Хаецкая Елена Владимировна. Возвращение в Ахен

- Эх, - сказал, наконец, Пузан, - гляжу я на вас, господин Синяка, и
удивляюсь... Великий маг, чародей, последний, можно сказать, отпрыск такой
славной фамилии... Ну как вы живете? Шляетесь, прости меня Ран, как босяк
какой-то. Одеты в обноски, тьфу! Питаетесь чем попало... Вон Торфинн -
посмотрели бы, как живет. Вот кто умеет устроиться: и замок тебе, и слуги,
и мозельское винище, откуда только берет, бочка ненасытная. А ведь вы ему
не чета, вы ведь выше бери, господин Синяка. Подумали бы о себе. Вот хотя
бы жилище. - Он обернулся к хибаре. - Да разве вам в таком доме надо жить?
Вам же во дворце надо жить, это самое маленькое. Вы можете сотворить
дворец?
- При чем тут дворец?
- Нет, вы скажите, - вцепился Пузан. Его, видимо, очень увлекла эта
новая идея. - Можете или нет?
- Могу.
- Так в чем же дело? Раз-два, наколдовали бы тут чего-нибудь эдакое,
с башнями. Вы же всемогущий.
- Пузан, - устало сказал Синяка, - разве всемогущество в этом:
наколдовать себе замок, много еды и прислуги?
Пузан поморгал.
- А чего, - сказал он и упрямо наклонил голову. - Еда и все такое -
очень даже неплохо.
- Неплохо, - согласился Синяка, - только зачем? Мы с тобой добудем
все это без всякого колдовства. И дом починим.
Великан заметно приуныл. Не желая замечать этого, Синяка продолжал:
- Поверь, Пузан, к моему всемогуществу это не имеет ни малейшего
отношения. Когда ты действительно можешь все, тебе не нужно за одну ночь
создавать хрустальный дворец, чтобы доказывать свою силу всем и каждому.
- И то правда, - согласился Пузан, - зачем этим идиотам еще что-то
доказывать? А вот просто жить в такой хоромине - это можно.
Синяка улыбнулся и хлопнул его по могучему плечу.
- А для того, чтобы просто жить, хватит и хибары.


Увязая в песке, братья шли по берегу Реки. Элизабет обмелела, и на
крутом повороте намыло пространную косу. Бойкие пучки травы уже выросли в
песке поближе к берегу. Дальше начинался густой кустарник, а над ним
высились красные скалы, кое-где поблескивающие под солнцем влагой
заключенных в камне вод. Река лениво несла мимо скал свои прозрачные
темно-зеленые воды, становясь опасно глубокой лишь у противоположного,
крутого берега.
Мела шел впереди, отягощенный длинным мечом Гатала. Рукоять в виде
головы и растопыренных лап с перепонками торчала над его плечом. Ветер
отбрасывал с мокрого лба короткие белые волосы.
Аэйт топал следом, тихо завидуя тому, как легко и уверенно ступает
старший брат. Ему казалось, что Мела почти не проваливается в песок, в то
время как сам Аэйт буквально тонул при каждом шаге.
Он оглянулся. По всей косе протянулись две цепочки следов. Долго еще
останутся во влажном песке ямки, подумал Аэйт.
Они возвращались в свою деревню не привычной дорогой, не лесом, а
берегом Реки, чтобы не встретить ненароком еще кого-нибудь из врагов.
После ранения Мела не выдержал бы неравного боя. Да и равного тоже.
Через несколько миль должна показаться речушка Мыленная, которая
впадает в Элизабет. Истоки Мыленной теряются в трясинах, возле которых и
построена деревня морастов. Мела хотел подняться по руслу этой речки,
благо она мелкая, а вода в ней летом довольно теплая.
Песчаная коса закончилась. Братья забрались на высокую пойму,
заросшую очень густой, сочной и душной травой. Мела стал рубить ее мечом
Гатала, прокладывая дорогу. Так они миновали луг и через некоторое время
снова спустились к реке, продолжая пробираться вперед по упавшим в воду
камням.
Солнце отражалось от вод Элизабет, и блики бегали по красным стенам
скал, изрезанным трещинами. Это было красиво, и Аэйт, залюбовавшись, едва
не упал в воду. Мела оглянулся, сердито посмотрел на него, но ничего не
сказал.
Братья перешли заросший густым ивняком ручей и уселись на камнях
передохнуть. Несмотря на утренний час, солнце уже припекало, и Мела с
наслаждением плеснул себе в лицо водой.
Аэйт грустно смотрел на него. Ему подумалось, что теперь брат уже
никогда не станет прежним. Стриженый, бледный до синевы, с выступившими
скулами, брат казался почти незнакомым. Неожиданно Аэйту пришло на ум, что
Мела стал похож на зумпфа. Вместо короткого акинака морастов старший брат
носил теперь длинный меч. На плечах у него лежала волчья шкура, служившая
недавно плащом Гаталу.
Но дело было даже не в одежде, не в коротких волосах, не в оружии.
Выражение лица Мелы тоже изменилось, стало жестким, суровым. Он повернул
голову, посмотрел на реку, потом оглянулся назад, на тот путь, что они уже
прошли. Такие глаза вполне могли быть и у Каноба - он держал Аэйта за
волосы перед вождем - и у того пленного, которого Асантао заставила
послать свой голос Гаталу, чтобы прочесть мысли вражеского вождя...
Аэйт вздохнул.
- Ну что, пошли дальше? - сказал Мела.
Скалы то подступали к воде, и тогда им приходилось пробираться
вплавь, то отходили, оставляя скользкую от водорослей каменную тропу.
Иногда сверху сыпались камешки и, звонко булькнув, исчезали в реке. Синий
лес стеной ломился к воде, продираясь сквозь красные скалы.
Аэйт потянул носом. Резко пахнуло звериным потом, и Аэйт сказал,
кивнув на русло ручья, размывшего скалы и густой зеленой полосой
вбегающего в реку:
- Лоси.
Они обогнули водопой. Здесь Мела остановился. Он так долго
всматривался в берег, расстилавшийся перед ними до следующего поворота
реки, что Аэйт даже испугался.
- Что ты там увидел, Мела? - тихонько спросил он.
- Ничего. - Старший брат прищурился. - Просто не узнаю эти места. Тут
за поворотом должен быть ручей, а его не видно. И водопоя здесь отродясь
не было.
Стараясь унять тревогу, они прошли еще с милю. Река по-прежнему
спокойно текла среди скал, то темная и тихая, то светлая, торопливая. Но в
ее облике произошли неуловимые перемены. Аэйт не мог выразить словами, в
чем они заключались. То ли свет падал иначе, то ли солнце, непостижимым
образом переместившись всего за несколько часов с востока на запад, стало
более красным и менее теплым, то ли цвет воды изменился... Необъяснимые,
едва заметные, но оттого не менее разительные, эти странности
настораживали и пугали.
Лиственный лес сменился хвойным. Не было здесь хвойного леса, да еще
такого старого! Девять лет назад возле ручья Косой Путь, о котором говорил
Мела, случился большой пожар, уничтоживший немало деревьев. И эти высокие
сосны не могли вырасти здесь за такой короткий срок. Молодой березняк -
вот что на самом деле росло в этих местах. Но сколько братья ни
вглядывались вперед, никакого березняка они не видели.
- Мела, - пробормотал Аэйт, совершенно сбитый с толку, - мы ведь не
могли заблудиться?
Мела покачал головой.
Аэйту стало страшно, и он закричал:
- Как мы могли заблудиться, если все время шли по берегу?
Он перевел дыхание и сел, обхватив колени и уткнувшись в них
подбородком. Постояв немного, Мела осторожно присел рядом. Наконец, он
сказал:
- Давай вернемся назад и попробуем понять, в чем дело. Может быть, мы
заплутали и свернули по какому-нибудь притоку?
Оба хорошо знали, что никаких больших притоков у Элизабет в этих
краях нет. Они не могли заблудиться. Но это было хоть какое-то объяснение.
Они пошли назад.
Становилось темнее. Солнце садилось, и бесконечный закат освещал им
путь. Край неба, озаренный тихим сиянием, еще не погас, когда показалась
луна, красноватая, низкая. И - как с ужасом понял вдруг Аэйт - какая-то
незнакомая.
Они добрались до песчаной косы.
- Ну вот, - с облегчением проговорил Мела, - сейчас пойдем по нашим
следам и посмотрим, где мы свернули не туда.
Он замер, не успев договорить.
В лунном свете река и берег были очень хорошо видны. Мела смотрел на
мокрый песок, по которому они с братом прошли всего несколько часов назад,
и изо всех сил стискивал зубы, чтобы не закричать.
Следов не было.


Пузан возился с кресалом, бормоча себе под нос проклятия. От жары и
усердия физиономия великана побагровела, пот стекал по ней градом. Комары
липли к его мокрой спине. Великан пытался приготовить завтрак для
господина Синяки, а для этого необходимо разжечь костер, раз печка
разобрана.
Они трудились над восстановлением ларсовой хибары, как называл ее про
себя великан. Целыми днями таскали бревна, носили с берега Элизабет глину,
а для побелки Синяка задумал взять гипс. В одном из миров Элизабет он
видел в красных скалах белые жилы. Но когда он сказал об этом Пузану,
великан в ужасе замахал руками.
- Господин Синяка, всем вы хороши, но разумом боги вас обделили, уж
не в обиду вам будет сказано. Красные Скалы - логово скальных хэнов. Да
кто ж вам позволит там что-то брать? Туда и ходить-то опасно.
- Про болотных людей ты тоже говорил, что они пьют кровь и все такое,
- напомнил ему Синяка.
- А я и не отказываюсь! - с жаром заявил Пузан. - Зачем я буду
отказываться? Я же не трепло какое-нибудь. И если они оказались приличными
людьми, особенно тот, с конопушками, то я тут не при чем.
Синяка повесил над огнем котелок с рыбой.
- Вот приведем в порядок печь, будем варить настоящие щи, -
мечтательно сказал он.
Пузан вздохнул.
- Как скажете, господин Синяка.
Он помолчал, глядя, как булькает кипящая вода, а потом произнес
задумчиво:
- Вот бы поглядеть, что они там сейчас поделывают?
- Кто?
- Ну - кто... Эти, мелкие... - Великан смутился. - Морасты.
- Можно и поглядеть, - сказал Синяка просто.
Великан посмотрел на своего хозяина с недоверием. Он знал, что после
случившегося у черной речки Синяка испытывает жгучее отвращение к любого
рода магии. Втайне великан даже задавался вопросом - уж не вздумал ли
господин Синяка вообще отказаться от своей силы? Его утешала мысль о том,
что это невозможно. Но в любом случае, раз господин Синяка колдовать
отказывается, значит, "посмотреть" в его устах означает сняться с
насиженного места и опять куда-то топать...
- Да ладно уж, - пробубнил великан, - не так уж интересно.
- Нет, правда, Пузан, если ты так хочешь их увидеть, мне нетрудно
тебе помочь. У нас же есть кристалл.
Пузан на мгновение расцвел, но тут же снова омрачился.
- Кристалл, как же... Он на Ахен настроен, забыли?
Он посмотрел на Синяку исподлобья, как бы подозревая его в коварстве.
Но Синяка и не думал насмехаться.
- Тащи его сюда, - сказал он. - Я его перенастрою.
Окончательно убедившись в том, что над ним не издеваются, великан
ушел в дом и скоро вернулся, зажав кристалл в кулаке. Синяка сидел возле
костра, у порога своего дома, подставляя лицо солнцу. Ему было хорошо и
спокойно. Раскрыв глаза, он увидел Пузана, растроганно глядевшего на него
сверху вниз. Казалось, еще немного - и великан с умудренным вздохом
погладит его по волосам.
- Принес? - сказал Синяка. - Давай сюда.
Он взял кристалл с корявой пузановой ладони, положил себе на колени и
склонился, вглядываясь в камень. Изображение ахенских башен помутнело,
заволоклось дымкой и исчезло совсем. Некоторое время в кристалле клубился
туман, сперва белый, потом голубоватый. Затем он постепенно рассеялся, и
Синяка увидел Золотого Лося - око Хорса.
Ощутив притяжение волшебства, Лось вспыхнул алым, и Синяка поспешно
перевел взгляд магического кристалла на деревенскую улицу. Ребятишки
гонялись по пыли друг за другом, размахивая ветками, - должно быть, играли
в войну. За ними надзирала девочка лет десяти. Синяку позабавил ее
серьезный вид. Прошли две женщины, занятые оживленной беседой.
Потом Синяка увидел Фрат. Она сидела, скрестив ноги в ременных
сандалиях, возле дома Асантао. Хмуря длинные черные брови, девушка
наносила кисточкой спиральный узор на древко стрелы. Синяка заметил, что
она больше не носит красных стрел в волосах. Теперь они были просто
заплетены в две косы.
Пузан, которому смертельно хотелось поглядеть, что же, в конце
концов, происходит, переминался с ноги на ногу, сопел, пыхтел и
расстроенно моргал, однако высказываться напрямую не решался. Ждал, пока
господин Синяка о нем вспомнит.
- Пузан, - сказал господин Синяка, поднимая голову. При виде
великана, который извелся от любопытства, он улыбнулся и был вознагражден
ответным подобием улыбки. - Погляди, тут твоя приятельница.
Пузан улегся на живот возле синякиных колен и прильнул к кристаллу.
Его физиономия расплылась в глуповатой ухмылке.
- Госпожа Фрат, - прошептал он, любуясь девушкой. - И все такая же
красивая, добрая, смелая...
Он осторожно погладил кристалл пальцем.
Задев плечом связку амулетов, висевших у входа, из дома вышла сама
Асантао. На ней была простая рабочая одежда, и Синяка с радостью убедился
в том, что колдунья выглядит вполне здоровой.
Асантао провела рукой по плечу Фрат, и девушка на мгновение прижалась
щекой к ее ладони.
- Вам не кажется, - прошептал великан, - что госпожа Фрат как будто
перенесла тяжелую болезнь?
Неожиданно Асантао насторожилась. Мгновение она прислушивалась,
склонив голову, потом обернулась, поглядела по сторонам. Не успел Синяка
сообразить, в чем дело, как маленькая колдунья уже смотрела прямо ему в
глаза. Не может быть, чтобы она поняла, подумал он, это просто совпадение.
Но Асантао улыбнулась, и сомнений не оставалось: она его видела. На миг
Синяка задохнулся от удивления.
- Ты видишь, Асантао, - пробормотал он, - ты действительно видишь.
Асантао шевельнула губами, и Синяка уловил очень тихий голос:
- Здравствуй, чужой человек.
- И тебе доброго дня, Асантао, - отозвался Синяка.
- Это вы с кем? - встрял великан. - Это что?.. Это вы с ней?..
Он указал на кристалл. Синяка не ответил. Он был поглощен своим
разговором с ясновидящей. По правде говоря, ему еще не случалось применять
магические предметы. Он вообще старался не прибегать к магии. Но сейчас
эта игра его увлекла, и он не сразу заметил, что великан настырно тянет
его за штанину и ноет монотонно и безнадежно:
- Спросите ее, чего это госпожа Фрат такая бледная... И похудела,
вроде... Спросите ее, господин Синяка, чего это госпожа Фрат...
- Асантао, - сказал Синяка, - что случилось с Фрат? Почему она сидит
у порога твоего дома? Она не больна?
- Фрат больше не тень воина, - прозвучал тихий ответ.
Это было такой неожиданностью, что Синяка невольно вскрикнул:
- Не может быть!
Асантао печально посмотрела на склоненную голову Фрат. Поглощенная
работой, девушка не замечала, что колдунья с кем-то разговаривает.
- Девочка нарушила закон. Она спускалась со скалы за край жизни,
чтобы помочь Меле умереть.
Синяка сразу вспомнил ощущение, которое охватило его вскоре после
того, как Мела, спасенный им от смерти, пришел в себя. Тогда ему
показалось, что их ищут. Теперь он убедился в том, что ошибки не было, -
их искала Фрат.
Он покачал головой. Ничего-то он не понял в этих странных болотных
жителях, таких скрытных и гордых.
- Что же с ней сделали? - вырвалось у него.
- Фарзой, великий вождь, был сильно разгневан, - отвечала колдунья
еле слышно. - Второй раз его доверие было обмануто. Своей рукой он вытащил
стрелы из ее волос и переломил их, а потом велел изгнать ее.
- Почему же она еще здесь?
Синяка боялся услышать в ответ: "Она уходит сегодня" или что-нибудь в
том же роде. Но маленькая колдунья спокойно сказала:
- Потому что я не позволила.
- Да благословит тебя за это ясная Ран, Асантао, - пробормотал Пузан.
Нос его постепенно разбухал от собиравшихся слез.
Но Синяку беспокоил еще один вопрос.
- Как встретил ваш вождь Аэйта и Мелу?
Теплые карие глаза колдуньи стали еще печальнее.
- Разве ты не знаешь, чужой человек, что Аэйт погиб в плену, а Мела
бесследно сгинул за краем жизни?
Посеревшими от внезапно накатившей бледности губами Синяка прошептал:
- Они что, не вернулись?
- Нет, - сказала Асантао. - Они не вернулись.
Несколько секунд Синяка смотрел вверх, на проплывающие над головой
тихие облака. Потом перевел дыхание.
- Я попробую найти их, - сказал он. - Прощай, Асантао.
В кристалле заклубился туман, и маленькая колдунья исчезла.
- Как вы будете их искать? - поинтересовался Пузан, все еще
всхлипывая.
- Настрою кристалл не на местность, а на человека, - ответил Синяка.
- На Аэйта, если быть точнее. Мальчишка видит не хуже, чем сама Асантао. А
может быть, и лучше.
Пузан придвинулся ближе, и оба уткнулись в кристалл. Туман становился
то гуще, то реже, он менял цвета, вспыхивал и угасал, но так и не
рассеялся. Наконец, Синяка растянулся на траве, заложив руки за голову.
Кристалл скатился с его колен, упал на землю и погас.
Великан поднял магический камень и повертел его в пальцах.
- Это... чего это, господин Синяка? - спросил он, недоумевая. - Они
что... умерли?
- Нет, - медленно ответил Синяка. - Если бы они умерли, мы увидели бы
их тела или могилу. - Он сел и посмотрел ошеломленному великану в глаза. -
Их нет в нашем мире.


Стараясь ни о чем не думать, братья развели костер поближе к полосе
травы на берегу и улеглись, прижавшись друг к другу. Мела почти мгновенно
заснул, а Аэйта начали терзать тревоги. Не нравилось ему здесь. Все вокруг
было чужое, странно искаженное. Долгий закат горел, но не угасал. Солнце и
луна, помедлив, незаметно поменялись местами. Тлеющая полоса на небе
сместилась к востоку. Ночь так и не наступила.
Аэйт даже не понял, удалось ли ему поспать. Когда он открыл глаза, то
увидел неподвижно сидящую на камне фигуру. Некто пристроился возле их
костерка, закрыв глаза, словно в трансе, и не шевелясь, точно неживой.
Однако Аэйт хорошо чувствовал, что этот некто был очень даже живой. И
непонятный. А значит, мог таить в себе опасность.
Сквозь ресницы Аэйт потихоньку разглядывал пришельца. Ростом он был
даже немного ниже, чем невысокие морасты. Кожа лица и сложенных на коленях
рук была красновато-коричневой, из-под желтого капюшона свисала прядь
огненных волос. Луч восходящего солнца пылал в них, и казалось, что
существо вот-вот загорится. У него был широкий нос, рот до ушей, не
улыбающийся, а недовольно сжатый, короткие светлые ресницы. От его
безмолвной неподвижности делалось жутко.
- Эй, - громким шепотом окликнул его Аэйт, - ты кто?
Существо не шевельнулось.
- Кто ты? - повторил Аэйт погромче, однако так, чтобы не разбудить
Мелу.
Существо шевельнулось, но по-прежнему молчало. Аэйту внезапно
показалось, что сейчас оно оскалит кровавые клыки или сделает что-нибудь
очень страшное. И уже не думая об усталом брате, юноша закричал во все
горло:
- Кто ты? Кто?
Оно открыло глаза. Медленно, с неохотой. Глаза оказались круглые,
бледно-голубые. Над ними двумя полукружиями выделялись на коричневой коже
светлые брови. Скрипучим голосом оно произнесло:
- Кари.
И вновь погрузилось в молчание.
Мела тяжело вздохнул, разбуженный криком, уперся ладонями в песок и
сел. Искоса глянув на странное явление, протянул руку к мечу. Нападать
первым Мела не собирался, но с оружием чувствовал себя спокойнее.
Постукивая зубами, Аэйт спросил:
- Что значит "Кари", а? Ты кто?
Еще более скрипучим голосом Кари процедил сквозь зубы:
- Хэн.
Мела встал. Несмотря на все свое самообладание, он побледнел так, что
на его лице внезапно проступили веснушки - обычно едва заметные, не то что
у Аэйта.
- Скальный хэн? - повторил он тихо, не веря своим ушам. - В жизни не
слыхал, чтобы ваше племя селилось в этих краях.
- Да что ты знаешь про эти края, - выдавил Кари. - Невежественный
бродяга. Этот мир называется Красные Скалы. Это очень старый мир. Скальные
хэны всегда жили здесь.
Он протяжно вздохнул и замолчал, снова закрыв глаза.
- Мела, - зашептал Аэйт, - помнишь, Анабуза говорил о скальных хэнах,
что они вампиры, что они едят мясо с живых людей? Про ловушки их
рассказывал...
Лицо Мелы окаменело. Он тоже помнил разговоры об обитателях Красных
Скал и все те ужасы, что говорил о них старый охотник. Кто знает, может
быть, Анабуза и прав... По внешнему виду этого Кари ничего нельзя
определить. Кто он на самом деле? Что у него на уме?
Как ни тихо шептал Аэйт, Кари каким-то образом услыхал его. Две
голубые точки снова засветились на его коричневом лице. Наморщив свой
широкий нос, скальный хэн произнес, лениво ворочая языком:
- Дурак ваш Анабуза. Помню я его. Врал про вас, будто все вы богатыри
высоченного роста и в битве сущие дьяволы, а некоторые умеют превращаться
в хищных зверей. Насчет роста уже сейчас вижу, что вранье, а остальное
тоже брехня. - Он громко фыркнул.
Мела протянул к нему обнаженный меч.
- Поклянись, что у вас нет вампиров, ламий и прочей дряни.
Хэн поднял было руку, чтобы произнести клятву, потом осторожно
погладил широкий клинок и втянул руку в рукав.
- Не могу, - сказал он. - Ни в чем не уверен.
- Значит, они у вас есть? - резко произнес Мела, поднося острие под
горло скального хэна.
Кари недовольно отодвинулся.
- Милейший Как-Там-Тебя, у кого же их нет? Не так, так эдак,
кто-нибудь у кого-нибудь что-нибудь да высасывает. Не кровь - так силы, не
силы - так время, не время - так еду... А кое-кто... - Тут он сердито
уставился прямо в глаза старшему брату. - А кое-кто и чужие нервы. Да.
Мела убрал меч и, подумав, вложил его в ножны.
- Что ж, поверю тебе, Кари-хэн.
Эти, казалось бы, миролюбивые слова, еще больше разозлили обитателя
Красных Скал. Он даже забыл свою манеру цедить слова сквозь зубы.
- Чего же мне не верить, - прошипел он, - коли все сказанное -
правда, такая непреложная, незыблемая правда, словно сами Боги Азбучных
Истин начертали ее на стенах в своем священном чертоге?
Он скрестил руки на груди и на мгновение застыл со склоненной
головой, видимо, прося прощения у своих богов за то, что помянул их в
пустой беседе с глупым чужестранцем. Потом вновь сердито сверкнул на
братьев маленькими голубыми глазками.
- Прости меня, - сказал Мела. - По неловкости я сказал не совсем то,
что хотел. Мы с братом оказались здесь случайно. Не знаю, как это
получилось. Мы шли домой и заблудились.
- Интересно же вы шли, - каркнул хэн, - коли ТАК заплутали...
- Теперь же нам ничего не остается, как только положиться на ваше
гостеприимство, - продолжал Мела. - Клянусь, за добро мы отплатим добром.
- Ну, нет уж, - заявил Кари. - Вы что, с ума сошли? Какое еще
гостеприимство?..
Мела никак не ожидал такого отпора и слегка растерялся.
Аэйт, до сих пор слушавший молча, не выдержал.
- Что же это за мир, где отказывают в помощи?
Круглые глазки Кари обратились теперь к младшему из братьев. Аэйту
вдруг показалось, что перед ним оживший и наделенный разумом обломок
красной скалы.
- Это очень старый мир, юноша, - скрипучим голосом ответил Кари. -
Это древний мир. Он называется Красные Скалы.
И замолчал, торжественно выпрямившись. В наступившей тишине стало
слышно, как река проносится по стремнине.
- Мы старый народ, - снова заговорил хэн, и теперь его голос сливался
с плеском воды, словно сама Элизабет взялась что-то объяснять неразумному
мальчишке. - Лишь богам известно, сколько прошло столетий с тех пор, как
мы пришли сюда из небытия. Нас ничто не удивляет. Нас ничто не интересует.
Нам все надоело...
- Что надоело? - спросил Аэйт. Его разбирало любопытство, пришедшее
на смену страху.
- Все. Река, деревья, скалы. Скальные хэны.
- Разве ты не хэн? - Аэйт снова насторожился.
- Одним хэнам надоели другие хэны, - пояснил Кари. - Мы и
разговариваем-то друг с другом только с закрытыми глазами. Чтобы не
видеть.
- Ну так отведи нас к остальным, - предложил Аэйт. - Раз вам так все
надоело, посмотрите хоть на что-нибудь новенькое.
Мгновение голубые глазки изучающие сверлили лицо молодого воина.
Потом Кари отвернулся.
- Нет, - сказал он, снова вернувшись к манере выговаривать слова
словно бы через силу. - Если нам надоест что-нибудь еще, это будет совсем
невыносимо.
И закрыл глаза.


Знакомо-незнакомая река текла мимо красных скал, беззвучная,
полноводная. Хэн, видимо, погрузился в транс, потому что на вопросы Аэйта
больше не отвечал. Потоптавшись и поскучав, юноша принялся бродить по
берегу, поддавая носком камешки. Мела уселся, скрестив ноги, и стал ждать,
пока хэн очнется. Такое лицо Аэйт видел у брата как-то раз, когда они
сидели в засаде.
Кари медитировал добросовестно. Время от времени он принимался
раскачиваться взад-вперед и бормотать что-то бессвязное, а потом опять
умолкал, не открывая глаз. Казалось, упади рядом с ним скала, он не
заметит.
Аэйт добрался до небольшой пещерки, вернее, расселины в скале, мимо
которой они вчера прошли дважды: сперва идя, как им думалось, по
направлению к речке Мыленной, а потом возвращаясь назад в надежде отыскать
свои следы. Теперь в пещерке он обнаружил небольшую лодочку-долбенку. Она
была сделана из цельного ствола, выдолбленного, распаренного и растянутого
шпангоутами. Два гребных весла и кормовое лежали на дне. Аэйт с
любопытством уставился на лодку. Вот как, значит, этот Кари здесь
появился. Он тронул борт рукой. Лодка слегка накренилась, и одно из весел
глухо стукнуло.
Скальный хэн мгновенно вышел из состояния транса. Вытаращив глаза, он
заорал визгливым голосом:
- Не смей трогать лодку, ты!..
Аэйт сконфуженно высунулся из пещерки.
- Я только поглядеть...
- Ворюга! - вопил хэн. - Шляются тут!
- Прости меня, Кари, - сказал Аэйт, - я не хотел ничего пло...
- Распустились! Взломщики! Мало того, что забрались в чужой мир, так
они еще и лодки щупают!
Мела встал и тронул Кари за плечо. Рука у старшего брата была
тяжелая, и скальный хэн даже присел, прервав монолог на полуслове.
- Мальчик извинился, - сказал Мела, - и тебе лучше бы принять его
извинения.