Грегори Филиппа. Избранное дитя, или Любовь всей ее жизни

   Я перечислила по именам их всех. Дядя Джон кивал и улыбался, женщины приседали перед ним, а мужчины стягивали свои картузы. Многие имена были знакомы ему, но он улыбался и тем, кто приехал в последние годы, и тем молодым людям, которых он помнил детьми.
   Я оглянулась вокруг. Денч исчез.
   – Не присоединитесь ли и вы к нашему обеду, мистер Мак-Эндрю? – вежливо спросил подошедший к нам Ральф. – Мы приглашаем вас и мисс Лейси.
   – Спасибо, мы уже отобедали, – так же вежливо ответил дядя Джон. – Мы вернулись из-за перчатки мисс Джулии. Она потеряла ее где-то здесь.
   Одна из малышек Денча вынырнула из-под стола, держа мою перчатку как трофей, и подала ее мне.
   – Спасибо, Салли, – улыбаясь, поблагодарила я.
   – Вижу, что вы тут уже освоились, – обратился дядя Джон к Ральфу. – Я, конечно, предполагал, что вам здесь обрадуются, но не думал, что станут встречать как вернувшегося героя.
   – Люди в Экре никогда не забывают своих друзей, – улыбнулся Ральф, и мне показалось, что его слова адресованы мне. – У них хорошая память.
   – Очень рад, – искренне сказал дядя Джон. – Вам будет легче работать, если люди будут вам доверять. – Тут он немного помолчал. – Я предполагал, что вы распределите между всеми те скромные средства, что я вам дал, а вы устроили пир на всю деревню.
   Ральф Мэгсон откинул назад свою темноволосую голову и рассмеялся.
   – Я знал, что вы будете недовольны, доктор Мак-Эндрю, – весело воскликнул он. – Но, прошу вас, предоставьте некоторые вещи мне. Я ведь не собираюсь учить вас лечить людей, а вы, пожалуйста, не учите меня управлять Экром. Для них важны не деньги. И даже, может, не пища. Все это время они испытывали тоску по радости, осмелюсь выразить уверенность, что вам знакомо это чувство. И работать с ними мы сможем, только когда поймем их проблемы. Самое главное сейчас – это дать им немного надежды на будущее.
   Дядя Джон помолчал, затем, оглянувшись вокруг и увидев радостные лица, рассмеялся.
   – Это не совсем то, что я планировал, – признался он. – Но может быть, вы и правы.
   – Вы должны доверять мне, – просто ответил Ральф. – Мне очень дорог Экр, и, пока ваши интересы не расходятся с его интересами, вы можете доверять мне.
   И они улыбнулись друг другу.
   – А сейчас мы оставляем вас, – сказал дядя Джон. – Не заглянете ли вы, мистер Мэгсон, в Дауэр-хаус после обеда?
   Ральф кивнул, и мы повернулись, чтобы уйти. Но тут дядя Джон остановился переброситься парой слов с миссис Грин, и Ральф тихо обратился ко мне:
   – Вы – умница, мисс Джулия. Умница.
   Я подняла на него глаза и увидела теплую улыбку, заставившую меня смутиться и заняться разглядыванием собственных ботинок. Мне не следовало лгать, и теперь я не собиралась радоваться этому. Поэтому я ничего не ответила, и мы постояли некоторое время в молчании, при этом я совсем не испытывала неловкости, а, наоборот, чувствовала какой-то восторг. Я могла бы стоять рядом с этим человеком целый день.
   – Мистер Мэгсон, – вопросительно обратилась я к нему.
   – Да, мисс Джулия.
   – Почему вас так любят в Экре, мистер Мэгсон? – Рискнув поднять на него взгляд, я увидела, что он озорно усмехается.
   – Мне кажется, что вам это должно быть известно, мисс Джулия, – последовал ответ. – Зная каждого в Экре и имея дар предвидения, вы не должны задавать мне такие вопросы, мисс Джулия.
   Я недоуменно посмотрела на него.
   – Мне сказали, что вы обладаете даром предвидения. Разве это не так?
   Я опять покачала головой.
   – Чей это был голос, когда вы впервые увидели меня? – резко спросил он.
   – Не знаю, – сказала я.
   Его глаза сузились, словно бы он знал, что я лгу, и я покраснела.
   – Вернее, я знаю, но это звучит так глупо… Я бы не хотела говорить об этом.
   Он удовлетворенно рассмеялся, что заставило дядю Джона обернуться и с улыбкой посмотреть на нас обоих.
   – Никто в мире не заставит вас отвечать на мой вопрос, если вы сами не хотите, – уверенно сказал Ральф. – Но на ваш вопрос я дам вам правдивый ответ.
   Его голос звучал так легко, будто мы говорили о самых обычных вещах.
   – Я был здесь в ту ночь пожара, и это я привел бунтовщиков в Холл, и это я поджег его и убил Беатрис. Меня зовут Ральф Мэгсон, я был ее первым любовником и ее убийцей. В те дни меня звали Каллер.
   Я громко охнула, но улыбка Ральфа Мэгсона не стала от этого менее уверенной. Он с поклоном отвернулся от меня и пошел к своему месту во главе стола, где его уже ждали.
   Я стояла там, где Мэгсон оставил меня, словно в столбняке, и дяде Джону пришлось дважды окликнуть меня и тронуть мой локоть, прежде чем я услышала его.
   Мэгсон наблюдал за мной. Уже уходя домой, я чувствовала его взгляд и почти виноватую улыбку, предназначенную для меня, только для меня одной. Когда мы вышли на улицу, освещенную слабым, едва пробивающимся сквозь туман солнцем, я вздрогнула, будто оказалась в грозовой ночи под дождем.
   Я знала эту улыбку. Я видела ее прежде. Она была в том сне, в котором я даже не видела его лица. Но я не сомневалась, что в следующий раз я увижу Мэгсона на огромной вороной лошади и он поднимет меня и вонзит нож мне под ребра, но сделает это так нежно, словно совершает акт любви. И хотя маленькая девочка проснулась в своей постели с криком ужаса, я знала, что женщина из моего сна не боялась его. Она улыбкой ответила на его улыбку.

ГЛАВА 6

   – Итак, каков он? – спросила мама с вежливым интересом. – Я имею в виду вашего нового управляющего. Он сможет принести нам пользу?
   Страйд поставил на стол перед дядей Джоном графинчик с портвейном, но мы с мамой все еще медлили и не вставали из-за стола.
   – Надеюсь на это, – ответил дядя Джон, наливая в рюмку темно-коричневый портвейн. – В номере отеля он мне казался гораздо зауряднее, чем в Экре. Я думаю, он вам понравится, Селия. Он очень своеобразный человек, и я могу всецело довериться ему как в денежных вопросах, так и в управлении хозяйством.
   – Очень хорошо, – сказала мама, улыбаясь, – поскольку я рассчитываю на то, что вы все трое будете проводить много времени дома. И если у нас будет хороший управляющий, то вы, Джон, сможете заняться своим здоровьем и я увезу Джулию в Бат со спокойной совестью.
   – Он был груб со мной, – угрюмо сказал Ричард. Он произнес эти слова, полуотвернувшись от своего отца в сторону мамы, которая всегда так преданно защищала его интересы. – Он столкнул меня с телеги прямо на дорогу на глазах всего Экра.
   Мама подняла взгляд на Джона.
   – Забудь это, – невозмутимо посоветовал тот и, подняв свой стакан, посмотрел на Ричарда сквозь вино.
   Ричард сразу опять обернулся к маме.
   – Перед всем Экром, – повторил он.
   Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но промолчала.
   – Забудь. – Джон наклонился вперед, и его голос прозвучал строже. – Вы с мистером Мэгсоном не поняли друг друга, а в Экре никто ничего и не заметил. Я специально поинтересовался, не случилось ли там чего-то неприятного. Никто даже ничего не видел.
   Мне пришлось опустить голову, чтобы скрыть свое выражение лица. В Экре никогда не замечали неприятностей.
   – Ральф Мэгсон – человек с широким кругозором, и я прислушиваюсь к его суждениям, – продолжал дядя Джон. – Он не станет заострять на этом внимание. Потому я советую тебе забыть этот инцидент скорее. Тебе нужно наладить с ним хорошие отношения.
   Ричард кинул гневный взгляд на своего отца и повернулся к моей маме.
   – Мне он не нравится, – каким-то чужим голосом проговорил он. – Он оскорбил меня, и он не должен здесь работать.
   Мама посмотрела на Ричарда, и ее лицо приняло необыкновенно нежное выражение.
   – Я знаю, что ты беспокоишься о нас, – сказала она мягко. И перевела глаза с его юного рассерженного лица на Джона. – Ричард очень ответствен для своих лет. Он думает о нашем спокойствии.
   – Это замечательно, что он так ответствен, – добрым голосом ответил Джон. – Но теперь я здесь и обеспечивать ваше благополучие стану сам.
   Мама согласно кивнула и улыбнулась Ричарду. Он послал ей ровный немигающий взгляд, и я поняла, что он чувствует себя преданным. Мама, которая всегда так рьяно охраняла его интересы, вдруг открыто последовала совету дяди Джона.
   – Хорошо ли новый управляющий разбирается в хозяйстве? – спросила она, попивая ратафию. – Кто он в прошлом?
   – Он арендовал землю в Кенте, – объяснил дядя Джон. – Но лендлорд лишил его этой аренды и выгнал с земли. – (Разговор продолжался так, будто Ричарда за столом не было.) – Эта потеря заставила его задуматься, он стал размышлять о правах богатых людей и о правах арендаторов и бедняков. Конечно, он придерживается радикальных взглядов, но я и не возражаю против этого. Я рад, что у меня будет работать человек, которого заботят не только прибыли, но и благополучие людей. Другой человек, я думаю, и не задержался бы в Экре.
   – Возможно, – охотно согласилась мама. – Если он сделает столько, сколько обещает…
   Дядя Джон через стол успокаивающе улыбнулся ей:
   – Жители Экра прямо сбились с ног, стараясь угодить ему. И если его популярность не уменьшится, то, думаю, он сумеет убедить их засадить свои огороды пшеницей для Лейси. Правда, Джулия?
   – Да, – коротко ответила я.
   – Странно, что я прежде не слышала о нем, – задумалась мама. – Он, должно быть, оставил Экр много лет назад, раз его имя мне незнакомо. Но если он уехал совсем молодым юношей, то откуда же у него такая популярность среди людей?
   Я начала ерзать на стуле, и Ричард, выйдя из своей угрюмой задумчивости, бросил на меня внимательный взгляд. Тот самый вопрос, которого я так боялась, возник в первый же вечер. Я держала жизнь Ральфа в своих руках. Стоит мне только повторить то, что он рассказал мне в Экре, и его тут же увезут в Чичестер и повесят. Неважно, что пожар произошел четырнадцать лет назад. Он был поджигателем и до сих пор разгуливает на свободе. Все зависело только от меня.
   Он выдал мне тайну, которая грозила смертью не только ему, но и многим жителям Экра. Он поставил меня в положение, в котором я должна была выбирать между преданностью интересам моей семьи и любовью к Экру. И он говорил со мной так свободно и ничего не боясь, словно знал заранее, какую позицию я займу.
   На глазах всего Экра Ральф признался, что он поджигатель и убийца, и я не закричала и не выдала его. Я не бросилась к дяде Джону. И я не отвела дядю Джона потом в сторонку, чтобы сообщить ему ошеломляющую новость. Теплая улыбка Мэгсона, его спокойная доверчивость и любовь к нему Экра покорили меня. И сейчас я должна была выбрать: солгать ли моей маме или выдать мистера Мэгсона, чужака и убийцу.
   Я никогда не лгала маме.
   И я надеялась никогда не лгать ей впредь.
   – Я слышала, что он уехал совсем молодым, – ответила я. – Причина же его популярности в том, что он часто посылал деньги голодающей деревне. Когда служил моряком.
   Ричард смотрел на меня, храня безучастное выражение лица. По моей бледности, по тому, как я теребила скатерть, он, конечно, понимал, что я вру. И вру из рук вон плохо, руководимая желанием защитить мистера Мэгсона. Человека, которого он только что назвал своим врагом.
   – Как благородно, – легко заметила мама, кутаясь в шаль.
   – Да, и очень не похоже на правду, – отозвался в тон ей дядя Джон.
   Я резко повернулась и взглянула ему в лицо.
   – Что вы имеете в виду? – побледнев, спросила я.
   – Ровным счетом ничего, моя дорогая Джулия, – слегка удивленно протянул дядя Джон. – Всего лишь то, что это весьма респектабельная версия нереспектабельной жизни. Думаю, что он был не моряком, а контрабандистом. И услуги, которые он оказал родной деревне, действительно были значительны. – Тут он улыбнулся, заметив мой испуг. – Не надо так пугаться. Это не имеет значения. Пока у нас в стране действуют абсурдные законы, контрабанда была, есть и будет впредь. И если он успешно командовал отрядом отчаянных контрабандистов, то справится и с группой жнецов, не правда ли?
   – О! – сказала я. – Я только повторила то, что слышала в деревне. Но если он раньше и был контрабандистом, то, наверное, сейчас его уже не могут наказать за это?
   Дядя Джон поднялся, чтобы открыть дверь перед нами с мамой.
   – Не думаю, что законы очень благосклонны к тем, кто имел серьезные провинности в прошлом, – сказал он, пройдя вместе с нами в гостиную. – Но вряд ли в Экре найдется кто-нибудь, кто захочет выдать его. Я тоже не стану это делать. Все, что я, пожалуй, предприму, это в частном порядке поинтересуюсь у лорда Хаверинга и двух-трех судей в Чичестере, нет ли описания мистера Мэгсона среди тех, кто разыскивается властями. Я ничего не имею против отставного контрабандиста, но не потерплю на своей земле разбойника или бунтовщика.
   – Спасибо и на этом, – насмешливо сказала мама, усаживаясь в кресло у камина. – Почему Экр не может жить нормальной жизнью? Действительно, Джон, вы не могли найти нормального управляющего, которого не надо было бы опасаться?
   – Лучший сторож получается из заядлого браконьера, – улыбнулся дядя Джон. – Наш Экр всегда был весьма необычным местом, моя дорогая. И я боюсь, что так будет вечно. Но если здесь станут распоряжаться по справедливости, то, думаю, его лучшие сыны вернутся сюда. Сегодня мы видели тому пример, да, Джулия? Тот человек, который приехал из Питерсфилда ради сегодняшнего праздника?
   От Ричарда не ускользнул мой виноватый вид. Я поняла это, едва наши глаза встретились. Но я сидела напротив камина у маминых ног и мне некуда было спрятать лицо.
   – Кто там был из Питерсфилда? – тут же заинтересовался он.
   – Я не запомнил его имени, – ответил дядя Джон. Но тут же вспомнил: – Тейлер. Дэн Тейлер, не так ли, Джулия?
   – Да, – односложно бросила я, не отводя глаз от огня.
   – Кто это? – резко спросил Ричард.
   – Разве ты не знаешь? – удивился дядя Джон. – Я было подумал, что вы двое прямо специалисты по нашей деревне. По крайней мере, Джулия кажется настоящим экспертом. Кто это был, Джулия?
   – Это… это… – мямлила я под тяжелым взглядом Ричарда.
   – В деревне нет никакого Тейлера, – уверенно сказал он.
   – Нет, есть, – быстро возразила я. – Среди батраков, которые живут далеко от деревни, в лачугах. – Я была уверена, что Ричард никого не знает среди батраков, которые жили на самой окраине общественной земли. Он ни разу там не бывал.
   – Никогда не слышал о таком, – упрямо стоял он на своем. – Кто этот человек?
   Глаза всех были устремлены на меня. Солгав однажды, теперь я должна была громоздить одну ложь на другую. Если они узнают, кем на самом деле был тот человек с кастрюлей, Ричард никогда не простит мне этой лжи. Но если я скажу правду, для Денча не будет спасения.
   Гнев Ричарда я смогу пережить, я даже вынесу молчаливое разочарование мамы, но если я произнесу имя Денча, дядя Джон немедленно пошлет своего кучера, чтобы арестовать его. И его будут судить, а потом повесят. Я не могла допустить, чтобы такое случилось.
   Хотя я довольно слабо защищала мистера Мэгсона, сейчас я должна была справиться лучше. И я, откинув назад голову, прижалась к маминым коленям, чтобы набраться сил. Ричард почувствовал мою растерянность и забросал меня вопросами.
   – Где вы встретили этого батрака, Джулия? – При этом он многозначительно смотрел на маму, как бы напоминая ей, что мне нельзя разрешать гулять по деревне, полной бандитов. – Он подходил к тебе, когда я был у викария? Он дружит с кем-нибудь из деревенских детей? Почему ты никогда не рассказывала нам о нем?
   – Я встретила его, когда гуляла с Клари, Мэтью и другими ребятами, – спокойно сказала я.
   Дядя Джон удовлетворенно кивнул, но Ричард чуял запах лжи, как гончие чуют запах крови.
   – Когда это было? – требовательно спросил он. – Ты никогда прежде не рассказывала мне о нем. И с каких это пор дети из Экра болтают с батраками?
   – Ох, я не знаю! Не помню! – с внезапным раздражением вскричала я.
   И, испугавшись, что они вот-вот добьются от меня правды, я заставила себя встать и сделать несколько торопливых шагов к двери.
   – Что он делал там сегодня, этот загадочный Тейлер? – наседал на меня Ричард. – И как он сумел так быстро добраться до Экра?
   – Может быть, мы наконец оставим эту тему! – вскричала я недовольно, поскольку уже не помнила себя от страха. Я боялась, что не выдержу и проговорюсь маме и дяде Джону. А когда я увидела изумленный взгляд мамы и тот виноватый вид, с которым она посмотрела на дядю Джона, я ринулась вперед очертя голову. – Хватит, Ричард! Ты и мама обращаетесь со мной, будто я ребенок! Вы прямо допрашиваете меня! Мама! Извини, пожалуйста, можно, я оставлю вас?
   Как раз в эту минуту в дверях возник Страйд с чайным подносом в руках и, увидев меня, торопливо выходящую из комнаты, остановился, недоумевая, то ли ему придержать передо мной дверь, то ли продолжать нести поднос.
   – Мисс Джулия! – с упреком проговорил он.
   Я бросила на него яростный взгляд и увидела, как вытянулось его доброе лицо.
   Тогда я вихрем вылетела из комнаты и захлопнула за собой дверь.
   Тут я остановилась и без сил прислонилась головой к косяку. Никогда прежде я не разговаривала с мамой таким тоном. Утверждение, что она допрашивает меня, было полной нелепостью! А грубость на глазах у дяди Джона! Ох! И я тяжело вздохнула.
   Не успела я отойти от двери, как услышала голос Ричарда, звучавший мягко и просительно:
   – Пожалуйста, не расстраивайтесь, тетушка-мама! Не обижайтесь, сэр! Джулия прежде никогда не вела себя так. Тетушка-мама может подтвердить это. Нет на свете более воспитанной девочки, чем моя кузина. Я никогда не видел ее такой.
   Я тихо вздохнула, услышав заступничество Ричарда. Я накричала на него, а он тут же принялся меня защищать. Тут я вспомнила, что подслушивать некрасиво, и отошла прочь от двери.
   Я могла бы пойти в свою комнату или посидеть в пустом обеденном зале, но там мне все равно было бы неспокойно. Мне необходимо было видеть небо Вайдекра, и только ветер наших лесов мог остудить мой гнев и утешить мое смущение. Я открыла входную дверь и выскользнула на улицу.
   Безразличная к своему наряду, я уселась на каменные ступеньки крыльца и жадно вдохнула свежий воздух. Всю весну вечера стояли жемчужно-палевые, и только сегодня после туманного и промозглого дня наступал такой же туманный и темный вечер. Но птицы безудержно пели и пели в вышине, не смущаясь ни холодом, ни темнотой, зная своими отважными сердцами, что все равно наступила весна и пришло время их песен.
   Гнев и смущение потихоньку оставляли меня. Все было правильно. Да, я солгала, и солгала не один раз. Но я сделала это в защиту Экра и человека, обратившегося к Лейси за помощью. Пусть все плохое останется в прошлом. Ни Ричард, ни я не станем вспоминать его. Ральф Мэгсон обещал возродить новую жизнь в Вайдекре, и если моя маленькая ложь – пусть даже она не такая уж маленькая, – поможет этому, значит, я поступила правильно.
   Я простила себе мою ложь насчет Денча, и то, что я скрыла от дяди Джона прошлое Мэгсона, я тоже не посчитала за вину. Я доверяла суждению дяди Джона, и если он считал мистера Мэгсона подходящим управляющим для Экра, значит, так оно и было. Он похвалил характер Ральфа и собирался проигнорировать некоторые грехи его молодости. Я не могла выдать мистера Мэгсона и не смела судить о нем. И я почувствовала, что тяжесть в моем сердце тает и растворяется, как утренний туман над полями Вайдекра.
   Должно быть, я проявила себя как грубая, плохо воспитанная девчонка, и это перед мамой и человеком, которого она уважала больше всего на свете. Я извинюсь перед мамой и дядей Джоном, а Ричарду я скажу всю правду. Он сможет понять меня. И если он не станет на меня сердиться, то все остальное я приму с легкостью.
   Так я сидела, и мир Вайдекра словно омывал меня, неся покой моей душе. И снова я была Лейси из Вайдекра, осознающая, где ее дом.
   Дверь позади меня отворилась, и на улицу вышел Ричард. Он почти наткнулся на меня, ничего не видя в темноте.
   – А, вот ты где, – произнес он. – Тебе придется пойти и извиниться перед ними.
   – Знаю, – спокойно сказала я и улыбнулась ему. – Ну не скандалистка ли я? Но я прямо не знала, что мне отвечать.
   – Я чувствовал, что ты совсем запуталась в своем вранье, но не мог понять, в чем дело.
   С этими словами Ричард опустился рядом со мной на ступеньки, и я прильнула к его плечу. Его присутствие сразу словно согрело меня.
   – Что это за таинственный Дэн Тейлер? – спросил он. – Ты несла полную околесицу, каждый, кто знает тебя, сразу бы догадался, что ты врешь. Что ты пыталась скрыть?
   – О, Ричард, – вздохнула я. – Я знаю, что нехорошо врать тебе. Или обманывать маму и дядю Джона. Но я боялась сказать им правду.
   Он тихонько сжал мою руку.
   – Какую правду? Что за великая тайна у тебя на сердце, Джулия?
   – Это был Денч, – торопливо проговорила я. – Джон Денч, грум Хаверингов. Он, видно, прятался все это время в Экре или где-то поблизости. Может быть, в Мидхерсте. А сегодня пришел на праздник. Мы почти столкнулись с ним на улице! Это было ужасно! Я так испугалась, что дядя Джон велит арестовать его.
   Ричард обнял меня за плечи, и я уютно положила голову ему на плечо. Его теплый запах успокаивал меня, как напуганного зверька.
   – Но дедушка Хаверинг предложил за него награду, – тихо сказал Ричард. – Ты сама маленькая преступница, Джулия, потому что помогаешь укрывать его.
   Я безмятежно кивнула. Рука Ричарда стала гладить мою щеку, и я почти мурлыкала от удовольствия.
   – Знаю, – проговорила я. – Но ведь он был так добр с тобой, он учил тебя скакать на лошади, тревожился в тот ужасный день, когда с тобой случилось несчастье. К тому же теперь я знакома с Клари Денч и знаю, как любит она своего дядю. И я просто не смогла назвать его имя дяде Джону и смотреть, как его забирают в тюрьму.
   – Значит, ты солгала, – подытожил Ричард. Его голос оставался нежным.
   – Да, – согласилась я. Но я больше не таяла от его прикосновений. И в моем голосе послышалась тревога. – Это все было так давно. Я не смогу вынести, если эти ужасы начнутся в Вайдекре снова.
   – И ты назвала моему папе фальшивое имя. – Голос Ричарда был мягким, как шелк. – И солгала тетушке-маме и мне?
   – Да. Но я знала, что ты поймешь, Ричард. И я рассказала тебе правду, как только смогла. Сейчас я рассказала тебе все. Я не лгала тебе, Ричард.
   – Это правда, – справедливо заметил он. – Ты сказала мне правду, как только смогла. Но одного ты не сказала.
   – Чего, Ричард? – Мой голос звучал очень тоненько. – Я все расскажу тебе. Ты же знаешь, у меня нет секретов от тебя.
   Рука Ричарда больше не ласкала меня. Она держала меня так, чтобы я не могла вырваться. И хоть голос его был нежным и ласковым, я чувствовала себя так, как чувствует кролик перед удавом.
   – Джулия, ты что, забыла, почему дедушка Хаверинг хотел арестовать Денча? Ты разве не помнишь, что он сделал с моей лошадью?
   – О нет, Ричард! – вскричала я. – Как я могла забыть это? Я целую неделю плакала из-за Шехеразады и из-за тебя. Ты помнишь, как я была расстроена? Конечно же, я ничего не забыла. – И я тут же оборвала себя, почувствовав, что от моего ответа все стало еще хуже. – Я ничего не забыла, но не могу сказать, что все время помнила об этом, – попыталась я исправиться. – Я могла думать только о бедной Клари и о Денче, который должен был все время где-то прятаться. Все в деревне были сегодня так веселы и беззаботны, что я чувствовала бы себя ужасно, если бы испортила этот праздник. И все слушали меня и смотрели на меня, Ричард! Я не могла в тот момент сказать правду.
   Пальцы Ричарда на моем плече стали словно стальными и впились в мягкую плоть моего тела, как клещи. Но он ничего не говорил.
   – Ричард, ты делаешь мне больно. Не держи меня так крепко.
   – Хорошо, – ответил он с улыбкой, но эта улыбка была страшной.
   В темноте я не видела его лица, но чувствовала, что оно горит от гнева. Я сделала ошибку, когда солгала, но я была вдвойне не права, когда попыталась объяснить все Ричарду. Я чувствовала, как земля ускользает из-под моих ног, и знала, что нет пути к спасению.
   – Ты заслужила, чтобы я наказал тебя, – негромко сказал Ричард. – Ты помогла скрыться человеку, который искалечил мою лошадь, искалечил так сильно, что ее пришлось убить. Ты увидела его и обманула моего папу, чтобы дать ему возможность скрыться. Я знаю, почему ты так сделала, мисс Лейси из Вайдекра. Чтобы чувствовать себя там королевой! Ты сама сейчас сказала, что все смотрели на тебя и слушали тебя. Ты хотела, чтобы они думали: «Ах, какая милая, какая славная и добрая, настоящая принцесса!» И ты совсем не думала обо мне и о том, что сделал Денч с моей лошадью?
   – Но, Ричард! – пораженная, сказала я. – Ты все искажаешь. Это было совсем не так!
   – Ты хочешь быть любимицей Вайдекра! – Его хватка на моем плече жгла меня, как раскаленное железо. – Ты хочешь превратиться в драгоценную маленькую мисс Лейси из Вайдекра, в надежде, что они полюбят тебя и станут считать сквайром, а обо мне забудут! Вот о чем ты думаешь! Я знаю!
   – Нет, Ричард! Нет! – повторяла я снова и снова.
   – Ты пытаешься украсть у меня Вайдекр! – обвиняющим тоном сказал он.
   – Да нет же, Ричард! Мне это даже в голову не приходило! Когда меня спрашивают об этом, я всегда говорю, что ты будешь сквайром! И что это ты избранное дитя.