Гринвуд Ли. Ферн

   – Ваша мисс Брюс в центре внимания. К ней невозможно пробраться. – Он посмотрел в полутьму, туда, где стояла Ферн. – Кажется, вы привели еще одну красавицу. Где вы ее нашли?
   – Прямо у вас под носом, – отвечал Мэдисон, подводя Ферн к двери, за которой лился свет. – Вы что, не узнаете Ферн Спраул?
   Ферн показалось, что Мэдисон получает огромное удовольствие от всего происходящего, но сама себя она чувствовала червяком под камнем. На нее таращились, пялилились и глазели разные люди всю ее жизнь, но никто еще не рассматривал ее в таком оцепенении, как Дуг Маккой.
   – Это не Ферн, – произнес, наконец Маккой. – Ну, она… – Он опять уставился на нее. Затем взял ее за руку и подвел поближе к свету. – Святые угодники! – воскликнул он. – Эдна! – рявкнул мэр. – Эдна, иди сейчас же сюда. Ты глазам своим не поверишь.
   Ферн попробовала вырваться, но Дуг Маккой крепко держал ее за руку. Мэдисон стоял рядом с ней, а люди за ее спиной поднимались вверх по ступеням. Она почувствовала себя, как в ловушке. Импульсивно она взяла Мэдисона за руку. Она чувствовала, что успокаивается, держа его руку.
   – Иди вперед, – шепнул он ей. – Твой час настал. Наслаждайся.
   Ферн хотела бы чувствовать себя принцессой, которую ведут к трону, но вместо этого ощутила себя заключенной, которая вот-вот предстанет перед судом, и судья обязательно накажет ее за то, что она посмела быть такой красивой. Гости были присяжными заседателями, которые были намерены признать ее виновной.
   Она вошла в зал, и множество пар глаз уставились на нее.
   Она хотела бежать, но чувствовала руку Мэдисона у себя на талии. Он вел ее, давая понять, что он рядом и нечего ей бояться. Она увидела Розу, которая улыбнулась ей ободряющей улыбкой. Чувствуя поддержку близких ей людей, Ферн решительно шла вперед.
   Несколько мужчин в изумлении смотрели на нее. Некоторые с любопытством изучали ее, не подозревая, кто она на самом деле. Но все эти взгляды выражали одно – восхищение при виде замечательно красивой женщины.
   Дамы смотрели на нее несколько иначе. Она заметила Бекки Льюс и вспомнила о том дне рождения, когда она была еще девчонкой, но сразу же забыла об этом, увидя, с каким гневом смотрит на нее бывшая подруга. Да и другие женщины смотрели на нее с негодованием, как будто она сделала что-то не так.
   Ферн знала: они боятся, что она затмит их всех, и их никто не будет замечать. Слишком часто прежде они заставляли ее испытывать подобное чувство.
   Обида душила Ферн. Мэдисон крепко сжал ее руку.
   Она видела по выражению лица Розы, что та не одобряет то, как встречают Ферн эти дамы. Затем, к своему удивлению, она увидела, что к ней идет Саманта Брюс. Ферн не могла понять, как ее могли считать красивой, когда в том же зале находится Саманта. Вот это, действительно, была очаровательная юная леди. Ферн удивляло, что кто-то вообще обратил внимание на ее скромное присутствие. Как они могли вообразить, что Ферн угрожает кому-то, когда среди них находится такая красавица, как Саманта.
   – Я так рада, что вы пришли, – произнесла Саманта, приблизилась к Ферн и обняла ее за талию. – Приятно увидеть знакомого человека. Фрэдди и я ждем, когда вы представите нас своим друзьям.
   – Я думаю, они сами вам представятся, – сказала Ферн. Она практически не была знакома ни с одним мужчиной в зале. Она хотела бы знать: многие ли женщины хотят, чтобы она представляла их Саманте. Большинство ровесниц Ферн были уже замужем. Она видела, как крепко они держат своих мужей за руки, как будто боятся, что они вдруг улетят от них навсегда.
   – Конечно, они могут это сделать сами, но всегда хочется, чтобы тот, кому ты доверяешь, мог порекомендовать тебе кого-то.
   Ферн решила, что если кто-то и достоин рая, так это Саманта Брюс. Она поклялась, что никогда в жизни не будет больше ревновать ее к Мэдисону, не будет плохо о ней думать, завидовать ее красоте и всему тому, чем она обладала в жизни.
   Вот только Мэдисоном Саманта обладать не будет. Его Ферн при всей доброте Саманте не отдаст.
   – Чудесное платье, дорогая, – сказала Роза, подходя к Ферн, чтобы поддержать ее. – Оно вам очень идет.
   – Оно вам к лицу, – сказал Фрэдди, подходя к женщинам. – Надеюсь, вы скажете Саманте, в каком магазине вы его покупали. У вас отменный вкус.
   По мере того как, они перемещались по залу, Ферн чувствовала себя все более и более уверенной, как будто находилась под чьим-то надежным прикрытием. Роза и Саманта шли по обе стороны от нее, а Мэдисон и Джордж следовали за ней. В таком сопровождении Ферн, действительно, почувствовала себя принцессой, идущей к трону.
   Это ощущение усиливалось по мере развития событий на балу. Все гости хотели познакомиться с Брюсами. Женщины хотели познакомиться с Розой. Но при этом все должны были представиться Ферн. Для Ферн такая ситуация была настолько же пугающей, как для них невыносимой. И, конечно, женщины горели желанием познакомиться с Мэдисоном. Они все уже видели его и слышали о нем. Они знали, что он богатый адвокат из Бостона, который уже практически доказал, что его брат не убивал Троя Спраула.
   Но все окончательно изменилось, когда в зале появился Хэн Рэндолф и подошел к Ферн. Она могла слыть местной девушкой с замашками парня, могла быть предметом шуток и сплетен городских дам, которые могли не пускать ее в свой круг и всячески поносить ее, но любая женщина, которая находится в дружеских отношениях с богатой светской леди из Бостона и ее красивым братом, сопровождающим ее на балу, а также с влиятельным техасским фермером и его женой, равно как и со скандально знаменитым ковбоем, с такой женщиной приходилось, хочешь того или нет, но считаться. Прошлое кануло в Лету. Все было забыто. Из отверженной и гонимой Ферн за один вечер превратилась в светскую львицу.
   Но Ферн не была уверена, что ей нравится быть светской львицей. Она не хотела быть центром внимания, она хотела общаться только с Мэдисоном. Ей начало казаться, что другие женщины общаются с ним больше, чем она. И всякий раз, когда она хотела подойти к нему, кто-то обязательно подходил к ней, чтобы вспомнить какой-нибудь старый случай, о котором она сама давно забыла. Все хотели представить ее своим знакомым.
   Она бросала на Мэдисона умоляющие взоры. После одного такого исполненного отчаяния взора он прервал свой разговор с каким-то незнакомым Ферн мужчиной и стал прокладывать себе путь в толпе людей, обступивших Ферн. Наконец, он приблизился к ней.
   – Вы, дамы, пообщайтесь между собой, – сказал он, беря Ферн под руку. – Ферн пришла на бал со мной, а я с ней еще и двумя словами не обмолвился за весь вечер.
   Мэдисон повел ее по направлению к выходу.
   – Не уходите далеко, мистер Мэдисон, – предупредила его миссис Маккой. – Скоро начнутся танцы.
   – Мы их не пропустим, – ответил ей Мэдисон, не замедляя шаг.
   После жары в зале вечерняя прохлада в саду была освежающей, как вода в реке. Ферн не противилась, когда Мэдисон привлек ее к себе. Его нежность успокаивала и волновала в одно и то же время.
   – Ты себя теперь лучше чувствуешь? – спросил он.
   – Нет, я возмущена. Сначала все негодовали, увидев меня, а теперь ведут себя так, как будто мы близкие друзья.
   – Я не думаю, что они негодовали, просто были очень удивлены.
   – Я всегда буду благодарна Саманте. Она и Роза изменили настроение женщин.
   – Саманта замечательная женщина, – сказал Мэдисон, сияя глазами. – Ты полюбишь ее так же, как люблю ее я.
   Ферн не думала, что дело зайдет так далеко, но говорила себе, что не должна ревновать эту даму к Мэдисону.
   – Как тебе нравится быть самой красивой женщиной на балу? Ради этого стоило сменить штаны на платье?
   – Спасибо за то, что так говоришь, но я не самая красивая женщина на балу.
   – Как тебя убедить в том, что ты красавица?
   – Я должна выпить две бутылки виски, – засмеялась Ферн.
   – Но даже после этого я буду недостаточно пьяна, чтобы признать такое.
   Мэдисон обнял ее.
   – Твоя беда в том, что ты никогда не верила в себя.
   – Это неправда, – сказала Ферн, прижимаясь к нему. – Я доказала, что могу делать все, что пожелаю.
   – Ты заставила людей признать тебя в том образе, в котором ты перед ними предстала, но твое истинное «я» ты прятала ото всех, потому что не верила в себя. И теперь не веришь. Ты не хочешь поверить в то, что ты красива. Ты не хочешь верить в то, что ты женщина. Ты не веришь в то, что из тебя получится хорошая жена, и ты отказываешь себе в праве на счастье.
   – Мэдисон…
   – Я говорю о своем счастье тоже, и я не собираюсь позволить тебе сдаваться так быстро. Я понимаю суть твоего страха, по крайней мере, мне кажется, что я понимаю…
   – Я…
   – … ты можешь преодолеть его. Я разговаривал с Самантой, и она знает доктора, который…
   Весь жар, охвативший Ферн, вдруг исчез, она почувствовала, как кровь стынет в жилах. Выражение лица ее вмиг изменилось. Она вырвалась из его объятий.
   – Ты рассказал Саманте Брюс о том случае со мной?
   – Нет. Я никому не сказал про это ни слова.
   Ферн немного успокоилась.
   – Тогда о чем вы говорили?
   – У нас есть один общий знакомый, который посещал доктора, лечащего людей, которых одолевают тревоги и страхи. Таких докторов раньше не было. Они появились совсем недавно. Саманта говорит, что этот знакомый очень быстро излечился от своих недугов. Я подумал, что, может быть, ты захотела бы… – он замолчал.
   Ферн подошла ближе к Мэдисону, и он опять обнял ее.
   – Ты обратил внимание, как я себя вела несколько минут назад?
   – Да. Ты не отталкивала меня.
   – Я не боялась, когда ты обнимал меня, потому что я знала – ты не обидишь меня. Может быть, если ты будешь терпелив…
   – Я буду самым терпеливым человеком в мире, – сказал Мэдисон, прижимая ее к себе, окрыленный ее словами. – Я буду ждать, сколько потребуется. Мы можем пожениться сразу же после окончания суда над Хэном. А как только мы переедем в Бостон, я немедленно найду этого доктора.
   Мэдисон опять начал торопиться. Ферн почувствовала, как старый страх вновь овладевает ею. Она не знала: то ли она боится ехать в Бостон, где ей придется изливать душу какому-то незнакомому доктору, то ли ей опять страшно в объятиях Мэдисона. Но она решила подавить этот страх. Она доверяла Мэдисону. Он не обидит ее. Пока она будет это понимать, пока будет верить в это, у них есть надежда не будущее.
   Она поняла, как он хочет, чтобы они были вместе, только после приезда в Абилин Саманты, когда Ферн испугалась, что может потерять Мэдисона. Но он любил ее. Он предпочел ее этой красивой, богатой светской даме, которая могла бы помочь ему достичь всего в жизни. Ей необходимо было верить в это.
   Легко было верить в это, находясь в объятиях Мэдисона. Еще легче, когда он целовал ее. Она все же боялась, что мерзкий страх внутри будет разрастаться, пока не отравит все удовольствие, которое она чувствовала в этот миг, но постепенно тревога исчезла, и она совсем успокоилась. Первый раз она находилась в объятиях Мэдисона и ничего не боялась.
   Но мало того, что страх исчез. Теперь Ферн испытывала невиданное ранее наслаждение. Успокоение. Счастье. Она давно уже догадывалась, что есть какая-то тайна в отношениях между мужчиной и женщиной. Она часто гадала, почему все девчонки, которых она знала, болтают только о парнях и желают в жизни одного – поскорее выйти замуж. С ее боязнью мужчин и страхом умереть во время родов Ферн никогда не понимала этих девчонок.
   Но теперь она поняла их. Она испытывала такое блаженство, когда он обнимал ее, что ради этого пошла бы с ним на край света.
   – Ты уверена, что больше не боишься? – спросил Мэдисон, после того как поцеловал ее.
   – Абсолютно уверена, – ответила Ферн и не могла отказать себе в удовольствии поцеловать его.
   Кольцо его рук вокруг ее шеи гарантировало спокойствие, оно было защитой против всего, что могло бы разрушить ее счастье. Его тело, прижимающееся к ее телу, возбуждало ее. Она никогда не думала, что эти прикосновения могут быть такими опьяняющими, и постепенно ее плоть освободилась от уз, которые сдерживали ее желание. Пробуждались инстинкты ее тела: они намекали, приглашали, плясали на радостях после стольких лет, проведенных в заточении. Ферн не совсем понимала, что с ней происходит, но все это ей очень нравилось.
   – Мистер Рэндолф, – позвала миссис Маккой, выходя на крыльцо, – танцы сейчас начнутся. Попрошу всех в дом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

   Ферн отпрянула от Мэдисона. Осуждающие интонации в голосе миссис Маккой смутили ее. Но даже краснея и стесняясь глядеть в глаза этой величественной даме, проходя мимо нее, она не могла скрыть своей радости. Она улыбалась счастливой улыбкой.
   Она преодолела один из барьеров: поняла, что значит быть влюбленной. И она преодолеет следующие барьеры в ближайшее время. Она почти готова заявить всему миру, что любит Мэдисона. А после этого ей будет уже безразлично, если даже кто-то увидит ее в его объятиях.
   – Почему ты улыбаешься? – спросил Мэдисон, когда они шли через комнаты в зал для танцев.
   – Потому, что я счастлива.
   Мэдисон пожал ее руку.
   – Лучше не очень-то показывай, что ты счастлива, а то все продумают, что мы занимались чем-то крайне неприличным в саду.
   Она вдруг представила себе, какую гримасу скорчила бы миссис Маккой, если бы действительно застала их во время крайне неприличного занятия, и ею овладел приступ смеха. Она пыталась справиться с ним, но не смогла и громко рассмеялась, привлекая внимание всех, находившихся в зале людей.
   – Что ты делала на улице? – спросила Ферн Бекки Льюис, глядя, однако, на Мэдисона.
   – Ничего, – ответила Ферн.
   – А почему же тогда смеешься?
   – Ах, ты об этом, – сказала Ферн, пытаясь подавить смех, – Мэдисон только что рассказал мне смешную историю.
   – Расскажи ее нам, – попросила Бекки.
   – Я не могу, – сказала Ферн, бросая на Мэдисона озорной взгляд. – Это неприличная история.
   – Я не верю, что мистер Мэдисон может рассказывать всякие непристойности, по крайней мере, дамам.
   – Значит, ты его плохо знаешь, – сказала Ферн. – От него всего можно ожидать.
   Ферн не могла поверить, что у нее хватило мужества отвечать Бекки Льюис. Одна мысль о том, что она привлекает к себе столько внимания, почти лишила ее сил. Она взяла Мэдисона под руку.
   – Вы не хотели бы открыть танцы? – спросила миссис Маккой Мэдисона.
   – Вам придется найти ему другую партнершу, – сказала Ферн. – Я не умею танцевать.
   В зале была только одна женщина, с которой Ферн хотела бы видеть танцующим Мэдисона. Это была Роза, но она танцевать не могла. Оставались только абилинские женщины и Саманта. Не очень-то Ферн хотелось, чтобы он танцевал с ними, но она вдруг вспомнила, как тепло приветствовала ее бостонская леди и сказала:
   – Почему бы тебе не пригласить Саманту? Покажите нам, как вы танцуете в Бостоне.
   Мэдисон колебался, но Саманта сразу согласилась. Отступая в глубь толпы, Ферн подошла к Фредди.
   – Давайте найдем комнату, где нас никто не будет видеть, и вы поучите меня танцевать.
   – Вы правда не умеете?
   – Да. Я была дурой, когда отказалась учиться. Мэдисон предлагал научить меня танцевать.
   – Почему бы вам не попробовать на крыльце? – предложила Роза. – Если вы останетесь в комнате вдвоем, люди могут всякое о вас подумать.
   Ферн хотела было уже сказать, что никому не придет в голову, что она может заниматься чем-то неприличным наедине с мужчиной, но прикусила язык. Как говорит Мэдисон, она всегда недооценивает себя. Если уж Мэдисон, у которого был большой выбор, влюбился в нее, значит она, действительно, должна быть красива. Возможно, даже достаточно красива, чтобы соблазнить такого светского человека, как Фрэдди.
   Ферн скоро поняла, что научиться танцевать не так уж трудно. Но при условии, что она будет думать о том, куда ставить ноги, а не о том, что там делают в зале Мэдисон с Самантой.
   – Вы должны выучить все па наизусть, чтобы выполнять их автоматически, – говорил Фрэдди. – Это позволит вам вести разговор с партнером во время танца.
   – Вы, наверное, очень часто танцуете, – сказала Ферн, удивленная тем, как это можно и танцевать и разговаривать одновременно. Это все равно, что заставить ее вести беседу во время того, как она заарканивает и вяжет теленка. Она, конечно, кричит, делая это, и подает всякие команды, но разговором это не назовешь.
   – Мы рано учимся танцевать, – объяснил Фрэдди. – Очень важно хорошо уметь танцевать для того, чтобы быть принятым в обществе.
   – Здесь у нас танцы бывают раз или два в год, если не брать в расчет салуны, куда приличные люди не ходят, – сказала Ферн.
   – У нас балы дают каждую неделю.
   – А зачем? Вам, наверное, надоедает все время танцевать с одними и теми же людьми.
   – Есть строгие правила, запрещающие танцевать более двух раз за вечер с одним и тем же человеком, – сказал Фрэдди.
   – Но если вам нравится партнерша, то почему бы не потанцевать с ней и больше?
   – Тогда это будет воспринято как знак того, что вы проявляете серьезную заинтересованность. Молодой человек, прежде чем начать оказывать такое внимание юной леди, должен поговорить с ее отцом.
   – Вы хотите сказать, что прежде чем станцевать со мной три танца, вы должны поговорить с моим отцом?
   – Да.
   – Но он умер.
   – Тогда я должен был бы поговорить с вашим опекуном.
   Ферн решила, что жизнь, должно быть, очень нелегка в этом Бостоне, если там нужно постоянно спрашивать разрешения, сколько раз с кем можно танцевать. Она не понимала, как Мэдисон может там жить. Он никогда ни у кого не просил никаких разрешений, а действовал так, как считал нужным. Где он ни появляется, опекуны, наверное, сразу начинают волноваться.
   – Ну, теперь вы имеете представление о том, как надо танцевать, – сказал Фрэдди.
   – Если только будет звучать та же музыка, и они не начнут танцевать быстрее, – сказала Ферн, когда они возвращались в зал.
   Но как только она вошла, сразу же захотела выйти оттуда: Мэдисон и Саманта опять танцевали в самом центре зала. Все стояли и смотрели на них. Они были такой элегантной парой, Ферн знала, что никогда не научится так красиво танцевать, даже если будет заниматься танцами на крыльце до конца своих дней.
   Хуже того, казалось, что они получают огромное удовольствие, танцуя друг с другом. Они разговаривали, смеялись, совсем не замечая ее и Фрэдди.
   Она хотела бы потихоньку исчезнуть из дома, но не могла этого сделать. Нет, она не сделает это: Мэдисон сказал, что он любит ее. Она должна ему верить, пусть даже он держит в своих руках другую женщину.
   Однако, как трудно было верить ему в такие минуты.
   Ферн вздохнула в облегчением. Она почти станцевала целый танец и, если делала при этом ошибки, то совсем незначительные.
   – Теперь ты можешь говорить? – спросил Мэдисон.
   – Только короткими фразами, – отвечала Ферн, улыбаясь ему кроткой улыбкой.
   – Посмотри на меня.
   Ферн подняла на него глаза и немедленно сделала не то па.
   – Нет, лучше буду смотреть себе под ноги. А на тебя насмотрюсь завтра.
   Но она все равно то и дело посматривала на него. Теперь она понимала Розу, которая могла часами тихо сидеть на одном месте и смотреть на Джорджа. Если бы такое было возможно, Ферн до конца своих дней могла бы сидеть и смотреть на Мэдисона. Сегодня вечером, этим удивительным вечером, она, наконец, увидела в Мэдисоне что-то такое, что не имело никакого отношения ни к его красивому лицу, ни к высокомерной улыбке, ни к самоуверенному виду.
   Она поняла, что перед ней человек, который любит ее по-настоящему, настолько, что не отказался от нее даже тогда, когда она изо всех сил старалась его прогнать. Это был человек, который разглядел в ней женщину, которую она запрятала где-то глубоко и далеко внутри себя, и решил, что пора этой женщине выйти наружу. И Ферн стала такой, какой она должна была быть.
   Именно благодаря тому, что он настойчиво просил ее пойти на вечеринку вместе с ним, она открыла в себе другую Ферн. Она как бы родилась заново. Нет, не родилась заново, а просто родилась, впервые появилась на свет. Ей больше не нужно было прятаться от себя, надевать мужскую одежду или выполнять мужскую работу. Теперь у нее был выбор.
   – Тебе здесь нравится?
   – И да и нет, – ответила она. – Я очень нервничаю оттого, что боюсь сделать что-то не так. Но, в общем, я восхищена. Со мной такого еще не бывало. Я не верю, что это со мной происходит, что я ношу платье и танцую. Завтра утром я, должно быть, проснусь и не поверю, что все это было на самом деле.
   Мэдисон посмотрел на присутствующих в зале.
   – Я думаю, эти люди не дадут тебе забыть этот вечер.
   Набравшись смелости, Ферн огляделась и с удивлением заметила, что все смотрят на нее с восхищением и затаенной завистью.
   Она знала, что женщины завидуют ей, потому что она танцует с Мэдисоном. Только раз взглянув на него, можно было сразу понять, что он самый красивый мужчина на балу. Некоторые могли бы назвать самым красивым Джорджа, но Ферн предпочитала Мэдисона. Шаловливая улыбка, наплевательское ко всему отношение, чрезмерная самоуверенность – все эти качества раньше только раздражали ее, а теперь делали его самым дорогим ей человеком.
   Однако она не могла понять, почему мужчины смотрят на нее с восхищением. Как они могут ею восхищаться? Ведь это те самые мужчины, которые только вчера проходили мимо нее и не замечали. И вот, пожалуйста – Джо Теббс стоит и смотрит на нее, высунув язык, как раньше смотрел на Ному Рэ Симпеон в салуне «Жемчужина».
   – Закрой рот, Джо, – шепнула она ему. – А то комара проглотишь.
   Джо покраснел до корней волос, улыбнулся, переступая с ноги на ногу в своих новых, неудобных башмаках, но смотреть на Ферн не перестал.
   – Пусть парень смотрит, – сказал Мэдисон. – Возможно, он никак не поймет: почему это он знает тебя сто лет и никогда не замечал, что ты такая красивая.
   – Прекрати это повторять, а то я перестану тебе верить, – сказала Ферн.
   – Посмотри, все смотрят на тебя.
   – Они смотрят на тебя.
   – Меня они почти не замечают. Люди никак не могут прийти в себя после твоего перевоплощения.
   – Мне кажется, я заслужил право на танец с мисс Спраул, – сказал Фрэдди, похлопывая своего друга по плечу. – В конце концов, это же я научил ее танцевать.
   Мэдисон галантно уступил ему Ферн.
   – Теперь обрати внимание, куда будут смотреть люди, – сказал он Ферн. – Они не будут смотреть на меня.
   – О чем он говорит? – спросил Фрэдди.
   – О, он пытается убедить меня, что все смотрят на меня, а не на него.
   – Он прав, – сказал Фрэдди. – Мэдисон сегодня никого не интересует. Все говорят только о вас.
   – Но почему?
   – Вы их удивили. Они никак не могут привыкнуть к тому, что вы такая красивая.
   – Вы считаете, я действительно красивая.
   – Конечно, вы красивая, но я уверен, что вы всегда об этом знали. Я слышал, как Мэдисон говорил вам об этом.
   – Я боялась верить ему, – сказала она, обращаясь больше к себе, чем к Фрэдди.
   – Ну, мне-то вы можете верить. Вы очаровательная женщина. И если я не ошибаюсь, этот парень, который все время глазеет на вас, хочет набраться смелости и пригласить вас на танец.
   Джо набрался-таки смелости и, когда танец кончился, подошел к Ферн. Он очень нервничал.
   – Вы не могли бы станцевать со мной следующий танец?
   Ферн поискала глазами Мэдисона и увидела, что он разговаривает с Сэмом Бэлтоном. По крайней мере, ей показалось, что это был Сэм. Она видела его только раз в жизни, в тот день, когда он сошел с поезда вместе с Мэдисоном. Она не хотела прерывать беседы Мэдисона и отказывать Джо. После того как он сделал такое неимоверное усилие и преодолел свою робость, было бы жестоко отказать ему. С ней не раз обращались жестоко, она хорошо знала, что это такое. Она будет танцевать с любым, пока ноги ее держат, но она не долго продержится. Она привыкла делать работу, сидя в седле верхом на лошади. Она привыкла носить сапоги. А в этих туфельках ноги не чувствовали должной опоры. Это было все равно, что ходить босиком.
   Мэдисон хотел танцевать с Ферн. По правде говоря, он хотел бы отвести ее на крыльцо и снова начать целовать. Сегодня она его уже не отталкивает. Он всегда был уверен, что найдет способ убедить ее выйти за него замуж, но теперь он был уверен, что скоро они начнут вместе думать о свадьбе. Он хотел разговаривать с Ферн, а не слушать болтовню Сэма Бэлтона о злонамеренных техасских скотопромышленниках.
   – Вы когда-нибудь видели, как коровы умирают от вашей техасской лихорадки? – спрашивал Сэм у Мэдисона.
   – Я и месяца не пробыл в этом городе, – отвечал Мэдисон. – Вы думаете, я только и делаю, что занимаюсь поисками умирающих коров?
   – Корова выгибает спину, а голова у нее падает, – сказал Бэлтон, игнорируя протест Мэдисона. Его взгляд горел фанатизмом реформатора, когда он говорил на эту тему. – Глаза у коровы стекленеют. Ноги начинают подкашиваться. Температура поднимается, а аппетит пропадает. Она начинает задыхаться, сердце у нее бьется часто-часто. Дыхание становится зловонным, моча темнеет, иногда в ней появляется кровь. Некоторые коровы впадают в коматозное состояние и лежат без движения. Другие, наоборот, становятся, словно бешеные, и трясут головами с такой силой, что ломают рога.
   – У меня нет коров, так что не надо меня запугивать. Поговорите лучше с моим братом Джорджем.