Хаббард Рон Лео. Миссия: Земля «Испытание смертью»

   — Я агент ФБР. Хочу предупредить вас, что будет совершена попытка пробраться на борт яхты «Золотой закат» и взорвать ее сегодня поздно вечером или ночью.
   — Господи! — перепугался тот. — Взорвать судно такого размера! Да у меня весь причал взлетит на воздух! — Он был в ужасе.
   — Вот именно, — сказал я. — Поэтому окружите судно и поставьте охрану. Не позволяйте никому приближаться к нему, а особенно катерам береговой охраны.
   — Береговой охраны? — удивленно переспросил он. — Но почему именно им?
   — Они не слишком аккуратны, — сказал я. — И постоянно теряют свои катера и не слушают, когда им об этом говоришь. Вот что важно: террорист — черный мужчина, один из самых злобных и опасных (...) в мире. Как только вы заметите его, стреляйте.
   Начальник порта торжественно заверил меня, что так и сделает.
 

ЧАСТЬ ПЯТИДЕСЯТАЯ

 

ГЛАВА 1

 
   День клонился к вечеру, и, судя по карте, на которой Хеллер отмечал свое положение, катер шел со скоростью не больше десяти узлов. Значит, пройдет несколько часов, прежде чем он доберется до Атлантик-Сити.
   Это хорошо. Потому что мне было слышно, что девочки вернулись домой. Поднялась суматоха. Они пришли не одни.
   Вскоре Щипли, или Адора, или миссис Бей — сам черт не разберет, как ее теперь называть, — подошла к моей двери и заглянула в комнату.
   — Телевизор посмотришь потом, — сказала она. — Давай, (...), приступай к выполнению супружеских обязанностей!
   Они спокойно могли засадить меня за решетку за двоеженство, поэтому я надел халат, поправил пластырь на лице, чтобы не отклеивался, и вышел.
   В большой комнате сидела очередная парочка лесбиянок. Майк, женщина лет тридцати пяти с желтоватым лицом, одетая по-мужски, курила сигарету в длинном мундштуке, сидя на ручке кресла. Она неплохо выглядела, но была очень высокого роста. Другой, Милдред, было около двадцати пяти: она оказалась кругленькой, пухленькой и достаточно привлекательной. При этом она изучающе смотрела на меня с рассеянной улыбкой. Обе не дрожали и не выглядели так, словно вот-вот умрут от чрезмерной дозы секса, поэтому я немного приободрился.
   И тут я заметил еще одну. Она пряталась в углу за Кэнди. Крошка! Проклятье, что она тут делает?
   — Какого черта она снова тут? — обратился я к Адоре.
   — Ну, тише, тише. Успокойся, — сказала та. — Ей кажется, что у нее не все получилось правильно. Взрослые, дорогой муженек, должны ответственно относиться к выполнению своих обязанностей, и тебе придется этому научиться. В число этих обязанностей входит правильное воспитание молодежи. Разве тебе не будет стыдно, если она станет взрослой женщиной с совершенно извращенными представлениями о сексе?
   — Мне не будет стыдно! — ответил я, рассматривая это костлявое чудовище, имеющее обыкновение впиваться ногтями в лицо при малейшем (...).
   — Что ж! Охотно верю, дорогой муженек, — сказала Адора. — Но Крошка — это наш шанс. Кто знает, что может произойти, когда она клеит марки в офисе Роксентера? Он может захотеть ее и (...) на своем столе, когда мисс «Вселенная» не смотрит. А если Крошка будет хорошо знать свое дело и у Роки (...) на месте, то он может избавиться от (...) стремления подчинить всех своему комитету по психиатрическому регулированию рождаемости.
   Вот почему воспитание молодежи — наша первейшая обязанность, что бы ты ни думал по этому поводу. Кроме того, она будет еще фотографировать.
   — Не обращай на меня внимания, — сказала Крошка, умоляюще подняв на меня большие карие глазищи. — Обещаю сидеть тихо и хорошо себя вести. Я люблю быть зрителем, но обещаю не хлопать. Честное слово.
   Спорить с пятью женщинами невозможно. Я распахнул халат, и Майк, высокая, немного побледнела.
   — Господи! — только и вымолвила она.
   Когда стало ясно, что она боится приступить к делу, все заявили, что ждать тут нечего. Они схватили ее, стянули с нее строгий пиджак, перевернули ее и вытряхнули из брюк. Мужская рубашка пролетела по воздуху, а вслед за ней отправилось белье. Скрывающий грудь корсет угодил в мусорную корзину.
   — После сегодняшней ночи, — сказала ей Адора, — ты больше не захочешь его носить, никогда.
   Потом она подошла ко мне и подтолкнула:
   — Давай, дорогой! Действуй!
   Верхняя половина кровати в виде ракушки затряслась, и Кэнди поспешно вцепилась в нее, чтобы удержать от падения.
   Лицо лесбиянки по имени Майк сияло от восторга, когда она произнесла:
   — Так это правда! О, ты просто великолепен!
   Наконец-то меня оценили! Она...
   Вспышка!
   На какое-то мгновение мне показалось, что нас ослепил голубой свет двигателей готовящегося к посадке корабля и сейчас мы все потеряем сознание. Но этого не произошло. Я огляделся.
   Крошка! В руках у (...) был фотоаппарат со вспышкой! Она просто сделала снимок.
   К черту ее. С удвоенной решимостью я вернулся к делу.
   — О, мой сладкий! — простонала лесбиянка по имени Майк.
   Адора снисходительно улыбнулась.
   Милдред трясла головой в такт воплям лесбиянки по имени Майк, чей голос дрожал от страсти:
   — Мне еще никогда, никогда, никогда не было так хорошо. Ты настоящий мужчина!
   Я ухмыльнулся от гордости и сосредоточился, а она продолжала стонать подо мной.
   Вспышка!
   Снова! (...) вас всех подери, меня это отвлекает!
   Я сжал зубы и начал снова.
   Крошка сражалась со своим фотоаппаратом.
   Я погладывал на нее одним глазом. Я должен довести дело до конца!
   Кровать ходила ходуном, верхняя половина собралась упасть, но Кэнди ее удержала.
   Я немного расслабился, оттягивая момент, а потом насмешливо взглянул на Крошку. Я победил!
   Адора захлопотала вокруг лесбиянки по имени Майк. А та, приходя в себя, говорила:
   — Да, о да, действительно! Просто восторг! Конец царапанью и щипкам. Они для идиотов.
   Настала очередь Милдред. Но, честно говоря, мне было не по себе. Нервы.
   Кэнди была очень мила. Она отвела меня в душ, пустила воду и помогла вымыться. Через несколько минут я вернулся. Милдред лежала на спине, укрывшись одеялом до самого подбородка, и пристально смотрела на меня.
   У Крошки заело фотоаппарат. Адора помогала ей. И весь мой пыл пропал.
   — Хватит с меня! — сердито сказал я. — Немедленно отправьте ее домой!
   — Но ее образование... — начала Адора.
   — Я ни (...) не пожалею, если она его не получит! — рявкнул я. — Уберите ее отсюда!
   — Тише, тише! Успокойся, — снова произнесла Адора. — Ты плохо относишься к молодежи.
   Но я чувствовал, что у меня возникли проблемы. Адора сунула мне в рот сигарету и зажгла. Я сделал вид, что затягиваюсь, но эта стерва ударила меня под дых, и я, открыв рот, судорожно вдохнул. Она держала сигарету, и, когда я снова смог дышать из моих легких вышел столб дыма. Я закашлялся, но никотин уже проник в мои легкие. Стены вокруг поплыли.
   Адора усадила меня и заставила еще немного покурить.
   Лесбиянка по имени Майк подошла, села рядом и погладила меня по плечу. Ее глаза сияли от счастья. Я воспрянул духом и снова обрел уверенность в себе.
   Адора настойчиво подтолкнула меня к кровати.
   Милдред выжидательно смотрела на меня.
   Кэнди проверила, насколько надежно верхняя половина кровати прикреплена к стене, но Милдред уже начала дергаться подо мной, и Кэнди бросила оценивающий взгляд на происходящее на кровати.
   Когда послышались стоны, лесбиянка по имени Майк задумчиво улыбнулась.
   Вспышка!
   Я чуть не слетел с кровати!
   Только через несколько мгновений до меня дошло, что это снова не космический корабль.
   Большой рот Крошки растянулся в сладкой улыбке.
   — Хороший снимок, — сказала она. — У нее был такой вид, словно она вот-вот умрет!
   — Убейте эту дуру, — злобно сказал я Адоре.
   — Ну почему тебя расстраивают такие мелочи? В конце концов, в ней говорит чувство изящного. Образование и искусство должны идти рука об руку. Она увидела то, что искала, и сфотографировала.
   — Я ее убью, — упрямо повторил я.
   Адора отвела меня на софу и прикурила еще сигарету. Кэнди налила мне шампанского. Я выпил его между двумя затяжками и начал успокаиваться.
   Милдред стонала и извивалась на кровати.
   — Никаких фотографий! — заявил я.
   — Больше не буду, — пообещала Крошка.
   Адора мягко подтолкнула меня к кровати.
   Кэнди придерживала верх кровати, когда я снова принялся за дело.
   Лесбиянка по имени Майк, все еще задумчиво глядя в пространство, покачивала головой в такт ритмичному колыханию постели.
   Я стиснул зубы.
   Кэнди вцепилась в спинку кровати, которую трясло, как во время землетрясения.
   Наконец я выпрямился и снова с насмешкой взглянул на Крошку. Я добился своего!
   Когда Милдред пришла в себя, Адора протянула ей сумочку. И та немедленно достала деньги.
   — Мужчины, мужчины, мужчины, — шептала Милдред, шелестя купюрами. — Дайте мне еще мужчину!
   Это было очень приятно слушать. Она лежала прикрыв глаза и мурлыкала, словно кошка.
   Кэнди принесла мне еще шампанского, и я поднял тост за самого себя. Я проглотил пену и уже выпил полстакана, когда услышал голос:
   — А теперь Крошке надо сделать еще несколько фотографий.
   Я закашлялся — мне в легкие попало шампанское — и прохрипел:
   — Где у нас пистолеты? Я собираюсь пристрелить эту «детку»!
   — Взгляни на бедного ребенка! — заговорила Адора. — Ты ее до полусмерти напугал. — Потом она наклонилась к моему уху и ледяным тоном прошептала: — Ты сделаешь то, что велят, двоеженец.
   — Но ведь уже нечего снимать! — робко возразил я. — Эти двое уже удовлетворены. Они свое получили.
   — Мне нужны демонстрационные фотографии, — встряла Крошка. — Как же я буду выполнять домашнее задание, если у меня нет хорошего примера? Если нечего учить, то я вообще не буду этим заниматься!
   — Слышал? — грозно вопросила Адора. — Скажи, чего ты хочешь, Крошка.
   — Ну, у фигуристов принято фотографироваться на льду, чтобы усовершенствовать технику катания. Ты сама так говорила, Щипли. А у меня нет таких фотографий.
   — Конечно, — мягко ответила Адора.
   — Ты справишься с фотоаппаратом? — спросила Крошка, приклеивая жвачку на голову статуэтки Афродиты.
   — Конечно, — ответила Адора и взяла фотоаппарат. — Что еще ты хочешь?
   Платье Крошки мгновенно оказалось на полу.
   Я все еще сидел на софе.
   Крошка подошла ко мне и встала прямо передо мной. Потом критически посмотрела на меня и покачала головой.
   — Так не пойдет, — сказала она и повернулась к Адоре: — Нам нужна музыка. Я только что купила последний альбом нео-панк-рока, играют «Непослушные мальчишки». Он у меня в сумочке. Небудете возражать, если я поставлю?
   Она собралась включить стерео, но я перехватил ее руку. Иметь дело с Крошкой чертовски опасно. Нужно соблюдать осторожность. На диске было написано: «Нео-панк-рок. Морально выдержано. Одобрено Психологической ассоциацией для выпускников школ. "Непослушные мальчишки": Страхолюд, Пеннис, Трах и Уау-Цыпа».
   Ну ладно, прах их всех побери, это какая-то детская ерунда, и если Психологическая ассоциация это одобрила, то все в порядке.
   — Ладно, давай! — согласился я.
   Крошка уверенно включила стерео, поставила пластинку и включила громкость на всю мощность. Игла опустилась.
   Загудели шесть «там-тамов» и три огромных барабана. Пум-пум-пум-пум-пум-пум/Бом-бом-боМ! И снова еще раз, и так без конца! Примитивная, дикая, грубая музыка!
   Все присутствующие в комнате женщины начали подпрыгивать в такт барабанному бою. Крошка с расширившимися зрачками отбивала ритм ногами.
   Потом вступили электронные инструменты.
   Раздался хор, напоминающий пение людоедов:
 
   Фредди любил прыгать!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди любил прыгать!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на учительницу!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на сестру!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на брата!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на папу!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на маму!
   Прыг, прыг, прыг!
   Фредди прыгнул на робота!
   О Боже мой!
   Бедный, бедный Фредди.
   Он-то не железный!
 
   А в конце совершенно нормальный голос произносил: «А вот и мораль: маленькие детки, никогда не (...) с роботами!»
   Женщины в комнате уже находились в состоянии полного (...) от подобной музыки. Я подумал, что неправильно прочел надпись, дотянулся и сорвал пластинку прежде, чем она начала играть снова. Да; она была одобрена Международной психологической ассоциацией, и на ней было написано «морально но выдержано».
   Крошка вырвала ее у меня из рук и поставила
   обратно. Снова зазвучало: Пум-пум-пум-пум-пум-пум-пум! Бом-бом-бом!Крошка начала двигаться в ритме песни.
   — Здорово? — спросила она с улыбкой, от которой ее рот стал казаться прямо-таки необъятной пещерой, и взглянула на Адору. Потом повернулась ко мне: — Давай, ковбой, займем первую позицию!
   Крошка потянулась ко мне и рывком поставила меня на ноги, так что халат мой взвился, как на ветру.
   Потом отступила назад и взглянула на меня. Выражение ее лица повергло меня в неописуемый ужас. Она приготовила ногти.
   Вспышка!
   Адора сделала снимок.
   Крошка вцепилась в меня.
   Я постарался отбросить ее руки, но промахнулся.
   Вспышка!
   Странно. На моей сетчатке точно отпечаталось чье-то полное благоговейного ужаса лицо. Снова лицо Крошки. Но теперь в нем не осталось и следа былого ужаса.
   Крошка дергалась в такт музыке. Я приободрился, потому что решил, что музыка ее отвлекает.
   Но нет!
   Внезапно она распахнула мой халат, так что полы его взметнулись в разные стороны.
   Я попытался схватить ее за запястья, чтобы оторвать от себя. Но она уперлась ладонями мне в грудь и оттолкнула от себя. Меня?!
   Вспышка!
   Снова в моих зрачках отпечатался взгляд, полный ужаса. И снова исчез, растворился без следа.
   Музыка не смолкала. Ее тело обвивалось вокруг моего. В голове у меня шумело от музыки и марихуаны.
   Неожиданно Крошка рухнула на колени.
   Я дернул ее за плечи, чтобы заставить встать.
   Вспышка!
   Крошка встала, и тут уже мне пришлось здорово удивиться!
   Она ударила меня.
   Меня! Прямо по лицу!
   Смертельное оскорбление! Вызов на дуэль!
   Ну, этого я не потерплю от девчонки-подростка!
   Меня охватила дикая жажда убийства. Я жаждал ее смерти.
   Она попыталась убежать от меня, но наткнулась на кровать.
   Вспышка!
   Я был уверен, что успел заметить на ее лице страх и этот страх не был наигранным.
   С каким удовольствием я убью ее!
   Она попыталась извернуться и вскочить на кровать.
   Я схватил ее за хвостик-косичку.
   Она брыкнула меня. Это меня-то!
   Вспышка!
   Я приготовился отвесить ей полновесную затрещину.
   — Я покажу тебе, как меня оскорблять! — рычал я.
   Неожиданно Крошка засмеялась и шлепнулась на спину, заливаясь во все горло.
   Адора смеялась.
   Смеялась Кэнди.
   Майк и Милдред надрывались от хохота.
   Я совершенно не мог понять, над чем они смеются.
   Я бросился в свою комнату и захлопнул дверь.
   Кое-как добрался до кровати и закрыл глаза.
   Проклятые подростки!
   К (...) ее образование!
   Мне было слышно, как они трещат, словно сороки, соседней комнате.
   О, говорил я, обнимая подушку, когда Ломбар покончит с этой планетой и она будет ему уже не нужна, с каким удовольствием я взорву ее. Особенно если Крошка окажется в эпицентре взрыва.
   Скорее бы!
 

ГЛАВА 2

 
   Измотанный тяжелой работой, вспышками гнева и неумеренным потреблением марихуаны и шампанского, я провалился в забытье, не приносящее отдыха. Проснулся я от кошмара: мне никак не удавалось поджечь фитиль, который должен был взорвать Землю.
   Попытка взглянуть на часы засвидетельствовала, что, во-первых, у меня ужасно болит голова, а во-вторых, уже восемь вечера.
   Из другой комнаты не доносилось ни звука. Скорее всего они ушли ужинать, а потом — на шоу, как часто это делали.
   Пытаясь избавиться от головной боли, я принял холодный душ. Не помогло. Зато я внезапно понял, что совершенно упустил из виду то, ради чего я переносил все эти мучения. Хеллер!
   Проклиная его за то, что мне теперь приходилось терпеть от чокнутых девчонок-подростков, я быстро вытерся и включил свою аппаратуру. Экран Крэк по-прежнему оставался темным, у Кроуба не было ничего интересного. Но Хеллер бодрствовал. Изображение было нечетким, но ошибиться было невозможно: он по-прежнему находился на катере.
   Я вздохнул с облегчением. Я включился вовремя, чтобы насладиться зрелищем, когда его разнесут на куски при попытке высадиться в Атлантик-Сити. Какое это доставит мне удовольствие после всех причиненных им неприятностей!
   Стояла тихая ночь. На горизонте виднелась полоса света. Наверное, Атлантик-Сити. Патрульный катер покачивался на воде. Хеллер собирался войти в прибрежные воды.
   О, я знал, что могу положиться на начальника порта: они не любят, когда у них под носом взрывают корабли. «Хеллер, — произнес я, — вот теперь ты попался, и надеюсь, что Ломбар уже уничтожил твой контракт с Великим Советом, поскольку сейчас твоя упрямая башка разлетится на кусочки».
   Славная будет картина!
   Меж тем Хеллер убедился, что ходовые огни патрульного судна зажжены. Потом подошел к столу и нагнулся над картой, на которой было изображено восточное побережье США и Атлантический океан за Бермудами. Он заглянул в справочник и нашел Бермудский треугольник. Там говорилось, что так называется таинственный район к югу от Бермудов, где суда пропадают без видимых причин. Хеллер обвел этот район карандашом и прочертил курс мимо Атлантик-Сити прямо в Бермудский треугольник. Конечно, курс был неточным, поэтому он расставил вокруг вопросительные знаки.
   Потом он прошел в рубку и запустил двигатели на малый ход. Повернув рулевое колесо, он направил катер по выбранному курсу и включил автопилот.
   После чего перевернул страницу судового журнала и, копируя почерк капитана, записал: «2012 часов. Морское чудовище рассказало нам, как раскрыть тайну Бермудского треугольника. Идем за ним, курс 152 градуса. Подробности запишу после того, как оно выпьет кофе».
   Наконец Хеллер прошел в салон, проверил все ли там в порядке, и уложил неподвижные тела поудобнее.
   И тут я услышал голос Хеллера, обращавшегося к временно выключенному из жизни экипажу:
   — Когда вы, ребята, очнетесь и обнаружите, где оказались, надеюсь, вы сумеете объяснить все вашему начальству. Я тут подбросил вам одну версию, и, кто знает, может, оно на нее и купится. А теперь прощайте. Отдавать честь не обязательно. Он вы ключил свет и закрыл дверь.
   Потом подошел к поручням, перелез через них и перепрыгнул на морской «скиф». Завел двигатели, проверил систему охлаждения и резким взмахом, ножа перерезал буксирный канат, оставляя патрульное судно береговой охраны у себя за спиной.
   Хеллер взглянул на огни Атлантик-Сити — голубоватый блеск на горизонте — и сказал:
   — А теперь мы попытаемся высадиться на этот враждебный берег и посмотрим, что на этот раз нам приготовили аборигены. Надеюсь, что каннибалов среди них нет.
   Я тупо уставился на экран. Неужели он догадался о расставленной ловушке? Потом до меня дошло. Хеллер есть Хеллер. Он обращался к статуе Веррацано, надпись на которой читал утром. Никогда не поймешь, шутит он или нет. По моему разумению, это просто болтовня — да и чего еще ждать от него? Он прекрасно знал, что в Атлантик-Сити нет каннибалов (если не считать сборщиков налогов).
   Наконец он взялся за рукояти управления и направил морской «скиф» на север, навстречу мерцающему в ночи свету. Когда катер набрал скорость и поднял тучу брызг, они тоже засветились фосфоресцирующим светом.
   Я схватил карту. Судя по тому, где виднелись огни Атлантик-Сити, Хеллер не собирался входить в главную бухту порта, залив Абсекон. Похоже, он направлялся к малому входу, заливу Литтл-Эгг, в десяти милях к северу. Потом я сообразил, что он вообще не собирается прямо входить в порт. Он намеревался войти в прибрежные воды, пройти вниз до малой бухты Литтл-Бей и бухты Ридса, а там до пляжа Бригантина-Бич. Проклятый Хеллер собирался подойти к бухте Абсекон с тыла!
   Какое коварство! Никогда нельзя положиться на Хеллера! (...) его! С какой горечью я припомнил все то, что мне пришлось перенести от него с тех пор, как я покинул Стамбул.
   Я позвонил начальнику порта в Атлантик-Сити. Это агент ФБР. Тот, о ком я вас предупреждал, находится на катере морской «скиф» и идет со скоростью 42,3 узла. Скоро он пройдет через бухту Абсекон-Бей.
   — Aral — сказал начальник порта. — Это значит, что он пойдет по каналу Абсекон, чтобы добраться до яхты! Мы обратимся к военно-морским силам округа Фарлей.
   — Примите все меры, чтобы задержать его! — велел я. — Это очень опасный черный террорист, он прошел специальное обучение.
   — Не беспокойтесь, — ответил начальник порта. — Мы вызвали подкрепление — регулярные войска из национальной гвардии Нью-Джерси. Мы встретим его пулеметами.
   — Вы обезопасили яхту?
   — Мы окружили ее своими катерами на случай, если этот (...) окажется камикадзе.
   — Хорошая мысль, — одобрил я. — Думаю, он будет у вас через полчаса.
   — Через полчаса, — сказал начальник порта, — от него мокрого места не останется.
   — Я знал, что могу положиться на вас, — заметил я. — Национальные интересы должны быть соблюдены. — И я повесил трубку.
   Хеллер мчался по темной блестящей воде. За гирокомпасом располагался небольшой радар, и он пристально смотрел на него. Там отчетливо виднелся берег, и катер несся прямо к нему, что было совсем не просто на такой большой скорости: там очень сложная система каналов.
   Однако Хеллер еще что-то делал. Я не мог понять, что именно. Что это у него в руках, бомба? Я всмотрелся.
   Банка пива!
   Он пил пиво!
   «Ого, отлично, — подумал я. — Ты ничего не подозреваешь. Чересчур уж ты уверен в себе, Хеллер, слишком расслабился». 
   Я наблюдал, как он вошел в канал и направился к югу. Там уже появились сигнальные огни. Казалось, он не обращал на них особого внимания. Потом я вспомнил, что морскому «скифу», у которого в воде были только винты, практически не страшна мель. Катер шел кратчайшим путем. Хеллер опять провел меня!
   Я с тревогой рассматривал карту. Жаль, но я ничего не понимал в показаниях радара. Наконец я увидел перед Хеллером открытое пространство. Он явно направлялся туда. Я вздохнул с облегчением: это мог быть только вход в канал Абсекон — острова слева и справа оказались такими длинными, что он не мог обогнуть их. Таким образом, до моста Бригантина осталось около мили. Впереди уже виднелись его огни. И там Хеллера ждала невидимая засада с пулеметами.
   Хеллер снова что-то делал. Возился с креслом рулевого.
   — Сиди здесь, — говорил он, — и смотри в оба.
   Какая-то тень. Человек! Боже мой, неужели он захватил с собой кого-то из этих несчастных с корабля береговой охраны? И хочет заставить его вести катер?
   Потом Хеллер положил его руки на рулевое колесо и привязал их веревкой. Руки оказались слишком плоскими, чтобы принадлежать человеку.
   Чучело! Рабочий комбинезон, набитый подушками, и голова тоже из подушки.
   Хеллер прошел на корму морского «скифа», взял сумку, нанес что-то на лицо и вдруг спрыгнул с кормы!
   Прямо в волны!
   Шлеп!
   Хеллер вынырнул.
   Мне был виден его силуэт в уже близких огнях города. Он держал в руках какое-то устройство, по виду из пластика.
   Вот он нажал на кнопку. Морской «скиф» повернул!
   Хеллер снова нажал на кнопку, внимательно следя за движениями судна.
   Морской «скиф» повернул в другую сторону!
   Радиоуправление! (...) его! Когда я отвернулся, Хеллер подсоединил автопилот к радиопередатчику и теперь держал в руках что-то вроде пульта управления.
   Морской «скиф» стремительно летел к мосту. Он сделал зигзаг.
   Раздался треск пулеметов.
   — Так я и думал, — пробормотал Хеллер.
   Он снова нажал на кнопку. Морской «скиф» повернул.
   Зазвучали ружейные выстрелы!
   Пули зашлепали по воде и тоненько засвистели над палубой.
   Морской «скиф» повернул направо.
   — Прости, — сказал Хеллер. — Ты был хорошим катером.
   Морской «скиф» снова повернул, прошел под мостом и теперь мчался к входу в порт.
   Резкий звук пулеметных очередей заглушил рокот моторов.
   Ветровое стекло разлетелось вдребезги.
   Послышался свист пуль.
   Огненная вспышка!
   Морской «скиф», который все еще направлялся к докам, вздрогнул. Но потом снова рванулся вперед,
   В небо взметнулись языки пламени.
   Бело-голубая вспышка взорвавшегося топлива?
   Все запасные канистры разом взлетели в воздух.
   Ба-бах!
   Остатки несущегося, как ракета, катера врезались в пирс.
   Бум-м-м-м!
   В воздух взлетели куски дерева и металяа.
   На какое-то мгновение мелькнуло нечто похожее на тело и исчезло.
   Вокруг летели искры и шипели, падая в воду. Док загорелся, и пламя освещало все вокруг.
   Зажегся прожектор, и его луч зашарил по воде.
   Хеллер нырнул.
   Я немедленно бросился к телефону и потребовал начальника порта. Мне пришлось подождать. Наконец он соизволил подойти.
   — Вы его упустили! — заорал я. — Он спрыгнул с катера до того, как вы начали стрелять!
   — Чушь, — ответил начальник порта. — Катером управляли, он хотел уйти от нас.
   — У него радиоуправление! — завизжал я. — Преступник все еще в порту.
   — Конечно, — согласился начальник порта. — Только разорванный на кусочки. Я сам видел, как он взлетел в воздух и сгорел!