Страница:
Все три ангельские вести, согласно вероучения адвентистов седьмого дня, с 1844 г. составляют одно великое дело, которое будет продолжаться до второго пришествия Господа. Время «третьей ангельской вести по времени совпадает с небесным судом. Это время есть время благодати, время покаяния и исправления (Отк. 22, 11-12). Однако оно очень непродолжительно и вскоре закончится явлением Иисуса Христа.
Во время Его второго пришествия праведные воскреснут (Отк. 20, 6) – «первое воскресенье, а живые праведники изменятся и все вместе они будут восхищены на небо, где будут царствовать вместе со Христом 1000 лет (I Фесс. 4, 16-17). Земля же будет опустошена, ибо ее постигнут «семь язв». Неправедные будут умерщвлены и на Земле никого не останется. В течение 1000 лет праведные на небе будут судить умерших «нечестивых» и падших ангелов, определяя им то наказание, которому они будут подвергнуты по истечении 1000 лет (Отк. 20, 4; Кор. 6, 2-3). Сатана же будет связан на 1000 лет и будет низвергнут в бездну, т. е. опустошенную землю. В связи с тем, что все праведники будут до этого восхищены в Небесный град, а все нечестивые будут пребывать в гробах, то сатана останется без дела. В этом ключе современные адвентисты седьмого дня понимают библейское предсказание о том, что сатана будет связан на 1000 лет (Отк. 20, 1-2).
В конце тысячелетнего периода, по адвентистскому вероучению, Господь и Небесный град сойдут на землю, до того остающейся не обновленной. В это время мертвые нечестивцы воскреснут и выйдут на поверхность земли («второе воскресенье»). Сатана вновь получит возможность действовать, соберет всех нечестивых под свои знамена и вместе с ними окружит святой град. Однако огонь ниспадет с неба и уничтожит осаждающих («смерть вторая»). В связи с этим адвентисты седьмого дня и не признают ни вечных мук грешников, ни ада. Вместе с нечестивыми в божественном огне будут уничтожены прежние небо и земля, вместо которых возникнут новые небо и земля. Новая земля с Новым Иерусалимом как своей столицей будет вечным наследием святых – адвентистов седьмого дня.
Такова вкратце эсхатологическая доктрина Церкви АСД. Не следует при этом думать, что вероучениям других христианских конфессий не присуща тщательно разработанная эсхатология. Каждое христианское направление имеет свою эсхатологическую доктрину, свое представление о «конце мира», об антихристе и т.д. Другое дело, что не всегда эсхатологические мотивы выходят на первое место в проповедях христианских проповедников, не всегда они хотят пугать мир грядущими судами и пришествием Христа – событиями, которые, согласно Библии, положат конец этой цивилизации. Как пишет один из современных православных авторов, сегодня настала «пора завести разговор о том, о чем сегодня меньше всего принято говорить в «христианском обществе» и в «христианской культуре», — о последнем. О конце света. Об антихристе… Даже те публицисты, что считают себя христианами, считают неудобным вспоминать о завершающей книге Библии – Апокалипсисе». 257
Особенностью адвентизма седьмого дня как раз и является то, что его приверженцы, поставив в центр своего вероучения догмат о «конце света» и втором пришествии Спасителя не только не считают «неудобным» напоминать миру об Апокалипсисе (Откровение Иоанна Богослова), но, напротив, своей миссией считают приготовление людей к жизни в ином Царстве, которое не от мира сего. И этой миссией в Церкви АСД занимаются все – и проповедники, и пресвитеры, и члены общин, ибо они убеждены в том, что Библия предсказала все важнейшие события мировой истории, возникновение и падение различных царств, держав и государств, войны и сражения, различные периоды и состояния в жизни Церкви, преемственную последовательность исторических событий и даже хронологические даты важнейших событий истории. Сегодня, убеждены они, практически все библейские пророчества осуществились за исключением событий второго пришествия.
Эсхатологическая направленность вероучения адвентистов седьмого дня способствует тому, что в литературе, посвященной истории этого религиозного движения, достаточно прочно утвердился миф о том, что адвентисты седьмого дня «пытаются отгородиться от «мира», что «главное для адвентистов не насущные задачи земной жизни, а подготовка к жизни «вечной», что адвентисты выбрали путь пассивного, «в молитве только пребывая», ожидания второго пришествия Христа, путь самоизоляции от общества, путь «отказа от общения с миром, с людьми, не разделяющими их взглядов, отказа от служения обществу, от радостей жизни, и все ради одной призрачной цели – тысячелетнего царства Христова, загробного блаженства». 258С такого рода утверждениями и мнениями о социальной позиции Церкви АСД адвентисты седьмого дня не согласны. Возражая авторам подобных утверждений и мнений бывший руководитель Российского униона Церкви АСД М. П. Кулаков, разъясняя социального учения Церкви АСД, писал: «да, адвентисты ожидают второго пришествия Христа. Для них это отождествляется с победой добра. Они убеждены, что любовь в конечном счете победит. Зло на земле будет уничтожено. И чтобы скорее наступил этот день, мы не можем находиться в бездеятельном ожидании». 259
Вот почему Церковь АСД огромное внимание уделяет не только своей духовной миссии, но и своему социальному служению, направляя большие свои силы и средства на оказание помощи людям. Каждый день более одного миллиона человек получают помощь и поддержку от Адвентистского агентства помощи и развития (ADRA). Эта независимая неправительственная всемирная адвентистская организация создана была для специального служения всему человечеству при стихийных бедствиях, иных чрезвычайных ситуациях, причем помощь оказывается нуждающимся независимо от их национальности, политических убеждений и вероисповедания.
Несмотря на страстное ожидание второго пришествия Спасителя и всех связанных с ним событий на Земле, современные адвентисты седьмого дня, в отличие от христиан Средневековья, не стремятся встать на путь аскезы, подавляя, унижая и уничтожая плоть свою. Согласно принципам «санитарной реформы», провозглашенными еще Э. Уайт, современные адвентисты седьмого дня верят, что человек должен оберегать свое духовное и физическое здоровье и вести здоровый образ жизни, воздерживаясь от вредных привычек, алкоголя, курения, наркотиков и всего, что разрушает человеческое тело и душу. Как пишет М. П. Кулаков в своей статье «Не в бездеятельном ожидании второго пришествия Христа», адвентисты признают, что, сотворенный по образу и подобию Божию, человек должен обладать «гармоническим развитием… в том, что касается его тела, ума и духа. Поэтому наша (адвентистская – авт.) Церковь, совершающая служение в 220 странах мира из 236, зарегистрированных в ООН, главную цель оказывать духовную помощь людям, сочетает с тем, что содержит в разных частях мира 500 своих лечебных заведений (больниц, клиник, санаториев). Один из медицинских центров этой Церкви – Лома Линда в Калифорнии – приобрел всемирную известность своими операциями по пересадке сердца. Теперь же там установлен протонно-лучевой ускоритель для эффективной диагностики и лечения раковых заболеваний…
Да, любовь должна проявлять себя в нужных для блага людей делах. Поэтому адвентисты содержат 5400 своих школ, 87 высших учебных заведений, 7 медицинских центров, 161 больниц и санаториев, 313 клиник и диспансеров, 113 домов престарелых, домов инвалидов и детских домов…». 260
В политической части своего вероучения Церковь АСД всегда выступала за уважение власти и государственных институтов и учреждений, за соблюдение законов государства, за исключением тех случаев, когда они противоречат Божиим законам. Поэтому позиция Церкви АСД в вопросе об отношении к воинской службе всегда была позицией невоюющих, т. е. не участвующих в боевых операциях. Хотя Церковь АСД и допускала в отдельных случаях своих членов к военной службе, в целом же выступала за неучастие в войне и отрицательно относилась и относится к несению военной службы. Генеральная Конференция Церкви АСД неоднократно обращалась к молодым адвентистам с рекомендацией приобретать медицинские специальности, чтобы иметь возможность проходить военную службу даже в военное время в медицинских частях.
Церковь АСД занимает стороннюю позицию по отношению к экуменическому движению. Церковь АСД объясняет эту позицию тем, что не является сторонников объединения христианских конфессий. Однако адвентисты седьмого дня не отказываются от межконфессиального сотрудничества и диалога, посылают своих наблюдателей на общие межконфессиальные съезды и другие мероприятия. Они принимают участие вместе со всеми христианами в молениях о сохранении мира во всем мире, благополучии страны, города и т.д. Церковь АСД всегда выступала за отделение религии от государства, за равенство всех религий и вероисповеданий, за свободу совести; по инициативе Церкви АСД была в свое время создана Международная Ассоциация религиозной свободы. Одновременно адвентисты седьмого дня видят свое особое предназначение в том, чтобы нести миру «весть о скором, личном и видимом возвращении Иисуса Христа на землю в силе и славе для установления Его Всемирного царства правды». Поэтому, считают адвентисты седьмого дня, хотя «по Провидению Божьему и согласно Его замыслу о спасении человечества, на протяжении земной истории возникали разные конфессиональные организации и религиозные движения, призванные осветить разные аспекты евангельской истины, лишь на адвентистов седьмого дня была возложена особая миссия… возвещения Благой Вести о втором пришествии Иисуса Христа как о непреложном и скором историческом событии – в контексте провозвестия истины о необходимости подготовки к этому событию в соответствии с библейским пророчеством, особенно ясно представленном в Откровении 14:6-14». 261
Церковь АСД – это религиозная организация, в которой существует строгая дисциплина, обязательная регистрация и учет членов. Каждый член общины обязуется отдавать на ее нужды и миссионерские цели «десятину» — одну десятую часть своих доходов. Как организация, Церковь АСД отличается эффективным управлением, совершенствованию которого уделяли большое внимание все лидеры Церкви. В современной Церкви АСД существует четыре уровня организации ее структурных подразделений и членов:
Местная церковь (община), представляющая собой организованное сообщество отдельных верующих;
Местная конференция (или местное поле, миссия), которая объединяет общины (церкви) в определенном регионе (республика, штат);
Унионная конференция (или унионное поле, миссия), объединяющая целый ряд конференций или полей в пределах более обширной территории;
Генеральная Конференция – наиболее крупная организационная структура, которая объединяет все унионы во всех частях мира и которая имеет главное управление в Вашингтоне. Она осуществляет свои административные функции в различных географических регионах через дивизионы – отделения Генеральной Конференции, обладающие административной властью на закрепленной за ними территорий. 262В Москве, например, существует Евро-Азиатский Дивизион Генеральной Конференции. Четкая структура и дисциплина помогают Церкви АСД эффективно решать те задачи, которые она ставит перед собой.
Глава IV. История российского адвентизма
§1. Религиозно-культурные предпосылки возникновения российского адвентизма
Во время Его второго пришествия праведные воскреснут (Отк. 20, 6) – «первое воскресенье, а живые праведники изменятся и все вместе они будут восхищены на небо, где будут царствовать вместе со Христом 1000 лет (I Фесс. 4, 16-17). Земля же будет опустошена, ибо ее постигнут «семь язв». Неправедные будут умерщвлены и на Земле никого не останется. В течение 1000 лет праведные на небе будут судить умерших «нечестивых» и падших ангелов, определяя им то наказание, которому они будут подвергнуты по истечении 1000 лет (Отк. 20, 4; Кор. 6, 2-3). Сатана же будет связан на 1000 лет и будет низвергнут в бездну, т. е. опустошенную землю. В связи с тем, что все праведники будут до этого восхищены в Небесный град, а все нечестивые будут пребывать в гробах, то сатана останется без дела. В этом ключе современные адвентисты седьмого дня понимают библейское предсказание о том, что сатана будет связан на 1000 лет (Отк. 20, 1-2).
В конце тысячелетнего периода, по адвентистскому вероучению, Господь и Небесный град сойдут на землю, до того остающейся не обновленной. В это время мертвые нечестивцы воскреснут и выйдут на поверхность земли («второе воскресенье»). Сатана вновь получит возможность действовать, соберет всех нечестивых под свои знамена и вместе с ними окружит святой град. Однако огонь ниспадет с неба и уничтожит осаждающих («смерть вторая»). В связи с этим адвентисты седьмого дня и не признают ни вечных мук грешников, ни ада. Вместе с нечестивыми в божественном огне будут уничтожены прежние небо и земля, вместо которых возникнут новые небо и земля. Новая земля с Новым Иерусалимом как своей столицей будет вечным наследием святых – адвентистов седьмого дня.
Такова вкратце эсхатологическая доктрина Церкви АСД. Не следует при этом думать, что вероучениям других христианских конфессий не присуща тщательно разработанная эсхатология. Каждое христианское направление имеет свою эсхатологическую доктрину, свое представление о «конце мира», об антихристе и т.д. Другое дело, что не всегда эсхатологические мотивы выходят на первое место в проповедях христианских проповедников, не всегда они хотят пугать мир грядущими судами и пришествием Христа – событиями, которые, согласно Библии, положат конец этой цивилизации. Как пишет один из современных православных авторов, сегодня настала «пора завести разговор о том, о чем сегодня меньше всего принято говорить в «христианском обществе» и в «христианской культуре», — о последнем. О конце света. Об антихристе… Даже те публицисты, что считают себя христианами, считают неудобным вспоминать о завершающей книге Библии – Апокалипсисе». 257
Особенностью адвентизма седьмого дня как раз и является то, что его приверженцы, поставив в центр своего вероучения догмат о «конце света» и втором пришествии Спасителя не только не считают «неудобным» напоминать миру об Апокалипсисе (Откровение Иоанна Богослова), но, напротив, своей миссией считают приготовление людей к жизни в ином Царстве, которое не от мира сего. И этой миссией в Церкви АСД занимаются все – и проповедники, и пресвитеры, и члены общин, ибо они убеждены в том, что Библия предсказала все важнейшие события мировой истории, возникновение и падение различных царств, держав и государств, войны и сражения, различные периоды и состояния в жизни Церкви, преемственную последовательность исторических событий и даже хронологические даты важнейших событий истории. Сегодня, убеждены они, практически все библейские пророчества осуществились за исключением событий второго пришествия.
Эсхатологическая направленность вероучения адвентистов седьмого дня способствует тому, что в литературе, посвященной истории этого религиозного движения, достаточно прочно утвердился миф о том, что адвентисты седьмого дня «пытаются отгородиться от «мира», что «главное для адвентистов не насущные задачи земной жизни, а подготовка к жизни «вечной», что адвентисты выбрали путь пассивного, «в молитве только пребывая», ожидания второго пришествия Христа, путь самоизоляции от общества, путь «отказа от общения с миром, с людьми, не разделяющими их взглядов, отказа от служения обществу, от радостей жизни, и все ради одной призрачной цели – тысячелетнего царства Христова, загробного блаженства». 258С такого рода утверждениями и мнениями о социальной позиции Церкви АСД адвентисты седьмого дня не согласны. Возражая авторам подобных утверждений и мнений бывший руководитель Российского униона Церкви АСД М. П. Кулаков, разъясняя социального учения Церкви АСД, писал: «да, адвентисты ожидают второго пришествия Христа. Для них это отождествляется с победой добра. Они убеждены, что любовь в конечном счете победит. Зло на земле будет уничтожено. И чтобы скорее наступил этот день, мы не можем находиться в бездеятельном ожидании». 259
Вот почему Церковь АСД огромное внимание уделяет не только своей духовной миссии, но и своему социальному служению, направляя большие свои силы и средства на оказание помощи людям. Каждый день более одного миллиона человек получают помощь и поддержку от Адвентистского агентства помощи и развития (ADRA). Эта независимая неправительственная всемирная адвентистская организация создана была для специального служения всему человечеству при стихийных бедствиях, иных чрезвычайных ситуациях, причем помощь оказывается нуждающимся независимо от их национальности, политических убеждений и вероисповедания.
Несмотря на страстное ожидание второго пришествия Спасителя и всех связанных с ним событий на Земле, современные адвентисты седьмого дня, в отличие от христиан Средневековья, не стремятся встать на путь аскезы, подавляя, унижая и уничтожая плоть свою. Согласно принципам «санитарной реформы», провозглашенными еще Э. Уайт, современные адвентисты седьмого дня верят, что человек должен оберегать свое духовное и физическое здоровье и вести здоровый образ жизни, воздерживаясь от вредных привычек, алкоголя, курения, наркотиков и всего, что разрушает человеческое тело и душу. Как пишет М. П. Кулаков в своей статье «Не в бездеятельном ожидании второго пришествия Христа», адвентисты признают, что, сотворенный по образу и подобию Божию, человек должен обладать «гармоническим развитием… в том, что касается его тела, ума и духа. Поэтому наша (адвентистская – авт.) Церковь, совершающая служение в 220 странах мира из 236, зарегистрированных в ООН, главную цель оказывать духовную помощь людям, сочетает с тем, что содержит в разных частях мира 500 своих лечебных заведений (больниц, клиник, санаториев). Один из медицинских центров этой Церкви – Лома Линда в Калифорнии – приобрел всемирную известность своими операциями по пересадке сердца. Теперь же там установлен протонно-лучевой ускоритель для эффективной диагностики и лечения раковых заболеваний…
Да, любовь должна проявлять себя в нужных для блага людей делах. Поэтому адвентисты содержат 5400 своих школ, 87 высших учебных заведений, 7 медицинских центров, 161 больниц и санаториев, 313 клиник и диспансеров, 113 домов престарелых, домов инвалидов и детских домов…». 260
В политической части своего вероучения Церковь АСД всегда выступала за уважение власти и государственных институтов и учреждений, за соблюдение законов государства, за исключением тех случаев, когда они противоречат Божиим законам. Поэтому позиция Церкви АСД в вопросе об отношении к воинской службе всегда была позицией невоюющих, т. е. не участвующих в боевых операциях. Хотя Церковь АСД и допускала в отдельных случаях своих членов к военной службе, в целом же выступала за неучастие в войне и отрицательно относилась и относится к несению военной службы. Генеральная Конференция Церкви АСД неоднократно обращалась к молодым адвентистам с рекомендацией приобретать медицинские специальности, чтобы иметь возможность проходить военную службу даже в военное время в медицинских частях.
Церковь АСД занимает стороннюю позицию по отношению к экуменическому движению. Церковь АСД объясняет эту позицию тем, что не является сторонников объединения христианских конфессий. Однако адвентисты седьмого дня не отказываются от межконфессиального сотрудничества и диалога, посылают своих наблюдателей на общие межконфессиальные съезды и другие мероприятия. Они принимают участие вместе со всеми христианами в молениях о сохранении мира во всем мире, благополучии страны, города и т.д. Церковь АСД всегда выступала за отделение религии от государства, за равенство всех религий и вероисповеданий, за свободу совести; по инициативе Церкви АСД была в свое время создана Международная Ассоциация религиозной свободы. Одновременно адвентисты седьмого дня видят свое особое предназначение в том, чтобы нести миру «весть о скором, личном и видимом возвращении Иисуса Христа на землю в силе и славе для установления Его Всемирного царства правды». Поэтому, считают адвентисты седьмого дня, хотя «по Провидению Божьему и согласно Его замыслу о спасении человечества, на протяжении земной истории возникали разные конфессиональные организации и религиозные движения, призванные осветить разные аспекты евангельской истины, лишь на адвентистов седьмого дня была возложена особая миссия… возвещения Благой Вести о втором пришествии Иисуса Христа как о непреложном и скором историческом событии – в контексте провозвестия истины о необходимости подготовки к этому событию в соответствии с библейским пророчеством, особенно ясно представленном в Откровении 14:6-14». 261
Церковь АСД – это религиозная организация, в которой существует строгая дисциплина, обязательная регистрация и учет членов. Каждый член общины обязуется отдавать на ее нужды и миссионерские цели «десятину» — одну десятую часть своих доходов. Как организация, Церковь АСД отличается эффективным управлением, совершенствованию которого уделяли большое внимание все лидеры Церкви. В современной Церкви АСД существует четыре уровня организации ее структурных подразделений и членов:
Местная церковь (община), представляющая собой организованное сообщество отдельных верующих;
Местная конференция (или местное поле, миссия), которая объединяет общины (церкви) в определенном регионе (республика, штат);
Унионная конференция (или унионное поле, миссия), объединяющая целый ряд конференций или полей в пределах более обширной территории;
Генеральная Конференция – наиболее крупная организационная структура, которая объединяет все унионы во всех частях мира и которая имеет главное управление в Вашингтоне. Она осуществляет свои административные функции в различных географических регионах через дивизионы – отделения Генеральной Конференции, обладающие административной властью на закрепленной за ними территорий. 262В Москве, например, существует Евро-Азиатский Дивизион Генеральной Конференции. Четкая структура и дисциплина помогают Церкви АСД эффективно решать те задачи, которые она ставит перед собой.
Глава IV. История российского адвентизма
§1. Религиозно-культурные предпосылки возникновения российского адвентизма
История российского адвентизма насчитывает уже более двух столетий. Появившись первоначально на юге нашей страны среди немецких поселенцев в конце XIX в., адвентизм стал стремительно распространяться по всей территории российской империи. Его стремительное шествие по стране, как мы уже писали в первой главе, вызвало большую тревогу у властей. Столь быстрое распространение в России, известной своим традиционализмом и устойчивым антизападным настроением, религиозного течения, возникшего и сформировавшегося в иной социальной и культурной среде, являет собой определенный парадокс и в любом случае есть феномен, достойный изучения. Известно, что распространение любого идеологического, религиозно-духовного течения на новые пространства происходит отнюдь не просто. Как пишет Л. Н. Митрохин, «чтобы обрести самостоятельность, церковь должна вписываться в культурные традиции страны, причем не вообще в «социальную идеологию», а в сознание конкретных людей, стать их собственной внутренней верой».
263Естественным и закономерным тогда в нашем случае будет вопрос о том, что в этом контексте может быть сказано о возникшем в Северной Америке, в лоне западного протестантизма, и перенесенном в совершенно иную политическую и духовную среду адвентизме? Имелись ли в российском менталитете, в российской культуре корни, традиции, на которые этот продукт эволюции западного христианства мог опираться в процессе своей адаптации к новой социальной среде?
Чтобы ответить на эти вопросы, следует вспомнить, что адвентизм был отнюдь не первым, сформировавшимся вне православной традиции, учением, которое привлекло внимание русских людей и нашло среди них достаточно своих последователей. И речь здесь следует вести не только о появившихся в России в XVII в. лютеранах и кальвинистах, приглашенных Петром I для обустройства северной столицы, строительства российской армии, флота, университетов и академии наук. И даже не о менонитах, бежавших в Россию из-за религиозных преследований на родине и с позволения Екатерины II тысячами поселившихся в южных окраинах империи. В первую очередь мы должны иметь в виду то обстоятельство, что в самой России издавна существовала антиклерикальная традиция. Да, отечественная культура развивалась именно как православная. Да, православная церковь выступала в истории России именно «как демиург отечественной культуры и государственности». Но такая роль православной церкви в истории России привела к тому, что по мере усиления ее позиций во всех сферах жизни российского общества она по сути превратилась в одно из звеньев государственной власти, возложила (точнее, на нее возложили) не свойственные ей функции не только духовного, но и административно-полицейского контроля за российскими подданными. Дореволюционный историк С. П. Мельгунов так, например, понимает роль Православной Церкви в последние десятилетия империи: «Церковь сделалась одной из отраслей бюрократического управления, одним из многочисленных департаментов сложного государственного механизма. Она впитала в себя идеи старого режима и сделалась консервативной силой, охраняющей своим духовным авторитетом одряхлевшие устои общественной жизни. Она явилась врагом свободы и защитницей бесправия». 264Нетрудно тем самым догадаться и о причинах выступлений самых разнообразных слоев российского населения против такого духовно-политического тоталитаризма. Представителями такой антиклерикальной традиции были не только выдающиеся деятели русской культуры (А. Радищев, В. Белинский, П. Чаадаев, Л. Толстой, Вл. Соловьев и т.д.), но также тысячи и тысячи «простых людей». «В глазах угнетенного богомольного люда несовместимость собственных интересов с интересами монархического строя и охранявшей его церкви выступала как противоположность «истинной» мужицкой веры и казенного, извне навязываемого церковного благочестия». 265
Против насильственно насаждаемого киевскими князьями христианства выступили еще новгородские, ростовские, муромские и т.д. язычники, которые не только защищали традиции и веру своих предков, но и видели в христианстве инструмент усиления влияния Киева в этих краях. Как говорится в «Истории христианской православной церкви» протоирея Петра Смирнова, язычество весьма «долго держалось в Ростове, так что первые два епископа Ростовские, святые Феодор и Илариорн, после напрасных усилий в борьбе с язычниками вынуждены были оставить свою кафедру». 266В середине XIV в. на Руси возникают оставившие заметный след в литературе и других источниках еретические движения. Развернулись они в основном в тверской и новгородской землях. В Твери в роли идеологов еретического антицерковного движения были Андрей, Федор Добрый и Евфимий Висленя. Они занимали видные места в церковной иерархии, высказывая при этом антицерковные и еретические взгляды, а в социально-политическом плане выражали сепаратистскую в отношении Москвы позицию. Одновременно с религиозно-идеологической борьбой, которая развернулась в Твери, развернулась «пря о вере» и в Ростове Великом. Там в роли главного еретика выступил некий Маркион, человек неизвестного происхождения и рода занятий, главным обличителем и борцом против которого выступил епископ Иаков, возведенный впоследствии в святые. В Житии Иакова Маркион определяется «армяновером, который учил иконам святым не поклоняться, называя их идолами, и разсеевал много других зловредных мыслей, так что поколебал князя, бояр и народ». Последние слова из фрагмента Жития Иакова свидетельствуют о поддержке еретика Маркиона широкими социальными слоями, включая князя, бояр, верхи и низы ростовского общества. Борьба Маркиона и Иакова длилась несколько лет и закончилась изгнанием Маркиона из города.
Вышеописанные еретические антицерковные выступления имели, однако, локальное распространение. Гораздо более масштабными и широкими с точки зрения территориального охвата было движение стригольников, которое возникло первоначально в середине XIV в. в Пскове, перешло оттуда в Новгород и Тверь, а затем распространилось и в Москве. Стригольники подвергли жесткой критике Православную Церковь, которая вся была «поставлена на мзде», выступили против священнической иерархии и права священников на благодать, т. е. против таинства священства, против других таинств, потребовали расширения прав мирян в Церкви и т.д. В XV столетии появилась новая ересь, которая продолжила традиции стригольничества, но ее размах превзошел масштабы прежнего стригольнического движения. Это была ересь антитринитариев или ересь «жидовствующих», как их стали называть власти и церковные иерархи, дабы сделать ее еще более одиозной в глазах обывателей. Был в истории России и период, когда чаша весов даже могла склониться в пользу этих еретиков, ибо сам царь Иван III, посетивший в 1480 г. Новгород, нашел общий язык со священниками-еретиками Денисом и Алексеем и взял их и главного их духовного наставника Захара в Москву, где дал им высокие церковные назначения. Вскоре сторонниками ереси стали не только новгородцы и псковичи, но также прозелиты-москвичи, среди которых были и весьма знатные люди вроде думного дьяка Федора Курицына, бояр Василия Ивановича Патрикеева, Семена Ряпольского, снохи Ивана III Елены Волошанки, архимандрита Симоновского монастыря Зосимы, впоследствии ставшего митрополитом и т.д.
В середине XVI в. активно проявили себя массовые движения Матвея Башкина и Федосия Косого. И тот, и другой в религиозной форме выражали интересы многих общественных слоев, классов и групп, оппозиционно настроенных по отношению к существующему строю и к ставшей по сути дела государственным институтом Церкви. Основываясь на евангелиах, они отвергали господство крепостников над холопами как антихристианское, выступали против троичности Бога, против таинств, иконопочитания, против церковной иерархии и т.д. Башкин и Косой вовсе не являлись в религиозно-общественной и духовной жизни середины XVI в. одиночками. Их проповедническая деятельность привлекла на путь ереси и церковной оппозиции многочисленные социальные группы сельской и посадской бедноты, всех обездоленных, а также многих знатных вельмож, противившихся усилению диктатуры государства в жизни российского общества, произволу московских царей. В середине XVII в. произошел потрясший не только Церковь, но и всю страну церковный раскол, связанный с реформами Никона. К раскольникам, или староверцам, примкнули огромные массы населения России, выступившие против социальной и экономической политики государства, обрекавшей их на голод, нищету и бесправие. Раскольников государство преследовало не за то, что они крестились по-старому, а за то, что они не признавали вмешательства государства в жизнь Церкви и общества.
Впоследствии в старообрядчестве оформилось два основных направления – поповщина и беспоповщина. Из последнего возникла еще в XVII в. «христовщина» (по официальной лексике – «хлыстовщина»). Христовщина была уже переходной формой к «духовному христианству». Христоверы отвергали догмат Троицы, уставы и обряды Православной Церкви и проповедовали идею «духовного» начала в каждом верующем (Христос есть дух, который вселяется в каждого члена Церкви). Эта идея дала толчок развитию на Руси духовного, или евангелического христианства, которое представляли в XVIII – XIX вв. два разных религиозных течения: духоборство и молоканство. Официальные власти и православное руководство стало именовать их сектами. Под таким наименованием эти течения и получили свою известность в миссионерской и научной литературе: секты молокан, духоборов, русское сектантство XVIII – XIX вв.
При анализе причин возникновения и дальнейшей эволюции русского сектантства XVIII – XIX вв., религиозно-духовных поисков русского народа в целом необходимо учитывать и тот факт, что во главе этих поисков оказывались не высоко образованные профессиональные богословы, получившие образование в университетах, а полуграмотные русские мужики, выдвинутые самой народной гущей, народной жизнью. Будучи безусловно, по терминологии Вебера, харизматическими лидерами, они повели за собой массы народа, стали во главе религиозных движений. Влекомые диалектикой самой истории, эти лидеры выдвигали идеи, «составляющие гордость «высокой» религиозной мысли Запада». Однако, по причине своей полу-грамотности они не могли облечь их в «формализованные теологические системы, неуязвимые для спонтанных настроений и политической конъюнктуры. Подобная аморфность мстила за себя. Сменилось всего несколько поколений, а объединявшие всех ценности, как и сплоченные религиозные коммуны, неуклонно распадались». 267Естественно, что они не исчезали бесследно с земли российской, а входили в состав более организованно, более доктринально оформленных религиозных объединений и течений. Именно этот момент имеет ввиду А. И. Клибанов, когда пишет: «Отдельные течения русского религиозного сектантства – хлыстовщина, скопчество, духоборство, молоканство, штундизм, баптизм, адвентизм – представляют собой не просто параллельно сосуществующие организации. В них может быть прослежена историческая преемственность форм…». 268Таким образом исторический срок жизни «русского религиозного сектантства» оказался весьма короток: возникнув в XVII в., в конце XIX оно уже стало вытесняться западными пришельцами (адвентизмом, баптизмом и т.п.), которые к «русскому сектантству» в строгом смысле слова никакого отношения не имели и поэтому термины «секта», «сектантство» к ним не применимы.
Однако, если формально с русским сектантством адвентизм, баптизм и другие продукты эволюции западного протестантизма не связаны, то идеологически, духовно преемственность между ними существует, о чем и писал А. И. Клибанов и что делало эти протестантские течения весьма опасными конкурентами русскому сектантству. Различные варианты поздней эволюции западного протестантизма (адвентизм, баптизм и др.) отличались от русского народного религиозного сектантства, весьма аморфного в организационном отношении и весьма сумбурного, никоим образом не единообразного в доктринальном и обрядовом смысле, именно своей унифицированной и разработанной догматикой, устоявшимися формами культа, внутренней организацией и т.д. Это все более и более привлекало русских сектантов, чем весьма были обеспокоены их руководители. Так, один из молоканских лидеров Н. Ф. Кудинов в начале XX в. писал: «Баптизм с такой быстротой распространяется по России, что казалось, эта лавина сметет молоканство… Главной задачей их проводников было делать как можно чаще набеги на молоканские общины, где они пожали обильную жатву… И пока молокане собирались с духом отразить нападение баптистов, последние уже завоевали главные позиции». 269
Успешно конкурировал с баптизмом в деле «переманивания» русских сектантов и адвентизм. Многие молокане в своих духовных поисках обращались к адвентизму 270, среди них были те, кто до этого побывал в баптистских общинах, но затем, разочаровавшись, перешел в адвентистские организации. Баптистским лидерам это также пришлось не по душе, и они стали бороться с растущим влиянием адвентизма среди своих последователей всеми возможными средствами, главным образом посредством устной и печатной антиадвентистской пропаганды. Однако не брезговали они и другими формами борьбы, в том числе и политическими доносами. Будучи обвиняемыми сами в том, что они (баптисты) являются средством «германизации» России, некоторые баптистские лидеры пытались перевести огонь с себя на адвентистов, разжигая вокруг последних самые черносотенные страсти. Так, один из виднейших «отцов» русского баптизма В. В. Иванов писал: «…секта адвентистов проникла в Россию из-за границы и не имеет русской самобытности. Сектой этой управляют иностранцы, немцы, которые действуют и распоряжаются ею на правах полноправного хозяина. Собирают «десятины» для своих целей. Русский же адвентизм не имеет своего управления и слепо подчиняется во всем заграничным агентам… За свои «десятины», усердно приносимые, русские адвентисты получают от иностранцев бумажные «маслины» (название журнала адвентистов на русском языке, издававшегося в Гамбурге – прим. авт.) и разные бессмысленные трактаты».
Чтобы ответить на эти вопросы, следует вспомнить, что адвентизм был отнюдь не первым, сформировавшимся вне православной традиции, учением, которое привлекло внимание русских людей и нашло среди них достаточно своих последователей. И речь здесь следует вести не только о появившихся в России в XVII в. лютеранах и кальвинистах, приглашенных Петром I для обустройства северной столицы, строительства российской армии, флота, университетов и академии наук. И даже не о менонитах, бежавших в Россию из-за религиозных преследований на родине и с позволения Екатерины II тысячами поселившихся в южных окраинах империи. В первую очередь мы должны иметь в виду то обстоятельство, что в самой России издавна существовала антиклерикальная традиция. Да, отечественная культура развивалась именно как православная. Да, православная церковь выступала в истории России именно «как демиург отечественной культуры и государственности». Но такая роль православной церкви в истории России привела к тому, что по мере усиления ее позиций во всех сферах жизни российского общества она по сути превратилась в одно из звеньев государственной власти, возложила (точнее, на нее возложили) не свойственные ей функции не только духовного, но и административно-полицейского контроля за российскими подданными. Дореволюционный историк С. П. Мельгунов так, например, понимает роль Православной Церкви в последние десятилетия империи: «Церковь сделалась одной из отраслей бюрократического управления, одним из многочисленных департаментов сложного государственного механизма. Она впитала в себя идеи старого режима и сделалась консервативной силой, охраняющей своим духовным авторитетом одряхлевшие устои общественной жизни. Она явилась врагом свободы и защитницей бесправия». 264Нетрудно тем самым догадаться и о причинах выступлений самых разнообразных слоев российского населения против такого духовно-политического тоталитаризма. Представителями такой антиклерикальной традиции были не только выдающиеся деятели русской культуры (А. Радищев, В. Белинский, П. Чаадаев, Л. Толстой, Вл. Соловьев и т.д.), но также тысячи и тысячи «простых людей». «В глазах угнетенного богомольного люда несовместимость собственных интересов с интересами монархического строя и охранявшей его церкви выступала как противоположность «истинной» мужицкой веры и казенного, извне навязываемого церковного благочестия». 265
Против насильственно насаждаемого киевскими князьями христианства выступили еще новгородские, ростовские, муромские и т.д. язычники, которые не только защищали традиции и веру своих предков, но и видели в христианстве инструмент усиления влияния Киева в этих краях. Как говорится в «Истории христианской православной церкви» протоирея Петра Смирнова, язычество весьма «долго держалось в Ростове, так что первые два епископа Ростовские, святые Феодор и Илариорн, после напрасных усилий в борьбе с язычниками вынуждены были оставить свою кафедру». 266В середине XIV в. на Руси возникают оставившие заметный след в литературе и других источниках еретические движения. Развернулись они в основном в тверской и новгородской землях. В Твери в роли идеологов еретического антицерковного движения были Андрей, Федор Добрый и Евфимий Висленя. Они занимали видные места в церковной иерархии, высказывая при этом антицерковные и еретические взгляды, а в социально-политическом плане выражали сепаратистскую в отношении Москвы позицию. Одновременно с религиозно-идеологической борьбой, которая развернулась в Твери, развернулась «пря о вере» и в Ростове Великом. Там в роли главного еретика выступил некий Маркион, человек неизвестного происхождения и рода занятий, главным обличителем и борцом против которого выступил епископ Иаков, возведенный впоследствии в святые. В Житии Иакова Маркион определяется «армяновером, который учил иконам святым не поклоняться, называя их идолами, и разсеевал много других зловредных мыслей, так что поколебал князя, бояр и народ». Последние слова из фрагмента Жития Иакова свидетельствуют о поддержке еретика Маркиона широкими социальными слоями, включая князя, бояр, верхи и низы ростовского общества. Борьба Маркиона и Иакова длилась несколько лет и закончилась изгнанием Маркиона из города.
Вышеописанные еретические антицерковные выступления имели, однако, локальное распространение. Гораздо более масштабными и широкими с точки зрения территориального охвата было движение стригольников, которое возникло первоначально в середине XIV в. в Пскове, перешло оттуда в Новгород и Тверь, а затем распространилось и в Москве. Стригольники подвергли жесткой критике Православную Церковь, которая вся была «поставлена на мзде», выступили против священнической иерархии и права священников на благодать, т. е. против таинства священства, против других таинств, потребовали расширения прав мирян в Церкви и т.д. В XV столетии появилась новая ересь, которая продолжила традиции стригольничества, но ее размах превзошел масштабы прежнего стригольнического движения. Это была ересь антитринитариев или ересь «жидовствующих», как их стали называть власти и церковные иерархи, дабы сделать ее еще более одиозной в глазах обывателей. Был в истории России и период, когда чаша весов даже могла склониться в пользу этих еретиков, ибо сам царь Иван III, посетивший в 1480 г. Новгород, нашел общий язык со священниками-еретиками Денисом и Алексеем и взял их и главного их духовного наставника Захара в Москву, где дал им высокие церковные назначения. Вскоре сторонниками ереси стали не только новгородцы и псковичи, но также прозелиты-москвичи, среди которых были и весьма знатные люди вроде думного дьяка Федора Курицына, бояр Василия Ивановича Патрикеева, Семена Ряпольского, снохи Ивана III Елены Волошанки, архимандрита Симоновского монастыря Зосимы, впоследствии ставшего митрополитом и т.д.
В середине XVI в. активно проявили себя массовые движения Матвея Башкина и Федосия Косого. И тот, и другой в религиозной форме выражали интересы многих общественных слоев, классов и групп, оппозиционно настроенных по отношению к существующему строю и к ставшей по сути дела государственным институтом Церкви. Основываясь на евангелиах, они отвергали господство крепостников над холопами как антихристианское, выступали против троичности Бога, против таинств, иконопочитания, против церковной иерархии и т.д. Башкин и Косой вовсе не являлись в религиозно-общественной и духовной жизни середины XVI в. одиночками. Их проповедническая деятельность привлекла на путь ереси и церковной оппозиции многочисленные социальные группы сельской и посадской бедноты, всех обездоленных, а также многих знатных вельмож, противившихся усилению диктатуры государства в жизни российского общества, произволу московских царей. В середине XVII в. произошел потрясший не только Церковь, но и всю страну церковный раскол, связанный с реформами Никона. К раскольникам, или староверцам, примкнули огромные массы населения России, выступившие против социальной и экономической политики государства, обрекавшей их на голод, нищету и бесправие. Раскольников государство преследовало не за то, что они крестились по-старому, а за то, что они не признавали вмешательства государства в жизнь Церкви и общества.
Впоследствии в старообрядчестве оформилось два основных направления – поповщина и беспоповщина. Из последнего возникла еще в XVII в. «христовщина» (по официальной лексике – «хлыстовщина»). Христовщина была уже переходной формой к «духовному христианству». Христоверы отвергали догмат Троицы, уставы и обряды Православной Церкви и проповедовали идею «духовного» начала в каждом верующем (Христос есть дух, который вселяется в каждого члена Церкви). Эта идея дала толчок развитию на Руси духовного, или евангелического христианства, которое представляли в XVIII – XIX вв. два разных религиозных течения: духоборство и молоканство. Официальные власти и православное руководство стало именовать их сектами. Под таким наименованием эти течения и получили свою известность в миссионерской и научной литературе: секты молокан, духоборов, русское сектантство XVIII – XIX вв.
При анализе причин возникновения и дальнейшей эволюции русского сектантства XVIII – XIX вв., религиозно-духовных поисков русского народа в целом необходимо учитывать и тот факт, что во главе этих поисков оказывались не высоко образованные профессиональные богословы, получившие образование в университетах, а полуграмотные русские мужики, выдвинутые самой народной гущей, народной жизнью. Будучи безусловно, по терминологии Вебера, харизматическими лидерами, они повели за собой массы народа, стали во главе религиозных движений. Влекомые диалектикой самой истории, эти лидеры выдвигали идеи, «составляющие гордость «высокой» религиозной мысли Запада». Однако, по причине своей полу-грамотности они не могли облечь их в «формализованные теологические системы, неуязвимые для спонтанных настроений и политической конъюнктуры. Подобная аморфность мстила за себя. Сменилось всего несколько поколений, а объединявшие всех ценности, как и сплоченные религиозные коммуны, неуклонно распадались». 267Естественно, что они не исчезали бесследно с земли российской, а входили в состав более организованно, более доктринально оформленных религиозных объединений и течений. Именно этот момент имеет ввиду А. И. Клибанов, когда пишет: «Отдельные течения русского религиозного сектантства – хлыстовщина, скопчество, духоборство, молоканство, штундизм, баптизм, адвентизм – представляют собой не просто параллельно сосуществующие организации. В них может быть прослежена историческая преемственность форм…». 268Таким образом исторический срок жизни «русского религиозного сектантства» оказался весьма короток: возникнув в XVII в., в конце XIX оно уже стало вытесняться западными пришельцами (адвентизмом, баптизмом и т.п.), которые к «русскому сектантству» в строгом смысле слова никакого отношения не имели и поэтому термины «секта», «сектантство» к ним не применимы.
Однако, если формально с русским сектантством адвентизм, баптизм и другие продукты эволюции западного протестантизма не связаны, то идеологически, духовно преемственность между ними существует, о чем и писал А. И. Клибанов и что делало эти протестантские течения весьма опасными конкурентами русскому сектантству. Различные варианты поздней эволюции западного протестантизма (адвентизм, баптизм и др.) отличались от русского народного религиозного сектантства, весьма аморфного в организационном отношении и весьма сумбурного, никоим образом не единообразного в доктринальном и обрядовом смысле, именно своей унифицированной и разработанной догматикой, устоявшимися формами культа, внутренней организацией и т.д. Это все более и более привлекало русских сектантов, чем весьма были обеспокоены их руководители. Так, один из молоканских лидеров Н. Ф. Кудинов в начале XX в. писал: «Баптизм с такой быстротой распространяется по России, что казалось, эта лавина сметет молоканство… Главной задачей их проводников было делать как можно чаще набеги на молоканские общины, где они пожали обильную жатву… И пока молокане собирались с духом отразить нападение баптистов, последние уже завоевали главные позиции». 269
Успешно конкурировал с баптизмом в деле «переманивания» русских сектантов и адвентизм. Многие молокане в своих духовных поисках обращались к адвентизму 270, среди них были те, кто до этого побывал в баптистских общинах, но затем, разочаровавшись, перешел в адвентистские организации. Баптистским лидерам это также пришлось не по душе, и они стали бороться с растущим влиянием адвентизма среди своих последователей всеми возможными средствами, главным образом посредством устной и печатной антиадвентистской пропаганды. Однако не брезговали они и другими формами борьбы, в том числе и политическими доносами. Будучи обвиняемыми сами в том, что они (баптисты) являются средством «германизации» России, некоторые баптистские лидеры пытались перевести огонь с себя на адвентистов, разжигая вокруг последних самые черносотенные страсти. Так, один из виднейших «отцов» русского баптизма В. В. Иванов писал: «…секта адвентистов проникла в Россию из-за границы и не имеет русской самобытности. Сектой этой управляют иностранцы, немцы, которые действуют и распоряжаются ею на правах полноправного хозяина. Собирают «десятины» для своих целей. Русский же адвентизм не имеет своего управления и слепо подчиняется во всем заграничным агентам… За свои «десятины», усердно приносимые, русские адвентисты получают от иностранцев бумажные «маслины» (название журнала адвентистов на русском языке, издававшегося в Гамбурге – прим. авт.) и разные бессмысленные трактаты».