Грейси Анна. Спасенная репутация

   Мак вскинул бровь и мягко заметил:
   – Все? А на еще не рожденных ты не наслала порчу, а?
   Она бросила на него гневный взгляд.
   – Нет, но я нашлю порчу на тебя, здоровый рыжий медведь!
   Ко всеобщему изумлению, на лице Мака промелькнула мимолетная улыбка.
   – Итак, что же было с чадами, которых ты лечила?
   Она озадаченно и подозрительно нахмурилась.
   – С чадами?
   – С детьми. С малышами. С младенцами.
   Она пожала плечами:
   – Лихорадка.
   – И что ты сделала?
   Она яростно прошипела:
   – Я накормила их живыми жабами, а потом сжарила детей и съела, а после плясала голышом с самим дьяволом. Что, по-твоему, я сделала?
   Очевидно, ничуть не возмущенный ее гневной вспышкой, он продолжил:
   – Значит, ты сбила лихорадку. Чем?
   – Кошачьей мятой, иссопом и тимьяном с добавлением корня лакричника, – угрюмо пробормотала она.
   Он кивнул:
   – Очень хорошо. Тогда почему те женщины разозлились?
   Ее черные глаза вспыхнули гневом.
   – Потому что я околдовала их мужчин, конечно, и голой лежала с ними на деревенской площади.
   Мак задумчиво нахмурился.
   – Итак, проблема начинается с мужчин. – Он внимательно посмотрел на нее. – Чего они от тебя хотели?
   Она дернулась от него в безмолвной ярости, но Мак удержал ее и спокойно продолжил:
   – Ты девушка красивая, однако как бы они ни желали тебя, они не стали бы показывать это перед своими женщинами. Значит, они отвели тебя куда-то?
   – В таверну, – угрюмо буркнула она. – Я думала, они собираются заплатить мне за то, что я вылечила их детей, но они хотели... они хотели... – Она воинственно сплюнула в огонь. – Они хотели, чтобы я сделала то, чего я не сделаю ни с одним мужчиной!
   – И женщины узнали.
   Она пожала плечами.
   – И обвинили тебя, да? – сказала Фейт. – То же самое случилось и со мной!
   Эстреллита изумленно уставилась на Фейт.
   – С тобой?
   Фейт энергично кивнула. Она наклонилась вперед и потрепала Эстреллиту по руке.
   – О да, если ты без друзей, одна и... хорошенькая, мужчины хотят от тебя... кое-что. Но по какой-то ужасной причине все обвиняют женщину. Это несправедливо.
   Эстреллита взглянула на нее, опустила глаза и кивнула:
   – Да, сеньора, они всегда обвиняют женщину.
   Ник заметил, как у нее на глазах заблестели слезы, это удивило его. Возможно, она не так уж плоха, как он подумал. И потом, она кажется гораздо моложе теперь, когда помылась.
   – Сколько тебе лет? – спросил он.
   Она подозрительно прищурилась, но не усмотрела в вопросе никакой скрытой угрозы.
   – Девятнадцать.
   Фейт просияла:
   – Мне тоже девятнадцать!
   – А откуда ты? – продолжал Ник.
   – А зачем тебе это знать? – возмутилась Эстреллита.
   – Да просто так.
   – Видишь ли, мы направляется на юг – точнее, в Бильбао, – вмешалась Фейт, – и если твой дом где-то в том направлении, мы могли бы проводить тебя. Женщине небезопасно путешествовать одной.
   Ник взглянул на нее в легком раздражении. Совсем не это он хотел предложить. Эта девчонка – цыганка, а если он и знал что-то о цыганах, так это то, что они воруют.
   Эстреллита перевела взгляд с Фейт на Ника, потом на Мака, потом снова на Ника.
   – Так уж случилось, – медленно проговорила она, глядя на Ника, словно ее слова должны были бросить ему вызов, – что моя прабабка живет под Бильбао, и я иду к ней.
   Ник вскинул брови, что-то в ее тоне зацепило его. Словно это был какой-то безмолвный вызов. Ник решил, что она лжет.
   – В самом деле? А где именно она живет?
   – Я не скажу тебе! Я ни за что не скажу тебе! – Ее глаза вызывающе сверкали.
   Ник постарайся сохранить ровный тон:
   – Мне совершенно неинтересно, где живет твоя бабка.
   – А почему ты хочешь навестить ее? – вмешалась Фейт.
   – Она очень старая. Меня не было несколько месяцев, но теперь она позвала меня. И сейчас, когда я вижу его, – Эстреллита кивком показала на Ника, – я понимаю, зачем ей нужно меня видеть.
   Ник оставил без внимания ее невоспитанность. Вздорная женщина. Хотел бы он спросить, каким образом бабка вызвала ее домой. Он мог поспорить на последнее пенни, что эта девчонка не умеет ни читать, ни писать. Впрочем, он знал, что у цыган свои способы общения на расстоянии.
   Он взглянул на Мака, который не отрывал глаз от девчонки, и принял решение. Мак, без сомнения, будет смотреть за ней в оба и, если она попытается что-нибудь украсть, набросится как коршун. Если не считать ее вызывающей манеры держаться и готовности кинуться в драку по малейшему поводу, Эстреллита кажется вполне безобидной. И нельзя отрицать, что ее стычки с Маком весьма забавны. Кроме того, Фейт уже прониклась симпатией к ней. Даже если Эстреллита цыганка и воровка, у Ника попросту не осталось выбора.
   – Ты умеешь ездить верхом?
   Она фыркнула, словно ответ был слишком очевиден, чтобы его произносить. Цыгане – известные лошадники.
   – Стивенс, ты не возражаешь, если Эстреллита поедет...
   – Я не поеду с ним. Я поеду с ним. – Она ткнула пальцем в сторону Мака.
   – Это мне решать.
   – Есть вьючная лошадь, капитан... – начал Стивенс.
   – Никакой вьючной лошади. Я еду с ним! – Говоря это, Эстреллита метнула вызывающий взгляд на Мака.
   Ник не спорил. Нет смысла доверять ей вьючную лошадь, лишний раз давая возможность ускакать вместе со всеми их вещами. И потом, ей явно требуется крепкая рука.
   – Мак?
   Тот окинул девушку долгим взглядом.
   – А, ладно, но я не сомневаюсь, что она сведет меня с ума.
   Вместо того чтобы выразить благодарность, Эстреллита прищурилась, словно ее подозрения подтвердились.
   – Отлично! – воскликнула Фейт, явно не заметив этого безмолвного обмена взглядами. – Не знаю, как насчет остальных, но я бы очень хотела, Николас, чтобы ты поиграл на гитаре. Сыграй, пожалуйста.
   Он не мог устоять против мольбы в ее глазах, поэтому принес гитару и тихо играл, наверное, с полчаса. Он играл в основном испанскую музыку, фламенко, которой научился во время войны, и несколько раз замечал, что цыганка вскидывала голову, когда он начинал новую песню. Он хотел спросить, знает ли она их, но, заметив, что он смотрит на нее, Эстреллита ссутулилась и намеренно стала смотреть в сторону. Вот уж действительно вздорная штучка.
   Но потом Ник заметил сонные глаза жены, закончил песню и отложил инструмент.
   – Пора спать, – объявил он и протянул руку Фейт.
   Она вложила свою ладонь в его, он поднял ее на ноги и повел туда, где была расстелена их постель.
   Как и в первую ночь в лагере, они расположились вокруг костра, и мужчины договорились, кто когда дежурит. Мак заступал на дежурство первым. Он бросил взгляд на цыганку, мешкая в нерешительности. Потом взял в охапку свои одеяла и с угрюмым видом сунул их ей.
   Эстреллита налетела на него, как загнанная в угол лисица:
   – Чего ты хочешь? Потому что я говорю тебе прямо, что не буду спать с тобой. Только попробуй, и я убью тебя!
   Мак метнул взгляд в сторону Фейт и Ника и, понизив голос, сердито прошипел:
   – Заткни свою глотку, девка, я у тебя ни черта и не просил!
   Она презрительно фыркнула:
   – Даже и не думай об этом, англичанин!
   – Да дойдет же до тебя наконец, глупая курица, что я не англичанин! Меня зовут Мактавиш!
   – Привет, Тавиш. Я Эстреллита. И я ни с кем не сплю. Пойми это, и мы будем друзьями.
   – Господи, помоги!
   – Надеюсь, что поможет, – вежливо сказала она. – Но зачем ты пытался утащить меня, если не хотел спать со мной?
   Мак испустил многострадальный стон.
   – Я принес тебе одеяла! Ночь теплая, но на земле холодно.
   Она фыркнула.
   – Думаешь, я не знаю, что такое спать на земле? Я не какой-нибудь нежный цветок!
   – Да уж скорее колючий куст!
   Фейт напряженно наблюдала за их перепалкой, готовая подскочить и защитить цыганку от явной враждебности Мака.
   – Не волнуйся, – прошептал Ник ей на ухо. – С ней все будет в порядке. По всему видно, что она привычна к сражениям.
   – Да, – прошептала в ответ Фейт. – Но это так тяжело, когда приходится сражаться одному.
   Мактавиш возвышался над Эстреллитой, как большой злой медведь.
   – А мне наплевать, спала ты на дереве или в какой-нибудь лисьей норе, сегодня ты будешь спать на одеялах!
   – Это твои одеяла! – огрызнулась она.
   – Да, упрямая ты девка, но я в карауле! Мне не понадобятся одеяла! Кроме того, у меня есть плащ. Давай, заворачивайся. Если я приду с дежурства и увижу, что ты не в одеяле, я за себя не отвечаю. Так отшлепаю, что мало не покажется!
   С этой угрозой он бросил одеяла Эстреллите и, топая как медведь, зашагал к тому месту, откуда ему хорошо были видны лагерь и дорога.
   Эстреллита проводила его взглядом. Потом пренебрежительно пнула одеяла, еще раз оглянулась на здоровяка, который стоял, словно каменное изваяние, на краю лагеря, и вызывающе встряхнула волосами. С неохотой, сквозящей в каждом движении, она взяла одеяла и привередливо встряхнула их. Затем сложила одно и оставила аккуратной кучкой там, где Мак наверняка его увидит, укуталась в другое и калачиком свернулась на земле. Беовульф потрусил через поляну, остановился и уставился на нее.
   Фейт подумала, стоит ли предупредить Эстреллиту, что это ужасное волосатое чудовище ненавидит женщин, но не успела она открыть рот, как цыганка ухватила пса за шерсть и потянула к себе. Фейт ахнула, но пес лишь испустил громкий вздох и закрыл глаза. Поразительно!
   Фейт расслабилась, когда Мак ушел. Она понаблюдала, как Эстреллита устраивается на ночь, и прошептала Нику:
   – Как жаль, что эти двое так невзлюбили друг друга. Эго сделает путешествие довольно неловким для всех нас.
   Ник обнял ее и притянул на постель, которую приготовил.
   – Напротив, глупенькая ты моя, это сделает оставшуюся часть пути весьма забавной.
   Фейт озадаченно взглянула на него, но не стала развивать тему. Он приготовил одну постель на двоих. Фейт вскинула брови, чтобы поддразнить, но он принял чопорный вид и объяснил своим офицерским голосом:
   – Как сказал Мак, сейчас вполне тепло и хорошо, но позже похолодает. Поэтому разумно спать вместе. Для тепла.
   – Ну разумеется, для тепла, – согласилась Фейт, чувствуя, как тихонько бурлит счастье. То, что он испытывает к ней, не просто желание. Здесь и речи нет о любовных утехах, но он все равно хочет спать рядом и обнимать ее всю ночь.
   Она повернулась к нему и порывисто поцеловала.
   – Спасибо за сегодняшнюю музыку. Это именно то, в чем я нуждалась после отвратительной сцены в деревне. Это вновь сделало день прекрасным.
   Он обхватил ее пальцами за подбородок и мягко повернул лицо к лунному свету.
   – Я рад.
   Ник отвернул угол одеяла.
   – А теперь залезай. Ты выглядишь уставшей, миссис Блэклок.
   Она скользнула в кокон одеял, и он нырнул следом за ней. Их тела разместились, прильнув к другу так естественно, что Фейт испытала истинное удовлетворение. Вот так она хотела бы спать всю оставшуюся жизнь. Ну, не на земле, конечно, но прильнув друг к другу, словно две половинки одного целого.
   Осознав направление своих мыслей, она решительно выбросила их из головы. Беспокойство не поможет будущему.
   Оно только отравит настоящее. Она обещала жить одним мгновением и будет им жить.
   Вот сейчас она лежит под черным бархатом неба с разбросанными по нему миллиардами ярких звезд, и теплый огонь ласково потрескивает рядом. А лучше всего, что у нее есть тепло и сила обнимающих ее рук мужа. Зачем тревожиться о будущих ночах, когда она может наслаждаться тем, что есть сейчас?
   Она тяжело вздохнула.
   – Что такое? – спросил он.
   – Да нет, ничего. Просто я должна поблагодарить тебя за это... это...
   «О Боже, вот оно, начинается, – подумал Ник. – Объяснение».
   – За предложение жить одним мгновением, не глядя ни вперед, ни назад, – сказала она. – Ты не представляешь, какое значение это имеет для меня.
   Ник почувствовал, как напряжение ослабло. От облегчения, решил он.
   – И какое же?
   – Взгляни на эти звезды. Ты когда-нибудь видел так много звезд? А такую бархатную и тихую ночь? Просто быть здесь, в безопасности, тепле и сытости – достаточно для мгновения, правда? Для мгновения полного счастья. – Она вздохнула. – В сущности, для целой череды таких абсолютно счастливых мгновений.
   Ник не ответил. Не мог из-за вставшего кома в горле. Она не переставала удивлять его. Не многие девушки благородного происхождения с радостью забрались бы в самодельную постель, устроенную на твердой земле, не говоря уж о восторженной улыбке.
   – Раньше, до тебя, я вечно обо всем беспокоилась, – продолжала она. Потом чуть повернула голову и с бессознательной чувственностью потерлась о его колючий подбородок. – До того как ты научил меня жить одним мгновением. Я, бывало, ужасно переживала из-за прошлого и всесторонне планировала будущее. – Она немного помолчала, задумавшись. – Поэтому так легко попалась на крючок к Феликсу, я думаю...
   Он ждал. Он хотел знать, что же такого привлекательного было в ублюдке. Ему показалось, что она больше ничего не скажет, поэтому он легонько сжал ее и попросил:
   – Продолжай.
   – Мы с Хоуп мечтали о наших будущих мужьях и нашей будущей жизни. Это мечта была наполнена музыкой, солнечным светом, смехом, любовью и счастьем – всем тем, чего не было у нас в детстве. – Она поморщилась. – Ты не представляешь, как я жаждала этого будущего, как тосковала по нему. Вершиной всех моих мечтаний была такая любовь, как у папы с мамой, и такую нашли мои сестры Пруденс и Чарити. Даже моя близняшка Хоуп так неожиданно нашла любовь... я никогда не видела ее такой счастливой. – Она немного помолчала. Ник подумал, что это, возможно, из-за набежавших на глаза слез.
   В последнее время Ник ни о чем не мечтал. Он слишком хорошо знал, как мечты разбиваются. А ему хотелось, чтобы у Фейт все было по-другому. Ему с самого начала надо было отослать ее в Англию. Что ж, он отошлет ее, только не сейчас.
   Он думал, что может выдержать это путешествие один. Он привык к одиночеству... но теперь... после того, как Фейт вошла в его жизнь... Он зарылся лицом в ее волосы.
   – Потом появился Феликс, он был самым блестящим музыкантом из всех, кого я слышала, и очень красивым, в общем, кроме этого, я ничего и не видела. Я просто вообразила его в роли своего суженого. Я не знала разницы между реальностью и мечтами.
   Она прислонилась к нему спиной и снова вздохнула.
   – А теперь знаю. Это реальность...
   Ника охватила печаль. Если бы только он мог дать ей такую жизнь как она сказала? – наполненную музыкой, смехом, солнцем, любовью и счастьем. Но это невозможно. Не для них. Она не имеет никакого отношения к тому, что ему предстоит, и Ник поклялся, что не будет иметь.
   – И реальность усеяна маленькими прекрасными мгновениями, если только дашь себе труд их увидеть. – Она повернулась в его руках и заглянула в глаза. – Ты подарил мне бесценный подарок, Николас Блэклок, и я благодарна тебе от всей души. Благодаря тебе я теперь знаю: что бы ни принесло будущее, моя жизнь больше никогда не будет безрадостной и несчастной.
   Ник не мог говорить. И не мог выносить нежной искренности ее взгляда. Он привлек ее к себе и поцеловал, ища забвения от того смятения, которое вызвали в нем ее слова.
 
   Ник проснулся на рассвете и обнаружил, что цыганка подбоченившись стоит над ним.
   – Это ты! – сказала она обвиняющим, воинственным тоном.
   Ник сел.
   – Ну да, а кто еще это может быть? – раздраженно проворчал он.
   – Ты – тот самый.
   – Какой еще тот самый? – Он почесал голову. Эстреллита несет какую-то околесицу. Хоть бы она ушла! Рядом с ним зашевелилась Фейт, сонная и прекрасная.
   – Тот, который пришел, чтобы забрать жизнь моей бабушки.
   – Какой еще бабушки?
   – Моей прабабки.
   Ник уставился на цыганку.
   – Ты думаешь, что я пришел, чтобы убить твою прабабку? Что за бред!
   – Это правда. Я знаю это вот здесь! – И она стукнула себя кулаком в грудь, возле сердца.
   – Послушай, ты, глупая девчонка! – рявкнул Ник. – Я никогда в жизни и пальцем не тронул ни одну женщину, и если ты думаешь, что я собираюсь причинить какой-то вред старой леди, то все, что я могу сказать, – это что у тебя не все дома.
   – Не все дома? – Озадаченная, она повернулась к Маку за разъяснением. Тот выразительно постучал себе по виску, и она в гневе снова повернулась к Нику: – Я не сумасшедшая. Ты – тот самый. Я подумала так вчера вечером, когда увидела твои холодные и серые, как камень, глаза, а ночью опять увидела это во сне, так, как и было предсказано.
   – Кем предсказано?
   – Бабушкой. «Трое чужеземцев придут; кровь первого в земле у моих ног, второй – человек огня – кровь моей крови, и третий с глазами как лед, чья кровь заберет мою жизнь», – сказала она и многозначительно посмотрела на Стивенса, Мака и Ника. – Три чужеземца, и один из них – человек огня. – Она кивнула на рыжие волосы и бороду Мака.
   – Какая чушь! – заявил Ник. – Предсказания до завтрака! Тут у любого случится несварение. Послушай, ты, глупая девчонка, я не сделаю ничего плохого твоей старой бабке, а Мак сделан не из огня, ты же сама видишь, хотя, должен признать, с этой рыжей бородой его можно принять за горящий куст!
   Эстреллита проговорила низким, взволнованным голосом:
   – Предупреждаю, капитан, я не позволю тебе убить бабушку.
   Ник закатил глаза.
   – Убери ее, Мак, пока я не потерял терпение.
   Мак взял Эстреллиту за руку и отвел в сторону. Она продолжала что-то бормотать и бросать злобные взгляды на Ника.
   Ник лег и застонал. Только этой сумасшедшей цыганки им и не хватало в качестве попутчицы. Как будто мало ему осложнений в этом путешествии.
   Он взглянул на свое спящее осложнение, поцеловал Фейт в затылок, скатился с постели и направился к речке. Купание – вот что нужно ему, чтобы избавиться от раздражения.

Глава 12

   И время на крылатой колеснице
   Куда-то все летит, подобно птице.

Эндрю Марвелл

   Кофе уже закипел к тому времени, как Николас вернулся с речки. Увидев, как он возвращается, босой и полуодетый, Фейт пожалела, что не пошла с ним на реку. На нем были только бриджи и рубашка, все еще расстегнутая, и то, и другое облепляло каждый мускул, он натянул одежду на мокрое тело. Волосы мокрые, а подбородок чисто выбрит. Она представила, как Ник стоит обнаженный в воде и бреется. Ее собственный греческий бог.
   – Доброе утро, мистер Блэклок. – Она привстала на цыпочки, обвила его руками за шею и поцеловала в твердые губы. Он ответил на поцелуй.
   – Доброе утро, миссис Блэклок. Надеюсь, вам хорошо спалось на земле этой ночью.
   Она лучезарно улыбнулась ему.
   – Мне всегда хорошо спится, когда ты обнимаешь меня, даже на земле. – И это правда, с удивлением подумала Фейт. У нее не было ни кошмаров, ни дурных снов с тех пор, как она вышла замуж за Николаса. – Брак с вами идет мне на пользу, мистер Блэклок.
   Его улыбка сникла, и он отпустил ее.
   – Ты уже позавтракала? – отрывисто спросил он.
   – Нет еще. Я ждала тебя.
   – Я не голоден. Поторопись. Я хочу, чтобы мы отправились в путь как можно быстрее. – Он зашагал прочь, оставив Фейт в расстройстве и недоумении, что же такого она сказала.
   И тут она заметил кровавый след за ним. Николас истекал кровью!
   – Николас, постой! – Она побежала за ним. – Ты порезался? Где болит?
   Он уставился на нее так, словно она несла ерунду.
   – О чем ты говоришь?
   – У тебя идет кровь. – Она указала на кровавые следы и присела перед ним на корточки. – Думаю, ты порезал ногу. – Одна стопа действительно кровоточила.
   – Ерунда, – сказал он. – Я даже не чувствую. – Он хотел было идти дальше, но Фейт удержала его.
   Она заставила его сесть и попросила Стивенса принести горячей воды и полотенце.
   Порез был довольно глубоким и сильно кровоточил.
   – Должно быть, ты порезался об острый камень или разбитое стекло. Как же ты не заметил?
   Он безразлично пожал плечами:
   – Видимо, ноги от холодной воды онемели. Перевяжи, и давайте двигаться.
   Стивенс наклонился через плечо Фейт.
   – Думаю, надо зашить, капитан. Порез довольно глубокий.
   Николас снова пожал плечами:
   – Ну так зашей. Я не хочу сидеть здесь весь день.
   – Принесу все необходимое. – Стивенс ушел.
   Фейт ощутила легкую дурноту от этого разговора. Чтобы скрыть это, она сказала:
   – Ты такой храбрый. Я бы непременно плакала, если бы так порезалась.
   Он покачал головой, но между бровей залегла складка. Очевидно, ему было больнее, чем он показывал.
   Стивенс вернулся с иголкой, ниткой, банкой бальзама и бутылкой бренди. Бренди он протянул Николасу, но тот нетерпеливо отмахнулся:
   – Нет, мне это не нужно.
   Стивенс нахмурился, но ничего не сказал. Он отодвинул Фейт в сторону.
   – Я сам, мисс.
   – Хорошо. – Фейт с облегчением отошла в сторону.
   Стивенс плеснул на порез бренди. Николас даже не вздрогнул. Морщина на лбу, однако, стала глубже. Стивенс взглянул на него и тоже нахмурился. Николас прорычал:
   – Давай, не тяни!
   – Стивенс был явно привычен к такому делу; руки его двигались споро и умело, когда он прокалывал и стягивал, прокалывал и стягивал. Фейт становилось плохо каждый раз, когда иголка протыкала кожу Николаса. К третьему стежку она почувствовала, что вот-вот упадет в обморок.
   Николас заметил это. Он взял ее руку и сказал низким, почти свирепым голосом:
   – Не смотри, если тебе от этого плохо. Со мной правда все в порядке. Пойди позавтракай, Фейт. Это приказ.
   Но Фейт покачала головой. Она была готова вытерпеть все до конца. И твердо решила доказать, что может вписаться в его нелегкую жизнь.
   Он хотел обернуть ее в вату и отослать в Англию к одинокому, безрадостному комфорту. Но несмотря на неудобства, она счастливее в этом путешествии, чем в любое другое время своей жизни, и не собирается рисковать своим будущим, проявляя излишнюю чувствительность и падая в обморок при виде того, как иголка входит в кожу!
   На протяжении всей процедуры Николас ни разу не дернулся и не издал ни звука. Солдаты не такие, как все, подумала Фейт. Ему наверняка было ужасно больно, но он сидел молча, не шевелясь, и только хмурился.
   Его руки держали ее ладони, словно это она нуждалась в утешении. Он наблюдал за ней. Она ощущала каждое прикосновение его взгляда, как теплую ласку, призывающую ее смотреть на него, а не на рану. Но Фейт не позволила себя отвлечь. Она не отрывала глаз от пореза. Она твердо решила показать ему, что может справиться со всем, что бы это путешествие ни подбросило ей. Она была решительно настроена остаться с ним и после Бильбао, чтобы вместе, бок о бок, смело встретиться с тем, с чем ему предстоит встретиться.
   Его теплые пальцы гладили ее кожу мягкими, ритмичными движениями, которые были очень успокаивающими.
   – Мисс, вы знаете, как выглядит подорожник?
   Фейт заморгала, удивившись вопросу Стивенса. Ботаника в данный момент казалась совершенно несущественной.
   – Это сорняк, верно?
   – Да, но очень полезный. Вы узнаете его, если увидите?
   Фейт нахмурилась, пытаясь вспомнить.
   – Я не слишком хорошо знаю травы, только те, что использовала кухарка, когда мы болели. Подорожник – это такой, с невзрачными зелеными цветочками?
   – Совершенно верно, мисс. Низкорослый, с широкими зелеными листьями. В армии мы, бывало, называли его солдатской травой. Он здорово заживляет.
   – Да? Тогда я прямо сейчас пойду и поищу. Наверняка он растет где-нибудь поблизости. Он же почти везде растет, верно? – Фейт взглянула на Николаса. – Ничего, если я оставлю тебя ненадолго и поищу траву?
   – Да, конечно, иди, – серьезно ответил он.
   Она отпустила его руки и поднялась на ноги.
   – Я помогу тебе найти, – сказала Эстреллита у нее за спиной. Фейт вздрогнула. Она и забыла про цыганку.
   – Тебе нужна трава, чтобы остановить кровь, да? – спросила Эстреллита у Стивенса.
   – Точно. Принеси немного, помоги капитану.
   Эстреллита фыркнула.
   – Я делаю это не для него. Я пойду с ней, чтобы она не заблудилась.
   Николас смотрел, как две молодые женщины спешно направились в сторону леса. Они были странной парой; цыганка его презирала, но, кажется, приняла Фейт.
   – Я подумал, что лучше отослать мисс Фейт. Она уже стала зеленой.
   – Знаю.
   – Она хорошая, мистер Ник. Очень хорошая.
   – Знаю.
   Стивенс нахмурился и, кажется, собирался сказать что-то еще, но потом передумал. Он снова склонился над порезанной ногой.
   – Эта цыганская девчонка присмотрит за ней, позаботится, чтобы она не заблудилась в лесу. Тут уж никаких сомнений.
   Несколько минут Стивенс работал молча. Затем он осторожно сделал последний стежок и затянул нитку.
   – По-моему, вы почти не чувствуете боли. Или мне почудилось?
   Ник спокойно посмотрел на него.
   – Тебе не почудилось.
   Стивенс заворчал и отрезал нитку ножом.
   – Нехорошо это.
   – Ну, это как посмотреть. Некоторые сказали бы, что это благословение, – насмешливо заметил Ник.
   Стивенс опять заворчал и начал бинтовать ногу. Ник не хотел думать об этом.
 
   Эстреллита схватила Фейт за руку и заставила остановиться.
   – Я пошла не для того, чтобы помочь найти солдатскую траву, – сказала она низким, напряженным голосом.
   Фейт удивилась:
   – Тогда зачем ты пошла?
   Эстреллита украдкой огляделась.
   – Я пришла молить за жизнь бабушки.