Ханами Тая. Дракон по имени Малыш

   Некромант порывисто прижал к себе супругу.
   – А что будет потом?
   – Не знаю. Но мне и сейчас нелегко. Я все время хожу по острейшему лезвию. Я знаю о том, от чего я отреклась. Я видела свою мать всего один раз… - Веля замялась, но потом собралась с духом, продолжила: - Она пила крестьянина. Меня задело ее наслаждением - ничтожной долей, но это было непередаваемое ощущение… И я могу встать на этот путь в любой момент. Но я не делаю этого, потому что знаю, что возврата с него уже не будет. Это будет одиночество. Никакой любви, никакой радости… Даже на закат не полюбуешься.
   Вот так. Снег повалил громадными хлопьями. Снегоочиститель развернулся, и поехал в обратную сторону. За ним не ехало самосвала. Снег ложился рыхлой дорожкой обратно на мостовую.
   – Наверное, ему просто грустно, - тихо сказал Зевул. - Как и мне сейчас.
   Веля не ответила, только зябко вздрогнула.
   – А Пеппи? - Вспомнила я о длинноногой дочери суккуба, точной копии матери.
   – Какая Пеппи?
   – То есть, Валя? - Поправилась я.
   Веля поникла. Зевул растерянно посмотрел на нее. Снегоочиститель свернул с проспекта в жилые дома - вероятно, водитель поехал спать.
   Взгрустнулось и мне. После драконьего Лабиринта я не чувствовала себя человеком. Машиной всепонимающей - да. А человеком - все же нет. Да, у меня было человеческое тело, и я могла жить среди тех, кто мне дорог, есть, как все люди, вилкой и ложкой, а не глотать сырое мясо. Но я боялась выпустить на волю свои чувства - кто их, драконов, с их Лабиринтом, знает? Вдруг я позволю себе поддаться сиюминутному настроению, и превращусь в дракона-лилипута? Курям на смех?
   – Не знаю, Лиса, - с сомнением покачала головой суккуб. - Ничего не могу тебе сказать.
   – Вот и никто не знает, - вздохнула я.
   Ни волхв Борилий, ни волхв Терентий, ни даже Илана.
   – Ошшшибаешшшьссся, Малышшш.
   Зашумели крылья. Скамейка, потеряв способность к левитации, жестко приземлилась на крышу, и поломалась. Эх, и достанется завтра кому-то на факультете…
   Мы, чертыхаясь, подымались на ноги. А над каменным парапетом вырастала драконья голова.
   – Рассвет!
   – Жжжждала? - Приземлился на крышу ящер.
   Я бросилась к исполину.
   Морда дракона была удивительно теплой. И… родной?
   – Дракон сссам выбирает ссссебе обличчччье.
   – Но я же перестала понимать драконий язык!
   – Очччень ужжж хххотела не понимать. Ззздравссствуй, чччеловек-металл. Илья.
   Металлист едва заметно поклонился на японский манер.
   – Веля.
   – Зевул.
   Величавый, исполненный достоинства, наклон головы. Переливчатая смесь свистяще шипящих, чистые музыкальные тона: Огненный Рассвет.
   Я тихо села в снег.
   А в голове, несмотря на потрясение, множились вопросы: почему я не могла сама пройти обратно сквозь Источник? Почему меня провожал Рассвет? Пожертвовал несколькими тысячелетиями "спокойной и мудрой жизни"?
   – Твои воззззможжжжности ограниччччены твоим телом, Малышшш.
   "Потому что мощь самого сильного волхва несущественна по сравнению с мощью самого захудалого дракона", - сказал два года тому назад Борис Иванович.
   – Как это познавательно… Нет! Невероятно!
   Действительно. Я поднялась, и отряхнула джинсы. Ну дракончик. Ну и что? Не замерзать же по этому поводу.
   – Жжжалеешшшь?
   Как там звали гусенка, подарившего Нильсу шанс стать человеком? Юкси? Какси? Кольме? Пожалуй, все же, Юкси. Похоже, что я - и человек, и "Юкси", два в одном…
   – Нет.
   – Рад ззза тебя, Малышшш.
   Мое имя?
   Утвердительный наклон ящероподобной головы в ответ:
   – Рада?
   – Даже не знаю, что и ответить.
   Я, оказывается, ящерица крылатая. Без крыльев и чешуи, и в теле человека. Или змеюка?
   – Я твой отецццц. В некотором роде.
   Значит, ящерица. Сюр. Здравствуй… папа! И как теперь прикажете с этим жить?
   – А как все остальные люди живут? - Еле различимо спросила следившая за мной Веля.
   Как живут все остальные люди, я не знала. Но то, как жила задавшая вопрос, уже себе представляла. И то, как она ходила по лезвию ножа. Что же… Мы сами выбираем свою судьбу.
   – Твоя правда, ученица. Здравия желаю всей честной компании.
   – Борис Иванович!
   "Все же дракон… Маломощный. Дела…"
   "Спасибо босс. Давно подслушиваете?" - Подумала я, и поняла, что снова стала телепатом.
   И не только. Мне вдруг захотелось посмотреть на боевого друга. Он был не просто растерян - он еще и не пытался это скрывать. Я вопросительно уставилась на него. Металлист отрицательно покачал головой. Не сейчас. Я отвернулась.
   И увидела, что весь магический паноптикум, стоящий на крыше, с любопытством наблюдает за мной - как за мышью какой подопытной. Я не удержалась, и показала зрителям язык. На душе было невероятно тяжело.
   – Гм. Да, - опомнился волхв. - Вы же не знаете еще, что произошло.
   – Да, Борис Иванович, - ожил металлист. - Почему Заповедник оказался закрыт?
   "Штирлиц", - возник образ в голове волхва.
   – Что Штирлиц? - Не замедлила я с вопросом.
   Волхв покосился на меня, закрыл мысли, и только после этой меры предосторожности соизволил объяснить: появление денебца в Заповеднике и послужило причиной того, что мы не смогли попасть домой. Но житель Огненной уже отбыл восвояси, и Заповедник "отпустило".
   – Как это познавательно…
   – Но Илана… - вспомнилось мне. - Она совершенно спокойно и без последствий посещала Заповедник!
   "Ты забываешшшь, Малышшш, чччто на планете Исссточччника самки и самцццы очччень сильно разззнятся по сссвоей природе", - услышала я подсказку Рассвета.
   – Значит, с дедушкой Глебом все в порядке? - Откровенно радовалась в это самое время Веля.
   – Конечно, - удивленно посмотрел на суккуба волхв. - Дома он уже у себя.
   Веля и Зевул поспешили откланяться.
   – Пойдемте, друзья, в тепло, что ли? - Зябко повел плечами волхв. - Рассвет? Ты с нами?
   – Да, - наклонил голову ящер.
   – И почему, если не секрет?
   – Ты мне не рад? - Дыхнул дымом ящер.
   – Мой дом - твой дом, - церемонно ответил волхв. - Мне просто интересно, почему ты решил нас навестить после двухлетнего отсутствия.
   – Я прилетел к вам потому шшшто мне кажетсссся, шшшто я вам нужжжен. Да и Малышшке лишшшние знания не помешшшают.
   Я, признаться, обрадовалась - например, всегда хотела спросить: где дракон выучил русский язык?
   "Мы получаем доступ к чужим языкам при появлении в чужом мире. Очень удобно".
   Действительно. Я вспомнила, как, по возвращении из Загробного Мира Драконов, Рассвет заговорил на русском, едва мы только появились в моем мире.
   Постойте… А денебцы? Они тоже, кажется, изъяснялись понятным нам образом.
   "Тот же принцип".
   Вот это да! Сколько в мире всего интересного!
   Радостная, обернулась я к Илюхе:
   – Знаешь?
   Он смотрел на меня. В его темных глазах была боль. Ничего, кроме боли.
   – Нет еще. Потом расскажешь.
   …И были недолгие, чуть парадоксальные посиделки в тепле на предутреннем морозце. Мы распили за возвращение лоханку глинтвейна, и я потом еще долго смотрела, как Рассвет, выписывая немыслимые кренделя, постепенно исчезает в темноте.
   Волхв тоже стоял и тоже смотрел.
   – Что же, - наконец молвил он. - Все возвращается на круги своя. В новом качестве. Пошел я спать, ребята.
   Мы еще немного постояли, подышали разом ставшим морозным воздухом, и тоже направились к себе. Открыли дверь, зажгли каминный огонь. Металлист настроил зеркало на музыкальный центр о пяти колонках. Тихо полилась музыка. Все как всегда.
   Но в то же время, нет. Друг моего драконьего сердца был каким-то не таким. Не замкнутым, не тихим. И даже не печальным.
   Молча разделся, и молча полез под одеяло. Укутался. Закрыл глаза.
   – Илюха, - позвала я.
   Друг сердца открыл глаза.
   – Спи, малыш, - сказал он. - Просто спи.
   И отвернувшись к стене, забылся сном.
   Вот так. Не "Лисенок". "Малыш".
   В эту ночь мне еще долго не удавалось уснуть…

* * *

   Сутки прошли без новостей. Поутру Маня пролила бальзам на мою полудраконью сомневающуюся душу - она и не подумала от меня шарахнуться. Значит, я была куда больше человек, чем огнедышащий ящер.
   Из Танькиного нового места жительства фея, а, точнее, фей, не прилетал. Значит, подруга была жива и, вероятнее всего, вполне себе счастлива в обществе своего гения. Рассвета, я, конечно же, навестила, как только отошла от утреннего бега. Насмотрелась на ящера вдоволь, надышалась его спокойствием и габаритами, узнала, что он навестил старых друзей, пока еще не нашел планету, пригодную для житья, но, как уже говорил, прервал поиски потому, что почувствовал необходимость своего присутствия в Заповеднике. Из вежливости я осталась при его трапезе - он умял целых две овцы, и не поморщился! - и, смущенная, но вполне счастливая, отправилась восвояси.
   На поляне пяти первоэлементов было без изменений. Корпуса стояли. Начальство пропадало где-то на изнанке, друг сердца торчал в лаборатории. Я не стала его тревожить, отправилась в Китай.
   В Поднебесной тоже все было по-прежнему. Только вот, теперь я понимала, почему в устах наставника Лина "нихао" два года тому назад сменилось на "нинхао". Уважают китайцы драконов, ничего тут не попишешь.
   А вечером меня зазвал в гости старший друид, и я, признаться, немного испугалась: а вдруг меня Дерево не захочет пустить внутрь? Но оно меня пропустило, и без лишнего скрипа. И я, наблюдая снуеж белок внутри гигантского ствола, и слушая болтовню деда Макса обо всем, происшедшем за день, и вовсе расслабилась. И даже развеселилась: уж больно потешно изображал дед перепалку Жозефины с новой помощницей, юной друидкой Леной. Последняя в данный момент отлеживалась в Лазарете: ежка, разозлившись на непроходимую тупость новой няньки, смешала слабительное со снотворным. На вопрос, сама ли ежка додумалась до подобного способа отмщения, или ее, как и меня, не обошел стороной соответствующий анекдот, старый друид ответа не знал… Все было, как всегда.
   И только вечером, укладываясь спать в гордом одиночестве, я начала подозревать, что моего металлического друга накрыло сильнее, чем я думала. Только вот, чем именно?
   …"Со следующего дня вы курируете физфак", - всплыло в памяти. - "Вдвоем…"
   До утра друг сердца так и не появлялся.
   Пора было отправляться на факультет.
   В этот раз со мной не было Таньки, но мне, признаться, была не нужна ее помощь: я видела студенческие мысли насквозь.
   – Для любого эпсилон больше нуля, - начал вещать очкастый физик нудным голосом.
   – Хорошо, знаете, переходите ко второму вопросу.
   – Интегральным признаком сходимости…
   – Хорошо. Знаете. Задача.
   Господи, это что за закорючка и снизу бантик с плюсом?
   – Первообразной для этой функции является… - начал разъяснять мне прописные для него истины студент.
   "Являются приведения", - мрачно думала я, глядя на него, умного. - Решена. Давайте зачетку!
   – А можно вопрос?
   Я с раздражением взглянула на студента: что ему еще от меня надо, кроме пятерки? Сквозь линзы очков на меня подозрительно смотрели расплывающиеся глаза.
   – Быстро потому, что вы знаете материал, - ввергла я его в шок, ответив на невысказанный вопрос.
   А еще мне было очевидно, что парень хотел задержаться в аудитории. И, что сзади сидела студентка, а уже отстрелявшийся молодой человек взвалил на себя обязанность подсказывать девушке по ходу экзамена.
   – Вам два, или пять? - осведомилась я вкрадчивым голосом.
   – А?
   – Казалось, вы были умнее, - буркнула я, и ужаснулась самой себе.
   Все-таки, кое-кто меня очень сильно разозлил… Бедные студенты!
   – Пять.
   – Правильно.
   – Разрешите поинтересоваться, почему "правильно"?
   – Разрешаю. Если бы вы сказали "два", вы бы с таким же успехом пошли вон из аудитории, и не смогли бы помочь бедной-несчастной девушке, сидящей сзади вас.
   Студент протянул зачетку трясущимися руками.
   "Отл". Я расписалась с нажимом - чуть было не прорвала страницу.
   – Ступайте.
   Студент, периодически озираясь, побрел к выходу. Я пересела к девице. Та материал знала, но сильно-сильно нервничала.
   Та-ак. Беременность. Три недели. Мальчик.
   – Пять баллов!
   – Что?!
   – Ничего, мысли вслух. Лемма о двух милиционерах? Что это? Нет, не надо мне про икс и про энное. Скажите своими словами.
   "Пьяница, ведомый двумя ментами, обязательно окажется в вытрезвителе", - мелькнула формулировка в голове у студентки перед тем, как она соизволила открыть рот.
   – Если два милиционера… - начала она ее озвучивать.
   – Достаточно. Задача?
   Пустой лист.
   – ?
   – Не знаю.
   И что прикажете делать? Она всю последнюю неделю переживала, вместо того, чтобы готовиться. А материал, судя по всему, знает.
   – Кстати, ответ на тот вопрос, что волновал вас последнее время, положителен.
   На лице девчонки расплылась глуповатая счастливая улыбка:
   – Кажется, я догадываюсь, как решить задачку…
   У нее, и впрямь, крутилась в голове какая-то позитивная мысль. Но сойдется ли с ответом?
   – Пять баллов. Давайте сюда зачетку. Все будет хорошо.
   – Но откуда?
   – Ответ на интересующий вас вопрос? Знаю-то? Я же преподаватель самого лучшего факультета на свете, - подмигнула я ей. - Идите. Удачи вам.
   Девчонка, счастливая и растерянная, вылезла из-за парты.
   Я поднялась вслед за ней, осмотрела свой ряд повторно. В аудитории не было ни одного мага, только обычные студенты. Вот этот вчера целый день пьянствовал. То бишь, отмечал свой день рождения. А этот… Потолок? И почему он кружится?
   – Лиса Владимировна? - Склонился надо мной преподаватель. - С вами все в порядке?
   Где я?
   Слева и справа тянулись ряды парт, сверху косили студенты. Я села, потрясла головой. Вроде, все было в порядке. Поднялась - стало еще лучше. Что это было?
   – Все в порядке, Петр Валерьевич, - поблагодарила я экзаменатора. - Спасибо.
   – Шли бы вы, Лиса, домой, - обеспокоился тот в ответ. - Я, так уж и быть, поспрошаю ваших студентов.
   – Точно?
   – Конечно.
   Глаза математика так и светились заботой и пониманием. Пережитым и пропущенным сквозь себя пониманием. Выстраданным. Постойте-ка… Черепно-мозговая травма. Незначительная. Получена во время катания на сноуборде - путем соприкосновения головы с огромным валуном, внезапно выросшим на пути. Искристый снег. Горные вершины. Темные ел…
   …Потолок.
   – Хорошо-хорошо, - опередила я укоризненное повторное предложение помощи. - Я уже ухожу.
   Выйдя за пределы аудитории, я решила осмыслить создавшееся положение. Уселась на подоконник, и призадумалась. В голову ничего, кроме того, что мне не дано просматривать чужую память в стоячем положении, не приходило. То, как это отразится на моем будущем, и отразится ли вообще, мне было неизвестно. Поэтому я прекратила бесполезные попытки самопознания, и вернулась в реальность. Вовремя - мимо меня в слезах промчалась та самая девица, из-за которой я сегодня и очутилась на факультете.
   – Девушка! - Спрыгнула я с подоконника. - Постойте!
   Сколько сейчас времени? Успела эта злополучная девица схлопотать "неуд", или у меня еще оставалась надежда исполнить свое обещание?
   Студентка, по инерции пробежав пару метров, остановилась. Поворотилась. Я увидела зареванное лицо, все в разводах потекшей туши… Отчаяние в глазах. И узнавание, перерастающее в надежду…
   – Это вы? Все-таки пришли?
   – Я не опоздала? Извините, у меня сегодня тоже был экзамен…
   Нет, не опоздала - "прочитала" я ответ. Пузан вошел в аудиторию всего три минуты назад, и взял себе тот ряд, в котором сидела злосчастная девица.
   – Может, умоетесь? - Оглядела я ее лицо. - Не гоже в таком виде возвращаться.
   – А вы что, пойдете со мной?
   – Куда? В туалет?
   Наверное, у меня сейчас было очень умное лицо. Девица прыснула:
   – Да нет! В аудиторию!
   Пришлось мне чесать в затылке: о тактике защиты несчастных и обездоленных я как-то не подумала. Получится ли успешно воздействовать на пузана из коридора?
   – А, пожалуй, что и с вами, - решилась я. - Какой у вас курс?
   – Второй. А вы что, преподаватель?
   – Не похоже?
   – Молодовато выглядите, - с сомнением в голосе протянула наглая подопечная.
   "Вот так!" - Поднял во мне голову дракон. - "Как защищать тебя, так я вполне себе ничего? Интересно, за кого ты меня позавчера приняла? И почему поверила? Схватилась за "соломинку"?"
   Девица, однако, не заметила перемены моего настроения. Она была счастлива:
   – Вы меня подождите, я мигом!
   И умчалась, смешно перебирая ногами на шпильках, а я приступила к разработке стратегии помощи терпящим бедствие от престарелых ловеласов, обличенных властью: "Может, все-таки из-за двери внушить пузану что-нибудь подобающее?" "А вдруг, промажу?" "О! Можно под потолком зависнуть, заодно попрактиковать левитацию, полог невидимости и гипноз одновременно!". "Ага, и хряпнуться оттуда в самый неподходящий момент!" "Думай, башка, думай…"
   Тем временем студентка появилась из-за поворота.
   – Пойдем?
   Вот так. "Ты".
   – Вы у окна сидите? - Решила я соблюсти неписанные правила обращения к студентам.
   – Да, у окна, - недоверчиво посмотрела на меня студентка. - А что, это так важно?
   – Еще как! - Не ответила я на вопрос в глазах студентки. - Вы идите, а я за вами войду минут через пять.
   Ага. Невидимой. Только вот, как студентке об этом сказать?
   – Не обманешь… Не обманете?
   – Вы почувствуете разницу.
   – В чем?
   – В его отношении к вам.
   – ?
   – Обещаю, - подпустила я зловещести в голос.
   И, по-моему, переборщила. У девицы округлились глаза, отчего она сделалась похожей на тетушку сову из известного мультика. В расширившихся от ужаса зеркалах ее души отражалось мое лицо. И мои глаза. Зрачки у меня были вертикальными. Я торопливо отрегулировала зрительный аппарат. Потянулась минута молчания.
   – А это… Не опасно? - Наконец, открыла рот незадачливая студентка.
   – У вас есть другие варианты?
   – А вы кто?
   – Преподаватель физфака МГУ.
   Временный. Но тебе об этом знать и вовсе необязательно.
   – Я пошла. Пожалуй…
   "Иди. А я еще посижу. Подумаю над сегодняшними событиями минут пять", - смотрела я ей вслед.

* * *

   В аудитории была обычная рабочая атмосфера. Кто-то списывал с изящной шпоры, кто-то отвечал, кто-то прислушивался к ответу. Я, прикрывшись пологом домового, устроилась на подоконнике рядом с подопечной. В меня даже не дуло.
   Студентка заметно нервничала. Я, сжалившись, послала ей толику спокойствия. Бледность сошла с ее щек, сквозь не до конца отмытый макияж пробился легкий румянец - точно первоцвет какой апрельский. На нее, похорошевшую, тут же обратил внимание престарелый пузан. Я задумалась - о том, как бы это до него донести, что его поведение не соответствует имиджу преподавателя достойного заведения? На ум приходили не самые мягкие методы воздействия, и, по мере размышления над ними, они становились все более образными и образными.
   Очнулась я от ощущения пристального взгляда. Торопливо огляделась 6 вдруг я, забывшись, утратила полог невидимости? Но все были заняты делом, аудитория не пялилась на огненноволосую девицу, уютно устроившуюся с ногами на подоконнике. Только один человек: молодой, темноглазый, с кудрями, рассыпавшимися по плечам выбивался из экзаменационной картины, пристально глядел на оконную раму. А я, с подоконника - на него. Интересно, что этот, кажется, Загогулин, делал ужена втором курсе? Ведь он еще позавчера сдавался вместе с первокурсниками! Мне очень хотелось пошерстить его память, но меня останавливало то, что я с большой вероятностью потеряла бы сознание. А вместе с ним и инкогнито…
   Но, прежде чем это выяснить, я должна была выполнить свое обещание - тем паче, что пузан уже занял место рядом с моей подопечной.
   – Ну что, МарьИванна, - принялся он за свое. - Пришла все-таки?
   "Эх, ты!" - немедленно вызверилась я, пока еще мысленно. - "Преподаватель МГУ! К студентам на "вы" обращаются! Не знал?!"
   – Та-а-к… - Не подозревая о нависшей над ним угрозе, продолжал вести себя пузан более чем развязно. - Что у нас в билете?
   Девица затравленно обернулась по сторонам. Меня она, понятное дело, не видела. Я приземлилась прямо на парту. Скрыла собой испачканный чернилами листок бумаги.
   "Ты поставишь этой девушке "отлично". Живо!"
   – Инна Викторовна, вы прекрасно разбираетесь в теме. Давайте зачетку.
   – Он.на у в.вас в.в р.руке.
   Так и не придя в осознание, пузан расписался в книжице, с трудом выбрался из-за студенческой парты, и направился к следующему по очереди экзаменующемуся. Магу.
   – Спасибо, - тихо-тихо поблагодарила студентка Инна пространство перед собой.
   "Не за что. Ты все забыла и ничего не помнишь".
   Студентка легкой пташкой выпорхнула из-за парты. Я вспрыгнула обратно на подоконник, и как раз вовремя - лицо экзаменатора, пялившееся на студента-мага, становилось все боле и более помидорообразным.
   – Батенька, экзамен вы не сдадите!
   – Я вас моложе, и в отцы вам не гожусь, - сказал тот с акцентом, и я, уже второй раз за какие-то десять минут пожалела, что не могу залезть в его память, и узнать, откуда он родом: в аудитории было никак не меньше десяти человек.
   – Сразу пойдете на пересдачу, или помучаетесь? - Сладким голосом осведомлялся тем временем пузан.
   – Отвечу.
   – Ну-ну, - усмехнулся экзаменатор. - Итак…
   Это было нечто. Возможно, престарелый ловелас и был специалистом в какой-то своей области - не все же ему на поприще совращения безответных студенток блистать! Он так и сыпал вопросам, и, слыша некоторые из них, присутствующие в аудитории преподаватели косились на него с уважением. И недоумением - чего это он так долго наглого выскочку на место ставит? А все было просто: "студент" материал не просто знал - он его чувствовал, ощущал, любил. Он отвечал на вопросы экзаменатора в терминах, привычных современному преподавателю, а сам в глубине души потешался. Ибо считал постулаты, на которых была выведена вся теория электричества и магнетизма, неверными. Иногда от него так и дышало магией, а в голове проскакивало словечко "эфир". Когда он в очередной раз мысленно обратился к этому понятию, я почему-то подумала о Тесла, который наверняка в данный момент проделывал опыты в Замке Спасителей.
   А больше я ни о чем не успела подумать - на меня летел фей, и мне пришлось спешно телепортироваться в коридор, пока студенты не заметили призрака. Через секунду фей возник около меня.
   – Что ты тут забыл? - Прошипела я. - Тебе тут не место!
   – Меня прислала хозяйка, - пропищало потустороннее существо на пределе слышимости. - Она хорошо себя чувствует.
   – И?! - Рассвирепела я. - Тебе было велено извещать меня о неприятностях!
   – Не сердись, - поник крылышками фей. - Меня отослали на пять минут, потому что я раздражаю.
   Я прыснула. Некромант, конечно, изрядно поколдовал над призраком, но неповторимые глаза Вадика, эти исполненные справедливой печали очи лемура, так и остались при нем. И, наверное, они Таньке кое о ком напоминали…
   – Там точно все в порядке? - Уже куда спокойнее осведомилась я.
   – Точно-точно, - закивал головой фей, потеряв сходство с лемуром. - Я полетел?
   – Да, конечно.
   Отпустив фея, я поспешила обратно к аудитории. Мага там, по закону подлости, уже не было. Зато аудитория так и кипела негодованием. Причем, что характерно, возмущались как студенты, так и преподаватели: за что "неуд"?
   – Потому что я так сказал! - Стукнул кулаком по столу пузан. - Кто будет со мной спорить? - Осведомился он поутихшим, но невероятно недобрым голосом.
   Храбрецов не нашлось. Пузан обвел собрание тяжелым взглядом.
   – Вам повезло: мне пора на заседание. Но я запомнил номер этой группы…
   Щуплый семинарист вжался в парту. Его сердце болело за студентов.
   Хлопнула дверь.
   – Подслушиваешь? - Напоролся на меня пузатый экзекутор.
   Нет. Я вижу сквозь стенку, но тебе об этом знать не обязательно:
   – А что? Нельзя?
   – Ты с какого курса?
   – А что?
   – В физике разбираешься? Если нет, подтяну.
   "Мужик, тебе это надо?" - С удивлением воззрилась я на любвеобильного преподавателя.
   А тот тем временем все больше и больше распалялся: его небольшие глазки налились горящим маслом, рука потянулась зачесать лысину пятерней.
   А я стояла перед ним, и думала:
   "Широкий у тебя, дяденька, вкусовой диапазон. От затравленных студенток в бабском прикиде до оборотня в джинсах и свитере. Подыграть тебе, что ли? Заодно на студенток заглядываться перестанешь…"
   – А если я соглашусь?
   – Сегодня. В шесть. Приходи на кафедру физики аморфного тела.
   Я приду. Но вот только, будет ли эта встреча той, что ты себе уже нарисовал в своем гнусном воображении?
   – Как вас величать-то, добрейший?
   Пузан вскинул на меня глаза. По-моему, он что-то заподозрил. Я затаила дыхание: вдруг он опомнится?
   – Профессор Мягкофразов. Сергей Васильевич, - взыграла в нем "мужская природа". - Приходи. Я буду ждать.
   Он ушел.
   А я стояла и думала. О том, что я, наверное, приду. И о том, что мой визит кое-кому очень не понравится.
   – Девушка? - Послышался легкий акцент. - Вы тот самый преподаватель?
   – Привет, гений, - повернулась я к уже знакомому мне студенту.
   – Здравствуйте.
   – Можно на "ты". - После сального Мягкофразова мне резко расхотелось ломать комедию. - Что это ты так печален?
   Маг не ответил - смотрел туда, куда ушел профессор кафедры аморфного тела.
   – Что, брат? Вкатил он тебе два балла? - Посочувствовала я ему.