Харин Николай. Д"Артаньян в Бастилии

   – Ла Шене! – закричал король. – Курьера в Бастилию! Срочно! С приказом немедленно доставить лейтенанта мушкетеров д'Артаньяна в Лувр.
   Пока король отдавал это приказание, кардинал в раздумье расхаживал вдоль стены, увешанной картинами на мифологические сюжеты, и время от времени встряхивал головой, бормоча себе под нос: «Нет-нет! Это решительно невозможно! Нет, вздор!»
   – Что ж, герцог! Курьер поскачет во весь опор, – обратился к нему король. – Подождем.
   Король приготовился к крайне неприятному объяснению с кардиналом, которое предстояло ему по возвращении курьера… Он хотел выиграть время и продумать свою тактику.

Глава шестьдесят третья
Расставание

   Тем временем сам виновник этого переполоха действительно пребывал в расположении полка мушкетеров г-на де Тревиля. Он наслаждался свободой и выпавшей на его долю славой. Атос и Портос, отличившиеся в бою при Кастельнодари, принимали поздравления. В лагере королевских войск царило приподнятое настроение, тем более что победа далась небольшой кровью и потери оказались невелики. Об исчезнувшем Арамисе, кроме Атоса с Порто-. сом и, разумеется, д'Артаньяна, которому те сообщили обо всем, что видели, никто ничего не знал.
   Первым долгом друзья поведали г-ну де Тревилю свою историю.
   – Надо опередить кардинала, – решил этот достойный дворянин и тут же составил победную реляцию на имя самого короля, в которой, не жалея красок, расписал геройское поведение д'Артаньяна, а заодно и господ дю Валлона и де Ла Фер, добровольно присоединившихся к королевским войска. Капитан мушкетеров был искренне рад увидеть гасконца на свободе, да еще в компании двух своих верных друзей.
   – Но где же четвертый? Где Арамис? Хотя его теперь несомненно следует называть аббатом д'Эрбле, – спросил г-н де Тревиль. – Ведь я известил именно его через господина де Роберваля!
   В ответ г-ну де Тревилю было сообщено о том, что Арамис, по-видимому, направился к южным границам, намереваясь скрыться от преследования его высокопреосвященства по ту сторону Пиренейских гор.
   – Что ж! – проговорил г-н де Тревиль. – Там, быть может, ему удастся избежать грозящей опасности. Но довольно об этом. Нам следует подумать о вас, господа. Не собираетесь ли вы снова вступить в ряды мушкетеров?
   Я, разумеется, имею в виду вас, граф, и вас, господин дю Валлон. Я знаю о происшествии на улице Святого Фомы и не скрою, это известие меня чрезвычайно обрадовало.
   – Рад бы! – пробасил Портос, – Но боюсь, я и так уже дал госпоже дю Валлон повод для волнений. Я должен поспешить домой, я ведь человек семейный.
   – Ваше предложение очень лестно для меня, – проговорил Атос. – И я ценю его. Но родовой замок в Блуа требует заботы, он обветшал, а это единственная память о моем отце. Мне надо позаботиться о нем и выполнить, таким образом, свой долг. Отправляясь в поход, я не был уверен, что он окончится благополучно, но все же приказал Гримо отправиться в Блуа и дожидаться моего возвращения.
   – Очень жаль, господа, – искренне, но без тени обиды произнес г-н де Тревиль. – Надеюсь, все же побыть в вашем обществе еще некоторое время.
   – Мы останемся в лагере, пока не выяснится, что кардинал и король намерены предпринять в отношении д'Артаньяна, – твердо заявил Атос. Портос подтвердил его слова энергичным кивком. – Если же возникнут какие-то осложнения, д'Артаньян, то мой дом всегда к твоим услугам. Он оскудел и постарел, как и его владелец, но в нем всегда найдется для тебя и кров и стол.
   – Благодарю вас, Атос, – просто ответил д'Артаньян. – Быть может, мы и отправимся в Блуа вместе. Боюсь только, что кардинал доберется до меня и там, а я навлеку на вас его гнев. Уж лучше пусть молнии метят в меня одного.
   – Постойте! Что за унылый тон?! – вскричал Портос. – Господин де Тревиль представил вас к награде.
   Вы – герой дня! Ваше имя на устах у всего лагеря! Погодите лезть в петлю раньше времени. Не для того мы вас вынули из тюрьмы, чтобы вы снова туда отправились.
   – Это правда, – согласился д'Артаньян, несколько приободренный словами Портоса. – В конце концов, если меня опять решат упрятать в Бастилию, я переоденусь странствующим монахом и отправлюсь с посохом в руке и котомкой за спиной в родные края. А оттуда рукой подать до Испании. Я доберусь туда, разыщу Арамиса, а он составит мне протекцию, выставив меня жертвой кардинал.
   – Тысяча чертей! Надеюсь, вы шутите, д'Артаньян?! – вскричал Портос. – Бросьте и думать об этом. Я уверен, что король не позволит кардиналу…
   При этих словах г-н де Тревиль и граф де Ла Фер переглянулись. Обоим было понятно, что после полного поражения своих врагов кардинал сделался неограниченным властителем Франции и теперь в его воле позволять или не позволять что-либо кому бы то ни было, включая и короля.
   Потянулись дни тревожного ожидания. На третий, вернувшись в свою палатку незадолго до отбоя, друзья обнаружили странное послание, запечатанное красивой печатью зеленого воска, на которой был вытиснен какой-то знак, видимо, с помощью перстня.
   – Что бы это значило?! – спросил д'Артаньян.
   – Это значит, что вы получили письмо, – ответил Атос.
   – Но тут не указан адресат! Письмо в равной степени может предназначаться любому из нас.
   – Единственный способ узнать это – вскрыть конверт.
   Тем более что адреса действительно нет.
   – Но что, если письмо попало к нам по ошибке? – спросил осторожный д'Артаньян. – И предназначено постороннему лицу. Мы совершим нескромный поступок.
   – Мне кажется, я знаю, чей это перстень, – проговорил Атос. – Думаю, письмо попало по адресу.
   И он сломал изящную печать.
   «…будьте в полночь у того места, куда мы прибыли в день битвы», – значилось в послании.
   – Это Арамис! – вырвалось у д'Артаньяна несколько громче, чем следовало.
   – Правильно, это письмо Арамиса! – воскликнул Портос.
   – Узнаю нашего осторожного аббата, если бы послание прочел кто-то посторонний, он все равно ничего не сумел бы понять!
   – Мы оставили коней у тех деревьев на склоне холма, что в полумиле отсюда, – рассуждал тем временем Атос. – Арамис все рассчитал верно, там сейчас нет войск. Там нет даже караульных постов, ведь в них нет никакой надобности.
   – Который час? – спросил д'Артаньян.
   – Половина одиннадцатого. В лагере давно погасли огни.
   – Невелика беда. В конце концов, мы с Портосом – люди невоенные и не обязаны строго соблюдать устав. Вы же – герой! Вам сейчас все можно.
   – Вы преувеличиваете, Атос. Хотя нам сейчас и вправду не помешает наша популярность. Предлагаю выждать еще с полчаса и отправиться к месту встречи.
   – Что мы скажем дозорным на аванпостах? Все же наше стремление покинуть лагерь глубокой ночью может вызвать подозрения!
   – Пустяки, – пожал плечами Атос. – Я же говорю – вам поможет ваша слава, д'Артаньян. А мы не обязаны отчитываться перед первым встречным.
   – До холма почти полмили. – напомнил д'Артаньян. – В темноте путь отнимет значительно больше времени. Идемте же!
   Они покинули палатку и направились к аванпостам. В лагере их пару раз окликнули часовые, но достаточно было друзьям назвать себя, даже не произнося пароля, который, разумеется, был им прекрасно известен, как их радостно приветствовали и беспрепятственно пропускали дальше.
   Однако на границе лагеря в дозоре стояли более бдительные стражи. Командир пикета осведомился у них о причине, по которой мушкетеры хотят покинуть расположение войск после отбоя. Тогда гасконец взял офицера под руку и отвел его в сторону.
   – Видите вы вон того плечистого господина? – спросил он шепотом.
   – Кажется, это господин дю Валлон? – произнес тот.
   – Тс-с! Он не хочет, чтобы его узнали!
   – Но в чем причина?
   – Вам, наверное, неизвестно, что дю Валлон – завзятый сердцеед.
   – Ну, об этом можно догадаться. Весьма импозантный господин!
   – Вот именно. Теперь вы сами понимаете…
   – Кажется, начинаю понимать… Очевидно, какая-то дама назначила господину дю Валлону свидание…
   – И он не хочет компрометировать ее.
   – Но вы…
   – Для нас он делает исключение, нас связывает давняя дружба. Кроме того, у дамы есть братья. Очень буйного нрава! Кто знает, что могло прийти им в голову, если они пронюхали о свидании… Понимаете? Мы обеспечиваем тыл!
   – Теперь мне все ясно, господин д'Артаньян. Мы сделаем вид, что не заметили вас…
   – А мы – вас!
   Друзья зашагали в темноту, а дозорные, по команде своего начальника, отвернулись в сторону и направились своей дорогой.
   – Что такое вы сказали ему, д'Артаньян? – с любопытством осведомился Портос.
   – Я просто велел ему оставить нас в покое и не задавать лишних вопросов, – отвечал гасконец.
   – И он сразу подчинился вам?!
   – Ну разумеется! А что ему оставалось. Атос прав: слава – полезная штука, – отвечал д'Артаньян как ни в чем не бывало.
   И трое друзей продолжили свой путь в кромешной темноте. Одни лишь звезды светили им. Одна лишь дружба указывала им дорогу.
   – Где-то здесь, – проговорил Атос, останавливаясь у группы деревьев.
   – Да-да, я узнаю эти деревья! – отозвался Портос. – Именно одно из них я и выломал потом, когда мы атаковали неприятеля.
   – Тише! – перебил их д'Артаньян. – За деревьями кто-то есть.
   – Во всяком случае, там есть лошадь, она всхрапнула, – прошептал Атос, прислушавшись.
   – А вот и всадник! – раздалось из темноты, и перед ними возникла темная фигура, которую они тотчас же узнали.
   – Арамис! Наш аббат! Друг мой! – хором воскликнули мушкетеры и три голоса слились в один.
   Арамис подошел, и они обнялись.
   – Значит, письмо отыскало вас. Признаться, я в атом был не совсем уверен, – сказал он.
   – Мы обнаружили его в палатке два часа назад! Но как вам удалось передать его?!
   Вместо ответа Арамис только загадочно улыбнулся, давая понять, что это не его секрет.
   – Давайте лучше поговорим о вас, д'Артаньян, – предложил Арамис. – Не мог же я уехать, не попрощавшись и вдобавок томимый неизвестностью. Все ли устроилось благополучно? Сменил ли кардинал гнев на милость?
   – Право, не знаю, – отвечал растроганный д'Артаньян. – Но господин де Тревиль обещал похлопотать за меня перед королем.
   Арамис только вздохнул:
   – Значит, еще ничего не известно?
   – Увы, нет.
   – Послушайте, д'Артаньян! А не отправиться ли вам со мной? – с неожиданной горячностью произнес Арамис. – Кто может поручиться в том, что кардиналу не вздумается снова упрятать вас в Бастилию!
   Мушкетер сжал руку Арамиса. Они постояли молча.
   Атос и Портос тоже хранили молчание.
   – Я останусь, – просто ответил д'Артаньян.
   – Я знал, что вы это скажете, – тихо отозвался Арамис.
   Они помолчали еще. Из-за деревьев снова донеслись какие-то приглушенные звуки – очевидно, лошадь Арамиса переступала копытами. Вдруг она тихонько заржала. И на ее ржание откликнулась вторая. Потом конское ржание за тихло разом, будто кто-то сдавил лошадям губы и ноздри.
   – Там кто-то есть? – спросили Атос с Портосом.
   – Да, меня ждут, – ответил Арамис.
   – Мы встретимся снова! – пообещал д'Артаньян, и они еще раз обнялись. Арамис отвернулся и сделал шаг. Потом обернулся снова.
   – Герцог Орлеанский дал обязательство королю, что через восемь дней все иноземцы, которые пришли вместе с ним, покинут пределы Франции. Мне нельзя дольше ждать.
   Осталось только четыре дня!
   – Езжайте, Арамис! Берегите себя и да храни вас Бог! – сказал Атос за всех.
   – Если в течение двух недель в вашем положении произойдут перемены, д'Артаньян, напишите записку и положите ее в дупло третьего дерева вверх по склону. Днем вы его увидите; ошибка исключена, там лишь одно такое дуплистое дерево. Верный человек будет каждый день перед закатом проверять, нет ли записки в дупле. Если он обнаружит ее, вы можете быть уверены в том, что я прочту ее, получив от него из рук в руки. Но он сможет пробыть в этих местах только две недели. Прощайте, д'Артаньян ! Прощайте, Атос!
   Прощайте, Портос, засвидетельствуйте мое уважение госпоже дю Валлон!
   И Арамис исчез в темноте. Вскоре из-за деревьев неподалеку послышалось позвякивание шпор о стремена, приглушенный голос произнес какую-то фразу, и вот уже только быстро удаляющийся топот копыт свидетельствовал о том, что Арамис явился им не во сне, а наяву.
   Трое друзей безмолвно возвратились в лагерь. Дорогой Никто не проронил ни слова.
   И снова потянулись дни. На шестой день г-н де Тревиль вызвал лейтенанта д'Артаньяна и прочитал ему вслух приказ короля, в котором полку мушкетеров предлагалось выступить в Париж в связи с окончанием военных действий.
   О лейтенанте д'Артаньяне в королевском приказе не говорилось ни слова.
   Несмотря на свое мужество и силу воли, д'Артаньян побледнел.
   Господин де Тревиль отложил в сторону бумагу с королевским гербом.
   – А теперь, молодой человек, позвольте-ка мне прочесть вам несколько строк из неофициального письма его величества к капитану своих мушкетеров, – хитро улыбнувшись, произнес он.
   С этими словами капитан мушкетеров извлек из кармана королевское послание и прочитал следующее:
   – …что же касается Вашего представления к награде господина лейтенанта мушкетеров, то, в силу открывшихся новых обстоятельств, последнее невозможно. Однако прошу передать господину лейтенанту мою благодарность за поведение в деле при Кастельнодари и сообщить ему, что я ценю его преданность. Рассчитываю, что господин лейтенант мушкетеров и впредь будет неотлучно находиться со своими подчиненными, воинская доблесть коих удваивается, когда во главе их стоят подобные офицеры.
   – Это означает…
   – Это означает, что пока с наградой придется повременить. Только и всего! – сказал г-н де Тревиль. – И все же, примите мои поздравления, молодой человек. Прибыв в Париж, вы начали очень неплохо. Но мало хорошо начать, гораздо важнее и труднее так же хорошо продолжить! Кажется, вам это удалось!

* * *

   В тот же вечер в дупло третьего дерева, считая от основания холма, была опущена записка, в которой значилось:
   «Все завершилось благополучно. До встречи. Друзья».
   Утром Портос лично опустил руку в дупло и долго пытался нашарить там бумагу. Но тщетно. Чья-то рука вынула послание.
   – Что ж, отлично! – обрадовался Атос. – Наш аббат будет знать, что не напрасно наведывался в Париж, подбив и нас составить ему компанию!
   – Я – самый счастливый и самый несчастный человек на свете! – вскричал д'Артаньян.
   – Почему? – спросил Портос. Атос же промолчал.
   – Потому что у меня есть такие друзья! И потому что я снова расстаюсь с ними!
   – Открою вам секрет, д'Артаньян. Я – тоже, – промолвил Атос. – Мы расстаемся друг с другом.
   – Как, вы не проводите меня до замка дю Валлон?! – вскричал Портос. – Госпожа дю Валлон будет очень рада познакомиться с вами!
   – Нет, я должен ехать в Блуа, – покачал головой Атос.
   – Я отсутствовал несколько дольше, чем предполагалось, – заметил Портос. – Встреча с моей супругой прошла бы значительно спокойнее, будь вы со мной, дорогой граф, – добавил он с сожалением.
   На следующий день мушкетеры короля, а вернее, мушкетеры де Тревиля выступили в поход. Они возвращались в Париж с победой. Во главе их на сером английском жеребце гордо скакал их командир, гасконский дворянин шевалье де Тревиль. Рядом с ним, опережая остальных офицеров, но держась на полкорпуса позади своего капитана, гарцевал на гнедой лошади лейтенант мушкетеров, гасконский дворянин шевалье д'Артаньян.

Эпилог

   Бежар был казнен за умысел отравить Ришелье.
   В марте того же 1632 года начался процесс над маршалом Марийаком, обвиненным не в государственной измене, а… в хищении казны. Ему отрубили голову на Гревской площади.
   – Хоть бы причину моей казни подыскали порядочную! – говорил маршал, всходя на эшафот. – А то обвинили в преступлении, за которое и лакея-то не стоило бы наказывать телесно.
   Генрих Монморанси был казнен в том же году в Тулузе.
   Это случилось ровно через тысячу двести семьдесят два дня после полученного им пророчества. Он был последним из списка в красной книжечке кардинала.
   Отец и дочь Перье нашли пристанище в монастыре Пор-Руаяль и стали полноправными членами общины.
   Получив сообщение о бегстве д'Артаньяна из Сен-Жермена на обратном пути в Бастилию, о котором г-н дю Трамбле поначалу не решился сообщить кардиналу, его высокопреосвященство долго молчал. Так и не проронив ни слова по этому поводу, кардинал простился с королем и возвратился к себе во дворец. Там же он долго сидел за письменным столом, не замечая тревожных переглядываний писцов за своей спиной. «Положительно необходимо, чтобы гасконец перешел ко мне на службу, – думал кардинал. – И те трое – тоже».
   Восстановив душевное равновесие, Ришелье снова отправился к королю. Подробности их беседы навеки утрачены для потомков: она происходила с глазу на глаз.
   Возвратившись в Париж, д'Артаньян отыскал Планше, бледного, но уже самостоятельно передвигавшегося, опираясь на палку. Жемблу, при виде столь плачевного состояния сержанта пикинеров Пьемонтского полка, проникся к нему участием, и свары между ними прекратились. Таким образом, д'Артаньян, вернувшись, получил двух верных слуг и мир в доме. Хотя на первых порах ему и пришлось ухаживать за Планше, несмотря на смущение и протесты последнего.
   Справки, наведенные мушкетером о Камилле, не принесли результатов. Д'Артаньян не был вхож в великосветские салоны Парижа.
   Зато он регулярно получал письма от Атоса и Портоса.
   Из них следовало, что Портос благополучно перенес первую встречу с бывшей г-жой Кокнар. А в скором времени в замок дю Валлон пришла бумага, разрешающая г-ну и г-же дю Валлон не соблюдать постных дней по причине их слабого здоровья. Бумага была подписана нунцием Его Святейшества Папы Урбана VIII. Отсюда следовало, писал Портос, что дела Арамиса обстоят неплохо.
   Атос же в своей манере коротко и точно сообщал о размеренной жизни в Блуа и о ремонте замка. С тревогой и печалью д'Артаньян все чаще убеждался, что рука графа дрожала. Атос, уединившись в обветшавшем родовом гнезде, снова стал крепко пить.
   Между тем политический небосклон опять заволакивали тучи. В Европе продолжалась Тридцатилетняя война, и Франция собиралась открыто вступить в нее на стороне Швеции. Это означало, что скоро заговорят пушки, а лейтенанту д'Артаньяну снова предстоит повести своих солдат на врага.
   Но об этом речь пойдет в третьей книге…