Страница:
— Не буду я ничего строить, слышите, вы? — крикнул Олег, не останавливаясь.
Он обогнул участок и углубился в подлесок. Тропинка кончилась. Высоко в вершинах могучих пирамидальных деревьев со стручками вместо листьев свистел ветер. Хотелось есть, но свой НЗ он закопал вместе со всем остальным снаряжением и не собирался к нему возвращаться. Однако пищу каким-то образом придется добывать.
Олег никак не мог справиться со смятением, охватившим его после встречи. Кто он такой, этот человек? Танн? Впрочем, других поселенцев человеческой расы здесь быть не должно… Но Танны представлялись ему некими сверхлюдьми, по крайней мере, способными к телепатии. Ничего похожего на телепатию во время встречи он не почувствовал. Зато здесь были Стражи, прикосновение которых он ощутил во время спуска, и были еще Мары… Впрочем, о них он подумает ближе к вечеру, когда придется искать укрытие для ночлега. Сейчас его одолевали более насущные нужды.
Ориентируясь на звук текущей воды, он вышел к небольшому ручью и остановился, глядя на бегущую у его ног прозрачную воду. Хотелось пить, но универсальный анализатор остался в могиле, которую он устроил для своего снаряжения. Теперь он не мог даже узнать, годится ли эта вода для его организма. Есть ли в ней микробы, против которых у него нет иммунитета? Впрочем, сейчас об этом думать поздновато. Здесь живут люди, а значит, выживет и он. Хотя, может быть, и нет. В конце концов, он был готов и к такому повороту событий, когда готовился к спуску. В любом случае это лучше, чем сканирование мозга. Ему придется принять этот мир таким, каков он есть.
Не раздумывая больше, он напился из ручья кристально чистой воды, вкуса которой не знал.
Земная вода, прошедшая систему городских очистительных сооружений, всегда отдавала сернистым запахом. Эта же ничем, кроме свежести, не пахла. От нее заломило зубы и слегка закружилась голова, словно он напился молодого вина.
Затем он сел на корягу, поросшую жестким, упругим, похожим на подушку лишайником и стал обдумывать свое новое положение.
Собственно, у него были три возможности. Можно остаться в лесу, питаясь неизвестными плодами и мясом местных животных, если он, разумеется, сумеет их поймать. Олег не собирался превращаться в Робинзона, но этот вариант сохранял за ним известную свободу поведения. Например, он мог попытаться найти другое поселение, хотя вряд ли оно будет сильно отличаться от этого.
Он мог вернуться к своему снаряжению и, если никто на него до сих пор не польстился, используя для передвижения ракетный ранец, попытаться исследовать поверхность планеты сверху. Этот вариант нравился ему меньше всего. Во-первых, потому, что был слишком опасен, и, во-вторых, он означал бы его полную капитуляцию и отказ от первоначальных намерений приспособиться к жизни Таннской колонии на Остране.
Оставался третий вариант — принять предложенные ему правила игры и посмотреть, что из этого получится.
Танны или кто-то еще, возможно, тот, кто поставил над планетой таинственных невидимых Стражей, наверняка знал о нем. Если не все, то во всяком случае знал, кто он и зачем здесь оказался.
Если это так, то за встречей, которую ему приготовили, за этим странным предложением построить собственный дом наверняка крылось нечто большее, чем простая случайность или глупость.
Приняв, наконец, окончательное решение, Олег наполнил водой фляжку, с которой никогда не расставался, и неторопливо направился обратно, на свою строительную площадку.
Сначала следовало срубить необходимое количество деревьев. Следующим утром, возможно, удастся их обтесать. Работа предстояла нудная и тяжелая, но все оказалось совсем не так плохо, как он представлял себе вначале.
Широкий топор, едва Олег примерился к первому толстенному дереву, вошел в древесину, как в масло.
Он снес дерево с первого же удара и едва успел отскочить в сторону от рухнувшего ствола. Причина странного поведения топора была вовсе не в его необыкновенной силе. Похоже, местный инструмент брал на себя львиную долю работы. Пила сама собой вгрызалась в сучья, топор легко распарывал прочную и твердую древесину. Ему оставалось лишь направлять их действия, помня о том, что именно он желает получить из необработанного древесного ствола.
Проблема обеда неожиданно решилась сама собой. Разделывая очередной ствол, Олег случайно рассек один из больших, с ладонь шириной, продолговатых стручков, наполненных, как оказалось, фиолетовым соком. Этот сок от его неловкого удара брызнул ему прямо в лицо, попал на губы, и он, не желая того, ощутил его пряный и довольно приятный вкус. После этого осторожничать уже не имело смысла, и Олег неплохо пообедал мясистыми стручками, чем-то ему напомнившими соевое желе, из которого готовили концентраты для космонавтов.
Работа с таким инструментом доставляла никогда ранее не испытанное наслаждение, и Олег не заметил, как прошло еще несколько часов. Он остановился лишь тогда, когда над лесом прорезалась узкая, красноватая полоса вечерней зари, и, оценив результаты своих дневных трудов, не поверил собственным глазам.
Весь материал, необходимый для кладки стен, был готов. Гладко обструганные бревна, всего шестьдесят восемь штук, белея ровной, очищенной от коры поверхностью, красовались в аккуратном штабеле. Впечатление создавалось такое, словно здесь хорошо поработала бригада плотников.
Самое же странное заключалось в том, что он совершенно не устал и лишь досадовал на то, что быстро приближающаяся темнота прервала увлекательное занятие по валке и очистке деревьев.
Тем не менее следовало подумать о ночлеге. Для первого раза он решил, что будет достаточно устроить себе некое подобие логова среди очищенных бревен. На всякий случай в качестве оборонительного оружия от ночных хищников он положил рядом с собой тот самый широкий и легкий топор, способный одним ударом перерубать стволы деревьев.
Проведя по нему пальцем, Олег убедился, что, несмотря на целый день работы, лезвие по-прежнему остро, как бритва. — Похоже на лазерную заточку пакетной стали… — пробормотал он. — Неплохая технология для натурального хозяйства.
Бревна оказались не такой уж удобной постелью, а вскоре резкий запах свежеободранной древесины и вовсе заставил его покинуть наспех сооруженное логово.
Однако темнело здесь быстро, и выбирать новое место ночлега было уже поздновато. Олег сел на краю бревна и осмотрелся. Небо висело низко, усыпанное крупными незнакомыми звездами, и где-то там среди них затерялись огоньки звездолетов Корсинский по-прежнему ждал от него сообщений, и в чем-то он был, безусловно, прав, когда говорил, что человек не сможет полностью принять чужой мир, ощутить себя его частью…
Не потому ли его и попросили прежде всего построить здесь дом? Не зря ведь древние считали, что в строительство дома человек вкладывает частицу своей души. И место, на котором он его построил, становится его собственным местом, местом жизни…
Крупные ночные насекомые, похожие на разноцветные лепестки орхидей, порхали среди веток деревьев, излучая мягкое фосфорическое свечение. Теплая ночь тихо и незаметно опустилась на землю Острана. Лес стоял от него в нескольких шагах, и мягкая ватная тишина обволакивала все вокруг. Неожиданно он почувствовал, как что-то изменилось в этой тишине.
Полной тишина бывает лишь в космосе, да и то не всегда. На Земле Олег привык считать тишиной мягкий звуковой фон, настолько привычный, что ухо перестает на него реагировать. Сейчас к подобному фону прибавилось нечто новое, и он никак не мог понять, что именно.
Наконец звуки стали отчетливей. Хруст сухих веток под осторожными, большими, крадущимися в темноте лапами — вот что это было такое.
Олег вскочил и, сжимая в руках топор — единственное оружие, оставшееся ему после того, как он расстался со всем своим снаряжением, мгновенно поменял позицию.
Теперь он стоял, прижавшись спиной к торцам бревен. Штабель полностью исключал нападение сзади. Кто бы он ни был, этот ночной недобрый гость, нападать ему придется сверху, со штабеля или спереди. Но штабель достаточно высок, даже если у зверя очень длинные лапы, он вряд ли достанет его оттуда.
Вскоре размышления Олега были прерваны скрипом над головой. Ночной хищник все-таки выбрал для атаки штабель — позицию не слишком удобную для жертвы.
На всякий случай Олег присел, чтобы увеличить расстояние до верхнего края бревен, и повернул лезвие топора так, чтобы зверь наткнулся на него, если решится прыгнуть сверху.
Неожиданно взошло сразу две луны, залив окрестности неправдоподобным, серебристым светом. «Словно прожектора включили на сцене», — раздраженно подумал Олег, хотя свет был ему на руку. Ночной хищник в темноте наверняка ориентировался лучше его.
Разочарованный тоскливый вой подтвердил его предположение. Нападавший больше не считал нужным скрываться, хотя Олег по-прежнему не видел притаившегося на штабеле зверя.
«Какого черта он не нападает?!» Нет ничего хуже, чем выматывающее нервы ожидание невидимого противника.
Наконец над ним бесшумно пронеслось длинное размытое тело. Зверь приземлился метрах в четырех от Олега, и теперь он смог его хорошо рассмотреть. Больше всего существо походило на гигантского кальмара, поросшего шерстью. Даже в бреду трудно было представить себе что-нибудь более нелепое.
Восемь толстых гибких лап, росших из центра, поддерживали узкое конусообразное туловище, увенчанное головой с двумя круглыми, светящимися в отраженном лунном свете глазами.
Под глазами располагалась почти метровая пасть, из которой то и дело показывался длинный язык, покрытый блестевшей на свету слизью. Капли этой желеобразной жидкости, упав на траву, какое-то время продолжали светиться, и Олег подумал, что липкая и клейкая слюна этого существа может быть ядовитой.
Когда зверь приподнялся на лапах, а затем присел, готовясь к новому прыжку, Олег определил его рост — не меньше трех метров. Ему здорово повезло, что противник не напал сверху.
Если бы зверь использовал свои длинные лапы, увенчанные кривыми когтями, не покинув площадки над его головой, Олегу пришлось бы совсем плохо.
Теперь, однако, у него появилась возможность эффективно использовать топор. Противник весь находился у него на виду, а в быстроте реакций Олег ему не уступал.
Зверь прыгнул. Олег мгновенно отскочил в сторону, успев в прыжке нанести удар топором по одной из лап.
Теперь их осталось только семь, и вновь жуткий вой, от которого стручки посыпались с деревьев, потряс окрестности. Затем вой превратился в тонкий, переходящий в ультразвуковой диапазон свист, от которого у Олега заломило в висках.
Почти сразу же после этого чудовищная тварь плюнула в него. Это случилось так неожиданно и стремительно, что полностью уклониться ему не удалось, клейкий снаряд попал в правое плечо, мгновенно парализовав руку, державшую топор.
Руку пронзила такая боль, словно она попала под плазменный удар. Олег не мог даже разжать пальцы, чтобы выпустить рукоять топора, все мышцы свела судорога.
Видимо, в слюне, кроме клея, были парализующие и ядовитые вещества.
Думать об этом у него не осталось времени, еще одна лапа с тремя кривыми и острыми, как кинжалы, когтями нацелилась ему в лицо. Он успел перехватить ее здоровой рукой у самых когтей и стал выворачивать вниз, используя всю свою нечеловеческую силу.
Видимо, чудовище не ожидало подобной силы от своего невысокого противника и не успело парировать его стремительное движение. Лапа хрустнула и бессильно повисла вдоль туловища. Теперь их осталось только две, этих несущих смерть лап.
Четыре из восьми лап монстра не были приспособлены для боя, они заканчивались круглыми толстыми подошвами и служили только для передвижения, но и двух было вполне достаточно…
Не дожидаясь следующего удара, Олег изо всех сил оттолкнулся ногами от земли, направляя прыжок назад и вверх.
Малое тяготение планеты помогло выполнить этот немыслимый акробатический трюк. Теперь он стоял на штабеле из бревен, лицом к оставшемуся внизу противнику.
Зверь вновь взвыл и вдруг, повернувшись к лесу, умчался прочь, решив, очевидно, поискать более легкую добычу.
Теперь Олег смог заняться своей пострадавшей рукой. С трудом разрубив долотом окаменевшую слюну вместе с одеждой, он начал осторожно, кусок за куском, освобождать из плена поврежденную руку.
К счастью, непосредственно с кожей слюна соприкоснулась лишь в одном месте, у ворота рубашки. Там образовался волдырь, как от ожога. Пришлось снимать остатки отвердевшей слюны вместе с кожей.
Когда он закончил эту болезненную операцию, над Остраном занимался рассвет. Теперь единственное, что ему оставалось, — отправиться к своему соседу-Танну и попросить противоядия против слюны ночного хищника. Если противоядия не окажется, ему придется совсем плохо. Олег чувствовал, что яд уже начал действовать. Температура повысилась, а кожа вокруг поврежденного места опухла и покраснела.
Должно быть, Танн не ложился. Калитка на стук Олега сразу же распахнулась.
Все та же неизменная улыбочка на лице, те же равнодушные, а теперь еще и недоверчивые, линялые глаза.
— Ты один справился с Марой?
— Скорее уж она со мной справилась… Видишь, что с рукой?
— От Мары редко уходят живыми. А слюна — это ничего. Мы все ею лечились. Что-то вроде прививки. Лихорадка через два дня пройдет, зато потом твой организм станет нечувствителен ко многим местным болезням. Но если ты действительно с ней столкнулся один на один и остался после этого жив, то из тебя может получиться неплохой воин.
— С кем же вы здесь воюете?
— С Марами, с Летающими Котами, с Улами. Князья воюют друг с другом.
— Князья?
— Так себя называют те из нас, кто собрал военные дружины.
— Кто же тогда воюет с Землей, если вы все так заняты? — Рука болела все сильней, и Олег не скрывал иронии и злости. Он ожидал хоть какой-то помощи, но, видимо, ничего хорошего от этого аборигена ему не дождаться.
— Мы к вашей войне не имеем отношения. С тех пор как нас отправили в изгнание на эту планету, мы забыли о Земле и живем своей собственной жизнью.
Заметив, наконец, что Олег едва стоит на ногах, Танн скрылся в доме, попросив его подождать, и вернулся с банкой какой-то зеленоватой мази.
— Намажь руку прямо сейчас. Это протертые листья калоринеса, они действуют очень быстро.
Олег, не слишком поверив в чудодейственные свойства мази, за неимением лучшего последовал совету фермера и почувствовал себя так, словно принял какой-то сильный наркотик. Боль ушла, спряталась за гранью сознания, все стало казаться простым, не имеющим никакого значения.
— Сегодня ты переночуешь у меня. Думаю, через день уже сможешь продолжить строительство дома.
— А если я не захочу? — теперь уже и сам улыбнувшись неестественной улыбкой, спросил Олег.
— Не захочешь ночевать у меня?
— Не захочу строить дом.
— Ты не понимаешь… Не построив дома, ты не можешь стать членом нашей общины.
— А для чего мне нужна ваша община? — Человек, не входящий в общину, становится легкой добычей для любого встречного. Община защитит тебя, поможет освоиться, обеспечит самым необходимым.
— Вы хотите сказать, что у вас любой встречный может напасть на мирного путника?
— У нас простое общество. Все человеческие, замаскированные в вашей цивилизации инстинкты здесь вышли на поверхность. У вас грабят с помощью банковских договоров — у нас просто отнимают кошелек. У вас голодные люди, месяцами не получая зарплаты, работают в шахтах — у нас их просто обращают в рабство. Все гораздо понятнее и проще. Кроме того, тебя запросто могут съесть.
— Здесь процветает людоедство?
— Разве напавшая на тебя Мара выглядела людоедом?
— Вы Хотите сказать, что членство в вашей общине может защитить меня от нападения диких зверей?
— Ну, звери здесь не такие уж дикие. И защитит от них не община, а хранитель.
— Это еще что такое?
— У каждого члена общины есть свой хранитель. Завтра я объясню, что нужно сделать для того, чтобы он появился и у тебя.
— Чтобы войти в вашу общину, достаточно всего лишь построить дом?
— Нет. Не только. Еще нужно вырастить самого хранителя.
Глава 16
Он обогнул участок и углубился в подлесок. Тропинка кончилась. Высоко в вершинах могучих пирамидальных деревьев со стручками вместо листьев свистел ветер. Хотелось есть, но свой НЗ он закопал вместе со всем остальным снаряжением и не собирался к нему возвращаться. Однако пищу каким-то образом придется добывать.
Олег никак не мог справиться со смятением, охватившим его после встречи. Кто он такой, этот человек? Танн? Впрочем, других поселенцев человеческой расы здесь быть не должно… Но Танны представлялись ему некими сверхлюдьми, по крайней мере, способными к телепатии. Ничего похожего на телепатию во время встречи он не почувствовал. Зато здесь были Стражи, прикосновение которых он ощутил во время спуска, и были еще Мары… Впрочем, о них он подумает ближе к вечеру, когда придется искать укрытие для ночлега. Сейчас его одолевали более насущные нужды.
Ориентируясь на звук текущей воды, он вышел к небольшому ручью и остановился, глядя на бегущую у его ног прозрачную воду. Хотелось пить, но универсальный анализатор остался в могиле, которую он устроил для своего снаряжения. Теперь он не мог даже узнать, годится ли эта вода для его организма. Есть ли в ней микробы, против которых у него нет иммунитета? Впрочем, сейчас об этом думать поздновато. Здесь живут люди, а значит, выживет и он. Хотя, может быть, и нет. В конце концов, он был готов и к такому повороту событий, когда готовился к спуску. В любом случае это лучше, чем сканирование мозга. Ему придется принять этот мир таким, каков он есть.
Не раздумывая больше, он напился из ручья кристально чистой воды, вкуса которой не знал.
Земная вода, прошедшая систему городских очистительных сооружений, всегда отдавала сернистым запахом. Эта же ничем, кроме свежести, не пахла. От нее заломило зубы и слегка закружилась голова, словно он напился молодого вина.
Затем он сел на корягу, поросшую жестким, упругим, похожим на подушку лишайником и стал обдумывать свое новое положение.
Собственно, у него были три возможности. Можно остаться в лесу, питаясь неизвестными плодами и мясом местных животных, если он, разумеется, сумеет их поймать. Олег не собирался превращаться в Робинзона, но этот вариант сохранял за ним известную свободу поведения. Например, он мог попытаться найти другое поселение, хотя вряд ли оно будет сильно отличаться от этого.
Он мог вернуться к своему снаряжению и, если никто на него до сих пор не польстился, используя для передвижения ракетный ранец, попытаться исследовать поверхность планеты сверху. Этот вариант нравился ему меньше всего. Во-первых, потому, что был слишком опасен, и, во-вторых, он означал бы его полную капитуляцию и отказ от первоначальных намерений приспособиться к жизни Таннской колонии на Остране.
Оставался третий вариант — принять предложенные ему правила игры и посмотреть, что из этого получится.
Танны или кто-то еще, возможно, тот, кто поставил над планетой таинственных невидимых Стражей, наверняка знал о нем. Если не все, то во всяком случае знал, кто он и зачем здесь оказался.
Если это так, то за встречей, которую ему приготовили, за этим странным предложением построить собственный дом наверняка крылось нечто большее, чем простая случайность или глупость.
Приняв, наконец, окончательное решение, Олег наполнил водой фляжку, с которой никогда не расставался, и неторопливо направился обратно, на свою строительную площадку.
Сначала следовало срубить необходимое количество деревьев. Следующим утром, возможно, удастся их обтесать. Работа предстояла нудная и тяжелая, но все оказалось совсем не так плохо, как он представлял себе вначале.
Широкий топор, едва Олег примерился к первому толстенному дереву, вошел в древесину, как в масло.
Он снес дерево с первого же удара и едва успел отскочить в сторону от рухнувшего ствола. Причина странного поведения топора была вовсе не в его необыкновенной силе. Похоже, местный инструмент брал на себя львиную долю работы. Пила сама собой вгрызалась в сучья, топор легко распарывал прочную и твердую древесину. Ему оставалось лишь направлять их действия, помня о том, что именно он желает получить из необработанного древесного ствола.
Проблема обеда неожиданно решилась сама собой. Разделывая очередной ствол, Олег случайно рассек один из больших, с ладонь шириной, продолговатых стручков, наполненных, как оказалось, фиолетовым соком. Этот сок от его неловкого удара брызнул ему прямо в лицо, попал на губы, и он, не желая того, ощутил его пряный и довольно приятный вкус. После этого осторожничать уже не имело смысла, и Олег неплохо пообедал мясистыми стручками, чем-то ему напомнившими соевое желе, из которого готовили концентраты для космонавтов.
Работа с таким инструментом доставляла никогда ранее не испытанное наслаждение, и Олег не заметил, как прошло еще несколько часов. Он остановился лишь тогда, когда над лесом прорезалась узкая, красноватая полоса вечерней зари, и, оценив результаты своих дневных трудов, не поверил собственным глазам.
Весь материал, необходимый для кладки стен, был готов. Гладко обструганные бревна, всего шестьдесят восемь штук, белея ровной, очищенной от коры поверхностью, красовались в аккуратном штабеле. Впечатление создавалось такое, словно здесь хорошо поработала бригада плотников.
Самое же странное заключалось в том, что он совершенно не устал и лишь досадовал на то, что быстро приближающаяся темнота прервала увлекательное занятие по валке и очистке деревьев.
Тем не менее следовало подумать о ночлеге. Для первого раза он решил, что будет достаточно устроить себе некое подобие логова среди очищенных бревен. На всякий случай в качестве оборонительного оружия от ночных хищников он положил рядом с собой тот самый широкий и легкий топор, способный одним ударом перерубать стволы деревьев.
Проведя по нему пальцем, Олег убедился, что, несмотря на целый день работы, лезвие по-прежнему остро, как бритва. — Похоже на лазерную заточку пакетной стали… — пробормотал он. — Неплохая технология для натурального хозяйства.
Бревна оказались не такой уж удобной постелью, а вскоре резкий запах свежеободранной древесины и вовсе заставил его покинуть наспех сооруженное логово.
Однако темнело здесь быстро, и выбирать новое место ночлега было уже поздновато. Олег сел на краю бревна и осмотрелся. Небо висело низко, усыпанное крупными незнакомыми звездами, и где-то там среди них затерялись огоньки звездолетов Корсинский по-прежнему ждал от него сообщений, и в чем-то он был, безусловно, прав, когда говорил, что человек не сможет полностью принять чужой мир, ощутить себя его частью…
Не потому ли его и попросили прежде всего построить здесь дом? Не зря ведь древние считали, что в строительство дома человек вкладывает частицу своей души. И место, на котором он его построил, становится его собственным местом, местом жизни…
Крупные ночные насекомые, похожие на разноцветные лепестки орхидей, порхали среди веток деревьев, излучая мягкое фосфорическое свечение. Теплая ночь тихо и незаметно опустилась на землю Острана. Лес стоял от него в нескольких шагах, и мягкая ватная тишина обволакивала все вокруг. Неожиданно он почувствовал, как что-то изменилось в этой тишине.
Полной тишина бывает лишь в космосе, да и то не всегда. На Земле Олег привык считать тишиной мягкий звуковой фон, настолько привычный, что ухо перестает на него реагировать. Сейчас к подобному фону прибавилось нечто новое, и он никак не мог понять, что именно.
Наконец звуки стали отчетливей. Хруст сухих веток под осторожными, большими, крадущимися в темноте лапами — вот что это было такое.
Олег вскочил и, сжимая в руках топор — единственное оружие, оставшееся ему после того, как он расстался со всем своим снаряжением, мгновенно поменял позицию.
Теперь он стоял, прижавшись спиной к торцам бревен. Штабель полностью исключал нападение сзади. Кто бы он ни был, этот ночной недобрый гость, нападать ему придется сверху, со штабеля или спереди. Но штабель достаточно высок, даже если у зверя очень длинные лапы, он вряд ли достанет его оттуда.
Вскоре размышления Олега были прерваны скрипом над головой. Ночной хищник все-таки выбрал для атаки штабель — позицию не слишком удобную для жертвы.
На всякий случай Олег присел, чтобы увеличить расстояние до верхнего края бревен, и повернул лезвие топора так, чтобы зверь наткнулся на него, если решится прыгнуть сверху.
Неожиданно взошло сразу две луны, залив окрестности неправдоподобным, серебристым светом. «Словно прожектора включили на сцене», — раздраженно подумал Олег, хотя свет был ему на руку. Ночной хищник в темноте наверняка ориентировался лучше его.
Разочарованный тоскливый вой подтвердил его предположение. Нападавший больше не считал нужным скрываться, хотя Олег по-прежнему не видел притаившегося на штабеле зверя.
«Какого черта он не нападает?!» Нет ничего хуже, чем выматывающее нервы ожидание невидимого противника.
Наконец над ним бесшумно пронеслось длинное размытое тело. Зверь приземлился метрах в четырех от Олега, и теперь он смог его хорошо рассмотреть. Больше всего существо походило на гигантского кальмара, поросшего шерстью. Даже в бреду трудно было представить себе что-нибудь более нелепое.
Восемь толстых гибких лап, росших из центра, поддерживали узкое конусообразное туловище, увенчанное головой с двумя круглыми, светящимися в отраженном лунном свете глазами.
Под глазами располагалась почти метровая пасть, из которой то и дело показывался длинный язык, покрытый блестевшей на свету слизью. Капли этой желеобразной жидкости, упав на траву, какое-то время продолжали светиться, и Олег подумал, что липкая и клейкая слюна этого существа может быть ядовитой.
Когда зверь приподнялся на лапах, а затем присел, готовясь к новому прыжку, Олег определил его рост — не меньше трех метров. Ему здорово повезло, что противник не напал сверху.
Если бы зверь использовал свои длинные лапы, увенчанные кривыми когтями, не покинув площадки над его головой, Олегу пришлось бы совсем плохо.
Теперь, однако, у него появилась возможность эффективно использовать топор. Противник весь находился у него на виду, а в быстроте реакций Олег ему не уступал.
Зверь прыгнул. Олег мгновенно отскочил в сторону, успев в прыжке нанести удар топором по одной из лап.
Теперь их осталось только семь, и вновь жуткий вой, от которого стручки посыпались с деревьев, потряс окрестности. Затем вой превратился в тонкий, переходящий в ультразвуковой диапазон свист, от которого у Олега заломило в висках.
Почти сразу же после этого чудовищная тварь плюнула в него. Это случилось так неожиданно и стремительно, что полностью уклониться ему не удалось, клейкий снаряд попал в правое плечо, мгновенно парализовав руку, державшую топор.
Руку пронзила такая боль, словно она попала под плазменный удар. Олег не мог даже разжать пальцы, чтобы выпустить рукоять топора, все мышцы свела судорога.
Видимо, в слюне, кроме клея, были парализующие и ядовитые вещества.
Думать об этом у него не осталось времени, еще одна лапа с тремя кривыми и острыми, как кинжалы, когтями нацелилась ему в лицо. Он успел перехватить ее здоровой рукой у самых когтей и стал выворачивать вниз, используя всю свою нечеловеческую силу.
Видимо, чудовище не ожидало подобной силы от своего невысокого противника и не успело парировать его стремительное движение. Лапа хрустнула и бессильно повисла вдоль туловища. Теперь их осталось только две, этих несущих смерть лап.
Четыре из восьми лап монстра не были приспособлены для боя, они заканчивались круглыми толстыми подошвами и служили только для передвижения, но и двух было вполне достаточно…
Не дожидаясь следующего удара, Олег изо всех сил оттолкнулся ногами от земли, направляя прыжок назад и вверх.
Малое тяготение планеты помогло выполнить этот немыслимый акробатический трюк. Теперь он стоял на штабеле из бревен, лицом к оставшемуся внизу противнику.
Зверь вновь взвыл и вдруг, повернувшись к лесу, умчался прочь, решив, очевидно, поискать более легкую добычу.
Теперь Олег смог заняться своей пострадавшей рукой. С трудом разрубив долотом окаменевшую слюну вместе с одеждой, он начал осторожно, кусок за куском, освобождать из плена поврежденную руку.
К счастью, непосредственно с кожей слюна соприкоснулась лишь в одном месте, у ворота рубашки. Там образовался волдырь, как от ожога. Пришлось снимать остатки отвердевшей слюны вместе с кожей.
Когда он закончил эту болезненную операцию, над Остраном занимался рассвет. Теперь единственное, что ему оставалось, — отправиться к своему соседу-Танну и попросить противоядия против слюны ночного хищника. Если противоядия не окажется, ему придется совсем плохо. Олег чувствовал, что яд уже начал действовать. Температура повысилась, а кожа вокруг поврежденного места опухла и покраснела.
Должно быть, Танн не ложился. Калитка на стук Олега сразу же распахнулась.
Все та же неизменная улыбочка на лице, те же равнодушные, а теперь еще и недоверчивые, линялые глаза.
— Ты один справился с Марой?
— Скорее уж она со мной справилась… Видишь, что с рукой?
— От Мары редко уходят живыми. А слюна — это ничего. Мы все ею лечились. Что-то вроде прививки. Лихорадка через два дня пройдет, зато потом твой организм станет нечувствителен ко многим местным болезням. Но если ты действительно с ней столкнулся один на один и остался после этого жив, то из тебя может получиться неплохой воин.
— С кем же вы здесь воюете?
— С Марами, с Летающими Котами, с Улами. Князья воюют друг с другом.
— Князья?
— Так себя называют те из нас, кто собрал военные дружины.
— Кто же тогда воюет с Землей, если вы все так заняты? — Рука болела все сильней, и Олег не скрывал иронии и злости. Он ожидал хоть какой-то помощи, но, видимо, ничего хорошего от этого аборигена ему не дождаться.
— Мы к вашей войне не имеем отношения. С тех пор как нас отправили в изгнание на эту планету, мы забыли о Земле и живем своей собственной жизнью.
Заметив, наконец, что Олег едва стоит на ногах, Танн скрылся в доме, попросив его подождать, и вернулся с банкой какой-то зеленоватой мази.
— Намажь руку прямо сейчас. Это протертые листья калоринеса, они действуют очень быстро.
Олег, не слишком поверив в чудодейственные свойства мази, за неимением лучшего последовал совету фермера и почувствовал себя так, словно принял какой-то сильный наркотик. Боль ушла, спряталась за гранью сознания, все стало казаться простым, не имеющим никакого значения.
— Сегодня ты переночуешь у меня. Думаю, через день уже сможешь продолжить строительство дома.
— А если я не захочу? — теперь уже и сам улыбнувшись неестественной улыбкой, спросил Олег.
— Не захочешь ночевать у меня?
— Не захочу строить дом.
— Ты не понимаешь… Не построив дома, ты не можешь стать членом нашей общины.
— А для чего мне нужна ваша община? — Человек, не входящий в общину, становится легкой добычей для любого встречного. Община защитит тебя, поможет освоиться, обеспечит самым необходимым.
— Вы хотите сказать, что у вас любой встречный может напасть на мирного путника?
— У нас простое общество. Все человеческие, замаскированные в вашей цивилизации инстинкты здесь вышли на поверхность. У вас грабят с помощью банковских договоров — у нас просто отнимают кошелек. У вас голодные люди, месяцами не получая зарплаты, работают в шахтах — у нас их просто обращают в рабство. Все гораздо понятнее и проще. Кроме того, тебя запросто могут съесть.
— Здесь процветает людоедство?
— Разве напавшая на тебя Мара выглядела людоедом?
— Вы Хотите сказать, что членство в вашей общине может защитить меня от нападения диких зверей?
— Ну, звери здесь не такие уж дикие. И защитит от них не община, а хранитель.
— Это еще что такое?
— У каждого члена общины есть свой хранитель. Завтра я объясню, что нужно сделать для того, чтобы он появился и у тебя.
— Чтобы войти в вашу общину, достаточно всего лишь построить дом?
— Нет. Не только. Еще нужно вырастить самого хранителя.
Глава 16
Рука заживала быстро. Уже на четвертый день Олег смог приступить к выращиванию хранителя. Эндерхил — так звали вылечившего его аборигена — сказал, что здесь самое главное — выбрать хорошее место. Какое место на его участке является лучшим, должен решить сам Олег. Советы исключаются. Олег долго ходил по участку, не зная, что, собственно, следовало выбирать, — все места на его будущем, пока еще не вскопанном и не очищенном от сорняков огороде казались ему совершенно одинаковыми.
Потом он вспомнил теорию Карасана о магнитных узлах планеты. Остругал ветку в форме рогатины и, взявшись за ее концы, стал медленно ходить по участку, пока совершенно определенно не почувствовал, что ветка в его руках начинает излучать с трудом различимое, но все же совершенно явственное тепло.
Отметив это место, Олег очистил его от сорняков, вскопал и разрыхлил довольно твердую фиолетовую почву. Обнеся частоколом грядку около трех метров в поперечнике и чувствуя себя полным идиотом, он приступил к выращиванию хранителя.
Сажать ничего не требовалось — никаких семян, никакой рассады. Нужно было лишь следить, чтобы на грядке не появились сорняки, и регулярно, два раза в сутки, поливать пустую землю водой.
Еще необходимо было не меньше часа проводить на специальной, сооруженной внутри ограды скамеечке за размышлениями о будущем хранителе.
— Что именно ты будешь при этом думать — не важно, — сказал Эндерхил.
Олег думал как раз то, что вряд ли могло способствовать успешному процессу выращивания.
Много разных не совсем хороших слов чуть не срывалось у него с языка. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят — тем более на чужую планету. В конце концов, он знал места, где для встречи новичков придумывали гораздо более идиотские правила, и решил терпеливо вынести все до конца.
Дом он закончил недели через две, продолжая строительство параллельно с процессом выращивания хранителя, и сам удивился тому, как споро шла работа. Оставалось лишь законопатить стены мхом и приступать к внутренней отделке.
Однако этого не потребовалось. Проснувшись на следующий день, он обнаружил, что мох, проложенный между бревен и еще вчера свисавший длинными неряшливыми полосами, теперь сросся со стенами.
Не осталось никаких щелей. Стены превратились в монолитную, не пропускающую холодный ветер, а главное — весьма прочную конструкцию.
С крышей тоже не возникло никаких проблем. Все растения на этой планете отличались удивительной жизнестойкостью, и даже срезанная на болоте длинная трава, похожая на земной тростник, продолжала какое-то время жить, сплетаясь при этом в плотную водонепроницаемую подушку.
Ему следовало уже тогда обратить внимание на все эти особенности, на то, что дом строился словно бы сам собой. Но он слишком увлекся самим процессом работы и все объяснил неизвестными свойствами местной флоры.
Эндерхил, осмотрев его строение, удовлетворенно кивнул и сказал, что он работает, как настоящий Танн.
В устах Эндерхила это должно было означать похвалу, но Олег вздрогнул, услышав слово, которое еще совсем недавно означало для него ругательство.
Теперь у него появилось собственное укрытие от диких зверей, и он мог больше не беспокоить Эндерхила своим присутствием.
После нападения Мары тот отвел для него небольшой сарайчик при входе, но его дом изнутри Олегу так ни разу и не удалось увидеть. Он решил, что, не зная местных традиций и обычаев, не стоит на это обижаться.
Олег решил в знак признательности за лечение и ночлег предложить Эндерхилу осмотреть огороженную грядку, чтобы продемонстрировать заодно свою старательность. Но Эндерхил лишь нахмурился и отрицательно покачал головой.
— Хранителя нельзя никому показывать. Он должен знать лишь одного хозяина и будет принадлежать только тебе.
Олегу не нравилось, что во всем остальном прагматичный и уравновешенный Танн к этой дурацкой затее с хранителем относился почти что с религиозным чувством.
— А ты не думаешь, что я его давно выполол вместе с остальными сорняками, этого самого хранителя?
— Не беспокойся. Когда он появится, ты узнаешь об этом сразу.
Олегу начинала надоедать нудная и однообразная жизнь на ферме. Время словно остановилось. Но не это его беспокоило. Он так и остался на обочине, колония Таннов по-прежнему была для него тайной за семью печатями. Одиночество, которое он всегда испытывал на Земле, здесь стало еще глубже и острее.
Встретив однажды утром Эндерхила на тропинке, ведущей к ручью с питьевой водой, он сказал ему, что собирается уходить.
— Жизнь фермера, пожалуй, не для меня.
— Это твое дело. Куда же ты пойдешь?
— Пойду искать другие поселения. На север, на юг, какая разница?
— Действительно, никакой. Куда бы ты ни пришел, во всех наших колониях одинаковые правила. Тебе придется все начинать сначала. Снова строить дом и выращивать хранителя. Не проще ли здесь довести дело до конца, раз уж ты проделал большую часть работы? Ждать осталось недолго. Тебе не хватает терпения. Я бы на твоем месте дождался появления хранителя и лишь затем решал, как поступать дальше.
— Сколько же мне нужно ждать этого невероятного события?
— Думаю, осталось немного. Возможно, несколько дней.
На Олега произвело впечатление то обстоятельство, что Эндерхил не пытался уговаривать его остаться. Он лишь советовал, оставляя решение вопроса на усмотрение Олега.
В конце концов, Олег решил подождать еще неделю.
Нападение Летающего Кота произошло через три дня после этого разговора.
Олег заканчивал ежедневную работу по прополке и поливу фиолетовой грядки, на которой не было ни единого росточка, когда заметил в небе странный летающий предмет.
Сначала он решил, что это унесенный ветром листок бумаги, но потом вспомнил, что здесь довольно трудно найти бумагу. К тому же предмет все время увеличивался в размерах. Он стал похож на игрушечного детского змея, затем на крыло дельтаплана. Но лишь тогда, когда темная тень закрыла над домом солидный кусок неба, Олег понял наконец, что это живое и, возможно, весьма опасное существо.
Огромный черный ромб с трепещущими перепончатыми концами крыльев спускался все ниже. Теперь стало видно, что брюхо у него светлое, гораздо светлее спины. А крыло в передней части плавно переходит в треугольную голову с пастью, расположенной прямо на туловище, где-то между головой и брюхом. Глаз с того места, где стоял Олег, видно не было, но, очевидно, тварь располагала достаточно совершенными органами ориентации и прекрасно знала, где находится намеченная для нападения жертва.
Дельтаплан спускался очень медленно, плавно и красиво. Его планирующий полет заворожил Олега, он слишком долго разглядывал приближающееся к нему существо, а когда опомнился, было уже поздно.
Черный ромб неожиданно повернулся к земле своим острым углом и перешел в стремительное пике.
Олег бросился на землю и перекатился поближе к дому.
Промахнувшись, Черная Молния чиркнула по земле длинным тонким хвостом с костяным жалом на конце и вновь стремительно рванула вверх, набирая высоту для нового пике.
Но теперь у Олега появилось время, те самые драгоценные доли мгновения, которые и решают судьбу большинства рукопашных схваток. Не пытаясь подняться
— для этого не было ни секунды, — он нащупал рукоять топора, лежавшего недалеко от крыльца, и точным, сильным движением послал его навстречу приближавшейся треугольной морде.
Топор сделал в воздухе два оборота, и его лезвие в нужный момент оказалось в гой именно точке пространства, куда послала его рука Олега.
Фонтан темной крови ударил вниз, и Олегу пришлось еще раз откатиться в сторону, чтобы не попасть под удар сорокакилограммового тела. Именно столько весил этот монстр, потерявший ориентировку от удара и сломавший себе шею, врезавшись в землю в метре от Олега.
Эндерхил, появившийся на месте событий, когда все уже было кончено, деловито принялся разделывать тушу, скрупулезно взвешивая каждый отделенный от хрящей кусок мяса, не обращая никакого внимания на залитого чужой кровью и все еще не пришедшего в себя Олега.
— У Летающих Котов очень вкусное мясо. На рынке за него можно выменять много полезных вещей. Добыть его удается чрезвычайно редко, эти твари очень осторожны, так что тебе повезло.
— Да, мне здорово повезло… Этот котик едва не позавтракал мною. Кстати, что общего у него с кошками?
— С кошками ничего. Их назвали так, потому что они похожи на морских котов. Есть такие скаты, — Да, я знаю. Не пойму, как такая махина держится в воздухе?
— Сам скат не такой уж большой по сравнению со своими перепончатыми крыльями. Крылья практически ничего не весят, а в брюхе у него есть полости, заполненные легким газом.
— Почему, интересно, он не напал на твой дом?
— У тебя нет хранителя — все звери это чувствуют.
Отмывшись от крови летающего ската, Олег присел на крыльце своего недостроенного дома и несколько минут молча наблюдал за работой Эндерхила.
Потом он вспомнил теорию Карасана о магнитных узлах планеты. Остругал ветку в форме рогатины и, взявшись за ее концы, стал медленно ходить по участку, пока совершенно определенно не почувствовал, что ветка в его руках начинает излучать с трудом различимое, но все же совершенно явственное тепло.
Отметив это место, Олег очистил его от сорняков, вскопал и разрыхлил довольно твердую фиолетовую почву. Обнеся частоколом грядку около трех метров в поперечнике и чувствуя себя полным идиотом, он приступил к выращиванию хранителя.
Сажать ничего не требовалось — никаких семян, никакой рассады. Нужно было лишь следить, чтобы на грядке не появились сорняки, и регулярно, два раза в сутки, поливать пустую землю водой.
Еще необходимо было не меньше часа проводить на специальной, сооруженной внутри ограды скамеечке за размышлениями о будущем хранителе.
— Что именно ты будешь при этом думать — не важно, — сказал Эндерхил.
Олег думал как раз то, что вряд ли могло способствовать успешному процессу выращивания.
Много разных не совсем хороших слов чуть не срывалось у него с языка. Но в чужой монастырь со своим уставом не ходят — тем более на чужую планету. В конце концов, он знал места, где для встречи новичков придумывали гораздо более идиотские правила, и решил терпеливо вынести все до конца.
Дом он закончил недели через две, продолжая строительство параллельно с процессом выращивания хранителя, и сам удивился тому, как споро шла работа. Оставалось лишь законопатить стены мхом и приступать к внутренней отделке.
Однако этого не потребовалось. Проснувшись на следующий день, он обнаружил, что мох, проложенный между бревен и еще вчера свисавший длинными неряшливыми полосами, теперь сросся со стенами.
Не осталось никаких щелей. Стены превратились в монолитную, не пропускающую холодный ветер, а главное — весьма прочную конструкцию.
С крышей тоже не возникло никаких проблем. Все растения на этой планете отличались удивительной жизнестойкостью, и даже срезанная на болоте длинная трава, похожая на земной тростник, продолжала какое-то время жить, сплетаясь при этом в плотную водонепроницаемую подушку.
Ему следовало уже тогда обратить внимание на все эти особенности, на то, что дом строился словно бы сам собой. Но он слишком увлекся самим процессом работы и все объяснил неизвестными свойствами местной флоры.
Эндерхил, осмотрев его строение, удовлетворенно кивнул и сказал, что он работает, как настоящий Танн.
В устах Эндерхила это должно было означать похвалу, но Олег вздрогнул, услышав слово, которое еще совсем недавно означало для него ругательство.
Теперь у него появилось собственное укрытие от диких зверей, и он мог больше не беспокоить Эндерхила своим присутствием.
После нападения Мары тот отвел для него небольшой сарайчик при входе, но его дом изнутри Олегу так ни разу и не удалось увидеть. Он решил, что, не зная местных традиций и обычаев, не стоит на это обижаться.
Олег решил в знак признательности за лечение и ночлег предложить Эндерхилу осмотреть огороженную грядку, чтобы продемонстрировать заодно свою старательность. Но Эндерхил лишь нахмурился и отрицательно покачал головой.
— Хранителя нельзя никому показывать. Он должен знать лишь одного хозяина и будет принадлежать только тебе.
Олегу не нравилось, что во всем остальном прагматичный и уравновешенный Танн к этой дурацкой затее с хранителем относился почти что с религиозным чувством.
— А ты не думаешь, что я его давно выполол вместе с остальными сорняками, этого самого хранителя?
— Не беспокойся. Когда он появится, ты узнаешь об этом сразу.
Олегу начинала надоедать нудная и однообразная жизнь на ферме. Время словно остановилось. Но не это его беспокоило. Он так и остался на обочине, колония Таннов по-прежнему была для него тайной за семью печатями. Одиночество, которое он всегда испытывал на Земле, здесь стало еще глубже и острее.
Встретив однажды утром Эндерхила на тропинке, ведущей к ручью с питьевой водой, он сказал ему, что собирается уходить.
— Жизнь фермера, пожалуй, не для меня.
— Это твое дело. Куда же ты пойдешь?
— Пойду искать другие поселения. На север, на юг, какая разница?
— Действительно, никакой. Куда бы ты ни пришел, во всех наших колониях одинаковые правила. Тебе придется все начинать сначала. Снова строить дом и выращивать хранителя. Не проще ли здесь довести дело до конца, раз уж ты проделал большую часть работы? Ждать осталось недолго. Тебе не хватает терпения. Я бы на твоем месте дождался появления хранителя и лишь затем решал, как поступать дальше.
— Сколько же мне нужно ждать этого невероятного события?
— Думаю, осталось немного. Возможно, несколько дней.
На Олега произвело впечатление то обстоятельство, что Эндерхил не пытался уговаривать его остаться. Он лишь советовал, оставляя решение вопроса на усмотрение Олега.
В конце концов, Олег решил подождать еще неделю.
Нападение Летающего Кота произошло через три дня после этого разговора.
Олег заканчивал ежедневную работу по прополке и поливу фиолетовой грядки, на которой не было ни единого росточка, когда заметил в небе странный летающий предмет.
Сначала он решил, что это унесенный ветром листок бумаги, но потом вспомнил, что здесь довольно трудно найти бумагу. К тому же предмет все время увеличивался в размерах. Он стал похож на игрушечного детского змея, затем на крыло дельтаплана. Но лишь тогда, когда темная тень закрыла над домом солидный кусок неба, Олег понял наконец, что это живое и, возможно, весьма опасное существо.
Огромный черный ромб с трепещущими перепончатыми концами крыльев спускался все ниже. Теперь стало видно, что брюхо у него светлое, гораздо светлее спины. А крыло в передней части плавно переходит в треугольную голову с пастью, расположенной прямо на туловище, где-то между головой и брюхом. Глаз с того места, где стоял Олег, видно не было, но, очевидно, тварь располагала достаточно совершенными органами ориентации и прекрасно знала, где находится намеченная для нападения жертва.
Дельтаплан спускался очень медленно, плавно и красиво. Его планирующий полет заворожил Олега, он слишком долго разглядывал приближающееся к нему существо, а когда опомнился, было уже поздно.
Черный ромб неожиданно повернулся к земле своим острым углом и перешел в стремительное пике.
Олег бросился на землю и перекатился поближе к дому.
Промахнувшись, Черная Молния чиркнула по земле длинным тонким хвостом с костяным жалом на конце и вновь стремительно рванула вверх, набирая высоту для нового пике.
Но теперь у Олега появилось время, те самые драгоценные доли мгновения, которые и решают судьбу большинства рукопашных схваток. Не пытаясь подняться
— для этого не было ни секунды, — он нащупал рукоять топора, лежавшего недалеко от крыльца, и точным, сильным движением послал его навстречу приближавшейся треугольной морде.
Топор сделал в воздухе два оборота, и его лезвие в нужный момент оказалось в гой именно точке пространства, куда послала его рука Олега.
Фонтан темной крови ударил вниз, и Олегу пришлось еще раз откатиться в сторону, чтобы не попасть под удар сорокакилограммового тела. Именно столько весил этот монстр, потерявший ориентировку от удара и сломавший себе шею, врезавшись в землю в метре от Олега.
Эндерхил, появившийся на месте событий, когда все уже было кончено, деловито принялся разделывать тушу, скрупулезно взвешивая каждый отделенный от хрящей кусок мяса, не обращая никакого внимания на залитого чужой кровью и все еще не пришедшего в себя Олега.
— У Летающих Котов очень вкусное мясо. На рынке за него можно выменять много полезных вещей. Добыть его удается чрезвычайно редко, эти твари очень осторожны, так что тебе повезло.
— Да, мне здорово повезло… Этот котик едва не позавтракал мною. Кстати, что общего у него с кошками?
— С кошками ничего. Их назвали так, потому что они похожи на морских котов. Есть такие скаты, — Да, я знаю. Не пойму, как такая махина держится в воздухе?
— Сам скат не такой уж большой по сравнению со своими перепончатыми крыльями. Крылья практически ничего не весят, а в брюхе у него есть полости, заполненные легким газом.
— Почему, интересно, он не напал на твой дом?
— У тебя нет хранителя — все звери это чувствуют.
Отмывшись от крови летающего ската, Олег присел на крыльце своего недостроенного дома и несколько минут молча наблюдал за работой Эндерхила.