Грэм Хизер. Ничто не разлучит нас

   Солдаты ушли. Катрина опустилась подле кровати на колени и зарыдала, сплетя свои пальцы с пальцами мужа. Он не отвечал. Она зашептала ему на ухо, она говорила, что любит его, клялась, что все будет хорошо. Она не знала, как это случится, но обещала, что все непременно наладится.
   Перси не шелохнулся, не подал ни единого знака, что слышал ее слова. По-видимому, он только начал выкарабкиваться, до настоящей победы над смертью было слишком далеко. Еще могло случиться все что угодно: либо инфекция, либо повторное кровотечение…
   – Миссис Эйнсворт! – снова обратился к ней лейтенант. – У меня приказ немедленно вас доставить, мэм, причем любым способом.
   Чарлз Палмер, вне всякого сомнения, способен приказать молодцам притащить ее к нему за волосы. Катрина быстро поцеловала Перси в холодные губы и поднялась, храня достоинство. Выйдя на заснеженный двор фермы, она привела в порядок одежду и спокойно сказала:
   – Я готова, лейтенант.
   Они пошли по снегу к фермерскому дому. Это было добротное, хотя небольшое, жилье из кирпича. Офицер проводил Катрину по ступенькам на крыльцо и ушел, пропустив ее внутрь дома.
   Она очутилась в довольно узком коридоре, из которого направо и налево вели двери. В конце находилась деревянная лестница на второй этаж.
   Лорд Палмер не вышел ее встречать. Но слуга, маленький и толстенький человечек в роскошной ливрее, низко поклонился гостье и вежливо предложил ей снять шубу, словно Катрина явилась сюда на чай. Потом он просил ее следовать за ним наверх.
   Когда они поднялись, лакей распахнул дверь комнаты. За ней оказалась дамская спальня с роскошной постелью и нежными кружевными занавесками на окнах. В камине пылал огонь, и перед ним возвышалась огромная кадка, наполненная горячей водой, от которой под самый потолок поднимались клубы густого пара. При виде ночной рубашки, лежавшей на кровати, серебряного подноса с графином хереса и двумя хрустальными бокалами, стоявшего на ночном столике, Катрина плотно сжала губы.
   – Лорд Палмер подумал, что вы соблаговолите освежиться, миссис Эйнсворт, – бодро начал человечек, но осекся, потому что Катрина, быстро пройдя в комнату, схватила графин и швырнула его в огонь. Потом она повернулась к лакею и закричала:
   – Нет, я не соблаговолю освежиться! Я не стану смывать с себя кровь мужа! Подавайте сюда лорда Пал-мера!
   – О, прошу вас, прошу вас, мадам…
   – Что такое, Джон, что тут происходит? – В дверях показался Чарлз Палмер, в изящном камзоле с кружевными манжетами и в обтягивающих белоснежных форменных панталонах.
   «Интересно, как только он не испачкал их в бою?» – хмыкнула про себя Катрина.
   – Миссис Эйнсворт не захотела воспользоваться предложенными ей удобствами, – почтительно отозвался Джон.
   – Что ж поделаешь. – Лорд Палмер с угрозой приподнял белесую бровь. – Миссис Эйнсворт – гостья. Она вольна не делать чего ей не хочется. Катрина, прошу вас. Моя приемная напротив. Благоволите пройти туда.
   Он повел рукой, приглашая ее идти первой. Катрина с тяжелым сердцем повиновалась. Ей вообще не хотелось поворачиваться спиной к этому человеку. Чем вежливее и учтивее он себя вел, тем сильнее опасалась она того, что ее ожидало.
   Высоко подняв подбородок, она твердым шагом проследовала в приемную. Почти посередине комнаты стоял отличный письменный стол вишневого дерева. К нему были придвинуты плюшевые стулья в стиле чиппендейл. Войдя следом за Катриной и прикрыв дверь, Палмер жестом предложил гостье присесть.
   – Лучше я постою. Наша беседа не продлится слишком долго.
   – Полагаю, что вы ошибаетесь, Катрина. Сядьте. – С этими словами Чарлз подошел и усадил ее на стул, виновато улыбнувшись. Заложив руки за спину, он принялся расхаживать по комнате. – Странная штука жизнь, не так ли, Катрина?
   – Как вам будет угодно, лорд Палмер.
   – Что за формальности между старыми друзьями?
   – Мы с вами не друзья.
   – Катрина, вы меня обижаете. Перед войной вы оказали нам неоценимые услуги, принося важные сведения. Вы были тогда весьма послушной девочкой. Прелестной и послушной.
   – Я никогда не приносила вам ничего стоящего, – равнодушно бросила она и, откинувшись на спинку стула, принялась тереть виски – у нее начиналась сильная головная боль. – Даже тогда я сообщала только мелочи, которые вы без меня узнали бы через день-другой. Так, всякие пустяки.
   Чарлз зацокал языком и подошел к столу, на котором стоял графин с напитком. Налив два бокала вина, он протянул один из них пленнице. Она подозрительно покачала головой.
   – Но это всего лишь хорошее вино, Катрина, не больше. Пожалуйста, разве об этом надо просить? Выпейте со мной. Ваш муж жив, он неподалеку, хотя я мог оставить его на съедение любителям падали. – Он опять улыбнулся.
   Катрина неохотно протянула руку за вином. Палмер с минуту глядел на нее, а потом пробормотал:
   – Хорошо. Хорошо. – Пройдя у нее за спиной, он встал у окна. – Так вы, значит, опять шпионите, дорогая? – вежливо осведомился он.
   – Нет, – угрюмо отозвалась Катрина.
   – Тогда чем я обязан удовольствию находиться в компании с вами? Не представляете, как приятно увидеть вас!
   Катрина вздохнула. Поверит ли ей этот человек? Да есть ли ей дело до его доверия?
   – Предчувствию, лорд Палмер, – ответила она. – Я очень испугалась, когда Перси отправлялся в этот рейд. На душе стало тревожно, и я последовала за ним.
   – Надо же, какая удача! – пробормотал Палмер, и Катрина вздрогнула, потому что он зашел к ней за спину и положил руку на плечо. – Вы же знаете, моя дорогая, что я был весьма неравнодушен к вам. Намеревался взять вас в жены. Представьте, я женился бы на вас даже после шашней с этим Эйнсвортом, разумеется, пока вы не сбежали вместе с ним. Я друг вам, Катрина, и очень переживал за вас…
   Она насторожилась. Лишь в подобном отчаянном положении можно было питать столь безумную надежду. Иначе никогда и ни за что Катрина не поверила бы, что Чарлз Палмер способен на благородный поступок. Но тут в какой-то миг она вдруг возомнила о чуде. В ней вспыхнула надежда на его дружескую руку, она возмечтала об их с Перси побеге.
   – Вы мой друг… – негромко сказала она и повернулась к нему лицом, чтобы поскорее прочесть подтверждение в его глазах. Она даже осмелилась дотронуться до его пальцев. – О Чарлз! Так это правда? Вы решили помочь нам? Я знаю, что Перси разыскивают, но здесь вся власть принадлежит вам. Лорд, вы уже помогли ему выжить. Так вы дадите нам бежать?
   Палмер отдернул руку и обошел вокруг стола. Выдвинув стул, он сел на него и поднял бокал.
   – Во всяком случае, я-то намерен это сделать.
   – О, Чарлз… – нетерпеливо заговорила Катрина, испытывая несказанное облегчение.
   – Но не бескорыстно! – резко прервал ее Палмер.
   Она сразу поникла и опустила глаза. Сейчас никак нельзя злить его. Она должна его убедить.
   – Чарлз, я же… не смогу. Я же… замужем.
   Но он откинулся на спинку и расхохотался, искренне развеселившись:
   – Господи, да какая же дама не плетет любовных интриг в своем будуаре! Признаюсь, милая Катрина, ваш невинный вид, который вы искусно ухитрились сохранить, несмотря на все похождения, привлекает меня сильнее всего. Видите ли, меня никогда не развлекала столь неприступная с виду особа. Она болезненно зажмурилась:
   – Ради Бога, Чарлз…
   – Нет! Нет, никаких «ради Бога»! – Он с размаху поставил бокал на стол и встал, такой светловолосый, такой красивый и, как всегда, жестокий. – Игры в сторону, Катрина. Война между нами тоже окончена. Я не стану тащить вас за руку, бить или кричать на вас. Не терплю кабацких сцен. Я поступлю гораздо проще. Ваш муж беспомощен и находится в полном моем распоряжении. Представьте себе, что я – Господь Бог. Я подарил ему жизнь, но могу отнять ее. Меня следует умилостивить. Так действуйте. Вам прекрасно известно, чего я желаю. Даю вам пять минут на размышления. Если вы действительно хотите, чтобы ваш благоверный остался в живых, то сейчас же встанете, вернетесь в спальню, снимете эти перепачканные кровью одежды и отмоетесь от грязи своего янки. Если же вы откажетесь сделать все это, то я выйду на крыльцо и отдам один-единственный приказ. Этой же ночью вашего страдальца поднимут с постели, выволокут во двор и повесят. Вы хорошо меня поняли, Катрина?
   Она молча уставилась на него и молилась лишь, чтобы все оказалось дурацким розыгрышем, ведь, в конце-то концов, он был британским лордом! Но Палмер не улыбнулся и ни единым намеком не дал понять, что пошутил. Он не лжет, она поняла это. Тогда несчастная стала молиться, чтобы ударила страшная молния, и чтобы под ними разверзлась земля и поглотила их всех до единого, и началось бы светопреставление. Но ничего подобного не случилось. Секунды меж тем тоненьким ручейком утекали в прошлое.
   – Лучше бы ему умереть, – прошептала Катрина.
   – Возможно, но это только если он узнает… – пожал плечами Чарлз. – А ему вовсе не обязательно знать. За такую маленькую, легкую услугу вы могли бы выкупить его жизнь. Он же не всевидящий, а это значит, что еще долгие, долгие годы вы сможете оставаться любящей супругой, а не вдовой. Неужто вам не терпится увидеть его в петле? Разве вы так мало цените его жизнь?
   – Вы никогда не поймете людей, подобных Перси, Чарлз. Вы не имеете ни малейшего понятия о чести, а для него честь – это все.
   – Да неужто я, по-вашему, такой мерзавец? Тем более, Катрина, подумайте, кто же защитит вас, если Перси умрет? А как только я его повешу, то непременно отошлю вас к дорогому братцу. Уж он-то придумает, как вас наказать. Разумеется, сначала я разберусь с вами. Я не варвар, но…
   Она молча глядела ему в лицо. В голове у нее как будто гудел целый улей. Это было невыносимо, но вдруг боль отступила и в конце концов совсем прошла, оставив только пустоту и оцепенение.
   Палмер зашел со спины и зашептал ей в ухо:
   – Время почти истекло. Вставайте, Катрина. И приготовьте себя. Я буду ровно через двадцать минут.
   – Я вам не верю, – совершенно безразличным тоном молвила она. – Что может помешать вам повесить Перси через час после?..
   Чарлз обошел вокруг стола и вынул лист бумаги. Написав несколько фраз, он протянул его Катрине:
   – Вот пропуск через все британские линии укреплений. Вы дадите мне два дня. Ему потребуется не меньше, чтобы немного поправиться, иначе он не перенесет дороги. Итак, два дня, Катрина. Всего два дня, и вы на свободе.
   Она молчала.
   – Неужели я так мерзок вам? – спросил Палмер.
   – Да, – ответила она, но встала и выдернула пропуск из его руки.
   Чарлз ухмыльнулся и положил ноги на стол:
   – Что ж, милая, придется вам хорошенько потрудиться, чтобы я этого не заметил. Ступайте. Вам пора.
   Катрина резко повернулась и пошла в спальню. Громыхнув дверью, она разразилась рыданиями, которые сдерживала в присутствии лорда Палмера. В дверь постучали:
   – Десять минут, Катрина.
   К счастью, тяжкое оцепенение вновь придавило ее. Она машинально поднялась. Больше из кадки не валил пар. «Слава Богу, – утешилась пленница. – Вода так же холодна, как и мое сердце».
   Она не знала, как перенесет все это.
   Спустя десять минут Катрина была готова и лежала в постели. В комнате сгущались сумерки, тенями залегая по углам. Когда Палмер остановился над нею, сверху вниз глядя на свою добычу, она прикусила губу, а когда принялся стягивать с нее рубашку – закрыла глаза.
   «Это не древний старец, – уговаривала себя несчастная женщина. – Он молод и хорошо сложен, и зубы у него свои, а не вставные. И он исключительно чист. Черт возьми, он до омерзения чист».
   Ничто ей не помогло. Как только Палмер забрался под одеяло, как только он притронулся к ней, поток молчаливых слез полился по ее щекам.
   – Не плакать, Катрина, – предупредил он. – Не плакать.
   Неслыханным усилием воли она остановилась. Но внутри все сжалось, съежилось, и ее затошнило.
   «Никогда больше не повторится ничего подобного. Никогда в жизни. Может быть, Перси так ничего и не узнает об этом, но я-то знаю. И память о случившемся навсегда останется шрамом на моем сердце».
 
   Два дня спустя они с Перси отправились в путь. Он только-только начал понемногу приходить в чувство. Катрина правила лошадкой-пони, тянувшей маленькую повозку, на которой был устроен дощатый настил, чтобы раненый мог покойно лежать. Она благодарила Бога за то, что с момента ранения Перси не видел и не слышал ничего вокруг.
   Часть пути их сопровождал вооруженный эскорт из британских солдат, а вскоре после того, как красные мундиры повернули назад, Катрина наткнулась на повстанческих разведчиков. Как только она назвала себя и Перси, задержавшие их люди взорвались бурными приветствиями и криками радости. Они проводили их до самой долины Фордж.
   Почти всю оставшуюся часть зимы Перси болел, иногда очень тяжело. Но 1 января 1778 года он вдруг очнулся с совершенно ясными глазами и светлой памятью и позвал жену. В этот миг Катрина поняла, что могла бы заплатить любую цену за его нежную улыбку.
   Нелегко было объяснить мужу, как им удалось вырваться из плена. С трепещущим от волнения сердцем ей пришлось рассказывать загодя придуманную историю о том, что командир британского отряда оказался ее старинным знакомым и помог им сбежать, уважив старую дружбу между семействами.
   Сначала Перси не поверил. Ведь перед тем как потерять сознание, он слышал сам, как некто весьма дерзким тоном заговорил с Катриной. Но она, подарив мужу сияющую улыбку, уверила его в правдоподобности объяснения и нежно поцеловала.
   – Ты сильно хворал. Все время был в бреду и в жару, – сказала Катрина. – Ну подумай сам. Мы здесь, мы живы. Кто, если не друг, помог нам выбраться оттуда?! Перси, о, любимый мой, я не могу жить без тебя!
   Превозмогая пронзительную боль, он крепко обнял жену, и нежный поцелуй вылился в жадное лобзание. Несмотря на собственную слабость, Перси стал ласкать и гладить ее. Прежде чем Катрина успела побеспокоиться, не слишком ли опасны столь бурные эмоции для выздоравливающего, жаркое, пронизывающее желание вспыхнуло в ней. Она снова была с мужем. Все время, преодолевая мыслимые и немыслимые испытания, она непрестанно думала только о нем. Теперь наградой ей было сладчайшее, волшебное чувство, которое они пронесли через все невзгоды.
   Катрина боялась заниматься с Перси любовью. Она опасалась, что при первой же близости выдаст себя рыданиями, отчаянной дрожью или чем-то еще. Если бы Перси узнал правду об их освобождении, он непременно расстался бы с ней и стал бы презирать ее…
   Но подобного не случилось. Он прошептал горячие слова любви, а затем старательно и нежно доказывал искренность признаний. Она постепенно забывала не только о неприятностях, случившихся с ней, но и о тяготах быта в военном лагере.
   И только весной, когда Перси уже воевал вместе с отрядом, а Катрина ждала его в их поместье, ей вновь довелось пережить душевные муки былого унижения. Она убедилась, что беременна.
   Катрина долго тянула с письмом об этом мужу, поскольку смертельно боялась, что плод зачат от лорда Палмера. Этот страх стал причиной ее болезни, и она едва не потеряла ребенка. В мае она все-таки решилась написать Перси, поняв, что если не она, так какой-нибудь доброхот непременно известит его. В послании Катрина выбирала самые бодрые выражения и радостные слова, догадываясь о неважном настроении Перси. Войне не видно конца, и в последнее время удача отвернулась от колонистов. Британская армия была опытна и закалена. Как у всякой регулярной армии, у них было отлично налаженное снабжение. В противоположность англичанам колонисты с трудом пополняли ряды рекрутами из тринадцати колоний. К тому же им приходилось сражаться чем попало и в чем попало.
   Катрина никогда не могла бы забыть день, когда приехал Перси. Стоял уже самый конец августа, на смену дневной жаре приходили прохладные вечера и прекрасные благоухающие ночи. Перси очертя голову мчался по аллее, а подлетев к веранде, резко осадил лошадь, затем спешился и бросился к жене. Он был легок и красив в свободной белой рубашке, высоких сапогах и серо-сиреневых бриджах. А Катрина чувствовала себя настолько тяжелой! Но Перси поднял ее на руки словно перышко, поцеловал и рассмеялся, в шутку подосадовав, как растолстела жена без его присмотра. Катрина попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась. Как сказать ему о мучительных сомнениях, об ужасе, с которым она ждет последнего месяца, когда наконец станет ясно, кто настоящий отец ребенка?
   Этот месяц наступил, а потом благополучно истек. Должно быть, Господь простил ее и послал ей добрый знак: их сын родился первого октября, ровно девять месяцев спустя после того, как супруги после долгой разлуки вновь прикоснулись друг к другу. Первое имя – Джеймс – ему дали в честь отца Катрины и их лучшего друга, а второе – Персиваль – в честь самого Перси.
   Держа на руках младенца, умиляясь вместе с мужем, Катрина радовалась жизни. Былые страхи отступали перед радостью настоящего. И только война…
   А она продолжалась. Казалось, войне не будет конца. Перси то приезжал домой, то снова надолго покидал семью. Время помогло залечить и телесные, и душевные раны, но будущее рисовалось отнюдь не в радужных красках. Катрина, как счастливая мать, наблюдала за ростом сынишки, но сердце ее сжималось при каждой отлучке Перси. Патриоты то побеждали, то проигрывали сражения. Британцы двинулись с юга, атакуя Джорджию и Южную Каролину. В декабре 1778 года пала Саванна, а в мае следующего года был захвачен Чарлстон.
   Весной 1781 года британцы замыслили использовать Йорктаун как плацдарм для завоевания Виргинии.
   Катрина ничего не знала о готовящихся боевых действиях. Однажды утром она проснулась и увидела британскую канонерку на их пристани. Она страшно испугалась и запаниковала, потому что в доме не было никакой защиты. Джеймс, старый друг Перси, с небольшим оборонительным отрядом курсировал где-то по окрестным деревням. Впрочем, этот маленький отряд не смог бы оказать серьезного сопротивления внушительному десанту противника.
   В поместье вместе со слугами и рабами насчитывалось около сотни человек, включая детей, женщин и стариков; еще сотня жила на прилегающих фермах. Катрина боялась, что британцы станут жечь их дом, ведь это как-никак поместье их врага, Перси Эйнсворта. Вместе с тревогой о жилище к ней пришли воспоминания о случившемся с ней зимой 1777 года. Охвативший Катрину ужас едва не довел ее до истерики. Но ей нельзя было терять присутствия духа, давать волю чувствам, у Катрины не было на это времени.
   В мгновение ока она упаковала вещи малыша и позвала молодого фермера-арендатора с женой. Катрина передала им сына, которого они должны были доставить к сестрам Перси, в долину. Она поцеловала ребенка, позволив себе роскошь слегка всплакнуть, и без долгих прощаний отправила их в путь.
   Далее она торопливо черканула несколько строк мужу, надеясь, что письмо отыщет его и станет предупреждением о высадке британцев и грозящей опасности. Перси был где-то поблизости: некто Бенедикт Арнольд, презренный перебежчик, возглавил поход на Ричмонд, и отряд Эйнсворта получил приказ двинуться на юг, чтобы ударить во фланг наступавшим королевским войскам.
   Когда человек с письмом за пазухой уходил из усадьбы задними дворами, британцы уже приближались к дому со стороны фасада.
   Катрина горячо молилась, чтобы на сей раз с ними были другие командиры, а не лорд Палмер. Во вражеской армии много честных офицеров и замечательных людей, многие из них были ей знакомы. Но едва красные мундиры приблизились к веранде, сердце ее сжалось от дурных предчувствий.
   Среди военных был морской капитан, который сказал, что ему нужны припасы для корабля и для людей.
   – Я готова откупиться, сударь, – ответила Катрина, – лишь бы хватило средств. Впрочем, если вы решитесь отнять у нас все до последней крошки хлеба, я все равно не сумею вас остановить.
   Но увы, морской капитан был не единственным офицером. Вдруг она с ужасом заметила пару всадников, подъехавших вслед за отрядом. Два закадычных друга, ее брат Генри Сеймур и Чарлз Палмер, тоже узнали хозяйку усадьбы. Катрина чуть не упала, и лишь держась за колонну, сумела устоять на ногах.
   Генри подъехал прямо к сестре, но она никак не решалась посмотреть на брата; в конце концов, они не виделись уже пять лет. Она обратилась к капитану и сказала, что они могут брать все найденное в кладовых. Ей легче было иметь дело с этим человеком, чем с Сеймуром или Палмером.
   – О, дорогая моя, милая сестренка! Сколько лет, сколько зим! – Генри спрыгнул с лошади и, взбежав на крыльцо, яростно подтолкнул Катрину к входной двери. – Ступай в дом! – скомандовал он, а потом повернулся к морскому капитану и приказал не задерживаться с заготовкой припасов.
   Генри Сеймур втащил сестру в холл. Вместе с лордом Палмером они стали придирчиво осматривать дом, заглядывая в каждый угол. Наконец, отыскав гостиную, Генри за руку ввел туда Катрину, пригласил Чарлза и закрыл двери. На несколько тягостных и пугающих секунд в комнате повисло гробовое молчание.
   – Мы сожжем это, сожжем все дотла, – мрачно проворчал Генри, а потом развернулся к Катрине и заорал в припадке ярости: – Ах ты ведьма! Ты предала меня. Потаскушка, предательница! Это после всего, что я для тебя сделал!
   – Милый друг, не стоит так грубо, – заботливо вмешался Палмер, но Катрина и бровью не повела. Она презирала не только его, но даже его голос, и в этом презрении возмущенно крикнула в лицо Генри:
   – Что именно ты сделал для меня?!
   – Ну, тише, тише. Все-таки я твой брат, и кровные узы никуда не денешь. Когда бунт закончится и если Эйнсворта не успеют убить, я добьюсь твоего развода. Ты же обвенчана без моего позволения, не правда ли? Я заберу тебя домой, Катрина, в Кент.
   – Прибереги свои милости для других, братец, – горько молвила она. – Для тебя я никогда не была человеком – лишь удобной фигурой в твоей нечестной игре. Но в Англию я не вернусь. Слава Богу, я не девчонка и ни при каких обстоятельствах не покину мужа!
   Лорд Палмер остановился возле маленького столика и задумчиво провел пальцем по графину с бренди.
   – А как поживает малыш? – осведомился он.
   – Моего сына здесь нет, вам не удастся влиять на меня с помощью ребенка.
   – Влиять на тебя? Побойтесь Бога, у меня и в мыслях такого не было. Дорогая, я просто хотел убедиться, что крошка похож на меня. Разумеется, мне сообщили о его рождении.
   Она резко вдохнула, сузила глаза и прошипела:
   – Не тешьте себя надеждой – он не от вас.
   – Фи, где же твое гостеприимство, Катрина? Это после того, как по собственной вине ты пала до полного бесстыдства? Но не волнуйся, Чарлз ведь не отказывается на тебе жениться.
   – Да вы просто помешаны! – продолжала шипеть она. – А ну-ка, проваливайте отсюда. Ваши люди уже забрали все что можно. Прочь!
   Друзья переглянулись, словно она потеряла рассудок. Наверное, отчасти они были правы. В доме оставалось лишь двое-трое перепуганных насмерть слуг, но никто из них не смог бы прийти ей на помощь. Нахлынувшая дурнота вдруг подсказала Катрине, что они играют с ней, как кошка с мышью, а в конце концов сделают все по-своему.
   – О нет… – начала она, увидев, что Палмер приближается к ней с омерзительной улыбкой на тонких губах. Генри, казалось, не обращал на это внимания. Достав нож, он принялся сосредоточенно чистить ногти.
   Палмер подошел вплотную, и тогда Катрина закричала. Однако, продолжая улыбаться, Чарлз поднял ее, взвалил на плечо и расхохотался, когда пленница стала лупить его по спине и по плечам. Толкнув ногой дверь, он вышел в холл, а оттуда – в танцевальный зал. Как только Катрина очутилась на ногах, она изо всех сил ударила его по щеке. И тут же ее голова резко мотнулась в сторону, потому что Палмер не задумываясь вернул ей удар. Когда же он опрокинул ее на пол, бедняжка едва дышала от боли и ужаса. Потом он встал над нею и принялся отстегивать саблю и перевязь.
   Нет, только бы это не повторилось! Она не перенесет этого! Если Бог есть на небе, то он вмешается, он не допустит!
   Вдруг двери распахнулись.
   – Чарлз! Подожди, оставь ее! – Это был Генри, а с ним рядом – запыхавшийся и покрытый грязью разведчик. – Это срочно! – добавил Сеймур.
   Недовольно хмурясь, лорд Палмер приблизился к вошедшим. Катрина с трудом приподнялась с пола, молясь о том, чтобы ее не увели на корабль. Она слышала, как два приятеля шептались с солдатом-разведчиком. Смысл разговора невозможно было разобрать. Когда Палмер снова склонился над ней, она съежилась и в страхе поглядела вверх.
   – Катрина. – Он галантным жестом снял шляпу и поклонился ей. – Благодарим за гостеприимство.
   – Дорогая сестра! Прощайте. – Генри подошел, преклонил одно колено и поцеловал ее руку.
   С тем они ушли.
   Несчастная из последних сил поднялась на ноги. Она изумленно размышляла над случившимся. Неожиданное спасение и удивляло, и пугало ее. Миссис Эйнсворт поспешила к выходу на веранду.
   Все оказалось правдой: красные мундиры уходили, так и не тронув ни ее, ни усадьбу. Катрина усталой походкой вернулась в гостиную и опустилась на стул. Рамсей, прислуживавший на первом этаже, появился в дверях и спросил:
   – Они ушли, миз Катрина?