Страница:
А если все будет по-прежнему, ей придется много работать в академии, учить испорченных молодых леди, как избегать опасностей, подстерегающих их на каждом шагу в высшем свете.
И все же она останется хозяйкой собственной судьбы. Сохранив с трудом обретенное достоинство, она докажет и себе, и забывшей о ней семье, что она не та опозоренная молодая женщина, которую они выбросили в неприветливый мир. И ей не придется больше переживать о том, что думают о ней близкие! И боль, вызванная их отношением к ней, утихнет.
– Эло-и-и-за-а! – раздался из окна крик Талии, у которой даже щеки раздулись от раздражения. – Что это вы делаете на улице? Вы нужны мне немедленно! Вы что, совсем обо мне забыли?
Элоиза вздохнула, покачала головой и в последний раз оглядела улицу в поисках мужчины, который сделал ей просто неприличное предложение.
Которое было таким заманчивым.
Почти целый час преследовал Дрейк шпиона, прежде чем признался себе, что тому удалось ускользнуть от него, скрывшись в лабиринте лондонских улиц, улочек и переулков, которые открывали путь к бегству для всевозможных жуликов и воришек.
Дрейк сумел бы успокоиться, если бы обрел уверенность в том, что за ними подглядывал один из кредиторов лорда Торнтона, который явился в его дом, чтобы восполнить свои потери. Хотя Боскаслу мало верилось в то, что кредитор будет прятаться, согнувшись в три погибели, в зарослях плюща, чтобы посмотреть на то, как он обнимается с Элоизой.
К тому же было что-то знакомое в этой необычно крупной фигуре человека, который сейчас улепетывал от него. Дрейк точно когда-то видел его и знал, но только не мог сейчас вспомнить. Или они никогда не встречались? Он точно не успокоится, пока не вспомнит, кто же шпионил в саду.
Замедлив бег, Дрейк остановился на тротуаре. Он был так увлечен погоней, что даже не понял, что обежал вокруг Беркли-сквер и оказался возле Брутон-стрит. Слева от него высился дом Одри Уотсон.
– Что за дьявольщина! – пробормотал Дрейк.
Почему так выходит, что он вечно оказывается около этого дома?
Дрейк поморщился, вспомнив про Марибеллу Сент-Айвз. Ей ведь придется объяснять, почему это он вдруг так неожиданно прервал их отношения. Оставалось надеяться на то, что Марибелла поймет его и простит.
Боскасл нахмурился. Едва ли такое случится. Скорее всего Марибелла будет в ярости, и обвинять ее в этом нельзя. Правда, она, конечно, не из тех женщин, которые подолгу плачут и рвут на себе волосы. Но все дело в том, что в их отношениях был заинтересован он сам, а Дрейк никогда не относился к тем людям, которые любят притворяться. Прямолинейная честность Боскасла никогда особенно не нравилась его друзьям. Даже семья была от нее не в восторге, если уж на то пошло.
Господи, его семья! Это никогда не кончится. Вот, кстати, и один из его родственничков.
Отведя взор от дома Одри, Дрейк увидел своего младшего брата Девона. Тот пятился назад по тротуару, отчаянно флиртуя с девушкой, которая ехала в парном двухколесном экипаже. Девон был так увлечен своим занятием, что не заметил Дрейка, пока не наткнулся на него.
– Ох, прошу прощения… – Девон развернулся, на его губах заиграла обычная обезоруживающая улыбка. – Дрейк, как это замечательно налететь на тебя около борделя! Ты уходишь или только что пришел?
Дрейк смотрел в сторону, за спину брата.
– Я ищу одного человека, – сказал он.
– У Одри? – удивился Девон. – Для чего ищешь? – спросил он, подумав мгновение. – Или это один из тех секретов, о которых я ничего не должен знать?
– Этот человек следил за мной и мисс Гудвин в саду ее дома несколько минут назад, – коротко объяснил Дрейк.
Он не собирался давать Девону подробное объяснение происшедшего.
Но ему вдруг пришло в голову, что беглец мог каким-то образом проникнуть в заведение Одри Уотсон. Это маловероятно, но возможно, так что стоит проверить эту версию.
Девон пошел следом за братом, который решительно взялся за тяжелый медный дверной молоток.
– А что мы будем делать, если найдем его там? – поинтересовался Девон.
– Пригласим на чашку чая, – язвительно ответил Дрейк. – О чем ты думаешь, Девон?
– О том, что ты, дьявол побери, настоящий нахал, у которого все зависит от настроения, – усмехнулся младший Боскасл.
– А я никогда и не строил из себя невинную робкую овечку, – бросил Дрейк в ответ.
Дверь распахнулась. Импозантный дворецкий Одри, который одно время служил у принца-регента в Брайтоне, покуда она не похитила его оттуда, довольно долго с важным видом молча смотрел на братьев, пока не узнал их. Дрейку было известно, что этот человек под своей длинной черной ливреей носит пару кремневых пистолетов, хотя снаружи разглядеть это было невозможно.
– Добрый день, господа, – говоря немного гнусаво, ответил дворецкий, приподнимая изогнутые аркой брови. – Прошу вас, входите. Хозяйки нет дома. Могу я лично побеспокоиться о вас?
– Я разыскиваю одного мужчину, – без обиняков сообщил Дрейк.
Взор дворецкого вспорхнул к потолку.
– Мужчину, милорд? – переспросил он.
– Именно это я вам сказал, – сухо подтвердил Дрейк.
– В таком случае вам, вероятно, следует заглянуть в заведение миссис Рутерфорд на Стрэнде, – заявил дворецкий.
– Я ищу его не для того, чтобы с ним развлекаться, – раздраженно проговорил Дрейк. – Я хочу его убить. Он оскорбил меня в одном деле конфиденциального характера.
– И вы полагаете, что этот человек может быть в нашем заведении? – Кончик носа дворецкого слегка задергался от негодования. – Опишите этого недостойного типа, милорд.
– Я видел его всего лишь мельком, – сказал Дрейк. – Высокий. Отличного телосложения. Щекастый, с физиономией обезьяны.
– С физиономией обезьяны, – нахмурившись, повторил дворецкий. – Пожалуй, я могу назвать несколько человек, подходящих под это описание.
– Но входил ли сюда кто-либо из них за последний час? – спросил Дрейк.
– Кстати, он мог войти и с заднего входа, – промолвил у него из-за спины Девон.
– Оттуда же он мог и выйти, пока мы тут стоим и болтаем, как школьницы, – сердито проговорил Дрейк. – Пойдем в комнаты.
– Не можем же мы стучать в двери, когда люди там невесть чем занимаются, – попытался остановить Дрейка Девон.
– Пожалуй, ты прав, – кивнул старший брат. – Стучать мы не будем.
– Ты хоть не забывай наклоняться, чтобы не попасть под удары предметов, которыми в тебя начнут швыряться, – посоветовал Девон.
Дрейк мрачно усмехнулся. Что бы он делал без этого умного негодяя?!
– Если повезет, единственными снарядами, которые окажутся у них под рукой, будут подушки, – промолвил он.
Сунув руки в карманы, Альберт мрачно выглянул в окно на улицу. Он точно сумел оторваться от Боскасла, но, Господи, что это была за погоня! Ему никогда в жизни не приходилось так быстро бегать! Альберт невольно поежился.
– Да он явно был готов убить меня!
– Это я убью его! – заявила Марибелла, в серых глазах которой засверкали молнии. – Интересно, что это за игру он затеял?
– Успокойтесь, мадам! – взмолилась возившаяся на полу горничная. – Вы же расплескали розовую воду по всему ковру. Если хотите быть красивой, вам не следует постоянно приплясывать, как скаковая лошадь.
Марибелла изящно приподняла красивую ножку вверх и спросила:
– А как имя этой компаньонки?
– Будь я проклят, если мне это известно, – отозвался Альберт, расправляя плечи. – Дом арендован лордом Хорасом Торнтоном. Лорд живет там со своей сестрой, но, похоже, недавно он ускользнул оттуда, скрываясь от кредиторов.
– Никогда не слышала ни о ком из них. – Марибелла, нахмурившись, опустила глаза на горничную: – Ты уверена, что лорд Дрейк не заходил, пока я спала?
– Да, совершенно уверена, мисс Сент-Айвз, – по крайней мере в десятый раз за день ответила горничная. – Но он прислал записку с извинениями, в которой написал, что у него неотложные дела.
– Неотложные! – возмущенно повторила Марибелла. – Какое чудовищное оскорбление! Обманывать меня с какой-то домоседкой, пока я тут сижу… в одиночестве…
Альберт, помрачнев, посмотрел на нее.
– Кстати, внизу вас ожидают граф и еще два титулованных джентльмена, – сказал он. – Все жаждут увидеть вас.
– Граф Чезли? – спросила Марибелла, лицо которой тут же просияло. – Он принес мне подарки?
– Сами у него спросите. Я же телохранитель, – пробормотал Альберт. – Боскасл меня убьет, если еще хоть раз увидит.
– Я же сказала тебе, что не допущу того, чтобы он тебя увидел, – промолвила Марибелла, взяв в руки парижский журнал мод.
– Я, между прочим, отлично спрятался, – проговорил Альберт. – Но у него, клянусь, инстинкты, как у волка.
– Мне тоже так кажется, – кисло вымолвила Марибелла.
На ее красных губах медленно расползлась улыбка.
– Компаньонка знатной леди… Интересно, это та самая женщина, которую он ждал в экипаже в тот вечер, когда мы встретились? Дьявол! Я ведь сразу поняла, что мы друг другу не подойдем.
– Да он хуже дьявола, – сказал Альберт, пригибаясь, чтобы в него не попал брошенный Марибеллой журнал. – Я едва не сбил с ног двух пожилых женщин, убегая от него, и чуть не лишился мужского достоинства, перелезая через железный забор, дьявол побери!
Впрочем, все это Марибеллу ничуть не взволновало.
– Ты помнишь, где живет эта женщина? – спросила она холодно.
– Разумеется, помню, – проворчал Альберт. – Но я туда больше не пойду.
– Нет. – Марибелла снова погрузила ступни в таз с ароматной водой. – Я могла бы сама пойти к ней.
Спустя два часа, когда Элоиза пила чай с внушительным куском миндального бисквита в компании Хестона и миссис Барнс, посыльный принес ей записку от лорда Боскасла. Он написал ей, что шпиона так и не удалось поймать, но попросил, чтобы она сама и вся прислуга в доме были начеку – негодяй мог появиться там снова. Элоиза испытала огромное облегчение, узнав, что Дрейк не пострадал в этой бешеной гонке. Но кто же следил за ними? Хорошо, что не Ральф Хокинс. Но исчез ли ее бывший жених окончательно?
– Боже мой! – воскликнула миссис Барнс, положив на блюдце чайную ложечку. – Наконец-то у нас появился добрый друг. Защитник. Покровитель, – многозначительно добавила она.
Потом миссис Барнс с невинным видом посмотрела на Элоизу, которая продолжала есть миндальный бисквит, делая вид, что не понимает, на что намекает миссис Барнс.
Сердцем Элоиза хотела принять предложение Боскасла. Однако разум подсказывал ей, что, изменив своим принципам, она получит одни неприятности. Элоиза надеялась на то, что в один прекрасный день выйдет замуж, но хватит ли у нее сил отпустить от себя Дрейка?
Элоиза все еще обдумывала эту непростую ситуацию, когда спустя три часа перед их домом появился лакей и в присутствии миссис Барнс, Талии и Фредди вручил ей письмо на дорогой бумаге и роскошный букет оранжерейных лилий на длинных стеблях. Элоиза очень обрадовалась цветам, но буквально лишилась дара речи, увидев, что на белой шелковой ленте, перевивающей цветы, закреплено роскошное жемчужное ожерелье.
Письмо было весьма незатейливым.
«Я обошел столько цветочных магазинчиков, что мог бы заполнить цветами целый луг. Я дам тебе время подумать. Дай мне знать, когда примешь решение. Только сделай это как можно быстрее.
Дрейк».
– Что вам пишут? – спросил Фредди, заглядывая в письмо через плечо Элоизы.
Она прижала письмо к сердцу.
– Да так, ничего, – ответила она. И добавила: – Ничего особенного. Преследуя того человека, его светлость побывал в нескольких цветочных магазинчиках.
Миссис Барнс откашлялась.
– И, видимо, он случайно побывал в ювелирном магазинчике, а? – спросила она.
– Жемчуг от Дрейка Боскасла, – тихо промолвила Талия, приблизившись к Элоизе сзади. – Какой изысканный подарок! Вы только можете себе представить, сколько известных мне женщин будут вам завидовать? Должно быть, он просто ослеплен, увлечен вами. Ох, Элоиза, что же вы будете делать?
Элоиза покачала головой:
– А что, по-вашему, я должна делать?
– Наденьте ожерелье. – Талия взяла из рук Элоизы жемчужное ожерелье и на мгновение приложила его к ее шее. – Вам же нетрудно посмотреть, как жемчуг смотрится на вас, не так ли?
Элоиза едва сдержала улыбку. Похоже, Талия после возвращения все-таки немного изменилась. Элоизе оставалось надеяться лишь на то, что девушка получила определенный опыт.
– Этот жемчуг впитал в себя его страсть! – воскликнула Талия. – Он хорошо бы смотрелся на вашей коже!
– Это непрактично, – прошептала ошеломленная Элоиза. – Подумать только – надевать жемчуг перед сном! Как будто кто-то может полюбоваться им.
Но спустя несколько минут, когда все разошлись по спальням, Элоиза проскользнула в холл и примерила ожерелье. Она внимательно оглядела свое отражение в висевшем на стене треснутом зеркале. Что ж, жемчуг ей шел, это несомненно. А если заколоть волосы наверх и сменить муслиновое платье на шелковое…
«Модная дешевка» – вот как станут называть ее сплетники.
Элоиза задумалась, сможет ли она не обращать внимания на разговоры.
– Школьная учительница или любовница? – размышляла она вслух. – Практичная или недотепа?
– Она будет полной дурочкой, если отпустит от себя такого господина, как лорд Дрейк, – раздался от двери голос миссис Барнс.
Элоиза резко обернулась, покраснев от смущения. Она уже давно заподозрила, что миссис Барнс взяла в привычку прикладываться перед сном к бренди лорда Торнтона и от этого становилась не в меру говорливой. Вот и сейчас миссис Барнс явно была под градусом.
– Разумеется, я не могу принять это ожерелье, – промолвила Элоиза.
Она попыталась расстегнуть замочек, но тот, как на грех, заупрямился и не поддавался ее усилиям. Во всяком случае, справиться с ним Элоиза не могла.
– И не надо давать мне дурных советов, миссис Барнс. Лучше помогите снять с моей шеи этот знак греховности и соблазна.
– Тоже мне греховность и соблазн! – повторила миссис Барнс, приближаясь к Элоизе.
Когда она дыхнула на нее, у Элоизы едва голова не закружилась – запах бренди был столь силен, словно рядом с нею дышал не человек, а огнедышащий дракон.
– Я бы назвала это безопасностью и защитой.
– Так вы советуете мне принять неприличное предложение Боскасла? – вздернув вверх голову, спросила Элоиза.
Миссис Барнс, обычно творившая чудеса своими пальцами, нахмурилась: руки отказывались ей повиноваться.
– Именно так, – кивнула она. – Вот что я вам скажу: лучше быть любовницей богатого джентльмена, чем женой бедняка. Или школьной учительницей, как вы тут называли себя, сами с собой разговаривая.
Миссис Барнс еще ни разу не говорила с Элоизой с такой искренностью. Хорошо хоть Талия не слышала этого разговора, подумалось ей.
– Но подумайте только, какой это стыд, – задумчиво промолвила Элоиза.
Миссис Барнс возмущенно фыркнула. Ожерелье осталось на месте.
– Да! А вы подумайте, как всем нам будет стыдно, если мы будем вынуждены попрошайничать на улице, и все из-за того, что вы, добавлю я, эгоистично предпочли стать учительницей. А ведь мы могли бы поселиться во дворце, – договорила экономка.
– Но лорд Дрейк не живет во дворце, – заметила Элоиза.
– Ну почти во дворце, какая разница, – не стала спорить миссис Барнс. – Все разно это получше будет, чем долговая яма. А вы, между прочим, никогда еще не живали в богадельне, моя дорогая. Мне это, увы, доводилось, и я не могу назвать пребывание в этом заведении приятным.
– Да, бедность вообще вещь неприятная, – согласилась Элоиза, поднимая руки к затылку. – Вы что-то сделали с замочком, да?
– Ничего я не сделала, – возразила миссис Барнс.
– Но он заедает.
– Это судьба, – заявила экономка. – Посмотрите ей в глаза, Элоиза Гудвин. Сама судьба дает вам в руки единственный шанс забыть о бедности и нужде и зажить припеваючи.
Не говоря уж о любви, страсти и об учащенном сердцебиении, промелькнуло в голове у Элоизы, задумчиво уронившей руки.
– Первым же делом пойду сегодня к ювелиру, чтобы он снял с меня ожерелье, – сказала она наконец.
– И совершите большую ошибку, – вымолвила миссис Барнс, предостерегающе приподнимая одну седую широкую бровь. – Человек должен внимательно относиться к знакам судьбы.
– Человек не должен занимать не свое место! – парировала Элоиза.
– Это знак судьбы, помяните мои слова, – настойчиво проговорила миссис Барнс.
Тут на лестнице, ведущей с нижнего этажа, появился Фредди. Он яростно тер глаза.
– Знак чего? Конца света? – спросил он. – Господи, да от вас двоих столько шума, что можно подумать, будто началось светопреставление. Что произошло на этот раз?
– Я не могу снять ожерелье, – сказала Элоиза. – Застежку заело.
– Принесу-ка я бутылочку бренди, – заявила миссис Барнс, направляясь к гостиной.
Фредди плюхнулся на верхнюю ступеньку лестницы.
– А что, с помощью бренди можно расстегнуть заевший замок? – отчаянно зевая, спросил он.
– Нет, – коротко ответила Элоиза. – Зато бренди развязывает языки.
И никто из них не слышал тихого стука в переднюю дверь, не обратил внимания на мужчину, который долго прислушивался к их разговорам и смеху, прежде чем исчезнуть в ночной тьме.
Глава 15
И все же она останется хозяйкой собственной судьбы. Сохранив с трудом обретенное достоинство, она докажет и себе, и забывшей о ней семье, что она не та опозоренная молодая женщина, которую они выбросили в неприветливый мир. И ей не придется больше переживать о том, что думают о ней близкие! И боль, вызванная их отношением к ней, утихнет.
– Эло-и-и-за-а! – раздался из окна крик Талии, у которой даже щеки раздулись от раздражения. – Что это вы делаете на улице? Вы нужны мне немедленно! Вы что, совсем обо мне забыли?
Элоиза вздохнула, покачала головой и в последний раз оглядела улицу в поисках мужчины, который сделал ей просто неприличное предложение.
Которое было таким заманчивым.
Почти целый час преследовал Дрейк шпиона, прежде чем признался себе, что тому удалось ускользнуть от него, скрывшись в лабиринте лондонских улиц, улочек и переулков, которые открывали путь к бегству для всевозможных жуликов и воришек.
Дрейк сумел бы успокоиться, если бы обрел уверенность в том, что за ними подглядывал один из кредиторов лорда Торнтона, который явился в его дом, чтобы восполнить свои потери. Хотя Боскаслу мало верилось в то, что кредитор будет прятаться, согнувшись в три погибели, в зарослях плюща, чтобы посмотреть на то, как он обнимается с Элоизой.
К тому же было что-то знакомое в этой необычно крупной фигуре человека, который сейчас улепетывал от него. Дрейк точно когда-то видел его и знал, но только не мог сейчас вспомнить. Или они никогда не встречались? Он точно не успокоится, пока не вспомнит, кто же шпионил в саду.
Замедлив бег, Дрейк остановился на тротуаре. Он был так увлечен погоней, что даже не понял, что обежал вокруг Беркли-сквер и оказался возле Брутон-стрит. Слева от него высился дом Одри Уотсон.
– Что за дьявольщина! – пробормотал Дрейк.
Почему так выходит, что он вечно оказывается около этого дома?
Дрейк поморщился, вспомнив про Марибеллу Сент-Айвз. Ей ведь придется объяснять, почему это он вдруг так неожиданно прервал их отношения. Оставалось надеяться на то, что Марибелла поймет его и простит.
Боскасл нахмурился. Едва ли такое случится. Скорее всего Марибелла будет в ярости, и обвинять ее в этом нельзя. Правда, она, конечно, не из тех женщин, которые подолгу плачут и рвут на себе волосы. Но все дело в том, что в их отношениях был заинтересован он сам, а Дрейк никогда не относился к тем людям, которые любят притворяться. Прямолинейная честность Боскасла никогда особенно не нравилась его друзьям. Даже семья была от нее не в восторге, если уж на то пошло.
Господи, его семья! Это никогда не кончится. Вот, кстати, и один из его родственничков.
Отведя взор от дома Одри, Дрейк увидел своего младшего брата Девона. Тот пятился назад по тротуару, отчаянно флиртуя с девушкой, которая ехала в парном двухколесном экипаже. Девон был так увлечен своим занятием, что не заметил Дрейка, пока не наткнулся на него.
– Ох, прошу прощения… – Девон развернулся, на его губах заиграла обычная обезоруживающая улыбка. – Дрейк, как это замечательно налететь на тебя около борделя! Ты уходишь или только что пришел?
Дрейк смотрел в сторону, за спину брата.
– Я ищу одного человека, – сказал он.
– У Одри? – удивился Девон. – Для чего ищешь? – спросил он, подумав мгновение. – Или это один из тех секретов, о которых я ничего не должен знать?
– Этот человек следил за мной и мисс Гудвин в саду ее дома несколько минут назад, – коротко объяснил Дрейк.
Он не собирался давать Девону подробное объяснение происшедшего.
Но ему вдруг пришло в голову, что беглец мог каким-то образом проникнуть в заведение Одри Уотсон. Это маловероятно, но возможно, так что стоит проверить эту версию.
Девон пошел следом за братом, который решительно взялся за тяжелый медный дверной молоток.
– А что мы будем делать, если найдем его там? – поинтересовался Девон.
– Пригласим на чашку чая, – язвительно ответил Дрейк. – О чем ты думаешь, Девон?
– О том, что ты, дьявол побери, настоящий нахал, у которого все зависит от настроения, – усмехнулся младший Боскасл.
– А я никогда и не строил из себя невинную робкую овечку, – бросил Дрейк в ответ.
Дверь распахнулась. Импозантный дворецкий Одри, который одно время служил у принца-регента в Брайтоне, покуда она не похитила его оттуда, довольно долго с важным видом молча смотрел на братьев, пока не узнал их. Дрейку было известно, что этот человек под своей длинной черной ливреей носит пару кремневых пистолетов, хотя снаружи разглядеть это было невозможно.
– Добрый день, господа, – говоря немного гнусаво, ответил дворецкий, приподнимая изогнутые аркой брови. – Прошу вас, входите. Хозяйки нет дома. Могу я лично побеспокоиться о вас?
– Я разыскиваю одного мужчину, – без обиняков сообщил Дрейк.
Взор дворецкого вспорхнул к потолку.
– Мужчину, милорд? – переспросил он.
– Именно это я вам сказал, – сухо подтвердил Дрейк.
– В таком случае вам, вероятно, следует заглянуть в заведение миссис Рутерфорд на Стрэнде, – заявил дворецкий.
– Я ищу его не для того, чтобы с ним развлекаться, – раздраженно проговорил Дрейк. – Я хочу его убить. Он оскорбил меня в одном деле конфиденциального характера.
– И вы полагаете, что этот человек может быть в нашем заведении? – Кончик носа дворецкого слегка задергался от негодования. – Опишите этого недостойного типа, милорд.
– Я видел его всего лишь мельком, – сказал Дрейк. – Высокий. Отличного телосложения. Щекастый, с физиономией обезьяны.
– С физиономией обезьяны, – нахмурившись, повторил дворецкий. – Пожалуй, я могу назвать несколько человек, подходящих под это описание.
– Но входил ли сюда кто-либо из них за последний час? – спросил Дрейк.
– Кстати, он мог войти и с заднего входа, – промолвил у него из-за спины Девон.
– Оттуда же он мог и выйти, пока мы тут стоим и болтаем, как школьницы, – сердито проговорил Дрейк. – Пойдем в комнаты.
– Не можем же мы стучать в двери, когда люди там невесть чем занимаются, – попытался остановить Дрейка Девон.
– Пожалуй, ты прав, – кивнул старший брат. – Стучать мы не будем.
– Ты хоть не забывай наклоняться, чтобы не попасть под удары предметов, которыми в тебя начнут швыряться, – посоветовал Девон.
Дрейк мрачно усмехнулся. Что бы он делал без этого умного негодяя?!
– Если повезет, единственными снарядами, которые окажутся у них под рукой, будут подушки, – промолвил он.
* * *
– Никому не дано одурачить Марибеллу Сент-Айвз! – Град смятых подушечек разлетелся по комнате, как метеоритный дождь. – Неужели ты хочешь сказать мне, что меня обошла какая-то там компаньонка?Сунув руки в карманы, Альберт мрачно выглянул в окно на улицу. Он точно сумел оторваться от Боскасла, но, Господи, что это была за погоня! Ему никогда в жизни не приходилось так быстро бегать! Альберт невольно поежился.
– Да он явно был готов убить меня!
– Это я убью его! – заявила Марибелла, в серых глазах которой засверкали молнии. – Интересно, что это за игру он затеял?
– Успокойтесь, мадам! – взмолилась возившаяся на полу горничная. – Вы же расплескали розовую воду по всему ковру. Если хотите быть красивой, вам не следует постоянно приплясывать, как скаковая лошадь.
Марибелла изящно приподняла красивую ножку вверх и спросила:
– А как имя этой компаньонки?
– Будь я проклят, если мне это известно, – отозвался Альберт, расправляя плечи. – Дом арендован лордом Хорасом Торнтоном. Лорд живет там со своей сестрой, но, похоже, недавно он ускользнул оттуда, скрываясь от кредиторов.
– Никогда не слышала ни о ком из них. – Марибелла, нахмурившись, опустила глаза на горничную: – Ты уверена, что лорд Дрейк не заходил, пока я спала?
– Да, совершенно уверена, мисс Сент-Айвз, – по крайней мере в десятый раз за день ответила горничная. – Но он прислал записку с извинениями, в которой написал, что у него неотложные дела.
– Неотложные! – возмущенно повторила Марибелла. – Какое чудовищное оскорбление! Обманывать меня с какой-то домоседкой, пока я тут сижу… в одиночестве…
Альберт, помрачнев, посмотрел на нее.
– Кстати, внизу вас ожидают граф и еще два титулованных джентльмена, – сказал он. – Все жаждут увидеть вас.
– Граф Чезли? – спросила Марибелла, лицо которой тут же просияло. – Он принес мне подарки?
– Сами у него спросите. Я же телохранитель, – пробормотал Альберт. – Боскасл меня убьет, если еще хоть раз увидит.
– Я же сказала тебе, что не допущу того, чтобы он тебя увидел, – промолвила Марибелла, взяв в руки парижский журнал мод.
– Я, между прочим, отлично спрятался, – проговорил Альберт. – Но у него, клянусь, инстинкты, как у волка.
– Мне тоже так кажется, – кисло вымолвила Марибелла.
На ее красных губах медленно расползлась улыбка.
– Компаньонка знатной леди… Интересно, это та самая женщина, которую он ждал в экипаже в тот вечер, когда мы встретились? Дьявол! Я ведь сразу поняла, что мы друг другу не подойдем.
– Да он хуже дьявола, – сказал Альберт, пригибаясь, чтобы в него не попал брошенный Марибеллой журнал. – Я едва не сбил с ног двух пожилых женщин, убегая от него, и чуть не лишился мужского достоинства, перелезая через железный забор, дьявол побери!
Впрочем, все это Марибеллу ничуть не взволновало.
– Ты помнишь, где живет эта женщина? – спросила она холодно.
– Разумеется, помню, – проворчал Альберт. – Но я туда больше не пойду.
– Нет. – Марибелла снова погрузила ступни в таз с ароматной водой. – Я могла бы сама пойти к ней.
Спустя два часа, когда Элоиза пила чай с внушительным куском миндального бисквита в компании Хестона и миссис Барнс, посыльный принес ей записку от лорда Боскасла. Он написал ей, что шпиона так и не удалось поймать, но попросил, чтобы она сама и вся прислуга в доме были начеку – негодяй мог появиться там снова. Элоиза испытала огромное облегчение, узнав, что Дрейк не пострадал в этой бешеной гонке. Но кто же следил за ними? Хорошо, что не Ральф Хокинс. Но исчез ли ее бывший жених окончательно?
– Боже мой! – воскликнула миссис Барнс, положив на блюдце чайную ложечку. – Наконец-то у нас появился добрый друг. Защитник. Покровитель, – многозначительно добавила она.
Потом миссис Барнс с невинным видом посмотрела на Элоизу, которая продолжала есть миндальный бисквит, делая вид, что не понимает, на что намекает миссис Барнс.
Сердцем Элоиза хотела принять предложение Боскасла. Однако разум подсказывал ей, что, изменив своим принципам, она получит одни неприятности. Элоиза надеялась на то, что в один прекрасный день выйдет замуж, но хватит ли у нее сил отпустить от себя Дрейка?
Элоиза все еще обдумывала эту непростую ситуацию, когда спустя три часа перед их домом появился лакей и в присутствии миссис Барнс, Талии и Фредди вручил ей письмо на дорогой бумаге и роскошный букет оранжерейных лилий на длинных стеблях. Элоиза очень обрадовалась цветам, но буквально лишилась дара речи, увидев, что на белой шелковой ленте, перевивающей цветы, закреплено роскошное жемчужное ожерелье.
Письмо было весьма незатейливым.
«Я обошел столько цветочных магазинчиков, что мог бы заполнить цветами целый луг. Я дам тебе время подумать. Дай мне знать, когда примешь решение. Только сделай это как можно быстрее.
Дрейк».
– Что вам пишут? – спросил Фредди, заглядывая в письмо через плечо Элоизы.
Она прижала письмо к сердцу.
– Да так, ничего, – ответила она. И добавила: – Ничего особенного. Преследуя того человека, его светлость побывал в нескольких цветочных магазинчиках.
Миссис Барнс откашлялась.
– И, видимо, он случайно побывал в ювелирном магазинчике, а? – спросила она.
– Жемчуг от Дрейка Боскасла, – тихо промолвила Талия, приблизившись к Элоизе сзади. – Какой изысканный подарок! Вы только можете себе представить, сколько известных мне женщин будут вам завидовать? Должно быть, он просто ослеплен, увлечен вами. Ох, Элоиза, что же вы будете делать?
Элоиза покачала головой:
– А что, по-вашему, я должна делать?
– Наденьте ожерелье. – Талия взяла из рук Элоизы жемчужное ожерелье и на мгновение приложила его к ее шее. – Вам же нетрудно посмотреть, как жемчуг смотрится на вас, не так ли?
Элоиза едва сдержала улыбку. Похоже, Талия после возвращения все-таки немного изменилась. Элоизе оставалось надеяться лишь на то, что девушка получила определенный опыт.
– Этот жемчуг впитал в себя его страсть! – воскликнула Талия. – Он хорошо бы смотрелся на вашей коже!
– Это непрактично, – прошептала ошеломленная Элоиза. – Подумать только – надевать жемчуг перед сном! Как будто кто-то может полюбоваться им.
Но спустя несколько минут, когда все разошлись по спальням, Элоиза проскользнула в холл и примерила ожерелье. Она внимательно оглядела свое отражение в висевшем на стене треснутом зеркале. Что ж, жемчуг ей шел, это несомненно. А если заколоть волосы наверх и сменить муслиновое платье на шелковое…
«Модная дешевка» – вот как станут называть ее сплетники.
Элоиза задумалась, сможет ли она не обращать внимания на разговоры.
– Школьная учительница или любовница? – размышляла она вслух. – Практичная или недотепа?
– Она будет полной дурочкой, если отпустит от себя такого господина, как лорд Дрейк, – раздался от двери голос миссис Барнс.
Элоиза резко обернулась, покраснев от смущения. Она уже давно заподозрила, что миссис Барнс взяла в привычку прикладываться перед сном к бренди лорда Торнтона и от этого становилась не в меру говорливой. Вот и сейчас миссис Барнс явно была под градусом.
– Разумеется, я не могу принять это ожерелье, – промолвила Элоиза.
Она попыталась расстегнуть замочек, но тот, как на грех, заупрямился и не поддавался ее усилиям. Во всяком случае, справиться с ним Элоиза не могла.
– И не надо давать мне дурных советов, миссис Барнс. Лучше помогите снять с моей шеи этот знак греховности и соблазна.
– Тоже мне греховность и соблазн! – повторила миссис Барнс, приближаясь к Элоизе.
Когда она дыхнула на нее, у Элоизы едва голова не закружилась – запах бренди был столь силен, словно рядом с нею дышал не человек, а огнедышащий дракон.
– Я бы назвала это безопасностью и защитой.
– Так вы советуете мне принять неприличное предложение Боскасла? – вздернув вверх голову, спросила Элоиза.
Миссис Барнс, обычно творившая чудеса своими пальцами, нахмурилась: руки отказывались ей повиноваться.
– Именно так, – кивнула она. – Вот что я вам скажу: лучше быть любовницей богатого джентльмена, чем женой бедняка. Или школьной учительницей, как вы тут называли себя, сами с собой разговаривая.
Миссис Барнс еще ни разу не говорила с Элоизой с такой искренностью. Хорошо хоть Талия не слышала этого разговора, подумалось ей.
– Но подумайте только, какой это стыд, – задумчиво промолвила Элоиза.
Миссис Барнс возмущенно фыркнула. Ожерелье осталось на месте.
– Да! А вы подумайте, как всем нам будет стыдно, если мы будем вынуждены попрошайничать на улице, и все из-за того, что вы, добавлю я, эгоистично предпочли стать учительницей. А ведь мы могли бы поселиться во дворце, – договорила экономка.
– Но лорд Дрейк не живет во дворце, – заметила Элоиза.
– Ну почти во дворце, какая разница, – не стала спорить миссис Барнс. – Все разно это получше будет, чем долговая яма. А вы, между прочим, никогда еще не живали в богадельне, моя дорогая. Мне это, увы, доводилось, и я не могу назвать пребывание в этом заведении приятным.
– Да, бедность вообще вещь неприятная, – согласилась Элоиза, поднимая руки к затылку. – Вы что-то сделали с замочком, да?
– Ничего я не сделала, – возразила миссис Барнс.
– Но он заедает.
– Это судьба, – заявила экономка. – Посмотрите ей в глаза, Элоиза Гудвин. Сама судьба дает вам в руки единственный шанс забыть о бедности и нужде и зажить припеваючи.
Не говоря уж о любви, страсти и об учащенном сердцебиении, промелькнуло в голове у Элоизы, задумчиво уронившей руки.
– Первым же делом пойду сегодня к ювелиру, чтобы он снял с меня ожерелье, – сказала она наконец.
– И совершите большую ошибку, – вымолвила миссис Барнс, предостерегающе приподнимая одну седую широкую бровь. – Человек должен внимательно относиться к знакам судьбы.
– Человек не должен занимать не свое место! – парировала Элоиза.
– Это знак судьбы, помяните мои слова, – настойчиво проговорила миссис Барнс.
Тут на лестнице, ведущей с нижнего этажа, появился Фредди. Он яростно тер глаза.
– Знак чего? Конца света? – спросил он. – Господи, да от вас двоих столько шума, что можно подумать, будто началось светопреставление. Что произошло на этот раз?
– Я не могу снять ожерелье, – сказала Элоиза. – Застежку заело.
– Принесу-ка я бутылочку бренди, – заявила миссис Барнс, направляясь к гостиной.
Фредди плюхнулся на верхнюю ступеньку лестницы.
– А что, с помощью бренди можно расстегнуть заевший замок? – отчаянно зевая, спросил он.
– Нет, – коротко ответила Элоиза. – Зато бренди развязывает языки.
И никто из них не слышал тихого стука в переднюю дверь, не обратил внимания на мужчину, который долго прислушивался к их разговорам и смеху, прежде чем исчезнуть в ночной тьме.
Глава 15
Дрейк решил провести вечер в одиночестве. Он был бы не прочь навестить Элоизу, но уже совсем стемнело, к тому же он обещал ей дать время подумать. Для того чтобы хоть куда-то подевать бьющую через край энергию, Дрейк решил прогуляться.
Он не знал, как долго ему удастся сдерживать себя, ожидая ее решения. О том, что она отвергнет его, Боскасл даже не думал, однако Элоиза могла свести его с ума чересчур продолжительными раздумьями.
Где? Где прежде он мог видеть того человека, который подглядывал за ними в саду? В клубе? Может, он был там официантом? Или это лакей кого-то из его друзей? Дрейк точно где-то видел его, но никак не мог вспомнить, где именно. Интересно, за кем он следил: за ним или за Элоизой?
Боскасл замедлил шаг. Он был всего в нескольких минутах ходьбы от особняка своего брата Грейсона на Парк-лейн. Прежде известный как один из самых больших лондонских скандалистов и повес, Грей в последнее время остепенился. У него была очаровательная добросердечная жена Джейн и чудесный маленький сын. Когда дело касалось женщин, Грейсон всегда умел взять себя в руки и сохранять хладнокровие. Немало дам побывало в его постели, но и сейчас любая из его бывших любовниц стала бы яростно защищать его при необходимости.
Однако когда Дрейк поздним вечером пришел к Грейсону, назвать того спокойным язык бы не повернулся. Честно говоря, весь дом пребывал в полном хаосе. Слуги сновали вверх-вниз по лестнице с холодными мокрыми компрессами, бутылками дорогого хереса, игрушками и припарками.
Уид, старший лакей, схватил Дрейка за плечи, увидев его в доме. Уид прославился тем, что его ничто и никогда не могло вывести из равновесия – он всегда бывал абсолютно невозмутим. И уж если Уид настолько потерял голову, что осмелился прикоснуться к кому-то из членов семейства, это о чем-то говорило.
– Слава Богу, что вы пришли! – воскликнул Уид. Он был почти в истерике. – Маркиз в таком состоянии!
– Он заболел? – с тревогой спросил Дрейк, посмотрев в сторону покоев Грейсона.
– Нет, лорд Дрейк, с ним, слава Богу, все в порядке. Его сын, – торопливо объяснял Уид. – У молодого лорда лихорадка, и мы не знаем, что делать.
– Вы вызвали доктора?
Уид лишь всплеснул руками.
– Мы вызвали всех лондонских докторов, – в отчаянии промолвил он.
Через несколько мгновений Дрейк увидел своего старшего брата в детской, где горело столько восковых свечей, что ими можно было бы осветить каждый уголок в доброй половине города. Грейсон, высокий красавец с копной взъерошенных волос, босиком метался по комнате в черном шелковом халате. Его маленький сын-младенец лежал спеленутым в колыбельке – крепкий и упитанный малыш покраснел и казался напуганным.
Услышав шаги, Грейсон повернулся к Дрейку – больше всего он походил на какого-то взволнованного султана.
– Боже мой, это всего лишь ты, – разочарованно протянул он, когда Дрейк вошел в детскую. – Я-то подумал, что пришел доктор. Да я ему шею сверну за то, что он заставил меня ждать. А по пути сюда ты не встретил специалиста по травам? Травника, одним словом? Или аптекаря?
Дрейк ошеломленно смотрел на брата. Он даже припомнить не мог, чтобы Грейсон когда-либо был в таком состоянии. Дрейк не знал, что сказать. Он не умел обращаться с детьми.
– А где Джейн? – спросил он.
Ему пришло в голову, что жене брата было бы проще совладать с ситуацией. А Грейсон буквально обезумел.
Грейсон склонился над колыбелькой, с ужасом глядя на малыша сына.
– Джейн у родителей, – сказал он. – Я, разумеется, уже послал за ней. Но что мне сейчас-то делать? Господи, вдруг он умрет, прежде чем она вернется домой? Только не стой передо мной как истукан! Скажи, что делать?
Дрейк боялся даже подходить к детской кроватке.
– Понятия не имею, что делать, – ответил он. – Я имел дело с больными, точнее, с ранеными только на поле битвы. Обычно лихорадка начиналась после пушечных ранений.
– Да уж, могу себе представить, что ты мне тут насоветуешь! – взорвался Грейсон. – Неужели ты думаешь, что я позволил своему сынишке играть с пушкой? Так какого же дьявола тебе здесь надо? Ты ведь ни о ком не заботишься. Пьешь, волочишься за каждой юбкой, воюешь! В этом вся твоя жизнь, не так ли? В одиночестве хочешь умереть?
Лицо Дрейка оставалось невозмутимым. Он понимал, что Грейсон сильно расстроен, но в его оскорбительных для Дрейка словах была определенная доля истины.
– Где няня? – спросил он.
– Я уволил эту дуру!
Дрейк и сам начал потихоньку впадать в панику. Он непроизвольно шагнул к надрывающемуся от плача кульку в колыбели. Дрейк решил, что уж лучше сделать хоть что-то, чем оставаться совсем безучастным.
– Но почему ты ее уволил? – задал он Грейсону новый вопрос.
– Да потому, что она допустила, чтобы мой сын подхватил лихорадку, вот почему! – закричал Грейсон. – Да я добьюсь того, чтобы ее за пальцы ног повесили! Или за язык! Эта баба слишком много разговаривает, вот что! Если бы она следила за ребенком, за моим сынишкой, вместо того чтобы трепать языком…
– Возможно, я смогу поторопить доктора, – промолвил Дрейк. Страх его брата явно был заразительным. – Кстати, вспомни, что маленький Девон тоже часто страдал от лихорадки. Мама думала, что он умирает, всякий раз, когда Девон чем-то заболевал.
Набравшись духу, Дрейк решительно приблизился к колыбели. Пухленький, краснолицый наследник семейства Боскаслов явно чувствовал себя неуютно, но при этом он ничуть не походил на тех страдающих и умирающих солдат, которых доводилось видеть Дрейку.
– Да он же у тебя закутан, как гусеница в кокон! – воскликнул Дрейк, обращаясь к брату. – Посмотри, как ему неудобно.
Грейсон сердито поднял на него глаза.
– Он плакал, когда я пришел сюда, – сказал он раздраженно. – И я испугался, что он причинит себе вред.
– В кроватке? – изумленно спросил Дрейк. – Это каким же образом?
– Ну-у… Он мог выпасть из нее, – неопределенно ответил Грейсон.
– Но он ведь еще не умеет садиться, не так ли?
Грейсон прикоснулся своей большой рукой к щечке малыша. Младенец громко завопил и выгнул спину. Дрейк не был вполне уверен, но, кажется, младенец испортил воздух.
– Девон выпадал из своей кроватки почти каждую ночь, – сказал Грейсон.
– До того как научился ползать? – с сомнением спросил Дрейк.
– Не знаю, – отозвался Грейсон, бросив свое крупное тело в кресло.
Он был совершенно измучен.
Склонившись над детской кроваткой, Дрейк размотал три одеяла, в которые был плотно увязан Роуэн. Младенец яростно засучил ручками и ножками, громко пукнул и постепенно успокоился, с любопытством глядя на своего дядю огромными голубыми глазами. Дрейк прикоснулся к его пухлой щечке.
– Не кажется мне, что у него жар, – промолвил он. – Думаю, Роуэна мучили газы.
– Газы? – с облегчением спросил Грейсон. – Ты уверен?
– Не совсем, но похоже, что так, – кивнул Дрейк. – Как бы там ни было, я бы тоже разревелся и покраснел, если бы меня закутали в три теплых одеяла.
Схватив малыша на руки, Грейсон прижал его к груди. Тут дверь распахнулась и в детскую ворвалась взволнованная жена Грейсона Джейн, маркиза Седжкрофт. На ней было лимонно-желтое элегантное вечернее платье из полупрозрачного шелка и бриллиантовое колье на шее.
Из-за спины Джейн выглядывали ее родители, лорд и леди Белшир. За ними следом в детскую спешили доктор-шотландец, специалист по лечению травами, аптекарь и возмущенная няня-ирландка. Казалось, все начали говорить одновременно.
Еще никогда в жизни Дрейк не чувствовал себя до такой степени лишним и бесполезным, да и его присутствие явно было нежелательным. Подумать только, весь этот бедлам, все переживания из-за младенца! Из-за маленького человечка, которого год назад еще и на свете-то не было! Незапланированный плод любви, страсти и бог его знает чего еще. Накал страстей в детской комнате как-то странно подействовал на Дрейка.
Он не знал, как долго ему удастся сдерживать себя, ожидая ее решения. О том, что она отвергнет его, Боскасл даже не думал, однако Элоиза могла свести его с ума чересчур продолжительными раздумьями.
Где? Где прежде он мог видеть того человека, который подглядывал за ними в саду? В клубе? Может, он был там официантом? Или это лакей кого-то из его друзей? Дрейк точно где-то видел его, но никак не мог вспомнить, где именно. Интересно, за кем он следил: за ним или за Элоизой?
Боскасл замедлил шаг. Он был всего в нескольких минутах ходьбы от особняка своего брата Грейсона на Парк-лейн. Прежде известный как один из самых больших лондонских скандалистов и повес, Грей в последнее время остепенился. У него была очаровательная добросердечная жена Джейн и чудесный маленький сын. Когда дело касалось женщин, Грейсон всегда умел взять себя в руки и сохранять хладнокровие. Немало дам побывало в его постели, но и сейчас любая из его бывших любовниц стала бы яростно защищать его при необходимости.
Однако когда Дрейк поздним вечером пришел к Грейсону, назвать того спокойным язык бы не повернулся. Честно говоря, весь дом пребывал в полном хаосе. Слуги сновали вверх-вниз по лестнице с холодными мокрыми компрессами, бутылками дорогого хереса, игрушками и припарками.
Уид, старший лакей, схватил Дрейка за плечи, увидев его в доме. Уид прославился тем, что его ничто и никогда не могло вывести из равновесия – он всегда бывал абсолютно невозмутим. И уж если Уид настолько потерял голову, что осмелился прикоснуться к кому-то из членов семейства, это о чем-то говорило.
– Слава Богу, что вы пришли! – воскликнул Уид. Он был почти в истерике. – Маркиз в таком состоянии!
– Он заболел? – с тревогой спросил Дрейк, посмотрев в сторону покоев Грейсона.
– Нет, лорд Дрейк, с ним, слава Богу, все в порядке. Его сын, – торопливо объяснял Уид. – У молодого лорда лихорадка, и мы не знаем, что делать.
– Вы вызвали доктора?
Уид лишь всплеснул руками.
– Мы вызвали всех лондонских докторов, – в отчаянии промолвил он.
Через несколько мгновений Дрейк увидел своего старшего брата в детской, где горело столько восковых свечей, что ими можно было бы осветить каждый уголок в доброй половине города. Грейсон, высокий красавец с копной взъерошенных волос, босиком метался по комнате в черном шелковом халате. Его маленький сын-младенец лежал спеленутым в колыбельке – крепкий и упитанный малыш покраснел и казался напуганным.
Услышав шаги, Грейсон повернулся к Дрейку – больше всего он походил на какого-то взволнованного султана.
– Боже мой, это всего лишь ты, – разочарованно протянул он, когда Дрейк вошел в детскую. – Я-то подумал, что пришел доктор. Да я ему шею сверну за то, что он заставил меня ждать. А по пути сюда ты не встретил специалиста по травам? Травника, одним словом? Или аптекаря?
Дрейк ошеломленно смотрел на брата. Он даже припомнить не мог, чтобы Грейсон когда-либо был в таком состоянии. Дрейк не знал, что сказать. Он не умел обращаться с детьми.
– А где Джейн? – спросил он.
Ему пришло в голову, что жене брата было бы проще совладать с ситуацией. А Грейсон буквально обезумел.
Грейсон склонился над колыбелькой, с ужасом глядя на малыша сына.
– Джейн у родителей, – сказал он. – Я, разумеется, уже послал за ней. Но что мне сейчас-то делать? Господи, вдруг он умрет, прежде чем она вернется домой? Только не стой передо мной как истукан! Скажи, что делать?
Дрейк боялся даже подходить к детской кроватке.
– Понятия не имею, что делать, – ответил он. – Я имел дело с больными, точнее, с ранеными только на поле битвы. Обычно лихорадка начиналась после пушечных ранений.
– Да уж, могу себе представить, что ты мне тут насоветуешь! – взорвался Грейсон. – Неужели ты думаешь, что я позволил своему сынишке играть с пушкой? Так какого же дьявола тебе здесь надо? Ты ведь ни о ком не заботишься. Пьешь, волочишься за каждой юбкой, воюешь! В этом вся твоя жизнь, не так ли? В одиночестве хочешь умереть?
Лицо Дрейка оставалось невозмутимым. Он понимал, что Грейсон сильно расстроен, но в его оскорбительных для Дрейка словах была определенная доля истины.
– Где няня? – спросил он.
– Я уволил эту дуру!
Дрейк и сам начал потихоньку впадать в панику. Он непроизвольно шагнул к надрывающемуся от плача кульку в колыбели. Дрейк решил, что уж лучше сделать хоть что-то, чем оставаться совсем безучастным.
– Но почему ты ее уволил? – задал он Грейсону новый вопрос.
– Да потому, что она допустила, чтобы мой сын подхватил лихорадку, вот почему! – закричал Грейсон. – Да я добьюсь того, чтобы ее за пальцы ног повесили! Или за язык! Эта баба слишком много разговаривает, вот что! Если бы она следила за ребенком, за моим сынишкой, вместо того чтобы трепать языком…
– Возможно, я смогу поторопить доктора, – промолвил Дрейк. Страх его брата явно был заразительным. – Кстати, вспомни, что маленький Девон тоже часто страдал от лихорадки. Мама думала, что он умирает, всякий раз, когда Девон чем-то заболевал.
Набравшись духу, Дрейк решительно приблизился к колыбели. Пухленький, краснолицый наследник семейства Боскаслов явно чувствовал себя неуютно, но при этом он ничуть не походил на тех страдающих и умирающих солдат, которых доводилось видеть Дрейку.
– Да он же у тебя закутан, как гусеница в кокон! – воскликнул Дрейк, обращаясь к брату. – Посмотри, как ему неудобно.
Грейсон сердито поднял на него глаза.
– Он плакал, когда я пришел сюда, – сказал он раздраженно. – И я испугался, что он причинит себе вред.
– В кроватке? – изумленно спросил Дрейк. – Это каким же образом?
– Ну-у… Он мог выпасть из нее, – неопределенно ответил Грейсон.
– Но он ведь еще не умеет садиться, не так ли?
Грейсон прикоснулся своей большой рукой к щечке малыша. Младенец громко завопил и выгнул спину. Дрейк не был вполне уверен, но, кажется, младенец испортил воздух.
– Девон выпадал из своей кроватки почти каждую ночь, – сказал Грейсон.
– До того как научился ползать? – с сомнением спросил Дрейк.
– Не знаю, – отозвался Грейсон, бросив свое крупное тело в кресло.
Он был совершенно измучен.
Склонившись над детской кроваткой, Дрейк размотал три одеяла, в которые был плотно увязан Роуэн. Младенец яростно засучил ручками и ножками, громко пукнул и постепенно успокоился, с любопытством глядя на своего дядю огромными голубыми глазами. Дрейк прикоснулся к его пухлой щечке.
– Не кажется мне, что у него жар, – промолвил он. – Думаю, Роуэна мучили газы.
– Газы? – с облегчением спросил Грейсон. – Ты уверен?
– Не совсем, но похоже, что так, – кивнул Дрейк. – Как бы там ни было, я бы тоже разревелся и покраснел, если бы меня закутали в три теплых одеяла.
Схватив малыша на руки, Грейсон прижал его к груди. Тут дверь распахнулась и в детскую ворвалась взволнованная жена Грейсона Джейн, маркиза Седжкрофт. На ней было лимонно-желтое элегантное вечернее платье из полупрозрачного шелка и бриллиантовое колье на шее.
Из-за спины Джейн выглядывали ее родители, лорд и леди Белшир. За ними следом в детскую спешили доктор-шотландец, специалист по лечению травами, аптекарь и возмущенная няня-ирландка. Казалось, все начали говорить одновременно.
Еще никогда в жизни Дрейк не чувствовал себя до такой степени лишним и бесполезным, да и его присутствие явно было нежелательным. Подумать только, весь этот бедлам, все переживания из-за младенца! Из-за маленького человечка, которого год назад еще и на свете-то не было! Незапланированный плод любви, страсти и бог его знает чего еще. Накал страстей в детской комнате как-то странно подействовал на Дрейка.