Страница:
Лидия громко захлопнула за собой дверь, с удовлетворением заметив, как вздрогнул от неожиданности гость.
— Я не люблю, когда прерывают уроки, — сказала она. — Если ты хотел меня видеть, то мог бы оставить записку у Генри. Мы где-нибудь встретились бы с тобой, но только не здесь. А теперь, прошу прощения, я должна вернуться к своим ученикам.
Кресло развернулось, и на нее уставились серебристо-серые глаза Натана.
Лидия остолбенела. Натан немного успокоился. Он не раз представлял себе, как она может его встретить, но такого холодного, неприязненного приема не ожидал. К счастью, это, видимо, предназначалось не ему.
— Натан?
— А ты кого ожидала увидеть?
— Я подумала… — Она осторожно опустилась на стул по другую сторону стола и сложила на коленях руки. — Отец Колган не сказал, что это ты. Я не ожидала, что ты так скоро откликнешься на мое письмо. Как хорошо, что ты приехал, Натан.
— Я приехал не из-за письма, Лидия. Возможно, оно пришло в Баллабурн после моего отъезда.
Он не получил письма? Значит, все, что она, тщательно подбирая слова, изложила в письме, теперь придется объяснить лично. Но он моментально разгадает все ее опасения.
— В таком случае почему ты приехал? — спросила она. — Неужели что-нибудь случилось с Ирландцем? — встревожилась она.
Натан покачал головой:
— Нет. Он чувствует себя нормально. — Хантер сдержал обещание, данное Ирландцу, и ничего не сказал ей об ухудшении его здоровья. Но если Лидия обладает наблюдательностью, она поймет, что здоровье ее отца оставляет желать лучшего. — Он шлет тебе привет.
— Мне его не хватает.
— Ты могла бы исправить это положение, — сказал Натан. Ему было трудно оставаться на месте и сохранять дистанцию, как будто они чужие. Ему хотелось поцеловать Лидию. Он нежно обнимет ее, его губы прикоснутся к ее губам — сначала легонько, чтобы она вспомнила его на вкус, потом крепче, затем его язык…
— Натан? — окликнула его Лидия. — Я спросила тебя: почему ты приехал? Чтобы убедить меня вернуться в Баллабурн?
Хантер вернулся к реальности.
— Ты ставишь телегу впереди лошади, Лидия. Скажи лучше, ты могла бы оставить на кого-нибудь своих учеников? Здесь не лучшее место для разговора, ради которого я приехал. Пойдем в «Петти». Я снял там апартаменты на несколько дней.
Лидия побледнела.
— Ты снял апартаменты в «Петти»? Ах, Натан, как ты мог это сделать? Что скажут люди, узнав, что мы живем в разных комнатах? Генри, наверное, уже кому-нибудь разболтал.
Не веря своим ушам Натан приподнял брови.
— Если тебя так беспокоит общественное мнение, то тебе следовало бы жить не здесь, а в Баллабурне. Так ты сможешь освободиться от занятий?
— Мы встретимся в «Петти» в моем номере.
— Приходи в мой. Это те же самые апартаменты, в которых мы жили вместе, помнишь?
Еще бы ей не помнить.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Ты мне не доверяешь?
— Да нет… я тебе верю, — пробормотала она. «Очень глупо с твоей стороны», — подумал он и сказал:
— Значит, ты не веришь себе. Увидимся через несколько часов.
Остальную часть дня Лидия не находила себе места. Ей было трудно на чем-нибудь сосредоточиться. Притвориться холодной и сдержанной с ним было просто, когда она находилась в городе, а он был на ранчо. Совсем другое дело, когда они останутся в комнате вдвоем. Она отлично знала, как действует притягательная сила его серебристо-серых глаз. Но Лидия была обязана убедить Натана в своем безразличии.
— Входи! — крикнул Натан, когда Лидия постучала в дверь. Он находился в это время на веранде. Она пришла прямо из школы. В руках у нее были стопка книг, сумочка и какие-то бумаги. Бросив все это на кровать, она положила поверх шляпку и плащ, подошла к камину, чтобы погреть руки. Натан вошел в комнату и уселся за ее спи-ной в мягкое, обитое парчой кресло. Его взгляд скользнул по стройной спине и изгибу бедер. Ее скромное серое платье было строгого покроя, с высоким воротом. Интересно, подумал он, носит ли она кружевные панталончики и батистовую сорочку, которые он ей подарил. Натан уставился на подол ее платья, надеясь разглядеть мелькнувшую на мгновение нижнюю юбку. Наконец Лидия оглянулась. Хантер улыбнулся.
У Лидии заколотилось сердце.
— Ты не сказал мне, почему приехал, — спокойно сказала она, усаживаясь в кресло напротив.
— Ты, наверное, уже это знаешь, Лидия. Я за это время успел поразмыслить над твоей реакцией, когда ты сегодня вошла в кабинет отца Колгана. Ты мне так и не сказала, кого ожидала там увидеть, но я понял. Ты думала, что это Бриг.
Она кивнула.
— Значит, ты виделся с ним? Он уже в Баллабурне?
— Нет. Когда я уезжал, его там не было. Ты полагаешь, он поедет туда?
— Он сам так сказал.
Натан выругался сквозь зубы. Отведя взгляд, он уставился в огонь.
— Я надеялся приехать сюда до того, как ты поговоришь с ним. Несколько дней назад до нас дошли слухи, что он появился в Сиднее. До вчерашнего вечера я делал объезд дальних территорий, иначе приехал бы сюда раньше. — Он встал, налил себе выпить, потом снова сел, на сей раз на подлокотник кресла. — Как он тебя нашел?
— Не думаю, что это было очень трудно. Ведь я от него не пряталась. Ты говорил, что у него был шанс выжить, но я все-таки верила, что убила его. И когда снова увидела…
Натан закончил фразу за нее:
— Тебе захотелось, чтобы так оно и было.
— Да. Это, конечно, не делает мне чести, но я пожалела, что не убила его.
Чтобы не протянуть руку к Лидии, Натан покрепче сжал в ладони, стакан.
— Сколько раз ты виделась с Бригом? — спросил он, изо всех сил стараясь придать голосу полное безразличие.
— Три раза. Два — в школе и один раз в гостинице. Он уговорил Генри пустить его в мой номер.
— Что? — взревел Натан.
— Все в порядке, Натан. Я уже поговорила с Генри. Больше этого не повторится.
— В этом ты права: этого не повторится. Ты возвращаешься в Баллабурн, где будешь в безопасности.
— Благодарю покорно, но я останусь здесь.
— Вопрос не подлежит обсуждению, — заявил Натан и, залпом осушив стакан, поставил его на стол. — Я приехал с намерением уговорить тебя, но, узнав о том, что здесь происходило, вижу, что у меня нет выбора. Ирландец сказал, что ты считаешь Брига убийцей. Если это так, то ты тем более должна находиться там, где я могу защитить тебя.
— Если я так считаю? Если? Ты должен знать правду, Натан. Думаю, ты очень давно подозревал об этом, но необоснованное чувство преданности к другу заставляло тебя молчать. Если бы ты не знал, что он за человек, ты бы не стремился увезти меня в Баллабурн, не последовал бы за ним в Сан-Франциско и не возвратился бы к отцу Фаамузами, чтобы узнать подробности аналогичного убийства на острове.
Натан подошел к стеклянной двери, ведущей на веранду, и остановился.
— Я хочу, чтобы ты вернулась в Баллабурн. Зная Брига, уверен, что в любом другом месте он будет продолжать запугивать тебя. Я последовал за ним в Сан-Франциско, потому что это был мой единственный шанс заполучить ранчо. А о чем я разговаривал с отцом Фаамузами, ты не знаешь, потому что я тебе не рассказывал.
— Ну так расскажи сейчас. Он пожал плечами:
— Ладно. Я расспрашивал его об одном растении, повышающем половое влечение, которое произрастает на острове. Ты знаешь, что такое половое влечение?
— Да. Но я тебе не верю. Когда ты ушел, Фаамузама рассказала мне о самоубийстве той девушки.
— Это совпадение.
Лидия достала из сумочки листок бумаги и дала его Натану.
— Сложи его.
Натан в полном недоумении покачал головой, но подчинился. Он сложил листок вдвое и пригладил кончиками пальцев.
— Еще? — спросил он. Она кивнула. Он сложил бумагу еще несколько раз и точно так же пригладил кончиками пальцев. Потом отдал квадратик Лидии. — И что это доказывает?
— В тот вечер, когда я стреляла в Бригема, я пришла в твой гостиничный номер, чтобы встретиться с тобой. В тот день, когда я была на примерке в салоне мадам Симон, я обнаружила дома вложенный в коробку с платьями пакет. Там была записка, как я думала, от тебя. Она была аккуратно сложена и место сгиба было до острого края заглажено ногтями. Я никогда не видела твоего почерка и мне не с чем было сравнить. Там же лежал кусок ткани от моего желтого вечернего платья. Помнишь? Оно было надето на мне на благотворительном балу, а потом в борделе, когда мы принимали роды у Шарлотты. Я тогда безнадежно испачкала его кровью.
— Я помню, что дал тебе какое-то платье Джинни. Она кивнула.
— Которое ты потом вернул ей.
— К тому времени она была мертва.
— Я уверена, что так оно и было. Ты не припомнишь, видел ли где-нибудь в комнате мое испачканное желтое платье?
— Это было так давно, Лидия. Я не помню…
— Позволь помочь тебе. Я оставила его перекинутым через спинку единственного стула. Ты не помнишь, что видел его там? Нет? Ну так вот: ты не видел его, потому что его там не было. Мое платье забрал убийца. Желтое бальное платье было единственным в своем роде, Натан. Убийца забрал его, потому что оно уличало меня в том, что ночью я заходила в комнату Джинни. Он не сразу решил, как его использовать, но приберег на всякий случай.
Случай этот представился, я заставила его выпрыгнуть из окна своей спальни. Его лучший друг, то есть ты, предупредил меня, что я нажила себе врага. Но я тогда не поняла этого.
Когда получила записку и оторванный от платья кусок ткани, то подумала, что это писал ты. Поэтому я отправилась к тебе в гостиничный номер с чеком в кармане — чтобы откупиться — и с пистолетом, чтобы убить, если все другие возможности будут исчерпаны. Бриг встретил меня у двери. Ему даже не пришлась лгать, потому что я была убеждена, что мне следует опасаться тебя. Когда же поняла, что он не намерен отпускать меня, было слишком поздно.
Но было и еще кое-что, заставившее меня понять, что автором записки был он. Я дала ему чек, выписанный на твое имя, и он стал складывать его, заглаживая край ногтями. Я не выношу этот звук, у меня от него мурашки по спине бегут. Так же была сложена и полученная мною записка. Это не ты мне ее писал, а Бриг. Не ты, а Бриг взял платье. И убил Джинни тоже Бриг.
В камине весело потрескивали дрова, нарушая удручающую тишину. Натан долго смотрел на сложенный листок бумаги, потом взял его и бросил в огонь. Язычки пламени лизнули бумагу раз, другой, и вскоре от нее осталась лишь кучка пепла.
— Ты давно догадалась? — спросил Натан. Он стоял засунув руки в карманы, расставив ноги и чуть покачиваясь с носка на пятку.
— Нет, — ответила Лидия. — Я поняла это, только когда покинула Баллабурн. Случай в «Серебряной леди» не давал мне покоя.
— Но ты никогда ни о чем не спрашивала.
— Зачем? Однажды ты сказал мне, что не убивал Джинни Флинт. То же самое ты говорил об убийстве, за которое тебя сослали на каторгу. Расспросов о разговоре с отцом Фаамузами ты избегал.
Натана поразила ее откровенность.
— Неужели ты по этой причине так стремилась уехать из Баллабурна?
— Нет. Тебе не приходило в голову, что я ни о чем не спрашивала, потому что боялась узнать всю правду?
— Судя по всему, ты именно за этим и приехала. Она покачала головой.
— Все, произошло случайно. Однажды дети складывали листки бумаги, старательно заглаживая складки, некоторые даже норовили пройтись по ним зубами. И тут я отчетливо вспомнила записку, то, как Бриг складывал чек, и сравнила с твоей привычкой сжимать газету. Ты приглаживал складку кончиками пальцев или ребром ладони, но никогда не использовал для этого ногти.
Натан продолжал смотреть в огонь. Он почувствовал, что Лидия подошла к нему, но не повернулся.
— Что бы ты ни думала, у меня никогда не было стопроцентной уверенности. И практически никаких доказательств. Совпадения — это еще не доказательства, Лидия. Я не знал, как удалось Бригу выманить тебя из дома и заставить пойти в «Серебряную леди», пока ты случайно не упомянула о записке, уже будучи в Баллабурне. Поскольку я не писал ее, стало быть, она была написана Бригемом. Было ясно, что ты подозреваешь меня, но гордость не позволяла оправдываться. И о твоем бальном платье я тогда узнал впервые. Это была единственная улика, подтверждающая, что Бриг побывал в комнате Джинни. Но это не доказывает, что он виновен в ее смерти.
Я знаю, о чем ты подумала. Мне это тоже пришло в голову. Меня сослали на каторгу за убийство в возрасте четырнадцати лет. У меня уголовное прошлое. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что убийство молодой женщины в Лондоне имеет поразительное сходство с убийством Джинни Флинт. Но что бы я ни заподозрил в Сан-Франциско, все подозрения в конечном счете могли обернуться против меня. Пойми, что я в своих действиях руководствуюсь не необоснованной лояльностью к Бригу, как ты ее называешь, а элементарным чувством самосохранения.
— Когда не пытаешься защитить других, — добавила она. Он невесело рассмеялся:
— Не очень-то мне это удается. Ты знаешь о трех убийствах: в Лондоне, Сан-Франциско и на Самоа. В Сан-Франциско была принята версия самоубийства. Иногда это случается. Я знаю о двух подобных случаях здесь: в Сиднее около четырех лет назад и в Мельбурне два года назад, как раз накануне розыгрыша Кубка. Все это, возможно, было делом рук Брига, но разве я смог остановить убийства? Мне иногда кажется, что я даже каким-то образом способствовал им. Я всегда оказываюсь рядом, когда они происходят. Достаточно близко, чтобы попасть в число подозреваемых, если мне придет в голову сообщить кому-нибудь известную мне информацию, но недостаточно близко, чтобы предотвратить убийство. Я заранее не знаю когда это произойдет и кто может стать жертвой. Женщина в Лондоне была любовницей известного лорда. Джинни и женщина из Сиднея были проститутками. Убитая в Мельбурне была вдовой одного каторжника, с которым был знаком Мур. Девушка-островитянка, как заверил меня отец Фаамузами, была невинной девственницей. Она, возможно, умерла только потому, что отказала Бригу.
— Твой друг знает о том, что ты его подозреваешь?
— Не уверен. Я ему об этом не говорил.
— Веселенькая история! — вздохнув, сказала Лидия. Натан вдруг резко повернулся к жене:
— А ты говорила Бригу о своих подозрениях?
— Нет. Он думает, что я верю, будто убийство Джинни — твоих рук дело.
У Натана слегка отлегло от сердца.
— Хорошо. И в дальнейшем продолжай держаться этой версии. Это для тебя лучшая защита, как, впрочем, и скорейший отъезд со мной в Баллабурн.
— По правде говоря, Натан, именно об этом я писала тебе в своем письме, — собравшись с духом, сказала Лидия. — Жаль, что ты не получил его. Возможно, отпала бы необходимость ехать.
— Вот как?! — воскликнул Натан. Он еще не знал, о чем пойдет речь, но направление, которое принимал разговор, ему не нравилось.
— Видишь ли, я сказала, что не хочу развода…
— А теперь хочешь? — прищурив глаза, спросил он.
— Нет… ох нет. Но я подумала, что было бы лучше признать брак недействительным.
— Почему?
— Я хочу поехать домой, — сказала Лидия. — Я скучаю по родителям, от них давно не было никакой весточки. Возможно, они даже мое первое письмо не получили.
— Но ты обещала пробыть здесь в течение года. Так-то ты держишь свое слово!
— Извини, Натан. Я действительно думала, что смогу выполнить свое обещание.
— Зачем тебе признание брака недействительным? Ты могла бы уехать и без этого.
Она нахмурилась.
— Но тогда ты был бы все еще женат и не смог жениться снова.
— Я не собираюсь жениться снова. Может быть, ты собираешься?
— Я никогда не думала об этом.
— В таком случае в признании брака недействительным нет необходимости. Мы будем состоять в браке до тех пор, пока ты не пожелаешь снова выйти замуж.
— И ты мне позволишь уехать? — недоверчиво спросила Лидия.
— Я не могу удерживать тебя силой. Можешь уезжать в Сан-Франциско.
— Но ты потеряешь Баллабурн.
— Если брак будет признан недействительным, я его тоже потеряю Но в таком случае я не потеряю тебя. Я буду знать, что ты по-прежнему моя. И пока мы женаты, Бриг не сможет тебя заполучить.
«А следовательно, не сможет заполучить и Баллабурн», — мысленно добавила Лидия. Они с Натаном пришли к одному выводу, хотя и подходили к решению проблемы с диаметрально противоположных позиций. Для Мура самым верным способом аннулировать их брак было сделать ее вдовой. Лидия не хотела, чтобы Баллабурн перешел в руки Брига, но важнее собственной безопасности для нее была безопасность Натана. Значит, единственным выходом было признание брака недействительным.
— Не добившись признания брака недействительным, я не уеду из Сиднея, Натан.
— В таком случае ты поедешь со мной в Баллабурн.
— Как же ты это сделаешь? — вздернув подбородок, спросила Лидия. — Свяжешь меня и заткнешь рот кляпом? Запрешь в сундуке?
Столь эмоциональное описание его предполагаемых действий позабавило Натана.
— Я подумывал о том, чтобы оглушить тебя ударом по голове, а потом забросить твое безжизненное тело на спину моего коня. И если ты думаешь, что меня кто-нибудь остановит, то ошибаешься. Здесь это в порядке вещей. Ты моя жена, Лидия.
— Но я не твоя собственность.
Она чуть было не дала Хантеру пощечину, но потом как-то сразу остыла и тяжело опустилась в кресло.
— Я боюсь, Натан, — тихо сказала она, — я очень боюсь. Он присел перед ней на колени и взял ее руки в свои.
— Ты думаешь, что я не знаю, Лидия? Сегодня, когда ты вошла в кабинет, ты говорила так резко, стараясь показать, что тебя никто не запугает. С Бригемом эта бравада, возможно, сработала бы, но только не со мной. Ты боишься его, он убийца. И мы можем доказать это.
— Но ты ошибаешься. Я боюсь того, что он может… — Лидия не договорила.
Натан как-то странно посмотрел на нее, поднялся с колен и тоже уселся на стул.
— Я позабочусь о том, чтобы ты могла уехать из Сиднея. Через несколько дней ты будешь на пути в Сан-Франциско.
Лидия понимала, что не сможет этого сделать. В отличие от Натана она знала, что его жизнь находится под угрозой. Не могла она оставить его беззащитным. Кто-то должен прикрывать его спину, и Лидия это сделает.
— Я уже сказала, что уеду лишь тогда, когда будет аннулирован наш брак. А поскольку отец Колган не сделает этого без твоего согласия, я останусь здесь.
— В Сиднее?
— Мне что-то не улыбается перспектива быть оглушенной и заброшенной на спину коня. Поэтому я поеду в Баллабурн.
— Вот увидишь, все будет хорошо. В доме Ирландца Бриг ничего не сделает. Он побоится потерять права даже на тот участок, который выиграл, поэтому не решится тронуть тебя.
— Почему Ирландец ничего не предпринимает в отношении Брига? Почему не положит конец этому пари, не дожидаясь истечения года?
— Я думал, что ты знаешь, — удивленно произнес Хантер. — Дело в том, что Ирландец не верит тому, что ты рассказала ему о Бриге.
У Лидии глаза округлились от удивления.
— Он не верит мне? Он сидел напротив меня за столом и внимательно слушал все, что я говорила. И он ни разу…
— Он все выслушал, Лидия. И остался при своем мнении. Вернувшись в Баллабурн, он все рассказал мне. Насколько я понял, Маркус считает, что ты сделала ошибочные выводы.
— Ты говорил ему о своих подозрениях?
— Он не спрашивал, а я не спешил поделиться своей информацией, потому что знал, ему это будет неприятно. Ирландцу не хочется верить, что он так сильно ошибся в Муре, ведь он так гордился тем, что хорошо разбирается в людях. В Баллабурне он считает себя непререкаемым авторитетом.
— Я это заметила, — сухо сказала Лидия. — Из-за этого мы иногда ссорились. Он обычно считал, что прав, а я оставалась при своем мнении. Может, это к лучшему. У него и без того забот хватает. Если я буду жить в Баллабурне, то по крайней мере смогу больше времени проводить с Ирландцем. Пока он не приехал сюда, я не понимала, какие страдания он вынужден выносить. Наверное, эта поездка отняла у него последнее здоровье. Я поняла тогда, что он не сможет часто навещать меня, может быть, вообще не сможет больше приехать.
— Только не дай ему заметить, что ты возвращаешься ради него, — предупредил Натан. — Пострадает его гордость.
— Что мы ему скажем? Какие объяснения его устроят? Натан откашлялся и в самой непринужденной манере сказал:
— Я уже думал об этом. Мы могли бы убедить его, что по-настоящему любим друг друга. Думаю, это бы его удовлетворило.
— Он, наверное, порадовался бы своей дальновидности.
— Возможно.
— Ладно. Думаю, я смогла бы притвориться. А ты?
— Для меня это труда не составит.
— Но как быть с нашей спальней?
— Я могу спать на полу, — торопливо предложил он. — Никто, кроме тебя, об этом не узнает.
— Ну что ж, — нерешительно промолвила Лидия, — если ты действительно не будешь возражать…
— Я не сказал, что не буду возражать. Я сказал лишь, что могу это сделать. Значит, решено?
— Решено. — Лидия протянула руку, чтобы скрепить согласие. Натан крепко пожал ее. Сделка была заключена, но рукопожатие несколько затянулось, и оба с виноватым видом отвели глаза.
Глава 14
— Я не люблю, когда прерывают уроки, — сказала она. — Если ты хотел меня видеть, то мог бы оставить записку у Генри. Мы где-нибудь встретились бы с тобой, но только не здесь. А теперь, прошу прощения, я должна вернуться к своим ученикам.
Кресло развернулось, и на нее уставились серебристо-серые глаза Натана.
Лидия остолбенела. Натан немного успокоился. Он не раз представлял себе, как она может его встретить, но такого холодного, неприязненного приема не ожидал. К счастью, это, видимо, предназначалось не ему.
— Натан?
— А ты кого ожидала увидеть?
— Я подумала… — Она осторожно опустилась на стул по другую сторону стола и сложила на коленях руки. — Отец Колган не сказал, что это ты. Я не ожидала, что ты так скоро откликнешься на мое письмо. Как хорошо, что ты приехал, Натан.
— Я приехал не из-за письма, Лидия. Возможно, оно пришло в Баллабурн после моего отъезда.
Он не получил письма? Значит, все, что она, тщательно подбирая слова, изложила в письме, теперь придется объяснить лично. Но он моментально разгадает все ее опасения.
— В таком случае почему ты приехал? — спросила она. — Неужели что-нибудь случилось с Ирландцем? — встревожилась она.
Натан покачал головой:
— Нет. Он чувствует себя нормально. — Хантер сдержал обещание, данное Ирландцу, и ничего не сказал ей об ухудшении его здоровья. Но если Лидия обладает наблюдательностью, она поймет, что здоровье ее отца оставляет желать лучшего. — Он шлет тебе привет.
— Мне его не хватает.
— Ты могла бы исправить это положение, — сказал Натан. Ему было трудно оставаться на месте и сохранять дистанцию, как будто они чужие. Ему хотелось поцеловать Лидию. Он нежно обнимет ее, его губы прикоснутся к ее губам — сначала легонько, чтобы она вспомнила его на вкус, потом крепче, затем его язык…
— Натан? — окликнула его Лидия. — Я спросила тебя: почему ты приехал? Чтобы убедить меня вернуться в Баллабурн?
Хантер вернулся к реальности.
— Ты ставишь телегу впереди лошади, Лидия. Скажи лучше, ты могла бы оставить на кого-нибудь своих учеников? Здесь не лучшее место для разговора, ради которого я приехал. Пойдем в «Петти». Я снял там апартаменты на несколько дней.
Лидия побледнела.
— Ты снял апартаменты в «Петти»? Ах, Натан, как ты мог это сделать? Что скажут люди, узнав, что мы живем в разных комнатах? Генри, наверное, уже кому-нибудь разболтал.
Не веря своим ушам Натан приподнял брови.
— Если тебя так беспокоит общественное мнение, то тебе следовало бы жить не здесь, а в Баллабурне. Так ты сможешь освободиться от занятий?
— Мы встретимся в «Петти» в моем номере.
— Приходи в мой. Это те же самые апартаменты, в которых мы жили вместе, помнишь?
Еще бы ей не помнить.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Ты мне не доверяешь?
— Да нет… я тебе верю, — пробормотала она. «Очень глупо с твоей стороны», — подумал он и сказал:
— Значит, ты не веришь себе. Увидимся через несколько часов.
Остальную часть дня Лидия не находила себе места. Ей было трудно на чем-нибудь сосредоточиться. Притвориться холодной и сдержанной с ним было просто, когда она находилась в городе, а он был на ранчо. Совсем другое дело, когда они останутся в комнате вдвоем. Она отлично знала, как действует притягательная сила его серебристо-серых глаз. Но Лидия была обязана убедить Натана в своем безразличии.
— Входи! — крикнул Натан, когда Лидия постучала в дверь. Он находился в это время на веранде. Она пришла прямо из школы. В руках у нее были стопка книг, сумочка и какие-то бумаги. Бросив все это на кровать, она положила поверх шляпку и плащ, подошла к камину, чтобы погреть руки. Натан вошел в комнату и уселся за ее спи-ной в мягкое, обитое парчой кресло. Его взгляд скользнул по стройной спине и изгибу бедер. Ее скромное серое платье было строгого покроя, с высоким воротом. Интересно, подумал он, носит ли она кружевные панталончики и батистовую сорочку, которые он ей подарил. Натан уставился на подол ее платья, надеясь разглядеть мелькнувшую на мгновение нижнюю юбку. Наконец Лидия оглянулась. Хантер улыбнулся.
У Лидии заколотилось сердце.
— Ты не сказал мне, почему приехал, — спокойно сказала она, усаживаясь в кресло напротив.
— Ты, наверное, уже это знаешь, Лидия. Я за это время успел поразмыслить над твоей реакцией, когда ты сегодня вошла в кабинет отца Колгана. Ты мне так и не сказала, кого ожидала там увидеть, но я понял. Ты думала, что это Бриг.
Она кивнула.
— Значит, ты виделся с ним? Он уже в Баллабурне?
— Нет. Когда я уезжал, его там не было. Ты полагаешь, он поедет туда?
— Он сам так сказал.
Натан выругался сквозь зубы. Отведя взгляд, он уставился в огонь.
— Я надеялся приехать сюда до того, как ты поговоришь с ним. Несколько дней назад до нас дошли слухи, что он появился в Сиднее. До вчерашнего вечера я делал объезд дальних территорий, иначе приехал бы сюда раньше. — Он встал, налил себе выпить, потом снова сел, на сей раз на подлокотник кресла. — Как он тебя нашел?
— Не думаю, что это было очень трудно. Ведь я от него не пряталась. Ты говорил, что у него был шанс выжить, но я все-таки верила, что убила его. И когда снова увидела…
Натан закончил фразу за нее:
— Тебе захотелось, чтобы так оно и было.
— Да. Это, конечно, не делает мне чести, но я пожалела, что не убила его.
Чтобы не протянуть руку к Лидии, Натан покрепче сжал в ладони, стакан.
— Сколько раз ты виделась с Бригом? — спросил он, изо всех сил стараясь придать голосу полное безразличие.
— Три раза. Два — в школе и один раз в гостинице. Он уговорил Генри пустить его в мой номер.
— Что? — взревел Натан.
— Все в порядке, Натан. Я уже поговорила с Генри. Больше этого не повторится.
— В этом ты права: этого не повторится. Ты возвращаешься в Баллабурн, где будешь в безопасности.
— Благодарю покорно, но я останусь здесь.
— Вопрос не подлежит обсуждению, — заявил Натан и, залпом осушив стакан, поставил его на стол. — Я приехал с намерением уговорить тебя, но, узнав о том, что здесь происходило, вижу, что у меня нет выбора. Ирландец сказал, что ты считаешь Брига убийцей. Если это так, то ты тем более должна находиться там, где я могу защитить тебя.
— Если я так считаю? Если? Ты должен знать правду, Натан. Думаю, ты очень давно подозревал об этом, но необоснованное чувство преданности к другу заставляло тебя молчать. Если бы ты не знал, что он за человек, ты бы не стремился увезти меня в Баллабурн, не последовал бы за ним в Сан-Франциско и не возвратился бы к отцу Фаамузами, чтобы узнать подробности аналогичного убийства на острове.
Натан подошел к стеклянной двери, ведущей на веранду, и остановился.
— Я хочу, чтобы ты вернулась в Баллабурн. Зная Брига, уверен, что в любом другом месте он будет продолжать запугивать тебя. Я последовал за ним в Сан-Франциско, потому что это был мой единственный шанс заполучить ранчо. А о чем я разговаривал с отцом Фаамузами, ты не знаешь, потому что я тебе не рассказывал.
— Ну так расскажи сейчас. Он пожал плечами:
— Ладно. Я расспрашивал его об одном растении, повышающем половое влечение, которое произрастает на острове. Ты знаешь, что такое половое влечение?
— Да. Но я тебе не верю. Когда ты ушел, Фаамузама рассказала мне о самоубийстве той девушки.
— Это совпадение.
Лидия достала из сумочки листок бумаги и дала его Натану.
— Сложи его.
Натан в полном недоумении покачал головой, но подчинился. Он сложил листок вдвое и пригладил кончиками пальцев.
— Еще? — спросил он. Она кивнула. Он сложил бумагу еще несколько раз и точно так же пригладил кончиками пальцев. Потом отдал квадратик Лидии. — И что это доказывает?
— В тот вечер, когда я стреляла в Бригема, я пришла в твой гостиничный номер, чтобы встретиться с тобой. В тот день, когда я была на примерке в салоне мадам Симон, я обнаружила дома вложенный в коробку с платьями пакет. Там была записка, как я думала, от тебя. Она была аккуратно сложена и место сгиба было до острого края заглажено ногтями. Я никогда не видела твоего почерка и мне не с чем было сравнить. Там же лежал кусок ткани от моего желтого вечернего платья. Помнишь? Оно было надето на мне на благотворительном балу, а потом в борделе, когда мы принимали роды у Шарлотты. Я тогда безнадежно испачкала его кровью.
— Я помню, что дал тебе какое-то платье Джинни. Она кивнула.
— Которое ты потом вернул ей.
— К тому времени она была мертва.
— Я уверена, что так оно и было. Ты не припомнишь, видел ли где-нибудь в комнате мое испачканное желтое платье?
— Это было так давно, Лидия. Я не помню…
— Позволь помочь тебе. Я оставила его перекинутым через спинку единственного стула. Ты не помнишь, что видел его там? Нет? Ну так вот: ты не видел его, потому что его там не было. Мое платье забрал убийца. Желтое бальное платье было единственным в своем роде, Натан. Убийца забрал его, потому что оно уличало меня в том, что ночью я заходила в комнату Джинни. Он не сразу решил, как его использовать, но приберег на всякий случай.
Случай этот представился, я заставила его выпрыгнуть из окна своей спальни. Его лучший друг, то есть ты, предупредил меня, что я нажила себе врага. Но я тогда не поняла этого.
Когда получила записку и оторванный от платья кусок ткани, то подумала, что это писал ты. Поэтому я отправилась к тебе в гостиничный номер с чеком в кармане — чтобы откупиться — и с пистолетом, чтобы убить, если все другие возможности будут исчерпаны. Бриг встретил меня у двери. Ему даже не пришлась лгать, потому что я была убеждена, что мне следует опасаться тебя. Когда же поняла, что он не намерен отпускать меня, было слишком поздно.
Но было и еще кое-что, заставившее меня понять, что автором записки был он. Я дала ему чек, выписанный на твое имя, и он стал складывать его, заглаживая край ногтями. Я не выношу этот звук, у меня от него мурашки по спине бегут. Так же была сложена и полученная мною записка. Это не ты мне ее писал, а Бриг. Не ты, а Бриг взял платье. И убил Джинни тоже Бриг.
В камине весело потрескивали дрова, нарушая удручающую тишину. Натан долго смотрел на сложенный листок бумаги, потом взял его и бросил в огонь. Язычки пламени лизнули бумагу раз, другой, и вскоре от нее осталась лишь кучка пепла.
— Ты давно догадалась? — спросил Натан. Он стоял засунув руки в карманы, расставив ноги и чуть покачиваясь с носка на пятку.
— Нет, — ответила Лидия. — Я поняла это, только когда покинула Баллабурн. Случай в «Серебряной леди» не давал мне покоя.
— Но ты никогда ни о чем не спрашивала.
— Зачем? Однажды ты сказал мне, что не убивал Джинни Флинт. То же самое ты говорил об убийстве, за которое тебя сослали на каторгу. Расспросов о разговоре с отцом Фаамузами ты избегал.
Натана поразила ее откровенность.
— Неужели ты по этой причине так стремилась уехать из Баллабурна?
— Нет. Тебе не приходило в голову, что я ни о чем не спрашивала, потому что боялась узнать всю правду?
— Судя по всему, ты именно за этим и приехала. Она покачала головой.
— Все, произошло случайно. Однажды дети складывали листки бумаги, старательно заглаживая складки, некоторые даже норовили пройтись по ним зубами. И тут я отчетливо вспомнила записку, то, как Бриг складывал чек, и сравнила с твоей привычкой сжимать газету. Ты приглаживал складку кончиками пальцев или ребром ладони, но никогда не использовал для этого ногти.
Натан продолжал смотреть в огонь. Он почувствовал, что Лидия подошла к нему, но не повернулся.
— Что бы ты ни думала, у меня никогда не было стопроцентной уверенности. И практически никаких доказательств. Совпадения — это еще не доказательства, Лидия. Я не знал, как удалось Бригу выманить тебя из дома и заставить пойти в «Серебряную леди», пока ты случайно не упомянула о записке, уже будучи в Баллабурне. Поскольку я не писал ее, стало быть, она была написана Бригемом. Было ясно, что ты подозреваешь меня, но гордость не позволяла оправдываться. И о твоем бальном платье я тогда узнал впервые. Это была единственная улика, подтверждающая, что Бриг побывал в комнате Джинни. Но это не доказывает, что он виновен в ее смерти.
Я знаю, о чем ты подумала. Мне это тоже пришло в голову. Меня сослали на каторгу за убийство в возрасте четырнадцати лет. У меня уголовное прошлое. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что убийство молодой женщины в Лондоне имеет поразительное сходство с убийством Джинни Флинт. Но что бы я ни заподозрил в Сан-Франциско, все подозрения в конечном счете могли обернуться против меня. Пойми, что я в своих действиях руководствуюсь не необоснованной лояльностью к Бригу, как ты ее называешь, а элементарным чувством самосохранения.
— Когда не пытаешься защитить других, — добавила она. Он невесело рассмеялся:
— Не очень-то мне это удается. Ты знаешь о трех убийствах: в Лондоне, Сан-Франциско и на Самоа. В Сан-Франциско была принята версия самоубийства. Иногда это случается. Я знаю о двух подобных случаях здесь: в Сиднее около четырех лет назад и в Мельбурне два года назад, как раз накануне розыгрыша Кубка. Все это, возможно, было делом рук Брига, но разве я смог остановить убийства? Мне иногда кажется, что я даже каким-то образом способствовал им. Я всегда оказываюсь рядом, когда они происходят. Достаточно близко, чтобы попасть в число подозреваемых, если мне придет в голову сообщить кому-нибудь известную мне информацию, но недостаточно близко, чтобы предотвратить убийство. Я заранее не знаю когда это произойдет и кто может стать жертвой. Женщина в Лондоне была любовницей известного лорда. Джинни и женщина из Сиднея были проститутками. Убитая в Мельбурне была вдовой одного каторжника, с которым был знаком Мур. Девушка-островитянка, как заверил меня отец Фаамузами, была невинной девственницей. Она, возможно, умерла только потому, что отказала Бригу.
— Твой друг знает о том, что ты его подозреваешь?
— Не уверен. Я ему об этом не говорил.
— Веселенькая история! — вздохнув, сказала Лидия. Натан вдруг резко повернулся к жене:
— А ты говорила Бригу о своих подозрениях?
— Нет. Он думает, что я верю, будто убийство Джинни — твоих рук дело.
У Натана слегка отлегло от сердца.
— Хорошо. И в дальнейшем продолжай держаться этой версии. Это для тебя лучшая защита, как, впрочем, и скорейший отъезд со мной в Баллабурн.
— По правде говоря, Натан, именно об этом я писала тебе в своем письме, — собравшись с духом, сказала Лидия. — Жаль, что ты не получил его. Возможно, отпала бы необходимость ехать.
— Вот как?! — воскликнул Натан. Он еще не знал, о чем пойдет речь, но направление, которое принимал разговор, ему не нравилось.
— Видишь ли, я сказала, что не хочу развода…
— А теперь хочешь? — прищурив глаза, спросил он.
— Нет… ох нет. Но я подумала, что было бы лучше признать брак недействительным.
— Почему?
— Я хочу поехать домой, — сказала Лидия. — Я скучаю по родителям, от них давно не было никакой весточки. Возможно, они даже мое первое письмо не получили.
— Но ты обещала пробыть здесь в течение года. Так-то ты держишь свое слово!
— Извини, Натан. Я действительно думала, что смогу выполнить свое обещание.
— Зачем тебе признание брака недействительным? Ты могла бы уехать и без этого.
Она нахмурилась.
— Но тогда ты был бы все еще женат и не смог жениться снова.
— Я не собираюсь жениться снова. Может быть, ты собираешься?
— Я никогда не думала об этом.
— В таком случае в признании брака недействительным нет необходимости. Мы будем состоять в браке до тех пор, пока ты не пожелаешь снова выйти замуж.
— И ты мне позволишь уехать? — недоверчиво спросила Лидия.
— Я не могу удерживать тебя силой. Можешь уезжать в Сан-Франциско.
— Но ты потеряешь Баллабурн.
— Если брак будет признан недействительным, я его тоже потеряю Но в таком случае я не потеряю тебя. Я буду знать, что ты по-прежнему моя. И пока мы женаты, Бриг не сможет тебя заполучить.
«А следовательно, не сможет заполучить и Баллабурн», — мысленно добавила Лидия. Они с Натаном пришли к одному выводу, хотя и подходили к решению проблемы с диаметрально противоположных позиций. Для Мура самым верным способом аннулировать их брак было сделать ее вдовой. Лидия не хотела, чтобы Баллабурн перешел в руки Брига, но важнее собственной безопасности для нее была безопасность Натана. Значит, единственным выходом было признание брака недействительным.
— Не добившись признания брака недействительным, я не уеду из Сиднея, Натан.
— В таком случае ты поедешь со мной в Баллабурн.
— Как же ты это сделаешь? — вздернув подбородок, спросила Лидия. — Свяжешь меня и заткнешь рот кляпом? Запрешь в сундуке?
Столь эмоциональное описание его предполагаемых действий позабавило Натана.
— Я подумывал о том, чтобы оглушить тебя ударом по голове, а потом забросить твое безжизненное тело на спину моего коня. И если ты думаешь, что меня кто-нибудь остановит, то ошибаешься. Здесь это в порядке вещей. Ты моя жена, Лидия.
— Но я не твоя собственность.
Она чуть было не дала Хантеру пощечину, но потом как-то сразу остыла и тяжело опустилась в кресло.
— Я боюсь, Натан, — тихо сказала она, — я очень боюсь. Он присел перед ней на колени и взял ее руки в свои.
— Ты думаешь, что я не знаю, Лидия? Сегодня, когда ты вошла в кабинет, ты говорила так резко, стараясь показать, что тебя никто не запугает. С Бригемом эта бравада, возможно, сработала бы, но только не со мной. Ты боишься его, он убийца. И мы можем доказать это.
— Но ты ошибаешься. Я боюсь того, что он может… — Лидия не договорила.
Натан как-то странно посмотрел на нее, поднялся с колен и тоже уселся на стул.
— Я позабочусь о том, чтобы ты могла уехать из Сиднея. Через несколько дней ты будешь на пути в Сан-Франциско.
Лидия понимала, что не сможет этого сделать. В отличие от Натана она знала, что его жизнь находится под угрозой. Не могла она оставить его беззащитным. Кто-то должен прикрывать его спину, и Лидия это сделает.
— Я уже сказала, что уеду лишь тогда, когда будет аннулирован наш брак. А поскольку отец Колган не сделает этого без твоего согласия, я останусь здесь.
— В Сиднее?
— Мне что-то не улыбается перспектива быть оглушенной и заброшенной на спину коня. Поэтому я поеду в Баллабурн.
— Вот увидишь, все будет хорошо. В доме Ирландца Бриг ничего не сделает. Он побоится потерять права даже на тот участок, который выиграл, поэтому не решится тронуть тебя.
— Почему Ирландец ничего не предпринимает в отношении Брига? Почему не положит конец этому пари, не дожидаясь истечения года?
— Я думал, что ты знаешь, — удивленно произнес Хантер. — Дело в том, что Ирландец не верит тому, что ты рассказала ему о Бриге.
У Лидии глаза округлились от удивления.
— Он не верит мне? Он сидел напротив меня за столом и внимательно слушал все, что я говорила. И он ни разу…
— Он все выслушал, Лидия. И остался при своем мнении. Вернувшись в Баллабурн, он все рассказал мне. Насколько я понял, Маркус считает, что ты сделала ошибочные выводы.
— Ты говорил ему о своих подозрениях?
— Он не спрашивал, а я не спешил поделиться своей информацией, потому что знал, ему это будет неприятно. Ирландцу не хочется верить, что он так сильно ошибся в Муре, ведь он так гордился тем, что хорошо разбирается в людях. В Баллабурне он считает себя непререкаемым авторитетом.
— Я это заметила, — сухо сказала Лидия. — Из-за этого мы иногда ссорились. Он обычно считал, что прав, а я оставалась при своем мнении. Может, это к лучшему. У него и без того забот хватает. Если я буду жить в Баллабурне, то по крайней мере смогу больше времени проводить с Ирландцем. Пока он не приехал сюда, я не понимала, какие страдания он вынужден выносить. Наверное, эта поездка отняла у него последнее здоровье. Я поняла тогда, что он не сможет часто навещать меня, может быть, вообще не сможет больше приехать.
— Только не дай ему заметить, что ты возвращаешься ради него, — предупредил Натан. — Пострадает его гордость.
— Что мы ему скажем? Какие объяснения его устроят? Натан откашлялся и в самой непринужденной манере сказал:
— Я уже думал об этом. Мы могли бы убедить его, что по-настоящему любим друг друга. Думаю, это бы его удовлетворило.
— Он, наверное, порадовался бы своей дальновидности.
— Возможно.
— Ладно. Думаю, я смогла бы притвориться. А ты?
— Для меня это труда не составит.
— Но как быть с нашей спальней?
— Я могу спать на полу, — торопливо предложил он. — Никто, кроме тебя, об этом не узнает.
— Ну что ж, — нерешительно промолвила Лидия, — если ты действительно не будешь возражать…
— Я не сказал, что не буду возражать. Я сказал лишь, что могу это сделать. Значит, решено?
— Решено. — Лидия протянула руку, чтобы скрепить согласие. Натан крепко пожал ее. Сделка была заключена, но рукопожатие несколько затянулось, и оба с виноватым видом отвели глаза.
Глава 14
Так или иначе, их затея удалась. Вопреки опасениям обоих участников соглашения, они удачно справлялись со своими ролями. Они выработали план, позволяющий избегать трудных объяснений и скользких ситуаций.
Несмотря на то что Бригем так и не объявился в Баллабурне, Натан взял за правило работать в пределах видимости дома. Не исключено, что Мур появится неожиданно. И если такое случится, он хотел находиться рядом с Лидией. Тем более что она не возражала против того, что Натан держится поблизости от дома. Она ловила себя на мысли, что в течение дня не раз подходила к окнам, чтобы удостовериться, что Хан-тер где-то рядом. Это было удобно, пока овцы находились на пастбищах, но с наступлением весны их будут отбирать для стрижки и Натану придется уезжать на дальние пастбища. Лидия уже решила, что будет выезжать вместе с ним.
Лидия старалась не думать о Бригеме. Это было нетрудно, потому что Ирландец требовал все большего внимания с ее стороны. Он редко просил ее о чем-нибудь прямо, но Лидия чувствовала, что на ее плечи возлагается все больше и больше ответственности за выполнение работы, которую он считал важной. Они ежедневно занимались составлением каталога книг в его библиотеке. Он научил ее вести бухгалтерский учет, рассказал, как жизнь Баллабурна в неблагоприятные годы поддерживалась за счет доходов с золотых приисков. Лидия узнала, где лежат важные документы, какие доходы приносит ранчо, и, наконец, ей поручили составлять ведомость оплаты труда работников. Ирландец верил в ее таланты, и Лидия, удивляясь, обнаружила у себя немалые способности. Видя ее склоненную над счетами головку, Натан и Ирландец обменивались довольными взглядами.
— Он натаскивает тебя, чтобы передать в твои руки управление Баллабурном, — сказал ей однажды Натан. Он закрыл книгу, которую читал, и подошел к столу, за которым работала Лидия. Отодвинув гроссбух, Натан присел на краешек стола и непринужденно склонился над ее работой.
Тень Натана упала на страницу.
— Ты заслоняешь мне свет, — сказала она, отмахнувшись рукой. — Я не вижу, что делаю… — Он закрыл лежавшую перед ней книгу. — Ну, Натан, — с упреком произнесла Лидия.
— Ну, Натан… — очень похожим тоном передразнил он. Лидия рассмеялась и, взглянув на старинные часы в футляре из вишневого дерева, воскликнула:
— Силы небесные, как поздно! Я и не заметила, как пролетело время.
После возвращения в Баллабурн она взяла за правило первой уходить в спальню. Она выкладывала одеяла и подушки для Натана, проверяла, есть ли для него в тазу свежая вода, и гасила все лампы, оставляя одну на высоком комоде. Он обычно давал ей достаточно времени, чтобы приготовиться ко сну, и лишь потом заходил в комнату. За это время Лидия могла бы заснуть, но не получалось. Зарывшись поглубже в прохладные простыни и толстые шерстяные одеяла, она лишь притворялась спящей.
Она была уверена, что Натан это знает, хотя он никогда об этом не говорил. Кое о чем было лучше не говорить. Оба они были уверены, что именно это делает их совместную жизнь здесь выносимой. Или почти выносимой. Но если о проблеме не говорить, это не значит, что она перестает существовать. А если признавать, то надо было что-то решать. Но именно этого они хотели избежать.
— Если я устал, то могу подняться наверх первым. Небо не обрушится, если мы изменим заведенный порядок. — Он улыбнулся. — Но я не устал. Я собирался пойти на кухню и заварить чай. А ты не хочешь?
— С удовольствием. И поищи немного медовых пряников Молли…
Он сдержал обещание. Пятнадцать минут спустя Хантер вернулся из кухни с подносом, нагруженным самыми разно-образными закусками. Поставив его перед камином, он пригласил Лидию присоединиться к нему. Оставив работу, она уселась на краешке шерстяного ковра. Разгладив складки темно-синей юбки, Лидия принялась выбирать из принесенных деликатесов то, что ей больше по вкусу.
— Сказав, что Ирландец готовит меня к управлению Баллабурном, ты, наверное, пошутил?
— Нет, я серьезно. — Он налил себе чашку чаю. — Неужели ты не понимаешь, что именно к этому он клонит?
— Я никогда об этом не думала. Рано или поздно Баллабурн будет принадлежать тебе.
— И тебе — через меня. Ирландец ведь не знает, что ты намерена уехать по истечении года. Он хочет, чтобы ты участвовала в создании процветающего ранчо.
Несмотря на то что Бригем так и не объявился в Баллабурне, Натан взял за правило работать в пределах видимости дома. Не исключено, что Мур появится неожиданно. И если такое случится, он хотел находиться рядом с Лидией. Тем более что она не возражала против того, что Натан держится поблизости от дома. Она ловила себя на мысли, что в течение дня не раз подходила к окнам, чтобы удостовериться, что Хан-тер где-то рядом. Это было удобно, пока овцы находились на пастбищах, но с наступлением весны их будут отбирать для стрижки и Натану придется уезжать на дальние пастбища. Лидия уже решила, что будет выезжать вместе с ним.
Лидия старалась не думать о Бригеме. Это было нетрудно, потому что Ирландец требовал все большего внимания с ее стороны. Он редко просил ее о чем-нибудь прямо, но Лидия чувствовала, что на ее плечи возлагается все больше и больше ответственности за выполнение работы, которую он считал важной. Они ежедневно занимались составлением каталога книг в его библиотеке. Он научил ее вести бухгалтерский учет, рассказал, как жизнь Баллабурна в неблагоприятные годы поддерживалась за счет доходов с золотых приисков. Лидия узнала, где лежат важные документы, какие доходы приносит ранчо, и, наконец, ей поручили составлять ведомость оплаты труда работников. Ирландец верил в ее таланты, и Лидия, удивляясь, обнаружила у себя немалые способности. Видя ее склоненную над счетами головку, Натан и Ирландец обменивались довольными взглядами.
— Он натаскивает тебя, чтобы передать в твои руки управление Баллабурном, — сказал ей однажды Натан. Он закрыл книгу, которую читал, и подошел к столу, за которым работала Лидия. Отодвинув гроссбух, Натан присел на краешек стола и непринужденно склонился над ее работой.
Тень Натана упала на страницу.
— Ты заслоняешь мне свет, — сказала она, отмахнувшись рукой. — Я не вижу, что делаю… — Он закрыл лежавшую перед ней книгу. — Ну, Натан, — с упреком произнесла Лидия.
— Ну, Натан… — очень похожим тоном передразнил он. Лидия рассмеялась и, взглянув на старинные часы в футляре из вишневого дерева, воскликнула:
— Силы небесные, как поздно! Я и не заметила, как пролетело время.
После возвращения в Баллабурн она взяла за правило первой уходить в спальню. Она выкладывала одеяла и подушки для Натана, проверяла, есть ли для него в тазу свежая вода, и гасила все лампы, оставляя одну на высоком комоде. Он обычно давал ей достаточно времени, чтобы приготовиться ко сну, и лишь потом заходил в комнату. За это время Лидия могла бы заснуть, но не получалось. Зарывшись поглубже в прохладные простыни и толстые шерстяные одеяла, она лишь притворялась спящей.
Она была уверена, что Натан это знает, хотя он никогда об этом не говорил. Кое о чем было лучше не говорить. Оба они были уверены, что именно это делает их совместную жизнь здесь выносимой. Или почти выносимой. Но если о проблеме не говорить, это не значит, что она перестает существовать. А если признавать, то надо было что-то решать. Но именно этого они хотели избежать.
— Если я устал, то могу подняться наверх первым. Небо не обрушится, если мы изменим заведенный порядок. — Он улыбнулся. — Но я не устал. Я собирался пойти на кухню и заварить чай. А ты не хочешь?
— С удовольствием. И поищи немного медовых пряников Молли…
Он сдержал обещание. Пятнадцать минут спустя Хантер вернулся из кухни с подносом, нагруженным самыми разно-образными закусками. Поставив его перед камином, он пригласил Лидию присоединиться к нему. Оставив работу, она уселась на краешке шерстяного ковра. Разгладив складки темно-синей юбки, Лидия принялась выбирать из принесенных деликатесов то, что ей больше по вкусу.
— Сказав, что Ирландец готовит меня к управлению Баллабурном, ты, наверное, пошутил?
— Нет, я серьезно. — Он налил себе чашку чаю. — Неужели ты не понимаешь, что именно к этому он клонит?
— Я никогда об этом не думала. Рано или поздно Баллабурн будет принадлежать тебе.
— И тебе — через меня. Ирландец ведь не знает, что ты намерена уехать по истечении года. Он хочет, чтобы ты участвовала в создании процветающего ранчо.