Гудмэн Джо. В сердце моем навсегда

   — Ты собираешься валять меня в сене?
   — Очень надеюсь, — с чувством ответил он.
   Усмехаясь, Мэгги подобрала юбки и вскарабкалась по лестнице. Коннор подтолкнул ее снизу под зад, когда она добралась до верха. Она послушно упала на толстый слой сена. Смеясь, протянула к Коннору руки.
   Он опустился рядом с ней на колени. На мгновение он потерял голос от прилива чувств. Ее лицо сияло от счастья. Она смотрела на него глазами, горящими, как два бриллианта. Улыбка манила его. А смех очищал душу.
   Пальцы Коннора прикоснулись к ее виску. Она повернулась и потерлась щекой о его ладонь чувственным кошачьим движением. Его рука поглубже зарылась в медное пламя ее волос. Он вытянулся с ней рядом на перине из сена.
   — Люби меня, — прошептал он. — Исцели меня. Мэгги приняла его в свои объятия. В свое сердце. Потом в свое тело. Омывала нежными, сладкими поцелуями его лицо. Пальцы ее трепетали на его плечах. Тело ее баюкало его. А он дарил ей наслаждение. Ее плоть трепетала от удовольствия, когда они двигались в унисон. Яростная потребность заставляла его снова и снова погружаться в нее. Она принимала его силу, потому что ее желание было зеркальным отражением его желания. Ей хотелось ощущать его повсюду. Его руки в своих волосах. Его губы у себя на груди. Она хотела чувствовать его у себя между бедрами, в себе и на себе.
   Ее ноги обнимали его с боков. Она прижималась к его телу. Он привстал на колени, прнпвднял ее, вышел из нее и снова с силой вошел. Прилив наслаждения был настолько сильным, что Мэгги закричала. Ее шея выгнулась дугой, потом изогнулось все тело.
   Коннор впитал ее содрогания, затем настала ее очередь. Казалось, их плоть покрывается рябью после подобного шока. Он рухнул на нее сверху, перекатился на бок, потом на спину, увлекая Мэгги за собой, прижав к себе ее тело.
   Мэгги сверху улыбнулась ему, ее зубы блеснули на мгновение, а потом занавес из волос закрыл просачивающийся снизу свет.
   — Расскажи мне о Берил, — хрипло произнесла она. Коннор от удивления заморгал:
   — Ты выбираешь удивительно подходящие моменты. Мэгги ткнулась кончиком носа в его нос.
   — Расскажи, — настаивала она.
   Коннор подвинулся, чтобы Мэгги могла лечь рядом с ним на бок. Ему понравилось, что она оставила одну ногу на его теле жестом собственницы.
   — Я познакомился с Берил в Денвере. Почти два года назад. Она работала в магазине одежды своей матери.
   — И поскольку тебе нужно было купить платье…
   — И поскольку я проходил мимо магазина по дороге в салун, я случайно увидел ее в окно. И подумал, что она хорошенькая.
   — Она красивая.
   — Ладно. Она действительно красивая. — Коннор заметил, что выражение лица Мэгги не изменилось. Для нее не имело значения, что он считал Берил красивой. Это был факт — даже просто явление природы. — Я стал за ней ухаживать, привез их с матерью в «Дабл Эйч», и…
   — Ты привозил сюда ее мать? — недоверчиво переспросила Мэгги. — Я этого не знала.
   — Ты раньше не хотела об этом слышать, помнишь?
   Мэгги положила ладонь ему на сердце.
   — Ты всегда находишь нужные слова? — спросила она. И поцеловала легонько в губы. Поцелуй длился несколько мгновений.
   Коннор вытянул из ее волос соломинку, когда она снова отстранилась.
   — Почти никогда, — ответил он, Мэгги улыбнулась:
   — Что произошло дальше? По предложению Берил я пригласил сюда Раштона на свадьбу, и дело кончилось тем, что она вышла за него, — В его голосе не было горечи, и ее отсутствие было новым для Коннора. И ни один из вас этому не поверил.
   — Она в него влюбилась, — мягко сказала Мэгги. Пальцы Мэгги легонько барабанили по его грудной клетке. Теперь они на мгновение застыли, так как она вспомнила, что он несколько раз хотел ей все объяснить.
   — Дальше.
   — Я вел себя галантно, — продолжал он. — И респектабельно. Грэйс приехала с Берил в качестве дуэньи.
   — Ты хочешь сказать, что вы с Берил никогда не…
   Коннор приложил палец к ее губам.
   — Нет, — ответил он. — Этого я не говорю. А хотел бы.
   Именно этого она и ждала, так всегда и думала, но слышать это было тяжело.
   — Ты тогда не знал меня.
   Правильно. Не знал даже, что существуют такие, как ты.
   — Мы отказывались, я думаю. Знаю, что я — отказывался. Я не мог примириться с тем, что она предпочла мне отца. Страдала моя гордость. И я заставил страдать его гордость тоже.
   — Он все равно готов был на ней жениться, несмотря ни на что.
   Коннор кивнул:
   — Но семена были брошены в почву. Он так и не поверил, что она выходит за него по любви.
   — Она сердилась на него за это, — заметила Мэгги. — Сердилась на вас обоих. И стала такой, какой вы ожидали ее видеть. Тщеславной. Пустой.
   Коннор поднял одну бровь. Взгляд его был полон скепсиса.
   — Скажем, она эти качества выставила на первый план, — сухо сказал он. — Они, несомненно, были ей свойственны.
   — Возможно, — ответила Мэгги. — Она еще очень умна.
   Умна, подумал Коннор. Да, это было подходящее слово для характеристики Берил. В отличие от Мэгги. Он только улыбнулся ей.
   — Она пыталась заставить Раштона понять, — продолжала та. — Пыталась убедить его, доказать, что он к ней что-то чувствует, заставив его ревновать.
   — Он и ревновал.
   — Но никогда не давал ей это понять. А она не могла найти способа показать ему, что она чувствует. Потом ты женился на мне, и ее задача еще больше усложнилась. Она не могла заставить его ревновать, поскольку тебя не было рядом. Если бы Раштон узнал, что ты меня любишь, действительно любишь, то уверился бы, что Берил тебя не интересует. Ты должен был находиться рядом. Она удвоила усилия, чтобы снова получить вас обоих.
   — Знаю, — отозвался Коннор. — Я при этом присутствовал. Прошел через все это.
   Мэгги вытянула из стога соломинку и провела ее кончиком по нижней губе Коннора.
   — Твоя гордость не уязвлена снова теперь, когда ты понял, что никогда не был ей нужен, а?
   Его гордость и правда была уязвлена.
   — Думаю, немного я все же был ей нужен, — мрачно ответил он.
   Мэгги рассмеялась.
   — Я выцарапаю ей глаза, — с яростью заявила она, шутливо рыча и тычась носом в шею Коннора.
   Ему пришлось рассмеяться над самим собой. Вот в чем секрет целебного воздействия Мэгги, подумал он. — Верю, что ты можешь.
   — Конечно. — Она положила голову к нему на плечо. — Когда я увидела вас с ней здесь, в конюшне, я чуть было не сделала этого.
   Коннор вспомнил холодные глаза Мэгги, пустоту и отрешенность в ее лице.
   — Я сделал тебе больно. Прости меня.
   — Нет, — ответила Мэгги. — Я сама себе сделала больно. Я тебе не доверяла, и именно это причиняло мне боль. Я испугалась, когда ты уехал сегодня утром, а мы не поговорили об этом, и еще больше испугалась, когда поняла, что Берил нужен именно Раштон и как я была не права в своем гневе. Если бы с тобой что-то случилось… — Она не договорила. Не смогла.
   Коннор гладил ее волосы, пальцы его перебирали шелковистые пряди.
   — Я собирался вынудить тебя уехать, — тихо произнес он, — И мне пришло в голову, что Берил может помочь мне выжить тебя отсюда. Ты была права, не доверяя мне полностью. Господи, Мэгги, я хочу сделать тебя счастливой.
   — Это не твоя забота, — шепнула она, на глаза ее навернулись слезы. — Собственно говоря, добиваться счастья — это мое неотъемлемое право. — Она подняла голову, чтобы видеть его лицо. — Сейчас я счастлива, — сказала она. — С тобой. С Мередит.
   — Ты должна стать врачом, — ответил Коннор. — А не женой владельца ранчо. Если я продам часть земли Ренни для железной дороги, у нас будут деньги…
   — Я не вернусь на восток без тебя, — возразила Мэгги. — Я никуда без тебя не поеду.
   — Значит, я поеду с тобой, пока ты будешь учиться.
   — О, Коннор. — Мэгги обхватила его лицо ладонями. — Какой прекрасный жест.
   Это был именно жест, понял Коннор, потому что у них нет денег, а Мэгги не приняли в медицинскую школу.
   — Я говорю серьезно, Мэгги. — Вот и все, что он мог сказать.
   — Я знаю.
   Этим ему пришлось довольствоваться. Коннор повернулся на бок и нащупал пальцами краешек ее сорочки. Провел по полной груди.
   — Мама велела отцу уехать из «Дабл Эйч», — сказал он Мэгги.
   Трудно было думать, когда его рука медленно скользит по коже.
   — Значит, ты поверил Раштону?
   — Пришлось поверить. Когда я понял, что готов сделать то же самое с тобой, все стало ясно. Он сказал, что она ни разу не спросила у него, хочет ли он уехать.
   — Ты меня тоже ни разу не спросил, — сказала Мэгги. У нее перехватило дыхание, когда его ладонь задела сосок. — Но… нет, я не хочу уезжать… без тебя. — Казалось, ее грудь набухает в его ладони, натягивает ткань сорочки. — Ты когда-нибудь… м-м-м… рассказывал Берил о… м-м-м… борделе?
   Ему нравилось, как она постанывает от удовольствия.
   — Нет, — ответил он. — Она мне говорила, что ты ей рассказала. — Наклонил голову и стал тянуть сорочку, обнажил грудь. Прижался губами и стал осторожно посасывать.
   — Интересно… — огонь разлился по ее телу, по низу живота, и бедра выгнулись дугой ему навстречу, — …откуда она узнала.
   У Коннора на уме были более важные вещи. Он и не пытался отвечать. Через короткое время Мэгги забыла обо всем, только шепотом повторяла имя Коннора.
   По очереди они становились требовательными. По очереди сдавались. Обменивались поцелуями и ласками.
   — Твои губы, — говорил он. — Вот здесь. — И тянул ее вниз.
   — Дотронься до меня, — говорила она.
   — Тут? — спрашивал он. Его пальцы поглаживали ее.
   — Да, — шептала она. — Именно тут… о, и там тоже. Кожа ее была теплой и нежной. Сено поддавалось под ними. Котята выглядывали из-за стога и снова исчезали. Он поднял ее сорочку до бедер. Она раскрылась для него.
   — Вот так? — спросил он. Она кивнула, глядя на него:
   — Именно… так.
   Столь туго натянутая струна удовольствия должна была лопнуть. Дыхание Мэгги стало частым, тело горячим. Сердце Коннора колотилось в груди. Их тела были влажными, когда они наконец оторвались друг от друга.
   Мэгги провела пальцем вверх и вниз по его руке, когда он прижал ее к себе.
   — Мне нравится, когда меня валяют, — сказала она.
   — Я так и думал, что тебе понравится И она с улыбкой уснула.
   Прошло пятнадцать дней, прежде чем Берил объявила, что Раштон выздоровел и может ехать. Пока он поправлялся, она ухаживала за ним сама, отвергая всякую помощь. Даже на Дансера произвела впечатление ее самоотверженность.
   Теперь Берил улыбалась более легко, не рассчитанным движением губ, а открытой, веселой улыбкой, освещающей ее бледно-голубые глаза. Взгляд Раштона часто становился рассеянным, словно у человека, на которого неожиданно свалилось богатство, и он не в состоянии вполне осознать свое счастье. Он видел, как Коннор пересмеивается с Мэгги, и знал, что они оба радуются и изумляются тому, как он следит глазами за Берил, двигающейся по комнате, или долго смотрит ей вслед, когда та уходит. Из его черных глаз исчезло отстраненное выражение, морщины на лице разгладились, и снова проявилось поразительное сходство отца и сына.
   Раштон много читал во время своего вынужденного затворничества. Он ворчал, что у раненого в постели не так уж много занятий. Его жена с удовольствием доказывала ему обратное.
   Мэгги с удовольствием наблюдала, как Раштон беседует с Коннором, как они обмениваются мыслями о ранчо, о железной дороге и о… женщинах. Подслушав их рассуждения по этому последнему предмету, она улыбнулась и промолчала. Иногда хорошо представлять такую загадку для собственного мужа. Позднее она рассказала Берил о том, что услышала, и они вместе смеялись до колик в боку.
   За несколько минут до отъезда Раштон поманил Берил в их спальню и закрыл дверь. Упакованные сундуки и чемоданы стояли повсюду, и Берил осторожно огибала их или перешагивала через них, прежде чем добралась до мужа. Он стоял у прикроватного столика с книгой в одной руке и с письмом в другой.
   — Что у тебя там? — спросила она. Он подал ей письмо.
   — Я уже собирался отнести эту книгу назад в кабинет Коннора. Я ее так и не прочел. Это выпало, когда я листал страницы. Ты видишь, что оно адресовано Мэгги.
   Она взглянула на письмо:
   — Из медицинского колледжа.
   — Читай, — сказал Раштон. — Датировано апрелем прошлого года. Наверное, его сунули в книгу и забыли.
   — Эта книга, вероятно, хранилась у ее сестры, а мы привезли ее сюда. Уверен, Коннор не видел этого письма.
   Берил приложила палец к губам Раштона.
   — Позволь мне прочесть, — сказала она, пробегая глазами письмо. Потом, пораженная, прочла внимательно еще раз:
   С большим удовольствием принимаем вашу заявку на поступление в Медицинский колледж для женщин в Филадельфии. Исследовав более ста пятидесяти поданных заявок, комиссия по приему пришла к общему мнению, что вы — наиболее выдающаяся из всех кандидаток. Мы с радостью ждем возможности встретиться с вами и обсудить расписание ваших занятий и возможности устройства с жильем.
   В письме далее расхваливались достижения Мэгги и ее решение избрать медицину своей профессией. Глаза Берил все время возвращались к первому предложению.
   — Мэгги приняли, — тихо произнесла она, поднимая глаза на Раштона. — Это она им отказала, а не наоборот.
   — Похоже на то.
   — Кто об этом знает? Раштон покачал толстой:
   — Думаю, только мы. Она ведь заставила поверить в противоположное всех, включай Коннора.
   — Что же нам делать?
   — Наверное, оставить все как есть. Это дело Мэгги. У нее были свои причины. — Одна из этих причин спала в кроватке в соседней комнате. Раштон взял у Берил письмо, сложил и сунул снова в переплетенный в кожу том «Анатомии Грея», где он его и нашел. — Достаточно уже вмешивались в ее жизнь. Ее отец… я…
   — И я, — с сожалением произнесла Верил. И взяла у него книгу. — Позволь мне все обдумать.
   — Берил. Я не хочу…
   Она положила руку ему на плечо, привстала на цыпочки и поцеловала в щеку:
   — На этот раз доверься мне, Раштон. Я не стану вмешиваться. Собственно, совсем наоборот.
   Он всмотрелся в ее лицо. Ее глаза смотрели ясно, и совесть Раштона была чиста.
   — Хорошо. — Он легонько поцеловал ее в губы. — Я скажу Коннору, что мы готовы грузиться в фургон. — Он оглядел комнату, — Это все?
   Берил, в свою очередь, обвела комнату взглядом. Она удовлетворенно кивнула:
   — Все.
   Когда Раштон вышел, Берил толчком ноги задвинула черную кожаную сумку обратно под кровать.
   Стоя на крыльце, Мэгги смотрела, как Коннор прощается с отцом. На глаза ее набегали слезы, и она сперва удерживала их, часто мигая, а потом просто позволила им литься по щекам. Одна из них капнула на щечку Мередит.
   — Дай ее мне, пока она не утонула, — сказал Дансер. Мэгги одарила его благодарной улыбкой и подала ему Мередит.
   — Не думала, что буду плакать, — призналась она. Дансер фыркнул и слегка подбросил Мередит в воздух.
   — Не понимаю, как ты могла этого не ожидать. Посмотри на них. Не так давно, когда один из них говорил «черное», другой говорил «белое», просто из принципа. — Он широко улыбнулся, сморщив покрытую шрамами сторону лица. — Теперь они не соглашаются друг с другом, потому что им это приятно.
   Пока Дансер рассуждал, Мэгги увидела, как Раштон нагнулся из фургона и протянул Коннору руку. Тот крепко пожал ее, удержал и нехотя отпустил. Коннор шагнул в сторону от фургона. Мэгги видела, что в его глазах отражаются те же чувства, что н в глазах отца.
   Раштон взглянул на дом и резко спросил:
   — Где Берил? Дверь открылась.
   — Иду, — отозвалась она, поспешно проходя по крыльцу. Остановилась рядом с Мэгги и протянула ей «Анатомию Грея».
   — Я не успела поставить ее на место, — сказала она. — Раштон ее просматривал последний. — Ее голос понизился до шепота, а бледно-голубые глаза смотрели серьезно. — Может быть, тебе захочется взглянуть на закладку, которую ты здесь забыла. Коннор хотел бы знать о ней, но решать тебе. — И, не ожидая понимания или ответа, Берил сунула книгу в руки Мэгги, крепко поцеловала ее и легко сбежала по ступенькам. Коннор помог ей залезть в фургон.
   Берил завязала бледно-лиловые ленты капора под подбородком. Помахала рукой Мередит, улыбнулась на прощание Дансеру и сказала что-то каждому из работников. Ее взгляд снова вернулся к крыльцу, где стояла Мэгги, прижимая к себе книгу, Смотрела она на Мэгги, но слова ее были обращены к Коннору:
   — Если она любит тебя так же, как ты ее, то я скажу, что ты получил по заслугам.
   Взглянув на жену, Коннор ухмыльнулся. Взлетел по ступенькам одним прыжком и остановился рядом с Мэгги. Обнял ее рукой и прижал к себе:
   — Если она любит меня хотя бы вполовину так же, то я скажу, что мне крупно повезло.
   Смущенная Мэгги прислонилась к Коннору и только улыбнулась про себя.
   Раштон подобрал поводья.
   — Вот и все, — произнес он. Оглянулся еще раз на сундуки, сумки и припасы в задней части фургона. — Все ли? Берил! А где та черная сумка, которую ты не желала выпускать из виду по дороге сюда?
   Берил возилась с лентами капора, поправляя их без необходимости.
   — Что, дорогой?
   — Тот черный саквояж, — повторил Раштон. — Который похож на докторский. По-моему, ты в нем хранила свои щетки и гребни.
   — О, этот. Не волнуйся, Раш. Я его оставила Мэгги. — Она бросила взгляд на Мэгги и Коннора, стоящих на крыльце. Они просто непонимающе смотрели на нее. — Я его оставила под кроватью в комнате для гостей, — объяснила она им. Берил взяла поводья из рук Раштона и дернула. Упряжка тронулась с места.
   Небо было ясным. Солнечный свет прожигал утренний туман и ярко заливал долину. Фургон покатился мимо конюшни, кораля и повернул на дорогу, идущую вдоль ручья. Никто из стоящих у дома не двигался, пока он не скрылся из виду. Постепенно работники вернулись к своим обязанностям: Люк и Бен — к лошадям, Бак и Патрик — к стаду. Дансер с Мередит на руках отправился на кухню. Коннор и Мэгги стояли вместе, ощущая в сердцах одиночество расставания.
   — Не думал, что буду скучать по ним, — произнес Коннор, слегка сжимая плечи Мэгги. — Помнишь тот день, когда они приехали? Господи, мне хотелось убежать и спрятаться.
   — У тебя еще будет шанс. На нас обрушатся мама и Джей Мак, это только вопрос времени. Вероятно, они привезут с собой Скай. Потом Майкл и Этан с Мэдисон захотят нас навестить… и Ренни с Джарретом.
   При одной мысли об этом Коннору захотелось спрятаться.
   — Должно быть, лучшее убежище — в монастыре у Мэри Фрэнсис.
   Мэгги рассмеялась.
   — Что это тебе дала Берил?
   — «Анатомию Грея», — ответила она. — Это одна из моих книг, которые я оставила у Майкл. То ли она, то ли Раштон ее просматривали. Я ее поставлю на место. — Мэгги крепко прижала к себе книгу, сердце ее билось несколько неровно. Когда-нибудь она рас скажет Коннору о медицинском колледже, но не сейчас, не тогда, когда он готов перевернуть небо и землю, чтобы помочь ей осуществить свои мечты. — Пошли в дом.
   Коннор кивнул. Он ждал у двери в кабинет, пока Мэгги ставила книгу на полку. Потом они пошли по коридору. Миновав спальню, в которой жили Раштон и Берил, он остановился. Мэгги искоса взглянула на него.
   — В чем дело? — спросила она. Брови Кониора сдвинулись, черные глаза немного рассеянно смотрели куда-то мимо нее в глубокой задумчивости. — Коннор?
   Потянув Мэгги за рукав, он вернулся к распахнутой двери.
   — Помнишь, о чем отец спросил Бернл перед отъездом?
   Мэгги поразил его напряженный голос. Он совершенно не вязался с содержанием его вопроса.
   — Он спросил, все ли вещи она взяла.
   — Правильно, — быстро согласился он и снова спросил: — И он искал…
   — Щетки и гребни Берил.
   — Нет!
   — Ну, он искал ту сумку, в которой они лежали.
   — Правильно!
   — Я что-то выиграла? — спросила Мэтти озадаченно. Лицо Коннора прояснилось. Он рассмеялся, подхватил Мэгги и внес ее в комнату.
   — Если я прав, ты выиграла все деньги в банке. — Опустил Мэгги на пол, убедился, что она твердо стоит на ногах, и опустился на колени возле кровати. Сунул руку под раму и пошарил там. Неожиданно его рука прикоснулась к тому, что он искал, что надеялся найти. Он медленно вытянул ее, не отрывая взгляда от Мэгги.
   — Все двенадцать тысяч долларов, — сказал он, вытаскивая сумку.
   У Мэгги от изумления захватило дух, когда Коннор открыл черный саквояж. Воспоминания, которые до сих пор смутно мучили ее, нахлынули и заполнили сознание.
   — О Боже мой, — хрипло прошептала она, опускаясь на колени. Даже ее голос неожиданно прозвучал знакомо, полный боли шепот человека, отчаянно нуждающегося в помощи и ждущего этой помощи от пришедшего. Совершенно машинально Мэгги прикоснулась рукой к горлу.
   — Как ты и говорил раньше, — сказала она. — Я подумала, что ты — врач.
   Он кивнул, пристально наблюдая за ней. Выражение ее лица было далеким, память увела ее назад во времени.
   — Ты дал мне виски, — медленно произнесла она. — Я думала, что это в лечебных целях.
   Он смутно припомнил, что говорил нечто подобное.
   — Я хотел, чтобы ты расслабилась. — Ему задышалось спокойнее, когда он увидел, что ее улыбка полна грусти, а не обвинения.
   — Я очень сильно расслабилась… очень… — Голос Мэгги замер, потом она добавила мрачно: — Я тебя хотела.
   Коннор ждал, Мэгги позволила молчанию затянуться.
   — Потом я испугалась… мне было стыдно.
   — Мэгги, — мягко произнес он.
   — Нет. Все в порядке. — Ее лицо прояснилось, когда она посмотрела прямо ему в глаза. — Я так больше не чувствую. Но тогда… ты должен понять, что я не знала, что делаю.
   — О чем ты говоришь?
   — Об этом, — сказала Мэгги, указывая на сумку. — Я ни разу не заглянула в нее. Мне надо было куда-то спрятать ночную сорочку после того, как я оделась. Я ее затолкала сюда и убежала из дома миссис Холл с твоим саквояжем. Придя домой, я бросила одежду и сорочку в камин и затолкала сумку к себе под кровать, подальше с глаз. На следующее утро я ничего об этом не помнила. Ни разу за все это время я не поверила, что взяла твои деньги.
   Зеленые глаза Мэгги были полны сожаления.
   — Мне так жаль, — сказала она. — Я никогда… мне так жаль.
   Коннор взял сумку и перевернул ее. Пачки бумажных купюр падали на пол, как камни. Он поднял одну, развязал ее и швырнул деньги в воздух. Они фейерверком рассыпались над их головами, а потом трепеща полетели вниз. Когда Мэгги протянула руку, чтобы поймать одну, он схватил ее за руку. Ее медленно и неумолимо привлек к себе Коннор.
   — А мне нет, — сказал он. В блеске его глаз теперь не было ничего отчужденного.

Эпилог

   Май, 1884 год
   Аудитория была переполнена родственниками — по большей части, казалось, одной и той же семьи. Несомненно, такова была точка зрения Коннора, когда он оглядел первые три ряда прежде, чем сесть. Он мгновенно выхватил взглядом огненную голову Скайлер, которая вытягивала шею, чтобы видеть сцену, а уши его поймали веселый смех Мэри Фрэнсис. Майкл сидела рядом с Этаном, продев свою руку под его локоть. Рядом с ними Мэдисон дразнила младшего братишку кончиком косички. Ренни и Джаррет сидели вместе, с каждой стороны от них сидела одна из дочерей-близнецов. Девочки переглядывались за спинами родителей, хихикали и переговаривались жестами и взглядами. Тут был Раштон, и рядом с ним Берил. Он держал на коленях трехлетнего сына, пока Берил суетливо скармливала мальчику маленькие кусочки печенья. Джон Маккензи Уорт поглядывал на карманные часы, потом переводил взгляд на сцену, а оттуда на жену. По его лицу можно было предположить, что он собирается разворчаться по поводу задержки начала церемонии, но жена тронула его за руку и мягко улыбнулась ему. И то, что он собирался было высказать, он просто проглотил.
   Коннор сел рядом с Дансером Таббсом. Старатель был одет в новый костюм и ослепительно белую рубашку и даже жаловался, что к концу дня ослепнет от такой белизны. Мередит перебралась с коленей Дансера к отцу. Коннор помог ей расправить платьице.
   — Скоро начнется? — спросила она шепотом, достаточно громким, чтобы услышали две трети присутствующих.
   — Скоро, — ответил Коннор, прижимаясь своим лбом к ее лобику.
   Почти сразу же аудитория зашевелилась, так как декан Филадельфийского медицинского колледжа вышел на сцену и занял место за подиумом. Воцарилось молчание, все присутствующие замерли в ожидании. Мэдисон перестала дразнить брата, близнецы прекратили хихикать. Верил убрала печенье, Мередит чинно уселась, и даже Джей Мак притих.
   — Леди и джентльмены, почтенные гости… с великой гордостью я представляю вам выпускников 1884 года.
   Не легкие, вежливые хлопки встретили это объявление. Когда раздвинулся занавес и двадцать три женщины на сцене предстали перед гостями, аудитория разразилась бурей одобрительных аплодисментов.
   Глядящей со своего места на сцене Мэгги показалось, что большую часть этого шума производят первые, три ряда. Она одним взглядом охватила их всех: отца и мать, всех своих Мэри, Джаррета, Этана, племянниц и племянников, Раштона, Берил, Дансера, Мередит… и Коннора. Аплодируя ей, он удержал ее взгляд, и она была польщена тем, что увидела в его глазах глубокое восхищение своими достижениями.
   Ей хотелось пойти к нему. Хотелось покинуть сцену и подойти к нему, очутиться в его объятиях, прижаться к нему.
   Словно откуда-то издалека она услыхала свое имя. Поднимаясь, она думала, что сейчас упадет, что ноги не удержат ее. А Коннор удержал бы. Мысленно ойа потянулась к нему и получила ответ, он подался вперед, к ней. Мэгги медленно встала, заколебалась, снова взглянула на него. Его улыбка подтолкнула ее вперед, и она пошла через сцену и заняла свое место на подиуме.
   Доктор Мэри Маргарет Холидей развернула свои записи и начала выпускную речь.
   — Пошли спать, — сказал Коннор, с некоторой насмешкой наблюдая за женой. — День был длинным. Или хочешь спать не со мной, а с ним?
   Мэгги немного виновато положила диплом.
   — К этому надо привыкнуть, — сказала она, — но я не готова с ним спать. — Она прикрутила фитиль у прикроватных лампочек так, что остался только слабый огонек, и забралась в постель рядом с Коннором. Ее волосы, словно огненный шелк, рассыпались по подушке, — Иногда я отчаивалась, мне казалось, что этот день никогда не наступит, — тихо произнесла она. — Сегодня днем мне казалось, что я хочу, чтобы он никогда не кончился. Но теперь, рядом с тобой, я рада, что он кончился. — Она потерлась щекой о его грудь, погладила руку. — Ты так много дал мне… так много оставил ради меня… — Она повернулась, подняла голову, чтобы лучше видеть его.
   Прикоснулась кончиком пальца к его подбородку, провела им по резко очерченной линии скулы. — Ты довольно хорошо выдержал четыре года жизни на Востоке, но я рекомендую тебе полечиться штатом Колорадо.
   — Целым штатом? — спросил Коннор, поднимая одну бровь.
   — Всем «Дабл Эйч», — ответила она. — Простор и тишина… Мередит даже не помнит.
   — Думаешь, ей там понравится?
   Они не были дома четыре года, пока Мэгги училась. Коннор оставил ранчо в умелых руках Люка. Дансер оставил ремесло старателя и остался на ранчо в качестве повара. Бен, Патрик и Бак остались верны своему хозяину во время его долгого отсутствия. Появилось еще несколько работников, нанятых Люком, которых Коннор даже не знал. Продажа четверти земель в дальнем конце ранчо прибавила работы. Расстояние перегонов скота стало короче, цивилизация ближе, но долина осталась в основном нетронутой. Мэгги не сомневалась, что их дочь хорошо воспримет широко распахнутое небо и простор земли.
   — Она дочь своего отца во всем. Она полюбит все это.
   Мэгги произнесла эти слова так убежденно, что Коннор поневоле поверил ей.
   — Ты слышала ее сегодня днем? — спросил он. — Она была так возбуждена.
   — Ее все слышали, — сухо ответила Мэгги. — По крайней мере она была единственным ребенком, который перебил мою речь выкриком: «Мама когда-нибудь перестанет говорить?»
   Коннор сжал плечи Мэгги и засмеялся:
   — Тебя никогда раньше не упрекали за то, что ты слишком много говоришь.
   Мэгги невольно улыбнулась:
   — Все, кто имеет значение в моей жизни, были там.
   — Джей Мак сиял. Можно подумать, что вся эта затея была его идеей.
   — Уверена, что так и есть… в его представлении. — Она снова стала поглаживать его руку. — Тебя это не беспокоит?
   Он покачал головой:
   — Я знаю правду.
   Мэгги ее тоже знала. Коннор Холидей превратил свой великолепный жест в реальность. Его давно потерянный выигрыш в покер оплатил ее обучение и их дом в Филадельфин на время учебы. Он отвергал все ее возражения, пока она не проговорилась о приглашении на учебу в колледж, полученном год назад. После этого он просто игнорировал ее. Он знал, что именно этого она хотела, и в конце концов Мэгги призналась и ему, и себе.
   — Раштон будет жалеть, что ты уезжаешь.
   — Ему придется найти себе другого управляющего для сталелитейного завода в Филадельфии.
   Мэгги легонько похлопала его по руке:
   — Ему будет недоставать тебя не только поэтому.
   — Я знаю, — через секунду ответил Коннор. — К этому надо привыкнуть. Я уже привык к такой… близости.
   Мэгги понимала, что он говорит не только о географии. Ее рука скользнула по его груди.
   — Ты слышал, что он сказал сегодня на приеме, что они навестят нас.
   Коннор поцеловал ее в макушку. Она не могла видеть его насмешливой улыбки.
   — Ты понимаешь, что нам придется достраивать комнаты к дому на ранчо? — спросил он.
   Она замерла.
   — Почему? — спросила она, стараясь говорить нейтральным голосом.
   — Потому что, если все, кто обещал навестить нас, приедут, то сами мы будем ночевать под звездами.
   Мэгги расслабилась:
   — Ты не можешь себе представить, как мне бы этого хотелось.
   — Гм-м-м, — ответил Коннор, снова целуя ее. — Мне бы тоже. — Губы его крепче прижались к ее рту, поцелуй стал долгим и глубоким. — Но нам все же придется достраивать еще одну комнату, — прошептал он в ее губы. — Для малыша.
   Мэгги открыла глаза:
   — Мередит уже не… — Она более пристально вгляделась в него, увидела намек на улыбку на его губах и теплый взгляд глаз. — Как давно ты знаешь?
   — Несколько дней.
   — Я собиралась сделать тебе сюрприз.
   — Уже сделала, — покладисто согласился он. И перекатил Мэгги на спину.
   Ее руки обвились вокруг его шеи, пальцы перебирали черные волосы на затылке. Его глаза потемнели, он пристально и напряженно смотрел на Мэгги, и она прошептала тихо:
   — Люби меня.
   Коннор прикоснулся к кончику ее носа своим, а губы на секунду помедлили.
   — Ш-ш-ш, — шепнул он. — Мне не нужна балаболка.