ноги, отскочила и выхватила револьвер, спрятанный в ботинке. Несмотря на то что сердце бешено колотилось у нее в груди, ее руки не дрожали, когда она нацелила револьвер прямо в грудь Маркуса.
   – Не подходи! – Не сводя глаз с его краснеющей физиономии, она схватила со стола бумаги. – Я беру их в качестве вещественного доказательства. Судья в Гейтсвилле наверняка ими заинтересуется.
   – Тебе не удастся уйти так далеко.
   – Посмотрим! – В голове Мэгги проносились сотни мыслей. – Ложись, Маркус! – скомандовала она, крепче сжав в руке револьвер. – Лицом вниз, руки за голову!
   Когда он послушался и неуклюже улегся на пол, она быстрым взглядом окинула безупречно чистый кабинет. На глаза попалась бронзовая статуэтка дикого мустанга, стоявшая на полке рядом с чучелом головы буйвола. Она схватила ее и одним быстрым движением опустила на затылок Маркуса. Ее наполнил ужас от глухого удара. Голова Маркуса безвольно опустилась на пол, из раны на затылке потекла кровь. На миг она подумала, что убила его, но, быстро опустившись на колени, нащупала пульс на шее и, поднеся ладонь к его носу, почувствовала теплое дыхание.
   Мэгги не стала терять времени, вылетела из кабинета, петляя как заяц, и со всех ног помчалась к коновязи, где оставила свою кобылу.
   Надо как можно скорее добраться до хижины объездчика и найти Джейка Рида! Она знала только одно – он каким-нибудь образом поможет ей. Впервые в жизни она была готова признать, что нуждается в помощи.
   – Но! – закричала она, разворачивая Джинджер прочь от Трипл-Эл. Краем глаза она увидела Люка Ньюкомба, выходящего из конюшни. Он вел своего коня.
   Тут же за спиной она услышала хриплый крик Маркуса:
   – Остановите ее!
   Оглянувшись назад, она увидела, что он стоит на веранде, привалившись к колонне. По его голове и шее текла кровь. Красные пятна покрывали его дорогой костюм, как блестящие заплаты.
   – Догони ее! Останови! – снова закричал Маркус и, качаясь, как пьяный, пошел по веранде. Все поняв, Люк запрыгнул в седло.
   Пригнувшись к самой гриве лошади, Мэгги отчаянно колотила пятками по ее бокам.
   – Но! – снова закричала она, чувствуя, как напряжен каждый мускул и как панический ужас охватывает ее. Она пригнулась еще ниже и пустила Джинджер таким галопом, каким та еще никогда не скакала.