Хафф Таня. Долг крови

   – Теперь уже поздно что-либо менять, – пробормотал он и, откинув одеяло, спустил ноги на пол. След его ног отпечатался на мягком роскошном ковре. Босиком он направился в ванную комнату. Перед тем как включить свет, по привычке закрыл за собой дверь.
   В темной, теперь уже пустой спальне часы показывали 5:03.

* * *

   – Тони? Это Майк Селуччи! Надеюсь, я тебя не разбудил?
   Парень бросил сонный взгляд на часы, которые стояли на книжной полке, и с трудом сел в кровати.
   – Вообще-то разбудили. Только восемь утра. А в чем дело?
   – Только восемь, говоришь? – В голосе детектива он услышал привычную уже насмешку, вечно тот относится к нему как к несмышленышу какому-то. – Ты сегодня разве не работаешь?
   – Работаю, но только с десяти! – Тони отчаянно зевнул и почесал за ухом. – У меня еще уйма времени.
   – Отлично. Скажи-ка мне, по какому каналу вчера показывали ток-шоу?
   – Ток-шоу? – переспросил юноша, явно не понимая, чего от него хочет собеседник.
   – Да, ток-шоу, вчера вечером, которое показывали перед тем, как вернулся Генри. Патриция Чейни брала интервью у бизнесмена по фамилии Суонсон по поводу пересадки почек.
   – А, вы об этом! – воскликнул, наконец-то начав просыпаться, Тони. – И что вам в нем понадобилось?
   – По какому каналу оно шло?
   – На какой кнопке?
   – Скажи мне название канала, Тони!
   Парень снова зевнул. Он вдруг понял, почему ему никогда особо не нравился детектив-сержант Селуччи.
   – Передача вроде бы шла по "Общественному телеканалу". Чем я еще могу помочь? Вероятно, хотите, чтобы я организовал для вас какую-нибудь встречу?
   – Нет, благодарю, пока не надо. Ты, главное, смотри во все глаза, замечай малейшие детали. Если последняя версия Вики верна и в Ванкувере существует организованная группировка, которая занимается торговлей органами, то... то по городу непременно должны ходить какие-нибудь слухи.
   По тону детектива можно было понять, что сам он особо в это не верит.
   – Наверняка. Да только сегодня я восемь часов проведу на работе. А в нашем магазине, скорее всего, ничего, кроме жалоб уродов, которых мы штрафуем за то, что они забывают перематывать пленку на начало, не услышишь.
   – Но ты ведь должен сначала добраться дотуда, а затем будешь возвращаться домой. К тому же вряд ли откажешься от того, чтобы сходить пообедать. Вики говорит, что никто лучше тебя, Тони, не разбирается в уличных слухах.
   Юноша что-то пробормотал, явно не протестуя против последнего замечания, щеки его горели.
   – Извинись перед хозяевами квартиры, если я и их разбудил своим звонком.
   Повесив трубку, Тони потянулся. Эх, и почему он не может стереть некоторые фрагменты своей памяти, как стирает зачастую старые записи с видеокассет? Много времени прошло с тех пор, как он шлялся на улицах, но с прошлыми привычками расставаться тяжело... "Стоит кому-нибудь погладить меня по головке, и вот я уже размяк и виляю хвостом, как безмозглая собачонка!" – При этой невеселой мысли парень тяжело вздохнул. С кухни доносился запах свежезаваренного кофе, и он решил, что так как Джерри, а может, Джон, уже на кухне, спать уже не имеет смысла. Натянув футболку, он вдруг подумал о том, как приятно будет позавтракать в хорошей компании.
   Особенно когда никто при этом не пытается позавтракать тобой.

* * *

   Редакция "Общественного телеканала" размещалась в подвале трехэтажного дома с высокой крышей на углу Десятой авеню и Юкон-стрит. Как раз по соседству с мэрией. Подобное положение вещей показалось Селуччи закономерным, поскольку большинство передач этого канала так или иначе касалось работы городского правительства. Размышляя об этом, он медленно ехал вдоль здания в поисках места для парковки.
   – Чем ближе к источнику информации... – Внезапно мирный ход мыслей детектива был нарушен. – Чертов сукин сын! – сквозь зубы прошипел он, когда неизвестно откуда выскочившая машина заняла единственное свободное парковочное место. Как он успел заметить, ванкуверские водители далеко не всегда придерживались стиля езды камикадзе, как правило, они едва тащились по дороге. Хотя Майк ужасно этого не любил, ему пришлось оставить свой фургон на муниципальной стоянке, утешаясь мыслью, что оплачивать квитанцию будет не он, а Генри.
   Девять ступенек вниз по лестнице – и вот он уже в приемной "Общественного телеканала". Стены помещения были выкрашены в нейтральные кремовые тона. Повсюду развешены рекламные материалы, плакаты, газетные вырезки... За столом сидела секретарша, разговаривавшая по телефону. Ее светлые волосы были собраны на затылке в пучок, из которого, как иглы дикобраза, торчали четыре карандаша. Пятым она что-то быстро записывала. У детектива немедленно возникло ощущение, что вот-вот разразится скандал.
   Собеседник девушки, казалось, с каждой секундой становился все более и более грубым. Селуччи восхищенно посмотрел на секретаршу: ее самообладание вызывало уважение.
   – Итак, вы утверждаете, что у советника не найдется времени для интервью до окончания летней сессии правительства? – Она несколько раз перечеркнула свои записи. – Но после ее окончания нам уже не о чем будет с ним беседовать. Да, я буду очень благодарна, если вы мне перезвоните. – Девушка резко повесила трубку. – Двуличная, угодливая свинья, – вполголоса процедила она.
   Затем, немного успокоившись, посмотрела на Майка и приветливо ему улыбнулась:
   – Надеюсь, вас не затруднит забыть то, что вы только что услышали?
   Детектив улыбнулся ей в ответ одной из своих самых дружелюбных улыбок:
   – Простите, не понимаю, о чем идет речь. Я вообще ничего не слышал.
   – Вы очень любезны. Итак, чем я могу быть вам полезна?
   – Мне нужно поговорить с Патрицией Чейни.
   Увидев, как меняется выражение лица секретарши, он быстро добавил:
   – Меня зовут Майк Селуччи. Я вам звонил.
   – Ах да, верно. Она говорила, что вы должны прийти. – Девушка поднялась и протянула ему руку. – Я Аманда Бетанкур, ее продюсер.
   Ее пожатие напоминало пожатие Вики. Вернее, то, каким оно было до тех пор, пока пальцы его подруги не стали в состоянии необратимо расплющить чужую ладонь.
   – А что, продюсеры часто работают в приемных?
   – Почему, собственно, это вас так удивляет? Над нашим бюджетом можно долго смеяться, но я обычно горько плачу. Помимо руководства каналом вечером мне приходится выполнять обязанности уборщицы. Пройдемте со мной.
   Девушка направилась к дальней двери. Карандаши подрагивали в такт ее походки. На двери висело всего два листка бумаги – удивительное обстоятельство, если учесть, что все стены в комнате были буквально ими залеплены. На верхнем листке было написано: "Если секретаря нет, нажмите кнопку вызова". А прямо под этой надписью красовалась другая, написанная большими бледно-зелеными буквами на темно-зеленом фоне: "ЗВОНОК НЕ РАБОТАЕТ. ПОЖАЛУЙСТА, СТУЧИТЕ".
   – У нас больше дел ближе к вечеру, – объяснила Аманда, ведя Майка за собой по длинному пустому коридору. – Утром по нашему каналу показывают образовательные программы, так что до полудня мы обходимся минимумом персонала. – Она одарила его кривой улыбкой. – Да и вечером у нас не слишком-то людно.
   – Однако, как я понимаю, мисс Чейни приходит одной из первых.
   – Верно, и уходит тоже позже всех. Наша маленькая Патриция, когда вырастет, мечтает переплюнуть Геральдо Риверу^[4].
   – А вы приходите на работу...
   – Я всегда здесь. – Она остановилась перед не имеющей таблички железной дверью и, внезапно понизив голос, произнесла: – Вы, наверное, весьма настойчивый человек, раз смогли уговорить Патрицию поговорить с вами в это время дня. Глядя на вас, я не сомневаюсь, что вы и без моей помощи справитесь с мисс Чейни, но все-таки хочу предупредить о некоторых вещах. Просто для очистки совести. Во-первых, если она предложит вам называть ее Патрицией, не вздумайте называть ее как-нибудь иначе. Патриция, и ни в коем случае – Пэт. Во-вторых, она не забудет ни единого вашего слова. Если полученная от вас информация покажется ей полезной, она без малейших сомнений воспользуется ею. И в-третьих, если ей захочется вас как-нибудь использовать, она это сделает. А вот последний совет: не давайте ей сосредоточить на вас внимание, не стойте на месте, все время двигайтесь.
   Девушка постучала в дверь и отошла в сторону, чтобы Селуччи мог войти.
   – Я начинаю жалеть, что не взял с собою пистолет! – пробормотал он, берясь за ручку двери.
   – Ампула цианистого калия пригодилась бы вам куда больше. – Аманда жизнерадостно улыбнулась. – Так что помните: не дайте Патриции сосредоточиться на вас, постоянно перемещайтесь с места на место.
   Селуччи сделал глубокий вдох и отворил дверь. Он услышал, как за его спиной Аманда Бетанкур напевает: "Полетела головушка с удалого молодца"... Дверь с тяжелым стуком захлопнулась. Воцарилась зловещая тишина. Из коридора не доносилось ни единого звука "Интересно, – пронеслось в голове Майка, – кто-нибудь услышит, если я буду звать на помощь?"
   Комната, куда он попал, представляла собой вытянутый прямоугольник, перегороженный шкафами так, что получалось два отдельных рабочих закутка, причем один из них был значительно меньше другого и без единого окна. Селуччи постарался придать своему лицу уверенное выражение и направился к большему из "кабинетов".
   Работавшая за компьютером женщина никак не отреагировала на его появление. Даже не взглянула в его сторону, хотя наверняка слышала и стук в дверь, и шаги. Казалось, она настолько поглощена работой, что обращать внимание на какого-то там посетителя для нее непозволительная роскошь. Обидно даже. Но, проработав столько лет в полиции, Майк перестал обращать внимание на мелкие уколы самолюбию, если только, конечно, они не сопровождались насилием в его адрес.
   Он с интересом огляделся по сторонам.
   Книжные шкафы не только разделяли комнату на две части, но и стояли вдоль стен и даже вблизи окна. Все они были забиты книгами, видеокассетами, за стеклом виднелись многочисленные фотографии в рамках.
   Патриция Чейни, которой что-то передает мэр Ванкувера Патриция Чейни, принимающая поздравления от ныне здравствующего премьер-министра Британской Колумбии. На одной из фотографий рядом с ней стоял свирепого вида мужчина, в котором Селуччи узнал скандально известного борца против абортов. Этот человек недрогнувшей рукой всадил в пожилого гинеколога пулю только потому, что в обязанности последнего входило выполнять такие операции в одной из городских больниц. И хотя мисс Чейни и улыбалась рядом с ним на фотографии, на лице ее застыло выражение гадливости и презрения.
   Сержант Селуччи всегда придерживался мнения, что преступникам не нужно уделять столь пристальное внимание в прессе. Никаких интервью, никаких посвященных этой теме телепередач. Никаких! Тогда работа правоохранительных органов стала бы куда легче. Да и мир был бы лучше... Детектива всегда удивляло, почему преступникам уделяют куда более пристальное внимание, чем пострадавшим, которые действительно нуждаются в заботе и защите.
   – Вы Майк Селуччи. – Когда он обернулся на ее голос, женщина одним движением руки распустила связанные перед этим в хвост иссиня-черные волосы и, перед тем как он успел хоть что-нибудь сказать, продолжила: – Вы хотели поговорить со мной о вчерашнем ток-шоу?
   По тону мисс Чейни было ясно, что она совершенно не собирается попусту тратить свое время.
   Приглядевшись к ней повнимательнее, Селуччи обнаружил то, что камеры старательно пытались скрыть: она была совсем молода Видно, только что из университета На экране телевизора Патриция Чейни выглядела куда старше. Молодая, талантливая, амбициозная, и уже смертельно утомленная этим старым скучным миром.
   И очень похожа на Вики тех времен, когда они впервые встретились.
   "Я везде побывала. Весьма многое совершила. И не раз успела обжечься".
   – Как я вам уже говорил по телефону, мисс Чейни, у меня есть друг. И он хочет знать, почему вы уверены в том, что между телом молодого человека, найденным в порту, и нелегальной торговлей органами имеется какая-то связь.
   – А я вам, помнится, на это ответила, что хотела бы знать, по какой причине ваш друг этим интересуется.
   – Он разделяет ваше мнение по поводу этого убийства.
   – Ну, тогда ваш друг единственный в этом городе, кто думает так же, как и я. Вы вот, например, с этой версией не согласны.
   Майк пожал плечами так, что этот жест ничем не выдал его отношения к данной проблеме.
   – Я стараюсь всегда подходить ко всему разумно.
   – Разумно? – Тон женщины балансировал на грани насмешки. – Так почему же ваш друг не желает лично пообщаться со мной? Зачем было посылать вас?
   – Она сейчас занята.
   – Занята, – повторила, прищурившись, Патриция Чейни. Откинувшись в кресле, она принялась откровенно изучать собеседника, после чего слегка нахмурила свои великолепные, цвета эбенового дерева, брови. – Вы ведь не из местной полиции?
   Селуччи удивленно посмотрел на нее, тут же пожалев, что сообщил ей свое настоящее имя.
   – А почему вы решили, что я как-то связан с полицией?
   – Ну, во-первых, вы очень уж внимательно все вокруг рассматриваете. Во-вторых, несмотря на то что вы прекрасно одеты, можно предположить, что у вас под мышкой найдется место для оружия. И в третьих, по телефону вы разговаривали как типичный представитель закона: приказным тоном. В-четвертых, вы не из местной полиции. – В ее глазах появилось хищное выражение. – Из федеральной, я не ошиблась? Значит, история куда сложнее, чем я думала. Может быть, даже из Интерпола?
   Видно, амбиции у этой молоденькой женщины были серьезные. А если Тони прав, и мисс Чейни гоняется за скандальными сюжетами, чтобы заполучить местечко на национальном канале? В самом деле, почему выбор пал на эту тему? Майк этого понять не мог.
   – Я скажу вам то, что хочет знать ваш друг, – продолжала Патриция, слегка наклонившись, глаза ее по-прежнему сверкали хищным блеском, – только в том случае, если получу эксклюзивные права на освещение этого дела в прессе.
   Селуччи вздохнул.
   – Видите ли, мисс Чейни... Пока что материалов для какого-либо дела у нас маловато.
   – Эксклюзивные права, – повторила женщина безапелляционным тоном.
   Майк знал, когда лучше не упорствовать и уступить. К тому же это ему ничего не стоило. Вероятность того, что версия Вики окажется верной, минимальна. Ну, столь же мала, например, как и то, что Генри Фицрой может выиграть главную награду в каком-нибудь конкурсе в области художественной литературы.
   – Хорошо. История ваша. – И, предостерегающе помахав пальцем, добавил: – Если во всем этом есть хоть какая-нибудь история.
   Патриция Чейни кивнула.
   – Итак, вы хотите знать, почему я думаю, что именно пропавшая почка и стала истинной причиной смерти юноши? Все очень просто. Множество людей нуждаются в трансплантатах. Узнать их имена легко, так как большинство больных стоят в официальной очереди на органы, пользуются аппаратом "искусственная почка", а значит, вносятся в специальные базы данных в ожидании, выпадет ли им счастливый билет. Так что покупателя найти не так уж и трудно.
   – Секундочку! – жестом остановил журналистку Майк. – Вы сказали – покупателя?
   – Нелегальная торговля органами, невзирая на объяснения моего вчерашнего собеседника, должна быть более чем выгодным делом, мистер Селуччи. И, принимая во внимание все эти инфекции, параличи, сердечные приступы, перитониты, я думаю, что лучшими клиентами для тех, кто ею занимается, являются находящиеся на диализе. Уверена, они в состоянии найти людей, желающих заплатить кучу баксов, чтобы получить донорскую почку. Более того, почки – это орган, приживающийся успешнее остальных, то есть здесь можно дать почти полную гарантию. Именно поэтому они используют почки, а не сердце, или легкие, или роговую оболочку глаза, или любой другой орган, в которых также безумно нуждаются больные. К тому же у убитого была удалена левая почка – именно ее чаще всего и используют при трансплантации. Операция по пересадке почки не так уж сложна. Из чего, опять же вопреки словам Суонсона, следует, что можно найти врачей, которые согласились бы нелегально работать на преступный мир.
   – Насколько я понимаю, существуют две совершенно разные компьютерные базы данных. Мне кажется, что поиск не так уж и прост.
   – Мистер Селуччи, ведь на дворе все-таки девяностые! Двенадцатилетние хакеры ежедневно взламывают системы компьютерной безопасности по всему миру.
   Она была права. К сожалению.
   – Но ведь в газете писали, что причиной гибели не являлась удаленная почка. Более того, к моменту своей смерти этот человек уже полностью оправился после операции.
   Патриция Чейни постучала по столу карандашом.
   – А что вы думаете по этому поводу?
   – Меня интересует, почему после удаления почки ему не дали умереть на операционном столе.
   – Причина, на мой взгляд, такова. Преступники хотели удостовериться, что его почка приживется в теле нового владельца. Если бы возникли какие-то осложнения, у них была бы запасная, и они могли бы попытаться пересадить реципиенту еще одну почку.
   – Но зачем же отсекать руки?
   – Из-за отпечатков пальцев, конечно же. – В тоне журналистки зазвучало раздражение. Казалось, ей так и хочется сказать: не надо прикидываться дурачком, меня не проведешь. – Без них полиции гораздо сложнее опознать личность погибшего. Это затрудняет расследование, а значит, те кто занимаются этой нелегальной деятельностью, могут какое-то время спать спокойно.
   – А как с этим делом связан мистер Суонсон?
   – Он является одним из влиятельнейших представителей Общества по трансплантации органов. Я хотела, чтобы хоть кто-то из его руководства признал, что возможность нелегальной торговли органами существует.
   У мисс Чейни всегда был наготове ответ, но сама она далеко не всегда отвечала на поставленные вопросы. С каждой минутой эта амбициозная девчонка все больше и больше напоминала детективу Вики.
   – Ну и?..
   Она слегка наклонилась вперед, от волнения даже приоткрыв слегка рот.
   – И я пришла к выводу, что он мне не нравится. Перед тем как брать у него интервью, я навела кое-какие справки. Мало того что Суонсон сказочно богат, так у него еще и ни одной вредной привычки не оказалось. Ни единой! Он очень много работает, кучу денег отдает на благотворительность...
   – А что, по-вашему, богатеи не могут быть милыми работящими людьми?
   – Не в наше время. Я же не говорю, что он занимается подпольной торговлей органами! Однако, выражаясь вашим полицейским языком, у него имеются как мотив, так и возможности. – Считая, Патриция Чейни по очереди загибала пальцы: – Его жена скончалась от почечной недостаточности, так и не дождавшись трансплантата. У него денег побольше, чем в бюджете у далеко не самой бедной страны. С такими деньгами возможно очень многое.
   – Однако он, как мне показалось, считает, что торговля подпольными трансплантатами невозможна. Его аргументы выглядели весьма убедительными.
   Журналистка откинулась на стуле.
   – А я так не считаю. К тому же он, представьте себе, недавно основал частную клинику, в которой содержатся больные на последней стадии болезни почек. И все они ждут трансплантатов.
   Селуччи подумал, что любой, кто не понравится этой милой девочке, рискует крайне многим.
   – Любопытная информация, – произнес он вслух. – Насколько я понимаю, полиция не согласна с вашей версией произошедшего?
   Патриция Чейни презрительно усмехнулась.
   – Полиция не нашла ничего лучше, чем обвинить меня в желании раздуть скандал ради собственной выгоды.
   "И как это они решились прийти к такому выводу?" – сам себе задал вопрос Майк.
   – У вас тьма предположений, мисс Чейни, но никаких фактов.
   – А ваша подруга, что, располагает какими-то фактами?
   Детектив едва заметно улыбнулся – эта девчонка за словом в карман не полезет!
   – Нет, тоже только предположениями. Но она согласна с вами, что нужно с чего-то начинать. Спасибо вам за то, что уделили мне время. – И, протянув на прощание руку, добавил: – Когда мы будем располагать фактами, непременно сообщим вам об этом.
   Рукопожатие ее маленькой ладошки, полностью исчезнувшей в руке Селуччи, было крепким, как у мужчины. Патриция Чейни встала, и оказалось, что она гораздо ниже, чем можно было подумать, общаясь с ней. Улыбка женщины и блеск ее белоснежных зубов совершенно некстати напомнили Майку, что не все, кого он встречал за последние несколько лет, оказались в конечном счете людьми.
   – Любопытно, что вам удастся разузнать.
   Мисс Чейни продолжала мило улыбаться, однако в голосе ее ясно чувствовалось предостережение. "Если попробуешь меня надуть, потом не раз горько об этом пожалеешь".
   Селуччи чувствовал, что не может оставить без внимания подобный выпад, но он всегда приходил в смущение в присутствии невысоких женщин и поэтому предпочел как можно быстрее ретироваться. Только когда за ним закрылась тяжелая дверь кабинета, детектив вздохнул с облегчением. Все, кажется, спасен.
   Несколько минут спустя он уже ехал в своем фургоне и анализировал факты, которые имелись у них в наличии.
   Итак, в порту обнаружено безымянное тело, из которого хирургическим путем удалена левая почка.
   Патриция Чейни считает, что эта смерть, возможно, связана с нелегальной торговлей трансплантатами. Что ж, все может быть. Даже если она и ошибается насчет Суонсона и тот вовсе ни при чем.
   В преступном мире и раньше занимались тем, чтобы затруднить идентификацию отпечатков пальцев убитых, так что отрезанные кисти рук трупа не являются чем-то таким уж удивительным. Вики права, утверждая, что мафия всегда ищет новые способы наживы. К тому же Селуччи куда как легче было представить, что торговлей трансплантатами занимаются отъявленные преступники, на совести которых не одна смерть. В то, что респектабельный и уважаемый в обществе бизнесмен занят продажей органов, как будто это просто краденые радиоприемники, верилось с трудом.
   Патриция Чейни утверждала, что желающих приобрести почки найти несложно.
   Селуччи опустил голову на руль и на секунду закрыл глаза. "Прекрасно, теперь уже и я начинаю верить во все это..."

6

   "Слушай в оба..."
   Тони вставил в магнитофон новую кассету: на сей раз этому процессу он уделил большее внимания, чем было необходимо. Потому что ему только что пришлось выслушать совершенно неправдоподобное объяснение об испорченной пленке и диалог, который можно было бы использовать в качестве сценария мыльной оперы. Также он вынужден был побеседовать с вышедшим на пенсию продавцом офисной техники, который любил рассказывать о проведенных выходных каждый понедельник, когда брал напрокат новую порцию видеокассет. Ну точно – сумасшедший дом.
   "Вики говорит, что ты лучший..."
   – Да. Это уж точно, – с несчастным видом пробормотал себе под нос юноша, уставившись в окно.
   Он, само собой, не такой болван, чтобы скучать по временам, когда у него не то что крова над головой, куска хлеба не было. Однако иногда Тони начинало казаться, что, отказавшись от бездомной жизни, он отрекся и от самого себя.
   На противоположной стороне Робсон-стрит стояли, греясь на солнышке, два подростка. Худющие. Но, в общем-то, они отличались только цветом кожи: у одного она была темной, у другого – белой. Оба одеты в грязные армейские штаны, черные кожаные жилетки и потертые сапоги. На одной из футболок была изображена красная звезда, на другой – белый череп. В ушах, носах и бровях поблескивали сережки. Они о чем-то разговаривали, и в такт их словам качались стальные колечки.
   Тони начал раздражаться: чтение по губам оказалось не таким легким делом, как показывали по телевизору. Однако по обрывкам фраз, долетавших до него, ему все же удалось восстановить ход разговора.
   – Эй, чувак, знаешь что-нибудь о ребятах, торгующих органами? А то я тут подумал, может, и мне продать свою почку? – медленно повторил он.
   – Какого черта ты несешь какие-то глупости, Фостер?
   Парень аж подскочил на месте – за его спиной стоял незаметно подошедший босс, видимо только что вернувшийся со склада.
   Неодобрительно покачав головой, он передал Тони пару коробок, содержимое которых следовало разложить по полкам.
   – Всегда говорил это и повторю сейчас: ты просто какой-то чудак. Давай работай, хватит прохлаждаться.
   "Вики говорит, что ты лучший..."
   Дело ведь в том, что часть его жизни осталась там, на улице, и ее уже не вернуть.
   Тони подхватил коробки и, в тот момент когда он уж почти дошел до прилавка, увидел, как подростки обмениваются рукопожатием. Что-то очень неестественное было в этом жесте, и это привлекло внимание юноши. По их лицам было заметно, что они не привыкли так прощаться. Потом парни разошлись в разные стороны. Когда один из них обернулся в сторону магазина, Тони вдруг показалось, что череп на футболке ему улыбается.
   Что за чушь! Свободной рукой он потер глаза и снова взглянул в окно. Это ведь просто старая выцветшая футболка – ничего более.
   "Конечно, череп взял и улыбнулся тебе, идиот. Они, черепа, всегда так делают! Тони Фостер, ты слишком много времени проводишь с вампирами, вот что я тебе скажу!"
   Но как бы строго он себе ни выговаривал, страх сжал сердце юноши, руки задрожали, и холодный пот выступил у него на лице.