Грейс Грин
Нежеланная любовь
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Миссис Трэнт, мне нужна невзрачная молодая женщина, способная выполнять обязанности няни.
— Невзрачная молодая женщина в качестве няни? — удивленно переспросила Ида Трэнт. — Я не уверена, что понимаю…
Скотт Гэлбрейт резко подался вперед:
— Мики, убери руки…
Он успел схватить своего сына за руку. И вовремя. Иначе двухлетнему малышу удалось бы опрокинуть лиловую узумбарскую фиалку в глиняном горшке прямо на чистый стол Иды Трэнт.
Владелица агентства «Трэнт» по трудоустройству неуверенно пожала плечами:
— Гм… доктор Гэлбрейт, я не совсем понимаю, что вы…
— Позвольте мне все объяснить. — Скотт рассеянно стряхнул землю с пальцев Мики. — Мне нужна женщина, у которой на первом месте… нет, точнее, единственное, что ее должно интересовать, это забота о трех моих детях, растущих без матери.
И чтобы она не мечтала стать моей невестой и женой…
Он не договорил, поскольку четырехлетняя Эми направилась к двери офиса.
— Эми, вернись.
Эми упорно продолжала идти.
— Лиззи! — Он резко дернул свою старшую дочь, которая сидела сгорбившись у краешка стола и читала книгу. — Пожалуйста, верни свою сестру.
Лиззи вздохнула так, как могут вздыхать только восьмилетние дети, которых постоянно дергают и отвлекают от любимого занятия, и неохотно пошла за сестрой.
Вскоре она вернулась вместе со жгуче-рыжеволосой сестренкой и грубо толкнула ее на диван у окна.
— Сиди здесь, — резко скомандовала она. — И постарайся не быть такой несносной врединой.
В голубых глазах Эми блеснули слезы.
— Я не вредина.
Лиззи быстрым движением откинула на спину свою русую косу и презрительно произнесла:
— Вредина! Вредина! Вредина!
Она вернулась на свое место у края стола и, снова сгорбившись, принялась читать книгу.
Скотт открыл было рот, чтобы пожурить ее, но передумал, заметив, что дочка побледнела и у нее дрожат губы.
Он ощутил отчаяние и беспомощность — чувства, ставшие привычными за последний год и восемь месяцев. Он всем сердцем сочувствовал Лиззи. Скотт знал, что девочка очень переживает смерть мамы и страдает, как и он. Из трех детей она больше всех скучала по маме. А он часто возлагал на нее слишком много обязанностей лишь потому, что она была старшей. Поэтому вместо того, чтобы отругать ее, он вернулся к прерванному разговору с женщиной, сидевшей за столом напротив него:
— Итак, миссис Трэнт, на чем мы остановились?
— Вы говорили, что вам нужна невзрачная молодая женщина в качестве няни…
— ..которая не помешана на мужчинах.
— Если серьезно, — Ида Трэнт задумалась, — кажется, у меня есть на примете такая женщина, которая идеально вам подойдет. У нее превосходные рекомендации. И она по-настоящему любит детей.
Уверяю вас: романтические отношения — это последнее, что ей нужно в жизни. К счастью, сейчас она ищет работу и готова сразу приступить к своим обязанностям.
Отвратительная теплая влага потекла из памперса Мики прямо на сшитые по последней моде новые брюки Скотта. О! Замечательно. Только этого не хватало.
— Тогда скажите мне, — кротко произнес он, — у этого образца добродетели есть имя?
— Да, доктор Гэлбрейт. Ее зовут Уиллоу Тайлер.
— Привет, мамуль!
Уиллоу Тайлер подняла голову и увидела своего сына, выбегающего из дверей центра «Рэк».
Мальчик направился к ее скамейке. Уиллоу торопливо убрала кошелек в сумочку.
Позже она решит, как пополнить свой счет в банке. А сейчас целиком посвятит себя Джэми.
Однажды ей подвернется работа — она молилась, чтобы это произошло как можно скорей, — и тогда у нее будет очень мало времени для сына.
Она не смогла сдержать улыбку, наблюдая за Джэми. Вода капельками стекала с его черных волос. Футболка была надета наизнанку. На кроссовках торчали неумело завязанные шнурки. Ей не терпелось все поправить. Но ее сын был самым независимым и самостоятельным ребенком на земле.
Она знала, что он будет протестовать. С самого начала Джэми категорически отказался от ее заботы о нем после занятий плаванием.
— Тебе нельзя входить в мужскую раздевалку, заявил он. — И извини, мам, я ни в коем случае не войду в женскую раздевалку.
Теперь, пахнущий хлоркой после бассейна, он вился вокруг нее, нетерпеливо поблескивая серо-зелеными глазами.
— Мы можем зайти в кафе «Морганти» и купить гамбургер? Пожалуйста! Я умираю с голоду.
Уиллоу колебалась. Она не любила тратить деньги на фаст-фуды. Но также ей не хотелось расстраивать Джэми. Ведь он не просил многого.
— Ладно, но уговор: это не станет привычкой.
Кафе было в двух шагах ходьбы на углу Пятой авеню и улицы Фе. Когда они зашли внутрь, Джэми спросил:
— Мам, ты тоже будешь гамбургер?
— Нет, я буду пломбир в карамельной глазури.
— Я принесу.
Джэми протянул руку за деньгами.
— Хочешь с орехами?
— Нет, — она дала ему десятидолларовую купюру, — я хочу двойную порцию карамели.
— Можно я куплю колу?
— Конечно.
— Ура! — Мальчик радостно бросил рюкзак рядом с ней и побежал занимать очередь у прилавка.
Уиллоу села за свободный столик, поставила рюкзак сына под свой стул и осмотрелась вокруг.
В кафе было много народу. Старая Британская Колумбия представляла собой маленький городок, и большинство здешних жителей она знала в лицо.
Уиллоу дружески кивала тем, кто оборачивался к ней с улыбкой.
За соседним столиком сидела группа из четырех человек. Мужчина и трое маленьких детей.
Мужчина был темноволосый и широкоплечий.
Она не могла видеть его лицо, так как мужчина сидел к ней спиной. Уиллоу мельком осмотрела детей. Их она тоже не знала. Постарше была хорошенькая девочка-блондинка лет девяти. Она одновременно ела гамбургер и читала. Рядом сидела рыжеволосая девочка помладше, которой на щеках были заметны грязные разводы от недавних слез.
На высоком стульчике сидел малыш. Его светлые волосенки были измазаны чем-то похожим на кетчуп для жареной картошки, разбросанной перед ним на подносе.
Мужчина встал из-за стола. И она услышала, как он низким бархатным голосом попросил:
— Лиззи, присмотри за детьми. Я пойду куплю еще кофе.
Мужчина быстрым шагом пошел к прилавку.
Уиллоу заметила, что он довольно высокого роста.
На нем был безупречно сшитый костюм темно-серого цвета.
Также она отметила его атлетическое телосложение. Под одеждой чувствовались подтянутые мышцы и мужская сила. То, как он держался, говорило о целеустремленном характере и самоуверенности.
В тот самый момент, когда мужчина встал в одну из коротких очередей, Джэми отошел от прилавка.
Он осторожно направился с подносом к ее столику. Уиллоу затаила дыхание. Высокий стакан с кока-колой покачнулся. Джэми остановился. Стакан перестал качаться, и мальчик возобновил свой трудный путь.
Все шло хорошо до тех пор, пока за соседним столиком не вспыхнула ссора. Мальчик на высоком стульчике гневно закричал. Видимо, средняя девочка без спроса взяла с его подноса пригоршню жареной картошки. Та, которую звали Лиззи, резко прикрикнула на нее:
— Эми, положи на место. Ты же сказала, что больше не хочешь есть. Когда только ты перестанешь быть такой врединой!
Лиззи быстро схватила руку Эми и отняла зажатую в кулаке картошку.
— Отдай! — закричала Эми и потянулась за картошкой.
— И не мечтай, ты, маленькая вредина! Вредина! Вредина! Вредина! — Дразня свою сестру, Лиззи резко отдернула руку назад… и ударила по подносу Джэми, моментально выбив его из рук мальчика.
На секунду среди детей воцарилось молчание.
Джэми застыл с открытым ртом. Оборвались вопли рыжеволосой девочки. Остолбенела и та, которую звали Лиззи.
А потом… грохот подноса, падающего на кафельный пол. Лужа пролитой кока-колы, растекшейся липким ручьем по полу. Испуганный возглас Джэми, с ужасом смотревшего на гибель желанного угощения.
Но не успела Уиллоу встать из-за стола, как вся троица вернулась к своему скандалу:
— Эми, ты во всем виновата. Если бы ты не была такой врединой…
— Это сделала ты! — взбешенно кричала Эми. Это была…
— Я хочу еще картошки. — Малыш барабанил ручонками по своему подносу. — Еще, еще, еще!
Джэми горько плакал.
— О, дорогой! — Уиллоу присела на корточки и прижала к себе худенькое тельце сынишки. — Не плачь. Ты не виноват. Поднос ты нес очень аккуратно. Мы позовем кого-нибудь убрать этот беспорядок и закажем все снова.
Он отшатнулся от нее и резким движением вытер глаза.
— Я хочу домой. Сегодня мне не нравится здесь. Он с ненавистью посмотрел на все еще скандалившую троицу, которая не обращала на него никакого внимания. — Они мне не нравятся. Они даже не извинились…
— Извините.
Уиллоу услышала тот самый низкий бархатный голос и одновременно увидела за плечами Джэми длинные ноги в дорогих брюках темно-серого цвета.
Ее захлестнула волна злобного удовлетворения.
Мужчина подошел к ним именно в тот момент, когда она могла с раздражением обрушиться на него с обвинениями в случившемся.
Сжав руку Джэми, она выпрямилась, сгорая от желания высказать все, что накопилось у нее на душе за эти секунды… Уиллоу нервно сглотнула. И отступила на шаг назад. Незнакомец был намного выше, чем она думала.
И он, без сомнений, был самым привлекательным мужчиной, которого Уиллоу когда-либо встречала.
У нее дух захватило от блеска магнетически притягивающих голубых глаз, устремленных на нее из-под резко очерченных густых черных бровей. Его голливудская, чуть насмешливая улыбка, обнажившая белоснежные зубы, обезоруживала.
Черты лица были такими правильными, будто их вырисовывал на компьютере сам Билл Гейтс.
Хотя его внешность и поразила ее как нечто невиданное, Уиллоу не оставляло беспокойное чувство, что где-то она его уже встречала.
Она действительно видела этого мужчину раньше.
Но где?
А если это так, почему она не помнит его? Такого не забудешь…
— Извините, — повторил он снова бархатным волнующим голосом, в котором слышались трогательные умоляющие нотки.
Уиллоу подавила в себе возникшую симпатию и решила не сдаваться. Она не позволит этому мужчине умилостивить ее гнев сладким голосом.
Она что, слабее его?
Уиллоу смерила незнакомца ледяным взглядом.
— Вон те, — она кивнула на троицу, — ваши дети?
— Да. — Он провел длинными тонкими пальцами по черным волосам. Блеснуло золото браслета наручных часов, элегантно гравированной запонки и массивного обручального кольца. Мужчина опустил руку, и его волосы легли в идеальном порядке — безошибочный признак очень дорогого парикмахерского салона, уныло подумала Уиллоу. Должен признать, — продолжал он, — они действительно мои…
— Тогда, в свою очередь, я должна признать, что они самые невоспитанные дети, которых я когда-либо встречала.
— Если, с вашего позволения, я могу извиниться за их поведение…
— Извиниться за их поведение? — Она презрительно улыбнулась. — Не стоит извиняться за это. Краешком глаза она заметила служащего, который подошел убрать лужу с пола. — Кому должно быть стыдно, так это вам. Когда дети ведут себя подобным образом, некого винить, кроме их же родителей!
Этим ей следовало бы и ограничиться. Возможно, она бы и остановилась, если бы вдруг у нее не промелькнула мысль о том, как, должно быть, жалко она выглядит перед ним в своей дешевой футболке и в старых потрепанных джинсовых шортах.
В то время как он одет так, будто собрался на ужин в Букингемский дворец. Вместо того чтобы остановиться, она еще больше завелась.
— Возможно, если бы вы меньше тратили времени на свою прическу, одежду и изысканные аксессуары, — прошипела она, — и больше времени отдавали чтению книг по детской психологии, то ваши дети умели бы вести себя в приличном обществе и вам бы не приходилось извиняться за них.
Как грубо! Уиллоу выпалила это и тут же ужаснулась, не веря своим ушам. Ей отчаянно захотелось забрать свои слова назад. Но, к сожалению, было уже поздно…
Сейчас рассердился он.
Добродушный огонек в глазах сменился грозным блеском. Чувственные губы выпрямились в тонкую, плотно сжатую линию. Любезная манера поведения сменилась на враждебную. Уиллоу со страхом подумала, что он похож на пантеру перед прыжком.
Схватив рюкзак Джэми, она гордо вздернула нос. И, отчаянно стараясь держаться достойно, что выглядело не совсем естественно на фоне ее маленького роста и простенькой одежды, потащила Джэми к выходу.
Властное «стойте» раздалось у нее за спиной.
Она сделала вид, будто не слышит.
Выйдя на улицу, Уиллоу ускорила шаг, на случай, если он вздумает преследовать ее. Она поторапливала Джэми и не оглядывалась, пока они не дошли до конца квартала. А когда решилась обернуться и никого не увидела, то облегченно перевела дух.
— Слава богу!
— Мам, кто они такие? — спросил Джэми.
— Так, приезжие какие-то.
— Хорошо, потому что мне совсем не хочется встретить их снова.
Уиллоу полностью разделяла его чувства.
Джэми полез в карман.
— Вот сдача.
— Положи в свою копилку, — ответила Уиллоу. В следующий раз после твоих занятий плаванием мы снова зайдем в кафе «Морганти».
— Ты расскажешь бабушке, что произошло сегодня?
— Да, если не возражаешь.
Но когда они пришли домой, Джемма рассказала им новость такую долгожданную, что и ее дочь, и внук забыли о неприятном происшествии в кафе.
Оказывается, звонили из агентства по трудоустройству. Наконец миссис Трэнт нашла работу для Уиллоу. Это прекрасная работа — так она восторженно объявила Джемме по телефону, — няней в семью, где ее ждут замечательные дети. Джемма радостно объявила, что Уиллоу должна сейчас же позвонить в агентство. Надо срочно подписать новый контракт.
— Работать в Саммерхилле? — Пораженная, Уиллоу уставилась на Иду Трэнт.
— Да. Что-то не так?
У Уиллоу болезненно защемило сердце от внезапно нахлынувших воспоминаний. Воспоминаний, которые и спустя семь лет тревожат ей душу и переполняют ее болью… и виной. Да, именно виной. Виной, которая, она знала, никогда не пройдет.
— Уиллоу!
С усилием Уиллоу вернулась из воспоминаний о прошлом.
— Нет, все в порядке. Вы ведь знаете, как я мечтаю снова работать.
Ида кивнула и улыбнулась.
— Отлично. Эта работа идеально подходит тебе.
И Саммерхилл прекрасный дом. Конечно, он пустовал последние семь лет. Семейство Гэлбрейтов, Гален и Анна, переехало в Новую Шотландию сразу после похорон своего сына. Чуть позже Гален перенес сердечный приступ и вскоре умер. Его жена никогда больше не возвращалась сюда. Скоро она снова вышла замуж. Дом перешел к приемному сыну, доктору Скотту Гэлбрейту. Неделю назад он приехал в Саммерхилл со своей семьей.
— Они собираются остаться жить здесь?
— Да. Скотт Гэлбрейт станет компаньоном доктора Блэка в местной клинике. Он начнет работать первого числа следующего месяца. Я знаю, Уиллоу, ты предпочитаешь в девять часов вечера быть дома, но он хочет постоянную няню и предлагает очень хорошее жалованье.
— Вы говорите, что видели детей?
— Очаровательные, очаровательные дети. — Зазвонил телефон и, бросив «извини», миссис Трэнт подняла трубку. Она с озабоченным видом выслушала звонившего и сказала:
— Да, Дора, разумеется. Я буду там. — Положив трубку, она пододвинула контракт к Уиллоу. — Извини, дорогая, что тороплю тебя, — она встала, — но мне надо закрывать офис и бежать домой. У моего мужа случился очередной приступ. Только что звонила его сиделка.
Понимая, что не в силах угнаться за ходом событий, как будто все происходит в ускоренном темпе, Уиллоу пробежала глазами контракт и подписала его.
Как только она отложила ручку, Ида повторила:
— Я действительно должна торопиться.
Она проводила Уиллоу до дверей, на ходу застегивая сумочку.
— Миссис Трэнт, дети…
— Очаровательные, очаровательные дети, — с подозрительной поспешностью заверила ее снова миссис Трэнт. — Доктор Гэлбрейт будет ждать тебя завтра в десять часов. Он все расскажет, когда ты приедешь в Саммерхилл.
Белая машина Иды была припаркована по соседству. Подбежав к ней, она бросила через плечо:
— Уиллоу, он вдовец и предостерег, что не желает няню, которая мечтает выйти за него замуж. Он просил подыскать невзрачную молодую женщину, продолжала она, запыхавшись, — и вполне конкретно заявил, что женщины без ума от него и не в силах устоять перед его чарами.
Уиллоу была поражена тщеславием этого мужчины. Кем он себя возомнил?
— Я заверила его, — Ида продолжала говорить, сидя уже в машине, — что ты совсем не интересуешься мужчинами. — Она закрыла дверцу и напоследок крикнула через окно:
— Я полагаю, сотрудничество будет успешным. Ты и доктор Гэлбрейт, по-моему, прекрасно подходите друг другу.
Ошарашенная, Уиллоу наблюдала за удалявшейся машиной. Она не искала себе мужа. По крайней мере в этом миссис Трэнт права. Но… как она сказала? Они идеально подходят друг другу?
Вряд ли! Из всех мужчин на земле она едва ли обратит внимание на такого высокомерного человека, каким, очевидно, был Скотт Гэлбрейт.
И из всех мест на земле меньше всего ей хотелось бы работать именно в Саммерхилле.
Однако у нее не было выбора, кроме как согласиться на это предложение. Ей были необходимы деньги.
За последнее время у нее скопилось огромное количество неоплаченных счетов, пришлось даже прекратить ездить на машине. Нечем было заплатить за переоформление страховки. А ведь когда наступит зима с пронизывающими ветрами, придется отвозить Джэми в школу. Уиллоу была единственным кормильцем в семье и вела нескончаемую борьбу за выживание. Однако она не жаловалась.
Итак, поскольку у нее нет выбора, она берется за эту работу и завтра будет в Саммерхилле.
Но если Скотт Гэлбрейт узнает, что она причастна к трагедии, которая произошла в его семье семь лет назад, то он выставит ее из своего дома.
Она даже глазом моргнуть не успеет.
После вчерашнего происшествия в кафе утро в доме Скотта началось с требовательного крика Мики.
Скотт протер глаза. Зачем будильник в этом доме, если здесь живет такой ребенок?
Он нехотя сполз с кровати и поплелся к двери.
Вдруг в его комнату вихрем ворвалась Лиззи. В одной руке она держала книгу в мягкой обложке, другой тащила упиравшуюся сестру.
— Эта маленькая вредина вырвала последнюю страницу из моей книги! — Она в бешенстве дернула Эми за руку. — Прежде чем я дочитала ее! Сейчас она не говорит, куда ее спрятала!
Скотт поинтересовался:
— Лиззи, это не та книга, которую ты купила на распродаже в библиотеке? Страница могла выпасть, когда…
— Я не рвала ее старую книжку! — Эми пыталась вырваться. — Я люблю книги. Я бы никогда не разорвала…
Еще один душераздирающий вопль из комнаты Мики перебил Эми Скотт подтянул хлопчатобумажные шорты и направился к двери.
— Ждите меня здесь, мы разберемся после того, как я поменяю Мики памперс.
— Вредина! — зашипела от злости на сестру Лиззи.
— Нет.
Покачав головой, Скотт вошел в детскую Мики.
Его сын и наследник прыгал в своей кроватке.
Ползунки, в которых он спал, сзади отвисли под тяжестью мокрого памперса. Увидев отца, он перестал плакать и радостно заулыбался.
— Привет, парень, — сказал Скотт.
— Горшок, пап, пи-пи!
— Думаю, мы опоздали!
Тут он заметил, что пеленки и одеяло Мики усыпаны кусочками бумаги. Какого черта…
Взяв несколько кусочков, Скотт внимательно посмотрел на них и нахмурился.
— Мики, — обратился он к сыну, — где ты это взял?
— Книжка.
— Книга Лиззи? Это страница из ее книги?
— Она выпала оттуда. — Малыш серьезно кивнул. — Так Эми сказала.
Он слышал, как в коридоре Лиззи и ее сестра орали друг на друга. Точно пара дикарей.
Он переодел Мики и направился в детскую ванную. Внезапно ему стало радостно на душе от мысли, что это последнее утро, когда ему приходится самому справляться со своей воинствующей армией. Новая няня, образец добродетели, как уверяла миссис Трэнт, должна была приехать в десять часов.
Он с нетерпением ждал ее приезда.
Уиллоу ехала на велосипеде вверх по аллее, ведущей в Саммерхилл. Наверху у развилки она замедлила ход. Одна дорога вела к парадному двору дома Кейт-Код с побеленным фасадом и окнами, закрытыми голубыми ставнями. Другая вела к заднему двору.
В последний раз, давным-давно, она входила в этот дом не как няня, а как обезумевший от страха подросток с письмом в руках.
Она хорошо помнит ту ночь и последствия своих действий. Слишком отчетливо помнит. И до сих пор воспоминания причиняют ей боль.
Уиллоу прогнала мрачные мысли, закрыв дверь в прошлое на воображаемый замок.
Она подъехала к задней части дома, прислонила велосипед к стене и позвонила в дверь. Ей не пришлось долго ждать.
Дверь открылась. Уиллоу с нерешительной улыбкой на лице подняла глаза — и остолбенела, увидев, кто перед ней стоит.
Ее нанимателем был тот самый мужчина, с которым она так грубо разговаривала вчера.
Внезапно у нее опять перехватило дыхание при мысли о том, что где-то она его уже видела. Да, она встречала Скотта Гэлбрейта раньше… именно на этом месте.
При ожившем вдруг воспоминании дрожь пробежала по всему ее телу.
Но вряд ли он узнал ее. Ночь тогда была безлунной, когда она, стараясь держаться в темноте, передала ему конверт.
Нет, конечно, спустя семь лет ему не вспомнить ее. Но, без сомнений, он узнал в ней вчерашнюю скандалистку — судя по тому, что так же, как и она, остолбенел, увидев ее перед собой.
— Вы! — Он нахмурил черные брови. — Не говорите, что вы будете работать у меня…
— ..новой няней. — Уиллоу удалось произнести эти слова нормальным спокойным голосом, а не пропищать что-то неразборчивое. — Да. Я Уиллоу Тайлер…
В доме послышался вопль, а за ним пронзительный визг «Вредина! Вредина! Вредина!», который сопровождался страшным грохотом.
— Добро пожаловать в Саммерхилл, мисс Тайдер! — Скотт язвительно усмехнулся. — Вчера, я припоминаю, вы заявили, что из всех детей, которые вам встречались, мои самые невоспитанные. Преувеличенно любезным жестом он пригласил ее войти. — С этой минуты они в ваших руках.
Уиллоу вошла вслед за ним. В доме стоял неописуемый грохот. Скотт добавил:
— Должен предупредить вас, за последний год и восемь месяцев, с тех пор как умерла их мать, у детей было пять первоклассных нянь.
Он с силой закрыл за ней дверь.
Она как будто оказалась в ловушке.
— Интересно, — продолжал Скотт тем самым низким бархатным голосом, — как долго вы у нас продержитесь!
— Невзрачная молодая женщина в качестве няни? — удивленно переспросила Ида Трэнт. — Я не уверена, что понимаю…
Скотт Гэлбрейт резко подался вперед:
— Мики, убери руки…
Он успел схватить своего сына за руку. И вовремя. Иначе двухлетнему малышу удалось бы опрокинуть лиловую узумбарскую фиалку в глиняном горшке прямо на чистый стол Иды Трэнт.
Владелица агентства «Трэнт» по трудоустройству неуверенно пожала плечами:
— Гм… доктор Гэлбрейт, я не совсем понимаю, что вы…
— Позвольте мне все объяснить. — Скотт рассеянно стряхнул землю с пальцев Мики. — Мне нужна женщина, у которой на первом месте… нет, точнее, единственное, что ее должно интересовать, это забота о трех моих детях, растущих без матери.
И чтобы она не мечтала стать моей невестой и женой…
Он не договорил, поскольку четырехлетняя Эми направилась к двери офиса.
— Эми, вернись.
Эми упорно продолжала идти.
— Лиззи! — Он резко дернул свою старшую дочь, которая сидела сгорбившись у краешка стола и читала книгу. — Пожалуйста, верни свою сестру.
Лиззи вздохнула так, как могут вздыхать только восьмилетние дети, которых постоянно дергают и отвлекают от любимого занятия, и неохотно пошла за сестрой.
Вскоре она вернулась вместе со жгуче-рыжеволосой сестренкой и грубо толкнула ее на диван у окна.
— Сиди здесь, — резко скомандовала она. — И постарайся не быть такой несносной врединой.
В голубых глазах Эми блеснули слезы.
— Я не вредина.
Лиззи быстрым движением откинула на спину свою русую косу и презрительно произнесла:
— Вредина! Вредина! Вредина!
Она вернулась на свое место у края стола и, снова сгорбившись, принялась читать книгу.
Скотт открыл было рот, чтобы пожурить ее, но передумал, заметив, что дочка побледнела и у нее дрожат губы.
Он ощутил отчаяние и беспомощность — чувства, ставшие привычными за последний год и восемь месяцев. Он всем сердцем сочувствовал Лиззи. Скотт знал, что девочка очень переживает смерть мамы и страдает, как и он. Из трех детей она больше всех скучала по маме. А он часто возлагал на нее слишком много обязанностей лишь потому, что она была старшей. Поэтому вместо того, чтобы отругать ее, он вернулся к прерванному разговору с женщиной, сидевшей за столом напротив него:
— Итак, миссис Трэнт, на чем мы остановились?
— Вы говорили, что вам нужна невзрачная молодая женщина в качестве няни…
— ..которая не помешана на мужчинах.
— Если серьезно, — Ида Трэнт задумалась, — кажется, у меня есть на примете такая женщина, которая идеально вам подойдет. У нее превосходные рекомендации. И она по-настоящему любит детей.
Уверяю вас: романтические отношения — это последнее, что ей нужно в жизни. К счастью, сейчас она ищет работу и готова сразу приступить к своим обязанностям.
Отвратительная теплая влага потекла из памперса Мики прямо на сшитые по последней моде новые брюки Скотта. О! Замечательно. Только этого не хватало.
— Тогда скажите мне, — кротко произнес он, — у этого образца добродетели есть имя?
— Да, доктор Гэлбрейт. Ее зовут Уиллоу Тайлер.
— Привет, мамуль!
Уиллоу Тайлер подняла голову и увидела своего сына, выбегающего из дверей центра «Рэк».
Мальчик направился к ее скамейке. Уиллоу торопливо убрала кошелек в сумочку.
Позже она решит, как пополнить свой счет в банке. А сейчас целиком посвятит себя Джэми.
Однажды ей подвернется работа — она молилась, чтобы это произошло как можно скорей, — и тогда у нее будет очень мало времени для сына.
Она не смогла сдержать улыбку, наблюдая за Джэми. Вода капельками стекала с его черных волос. Футболка была надета наизнанку. На кроссовках торчали неумело завязанные шнурки. Ей не терпелось все поправить. Но ее сын был самым независимым и самостоятельным ребенком на земле.
Она знала, что он будет протестовать. С самого начала Джэми категорически отказался от ее заботы о нем после занятий плаванием.
— Тебе нельзя входить в мужскую раздевалку, заявил он. — И извини, мам, я ни в коем случае не войду в женскую раздевалку.
Теперь, пахнущий хлоркой после бассейна, он вился вокруг нее, нетерпеливо поблескивая серо-зелеными глазами.
— Мы можем зайти в кафе «Морганти» и купить гамбургер? Пожалуйста! Я умираю с голоду.
Уиллоу колебалась. Она не любила тратить деньги на фаст-фуды. Но также ей не хотелось расстраивать Джэми. Ведь он не просил многого.
— Ладно, но уговор: это не станет привычкой.
Кафе было в двух шагах ходьбы на углу Пятой авеню и улицы Фе. Когда они зашли внутрь, Джэми спросил:
— Мам, ты тоже будешь гамбургер?
— Нет, я буду пломбир в карамельной глазури.
— Я принесу.
Джэми протянул руку за деньгами.
— Хочешь с орехами?
— Нет, — она дала ему десятидолларовую купюру, — я хочу двойную порцию карамели.
— Можно я куплю колу?
— Конечно.
— Ура! — Мальчик радостно бросил рюкзак рядом с ней и побежал занимать очередь у прилавка.
Уиллоу села за свободный столик, поставила рюкзак сына под свой стул и осмотрелась вокруг.
В кафе было много народу. Старая Британская Колумбия представляла собой маленький городок, и большинство здешних жителей она знала в лицо.
Уиллоу дружески кивала тем, кто оборачивался к ней с улыбкой.
За соседним столиком сидела группа из четырех человек. Мужчина и трое маленьких детей.
Мужчина был темноволосый и широкоплечий.
Она не могла видеть его лицо, так как мужчина сидел к ней спиной. Уиллоу мельком осмотрела детей. Их она тоже не знала. Постарше была хорошенькая девочка-блондинка лет девяти. Она одновременно ела гамбургер и читала. Рядом сидела рыжеволосая девочка помладше, которой на щеках были заметны грязные разводы от недавних слез.
На высоком стульчике сидел малыш. Его светлые волосенки были измазаны чем-то похожим на кетчуп для жареной картошки, разбросанной перед ним на подносе.
Мужчина встал из-за стола. И она услышала, как он низким бархатным голосом попросил:
— Лиззи, присмотри за детьми. Я пойду куплю еще кофе.
Мужчина быстрым шагом пошел к прилавку.
Уиллоу заметила, что он довольно высокого роста.
На нем был безупречно сшитый костюм темно-серого цвета.
Также она отметила его атлетическое телосложение. Под одеждой чувствовались подтянутые мышцы и мужская сила. То, как он держался, говорило о целеустремленном характере и самоуверенности.
В тот самый момент, когда мужчина встал в одну из коротких очередей, Джэми отошел от прилавка.
Он осторожно направился с подносом к ее столику. Уиллоу затаила дыхание. Высокий стакан с кока-колой покачнулся. Джэми остановился. Стакан перестал качаться, и мальчик возобновил свой трудный путь.
Все шло хорошо до тех пор, пока за соседним столиком не вспыхнула ссора. Мальчик на высоком стульчике гневно закричал. Видимо, средняя девочка без спроса взяла с его подноса пригоршню жареной картошки. Та, которую звали Лиззи, резко прикрикнула на нее:
— Эми, положи на место. Ты же сказала, что больше не хочешь есть. Когда только ты перестанешь быть такой врединой!
Лиззи быстро схватила руку Эми и отняла зажатую в кулаке картошку.
— Отдай! — закричала Эми и потянулась за картошкой.
— И не мечтай, ты, маленькая вредина! Вредина! Вредина! Вредина! — Дразня свою сестру, Лиззи резко отдернула руку назад… и ударила по подносу Джэми, моментально выбив его из рук мальчика.
На секунду среди детей воцарилось молчание.
Джэми застыл с открытым ртом. Оборвались вопли рыжеволосой девочки. Остолбенела и та, которую звали Лиззи.
А потом… грохот подноса, падающего на кафельный пол. Лужа пролитой кока-колы, растекшейся липким ручьем по полу. Испуганный возглас Джэми, с ужасом смотревшего на гибель желанного угощения.
Но не успела Уиллоу встать из-за стола, как вся троица вернулась к своему скандалу:
— Эми, ты во всем виновата. Если бы ты не была такой врединой…
— Это сделала ты! — взбешенно кричала Эми. Это была…
— Я хочу еще картошки. — Малыш барабанил ручонками по своему подносу. — Еще, еще, еще!
Джэми горько плакал.
— О, дорогой! — Уиллоу присела на корточки и прижала к себе худенькое тельце сынишки. — Не плачь. Ты не виноват. Поднос ты нес очень аккуратно. Мы позовем кого-нибудь убрать этот беспорядок и закажем все снова.
Он отшатнулся от нее и резким движением вытер глаза.
— Я хочу домой. Сегодня мне не нравится здесь. Он с ненавистью посмотрел на все еще скандалившую троицу, которая не обращала на него никакого внимания. — Они мне не нравятся. Они даже не извинились…
— Извините.
Уиллоу услышала тот самый низкий бархатный голос и одновременно увидела за плечами Джэми длинные ноги в дорогих брюках темно-серого цвета.
Ее захлестнула волна злобного удовлетворения.
Мужчина подошел к ним именно в тот момент, когда она могла с раздражением обрушиться на него с обвинениями в случившемся.
Сжав руку Джэми, она выпрямилась, сгорая от желания высказать все, что накопилось у нее на душе за эти секунды… Уиллоу нервно сглотнула. И отступила на шаг назад. Незнакомец был намного выше, чем она думала.
И он, без сомнений, был самым привлекательным мужчиной, которого Уиллоу когда-либо встречала.
У нее дух захватило от блеска магнетически притягивающих голубых глаз, устремленных на нее из-под резко очерченных густых черных бровей. Его голливудская, чуть насмешливая улыбка, обнажившая белоснежные зубы, обезоруживала.
Черты лица были такими правильными, будто их вырисовывал на компьютере сам Билл Гейтс.
Хотя его внешность и поразила ее как нечто невиданное, Уиллоу не оставляло беспокойное чувство, что где-то она его уже встречала.
Она действительно видела этого мужчину раньше.
Но где?
А если это так, почему она не помнит его? Такого не забудешь…
— Извините, — повторил он снова бархатным волнующим голосом, в котором слышались трогательные умоляющие нотки.
Уиллоу подавила в себе возникшую симпатию и решила не сдаваться. Она не позволит этому мужчине умилостивить ее гнев сладким голосом.
Она что, слабее его?
Уиллоу смерила незнакомца ледяным взглядом.
— Вон те, — она кивнула на троицу, — ваши дети?
— Да. — Он провел длинными тонкими пальцами по черным волосам. Блеснуло золото браслета наручных часов, элегантно гравированной запонки и массивного обручального кольца. Мужчина опустил руку, и его волосы легли в идеальном порядке — безошибочный признак очень дорогого парикмахерского салона, уныло подумала Уиллоу. Должен признать, — продолжал он, — они действительно мои…
— Тогда, в свою очередь, я должна признать, что они самые невоспитанные дети, которых я когда-либо встречала.
— Если, с вашего позволения, я могу извиниться за их поведение…
— Извиниться за их поведение? — Она презрительно улыбнулась. — Не стоит извиняться за это. Краешком глаза она заметила служащего, который подошел убрать лужу с пола. — Кому должно быть стыдно, так это вам. Когда дети ведут себя подобным образом, некого винить, кроме их же родителей!
Этим ей следовало бы и ограничиться. Возможно, она бы и остановилась, если бы вдруг у нее не промелькнула мысль о том, как, должно быть, жалко она выглядит перед ним в своей дешевой футболке и в старых потрепанных джинсовых шортах.
В то время как он одет так, будто собрался на ужин в Букингемский дворец. Вместо того чтобы остановиться, она еще больше завелась.
— Возможно, если бы вы меньше тратили времени на свою прическу, одежду и изысканные аксессуары, — прошипела она, — и больше времени отдавали чтению книг по детской психологии, то ваши дети умели бы вести себя в приличном обществе и вам бы не приходилось извиняться за них.
Как грубо! Уиллоу выпалила это и тут же ужаснулась, не веря своим ушам. Ей отчаянно захотелось забрать свои слова назад. Но, к сожалению, было уже поздно…
Сейчас рассердился он.
Добродушный огонек в глазах сменился грозным блеском. Чувственные губы выпрямились в тонкую, плотно сжатую линию. Любезная манера поведения сменилась на враждебную. Уиллоу со страхом подумала, что он похож на пантеру перед прыжком.
Схватив рюкзак Джэми, она гордо вздернула нос. И, отчаянно стараясь держаться достойно, что выглядело не совсем естественно на фоне ее маленького роста и простенькой одежды, потащила Джэми к выходу.
Властное «стойте» раздалось у нее за спиной.
Она сделала вид, будто не слышит.
Выйдя на улицу, Уиллоу ускорила шаг, на случай, если он вздумает преследовать ее. Она поторапливала Джэми и не оглядывалась, пока они не дошли до конца квартала. А когда решилась обернуться и никого не увидела, то облегченно перевела дух.
— Слава богу!
— Мам, кто они такие? — спросил Джэми.
— Так, приезжие какие-то.
— Хорошо, потому что мне совсем не хочется встретить их снова.
Уиллоу полностью разделяла его чувства.
Джэми полез в карман.
— Вот сдача.
— Положи в свою копилку, — ответила Уиллоу. В следующий раз после твоих занятий плаванием мы снова зайдем в кафе «Морганти».
— Ты расскажешь бабушке, что произошло сегодня?
— Да, если не возражаешь.
Но когда они пришли домой, Джемма рассказала им новость такую долгожданную, что и ее дочь, и внук забыли о неприятном происшествии в кафе.
Оказывается, звонили из агентства по трудоустройству. Наконец миссис Трэнт нашла работу для Уиллоу. Это прекрасная работа — так она восторженно объявила Джемме по телефону, — няней в семью, где ее ждут замечательные дети. Джемма радостно объявила, что Уиллоу должна сейчас же позвонить в агентство. Надо срочно подписать новый контракт.
— Работать в Саммерхилле? — Пораженная, Уиллоу уставилась на Иду Трэнт.
— Да. Что-то не так?
У Уиллоу болезненно защемило сердце от внезапно нахлынувших воспоминаний. Воспоминаний, которые и спустя семь лет тревожат ей душу и переполняют ее болью… и виной. Да, именно виной. Виной, которая, она знала, никогда не пройдет.
— Уиллоу!
С усилием Уиллоу вернулась из воспоминаний о прошлом.
— Нет, все в порядке. Вы ведь знаете, как я мечтаю снова работать.
Ида кивнула и улыбнулась.
— Отлично. Эта работа идеально подходит тебе.
И Саммерхилл прекрасный дом. Конечно, он пустовал последние семь лет. Семейство Гэлбрейтов, Гален и Анна, переехало в Новую Шотландию сразу после похорон своего сына. Чуть позже Гален перенес сердечный приступ и вскоре умер. Его жена никогда больше не возвращалась сюда. Скоро она снова вышла замуж. Дом перешел к приемному сыну, доктору Скотту Гэлбрейту. Неделю назад он приехал в Саммерхилл со своей семьей.
— Они собираются остаться жить здесь?
— Да. Скотт Гэлбрейт станет компаньоном доктора Блэка в местной клинике. Он начнет работать первого числа следующего месяца. Я знаю, Уиллоу, ты предпочитаешь в девять часов вечера быть дома, но он хочет постоянную няню и предлагает очень хорошее жалованье.
— Вы говорите, что видели детей?
— Очаровательные, очаровательные дети. — Зазвонил телефон и, бросив «извини», миссис Трэнт подняла трубку. Она с озабоченным видом выслушала звонившего и сказала:
— Да, Дора, разумеется. Я буду там. — Положив трубку, она пододвинула контракт к Уиллоу. — Извини, дорогая, что тороплю тебя, — она встала, — но мне надо закрывать офис и бежать домой. У моего мужа случился очередной приступ. Только что звонила его сиделка.
Понимая, что не в силах угнаться за ходом событий, как будто все происходит в ускоренном темпе, Уиллоу пробежала глазами контракт и подписала его.
Как только она отложила ручку, Ида повторила:
— Я действительно должна торопиться.
Она проводила Уиллоу до дверей, на ходу застегивая сумочку.
— Миссис Трэнт, дети…
— Очаровательные, очаровательные дети, — с подозрительной поспешностью заверила ее снова миссис Трэнт. — Доктор Гэлбрейт будет ждать тебя завтра в десять часов. Он все расскажет, когда ты приедешь в Саммерхилл.
Белая машина Иды была припаркована по соседству. Подбежав к ней, она бросила через плечо:
— Уиллоу, он вдовец и предостерег, что не желает няню, которая мечтает выйти за него замуж. Он просил подыскать невзрачную молодую женщину, продолжала она, запыхавшись, — и вполне конкретно заявил, что женщины без ума от него и не в силах устоять перед его чарами.
Уиллоу была поражена тщеславием этого мужчины. Кем он себя возомнил?
— Я заверила его, — Ида продолжала говорить, сидя уже в машине, — что ты совсем не интересуешься мужчинами. — Она закрыла дверцу и напоследок крикнула через окно:
— Я полагаю, сотрудничество будет успешным. Ты и доктор Гэлбрейт, по-моему, прекрасно подходите друг другу.
Ошарашенная, Уиллоу наблюдала за удалявшейся машиной. Она не искала себе мужа. По крайней мере в этом миссис Трэнт права. Но… как она сказала? Они идеально подходят друг другу?
Вряд ли! Из всех мужчин на земле она едва ли обратит внимание на такого высокомерного человека, каким, очевидно, был Скотт Гэлбрейт.
И из всех мест на земле меньше всего ей хотелось бы работать именно в Саммерхилле.
Однако у нее не было выбора, кроме как согласиться на это предложение. Ей были необходимы деньги.
За последнее время у нее скопилось огромное количество неоплаченных счетов, пришлось даже прекратить ездить на машине. Нечем было заплатить за переоформление страховки. А ведь когда наступит зима с пронизывающими ветрами, придется отвозить Джэми в школу. Уиллоу была единственным кормильцем в семье и вела нескончаемую борьбу за выживание. Однако она не жаловалась.
Итак, поскольку у нее нет выбора, она берется за эту работу и завтра будет в Саммерхилле.
Но если Скотт Гэлбрейт узнает, что она причастна к трагедии, которая произошла в его семье семь лет назад, то он выставит ее из своего дома.
Она даже глазом моргнуть не успеет.
После вчерашнего происшествия в кафе утро в доме Скотта началось с требовательного крика Мики.
Скотт протер глаза. Зачем будильник в этом доме, если здесь живет такой ребенок?
Он нехотя сполз с кровати и поплелся к двери.
Вдруг в его комнату вихрем ворвалась Лиззи. В одной руке она держала книгу в мягкой обложке, другой тащила упиравшуюся сестру.
— Эта маленькая вредина вырвала последнюю страницу из моей книги! — Она в бешенстве дернула Эми за руку. — Прежде чем я дочитала ее! Сейчас она не говорит, куда ее спрятала!
Скотт поинтересовался:
— Лиззи, это не та книга, которую ты купила на распродаже в библиотеке? Страница могла выпасть, когда…
— Я не рвала ее старую книжку! — Эми пыталась вырваться. — Я люблю книги. Я бы никогда не разорвала…
Еще один душераздирающий вопль из комнаты Мики перебил Эми Скотт подтянул хлопчатобумажные шорты и направился к двери.
— Ждите меня здесь, мы разберемся после того, как я поменяю Мики памперс.
— Вредина! — зашипела от злости на сестру Лиззи.
— Нет.
Покачав головой, Скотт вошел в детскую Мики.
Его сын и наследник прыгал в своей кроватке.
Ползунки, в которых он спал, сзади отвисли под тяжестью мокрого памперса. Увидев отца, он перестал плакать и радостно заулыбался.
— Привет, парень, — сказал Скотт.
— Горшок, пап, пи-пи!
— Думаю, мы опоздали!
Тут он заметил, что пеленки и одеяло Мики усыпаны кусочками бумаги. Какого черта…
Взяв несколько кусочков, Скотт внимательно посмотрел на них и нахмурился.
— Мики, — обратился он к сыну, — где ты это взял?
— Книжка.
— Книга Лиззи? Это страница из ее книги?
— Она выпала оттуда. — Малыш серьезно кивнул. — Так Эми сказала.
Он слышал, как в коридоре Лиззи и ее сестра орали друг на друга. Точно пара дикарей.
Он переодел Мики и направился в детскую ванную. Внезапно ему стало радостно на душе от мысли, что это последнее утро, когда ему приходится самому справляться со своей воинствующей армией. Новая няня, образец добродетели, как уверяла миссис Трэнт, должна была приехать в десять часов.
Он с нетерпением ждал ее приезда.
Уиллоу ехала на велосипеде вверх по аллее, ведущей в Саммерхилл. Наверху у развилки она замедлила ход. Одна дорога вела к парадному двору дома Кейт-Код с побеленным фасадом и окнами, закрытыми голубыми ставнями. Другая вела к заднему двору.
В последний раз, давным-давно, она входила в этот дом не как няня, а как обезумевший от страха подросток с письмом в руках.
Она хорошо помнит ту ночь и последствия своих действий. Слишком отчетливо помнит. И до сих пор воспоминания причиняют ей боль.
Уиллоу прогнала мрачные мысли, закрыв дверь в прошлое на воображаемый замок.
Она подъехала к задней части дома, прислонила велосипед к стене и позвонила в дверь. Ей не пришлось долго ждать.
Дверь открылась. Уиллоу с нерешительной улыбкой на лице подняла глаза — и остолбенела, увидев, кто перед ней стоит.
Ее нанимателем был тот самый мужчина, с которым она так грубо разговаривала вчера.
Внезапно у нее опять перехватило дыхание при мысли о том, что где-то она его уже видела. Да, она встречала Скотта Гэлбрейта раньше… именно на этом месте.
При ожившем вдруг воспоминании дрожь пробежала по всему ее телу.
Но вряд ли он узнал ее. Ночь тогда была безлунной, когда она, стараясь держаться в темноте, передала ему конверт.
Нет, конечно, спустя семь лет ему не вспомнить ее. Но, без сомнений, он узнал в ней вчерашнюю скандалистку — судя по тому, что так же, как и она, остолбенел, увидев ее перед собой.
— Вы! — Он нахмурил черные брови. — Не говорите, что вы будете работать у меня…
— ..новой няней. — Уиллоу удалось произнести эти слова нормальным спокойным голосом, а не пропищать что-то неразборчивое. — Да. Я Уиллоу Тайлер…
В доме послышался вопль, а за ним пронзительный визг «Вредина! Вредина! Вредина!», который сопровождался страшным грохотом.
— Добро пожаловать в Саммерхилл, мисс Тайдер! — Скотт язвительно усмехнулся. — Вчера, я припоминаю, вы заявили, что из всех детей, которые вам встречались, мои самые невоспитанные. Преувеличенно любезным жестом он пригласил ее войти. — С этой минуты они в ваших руках.
Уиллоу вошла вслед за ним. В доме стоял неописуемый грохот. Скотт добавил:
— Должен предупредить вас, за последний год и восемь месяцев, с тех пор как умерла их мать, у детей было пять первоклассных нянь.
Он с силой закрыл за ней дверь.
Она как будто оказалась в ловушке.
— Интересно, — продолжал Скотт тем самым низким бархатным голосом, — как долго вы у нас продержитесь!
ГЛАВА ВТОРАЯ
Уже полночь. Как же долго она с ними провозилась! Уиллоу с тоской подумала, что, надо признать. Скотт был прав сегодня утром.
Чуть не плача от усталости и разочарования, она забралась в ванну, которую заранее приготовила себе. За что ей такое наказание? Дети доктора Гэлбрейта просто чудовища. Они игнорировали все ее попытки сблизиться с ними. Нарочно злили ее весь день. Но Уиллоу была решительно настроена не дать им довести ее до белого каления. Верила, что справится с ними. И держалась, пока не уложила детей спать и не вернулась в свою комнату.
Там она в ужасе обнаружила, что чьи-то шаловливые ручонки поработали в ее сумке. Уиллоу еще могла бы простить огромные пятна синей гелевой зубной пасты, размазанные по кремовой рубашке.
Она бы не рассердилась из-за своего испорченного журнала, изрисованного красным фломастером, а ведь это подарок мамы. Даже сломанная цепочка у любимого ожерелья не привела бы ее в такую ярость. Однако невозможно было простить испорченную фотографию, где они с отцом запечатлены за несколько недель до его смерти. Эта вещь бесценна для нее.
Кто-то, может Лиззи, выдрал фотографию из рамки и скомкал ее. За весь кошмарный сегодняшний день это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Уиллоу хотелось излить кому-нибудь все, что накопилось у нее на душе.
На ночном столике стоял телефон. Приняв ванну, Уиллоу надела ночную рубашку и присела на краешек кровати. Она набрала номер мамы и рассказала все, что произошло за день.
Джемма Тайлер временами хмыкала в трубку, а когда дочь закончила, мягко сказала:
— Дочка, часто первый день на новой работе кажется самым тяжелым.
— Я знаю, мам. Я много где работала, но нигде первый день не был таким адом. Эти дети настоящие монстры.
— Расскажи про них.
Уиллоу перебралась на середину кровати, легла на спину и уставилась в потолок.
— Старшая Лиззи. Блондиночка и очень симпатичная. У ее сестры Эми милые рыжие кудряшки и большие голубые глаза. А Мики такой очаровательный малыш, что подошел бы для рекламы памперсов по телевизору.
— Судя по твоим словам, они чудные детки.
— Мам, внешность обманчива. Лиззи настолько же агрессивна, насколько симпатична. Ее сестра постоянно мне перечит. Мики, этот карапуз, вопит мне «нет» каждый раз, когда открывает свой маленький ротик.
— Не переживай.
Уиллоу почувствовала, как мамино умиротворяющее искреннее сочувствие передается ей по телефонному проводу.
— Если я правильно поняла, ты собираешься бросить эту работу. Скажи мне… — Джемма продолжила прежде, чем Уиллоу успела произнести, что уволится утром, — только одно. Когда ты смотришь на детей, ты видишь в них хотя бы крупицу доброты?
Чуть не плача от усталости и разочарования, она забралась в ванну, которую заранее приготовила себе. За что ей такое наказание? Дети доктора Гэлбрейта просто чудовища. Они игнорировали все ее попытки сблизиться с ними. Нарочно злили ее весь день. Но Уиллоу была решительно настроена не дать им довести ее до белого каления. Верила, что справится с ними. И держалась, пока не уложила детей спать и не вернулась в свою комнату.
Там она в ужасе обнаружила, что чьи-то шаловливые ручонки поработали в ее сумке. Уиллоу еще могла бы простить огромные пятна синей гелевой зубной пасты, размазанные по кремовой рубашке.
Она бы не рассердилась из-за своего испорченного журнала, изрисованного красным фломастером, а ведь это подарок мамы. Даже сломанная цепочка у любимого ожерелья не привела бы ее в такую ярость. Однако невозможно было простить испорченную фотографию, где они с отцом запечатлены за несколько недель до его смерти. Эта вещь бесценна для нее.
Кто-то, может Лиззи, выдрал фотографию из рамки и скомкал ее. За весь кошмарный сегодняшний день это была последняя капля, переполнившая чашу терпения. Уиллоу хотелось излить кому-нибудь все, что накопилось у нее на душе.
На ночном столике стоял телефон. Приняв ванну, Уиллоу надела ночную рубашку и присела на краешек кровати. Она набрала номер мамы и рассказала все, что произошло за день.
Джемма Тайлер временами хмыкала в трубку, а когда дочь закончила, мягко сказала:
— Дочка, часто первый день на новой работе кажется самым тяжелым.
— Я знаю, мам. Я много где работала, но нигде первый день не был таким адом. Эти дети настоящие монстры.
— Расскажи про них.
Уиллоу перебралась на середину кровати, легла на спину и уставилась в потолок.
— Старшая Лиззи. Блондиночка и очень симпатичная. У ее сестры Эми милые рыжие кудряшки и большие голубые глаза. А Мики такой очаровательный малыш, что подошел бы для рекламы памперсов по телевизору.
— Судя по твоим словам, они чудные детки.
— Мам, внешность обманчива. Лиззи настолько же агрессивна, насколько симпатична. Ее сестра постоянно мне перечит. Мики, этот карапуз, вопит мне «нет» каждый раз, когда открывает свой маленький ротик.
— Не переживай.
Уиллоу почувствовала, как мамино умиротворяющее искреннее сочувствие передается ей по телефонному проводу.
— Если я правильно поняла, ты собираешься бросить эту работу. Скажи мне… — Джемма продолжила прежде, чем Уиллоу успела произнести, что уволится утром, — только одно. Когда ты смотришь на детей, ты видишь в них хотя бы крупицу доброты?