— Не заставлю? — Он поднял дуло пистолета и нацелил его в голову Ирландца. — Не думай, что я не сделаю этого. В Баллабурне многие поверят тому, что Ирландец сам пустил себе пулю в лоб, не выдержав болей, которые преследуют его с тех самых пор, как пули беглых каторжников сделали его инвалидом.
Перед Лидией вдруг открылась правда. Удивительно, как она не поняла и даже не заподозрила этого раньше.
— Это сделали не беглые каторжники. Это ты сделал его инвалидом.
По глазам Брига Ирландец понял, что Лидия права.
— Проклятый сукин сын! — заорал он и усилием воли приподнялся в кресле. Его лицо исказила гримаса боли. — Я убью тебя своими руками! — Забыв о своем увечье, Маркус хотел выхватить пистолет из рук Брига, но Мур швырнул его в кресло с такой силой, что оно откатилось назад и Ирландец беспомощно рухнул на пол.
Бриг и не подумал помочь ему подняться. К нему бросилась Лидия. Она заметила слезы на глазах отца, выступившие скорее от унижения, чем от боли. Лидия поняла, что Бриг нанес смертельный удар по гордости этого сильного человека.
— Отойди от него! Не надо еще раз напоминать ему, каким беспомощным был он все эти годы. Еще до того, как он стал инвалидом, он стремился свалить свою работу на других. Без меня ему не удалось бы отыскать тебя, Лидия. Изначально он планировал послать в Сан-Франциско меня одного.
Бриг жестом приказал Лидии отойти в сторону. Увидев, что она не двинулась с места, он грубо схватил ее за плечо и подтащил к себе. Лидия запнулась о распростертое тело Ирландца и поморщилась при мысли, что причинила ему еще большую боль.
Бриг, крепко державший ее за талию, повернув к себе спиной, расхохотался и направил пистолет на Ирландца.
— Смотри! — Он изо всех сил пнул его в бедро. — Ему здесь совсем не больно. — Он пнул еще раз выше пояса. — Он ничего не чувствует. Ведь правда, Ирландец?
Лидия изо всех сил стукнула Брига локтем в живот и услышала, как он охнул. Мур вытащил из-за пояса пистолет.
— Ах ты, сучка! — прошипел он. — Пойдем-ка наверх, нам надо обсудить наши свадебные планы.
Ирландец, выругавшись, с усилием сел.
— Не смей ее трогать, Бриг! — угрожающе заявил он.
— Или что? — криво усмехнувшись, издевательски спросил Мур. Он расхохотался и, уткнув дуло пистолета в спину Лидии, вывел ее из комнаты.
Втолкнув девушку в свою бывшую комнату, он все еще улыбался. Он даже не потрудился закрыть дверь, уверенный, что под угрозой пистолета Лидия сделает все, что он захочет.
— Располагайся поудобнее, — сказал он, указывая на кровать.
— Пошел ты ко всем чертям!
— Я бы не стал торопиться, обрекая меня на адские муки. Ты еще не выслушала и половины того, что я хочу тебе сказать.
— Я не желаю тебя слушать!
— Вот как? — Он достал конверт из жилетного кармана. — Я собирался прочитать тебе это, но если ты не хочешь…
Даже издали Лидия узнала почерк Сэмюела.
— Отдай! Это мое! — Она протянула руку. Бриг покачал головой.
— Письмо я, пожалуй, не отдам, но если сделаешь, что я хочу, то скажу тебе, что в нем написано.
Лидия помедлила, переводя взгляд с Брига на конверт и обратно. Сейчас ее больше интересовал не конверт, а пистолет, лишь бы этого не заметил Бриг. Двигаясь с явной неохотой и неподдельным страхом, она подошла к кровати под балдахином и уселась на самый краешек.
— Ты выкрал письмо из дилижанса? — спросила она. Он удивленно приподнял светлую бровь:
— Ты это знала?
— Натан подозревал, а я была не уверена.
— Надо было ему верить. Он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Трудно было придумать, как выманить его из Баллабурна, чтобы он не заподозрил неладное. Лесной пожар был удачным решением.
Лидия почувствовала, как вдруг у нее онемели конечности, удары сердца стали медленнее и глуше, даже слез на глазах не было. Казалось, что она не сможет двигаться, да ей и не хотелось.
— Ты всегда использовал Натана, чтобы получить то, что хочешь. Даже тогда, когда вы были мальчишками.
— Он рассказывал тебе, как мы сюда попали? — Бриг хохотнул и покачал головой, вспоминая. — Бедняга Нат. В то время он не был таким умным. Он никогда бы не согласился пойти на то дело, если бы я не заставил.
— Значит, это ты убил ту женщину в Лондоне?
— Одной проституткой больше, одной меньше — какое это имеет значение? Никто не оплакивал мою мать, когда она совершила самоубийство, в том числе и я. Я остался один в возрасте восьми лет. Знаешь, это я ее обнаружил. На запястьях у нее были веревки. Только став значительно старше, я понял, что последний любовник привязал ее к кровати, прежде чем использовать. А она не потрудилась снять веревки, прежде чем вскрыть себе вены.
Лидия вздрогнула, подумав о странном способе, который выбрал Бриг, чтобы почтить память своей матери.
— Ты позволил Натану взять на себя вину за то, что сделал сам?
— Не только. Я позаботился о том, чтобы его арестовали. Я подложил в его башмак улику, доказывавшую, что он побывал в доме той проститутки в ночь ее смерти. По правде говоря, я не собирался убивать ее. Она наткнулась на меня, когда я бродил возле ее дома. Она подумала, что я нищий, и пригласила войти в дом. Но мне не нужна была ее жалость.
— И поэтому ты ее убил.
На мгновение в глазах Брига мелькнуло нечто похожее на страх.
— Так уж получилось. Я набил руку. Никто так и не догадался, что самоубийства были на самом деле убийствами.
— Натан это знал.
— Но он не мог об этом сказать. Кто бы ему поверил? С его-то прошлым? — Мур снова поднял конверт. — Кое-что тебе лучше услышать от меня, Лидия. Сэмюел пишет об этом, но я хочу, чтобы ты услышала от меня. Твоя мать покончила жизнь самоубийством.
Онемение, охватившее Лидию, наконец добралось до мозга. Она потеряла сознание.
Ирландец взмок от пота, пока взбирался на инвалидное кресло. Объехав стол, он поискал брошенный Бригом револьвер и обнаружил его в кресле. Он взял его в руки и убедился, что он все еще заряжен. Вытерев вспотевший лоб, Маркус, тяжело дыша, подкатил к лестнице. Остановившись возле первой ступени, он взглянул наверх. Лестница казалась ему непреодолимым препятствием. Засунув револьвер за пояс, Ирландец ухватился за балясину лестницы и поднял себя с кресла. Цепляясь за перила и опираясь локтями на ступени, он начал подниматься, волоча за собой беспомощные ноги.
Лидия была без сознания всего несколько минут, но Бригем за это время успел привязать ее запястья к изголовью кровати. Она попыталась было сопротивляться, но в результате узлы на шарфах затянулись еще туже. Она заметила, что пистолет лежит на ночном столике, но о том, чтобы достать его, теперь нечего было и думать.
— Я знал, что эта новость ошеломит тебя, — сказал Бриг. Лидия попыталась сесть, но не смогла.
— Ты убил ее.
— Сэмюел пишет, что это было самоубийство. Возможно, она не вынесла разлуки со мной. Ты, наверное, догадалась, что мы с Мэдлин были любовниками? Очевидно, она покончила с собой вскоре после моего отъезда. Мне искренне жаль ее.
На глазах Лидии выступили слезы, руки сжались в кулаки.
— Тебе, наверное, жаль, что ты не убила меня в «Серебряной леди», — сказал Бриг. — Это вполне понятно. Не знаю, что мне с тобой делать, хотя обычно быстро принимаю решения. Я убил бы тебя сейчас, если бы был уверен, что это сойдет мне с рук, — сказал он. — Но здесь на сотни миль вокруг каждая собака знает о Бешеном Ирландце, об условиях пари и о его проклятом завещании. Если я не женюсь на тебе, то не получу ничего.
У Лидии пересохло во рту, иначе бы она плюнула ему в физиономию.
— Не забудь, что жизнь Ирландца поставлена на карту. Ты не могла спасти ни свою мать, ни Натана, но жизнь Ирландца еще можешь. Видишь ли, мне нечего терять. Если ты не выйдешь за меня замуж, я не смогу получить Баллабурн. А если так, то мне все равно, умрет Ирландец сейчас от новой раны или немного позднее — от старой. Однако тебе, я думаю, это не безразлично…
Ирландец дополз до открытой двери и вытащил револьвер. Он тяжело дышал, сердце его гулко билось.
— Мне безразлично, — произнес он. — Развяжи мою дочь. — Он лежал на полу с револьвером в руках.
— Осторожнее, у него на столике пистолет, — крикнула Лидия. — Не позволяй ему…
Бриг потянулся к столу, и Ирландец выстрелил. Пистолет отлетел на несколько футов в сторону. Прикрываясь столом, Бриг попытался добраться до него. Пуля вошла в стену прямо над его головой. Пальцы Лидии лихорадочно работали, пытаясь освободить запястья от узлов. Бриг ответил на выстрел Ирландца. Пуля попала ему в плечо, и он откинулся на спину и затих. Мур осторожно встал и медленно при близился к Ирландцу, держа пистолет перед собой.
Лидии уже удалось высвободить одну руку. Она заметила, что Маркус неожиданно мигнул. Бригем увидел это и взвел курок. Свободной рукой она метнула в голову Мура подушку и громко вскрикнула, чтобы отвлечь его внимание. Бриг выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону. Это дало Ирландцу время сосредоточиться. Преодолевая мучительную боль, он несколько раз подряд нажал на спусковой крючок, всадив в грудь Бригему три пули.
Бригем покачнулся и рухнул у изножья кровати, умерев раньше, чем его тело коснулось пола.
Лидия, вскочив с кровати, бросилась к отцу и опустилась рядом с ним на колени. Оторвав полосу от своей юбки, она перевязала его раненое плечо.
— Чертовски больно, — слабым голосом пожаловался Маркус, пытаясь изобразить улыбку. — Мог бы прострелить мне ногу. Я бы вообще не почувствовал боли.
— Тс-с! Не разговаривай. Я должна позвать кого-нибудь на помощь. — По щекам Лидии катились слезы и падали на землисто-бледное лицо Ирландца. Рана на его плече продолжала кровоточить, и она не могла остановить кровотечение.
— Никто мне не поможет, — сказал он. Его кобальтово-синие глаза были печальны. — Я о многом сожалею, дочь моя, но только не о том, что захотел познакомиться с тобой. Разве можно сожалеть об этом?
Лидия приподняла голову отца и положила к себе на колени. Она гладила пальцами его седые волосы.
— Я горжусь тем, что я твоя дочь… — сказала она и, помедлив, добавила: — … отец.
— Спасибо тебе за это, — прошептал он. Слеза Лидии капнула ему на щеку. Он улыбнулся, потому что понял, что прощен. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, надеясь, что он успеет услышать ее, потому что боль уже покинула глаза Ирландца.
Лидия тихо заплакала по родному человеку.
Некоторое время спустя во дворе послышался шум, в доме захлопали двери, кто-то быстро взбежал по лестнице. Сзади ее обняли руки — такие сильные, такие знакомые. Они удушливо пахли дымом. Она не стала спрашивать, каким чудом они здесь появились и обняли ее. Она приняла это как должное и, попав в их надежное кольцо, прислонилась к груди Натана.
Эпилог
Перед Лидией вдруг открылась правда. Удивительно, как она не поняла и даже не заподозрила этого раньше.
— Это сделали не беглые каторжники. Это ты сделал его инвалидом.
По глазам Брига Ирландец понял, что Лидия права.
— Проклятый сукин сын! — заорал он и усилием воли приподнялся в кресле. Его лицо исказила гримаса боли. — Я убью тебя своими руками! — Забыв о своем увечье, Маркус хотел выхватить пистолет из рук Брига, но Мур швырнул его в кресло с такой силой, что оно откатилось назад и Ирландец беспомощно рухнул на пол.
Бриг и не подумал помочь ему подняться. К нему бросилась Лидия. Она заметила слезы на глазах отца, выступившие скорее от унижения, чем от боли. Лидия поняла, что Бриг нанес смертельный удар по гордости этого сильного человека.
— Отойди от него! Не надо еще раз напоминать ему, каким беспомощным был он все эти годы. Еще до того, как он стал инвалидом, он стремился свалить свою работу на других. Без меня ему не удалось бы отыскать тебя, Лидия. Изначально он планировал послать в Сан-Франциско меня одного.
Бриг жестом приказал Лидии отойти в сторону. Увидев, что она не двинулась с места, он грубо схватил ее за плечо и подтащил к себе. Лидия запнулась о распростертое тело Ирландца и поморщилась при мысли, что причинила ему еще большую боль.
Бриг, крепко державший ее за талию, повернув к себе спиной, расхохотался и направил пистолет на Ирландца.
— Смотри! — Он изо всех сил пнул его в бедро. — Ему здесь совсем не больно. — Он пнул еще раз выше пояса. — Он ничего не чувствует. Ведь правда, Ирландец?
Лидия изо всех сил стукнула Брига локтем в живот и услышала, как он охнул. Мур вытащил из-за пояса пистолет.
— Ах ты, сучка! — прошипел он. — Пойдем-ка наверх, нам надо обсудить наши свадебные планы.
Ирландец, выругавшись, с усилием сел.
— Не смей ее трогать, Бриг! — угрожающе заявил он.
— Или что? — криво усмехнувшись, издевательски спросил Мур. Он расхохотался и, уткнув дуло пистолета в спину Лидии, вывел ее из комнаты.
Втолкнув девушку в свою бывшую комнату, он все еще улыбался. Он даже не потрудился закрыть дверь, уверенный, что под угрозой пистолета Лидия сделает все, что он захочет.
— Располагайся поудобнее, — сказал он, указывая на кровать.
— Пошел ты ко всем чертям!
— Я бы не стал торопиться, обрекая меня на адские муки. Ты еще не выслушала и половины того, что я хочу тебе сказать.
— Я не желаю тебя слушать!
— Вот как? — Он достал конверт из жилетного кармана. — Я собирался прочитать тебе это, но если ты не хочешь…
Даже издали Лидия узнала почерк Сэмюела.
— Отдай! Это мое! — Она протянула руку. Бриг покачал головой.
— Письмо я, пожалуй, не отдам, но если сделаешь, что я хочу, то скажу тебе, что в нем написано.
Лидия помедлила, переводя взгляд с Брига на конверт и обратно. Сейчас ее больше интересовал не конверт, а пистолет, лишь бы этого не заметил Бриг. Двигаясь с явной неохотой и неподдельным страхом, она подошла к кровати под балдахином и уселась на самый краешек.
— Ты выкрал письмо из дилижанса? — спросила она. Он удивленно приподнял светлую бровь:
— Ты это знала?
— Натан подозревал, а я была не уверена.
— Надо было ему верить. Он знает меня лучше, чем кто-либо другой. Трудно было придумать, как выманить его из Баллабурна, чтобы он не заподозрил неладное. Лесной пожар был удачным решением.
Лидия почувствовала, как вдруг у нее онемели конечности, удары сердца стали медленнее и глуше, даже слез на глазах не было. Казалось, что она не сможет двигаться, да ей и не хотелось.
— Ты всегда использовал Натана, чтобы получить то, что хочешь. Даже тогда, когда вы были мальчишками.
— Он рассказывал тебе, как мы сюда попали? — Бриг хохотнул и покачал головой, вспоминая. — Бедняга Нат. В то время он не был таким умным. Он никогда бы не согласился пойти на то дело, если бы я не заставил.
— Значит, это ты убил ту женщину в Лондоне?
— Одной проституткой больше, одной меньше — какое это имеет значение? Никто не оплакивал мою мать, когда она совершила самоубийство, в том числе и я. Я остался один в возрасте восьми лет. Знаешь, это я ее обнаружил. На запястьях у нее были веревки. Только став значительно старше, я понял, что последний любовник привязал ее к кровати, прежде чем использовать. А она не потрудилась снять веревки, прежде чем вскрыть себе вены.
Лидия вздрогнула, подумав о странном способе, который выбрал Бриг, чтобы почтить память своей матери.
— Ты позволил Натану взять на себя вину за то, что сделал сам?
— Не только. Я позаботился о том, чтобы его арестовали. Я подложил в его башмак улику, доказывавшую, что он побывал в доме той проститутки в ночь ее смерти. По правде говоря, я не собирался убивать ее. Она наткнулась на меня, когда я бродил возле ее дома. Она подумала, что я нищий, и пригласила войти в дом. Но мне не нужна была ее жалость.
— И поэтому ты ее убил.
На мгновение в глазах Брига мелькнуло нечто похожее на страх.
— Так уж получилось. Я набил руку. Никто так и не догадался, что самоубийства были на самом деле убийствами.
— Натан это знал.
— Но он не мог об этом сказать. Кто бы ему поверил? С его-то прошлым? — Мур снова поднял конверт. — Кое-что тебе лучше услышать от меня, Лидия. Сэмюел пишет об этом, но я хочу, чтобы ты услышала от меня. Твоя мать покончила жизнь самоубийством.
Онемение, охватившее Лидию, наконец добралось до мозга. Она потеряла сознание.
Ирландец взмок от пота, пока взбирался на инвалидное кресло. Объехав стол, он поискал брошенный Бригом револьвер и обнаружил его в кресле. Он взял его в руки и убедился, что он все еще заряжен. Вытерев вспотевший лоб, Маркус, тяжело дыша, подкатил к лестнице. Остановившись возле первой ступени, он взглянул наверх. Лестница казалась ему непреодолимым препятствием. Засунув револьвер за пояс, Ирландец ухватился за балясину лестницы и поднял себя с кресла. Цепляясь за перила и опираясь локтями на ступени, он начал подниматься, волоча за собой беспомощные ноги.
Лидия была без сознания всего несколько минут, но Бригем за это время успел привязать ее запястья к изголовью кровати. Она попыталась было сопротивляться, но в результате узлы на шарфах затянулись еще туже. Она заметила, что пистолет лежит на ночном столике, но о том, чтобы достать его, теперь нечего было и думать.
— Я знал, что эта новость ошеломит тебя, — сказал Бриг. Лидия попыталась сесть, но не смогла.
— Ты убил ее.
— Сэмюел пишет, что это было самоубийство. Возможно, она не вынесла разлуки со мной. Ты, наверное, догадалась, что мы с Мэдлин были любовниками? Очевидно, она покончила с собой вскоре после моего отъезда. Мне искренне жаль ее.
На глазах Лидии выступили слезы, руки сжались в кулаки.
— Тебе, наверное, жаль, что ты не убила меня в «Серебряной леди», — сказал Бриг. — Это вполне понятно. Не знаю, что мне с тобой делать, хотя обычно быстро принимаю решения. Я убил бы тебя сейчас, если бы был уверен, что это сойдет мне с рук, — сказал он. — Но здесь на сотни миль вокруг каждая собака знает о Бешеном Ирландце, об условиях пари и о его проклятом завещании. Если я не женюсь на тебе, то не получу ничего.
У Лидии пересохло во рту, иначе бы она плюнула ему в физиономию.
— Не забудь, что жизнь Ирландца поставлена на карту. Ты не могла спасти ни свою мать, ни Натана, но жизнь Ирландца еще можешь. Видишь ли, мне нечего терять. Если ты не выйдешь за меня замуж, я не смогу получить Баллабурн. А если так, то мне все равно, умрет Ирландец сейчас от новой раны или немного позднее — от старой. Однако тебе, я думаю, это не безразлично…
Ирландец дополз до открытой двери и вытащил револьвер. Он тяжело дышал, сердце его гулко билось.
— Мне безразлично, — произнес он. — Развяжи мою дочь. — Он лежал на полу с револьвером в руках.
— Осторожнее, у него на столике пистолет, — крикнула Лидия. — Не позволяй ему…
Бриг потянулся к столу, и Ирландец выстрелил. Пистолет отлетел на несколько футов в сторону. Прикрываясь столом, Бриг попытался добраться до него. Пуля вошла в стену прямо над его головой. Пальцы Лидии лихорадочно работали, пытаясь освободить запястья от узлов. Бриг ответил на выстрел Ирландца. Пуля попала ему в плечо, и он откинулся на спину и затих. Мур осторожно встал и медленно при близился к Ирландцу, держа пистолет перед собой.
Лидии уже удалось высвободить одну руку. Она заметила, что Маркус неожиданно мигнул. Бригем увидел это и взвел курок. Свободной рукой она метнула в голову Мура подушку и громко вскрикнула, чтобы отвлечь его внимание. Бриг выстрелил, но пуля ушла куда-то в сторону. Это дало Ирландцу время сосредоточиться. Преодолевая мучительную боль, он несколько раз подряд нажал на спусковой крючок, всадив в грудь Бригему три пули.
Бригем покачнулся и рухнул у изножья кровати, умерев раньше, чем его тело коснулось пола.
Лидия, вскочив с кровати, бросилась к отцу и опустилась рядом с ним на колени. Оторвав полосу от своей юбки, она перевязала его раненое плечо.
— Чертовски больно, — слабым голосом пожаловался Маркус, пытаясь изобразить улыбку. — Мог бы прострелить мне ногу. Я бы вообще не почувствовал боли.
— Тс-с! Не разговаривай. Я должна позвать кого-нибудь на помощь. — По щекам Лидии катились слезы и падали на землисто-бледное лицо Ирландца. Рана на его плече продолжала кровоточить, и она не могла остановить кровотечение.
— Никто мне не поможет, — сказал он. Его кобальтово-синие глаза были печальны. — Я о многом сожалею, дочь моя, но только не о том, что захотел познакомиться с тобой. Разве можно сожалеть об этом?
Лидия приподняла голову отца и положила к себе на колени. Она гладила пальцами его седые волосы.
— Я горжусь тем, что я твоя дочь… — сказала она и, помедлив, добавила: — … отец.
— Спасибо тебе за это, — прошептал он. Слеза Лидии капнула ему на щеку. Он улыбнулся, потому что понял, что прощен. — Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она, надеясь, что он успеет услышать ее, потому что боль уже покинула глаза Ирландца.
Лидия тихо заплакала по родному человеку.
Некоторое время спустя во дворе послышался шум, в доме захлопали двери, кто-то быстро взбежал по лестнице. Сзади ее обняли руки — такие сильные, такие знакомые. Они удушливо пахли дымом. Она не стала спрашивать, каким чудом они здесь появились и обняли ее. Она приняла это как должное и, попав в их надежное кольцо, прислонилась к груди Натана.
Эпилог
Декабрь 1869 года
В первый день Рождества, когда солнце уже село, жара в Баллабурне еще не спала. Сэмюел Чедвик промокнул лоб носовым платком и подивился, что на его дочь и зятя жара, кажется, ни капельки не влияет. Пе Лин тоже хорошо переносила жару. Правда, Кит был несколько вялым, но Сэмюел подозревал, что это последствия плотного ужина.
По гостиной пробежал сквознячок, чуть качнув нежные красно-желтые цветки растущего в горшке деревца под названием «рождественские колокольчики». На лоб Лидии упала прядь волос, и Натан кончиком пальца уложил ее на место. Сэмюел заметил, как дочь с улыбкой повернулась к мужу, и вновь поразился глубине чувства, связывающего Лидию и Натана.
— Ну, — сказал он, обращаясь сразу ко всем присутствующим, — кто-нибудь покажет мне наконец тот медальон, о котором я столько слышал? Если он спас твою жизнь, Натан, то удивительно, что Лидия не возвела вокруг него стены храма.
— Ах, папа, — взмолилась Лидия, — не богохульствуй. Кит, на моем комоде стоит шкатулка. Не принесешь ли ее? Как это я до сих пор не показала медальон папе и Пе Лин?
Радуясь, что ему поручили что-то сделать, Кит моментально выскочил в коридор.
— Хороший парнишка, — сказал Сэмюел, когда мальчуган скрылся за дверью. — И очень старательный.
— К тому же умненький, — добавила Лидия. — Отец Колган говорит, что он догнал своих одноклассников в учебе. Мыс Натаном даже хотели оставить его здесь. Я могла бы с ним заниматься, а Натан научил бы его работать на ранчо. Но потом решили, что его нельзя лишать общения со сверстниками.
Он живет в Сиднее в порядочной семье, а к нам будет приезжать время от времени. Отец Колган подумывает о том, чтобы Кит стал священником, но я считаю, он когда-нибудь поселится в Баллабурне. Мы были бы этому очень рады.
— Из-за медальона? — спросила Пе Лин. Натан покачал головой.
— Никто из нас, тем более сам Кит, не считает, что спасением жизни мы обязаны исключительно медальону. Мы думаем, что произошло чудо. Буквально за несколько минут до того, как мы заметили пожар, Лидия привезла мне почту. Там был конверт от Кита, и я сунул его в нагрудный карман рубахи. Мне показалось, что он тяжеловат, но я даже не заглянул внутрь. — Заметив стоявшего на пороге Кита, он попросил: — Неси сюда, покажи медальон Сэмюелу.
Кит смутился, но не мог скрыть гордой улыбки. Он пересек комнату и протянул Чедвику медальон. Это был металлический кружок толщиной в соверен. На нем было выгравировано изображение Христа, а с обратной стороны — инициалы Кита. Теперь изображение было трудно разглядеть, потому что его повредила пуля.
— Отец Колган говорит, что это медаль Святого Иуды, который, как известно, покровительствует тем, кто попал в безвыходное положение. Я безнадежно отставал в учебе. Отец Колган дал ее мне, когда я наконец обогнал всех в соревновании на правильное написание слов.
Пе Лин с благоговейным трепетом прикоснулась к медальону и возвратила его Киту.
— Это большая честь, молодой человек. И очень мило с твоей стороны, что ты послал его Натану.
Кит, зажав в руке медальон, смущенно переминался с ноги на ногу.
Натан сжалился над парнишкой:
— Почему бы тебе не заглянуть в конюшню, Кит? Пули говорил, что ему потребуется помощь. Он мог бы найти тебе работу.
— С удовольствием, сэр. — Он отдал медальон Хантеру. — Спасибо, сэр.
Натан, взяв медальон двумя пальцами, взглянул на пулю, оставшуюся в металле.
— Я ехал верхом вдоль границы участка, охваченного пожаром. До сих пор не знаю, что именно заставило меня оглянуться. Я оглянулся, и сильный удар выбил меня из седла. На некоторое время я потерял сознание, и это, наверное, тоже спасло меня. Бриг выехал из своего укрытия, чтобы взять мой плащ и предъявить его Лидии в качестве доказательства моей гибели. Когда я пришел в себя, огонь уже лизал мои сапоги. Я подумал, что нахожусь в преисподней. Но потом нащупал в кармане рубахи конверт, присланный Китом, и понял, что жив. Видите, пуля так и осталась в медальоне.
— Потом он приехал ко мне. Когда я вспоминаю об этом, у меня мороз пробегает по коже, — сказала Лидия.
— Наверное, это очень приятное ощущение в такую жару, — заметил Сэмюел, снова вытирая со лба пот.
Пе Лин поднялась на ноги.
— Сэмюел не в состоянии воспринимать чудеса, когда ему так жарко, — сказала она. — Пойду ка я приготовлю ему прохладную ванну.
— Папа, когда ты собираешься жениться на Пе Лин? — без обиняков спросила Лидия, когда китаянка вышла из комнаты.
— Наверное, никогда, — сказал Сэмюел, покраснев еще сильнее, но уже не от жары. Он жестом остановил возражения, готовые сорваться с языка Лидии. — Причина не в том о чем ты думаешь. Мы знаем, что я был опечален ужасно смертью Мэдлин, но глубокой скорби я не испытывал. Hа Пе Лин я женился бы хоть завтра, если бы она согласилась выйти за меня. Все дело в том, что она не хочет. Она убеждена, что для меня вполне приемлемо иметь китаянку в качестве любовницы. Переубедить мне ее не удалось. — Чедвик бросил на Лидию предостерегающий взгляд: — И ты не пытайся повлиять на нее. Мы с Пе Лин сами разберемся.
— Клянусь, я не буду вмешиваться, — торжественно заявила Лидия. — Кстати, у меня есть для тебя еще один сюрприз, папа, — сказала она. — У меня будет ребенок.
Позднее, когда они лежали в постели, Лидия сказала Натану:
— Мне кажется, папа обрадовался, а ты как думаешь? Он отыскал под одеялом ее руку и сжал пальцы в своей ладони.
— По-моему, «обрадовался» — мягко сказано. Но ведь я могу судить о его реакции только по тем громким воплям, которые он издавал, узнав эту новость.
Лидия тихо рассмеялась:
— Можно подумать, что до этого никто никогда не рожал детей.
— Отчасти так оно и есть. У нас будет первенец. — Взгляд Натана вдруг опечалился. — Ты и впрямь не возражаешь, что наш ребенок будет карнси?
— Но я и сама карнси, Натан. Не забудь, что я дочь Ирландца. Ведь он так и не получил помилования. Если есть такая вещь, как позорное пятно каторжника, то ребенок унаследует его от меня, а не от тебя. Ты больше не ссыльный. Ты свободный человек.
Натан покачал головой.
— Это состояние души, — сказал он. — Ты, например, никогда не будешь карнси, а что касается меня, то и тысяча помилований от губернатора не сможет изменить того, что сделали со мной на Земле Ван Дьемана.
— Наш ребенок будет очень любимым, — сказала Лидия. — Вот об этом и давай думать, забыв о всяких стерлингах и карнси.
— Скажи, а ты еще не чувствуешь ребеночка? — спросил Натан, положив ладонь на ее едва заметно округлившийся живот.
— Еще нет. Молли говорит, что плод начнет двигаться через несколько недель. — Заметив его разочарованный взгляд, она снисходительно улыбнулась. — Будь уверен, ты узнаешь об этом сразу же, как только это случится. Но если мне придется приехать для этого на выгон, мужчины потом замучают тебя своими шуточками.
— Меня это не волнует.
Лидия прижалась к нему и обняла.
— Я люблю тебя, Натан Хантер.
Иногда слова по-прежнему с трудом слетали с его языка. И это объяснялось тем, что его чувства были слишком глубоки для словесного выражения. Сейчас как раз был один из таких моментов.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — шепнула Лидия. — Не говори, а лучше покажи мне это.
Он с радостью подчинился ее просьбе. Нашептывая нежные слова, целуя и лаская ее, он разжигал в ней огонь желания и, получая ответные ласки, воспламенялся сам.
Потом, когда Лидия заснула в его объятиях, Натан, прислушиваясь к ее ровному дыханию, ощущая тепло ее тела и аромат волос, с умилением думал о том, что свободным человеком его сделала Лидия. Причем не только потому, что без устали забрасывала губернатора прошениями о помиловании, но и потому, что любовь ее была безоговорочной. В глазах закона Натан стал свободным человеком, но любить Лидию он был приговорен пожизненно. Он считал этот приговор справедливым и об амнистии, избави Бог, даже не помышлял.
В первый день Рождества, когда солнце уже село, жара в Баллабурне еще не спала. Сэмюел Чедвик промокнул лоб носовым платком и подивился, что на его дочь и зятя жара, кажется, ни капельки не влияет. Пе Лин тоже хорошо переносила жару. Правда, Кит был несколько вялым, но Сэмюел подозревал, что это последствия плотного ужина.
По гостиной пробежал сквознячок, чуть качнув нежные красно-желтые цветки растущего в горшке деревца под названием «рождественские колокольчики». На лоб Лидии упала прядь волос, и Натан кончиком пальца уложил ее на место. Сэмюел заметил, как дочь с улыбкой повернулась к мужу, и вновь поразился глубине чувства, связывающего Лидию и Натана.
— Ну, — сказал он, обращаясь сразу ко всем присутствующим, — кто-нибудь покажет мне наконец тот медальон, о котором я столько слышал? Если он спас твою жизнь, Натан, то удивительно, что Лидия не возвела вокруг него стены храма.
— Ах, папа, — взмолилась Лидия, — не богохульствуй. Кит, на моем комоде стоит шкатулка. Не принесешь ли ее? Как это я до сих пор не показала медальон папе и Пе Лин?
Радуясь, что ему поручили что-то сделать, Кит моментально выскочил в коридор.
— Хороший парнишка, — сказал Сэмюел, когда мальчуган скрылся за дверью. — И очень старательный.
— К тому же умненький, — добавила Лидия. — Отец Колган говорит, что он догнал своих одноклассников в учебе. Мыс Натаном даже хотели оставить его здесь. Я могла бы с ним заниматься, а Натан научил бы его работать на ранчо. Но потом решили, что его нельзя лишать общения со сверстниками.
Он живет в Сиднее в порядочной семье, а к нам будет приезжать время от времени. Отец Колган подумывает о том, чтобы Кит стал священником, но я считаю, он когда-нибудь поселится в Баллабурне. Мы были бы этому очень рады.
— Из-за медальона? — спросила Пе Лин. Натан покачал головой.
— Никто из нас, тем более сам Кит, не считает, что спасением жизни мы обязаны исключительно медальону. Мы думаем, что произошло чудо. Буквально за несколько минут до того, как мы заметили пожар, Лидия привезла мне почту. Там был конверт от Кита, и я сунул его в нагрудный карман рубахи. Мне показалось, что он тяжеловат, но я даже не заглянул внутрь. — Заметив стоявшего на пороге Кита, он попросил: — Неси сюда, покажи медальон Сэмюелу.
Кит смутился, но не мог скрыть гордой улыбки. Он пересек комнату и протянул Чедвику медальон. Это был металлический кружок толщиной в соверен. На нем было выгравировано изображение Христа, а с обратной стороны — инициалы Кита. Теперь изображение было трудно разглядеть, потому что его повредила пуля.
— Отец Колган говорит, что это медаль Святого Иуды, который, как известно, покровительствует тем, кто попал в безвыходное положение. Я безнадежно отставал в учебе. Отец Колган дал ее мне, когда я наконец обогнал всех в соревновании на правильное написание слов.
Пе Лин с благоговейным трепетом прикоснулась к медальону и возвратила его Киту.
— Это большая честь, молодой человек. И очень мило с твоей стороны, что ты послал его Натану.
Кит, зажав в руке медальон, смущенно переминался с ноги на ногу.
Натан сжалился над парнишкой:
— Почему бы тебе не заглянуть в конюшню, Кит? Пули говорил, что ему потребуется помощь. Он мог бы найти тебе работу.
— С удовольствием, сэр. — Он отдал медальон Хантеру. — Спасибо, сэр.
Натан, взяв медальон двумя пальцами, взглянул на пулю, оставшуюся в металле.
— Я ехал верхом вдоль границы участка, охваченного пожаром. До сих пор не знаю, что именно заставило меня оглянуться. Я оглянулся, и сильный удар выбил меня из седла. На некоторое время я потерял сознание, и это, наверное, тоже спасло меня. Бриг выехал из своего укрытия, чтобы взять мой плащ и предъявить его Лидии в качестве доказательства моей гибели. Когда я пришел в себя, огонь уже лизал мои сапоги. Я подумал, что нахожусь в преисподней. Но потом нащупал в кармане рубахи конверт, присланный Китом, и понял, что жив. Видите, пуля так и осталась в медальоне.
— Потом он приехал ко мне. Когда я вспоминаю об этом, у меня мороз пробегает по коже, — сказала Лидия.
— Наверное, это очень приятное ощущение в такую жару, — заметил Сэмюел, снова вытирая со лба пот.
Пе Лин поднялась на ноги.
— Сэмюел не в состоянии воспринимать чудеса, когда ему так жарко, — сказала она. — Пойду ка я приготовлю ему прохладную ванну.
— Папа, когда ты собираешься жениться на Пе Лин? — без обиняков спросила Лидия, когда китаянка вышла из комнаты.
— Наверное, никогда, — сказал Сэмюел, покраснев еще сильнее, но уже не от жары. Он жестом остановил возражения, готовые сорваться с языка Лидии. — Причина не в том о чем ты думаешь. Мы знаем, что я был опечален ужасно смертью Мэдлин, но глубокой скорби я не испытывал. Hа Пе Лин я женился бы хоть завтра, если бы она согласилась выйти за меня. Все дело в том, что она не хочет. Она убеждена, что для меня вполне приемлемо иметь китаянку в качестве любовницы. Переубедить мне ее не удалось. — Чедвик бросил на Лидию предостерегающий взгляд: — И ты не пытайся повлиять на нее. Мы с Пе Лин сами разберемся.
— Клянусь, я не буду вмешиваться, — торжественно заявила Лидия. — Кстати, у меня есть для тебя еще один сюрприз, папа, — сказала она. — У меня будет ребенок.
Позднее, когда они лежали в постели, Лидия сказала Натану:
— Мне кажется, папа обрадовался, а ты как думаешь? Он отыскал под одеялом ее руку и сжал пальцы в своей ладони.
— По-моему, «обрадовался» — мягко сказано. Но ведь я могу судить о его реакции только по тем громким воплям, которые он издавал, узнав эту новость.
Лидия тихо рассмеялась:
— Можно подумать, что до этого никто никогда не рожал детей.
— Отчасти так оно и есть. У нас будет первенец. — Взгляд Натана вдруг опечалился. — Ты и впрямь не возражаешь, что наш ребенок будет карнси?
— Но я и сама карнси, Натан. Не забудь, что я дочь Ирландца. Ведь он так и не получил помилования. Если есть такая вещь, как позорное пятно каторжника, то ребенок унаследует его от меня, а не от тебя. Ты больше не ссыльный. Ты свободный человек.
Натан покачал головой.
— Это состояние души, — сказал он. — Ты, например, никогда не будешь карнси, а что касается меня, то и тысяча помилований от губернатора не сможет изменить того, что сделали со мной на Земле Ван Дьемана.
— Наш ребенок будет очень любимым, — сказала Лидия. — Вот об этом и давай думать, забыв о всяких стерлингах и карнси.
— Скажи, а ты еще не чувствуешь ребеночка? — спросил Натан, положив ладонь на ее едва заметно округлившийся живот.
— Еще нет. Молли говорит, что плод начнет двигаться через несколько недель. — Заметив его разочарованный взгляд, она снисходительно улыбнулась. — Будь уверен, ты узнаешь об этом сразу же, как только это случится. Но если мне придется приехать для этого на выгон, мужчины потом замучают тебя своими шуточками.
— Меня это не волнует.
Лидия прижалась к нему и обняла.
— Я люблю тебя, Натан Хантер.
Иногда слова по-прежнему с трудом слетали с его языка. И это объяснялось тем, что его чувства были слишком глубоки для словесного выражения. Сейчас как раз был один из таких моментов.
— Я знаю, что ты хочешь сказать, — шепнула Лидия. — Не говори, а лучше покажи мне это.
Он с радостью подчинился ее просьбе. Нашептывая нежные слова, целуя и лаская ее, он разжигал в ней огонь желания и, получая ответные ласки, воспламенялся сам.
Потом, когда Лидия заснула в его объятиях, Натан, прислушиваясь к ее ровному дыханию, ощущая тепло ее тела и аромат волос, с умилением думал о том, что свободным человеком его сделала Лидия. Причем не только потому, что без устали забрасывала губернатора прошениями о помиловании, но и потому, что любовь ее была безоговорочной. В глазах закона Натан стал свободным человеком, но любить Лидию он был приговорен пожизненно. Он считал этот приговор справедливым и об амнистии, избави Бог, даже не помышлял.