Страница:
Последняя из названных дам тайно служила партии принца, так как была подкуплена его сторонниками. Г-жа де Вернейль являлась осведомительницей Марии Медичи, а г-жа де Ланнуа шпионила в пользу кардинала. Таким образом, несчастная королева Анна могла положиться лишь на преданную Эстефанию, приехавшую с ней из Мадрида.
– Вы все уже знаете? – спросила ее королева-мать, предварительно убедившись, что все приближенные королевы удалились.
Они находились за толстыми створками дубовых дверей и не могли подслушать разговор, находясь на виду друг у Друга. Впрочем, королева-мать для верности пригласила Анну Австрийскую перейти с ней в смежный кабинет, затворив и его двери.
– Я все знаю, но испытываю лишь облегчение. Смерть его величества оставила бы в моем сердце незаживающую рану.
– Я хорошо знаю вас, Анна, и в другой ситуации готова была бы разделить ваши чувства. Но не теперь.
– Что вы имеете в виду, ваше величество?
– То, что наш заговор против министра зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полпути. И при теперешнем положении дел больной и немощный король был бы для нас куда более безопасен…
Не дожидаясь дальнейших вопросов со стороны молодой королевы, королева-мать посвятила ее во все детали описанной выше сцены.
Анна Австрийская всплеснула руками:
– Это был он!
– Кто – он?! О ком вы, Анна?!
– Я видела его из окна кареты, подъезжая сюда. Он проскакал мимо, словно не заметил ни охраны, ни гербов на карете. Постарался спрятать лицо… Мы погибли!
– Да о ком вы говорите, Анна?!
– По дороге сюда я встретила…
– Ну же!
– Дю Трамбле. Он скакал во весь опор.
– Вы не заметили в каком направлении?
– К заставе у дороги на Дофине!
Мария Медичи вздрогнула:
– Значит, утром кардинал узнает все! Ах, почему я не приказала Бассомпьеру арестовать его сразу. Но как он выбрался из замка?!
Маршала разбудили не без труда. Королева-мать повторила ему свой вопрос. Поскольку Бассомпьер затруднился с ответом, был призван испуганный капитан швейцарцев. Вызвали часовых.
– Косподин маршал, ни отин шелофек, што гофорил пофранцусски ис дфорца не выходиль, – уверенно отвечали бравые усачи.
Напрасно великолепный в гневе Бассомпьер грозил собственноручно расстрелять всех, кто упустил дю Трамбле.
Швейцарцы упорно стояли на своем:
– Гофорил по-немецки, косподин маршал! Ни один елофо францусски, все фремя – немецки!
– Кто говорил, канальи?!
– Тот косподин, который выходить.
– А-а, так вы признаетесь, что выпустили его?!
– По фаш приказ, косподин маршал. Ни слофо по-францусски!
– Ах, черт побери!
– Вы совершили ошибку, Бассомпьер, недооценив способности дю Трамбле к языкам, – ядовито заметила Мария Медичи. – Она может дорого стоить нам всем. Потому что с кардиналом господин дю Трамбле будет говорить на родном языке, что значительно облегчит взаимопонимание!
Глава четвертая,
Глава пятая
– Вы все уже знаете? – спросила ее королева-мать, предварительно убедившись, что все приближенные королевы удалились.
Они находились за толстыми створками дубовых дверей и не могли подслушать разговор, находясь на виду друг у Друга. Впрочем, королева-мать для верности пригласила Анну Австрийскую перейти с ней в смежный кабинет, затворив и его двери.
– Я все знаю, но испытываю лишь облегчение. Смерть его величества оставила бы в моем сердце незаживающую рану.
– Я хорошо знаю вас, Анна, и в другой ситуации готова была бы разделить ваши чувства. Но не теперь.
– Что вы имеете в виду, ваше величество?
– То, что наш заговор против министра зашел слишком далеко, чтобы остановиться на полпути. И при теперешнем положении дел больной и немощный король был бы для нас куда более безопасен…
Не дожидаясь дальнейших вопросов со стороны молодой королевы, королева-мать посвятила ее во все детали описанной выше сцены.
Анна Австрийская всплеснула руками:
– Это был он!
– Кто – он?! О ком вы, Анна?!
– Я видела его из окна кареты, подъезжая сюда. Он проскакал мимо, словно не заметил ни охраны, ни гербов на карете. Постарался спрятать лицо… Мы погибли!
– Да о ком вы говорите, Анна?!
– По дороге сюда я встретила…
– Ну же!
– Дю Трамбле. Он скакал во весь опор.
– Вы не заметили в каком направлении?
– К заставе у дороги на Дофине!
Мария Медичи вздрогнула:
– Значит, утром кардинал узнает все! Ах, почему я не приказала Бассомпьеру арестовать его сразу. Но как он выбрался из замка?!
Маршала разбудили не без труда. Королева-мать повторила ему свой вопрос. Поскольку Бассомпьер затруднился с ответом, был призван испуганный капитан швейцарцев. Вызвали часовых.
– Косподин маршал, ни отин шелофек, што гофорил пофранцусски ис дфорца не выходиль, – уверенно отвечали бравые усачи.
Напрасно великолепный в гневе Бассомпьер грозил собственноручно расстрелять всех, кто упустил дю Трамбле.
Швейцарцы упорно стояли на своем:
– Гофорил по-немецки, косподин маршал! Ни один елофо францусски, все фремя – немецки!
– Кто говорил, канальи?!
– Тот косподин, который выходить.
– А-а, так вы признаетесь, что выпустили его?!
– По фаш приказ, косподин маршал. Ни слофо по-францусски!
– Ах, черт побери!
– Вы совершили ошибку, Бассомпьер, недооценив способности дю Трамбле к языкам, – ядовито заметила Мария Медичи. – Она может дорого стоить нам всем. Потому что с кардиналом господин дю Трамбле будет говорить на родном языке, что значительно облегчит взаимопонимание!
Глава четвертая,
в которой д'Артаньян получил приказ из первых рук
Анна Австрийская опустилась в кресло, ноги плохо слушались ее.
– Крепитесь, милая, ваше положение можно назвать завидным по сравнению с моим.
Но королева плохо слышала ее.
– Задержат де Фаржи, допросят ее… Людовик не простит, если узнает! – повторяла она.
– Ну так надо, чтобы он не узнал.
– Но дю Трамбле все сообщит кардиналу, а кардинал – королю.
– А следовательно…
– Следовательно?
– Необходимо любой ценой задержать дю Трамбле.
– Но как это сделать?! Он опередил нас!
– Значит, необходимо догнать и арестовать его прежде, чем он доберется до Дофине.
– Но это невозможно! Дю Трамбле несся во весь опор.
Он не сойдет с коня, пока не доскачет до резиденции Ришелье!
– Значит, надо послать за ним того, кто способен скакать быстрее!
– Но таких людей нет!
Мария Медичи пристально посмотрела на королеву.
– Мне кажется, Анна, вы несправедливы к тем, кто вам предан.
При этих словах королевы-матери слабый румянец проступил на бледном лице Анны Австрийской.
– Мне предана одна Эстефания, ваше величество.
– Вы знаете, что это не так.
– Да, конечно, были еще несколько человек, но кардинал лишил меня моих друзей. Герцогиня де Шеврез в ссылке…
– Теплее, Анна! Хотя я не имела в виду де Шеврез.
– Право, я не знаю, о ком вы говорите, мадам.
– Анна! Сейчас не время для дипломатии. Нам обеим грозит опасность. Ришелье – страшный человек!
– О, мадам, мне ли не знать этого!
– Так что же вы медлите?! Призовите на помощь тех, кто отводил от вас удары кардинала. Тех, кто не страшится ни его шпионов и приспешников, ни его самого! – Королева вскинула руки, словно пытаясь защититься от разящего удара. Она попыталась приподняться, но силы оставили ее. – Поймите, Анна! Время уходит. Я расположена к вам и никогда не причиню вам никакого зла. Что вас испугало?! Только то, что мне известно, что вам хорошо служат? Что в полку мушкетеров есть храбрецы, преданные своей королеве?! Я имела в виду лишь то, что надо прибегнуть к услугам этих солдат, привычных к седлу и свисту пуль.
Анна Австрийская не могла не оценить деликатности королевы-матери.
– Вы правы, ваше величество, – сказала она, овладев собой. – Но, к сожалению, прошло время. Ему подвластна даже дружба…
– Вы хотите сказать…
– …Эти люди расстались, и нет уже тех, кто вчетвером оборонял бастион Сен-Жерве от целой армии.
– Они больше не мушкетеры?
– Да, мадам, я совсем потеряла их из виду. Впрочем, я знаю от… от одной дамы, все еще помнящей обо мне, что один из них принял сан.
– Этот, пожалуй, нам сейчас не поможет.
– Он, кажется, в Лотарингии… Ax! – внезапно воскликнула королева. – Как я могла забыть?!
Мария Медичи испытующе посмотрела на нее.
– Кажется, вы все же вспомнили нечто важное?
Румянец на щеках королевы стал заметнее.
– Да… Остался господин д'Артаньян… Если я правильно помню, он – лейтенант мушкетеров де Тревиля.
– Вот видите, Анна, – еле заметно улыбнулась королева-мать. – Что бы вы без меня делали?
– Но что же мы теряем время! – всплеснула руками Анна Австрийская. – Надо немедленно послать за ним. Если еще в силах человеческих спасти нас, то это может сделать только господин д'Артаньян!
– Именно в этом я убеждаю вас последние четверть часа, Анна, – произнесла Мария Медичи, подавив невольный вздох. Раскрасневшаяся и похорошевшая королева напомнила ей о собственной ушедшей молодости. – Однако, где он сейчас может быть?
– Мушкетеры всегда сопровождают короля.
– В таком случае – к королю!
Маршал Бассомпьер был выслан вперед – пролагать дорогу в ночи.
– Вы должны искупить свою вину, любезный мой Бассомпьер, – сказала королева-мать. – В карауле – швейцарцы, а теперь уж вы несомненно единственный человек в замке, способный с ними объясниться.
– Рр-р-хх-грррмм, мадам! – прорычал маршал, отчаянно устремляясь вперед.
– Господин лейтенант! – прогремел Бассомпьер. – Сдайте дежурство кому-нибудь из своих подчиненных. Для вас есть срочное дело.
– Мое имя – д'Артаньян, господин маршал, – бесстрастно заметил гасконец.
– Отлично, я приму это к сведению. А теперь, господин д'Арманьян…
– А теперь, господин маршал, я вынужден просить вас говорить потише. Вы можете разбудить короля, в этом замке чертовски тонкие стены.
– Господин Арманьян, я не привык к такому тону!
– Господин маршал, я тоже. И потом, меня зовут д'Артаньян.
Бассомпьер понял, что перед ним серьезный человек.
– Ну что ж, – сказал маршал. – Я вижу вы тот, кто нам нужен.
– Возможно, – невозмутимо согласился лейтенант мушкетеров. – Но кого вы имеете в виду?
Бассомпьер понял, что сказал лишнее.
– Сударь, – произнес он внушительно. – Вы узнали меня.
– Совершенно верно, господин маршал. – И мушкетер слегка поклонился. Поклон был вежливым, но не более.
– Я имею право приказывать любому офицеру. Так вот, я приказываю вам немедля передать дежурство надежному человеку, взять самую резвую лошадь, какую только вы сможете здесь найти… – Бассомпьер резко обернулся: ему послышались легкие шаги. Д'Артаньян хранил прежнее бесстрастное выражение. – Так вот, сударь, – продолжал маршал. – Вы возьмете лошадь и поскачете по дороге на Дофине…
– Сожалею, господин маршал, но это совершенно невозможно.
– Черт побери! Это еще почему?
– Потому что вы не господин де Тревиль.
– Я – Бассомпьер! – гневно вскричал маршал.
– Именно по этой причине я не сойду с места.
– Однако вы упрямец, господин д'Арвильян! – вконец разгневался маршал.
– Меня зовут д'Артаньян. Вы опять говорите слишком громко, господин маршал, это может повредить здоровью его величества, – являя собой полную противоположность Бассомпьеру, отвечал мушкетер. Сам Атос не мог бы выказать больше хладнокровия.
– Сударь, ваше упрямство неуместно! Оно сыграет с вами дурную шутку, – прошипел Бассомпьер. Маршал был взбешен, но решил не уступать мушкетеру в готовности оберегать покой выздоравливающего монарха.
– Мною движет вовсе не упрямство, сударь, – холодно проговорил д'Артаньян. – Жаль, что вы этого до сих пор не поняли.
– А что же, черт побери?!
– Чувство долга.
– Так вам нужен приказ де Тревиля?
– Да. Или его величества.
– И вы отказываетесь подчиниться любому другому лицу?
– Да.
– Но это невозможно! Де Тревиля здесь нет! Король болен!!!
– Это означает всего лишь, что вам надо приказать кому-нибудь из ваших непосредственных подчиненных.
– Teufel![2] Да в том-то все и дело, что нужен не «кто-нибудь», а именно вы!! А время уходит, тысяча чертей!!!
– Благодарю за доверие, господин маршал. Я постарался бы оправдать его, так как, судя по всему, вы действительно испытываете надобность во мне, но раз уж господина де Тревиля нет, а его величество спит, то…
– …то вас просит королева, – послышался голос, от которого мушкетер вздрогнул. И Анна Австрийская, откинув бархатную портьеру, вошла в помещение для дежурного офицера.
– Королева! – пробормотал д'Артаньян. – Вы здесь, ваше величество!
– Я здесь, шевалье. И я прошу вас о помощи потому, что знаю вашу преданность и отвагу. Если вы не поможете мне, этого не сумеет сделать никто.
Королева-мать, наблюдавшая эту сцену из-за портьеры, удовлетворенно кивала. «Браво, Анна, – прошептала она. – Королева не приказывает, а просит. Это именно то, что надо».
– Ваше величество, моя кровь и моя жизнь – ваши!
Анна Австрийская повернулась к маршалу. Бассомпьер был умным человеком, он поклонился и вышел.
Д'Артаньян и королева остались вдвоем.
Анна Австрийская не могла скрыть своего волнения. Человек, стоявший перед ней, привез ей последний привет Бэкингема. Он рисковал своей жизнью, сначала спасая ее честь, а затем пытаясь спасти Бэкингема. Королева была предупреждена, но жизни герцога суждено было оборваться в тот момент, когда он читал ее письмо.
Анна Австрийская смотрела на мушкетера, а видела перед собой другого. Он тоже носил в Париже мушкетерский плащ.
– Господин д'Артаньян, – отгоняя наваждение, начала королева. Каждое слово давалось ей с трудом. – Когда-то вы спасли свою королеву! Молчите! Не говорите ничего: ни слова, ни звука! Говорю я! Когда я закончу, вы исполните… мое поручение.
Анна Австрийская всмотрелась в черты гасконца, словно пытаясь проникнуть в его мысли. В глазах лейтенанта мушкетеров светились ум и природная живость, перед ней стоял отнюдь не простак. На этого человека можно было положиться.
– Я, быть может, была несправедлива к вам, – продолжала Анна Австрийская. – Но я не забыла вашей преданности. Придет время, когда она будет оценена по достоинству.
– Ваше величество, награда солдата – возможность вновь служить королеве Франции!
– Молчите, господин д'Артаньян. У нас уже нет времени, а я еще должна предупредить о том, что мое поручение может навлечь на вас гнев кардинала. – Я не имею права посвящать вас в государственные тайны, тем более что они принадлежат не мне одной. Скажу одно: вам необходимо догнать и арестовать господина дю Трамбле, который в эту минуту во весь опор скачет в Дофине к кардиналу. От того, сможете ли вы это сделать, зависит моя судьба и судьба еще многих достойных людей, которые еще не покорились кровавому министру и сохранили честь и дворянское достоинство. Теперь, когда я сказала вам все, что могла, отвечайте, готовы ли вы преследовать дю Трамбле.
– Да, ваше величество.
– И вы сумеете догнать его?
– Да, ваше величество.
– Я рада, что не ошиблась в вас. При аресте вы можете действовать как от моего имени, так и от имени короля Франции. Помните, вы должны доставить дю Трамбле сюда, к королю.
– – Он будет доставлен, ваше величество.
И королева почувствовала, что гасконец выполнит обещание.
– Он опередил вас почти на три четверти часа.
– Я поскачу быстрее – только и всего.
– У крыльца вас ждет самая резвая лошадь из королевской конюшни. Торопитесь!
И д'Артаньян отправился в путь…
– Крепитесь, милая, ваше положение можно назвать завидным по сравнению с моим.
Но королева плохо слышала ее.
– Задержат де Фаржи, допросят ее… Людовик не простит, если узнает! – повторяла она.
– Ну так надо, чтобы он не узнал.
– Но дю Трамбле все сообщит кардиналу, а кардинал – королю.
– А следовательно…
– Следовательно?
– Необходимо любой ценой задержать дю Трамбле.
– Но как это сделать?! Он опередил нас!
– Значит, необходимо догнать и арестовать его прежде, чем он доберется до Дофине.
– Но это невозможно! Дю Трамбле несся во весь опор.
Он не сойдет с коня, пока не доскачет до резиденции Ришелье!
– Значит, надо послать за ним того, кто способен скакать быстрее!
– Но таких людей нет!
Мария Медичи пристально посмотрела на королеву.
– Мне кажется, Анна, вы несправедливы к тем, кто вам предан.
При этих словах королевы-матери слабый румянец проступил на бледном лице Анны Австрийской.
– Мне предана одна Эстефания, ваше величество.
– Вы знаете, что это не так.
– Да, конечно, были еще несколько человек, но кардинал лишил меня моих друзей. Герцогиня де Шеврез в ссылке…
– Теплее, Анна! Хотя я не имела в виду де Шеврез.
– Право, я не знаю, о ком вы говорите, мадам.
– Анна! Сейчас не время для дипломатии. Нам обеим грозит опасность. Ришелье – страшный человек!
– О, мадам, мне ли не знать этого!
– Так что же вы медлите?! Призовите на помощь тех, кто отводил от вас удары кардинала. Тех, кто не страшится ни его шпионов и приспешников, ни его самого! – Королева вскинула руки, словно пытаясь защититься от разящего удара. Она попыталась приподняться, но силы оставили ее. – Поймите, Анна! Время уходит. Я расположена к вам и никогда не причиню вам никакого зла. Что вас испугало?! Только то, что мне известно, что вам хорошо служат? Что в полку мушкетеров есть храбрецы, преданные своей королеве?! Я имела в виду лишь то, что надо прибегнуть к услугам этих солдат, привычных к седлу и свисту пуль.
Анна Австрийская не могла не оценить деликатности королевы-матери.
– Вы правы, ваше величество, – сказала она, овладев собой. – Но, к сожалению, прошло время. Ему подвластна даже дружба…
– Вы хотите сказать…
– …Эти люди расстались, и нет уже тех, кто вчетвером оборонял бастион Сен-Жерве от целой армии.
– Они больше не мушкетеры?
– Да, мадам, я совсем потеряла их из виду. Впрочем, я знаю от… от одной дамы, все еще помнящей обо мне, что один из них принял сан.
– Этот, пожалуй, нам сейчас не поможет.
– Он, кажется, в Лотарингии… Ax! – внезапно воскликнула королева. – Как я могла забыть?!
Мария Медичи испытующе посмотрела на нее.
– Кажется, вы все же вспомнили нечто важное?
Румянец на щеках королевы стал заметнее.
– Да… Остался господин д'Артаньян… Если я правильно помню, он – лейтенант мушкетеров де Тревиля.
– Вот видите, Анна, – еле заметно улыбнулась королева-мать. – Что бы вы без меня делали?
– Но что же мы теряем время! – всплеснула руками Анна Австрийская. – Надо немедленно послать за ним. Если еще в силах человеческих спасти нас, то это может сделать только господин д'Артаньян!
– Именно в этом я убеждаю вас последние четверть часа, Анна, – произнесла Мария Медичи, подавив невольный вздох. Раскрасневшаяся и похорошевшая королева напомнила ей о собственной ушедшей молодости. – Однако, где он сейчас может быть?
– Мушкетеры всегда сопровождают короля.
– В таком случае – к королю!
Маршал Бассомпьер был выслан вперед – пролагать дорогу в ночи.
– Вы должны искупить свою вину, любезный мой Бассомпьер, – сказала королева-мать. – В карауле – швейцарцы, а теперь уж вы несомненно единственный человек в замке, способный с ними объясниться.
– Рр-р-хх-грррмм, мадам! – прорычал маршал, отчаянно устремляясь вперед.
* * *
Главный герой нашего повествования действительно находился подле короля. Он охранял сон выздоравливающего, не допуская к нему никого. На этот счет он получил строжайшие указания от единственного человека, для которого делалось исключение в любое время дня и ночи, – королевского врача Бувэра. Д'Артаньян нес дежурство.– Господин лейтенант! – прогремел Бассомпьер. – Сдайте дежурство кому-нибудь из своих подчиненных. Для вас есть срочное дело.
– Мое имя – д'Артаньян, господин маршал, – бесстрастно заметил гасконец.
– Отлично, я приму это к сведению. А теперь, господин д'Арманьян…
– А теперь, господин маршал, я вынужден просить вас говорить потише. Вы можете разбудить короля, в этом замке чертовски тонкие стены.
– Господин Арманьян, я не привык к такому тону!
– Господин маршал, я тоже. И потом, меня зовут д'Артаньян.
Бассомпьер понял, что перед ним серьезный человек.
– Ну что ж, – сказал маршал. – Я вижу вы тот, кто нам нужен.
– Возможно, – невозмутимо согласился лейтенант мушкетеров. – Но кого вы имеете в виду?
Бассомпьер понял, что сказал лишнее.
– Сударь, – произнес он внушительно. – Вы узнали меня.
– Совершенно верно, господин маршал. – И мушкетер слегка поклонился. Поклон был вежливым, но не более.
– Я имею право приказывать любому офицеру. Так вот, я приказываю вам немедля передать дежурство надежному человеку, взять самую резвую лошадь, какую только вы сможете здесь найти… – Бассомпьер резко обернулся: ему послышались легкие шаги. Д'Артаньян хранил прежнее бесстрастное выражение. – Так вот, сударь, – продолжал маршал. – Вы возьмете лошадь и поскачете по дороге на Дофине…
– Сожалею, господин маршал, но это совершенно невозможно.
– Черт побери! Это еще почему?
– Потому что вы не господин де Тревиль.
– Я – Бассомпьер! – гневно вскричал маршал.
– Именно по этой причине я не сойду с места.
– Однако вы упрямец, господин д'Арвильян! – вконец разгневался маршал.
– Меня зовут д'Артаньян. Вы опять говорите слишком громко, господин маршал, это может повредить здоровью его величества, – являя собой полную противоположность Бассомпьеру, отвечал мушкетер. Сам Атос не мог бы выказать больше хладнокровия.
– Сударь, ваше упрямство неуместно! Оно сыграет с вами дурную шутку, – прошипел Бассомпьер. Маршал был взбешен, но решил не уступать мушкетеру в готовности оберегать покой выздоравливающего монарха.
– Мною движет вовсе не упрямство, сударь, – холодно проговорил д'Артаньян. – Жаль, что вы этого до сих пор не поняли.
– А что же, черт побери?!
– Чувство долга.
– Так вам нужен приказ де Тревиля?
– Да. Или его величества.
– И вы отказываетесь подчиниться любому другому лицу?
– Да.
– Но это невозможно! Де Тревиля здесь нет! Король болен!!!
– Это означает всего лишь, что вам надо приказать кому-нибудь из ваших непосредственных подчиненных.
– Teufel![2] Да в том-то все и дело, что нужен не «кто-нибудь», а именно вы!! А время уходит, тысяча чертей!!!
– Благодарю за доверие, господин маршал. Я постарался бы оправдать его, так как, судя по всему, вы действительно испытываете надобность во мне, но раз уж господина де Тревиля нет, а его величество спит, то…
– …то вас просит королева, – послышался голос, от которого мушкетер вздрогнул. И Анна Австрийская, откинув бархатную портьеру, вошла в помещение для дежурного офицера.
– Королева! – пробормотал д'Артаньян. – Вы здесь, ваше величество!
– Я здесь, шевалье. И я прошу вас о помощи потому, что знаю вашу преданность и отвагу. Если вы не поможете мне, этого не сумеет сделать никто.
Королева-мать, наблюдавшая эту сцену из-за портьеры, удовлетворенно кивала. «Браво, Анна, – прошептала она. – Королева не приказывает, а просит. Это именно то, что надо».
– Ваше величество, моя кровь и моя жизнь – ваши!
Анна Австрийская повернулась к маршалу. Бассомпьер был умным человеком, он поклонился и вышел.
Д'Артаньян и королева остались вдвоем.
Анна Австрийская не могла скрыть своего волнения. Человек, стоявший перед ней, привез ей последний привет Бэкингема. Он рисковал своей жизнью, сначала спасая ее честь, а затем пытаясь спасти Бэкингема. Королева была предупреждена, но жизни герцога суждено было оборваться в тот момент, когда он читал ее письмо.
Анна Австрийская смотрела на мушкетера, а видела перед собой другого. Он тоже носил в Париже мушкетерский плащ.
– Господин д'Артаньян, – отгоняя наваждение, начала королева. Каждое слово давалось ей с трудом. – Когда-то вы спасли свою королеву! Молчите! Не говорите ничего: ни слова, ни звука! Говорю я! Когда я закончу, вы исполните… мое поручение.
Анна Австрийская всмотрелась в черты гасконца, словно пытаясь проникнуть в его мысли. В глазах лейтенанта мушкетеров светились ум и природная живость, перед ней стоял отнюдь не простак. На этого человека можно было положиться.
– Я, быть может, была несправедлива к вам, – продолжала Анна Австрийская. – Но я не забыла вашей преданности. Придет время, когда она будет оценена по достоинству.
– Ваше величество, награда солдата – возможность вновь служить королеве Франции!
– Молчите, господин д'Артаньян. У нас уже нет времени, а я еще должна предупредить о том, что мое поручение может навлечь на вас гнев кардинала. – Я не имею права посвящать вас в государственные тайны, тем более что они принадлежат не мне одной. Скажу одно: вам необходимо догнать и арестовать господина дю Трамбле, который в эту минуту во весь опор скачет в Дофине к кардиналу. От того, сможете ли вы это сделать, зависит моя судьба и судьба еще многих достойных людей, которые еще не покорились кровавому министру и сохранили честь и дворянское достоинство. Теперь, когда я сказала вам все, что могла, отвечайте, готовы ли вы преследовать дю Трамбле.
– Да, ваше величество.
– И вы сумеете догнать его?
– Да, ваше величество.
– Я рада, что не ошиблась в вас. При аресте вы можете действовать как от моего имени, так и от имени короля Франции. Помните, вы должны доставить дю Трамбле сюда, к королю.
– – Он будет доставлен, ваше величество.
И королева почувствовала, что гасконец выполнит обещание.
– Он опередил вас почти на три четверти часа.
– Я поскачу быстрее – только и всего.
– У крыльца вас ждет самая резвая лошадь из королевской конюшни. Торопитесь!
И д'Артаньян отправился в путь…
Глава пятая
…и выполнил его, насколько это было в силах человеческих
Он скакал так быстро, что в Шамбери сократил свое отставание от дю Трамбле на четверть часа. В Вуароне ему сказали, что дворянин, закутанный в запыленный синий плащ, полчаса назад выехал в сторону Гренобля.
– Как его лошадь? – спросил д'Артаньян хозяина постоялого двора, расположенного у самой заставы.
– Лошадь неплохая, но не в моем вкусе, если я что-нибудь понимаю в лошадях, – словоохотливо отвечал тот. – Бабки у нее толстоваты, сударь.
– Я спрашиваю тебя, олух, свежая у него лошадь или нет!
– Ах, вот вы о чем! Свежая, сударь. Сам он весь в пыли, а лошадь только из конюшни – сразу видно.
– Проклятие, – пробурчал мушкетер в усы, пуская свою лошадь в галоп. – Этот господин явно не расположен отдыхать в пути.
– Где находится его высокопреосвященство? – спрашивал он у всех в Гренобле, на ком видел военный мундир.
Одежда мушкетера служила ему лучшим пропуском. Ему отвечали, что ставка, кардинала в Аржантьере.
– Ну что ж, – вздохнул мушкетер. – Во всяком случае, господин кардинал позаботился, чтобы у меня было время.
Размышляя о том, что, окажись Ришелье в Гренобле, он не успел бы перехватить дю Трамбле в пути и, таким образом, выполнить приказ королевы, д'Артаньян поздравил себя с тем, что до резиденции кардинала еще далеко, и пустился по горячему следу. Мушкетер не проявлял нетерпения, не досадовал: он пришпоривал кобылу из королевской конюшни, вспоминая, что за алмазными подвесками королевы в Лондон ему пришлось путешествовать на собственной лошади.
«Не все перемены к худшему», – подумал он.
Однако погоня явно затягивалась, и д'Артаньян вынужден был признаться самому себе, что дю Трамбле сильно вырос в его глазах с того времени, когда он покинул Лион.
Мы упомянули, что мушкетер пустился по горячему следу, и это соответствовало действительности. Расспросы жителей придорожных селений указывали на то, что мушкетер настигает всадника в запыленном синем плаще.
Дю Трамбле, предполагая за собой погоню, торопился изо всех сил. Но одного он знать не мог, что преследует его один человек, и человек этот – д'Артаньян.
Когда до Аржантьера оставалось немногим более трех лье, дю Трамбле обернулся на дробный перестук копыт позади. Ему бросился в глаза мушкетерский плащ, и он все понял.
Усталый конь не откликался на все новые и новые посылы всадника, напрасно тот вонзал шпоры ему в бока.
Д'Артаньян приближался как рок.
Дю Трамбле узнал его, д'Артаньян часто дежурил в Лувре.
– Проклятие, я пропал! У этого гасконца бульдожья хватка, – пробормотал дю Трамбле, немилосердно пришпорив коня.
– Именем короля! – загремел д'Артаньян, настигая беглеца. – Остановитесь, шевалье дю Трамбле!
Дю Трамбле сделал вид, что не слышит. Однако ничто уже не могло избавить его от встречи с мушкетером. Усталый конь беглеца перешел на шаг, дю Трамбле перестал пришпоривать его.
Мушкетер поравнялся с ним и взял коня дю Трамбле под уздцы.
– Именем короля, вы арестованы, шевалье. Прошу вас отдать мне свою шпагу.
Дю Трамбле был умным человеком. Безошибочным чутьем он всегда определял, кто сильнее, а определив, становился союзником сильнейшего. Случалось, что в союзники принимать его не спешили, тогда он вооружался терпением и пытался наладить отношения с кем следовало.
Дю Трамбле повиновался беспрекословно. Он отцепил шпагу и отдал ее д'Артаньяну.
– Теперь, когда я исполнил ваше требование, господин д'Артаньян, могу я просить вас об одолжении?
– Охотно, если только вы не просите меня вернуть ее обратно.
– Мои притязания не простираются так далеко. Просто я хотел задать вам один вопрос.
– Охотно отвечу, если смогу.
– В таком случае, за что вы меня арестовали?
– Черт возьми, мне это неизвестно!
– Так я и думал.
– Зато вы наверняка догадываетесь об этом.
– Клянусь вам – нет! Мне и в голову не приходило, что вы преследуете меня от самого Лиона. Если бы я знал, я остановился бы и подождал вас, не проскакав и одного лье!
– Проклятие, так отчего же вы скакали, словно на вас спустили свору гончих?!
– Я торопился сообщить его высокопреосвященству радостную весть.
– О выздоровлении короля?
– Ну конечно! А что ж еще?! Это так понятно: государство спасено, а подданные его величества вздохнули с облегчением и возблагодарили небеса…
– Вот что значит иметь брата священника!
– И вы туда же, господин д'Артаньян. Однако я искренне молился за его величество!
– А он первым делом приказал арестовать вас! – воскликнул мушкетер, и в его глазах на мгновение появилось то выражение, за которое народная молва от Пиринеев до Паде-Кале гласит: хитер как гасконец, вместо того чтобы сказать: хитер как лиса.
– Поэтому я и теряюсь в догадках, – не очень уверенно продолжал дю Трамбле, заметивший этот взгляд.
– Могу предложить вам простое решение.
– Какое же?
– Отправиться вместе обратно в Лион.
– Есть ли у вас другое в запасе?
– К сожалению, нет, сударь. Я должен доставить вас к его величеству.
– Вы хотите сказать – «к ее величеству»?
– Почему вы так решили?
– Хотя бы потому, что король был еще слаб, когда вы отправились следом за мной.
– Повторяю, я доставлю вас к королю. Разумеется, королева может находиться подле короля. Таким образом, вы предстанете перед их величествами, если такой ответ вас больше устраивает.
– Признайтесь, господин д'Артаньян, что вы получили приказ о моем аресте от королевы.
Вместо ответа д'Артаньян повернул свою лошадь, ведя под уздцы коня дю Трамбле;
– Послушайте, что это вы собираетесь делать?
– Выполнять приказ, разумеется!
– Вы имеете в виду, что мы не сделаем передышки в Аржантьере?! Но отсюда уже видны его крыши! Нам обоим нужен отдых, господин д'Артаньян!
– Мы возвращаемся в Лион, сударь. – Дю Трамбле помял, что спорить бесполезно. – В таком случае, поедем шагом, иначе мой конь падет прежде, чем мы доберемся до Гренобля, – проворчал он, лихорадочно ища выход из создавшегося положения, которое находил удручающим, но выхода не было.
– Лошадей, конечно, следует поберечь, они ни в чем не виноваты. Не то что люди, – заметил д'Артаньян.
Это замечание мушкетера окончательно лишило дю Трамбле душевного равновесия.
Они продолжали свой путь в молчании. Дю Трамбле поеживался при мысли о предстоящей встрече с королевой-матерью и остальными заговорщиками. Д'Артаньян насвистывал незатейливый мотив и размышлял о более приятных вещах.
Пустынная дорога, по которой они ехали, навевала тоску на дю Трамбле. Он оглядывался по сторонам и проклинал свое невезение. Но фортуна изменчива, о чем не следует забывать в минуты уныния.
В тот момент, когда дю Трамбле пришел к неутешительному выводу, что остаток жизни ему, очевидно, придется провести в Бастилии, сзади послышался отдаленный топот копыт.
И арестованный, и его конвоир, люди бывалые, безошибочно определили на слух, что со стороны Аржантьера к ним приближается целый отряд.
Дю Трамбле заерзал в седле, д'Артаньян продолжал безмятежно насвистывать.
Отряд приближался. Всадники скакали рысью.
– Кто бы это мог быть? Не люблю ночных встреч на дороге, – тревожно обратился к мушкетеру дю Трамбле.
– Кто бы ни был – скачут военные, – спокойно произнес д'Артаньян.
– А что если это какой-нибудь отряд кальвинистов – из тех, что разбежались в разные стороны, после поражения?
– Вряд ли в Дофине кальвинисты рыщут целыми отрядами, – невозмутимо отвечал мушкетер. – Но, во всяком случае, мои пистолеты заряжены.
В тоне мушкетера не чувствовалось никакого бахвальства, он говорил естественно, как бывалый солдат, привыкший к опасности, но не пренебрегающий мерами предосторожности.
Дю Трамбле с невольным восхищением посмотрел на своего спутника. На мгновение он забыл, что находится под арестом.
Из-за поворота показались всадники, освещавшие путь карете, запряженной шестеркой лошадей. Карету окружал многочисленный конвой.
– Это не бродяги-кальвинисты, – облегченный вздох вырвался из груди дю Трамбле.
В то же время от неясного предчувствия у д'Артаньяна кольнуло сердце. Он ощутил, что ему могут помешать выполнить приказ королевы.
Всадники поравнялись с ними. Властный голос приказал им остановиться.
– Остановитесь и назовите себя, шевалье!
– Меня зовут Леклер дю Трамбле, – быстро ответил экс-заговорщик, безуспешно пытаясь придать голосу достаточную твердость.
– Разве вы не видите, что мы и так стоим. – Реакция д'Артаньяна была несколько другой. – Вы загородили всю дорогу!
– Ваше имя, сударь. Вы пока еще не назвали его! – потребовал всадник, без сомнения, командовавший отрядом.
– Не вижу необходимости в этом, сударь. Езжайте своей дорогой и предоставьте нам следовать своей.
– Но у нас одна дорога, не так ли, любезный господин д'Артаньян? – донеслось из кареты. Занавеска в окне кареты приподнялась, и в свете факелов показалось лицо, при виде которого оба путешественника не удержались от восклицания.
– Ваше высокопреосвященство! – радостно вскричал дю Трамбле. «Спасен!» – добавил он про себя.
– Кардинал! – воскликнул д'Артаньян. Того, что мушкетер подумал, мы здесь воспроизводить не будем.
Тем временем Ришелье жестом подозвал к себе командира своей охраны. Тот незамедлительно тронул поводья коня, приблизился к карете и почтительно склонился к кардиналу, слегка высунувшемуся из окна. Ришелье что-то тихо сказал своему приближенному. Тот снова поклонился и, подъехав к д'Артаньяну и дю Трамбле, передал следующее:
– Шевалье дю Трамбле, займите место в карете его высокопреосвященства!
– Но этот господин арестован мной по приказу его величества, – твердо возразил мушкетер. – Мне вменено в обязанность доставить его в Лион.
– Вы д'Артаньян, лейтенант мушкетеров де Тревиля? – полуутвердительно произнес всадник.
Мушкетер кивком подтвердил его слова.
– В таком случае прошу вас приблизиться к карете его высокопреосвященства вместе со мной, – пригласил офицер.
Мушкетер повиновался. Секретарь Ришелье, находившийся в карете вместе с кардиналом, открыл дверцу.
– Вы говорите, дю Трамбле арестован вами? – сухо осведомился Ришелье.
– Это так, ваше высокопреосвященство.
– Какое же преступление он совершил?
– К сожалению, мне ничего не известно об атом, ваше высокопреосвященство.
– От кого же вы получили этот странный приказ?
– Я выполняю королевский приказ.
– Но король тяжело болен и, несомненно, не в силах отдавать приказы подобного рода. – Видя, что д'Артаньян молчит, Ришелье сумрачно заметил:
– Мне известно, что королева срочно покинула Фонтенбло. А вдовствующая королева уже в Лионе. Отвечайте, д'Артаньян, жив ли еще король?
– Король жив, и жизнь его величества уже вне опасности, – твердо отвечал мушкетер.
– Истинная правда, ваше высокопреосвященство! Кризис благополучно миновал! – вскричал дю Трамбле, тем временем также приблизившийся к карете кардинала. – Узнав об этом, я тотчас же вскочил на коня и помчался сообщить вам радостную новость. Я опередил всех, ваше высокопреосвященство, – многозначительно добавил дю Трамбле, глядя в глаза Ришелье.
– Понимаю, шевалье дю Трамбле, вы хотели меня обрадовать! Однако приходится признать, что вы не совсем точны. Вы не опередили господина д'Артаньяна.
– Шевалье не хватило самой малости, – с легким поклоном отвечал д'Артаньян. – Будь конь господина дю Трамбле чуть порезвее, я не успел бы арестовать его.
Ришелье нахмурился:
– Все это очень странно, господин д'Артаньян. Шевалье дю Трамбле спешит известить министра, а вы пускаетесь следом, чтобы его арестовать! У меня создается впечатление, что кому-то потребовалось скрыть от меня истинное положение дел. Это очень похоже на заговор! – Д'Артаньян принялся яростно кусать ус. – Вы не находите, господин мушкетер? – язвительно осведомился кардинал. – Или вы тоже заодно с заговорщиками?
– Как его лошадь? – спросил д'Артаньян хозяина постоялого двора, расположенного у самой заставы.
– Лошадь неплохая, но не в моем вкусе, если я что-нибудь понимаю в лошадях, – словоохотливо отвечал тот. – Бабки у нее толстоваты, сударь.
– Я спрашиваю тебя, олух, свежая у него лошадь или нет!
– Ах, вот вы о чем! Свежая, сударь. Сам он весь в пыли, а лошадь только из конюшни – сразу видно.
– Проклятие, – пробурчал мушкетер в усы, пуская свою лошадь в галоп. – Этот господин явно не расположен отдыхать в пути.
– Где находится его высокопреосвященство? – спрашивал он у всех в Гренобле, на ком видел военный мундир.
Одежда мушкетера служила ему лучшим пропуском. Ему отвечали, что ставка, кардинала в Аржантьере.
– Ну что ж, – вздохнул мушкетер. – Во всяком случае, господин кардинал позаботился, чтобы у меня было время.
Размышляя о том, что, окажись Ришелье в Гренобле, он не успел бы перехватить дю Трамбле в пути и, таким образом, выполнить приказ королевы, д'Артаньян поздравил себя с тем, что до резиденции кардинала еще далеко, и пустился по горячему следу. Мушкетер не проявлял нетерпения, не досадовал: он пришпоривал кобылу из королевской конюшни, вспоминая, что за алмазными подвесками королевы в Лондон ему пришлось путешествовать на собственной лошади.
«Не все перемены к худшему», – подумал он.
Однако погоня явно затягивалась, и д'Артаньян вынужден был признаться самому себе, что дю Трамбле сильно вырос в его глазах с того времени, когда он покинул Лион.
Мы упомянули, что мушкетер пустился по горячему следу, и это соответствовало действительности. Расспросы жителей придорожных селений указывали на то, что мушкетер настигает всадника в запыленном синем плаще.
Дю Трамбле, предполагая за собой погоню, торопился изо всех сил. Но одного он знать не мог, что преследует его один человек, и человек этот – д'Артаньян.
Когда до Аржантьера оставалось немногим более трех лье, дю Трамбле обернулся на дробный перестук копыт позади. Ему бросился в глаза мушкетерский плащ, и он все понял.
Усталый конь не откликался на все новые и новые посылы всадника, напрасно тот вонзал шпоры ему в бока.
Д'Артаньян приближался как рок.
Дю Трамбле узнал его, д'Артаньян часто дежурил в Лувре.
– Проклятие, я пропал! У этого гасконца бульдожья хватка, – пробормотал дю Трамбле, немилосердно пришпорив коня.
– Именем короля! – загремел д'Артаньян, настигая беглеца. – Остановитесь, шевалье дю Трамбле!
Дю Трамбле сделал вид, что не слышит. Однако ничто уже не могло избавить его от встречи с мушкетером. Усталый конь беглеца перешел на шаг, дю Трамбле перестал пришпоривать его.
Мушкетер поравнялся с ним и взял коня дю Трамбле под уздцы.
– Именем короля, вы арестованы, шевалье. Прошу вас отдать мне свою шпагу.
Дю Трамбле был умным человеком. Безошибочным чутьем он всегда определял, кто сильнее, а определив, становился союзником сильнейшего. Случалось, что в союзники принимать его не спешили, тогда он вооружался терпением и пытался наладить отношения с кем следовало.
Дю Трамбле повиновался беспрекословно. Он отцепил шпагу и отдал ее д'Артаньяну.
– Теперь, когда я исполнил ваше требование, господин д'Артаньян, могу я просить вас об одолжении?
– Охотно, если только вы не просите меня вернуть ее обратно.
– Мои притязания не простираются так далеко. Просто я хотел задать вам один вопрос.
– Охотно отвечу, если смогу.
– В таком случае, за что вы меня арестовали?
– Черт возьми, мне это неизвестно!
– Так я и думал.
– Зато вы наверняка догадываетесь об этом.
– Клянусь вам – нет! Мне и в голову не приходило, что вы преследуете меня от самого Лиона. Если бы я знал, я остановился бы и подождал вас, не проскакав и одного лье!
– Проклятие, так отчего же вы скакали, словно на вас спустили свору гончих?!
– Я торопился сообщить его высокопреосвященству радостную весть.
– О выздоровлении короля?
– Ну конечно! А что ж еще?! Это так понятно: государство спасено, а подданные его величества вздохнули с облегчением и возблагодарили небеса…
– Вот что значит иметь брата священника!
– И вы туда же, господин д'Артаньян. Однако я искренне молился за его величество!
– А он первым делом приказал арестовать вас! – воскликнул мушкетер, и в его глазах на мгновение появилось то выражение, за которое народная молва от Пиринеев до Паде-Кале гласит: хитер как гасконец, вместо того чтобы сказать: хитер как лиса.
– Поэтому я и теряюсь в догадках, – не очень уверенно продолжал дю Трамбле, заметивший этот взгляд.
– Могу предложить вам простое решение.
– Какое же?
– Отправиться вместе обратно в Лион.
– Есть ли у вас другое в запасе?
– К сожалению, нет, сударь. Я должен доставить вас к его величеству.
– Вы хотите сказать – «к ее величеству»?
– Почему вы так решили?
– Хотя бы потому, что король был еще слаб, когда вы отправились следом за мной.
– Повторяю, я доставлю вас к королю. Разумеется, королева может находиться подле короля. Таким образом, вы предстанете перед их величествами, если такой ответ вас больше устраивает.
– Признайтесь, господин д'Артаньян, что вы получили приказ о моем аресте от королевы.
Вместо ответа д'Артаньян повернул свою лошадь, ведя под уздцы коня дю Трамбле;
– Послушайте, что это вы собираетесь делать?
– Выполнять приказ, разумеется!
– Вы имеете в виду, что мы не сделаем передышки в Аржантьере?! Но отсюда уже видны его крыши! Нам обоим нужен отдых, господин д'Артаньян!
– Мы возвращаемся в Лион, сударь. – Дю Трамбле помял, что спорить бесполезно. – В таком случае, поедем шагом, иначе мой конь падет прежде, чем мы доберемся до Гренобля, – проворчал он, лихорадочно ища выход из создавшегося положения, которое находил удручающим, но выхода не было.
– Лошадей, конечно, следует поберечь, они ни в чем не виноваты. Не то что люди, – заметил д'Артаньян.
Это замечание мушкетера окончательно лишило дю Трамбле душевного равновесия.
Они продолжали свой путь в молчании. Дю Трамбле поеживался при мысли о предстоящей встрече с королевой-матерью и остальными заговорщиками. Д'Артаньян насвистывал незатейливый мотив и размышлял о более приятных вещах.
Пустынная дорога, по которой они ехали, навевала тоску на дю Трамбле. Он оглядывался по сторонам и проклинал свое невезение. Но фортуна изменчива, о чем не следует забывать в минуты уныния.
В тот момент, когда дю Трамбле пришел к неутешительному выводу, что остаток жизни ему, очевидно, придется провести в Бастилии, сзади послышался отдаленный топот копыт.
И арестованный, и его конвоир, люди бывалые, безошибочно определили на слух, что со стороны Аржантьера к ним приближается целый отряд.
Дю Трамбле заерзал в седле, д'Артаньян продолжал безмятежно насвистывать.
Отряд приближался. Всадники скакали рысью.
– Кто бы это мог быть? Не люблю ночных встреч на дороге, – тревожно обратился к мушкетеру дю Трамбле.
– Кто бы ни был – скачут военные, – спокойно произнес д'Артаньян.
– А что если это какой-нибудь отряд кальвинистов – из тех, что разбежались в разные стороны, после поражения?
– Вряд ли в Дофине кальвинисты рыщут целыми отрядами, – невозмутимо отвечал мушкетер. – Но, во всяком случае, мои пистолеты заряжены.
В тоне мушкетера не чувствовалось никакого бахвальства, он говорил естественно, как бывалый солдат, привыкший к опасности, но не пренебрегающий мерами предосторожности.
Дю Трамбле с невольным восхищением посмотрел на своего спутника. На мгновение он забыл, что находится под арестом.
Из-за поворота показались всадники, освещавшие путь карете, запряженной шестеркой лошадей. Карету окружал многочисленный конвой.
– Это не бродяги-кальвинисты, – облегченный вздох вырвался из груди дю Трамбле.
В то же время от неясного предчувствия у д'Артаньяна кольнуло сердце. Он ощутил, что ему могут помешать выполнить приказ королевы.
Всадники поравнялись с ними. Властный голос приказал им остановиться.
– Остановитесь и назовите себя, шевалье!
– Меня зовут Леклер дю Трамбле, – быстро ответил экс-заговорщик, безуспешно пытаясь придать голосу достаточную твердость.
– Разве вы не видите, что мы и так стоим. – Реакция д'Артаньяна была несколько другой. – Вы загородили всю дорогу!
– Ваше имя, сударь. Вы пока еще не назвали его! – потребовал всадник, без сомнения, командовавший отрядом.
– Не вижу необходимости в этом, сударь. Езжайте своей дорогой и предоставьте нам следовать своей.
– Но у нас одна дорога, не так ли, любезный господин д'Артаньян? – донеслось из кареты. Занавеска в окне кареты приподнялась, и в свете факелов показалось лицо, при виде которого оба путешественника не удержались от восклицания.
– Ваше высокопреосвященство! – радостно вскричал дю Трамбле. «Спасен!» – добавил он про себя.
– Кардинал! – воскликнул д'Артаньян. Того, что мушкетер подумал, мы здесь воспроизводить не будем.
Тем временем Ришелье жестом подозвал к себе командира своей охраны. Тот незамедлительно тронул поводья коня, приблизился к карете и почтительно склонился к кардиналу, слегка высунувшемуся из окна. Ришелье что-то тихо сказал своему приближенному. Тот снова поклонился и, подъехав к д'Артаньяну и дю Трамбле, передал следующее:
– Шевалье дю Трамбле, займите место в карете его высокопреосвященства!
– Но этот господин арестован мной по приказу его величества, – твердо возразил мушкетер. – Мне вменено в обязанность доставить его в Лион.
– Вы д'Артаньян, лейтенант мушкетеров де Тревиля? – полуутвердительно произнес всадник.
Мушкетер кивком подтвердил его слова.
– В таком случае прошу вас приблизиться к карете его высокопреосвященства вместе со мной, – пригласил офицер.
Мушкетер повиновался. Секретарь Ришелье, находившийся в карете вместе с кардиналом, открыл дверцу.
– Вы говорите, дю Трамбле арестован вами? – сухо осведомился Ришелье.
– Это так, ваше высокопреосвященство.
– Какое же преступление он совершил?
– К сожалению, мне ничего не известно об атом, ваше высокопреосвященство.
– От кого же вы получили этот странный приказ?
– Я выполняю королевский приказ.
– Но король тяжело болен и, несомненно, не в силах отдавать приказы подобного рода. – Видя, что д'Артаньян молчит, Ришелье сумрачно заметил:
– Мне известно, что королева срочно покинула Фонтенбло. А вдовствующая королева уже в Лионе. Отвечайте, д'Артаньян, жив ли еще король?
– Король жив, и жизнь его величества уже вне опасности, – твердо отвечал мушкетер.
– Истинная правда, ваше высокопреосвященство! Кризис благополучно миновал! – вскричал дю Трамбле, тем временем также приблизившийся к карете кардинала. – Узнав об этом, я тотчас же вскочил на коня и помчался сообщить вам радостную новость. Я опередил всех, ваше высокопреосвященство, – многозначительно добавил дю Трамбле, глядя в глаза Ришелье.
– Понимаю, шевалье дю Трамбле, вы хотели меня обрадовать! Однако приходится признать, что вы не совсем точны. Вы не опередили господина д'Артаньяна.
– Шевалье не хватило самой малости, – с легким поклоном отвечал д'Артаньян. – Будь конь господина дю Трамбле чуть порезвее, я не успел бы арестовать его.
Ришелье нахмурился:
– Все это очень странно, господин д'Артаньян. Шевалье дю Трамбле спешит известить министра, а вы пускаетесь следом, чтобы его арестовать! У меня создается впечатление, что кому-то потребовалось скрыть от меня истинное положение дел. Это очень похоже на заговор! – Д'Артаньян принялся яростно кусать ус. – Вы не находите, господин мушкетер? – язвительно осведомился кардинал. – Или вы тоже заодно с заговорщиками?