Страница:
Впрочем, все-таки Гейли задремала.
Впоследствии она так и не поняла, был ли ее кошмар сном или каким-то бредом. Она лишь помнила, что это повергло ее в ужас, усиленный тем, что невозможно было отличить сон от яви. Гейли боролась и пыталась защититься от кого-то. В этой борьбе она отчетливо сознавала свою правоту. Вдруг она увидела его. Это был Брент и не Брент. В страшной ярости он расшвыривал мебель и вещи, грозно выкрикивал слова, которых она не понимала, но которые пугали ее.
– Так вот оно что! Вот, значит, как! О мой Бог! Этим ты купила мою свободу. Как я хотел бы задушить тебя или разорвать на куски!..
Как посторонняя, Гейли внимала своему голосу, отрицающему эти обвинения, сути которых она совершенно не понимала. А Брент, или не Брент, продолжал выкрикивать страшные обвинения и проклятия. Он орал жуткие вещи!
В смертельном ужасе, дрожа, она попятилась, потому что опасалась подпустить его хоть на шаг ближе. Но он погнался за ней и крепко схватил ее.
– Гейли! Черт возьми! Пожалуйста, успокойся! Это я! Гейли, остановись, послушай же!
Тяжелая ладонь звонко шлепнула ее по щеке. Она вздрогнула. Казалось, тысячи ярких искр посыпались из глаз, потом Гейли обнаружила, что находится на открытой лужайке перед домом, по щиколотку в мокрой траве. Брент в одних трусах стоял рядом и тревожно, в упор смотрел на жену. Он набросил ей на плечи махровый халат… Он сделал это очень своевременно: на ее теле под халатом не оказалось даже намека на одежду. Голая, на лугу, посреди ночи… Гейли оставалось только теряться в догадках, как она здесь очутилась.
По щеке Брента стекала струйка крови. Длинные царапины избороздили грудь. Гейли ахнула и протянула дрожащую руку к ранам. Но ее так лихорадило, что она боялась к ним прикоснуться.
– Брент…
– Идем. Давай-ка вернемся в дом, пока кто-нибудь не вызвал полицию, – мрачно пошутил он.
Гейли хотела пойти, но споткнулась и едва не упала. Муж подхватил ее и быстро зашагал к дому. Возле кухни он остановился и поставил жену на пол, чтобы зайти за бутылкой бренди. Вернувшись в холл, снова взял Гейли на руки и понес вверх по лестнице. Устроив жену на постели, он завернул ее в одеяло, потому что она была холодна, как сама смерть.
– Брент! – Гейли протянула к нему руки. Он усмехнулся и поцеловал ее пальцы:
– Придется остричь вам ноготки, леди. Я сейчас вернусь. Только смою вот это.
Она сидела и дрожала, дожидаясь Брента. Когда он вернулся, царапины на груди все еще были красными и опухшими.
– О Боже! – виновато ахнула Гейли.
– Пустяки.
– Нет, не пустяки!
– Что на этот раз тебе приснилось? Что я – людоед? – Брент попытался рассмеяться. – Или что я снова нападаю? Клянусь вам, миссис Мак-Келли, я вел себя как истинный джентльмен.
– О, Брент, не шути! Не надо! Я ничего не помню! Один ужас. Бог мой, Брент, с нами происходит что-то страшное, а я, как назло, ничего не могу вспомнить!
Он налил в бокал немного бренди, отпил глоток, а потом, усевшись за ее спиной, поднес напиток ко рту Гейли. Она хлебнула и закашлялась:
– Брент, как я попала на лужайку? Как это случилось?
Он вздохнул и лег на спину:
– У тебя снова был кошмар. Ты проснулась, крича так, будто за тобой гнался Кинг-Конг. Я попытался тебя успокоить, но получил в челюсть. Доложу, это был отменный удар.
– О Господи!
– Дорогая, я немножко шучу.
– Ты не можешь! Нельзя так шутить! Это слишком серьезно!
– Может, мы слишком серьезно все воспринимаем? – упрямо молвил Брент.
– Расскажи правду.
– Но это правда. Ты ударила меня и вырвалась. Я успел схватить трусы, халат и рванул следом. На поиски остального не было времени.
– Брент…
– Но могло получиться гораздо хуже. Представляешь, если бы я схватил твои трусы и свой халат?!
– Брент!
– Гейли, остынь, все хорошо!
– Вряд ли! Я била тебя, впивалась в тебя ногтями, а ты заявляешь…
– Я не умру от этого.
– Брент, умоляю! Видишь, как далеко все зашло! Он встал с кровати, и Гейли поняла, что муж куда сильнее озабочен, чем хотел бы показать. Проведя пальцами по волосам и одним глотком прикончив бренди, он сел рядом:
– Гейли, я не знаю, что делать. Мы побывали у Шаффера, ты посещаешь его несколько недель кряду. – С этими словами Брент обхватил жену рукой и придвинул к себе. – Может быть, он неважный специалист?
– Не думаю, – уныло промолвила она. – Завтра я еду на прием.
– Ты собираешься продолжать визиты?
– Да. Собираюсь рассказать все как было: что выбежала ночью из дома голая, предварительно расцарапав лицо и грудь мужу, но по-прежнему не могу объяснить, почему я это сделала.
– Но, дорогая…
– Ох, Брент!
– Гейли, – серьезно спросил он. – Дело, случайно, не в Тейне?
– В Тейне?
– Да, в Тейне. Помнишь, тот парень, с которым ты жила в Париже? Ведь он… покончил с собой? Я помню твой рассказ о ссоре. Тебе не кажется, что ты можешь в этих кошмарах принимать меня за него?
Печально поглядев на мужа, Гейли покачала головой:
– Это такая давняя история. И я никогда не испытывала к нему того, что испытываю к тебе.
– Я верю, Гейли. И знаю. Но… – Брент замялся. – Сегодня ты вела себя совершенно дико. Ты тряслась от страха и ненависти, долго страшно кричала…
Я ищу ответа. Поговори с Шаффером. Посмотрим, что он скажет.
– Но…
– Но что?
– Брент, ты веришь в его помощь? Мак-Келли вздохнул и вновь провел по волосам.
Царапина на щеке снова закровоточила.
– О Брент! – шепнула Гейли и, дотронувшись до красной полосы на лице мужа, принялась отчаянно плакать. Брент никак не мог успокоить ее. Он долго-долго держал ее в объятиях. А когда она постепенно затихла, он развернул ее к себе лицом, чтобы заглянуть в глаза.
– Все должно быть хорошо. Все будет хорошо, Гейли, потому что я тебя люблю. Не важно, что еще случится, я люблю тебя и буду любить до смертного часа.
Брент погладил ее по щеке, и Гейли поцеловала его. Скоро, положив голову на грудь мужа, она заснула. В эту ночь ей больше ничего не приснилось.
Гейли никогда не заставила бы себя лечь на кушетку в кабинете психиатра. Доктор Шаффер не требовал этого. Он постоянно напоминал, что пациент волен сидеть, лежать или стоять, безразлично, на ногах ли, на голове ли, главное, чтобы ему было удобно.
Сейчас она села в кресло-качалку перед камином и стала потихоньку попивать горячий чай. Она рассказала врачу, что случилось прошлой ночью, и доктор выслушал ее не перебивая. Затем он принялся расспрашивать, и каждый вопрос начинался одинаково: «Не допускаете ли вы, Гейли…» «Не допускаете ли вы, Гейли, что ваш муж хотел вас обидеть? Не допускаете ли вы, что в вашей душе затаилось чувство ревности? Не допускаете ли вы, что ваш брак был ошибкой?» Нет, нет и нет. Она рассказала Шафферу, что Брент пытался найти объяснение происходящему в ее прошлых взаимоотношениях с Тейном:
– Он предположил, что я подсознательно жажду расквитаться с давним обидчиком и, во сне принимая за него Брента, осуществляю затаенное желание. Муж всерьез предложил обсудить этот вариант с вами. Но я уверена, что ни наяву, ни во сне не жажду мести. Тейн умер страшной, нелепой смертью. Он и без того достаточно наказан за все грехи.
Потом Шаффер поинтересовался, не боится ли она попыток со стороны супруга с какой-либо целью внушить ей мысль о ее невменяемости. Что-то в его речах сильно раздражало Гейли… Ее не оставляло ощущение, что доктор заранее убежден в психической нормальности Брента, если, конечно, не считать его странного выбора спутницы жизни.
Прежде Шаффер нравился ей, хотя она была уверена в полной бесполезности этих сеансов. Но сегодня Гейли возненавидела этого старикашку. Когда доктор принялся настойчиво убеждать ее, что не может помочь пациенту, который не стремится к выздоровлению, она разрыдалась и бросилась прочь из кабинета. В приемной Гейли опомнилась и остановилась. Поведение ее и впрямь трудно было назвать нормальным: вдруг она резко развернулась и стремительно ворвалась обратно в кабинет.
– Я не питала ненависти к маме и никаких неестественных влечений к отцу! – выпалила она в лицо Шафферу. – Мои родители были замечательными людьми. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не чернила их добрые имена, но порой сердилась за ограничение самостоятельности. Я потеряла их, разумеется, очень страдала, но все-таки справилась с этим горем. Что до Тейна – это правда. Я чувствовала себя виновной, однако никогда не зацикливалась на этом, доктор Шаффер, как вы, вероятно, решили. Я понимала, что он губит себя, понимала, что ничем не смогу ему помочь. И, слава Богу, я по-прежнему дружна с его семьей. Доктор Шаффер, у нас с Брентом есть настоящая проблема. Я молю о помощи, я совершенно потеряна. Но если вы не можете помочь, то прошу вас не делать из меня, в довершение всего, абсолютную дуру!
Доктор поглядел на пациентку, потом заглянул в блокнот:
– Присядьте, миссис Мак-Келли, прошу вас. – Он спокойно указал рукой на кресло. Гейли замешкалась. – Прошу, – повторил он, и пациентка все-таки села. Доктор накрыл ладонями записи и подался корпусом вперед. – Я не думаю, что вы сумасшедшая, миссис Мак-Келли. Ни вы, ни ваш муж. На самом деле если принять во внимание его профессию и известность, то он необычайно уравновешенный человек и у него отличные перспективы. Я нахожу вас отменной парой и верю, что вы очень влюблены друг в друга и у вас отличное будущее как у семьи.
Гейли недоуменно смотрела на него.
– Разумеется, – продолжал Шаффер, – существуют вещи в человеческом сознании и сердце, которые навсегда остаются сокрыты от чужих глаз. Я бы мог продолжать встречи с вами и вашим мужем. Вероятно, вместе мы до чего-нибудь докопались бы. Но если честно, миссис Мак-Келли, я не думаю, что сумею помочь хотя бы одному из вас.
– Не сумеете? – переспросила Гейли. Слова прозвучали слишком буднично, а потому особенно безнадежно.
– Я предложил бы вам другой метод… Гейли нетерпеливо подалась вперед:
– Какой именно?
– Обратитесь к парапсихологу.
– К кому?!
Шаффер повторил. Гейли уставилась в недоумении и вдруг взорвалась:
– Вы отсылаете нас к предсказателю судеб, к медиуму, к гадалке на картах?!
Доктор покачал головой:
– Нет. Я говорю о парапсихологе, а не О гадалке.
– О Господи, вы думаете, что мы одержимы дьяволом?!
– Я не говорил такой чепухи, – рассмеялся Шаффер, а отсмеявшись, вздохнул, поглядел в записи и стал читать вслух выдержки из последнего сеанса: «Он вел себя так, словно я причинила ему горе, какое-то страшное горе. Он постоянно называл меня Катриной. Я была уверена в том, что он просто ненавидит меня, но это было не так или не совсем так. Он жаждал мести, однако и это не вполне верно. Он сказал, что любит меня, то есть Катрину, в общем, ту женщину, с которой он разговаривал все это время, но это звучало очень странно и ужасно. Разве можно глубоко ненавидеть кого-либо и в то же время любить?»
Гейли опустила взгляд на колени. Пальцы теребили тонкий ремешок дамской сумочки.
– Он называл вас чужим именем, миссис Мак-Келли. В этом что-то кроется. А ваш муж не шизофреник, клянусь своей карьерой.
Гейли медленно вдохнула:
– Но вы не можете искренне верить во всякие такие вещи, доктор, вы же ученый…
– Да! Будь на моем месте какой-нибудь гастроэнтеролог, он бы выписал вам мешок пилюль, – с усмешкой отозвался Шаффер. – Но я занимаюсь человеческим сознанием. Так что давайте все-таки попробуем, а? За свою лечебную практику я сумел понять главное: не может быть чего-либо невероятного, человеческая психика и жизнь – вещи крайне непостижимые. – Доктор придвинул стопку бумаги для заметок и начал писать. – Это телефон моей хорошей знакомой. Она читает лекции в университете. У нее медицинское образование и ученая степень. Она психиатр, однако давно не практикует в этом качестве. Позвоните ей. Я доверяю этой женщине.
Гейли поняла, что беседа окончена. Она встала с кресла и протянула руку для прощания. Доктор тоже встал и, ответив на рукопожатие, улыбнулся:
– Миссис Мак-Келли, вы смотрите на меня, будто бы мне требуется психиатрическая помощь. Как знать. Вам, должно быть, приходилось слышать, что все психиатры слегка чокнутые ребята? – Но по его тону Гейли поняла, что Шаффер ни капельки не разделял это мнение. – Позвоните доктору Кларк. Убежден, она вам понравится. Она очень очаровательная дама.
Гейли зажала в руке маленький листок бумаги и, поблагодарив доктора Шаффера, попрощалась. Первым желанием было немедленно скомкать жалкий клочок, но что-то удержало ее, она не выбросила, а сунула его в сумочку.
На улице перед подъездом она ожидала увидеть Брента. Однако вместо мужа там оказался Джеффри. Он сидел на капоте «мазератти», скрестив руки на груди, и ждал. При виде нахмурившейся Гейли он сочувственно улыбнулся:
– Брент задержался. Заработался, а когда посмотрел на часы, то понял, что не успеет доехать до Ричмонда. Хорошо, что он застал меня в офисе. Я пообещал ему встретить тебя и отвезти домой. – Джеффри перестал улыбаться и пристально посмотрел на Гейли. – Но что с тобой?
– Ах, Джефф, не спрашивай! – в отчаянии пробормотала она, чмокнув друга в щеку, и поспешно села в машину. Уже на шоссе она вдруг взорвалась: – Этот Шаффер – какой-то шарлатан! Ты знаешь, что он предложил? Чтобы мы шли к колдуну… или что-то в этом роде!
Джеффри не отозвался. Гейли ожидала, что он расхохочется или вслед за нею горячо возмутится, но ничего подобного не случилось. Он не отрываясь смотрел на дорогу, а потом пожал плечами и промолвил:
– Но может быть, надо показаться… кому-нибудь другому?
Гейли ахнула:
– Джефф! Умоляю тебя! Я знаю, ты не веришь во всякую чертовщину и привидения!
– В привидения – не верю, – признался он.
– Значит, мы оба… Что мы, одержимые?
– Гейли! Гейли! – Джефф утешающим жестом похлопал ее по колену. – Нет, я говорю не о чародее, изгоняющем духов, и не о Линде Блиар. Однако… – Он замялся. – Учитывая, что происходит, едва ли вам повредит лишняя попытка… иной возможный вариант.
Гейли обдумывала сказанное несколько минут, а потом угрюмо проворчала:
– Черт побери, знал бы ты, чего стоило… затащить Брента к Шафферу. А отвести к парапсихологу или к медиуму, кем бы ни была эта женщина, не удастся, уж это я знаю.
– А кто она такая?
– Что?
Джефф повторил вопрос, и Гейли полезла в сумочку за адресом:
– Марша Кларк. Доктор Марша Кларк. Джефф кивнул:
– Я встречался с ней. Это не то, о чем ты подумала.
– Ты ее знаешь?
– Да. Мы виделись в опере. Она рассказывала о своих научных изысканиях, это далеко не шарлатанство. Гейли, пора знать, что существуют такие вещи, которые трудно объяснить с точки зрения обычной логики, эвклидовой геометрии или медицины. А Марша занимается их исследованием.
– Марша? – скептически переспросила Гейли. – Слушай-ка, это не очередная Бубс, а?
Джеффри терпеливо вздохнул:
– Нет, не Бубс. К тому же Бубс звали Мадлен. До сих пор так зовут.
– А как поживает Тина? Еще не помирились?
– Завтра у нас свидание.
– Рада за вас.
– Угу. Ты должна позвонить Марше. Других вариантов у тебя нет.
Гейли молчала несколько секунд.
– Может быть, сначала позвать священника, чтобы освятил дом?
Ей показалось, что Джеффри смеется.
– Попробуй, – отозвался он. – Но мне почему-то кажется, что это не поможет.
– Да? А почему?
– Видишь ли, если я не ошибаюсь, вся эта чертовщина началась задолго до переезда в дом Эйнсвортов.
– Но ведь…
– Постой, постой. Я знаю, хочешь сказать, что остро проблема встала лишь на новом месте. Но вспомни хорошенько. В день свадьбы ты упала в обморок.
– Но это от волнения…
– А через два дня начались кошмары. Затем Брент переключился на военные полотна. Ведь это произошло после вашей свадьбы.
Гейли устало застонала и откинулась на спинку сиденья:
– Я не вижу никакой связи. Допустим, я надумаю пойти к Марше Кларк, но Брент ни за что не согласится. Он весьма невысокого мнения о психиатрах. Что там говорить о парапсихологе!
Джефф не ответил. Они доехали до дома в полном молчании.
Брент стоял на широкой веранде, прислонясь спиной к колонне, и ждал их. Он с улыбкой открыл дверцу перед Гейли и поцеловал, когда она вышла из машины. Потом поблагодарил Джеффри и предложил выпить по глоточку. Проводив жену и друга в гостиную, он спросил:
– Вина, дорогая? А тебе, Джефф, конечно, скотч?
– С удовольствием, – отозвался тот.
Когда Брент удалился, Гейли повернулась к Джеффри:
– Я думаю, он нарочно не приехал. Брент обманул тебя. Ему страшно не хотелось слышать, что скажет доктор Шаффер.
– Гейли, не надо, – пробормотал гость. – Сейчас не время.
– А когда будет время? – мрачно отозвалась она и, скрестив руки на груди, уныло побрела к камину. Скоро в гостиную вернулся Брент, балансируя подносом, на котором стояли бокал с вином, стакан скотча и кружка пива. Джефф и Гейли поблагодарили его.
Внезапно она энергично обратилась к мужу:
– Шаффер сказал, что мы совершенно здоровые люди.
– Даже так? – Брент приподнял пивную кружку, как бы желая чокнуться с женой и Джеффом, и уютно растянулся на кушетке, не сводя с Гейли глаз.
– Но он предложил кое-что необычное.
– Правда?
– Наверное, мне пора… – Джефф хотел было откланяться, но Гейли взмолилась:
– Останься!
Джефф поглядел на Брента, но тот пожал плечами. Гость явно тяготился нарастающим напряжением и мечтал поскорее убраться.
– Пожалуйста, дружище, останься, – мягко попросил Брент. – Наверное, твой совет нам не повредит.
Джеффри снова сел.
– Шаффер дал мне имя и телефон одной женщины, к которой советовал обратиться. Она тоже психиатр.
– Интересно. А зачем нам второй врач?
– Но она еще и… и…
– Парапсихолог, – помог ей Джеффри.
– Кто?! – завопил Брент. Через мгновение он стоял на ногах и надвигался на Гейли. – Кто?!
– Я же говорила! – обратилась она к Джеффу, не отвечая на вопрос мужа.
Друг попытался помочь ей:
– Но, Брент, это не ведьма какая-нибудь. Я не вижу в этом сверхъестественного. Она ученый с медицинским образованием…
– Да неужели вы верите, что какая-то старая колдунья, которая станет бегать по всем комнатам, стучать по стенкам и приказывать невидимому духу: «Изыди!» – что она сумеет помочь нам?! Ох-ох! Ничего себе! Чушь какую придумали! Нет! Мы как-нибудь справимся без колдовства.
– Брент, черт тебя дери! – вскричала Гейли. – Мы не сможем обойтись своими силами!
– Почему нет? Что, собственно, случилось? Объясните мне, глупому, что страшного и невероятного произошло?
– Много чего случилось! Многое произошло! – настаивала Гейли. – Брент…
Но он подошел к жене и взял ее за руки:
– Да, мы немного странно себя вели. Но Чед рассказывал мне про тетушку, которая слышала поющих духов в лавке зеленщика. Представь себе, никто из родных не потерял из-за этого сна и покоя.
– Но, Брент! Это гораздо серьезнее!
– Гейли! Я не пойду к этой бабке!
Она умоляюще посмотрела на мужа, а потом обратилась к Джеффри:
– Джефф, помоги же мне!
Джефф тяжко поднялся с кресла, переминаясь с ноги на ногу. Он страстно желал помочь им.
– Брент… – сбивчиво начал он. – Черт возьми… Пойми, я не держу ее сторону и все такое… Но посмотри на себя и на Гейли. Вы обладаете самым большим счастьем, которое доступно человеку. Это такая необычайная редкость… Брент, как можно рисковать этим? Как можно отказываться от малейшего шанса, каким бы он ни казался? А вдруг доктор Марша Кларк вам поможет?
Но Брент держался твердо и непреклонно. Гейли кожей чувствовала горячие волны ярости, которые, исходя от него, казалось, окутывали ее плечи. Однако он не повысил голоса, а только поглядел на Джеффа и тихо извинился:
– Прости, дружище, но я не могу этого сделать. Что угодно, только не парапсихология. – Он выпустил руки Гейли, развернулся на пятках и зашагал из комнаты. Секунду спустя они услышали, как хлопнула входная дверь и взревел мотор «мустанга».
Гейли рухнула на диван и заплакала. Джефф неуклюже погладил ее по плечу:
– Брент передумает. Увидишь, он непременно согласится. – Он сунул Гейли носовой платок. Она промокнула лицо, распрямилась и извинилась за слабость. – Ничего, ничего, – успокоил ее Джефф.
Она шмыгнула носом, вскочила с дивана и схватила его за руку:
– Слушай! Идем со мной, пожалуйста, идем! Сейчас, когда Брента нет, самый удобный момент!
– Удобный для чего?
– Я говорю о рисунках. Мне очень нужно показать их.
Джеффри последовал за ней в старую кухню. Гейли торопливо распахнула дверцы буфета и выудила оттуда небольшой сундучок, а из него – старинные свитки. Потом она развернула кальку и расстелила перед Джеффри.
Он ощутил, как громко екнуло сердце, а по спине побежали мурашки, словно от приступа первобытного страха.
Гейли оказалась права: рисунку было не меньше века, а то и двух. Может быть, он стоил целое состояние. Поразительно детальное и подробное изображение батальной сцены мгновенно захватывало зрителя.
Этот рисунок точь-в-точь, вплоть до выражения на лице последнего из второстепенных персонажей, повторял картину, недавно написанную Брентом.
– Что скажешь? – шепотом спросила Гейли. Джефф попытался улыбнуться. Она с безграничной доверчивостью заглядывала ему в лицо…
«Господи, да как у Брента хватило духу отказать ей в чем-либо? Он испугался, – подумал Джефф. – Знаменитый Брент Мак-Келли банально струсил и не знает, как выбраться из этого положения».
– Послушай-ка, Гейли, – начал он, – должно быть, твой муж видел этот набросок когда-нибудь очень давно, может быть, в детстве. Не исключено, что сохранились копии… Сама знаешь, как ярки детские воспоминания… Детали могли поразительно точно запечатлеться в памяти.
– Ты правда так думаешь?
– Разумеется, – улыбнулся Джеффри и коснулся ладонью руки Гейли. На самом деле он не верил ни единому своему слову. – Идем. Давай допьем что осталось в бокалах, и мне пора. Когда Брент вернется, вам надо потолковать наедине.
Джеффу не хотелось смотреть на рисунок. Его ощущения от знакомства с ним были явно не из приятных.
Гейли кивнула и, свернув полотно, сунула в буфет. Когда они вернулись в гостиную, она пыталась вести себя как можно беззаботнее. Но тщетно. Оба – и хозяйка, и гость – ощущали себя не в своей тарелке.
Вскоре Джефф уехал, а Гейли уселась на диванчик и стала ждать мужа в надежде, что Брент не слишком поздно вернется.
Она ждала и ждала… Потом долго плакала… Измучившись вконец, незаметно заснула. Муж не вернулся домой.
Глава 17
Впоследствии она так и не поняла, был ли ее кошмар сном или каким-то бредом. Она лишь помнила, что это повергло ее в ужас, усиленный тем, что невозможно было отличить сон от яви. Гейли боролась и пыталась защититься от кого-то. В этой борьбе она отчетливо сознавала свою правоту. Вдруг она увидела его. Это был Брент и не Брент. В страшной ярости он расшвыривал мебель и вещи, грозно выкрикивал слова, которых она не понимала, но которые пугали ее.
– Так вот оно что! Вот, значит, как! О мой Бог! Этим ты купила мою свободу. Как я хотел бы задушить тебя или разорвать на куски!..
Как посторонняя, Гейли внимала своему голосу, отрицающему эти обвинения, сути которых она совершенно не понимала. А Брент, или не Брент, продолжал выкрикивать страшные обвинения и проклятия. Он орал жуткие вещи!
В смертельном ужасе, дрожа, она попятилась, потому что опасалась подпустить его хоть на шаг ближе. Но он погнался за ней и крепко схватил ее.
– Гейли! Черт возьми! Пожалуйста, успокойся! Это я! Гейли, остановись, послушай же!
Тяжелая ладонь звонко шлепнула ее по щеке. Она вздрогнула. Казалось, тысячи ярких искр посыпались из глаз, потом Гейли обнаружила, что находится на открытой лужайке перед домом, по щиколотку в мокрой траве. Брент в одних трусах стоял рядом и тревожно, в упор смотрел на жену. Он набросил ей на плечи махровый халат… Он сделал это очень своевременно: на ее теле под халатом не оказалось даже намека на одежду. Голая, на лугу, посреди ночи… Гейли оставалось только теряться в догадках, как она здесь очутилась.
По щеке Брента стекала струйка крови. Длинные царапины избороздили грудь. Гейли ахнула и протянула дрожащую руку к ранам. Но ее так лихорадило, что она боялась к ним прикоснуться.
– Брент…
– Идем. Давай-ка вернемся в дом, пока кто-нибудь не вызвал полицию, – мрачно пошутил он.
Гейли хотела пойти, но споткнулась и едва не упала. Муж подхватил ее и быстро зашагал к дому. Возле кухни он остановился и поставил жену на пол, чтобы зайти за бутылкой бренди. Вернувшись в холл, снова взял Гейли на руки и понес вверх по лестнице. Устроив жену на постели, он завернул ее в одеяло, потому что она была холодна, как сама смерть.
– Брент! – Гейли протянула к нему руки. Он усмехнулся и поцеловал ее пальцы:
– Придется остричь вам ноготки, леди. Я сейчас вернусь. Только смою вот это.
Она сидела и дрожала, дожидаясь Брента. Когда он вернулся, царапины на груди все еще были красными и опухшими.
– О Боже! – виновато ахнула Гейли.
– Пустяки.
– Нет, не пустяки!
– Что на этот раз тебе приснилось? Что я – людоед? – Брент попытался рассмеяться. – Или что я снова нападаю? Клянусь вам, миссис Мак-Келли, я вел себя как истинный джентльмен.
– О, Брент, не шути! Не надо! Я ничего не помню! Один ужас. Бог мой, Брент, с нами происходит что-то страшное, а я, как назло, ничего не могу вспомнить!
Он налил в бокал немного бренди, отпил глоток, а потом, усевшись за ее спиной, поднес напиток ко рту Гейли. Она хлебнула и закашлялась:
– Брент, как я попала на лужайку? Как это случилось?
Он вздохнул и лег на спину:
– У тебя снова был кошмар. Ты проснулась, крича так, будто за тобой гнался Кинг-Конг. Я попытался тебя успокоить, но получил в челюсть. Доложу, это был отменный удар.
– О Господи!
– Дорогая, я немножко шучу.
– Ты не можешь! Нельзя так шутить! Это слишком серьезно!
– Может, мы слишком серьезно все воспринимаем? – упрямо молвил Брент.
– Расскажи правду.
– Но это правда. Ты ударила меня и вырвалась. Я успел схватить трусы, халат и рванул следом. На поиски остального не было времени.
– Брент…
– Но могло получиться гораздо хуже. Представляешь, если бы я схватил твои трусы и свой халат?!
– Брент!
– Гейли, остынь, все хорошо!
– Вряд ли! Я била тебя, впивалась в тебя ногтями, а ты заявляешь…
– Я не умру от этого.
– Брент, умоляю! Видишь, как далеко все зашло! Он встал с кровати, и Гейли поняла, что муж куда сильнее озабочен, чем хотел бы показать. Проведя пальцами по волосам и одним глотком прикончив бренди, он сел рядом:
– Гейли, я не знаю, что делать. Мы побывали у Шаффера, ты посещаешь его несколько недель кряду. – С этими словами Брент обхватил жену рукой и придвинул к себе. – Может быть, он неважный специалист?
– Не думаю, – уныло промолвила она. – Завтра я еду на прием.
– Ты собираешься продолжать визиты?
– Да. Собираюсь рассказать все как было: что выбежала ночью из дома голая, предварительно расцарапав лицо и грудь мужу, но по-прежнему не могу объяснить, почему я это сделала.
– Но, дорогая…
– Ох, Брент!
– Гейли, – серьезно спросил он. – Дело, случайно, не в Тейне?
– В Тейне?
– Да, в Тейне. Помнишь, тот парень, с которым ты жила в Париже? Ведь он… покончил с собой? Я помню твой рассказ о ссоре. Тебе не кажется, что ты можешь в этих кошмарах принимать меня за него?
Печально поглядев на мужа, Гейли покачала головой:
– Это такая давняя история. И я никогда не испытывала к нему того, что испытываю к тебе.
– Я верю, Гейли. И знаю. Но… – Брент замялся. – Сегодня ты вела себя совершенно дико. Ты тряслась от страха и ненависти, долго страшно кричала…
Я ищу ответа. Поговори с Шаффером. Посмотрим, что он скажет.
– Но…
– Но что?
– Брент, ты веришь в его помощь? Мак-Келли вздохнул и вновь провел по волосам.
Царапина на щеке снова закровоточила.
– О Брент! – шепнула Гейли и, дотронувшись до красной полосы на лице мужа, принялась отчаянно плакать. Брент никак не мог успокоить ее. Он долго-долго держал ее в объятиях. А когда она постепенно затихла, он развернул ее к себе лицом, чтобы заглянуть в глаза.
– Все должно быть хорошо. Все будет хорошо, Гейли, потому что я тебя люблю. Не важно, что еще случится, я люблю тебя и буду любить до смертного часа.
Брент погладил ее по щеке, и Гейли поцеловала его. Скоро, положив голову на грудь мужа, она заснула. В эту ночь ей больше ничего не приснилось.
Гейли никогда не заставила бы себя лечь на кушетку в кабинете психиатра. Доктор Шаффер не требовал этого. Он постоянно напоминал, что пациент волен сидеть, лежать или стоять, безразлично, на ногах ли, на голове ли, главное, чтобы ему было удобно.
Сейчас она села в кресло-качалку перед камином и стала потихоньку попивать горячий чай. Она рассказала врачу, что случилось прошлой ночью, и доктор выслушал ее не перебивая. Затем он принялся расспрашивать, и каждый вопрос начинался одинаково: «Не допускаете ли вы, Гейли…» «Не допускаете ли вы, Гейли, что ваш муж хотел вас обидеть? Не допускаете ли вы, что в вашей душе затаилось чувство ревности? Не допускаете ли вы, что ваш брак был ошибкой?» Нет, нет и нет. Она рассказала Шафферу, что Брент пытался найти объяснение происходящему в ее прошлых взаимоотношениях с Тейном:
– Он предположил, что я подсознательно жажду расквитаться с давним обидчиком и, во сне принимая за него Брента, осуществляю затаенное желание. Муж всерьез предложил обсудить этот вариант с вами. Но я уверена, что ни наяву, ни во сне не жажду мести. Тейн умер страшной, нелепой смертью. Он и без того достаточно наказан за все грехи.
Потом Шаффер поинтересовался, не боится ли она попыток со стороны супруга с какой-либо целью внушить ей мысль о ее невменяемости. Что-то в его речах сильно раздражало Гейли… Ее не оставляло ощущение, что доктор заранее убежден в психической нормальности Брента, если, конечно, не считать его странного выбора спутницы жизни.
Прежде Шаффер нравился ей, хотя она была уверена в полной бесполезности этих сеансов. Но сегодня Гейли возненавидела этого старикашку. Когда доктор принялся настойчиво убеждать ее, что не может помочь пациенту, который не стремится к выздоровлению, она разрыдалась и бросилась прочь из кабинета. В приемной Гейли опомнилась и остановилась. Поведение ее и впрямь трудно было назвать нормальным: вдруг она резко развернулась и стремительно ворвалась обратно в кабинет.
– Я не питала ненависти к маме и никаких неестественных влечений к отцу! – выпалила она в лицо Шафферу. – Мои родители были замечательными людьми. Я никогда и ни при каких обстоятельствах не чернила их добрые имена, но порой сердилась за ограничение самостоятельности. Я потеряла их, разумеется, очень страдала, но все-таки справилась с этим горем. Что до Тейна – это правда. Я чувствовала себя виновной, однако никогда не зацикливалась на этом, доктор Шаффер, как вы, вероятно, решили. Я понимала, что он губит себя, понимала, что ничем не смогу ему помочь. И, слава Богу, я по-прежнему дружна с его семьей. Доктор Шаффер, у нас с Брентом есть настоящая проблема. Я молю о помощи, я совершенно потеряна. Но если вы не можете помочь, то прошу вас не делать из меня, в довершение всего, абсолютную дуру!
Доктор поглядел на пациентку, потом заглянул в блокнот:
– Присядьте, миссис Мак-Келли, прошу вас. – Он спокойно указал рукой на кресло. Гейли замешкалась. – Прошу, – повторил он, и пациентка все-таки села. Доктор накрыл ладонями записи и подался корпусом вперед. – Я не думаю, что вы сумасшедшая, миссис Мак-Келли. Ни вы, ни ваш муж. На самом деле если принять во внимание его профессию и известность, то он необычайно уравновешенный человек и у него отличные перспективы. Я нахожу вас отменной парой и верю, что вы очень влюблены друг в друга и у вас отличное будущее как у семьи.
Гейли недоуменно смотрела на него.
– Разумеется, – продолжал Шаффер, – существуют вещи в человеческом сознании и сердце, которые навсегда остаются сокрыты от чужих глаз. Я бы мог продолжать встречи с вами и вашим мужем. Вероятно, вместе мы до чего-нибудь докопались бы. Но если честно, миссис Мак-Келли, я не думаю, что сумею помочь хотя бы одному из вас.
– Не сумеете? – переспросила Гейли. Слова прозвучали слишком буднично, а потому особенно безнадежно.
– Я предложил бы вам другой метод… Гейли нетерпеливо подалась вперед:
– Какой именно?
– Обратитесь к парапсихологу.
– К кому?!
Шаффер повторил. Гейли уставилась в недоумении и вдруг взорвалась:
– Вы отсылаете нас к предсказателю судеб, к медиуму, к гадалке на картах?!
Доктор покачал головой:
– Нет. Я говорю о парапсихологе, а не О гадалке.
– О Господи, вы думаете, что мы одержимы дьяволом?!
– Я не говорил такой чепухи, – рассмеялся Шаффер, а отсмеявшись, вздохнул, поглядел в записи и стал читать вслух выдержки из последнего сеанса: «Он вел себя так, словно я причинила ему горе, какое-то страшное горе. Он постоянно называл меня Катриной. Я была уверена в том, что он просто ненавидит меня, но это было не так или не совсем так. Он жаждал мести, однако и это не вполне верно. Он сказал, что любит меня, то есть Катрину, в общем, ту женщину, с которой он разговаривал все это время, но это звучало очень странно и ужасно. Разве можно глубоко ненавидеть кого-либо и в то же время любить?»
Гейли опустила взгляд на колени. Пальцы теребили тонкий ремешок дамской сумочки.
– Он называл вас чужим именем, миссис Мак-Келли. В этом что-то кроется. А ваш муж не шизофреник, клянусь своей карьерой.
Гейли медленно вдохнула:
– Но вы не можете искренне верить во всякие такие вещи, доктор, вы же ученый…
– Да! Будь на моем месте какой-нибудь гастроэнтеролог, он бы выписал вам мешок пилюль, – с усмешкой отозвался Шаффер. – Но я занимаюсь человеческим сознанием. Так что давайте все-таки попробуем, а? За свою лечебную практику я сумел понять главное: не может быть чего-либо невероятного, человеческая психика и жизнь – вещи крайне непостижимые. – Доктор придвинул стопку бумаги для заметок и начал писать. – Это телефон моей хорошей знакомой. Она читает лекции в университете. У нее медицинское образование и ученая степень. Она психиатр, однако давно не практикует в этом качестве. Позвоните ей. Я доверяю этой женщине.
Гейли поняла, что беседа окончена. Она встала с кресла и протянула руку для прощания. Доктор тоже встал и, ответив на рукопожатие, улыбнулся:
– Миссис Мак-Келли, вы смотрите на меня, будто бы мне требуется психиатрическая помощь. Как знать. Вам, должно быть, приходилось слышать, что все психиатры слегка чокнутые ребята? – Но по его тону Гейли поняла, что Шаффер ни капельки не разделял это мнение. – Позвоните доктору Кларк. Убежден, она вам понравится. Она очень очаровательная дама.
Гейли зажала в руке маленький листок бумаги и, поблагодарив доктора Шаффера, попрощалась. Первым желанием было немедленно скомкать жалкий клочок, но что-то удержало ее, она не выбросила, а сунула его в сумочку.
На улице перед подъездом она ожидала увидеть Брента. Однако вместо мужа там оказался Джеффри. Он сидел на капоте «мазератти», скрестив руки на груди, и ждал. При виде нахмурившейся Гейли он сочувственно улыбнулся:
– Брент задержался. Заработался, а когда посмотрел на часы, то понял, что не успеет доехать до Ричмонда. Хорошо, что он застал меня в офисе. Я пообещал ему встретить тебя и отвезти домой. – Джеффри перестал улыбаться и пристально посмотрел на Гейли. – Но что с тобой?
– Ах, Джефф, не спрашивай! – в отчаянии пробормотала она, чмокнув друга в щеку, и поспешно села в машину. Уже на шоссе она вдруг взорвалась: – Этот Шаффер – какой-то шарлатан! Ты знаешь, что он предложил? Чтобы мы шли к колдуну… или что-то в этом роде!
Джеффри не отозвался. Гейли ожидала, что он расхохочется или вслед за нею горячо возмутится, но ничего подобного не случилось. Он не отрываясь смотрел на дорогу, а потом пожал плечами и промолвил:
– Но может быть, надо показаться… кому-нибудь другому?
Гейли ахнула:
– Джефф! Умоляю тебя! Я знаю, ты не веришь во всякую чертовщину и привидения!
– В привидения – не верю, – признался он.
– Значит, мы оба… Что мы, одержимые?
– Гейли! Гейли! – Джефф утешающим жестом похлопал ее по колену. – Нет, я говорю не о чародее, изгоняющем духов, и не о Линде Блиар. Однако… – Он замялся. – Учитывая, что происходит, едва ли вам повредит лишняя попытка… иной возможный вариант.
Гейли обдумывала сказанное несколько минут, а потом угрюмо проворчала:
– Черт побери, знал бы ты, чего стоило… затащить Брента к Шафферу. А отвести к парапсихологу или к медиуму, кем бы ни была эта женщина, не удастся, уж это я знаю.
– А кто она такая?
– Что?
Джефф повторил вопрос, и Гейли полезла в сумочку за адресом:
– Марша Кларк. Доктор Марша Кларк. Джефф кивнул:
– Я встречался с ней. Это не то, о чем ты подумала.
– Ты ее знаешь?
– Да. Мы виделись в опере. Она рассказывала о своих научных изысканиях, это далеко не шарлатанство. Гейли, пора знать, что существуют такие вещи, которые трудно объяснить с точки зрения обычной логики, эвклидовой геометрии или медицины. А Марша занимается их исследованием.
– Марша? – скептически переспросила Гейли. – Слушай-ка, это не очередная Бубс, а?
Джеффри терпеливо вздохнул:
– Нет, не Бубс. К тому же Бубс звали Мадлен. До сих пор так зовут.
– А как поживает Тина? Еще не помирились?
– Завтра у нас свидание.
– Рада за вас.
– Угу. Ты должна позвонить Марше. Других вариантов у тебя нет.
Гейли молчала несколько секунд.
– Может быть, сначала позвать священника, чтобы освятил дом?
Ей показалось, что Джеффри смеется.
– Попробуй, – отозвался он. – Но мне почему-то кажется, что это не поможет.
– Да? А почему?
– Видишь ли, если я не ошибаюсь, вся эта чертовщина началась задолго до переезда в дом Эйнсвортов.
– Но ведь…
– Постой, постой. Я знаю, хочешь сказать, что остро проблема встала лишь на новом месте. Но вспомни хорошенько. В день свадьбы ты упала в обморок.
– Но это от волнения…
– А через два дня начались кошмары. Затем Брент переключился на военные полотна. Ведь это произошло после вашей свадьбы.
Гейли устало застонала и откинулась на спинку сиденья:
– Я не вижу никакой связи. Допустим, я надумаю пойти к Марше Кларк, но Брент ни за что не согласится. Он весьма невысокого мнения о психиатрах. Что там говорить о парапсихологе!
Джефф не ответил. Они доехали до дома в полном молчании.
Брент стоял на широкой веранде, прислонясь спиной к колонне, и ждал их. Он с улыбкой открыл дверцу перед Гейли и поцеловал, когда она вышла из машины. Потом поблагодарил Джеффри и предложил выпить по глоточку. Проводив жену и друга в гостиную, он спросил:
– Вина, дорогая? А тебе, Джефф, конечно, скотч?
– С удовольствием, – отозвался тот.
Когда Брент удалился, Гейли повернулась к Джеффри:
– Я думаю, он нарочно не приехал. Брент обманул тебя. Ему страшно не хотелось слышать, что скажет доктор Шаффер.
– Гейли, не надо, – пробормотал гость. – Сейчас не время.
– А когда будет время? – мрачно отозвалась она и, скрестив руки на груди, уныло побрела к камину. Скоро в гостиную вернулся Брент, балансируя подносом, на котором стояли бокал с вином, стакан скотча и кружка пива. Джефф и Гейли поблагодарили его.
Внезапно она энергично обратилась к мужу:
– Шаффер сказал, что мы совершенно здоровые люди.
– Даже так? – Брент приподнял пивную кружку, как бы желая чокнуться с женой и Джеффом, и уютно растянулся на кушетке, не сводя с Гейли глаз.
– Но он предложил кое-что необычное.
– Правда?
– Наверное, мне пора… – Джефф хотел было откланяться, но Гейли взмолилась:
– Останься!
Джефф поглядел на Брента, но тот пожал плечами. Гость явно тяготился нарастающим напряжением и мечтал поскорее убраться.
– Пожалуйста, дружище, останься, – мягко попросил Брент. – Наверное, твой совет нам не повредит.
Джеффри снова сел.
– Шаффер дал мне имя и телефон одной женщины, к которой советовал обратиться. Она тоже психиатр.
– Интересно. А зачем нам второй врач?
– Но она еще и… и…
– Парапсихолог, – помог ей Джеффри.
– Кто?! – завопил Брент. Через мгновение он стоял на ногах и надвигался на Гейли. – Кто?!
– Я же говорила! – обратилась она к Джеффу, не отвечая на вопрос мужа.
Друг попытался помочь ей:
– Но, Брент, это не ведьма какая-нибудь. Я не вижу в этом сверхъестественного. Она ученый с медицинским образованием…
– Да неужели вы верите, что какая-то старая колдунья, которая станет бегать по всем комнатам, стучать по стенкам и приказывать невидимому духу: «Изыди!» – что она сумеет помочь нам?! Ох-ох! Ничего себе! Чушь какую придумали! Нет! Мы как-нибудь справимся без колдовства.
– Брент, черт тебя дери! – вскричала Гейли. – Мы не сможем обойтись своими силами!
– Почему нет? Что, собственно, случилось? Объясните мне, глупому, что страшного и невероятного произошло?
– Много чего случилось! Многое произошло! – настаивала Гейли. – Брент…
Но он подошел к жене и взял ее за руки:
– Да, мы немного странно себя вели. Но Чед рассказывал мне про тетушку, которая слышала поющих духов в лавке зеленщика. Представь себе, никто из родных не потерял из-за этого сна и покоя.
– Но, Брент! Это гораздо серьезнее!
– Гейли! Я не пойду к этой бабке!
Она умоляюще посмотрела на мужа, а потом обратилась к Джеффри:
– Джефф, помоги же мне!
Джефф тяжко поднялся с кресла, переминаясь с ноги на ногу. Он страстно желал помочь им.
– Брент… – сбивчиво начал он. – Черт возьми… Пойми, я не держу ее сторону и все такое… Но посмотри на себя и на Гейли. Вы обладаете самым большим счастьем, которое доступно человеку. Это такая необычайная редкость… Брент, как можно рисковать этим? Как можно отказываться от малейшего шанса, каким бы он ни казался? А вдруг доктор Марша Кларк вам поможет?
Но Брент держался твердо и непреклонно. Гейли кожей чувствовала горячие волны ярости, которые, исходя от него, казалось, окутывали ее плечи. Однако он не повысил голоса, а только поглядел на Джеффа и тихо извинился:
– Прости, дружище, но я не могу этого сделать. Что угодно, только не парапсихология. – Он выпустил руки Гейли, развернулся на пятках и зашагал из комнаты. Секунду спустя они услышали, как хлопнула входная дверь и взревел мотор «мустанга».
Гейли рухнула на диван и заплакала. Джефф неуклюже погладил ее по плечу:
– Брент передумает. Увидишь, он непременно согласится. – Он сунул Гейли носовой платок. Она промокнула лицо, распрямилась и извинилась за слабость. – Ничего, ничего, – успокоил ее Джефф.
Она шмыгнула носом, вскочила с дивана и схватила его за руку:
– Слушай! Идем со мной, пожалуйста, идем! Сейчас, когда Брента нет, самый удобный момент!
– Удобный для чего?
– Я говорю о рисунках. Мне очень нужно показать их.
Джеффри последовал за ней в старую кухню. Гейли торопливо распахнула дверцы буфета и выудила оттуда небольшой сундучок, а из него – старинные свитки. Потом она развернула кальку и расстелила перед Джеффри.
Он ощутил, как громко екнуло сердце, а по спине побежали мурашки, словно от приступа первобытного страха.
Гейли оказалась права: рисунку было не меньше века, а то и двух. Может быть, он стоил целое состояние. Поразительно детальное и подробное изображение батальной сцены мгновенно захватывало зрителя.
Этот рисунок точь-в-точь, вплоть до выражения на лице последнего из второстепенных персонажей, повторял картину, недавно написанную Брентом.
– Что скажешь? – шепотом спросила Гейли. Джефф попытался улыбнуться. Она с безграничной доверчивостью заглядывала ему в лицо…
«Господи, да как у Брента хватило духу отказать ей в чем-либо? Он испугался, – подумал Джефф. – Знаменитый Брент Мак-Келли банально струсил и не знает, как выбраться из этого положения».
– Послушай-ка, Гейли, – начал он, – должно быть, твой муж видел этот набросок когда-нибудь очень давно, может быть, в детстве. Не исключено, что сохранились копии… Сама знаешь, как ярки детские воспоминания… Детали могли поразительно точно запечатлеться в памяти.
– Ты правда так думаешь?
– Разумеется, – улыбнулся Джеффри и коснулся ладонью руки Гейли. На самом деле он не верил ни единому своему слову. – Идем. Давай допьем что осталось в бокалах, и мне пора. Когда Брент вернется, вам надо потолковать наедине.
Джеффу не хотелось смотреть на рисунок. Его ощущения от знакомства с ним были явно не из приятных.
Гейли кивнула и, свернув полотно, сунула в буфет. Когда они вернулись в гостиную, она пыталась вести себя как можно беззаботнее. Но тщетно. Оба – и хозяйка, и гость – ощущали себя не в своей тарелке.
Вскоре Джефф уехал, а Гейли уселась на диванчик и стала ждать мужа в надежде, что Брент не слишком поздно вернется.
Она ждала и ждала… Потом долго плакала… Измучившись вконец, незаметно заснула. Муж не вернулся домой.
Глава 17
Офис доктора Марши Кларк располагался в высотном здании неподалеку от «Сейбл гэлери». Гейли не знала, что она ожидала в нем увидеть, но, во всяком случае, не эту светлую и просторную комнату. Высоченные, с зеркальными стеклами, окна, как открытые глаза великана, смотрели в яркую синеву прозрачного неба. Ковровое покрытие полов гармонировало с обивкой мебели, выдержанной в натуральных тонах земли и травы, и повсюду находилось очень много живых растений. Приемная напоминала кабинет преуспевающего частного врача. Единственное, что отличало ее от подобных приемных, – это надпись «Парапсихолог» на дверях.
Гейли явилась сюда в сопровождении Джеффа и Тины. По телефону доктор Кларк заверила пациентку, что не станет возражать, если та приведет с собой друзей. Когда помощница проводила их в кабинет и затем, осведомившись, кто желает пить кофе, а кто чай, вышла, посетители принялись оглядываться по сторонам.
– Что ж, – пробормотала Тина. – Дохлых цыплят, развешанных по стенам, не видно.
– Должно быть, нас уже околдовали, – отозвалась Гейли.
– Подумать только, нет даже ни одного щербатого черепа, – добавил Джефф.
– Это атрибут не парапсихологии, а каннибализма, – поежившись, ответила ему Гейли. Остроты друзей достигли цели: она немного расслабилась, и ее скованность отступила.
Вскоре доктор Марша Кларк вошла в приемную, и всем стало намного уютнее. Перед друзьями появилась изящная стройная дама с завитыми каштановыми волосами до плеч. Ее внешность не только привлекала внимание – доктора Маршу смело можно было назвать настоящей красавицей: лицо украшали тонкие черты и в меру полные губы. Но самое сильное впечатление оставляли ее глаза теплого темно-карего цвета, в любую секунду готовые вспыхнуть задорным юмором или неподдельным интересом. Законченность ее приятному облику придавала улыбка, покорявшая собеседника простотой и непринужденностью. Гейли дала ей не больше тридцати пяти, так что до согбенной ведьмы с клюкой Марше было еще очень далеко!
Гейли явилась сюда в сопровождении Джеффа и Тины. По телефону доктор Кларк заверила пациентку, что не станет возражать, если та приведет с собой друзей. Когда помощница проводила их в кабинет и затем, осведомившись, кто желает пить кофе, а кто чай, вышла, посетители принялись оглядываться по сторонам.
– Что ж, – пробормотала Тина. – Дохлых цыплят, развешанных по стенам, не видно.
– Должно быть, нас уже околдовали, – отозвалась Гейли.
– Подумать только, нет даже ни одного щербатого черепа, – добавил Джефф.
– Это атрибут не парапсихологии, а каннибализма, – поежившись, ответила ему Гейли. Остроты друзей достигли цели: она немного расслабилась, и ее скованность отступила.
Вскоре доктор Марша Кларк вошла в приемную, и всем стало намного уютнее. Перед друзьями появилась изящная стройная дама с завитыми каштановыми волосами до плеч. Ее внешность не только привлекала внимание – доктора Маршу смело можно было назвать настоящей красавицей: лицо украшали тонкие черты и в меру полные губы. Но самое сильное впечатление оставляли ее глаза теплого темно-карего цвета, в любую секунду готовые вспыхнуть задорным юмором или неподдельным интересом. Законченность ее приятному облику придавала улыбка, покорявшая собеседника простотой и непринужденностью. Гейли дала ей не больше тридцати пяти, так что до согбенной ведьмы с клюкой Марше было еще очень далеко!