Страница:
У Декера начался приступ мрачных предчувствий: что, если избиение в Делрэй подействовало на Скинка так, что у него сдвинулись некоторые болты в мозгу. Скинк всегда любил пальнуть из пистолета, у него и сейчас был такой вид. Декер попросил Джима Тайла о поездке в город, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Эл Гарсия поехал вместе с ними: у него кончились сигареты.
– Город – это скверная мысль, – сказал Джим Тайл, направляясь в сторону от Харни по шоссе 222. – Нас троих не должны видеть вместе. Примерно в восьми милях отсюда находится Зиппи Март.
Декер начал:
– Его план... Не знаю, Джим.
– Это его последний шанс, – ответил патрульный. – Ты видел, как плохо он выглядит.
– Так пусть отправляется в больницу.
– Причина – не глаз, Декер. Или то, что эти ребята с ним сделали. Он страдает от душевной боли. Все идет изнутри. И он сделал это с собой сам, понимаешь? И мучается многие годы.
Эл Гарсия подался на своем заднем сиденье вперед и сказал:
– А что в этом плохого, Р. Дж.? Этот человек принял решение.
Декер возразил:
– Я почти понимаю Скинка. Но почему вы, ребята, ему потворствуете?
– Может быть, у нас тоже есть идея, и мы тоже приняли решение, – сказал Джим Тайл.
Декер прекратил расспросы.
– Не думай об этом, – посоветовал Гарсия. – Двое таких старых дорожных полицейских, как мы, тоже нуждаются в разнообразии. Нам осточертела рутина.
В Зиппи Март Тайл остался ждать в машине, пока Гарсия ходил за сигаретами, а Декер – звонить к себе. Он уехал из Майами несколько дней назад и, учитывая, что ему предстояло и дальше зарабатывать на хлеб насущный, когда с этим делом будет покончено, он подумал, что было бы разумно проверить, кто ему звонил и зачем. Он набрал свой номер, потом код проигрывания автоответчика.
От звука первого голоса он вздрогнул. Это был Лу Зикатто из страховой компании.
– Эй ты, старая мочалка, тебе повезло, Нуньес заболел мононуклеозом. У нас теперь есть отсрочка в две недели, узаконенная судьей. Поэтому так уж и быть, но в следующий раз тебе не будет прощения. А иначе отправляйся покупать костыли, понял?
Ну и важная шишка!
Второй голос показался Декеру незнакомым, он его не узнал.
Да в этом и не было необходимости.
– У меня ваша жена, мистер Декер, и она хорошенькая, как картинка. Поэтому нам придется поторговаться: ее маленький хорошенький задик в обмен на ваш. Позвоните мне... скажем в пятницу в Холидей Инн, Колар Спрингс. Мы зарегистрируемся там, как мистер и миссис Хуан Гомес.
Декер обвис и стал сползать по стене.
Эл Гарсия, вышедший из магазина, посвистывая, схватил Декера за руку:
– В чем дело, парень?
Джим Тайл подошел и встал с другой стороны.
– Он захватил Кетрин, – сказал Декер тусклым голосом.
– Мать его, – сказал Гарсия и плюнул на мостовую.
– Это Том Керл, – подал голос патрульный.
Р. Дж. Декер сидел на крыле машины Джима Тайла и молчал. По крайней мере, пять минут он не говорил ничего, а только смотрел на землю, не отрываясь. Наконец он посмотрел вверх на двоих других мужчин.
– Есть здесь где-нибудь место, чтобы я мог купить камеру? – спросил он.
Когда они вернулись на озеро Джесап, Джим Тайл сказал Скинку, что сделал Томас Керл.
Великан тяжело опустился на хвостовую часть грузовика и обнял голову руками. Р. Дж. Декер сделал шаг вперед, но Джим Тайл сделал ему знак отступить.
Через несколько минут Скинк поднял голову и сказал:
– Я виноват, Майами.
– Никто не виноват.
– Я стрелял...
– Никто не виноват, – повторил Декер. – Поэтому помолчи. Чем меньше говорить о Лимусе Керле, тем лучше. Особенно в присутствии полицейских.
Скинк отчаянно дергал себя за бороду.
– Это может испортить все дело, – сказал он хрипло.
– И я того же мнения, – проворчал Эл Гарсия.
Скинк снял очки. Его здоровый глаз был красным и влажным. Он посмотрел на Декера и сказал слабым ломким голосом:
– План нельзя менять, слишком поздно.
– Делай, что задумал, – ответил Декер.
– Потом я его убью, – сказал Скинк. – Обещаю.
– В любом случае спасибо, но до этого дело не дойдет.
– Это... – начал Скинк и замолчал, яростно вороша бороду.
Внутри у него все кипело. Он замолотил кулаками по крылу машины.
– Это я должен сделать – это важно.
Декер сказал:
– Знаю, капитан.
– Ты понял бы лучше, если бы знал все, – Скинк говорил торжественно. – Если бы ты знал все, ты видел бы цель.
– Все в порядке, – ответил Декер. – Делай все по плану. А у меня есть мой собственный.
Скинк улыбнулся и хлопнул в ладоши.
– Вот это сила духа! – сказал он. – Вот это я люблю!
Эл Гарсия и Джим Тайл обменялись неуверенными взглядами. В каком-то смысле план Р. Дж. Декера был столь же безумен, как и план Скинка.
27
28
– Город – это скверная мысль, – сказал Джим Тайл, направляясь в сторону от Харни по шоссе 222. – Нас троих не должны видеть вместе. Примерно в восьми милях отсюда находится Зиппи Март.
Декер начал:
– Его план... Не знаю, Джим.
– Это его последний шанс, – ответил патрульный. – Ты видел, как плохо он выглядит.
– Так пусть отправляется в больницу.
– Причина – не глаз, Декер. Или то, что эти ребята с ним сделали. Он страдает от душевной боли. Все идет изнутри. И он сделал это с собой сам, понимаешь? И мучается многие годы.
Эл Гарсия подался на своем заднем сиденье вперед и сказал:
– А что в этом плохого, Р. Дж.? Этот человек принял решение.
Декер возразил:
– Я почти понимаю Скинка. Но почему вы, ребята, ему потворствуете?
– Может быть, у нас тоже есть идея, и мы тоже приняли решение, – сказал Джим Тайл.
Декер прекратил расспросы.
– Не думай об этом, – посоветовал Гарсия. – Двое таких старых дорожных полицейских, как мы, тоже нуждаются в разнообразии. Нам осточертела рутина.
В Зиппи Март Тайл остался ждать в машине, пока Гарсия ходил за сигаретами, а Декер – звонить к себе. Он уехал из Майами несколько дней назад и, учитывая, что ему предстояло и дальше зарабатывать на хлеб насущный, когда с этим делом будет покончено, он подумал, что было бы разумно проверить, кто ему звонил и зачем. Он набрал свой номер, потом код проигрывания автоответчика.
От звука первого голоса он вздрогнул. Это был Лу Зикатто из страховой компании.
– Эй ты, старая мочалка, тебе повезло, Нуньес заболел мононуклеозом. У нас теперь есть отсрочка в две недели, узаконенная судьей. Поэтому так уж и быть, но в следующий раз тебе не будет прощения. А иначе отправляйся покупать костыли, понял?
Ну и важная шишка!
Второй голос показался Декеру незнакомым, он его не узнал.
Да в этом и не было необходимости.
– У меня ваша жена, мистер Декер, и она хорошенькая, как картинка. Поэтому нам придется поторговаться: ее маленький хорошенький задик в обмен на ваш. Позвоните мне... скажем в пятницу в Холидей Инн, Колар Спрингс. Мы зарегистрируемся там, как мистер и миссис Хуан Гомес.
Декер обвис и стал сползать по стене.
Эл Гарсия, вышедший из магазина, посвистывая, схватил Декера за руку:
– В чем дело, парень?
Джим Тайл подошел и встал с другой стороны.
– Он захватил Кетрин, – сказал Декер тусклым голосом.
– Мать его, – сказал Гарсия и плюнул на мостовую.
– Это Том Керл, – подал голос патрульный.
Р. Дж. Декер сидел на крыле машины Джима Тайла и молчал. По крайней мере, пять минут он не говорил ничего, а только смотрел на землю, не отрываясь. Наконец он посмотрел вверх на двоих других мужчин.
– Есть здесь где-нибудь место, чтобы я мог купить камеру? – спросил он.
Когда они вернулись на озеро Джесап, Джим Тайл сказал Скинку, что сделал Томас Керл.
Великан тяжело опустился на хвостовую часть грузовика и обнял голову руками. Р. Дж. Декер сделал шаг вперед, но Джим Тайл сделал ему знак отступить.
Через несколько минут Скинк поднял голову и сказал:
– Я виноват, Майами.
– Никто не виноват.
– Я стрелял...
– Никто не виноват, – повторил Декер. – Поэтому помолчи. Чем меньше говорить о Лимусе Керле, тем лучше. Особенно в присутствии полицейских.
Скинк отчаянно дергал себя за бороду.
– Это может испортить все дело, – сказал он хрипло.
– И я того же мнения, – проворчал Эл Гарсия.
Скинк снял очки. Его здоровый глаз был красным и влажным. Он посмотрел на Декера и сказал слабым ломким голосом:
– План нельзя менять, слишком поздно.
– Делай, что задумал, – ответил Декер.
– Потом я его убью, – сказал Скинк. – Обещаю.
– В любом случае спасибо, но до этого дело не дойдет.
– Это... – начал Скинк и замолчал, яростно вороша бороду.
Внутри у него все кипело. Он замолотил кулаками по крылу машины.
– Это я должен сделать – это важно.
Декер сказал:
– Знаю, капитан.
– Ты понял бы лучше, если бы знал все, – Скинк говорил торжественно. – Если бы ты знал все, ты видел бы цель.
– Все в порядке, – ответил Декер. – Делай все по плану. А у меня есть мой собственный.
Скинк улыбнулся и хлопнул в ладоши.
– Вот это сила духа! – сказал он. – Вот это я люблю!
Эл Гарсия и Джим Тайл обменялись неуверенными взглядами. В каком-то смысле план Р. Дж. Декера был столь же безумен, как и план Скинка.
27
Как хирург, осматривающий свои инструменты, Деннис Голт раскладывал снасти для турнира. Он укладывал их горкой на ковре и проверял по списку: шесть спиннингов типа Бантам Магнумлит 200 ГТ, восемь удочек Шимано, четыре графитовых Агли Стикс, три флакона любимой приманки «Счастливого Аромата», нож Рэндалла, два точильных камня, плоскогубцы Сарджента, приспособление для заточки крючков, солнечная батарея Копперстойн, телескопическая наземная сеть, две пары солнцезащитных очков Поляроид (янтарных и зеленых), выверенные, снабженные сертификатом весы Шатийон и, конечно, ящик для снастей. Этот ящик был величиной с чемодан Плано Модель 7777 и имел девятнадцать отделений. Как и все в снаряжении Денниса Голта, предназначенном для турнира, его наживка для окуня была совершенно новой. Для работы на поверхности воды он использовал Бэнг-о-Льюр, Шед Рэнс, Слоу Дансерз, Хула Попперс и Зара Спускс, для глубокого прочесывания дна он снарядил целую батарею наживок типа Уи Уортс и Уоппер-Стопперс и ужасную Лэйзи Айк. Для прочесывания растительности в озере у него были припасены Джинг-н-Пиг (незачехленная наживка) и Двойная, а также Болотный Дух и «Ири-Дири» плюс радужная наживка Мистер Твистер. Что касается самой надежной снасти для охоты на окуня, то он использовал искусственных червей. Их у Денниса Голта было три фунта. Он ловил рыбу на червей всех цветов, поэтому и упаковал их всех: черных, как виноград, дымчатых ящериц, пурпурных, мокасиновых змей цвета нефти, червей цвета черники – не брезгуя ничем.
Голт раскладывал их с любовью. Места было достаточно.
Самым серьезным решением было, какой крепости выбрать леску для спиннинга, и он долго над этим раздумывал. Хорошая леска – самое главное – ведь рыбака и его дикий и бесценный трофей связывает тончайшая синтетическая нить, и это все их узы. Чем дольше окунь остается на леске, тем больше у него шансов ускользнуть. Так как каждая рыба, которая срывается или сбрасывает крючок – это деньги, пущенные на ветер, цель профессионального окунелова – ни при каких обстоятельствах не терять рыбы. Поэтому во время турниров нет даже попытки показать, что между рыболовом и рыбой идет настоящая борьба. Дикого глубокого нырянья и грациозной акробатики большеротого окуня, попавшего на крючок, следует избегать в пылу серьезных рыболовных соревнований. Практически стандартная стратегия заключается в том, чтобы подсечь рыбу изо всей силы, а затем тянуть обезумевшую добычу в лодку как можно быстрее. На турнирах часто можно видеть, как пятифунтовых окуней безжалостно волокут по воде именно таким образом.
Судя по всему, надежнее и важнее всего тяжелая прочная леска. Ради турнира памяти Дики Локхарта «Мемориал Клэссик» Деннис Голт отобрал двадцатифунтовую розовую мононить – леску «Анды» – достаточно податливую, чтобы ее можно было забрасывать с приманкой с умеренного расстояния на легком ветру и в то же время она должна быть крепкой, чтобы выпрямить спинку любого большеротого окуня. Голт как раз проглаживал нашивку на своей шапочке «Басс Бластерс», когда зазвонил телефон.
Звонила Лэни с остановки грузовиков, находившейся на полпути между Харни и Фортом Лодердейл.
– Эллен О'Лири уехала, – сообщила она, – Декер приехал сюда и забрал ее.
– Славная работа, – сказал ее брат фальшивым голосом.
– Чего ты от меня ожидал? С ним был этот высокий чернокожий парень, патрульный полицейский из дорожной службы.
Голт решил, что не допустит, чтобы ему испортили турнир.
– Не беспокойся об этом, – сказал он.
– А как насчет Нового Орлеана? – спросила Лэни.
– Забудь, – ответил Голт. – И не думай о Декере. Том Керл позаботится об этом.
Лэни знала, что он имеет в виду, но отогнала эту мысль. Она сделала вид, что это не имеет никакою значения.
– Деннис, я сказала им о своих показаниях, о том, что солгала.
Она думала, что он впадет в ярость, но вместо этого он сказал:
– Право, это не имеет особого значения.
Лэни хотела, чтобы Деннис сказал еще что-нибудь, но он этого не сделал. Она хотела услышать о турнире все, какую снасть он собирается использовать и где остановится. Она хотела, по крайней мере, услышать, что ему приятен ее звонок, но в голосе его слышалась скука. У Денниса любое занятие превращалось в бизнес.
– Мне надо упаковаться, – сказал он.
– Для турнира?
– Конечно.
– Могла бы я поехать?
– Не очень хорошая мысль, Илэйн. Знаешь ли, требует большого напряжения.
– Но у меня есть для тебя сюрприз.
– И что же это такое?
– Не так уж много, большой братец. Просто некоторые сведения, которые дадут тебе гарантию выигрыша на турнире «Локхарт Мемориал».
– Действительно, Илэйн? Она уже зацепила его за живое.
– Знаешь человека по имени Скинк?
– Да, он сумасшедший, как черт знает что.
– Я так не думаю.
Последовала пауза, чреватая раздражением. Лэни это чувствовала на другом конце линии. Деннис Голт думал, и мысли у него были неприятные и даже грязные о том, что произошло между его сестрой и этим отшельником. Он думал, в чем ошибка его матери, что она воспитала Илэйн такой.
– Деннис, у него есть огромная, гигантская рыба.
– Он так и зовет ее? Его рыба?
– Ну и черт с тобой. Не хочешь, не верь и оставайся идиотом, – сказала Лэни.
– Кончай свою сказку.
– Он воспитал эту гигантскую рыбину, окуня-мутанта и очень гордится ею. По его словам, это нечто, что может обеспечить мировой рекорд.
– Я в этом серьезно сомневаюсь.
– Позже он упомянул, что в этом турнире участвуют его друзья, – сказала Лэни.
– Позже? Хочешь сказать, после чая и пышек?
– Прекрати это, Деннис. Было не так-то просто заставить этого парня разговориться. По сравнению с ним Чарльз Бронсон – душа общества.
– Что еще он сказал?
– Что он и рыба собираются на этот уикэнд в путешествие.
Голт фыркнул:
– Он и его рыба. Ты хочешь сказать, что это будет свидание?
Лэни предоставила ему думать, как он хочет. Деннис Голт помолчал недолго.
– Он собирается выпустить свою рыбу в Озера Ланкеров? – спросил он.
– Чтобы его друзья могли выиграть турнир. Так я поняла.
– Неплохая работа, даже если вы должны поделиться призовыми деньгами и разделить их на три части.
– Вместо того чтобы разделить на две.
– Что?
– Ты и я, по половине каждому из нас.
Деннису Голту следовало бы рассмеяться. Его сестра была чем-то особенным. Если бы она была мужчиной, это был бы стальной мужчина.
– Договорились? – спросила Лэни.
– Конечно, пятьдесят на пятьдесят.
По правде говоря, Голту было наплевать на деньги.
– Я в этом не еду, – сказал Эл Гарсия.
– Это все, что мне удалось найти вместе с трейлером, – объяснил Джим Тайл.
– Это же машина-мусорщик, Джим. Мусорщик для перевозки одиннадцати тонн дизельных отходов.
– Прекрасно, – сказал Скинк. – Как раз для вас.
Он прикрепил ремнями деревянный «скиф» к подержанному трейлеру. Даже вместе с подвесным мотором это был не слишком тяжелый груз. Он нащупал одной рукой язычок трейлера и опустил его на шарик защелки.
Гарсия взирал на это с ужасом. Облупленная старая лодка сама по себе была достаточно скверной вещью, но прикрепленная к платформе грузовика-мусорщика, она выглядела, как особый экспонат блошиного рынка.
– Даже цыгане не поехали бы в этом чертовом фургоне, – сказал полицейский. – А что случилось с грузовиком твоего кузена?
– Сломалась подшипниковая коробка, – сказал Джим Тайл.
– Тогда давай снимем обычный пикап.
– Времени не осталось, – сказал Скинк.
– Тогда мы все поедем с вами, – предложил Гарсия.
– Никоим образом, – ответил Скинк. – Нас не должны видеть вместе. Начиная с этой минуты, мы не знаем друг друга. Название игры – окунь, а не светское общение. Ты и Джим Тайл – братья. И это все.
Гарсия сказал:
– Что, если что-нибудь случится – как мы вас найдем?
– Я буду настороже. У вас есть карта?
– Да.
Гарсия похлопал по карману брюк.
– Хорошо. А теперь, помните, возьмите один из этих больших контейнеров.
– Знаю, на шестьдесят галлогов.
– Верно. И насос для аквариума.
Джим Тайл сказал:
– У нас это все записано.
Скинк устало улыбнулся:
– Верно.
Он заткнул свою серую косицу, похожую на канат, за воротник ветровки. Патрульный посоветовал ему сделать это, чтобы уменьшить риск того, что его задержат на пункте сбора дорожной пошлины. Длинные волосы притягивают полицейских, как магнит.
Пока Скинк карабкался в грузовик, он спросил.
– Декер позвонил?
– Да, – ответил Джим Тайл. – Он уже уехал.
– Боже, вот о чем я беспокоюсь, – сказал Скинк. – Мне действительно нравится этот мальчик.
Он туго натянул на голову резиновую купальную шапочку, приподнял очки настолько, чтобы можно было просунуть под них палец и вставил совиный глаз в глазницу.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Джим Тайл.
– Все лучше и лучше. Спасибо, что спросили. А вы, сеньор Кубинский Умник, помните...
– Я буду с ней нежен, господин Губернатор, не беспокойтесь.
– Если она умрет, я кого-то убью.
С этими словами Скинк завел машину, и грузовик загромыхал по грязной проселочной дороге, по которой ходил скот, в направлении Тропы Мормонов.
На плоской платформе было вертикально привязано большое пластиковое ведро, какие используются для сбора мусора. Оно было прикреплено крест-накрест веревками и эластичными шнурами. К крышке ведра был грубо привязан насос, приводимый в действие батареями и, по-видимому, переделанный, из которого торчали трубки. Внутри пластикового контейнера помещалось примерно тридцать галлонов чистейшей воды из Озера Джесап и в этой взбаломученной, но богатой кислородом воде находилась рыба по имени Квинни, раздувавшая свои плавники и молча двигавшая челюстями. Это был величайший большеротый окунь в мире.
После того, как они записались в мотеле, Томас Керл велел Кетрин снять одежду. Она разделась, оставив только лифчик и трусики, и сообщила ему об этом:
– Я хочу, чтобы ты была голой, – заявил Керл, размахивая пистолетом. – В таком виде ты не убежишь.
Кетрин возразила:
– Слишком холодно.
Керл вынул из чулана тонкое шерстяное одеяло и бросил его ей.
– Ну, – сказал он.
Кетрин ощупала одеяло:
– Ужасно колкое, – пожаловалась она.
Томас Керл поднял пистолет. Он не целился прямо в нее, но поднял его, оттянул к левому плечу, как будто собирался метнуть камень из пращи.
– Раздевайся, – сказал он.
Она неохотно подчинилась. Тот факт, что убогий мозг Томаса Керла был поражен инфекцией, сыграл решающую роль в поведении Кетрин. Кого угодно другого она попыталась бы уговорить, но эта личность не поддавалась уговорам. У него была лихорадка, и от этого он то бушевал и раздражался, то впадал в апатию. Он оставил все свои попытки избавиться от мертвой собачьей головы на своей руке. Телерь она стала его другом.
Томас Керл внимательно наблюдал, как Кетрин дважды обернулась одеялом и села в головах постели.
– У тебя хорошенькие титечки, – сказал он.
– Готова биться об заклад, что ты говоришь это всем жертвам похищения.
– Думаю, мне бы понравилось перепихнуться с тобой.
– Как-нибудь в другой раз, – сказала Кетрин.
Медленно, в несколько приемов, Томас Керл закрыл набрякшие глаза. Голова его склонилась на один бок и склонилась бы еще ниже, если бы висок не уперся в дуло пистолета. На секунду у Кетрин возникло чувство, что ей придется выполаскивать его мозги из своих волос, но вдруг Томас Керл внезапно очнулся. Он опустил пистолет и сунул его за пояс. Рукой, украшенной собачьей головой, он сделал Кетрин знак подойти к телефону на ночном столике.
– Позвони своему мужу-доктору, – сказал он. – Скажи ему, что все блестяще.
Кетрин набрала номер отеля в Монреале, но Джеймса в комнате не оказалось. Она повесила трубку.
– Я позвоню позже еще раз, – сказала она.
Неверными шагами Томас Керл дошел до кровати. Вонь, исходившая от собачьей головы, была убийственной.
– Можем мы открыть окно? – спросила Кетрин.
– Ложись.
– Зачем?
Здоровой рукой он заставил ее лечь на постель. Использовав куски простыни, которую разорвал на части, он привязал ее к матрасу. Кетрин обратила внимание на крепость сделанных им узлов и была впечатлена, учитывая, что одна его рука не работала должным образом. Томас Керл вытащил телефонный шнур из розетки и заткнул его под мышку правой руки.
– Не пытайся фокусничать, – сказал он Кетрин.
– Ты уходишь?
– Лукасу надо прогуляться.
Кетрин кивнула.
– Я забираю телефонный аппарат, – сказал Керл.
– Не можешь принести поесть? – попросила она. – Я умираю от голода.
Томас Керл набросил на плечи куртку Р. Дж. Декера.
– «Бургер Кинг» подойдет, – сказал он.
– Здесь есть бар, где можно купить салат, – сказала она. – «У Уэнди».
– Ладно, – согласился Керл, – «У Уэнди».
Он не был очень голоден. Поклевал немного жареной картошки, пока Кетрин ела свой салат и пила маленькими глотками диетическую Кока-Колу. Керл долго трудился, чтобы развязать ее, и в конце концов перерезал полосы простыни карманным перочинным ножом.
– Лукасу понравилась прогулка? – спросила она.
– Он вел себя, как хороший мальчик, – сказал Керл, похлопывая собачью голову.
– Хороший мальчик, слушается папочку.
Он поставил телефон на место и включил его. Потом велел Кетрин позвонить в Монреаль снова. На этот раз Джеймс ответил.
– Как съезд? – спросила Кетрин. – Весело?
Томас Керл на постели подвинулся поближе к ней и в качестве напоминания вытащил пистолет. Кетрин сказала Джеймсу:
– Чтобы ты не волновался, я сообщаю тебе, что уеду на несколько дней к сестре в Бока. Это на случай, если ты позвонишь домой и меня не будет.
Потом несколько минут они говорили о погоде, и Кетрин давала распоряжения относительно электровибрирующего кресла, а затем сказала «до свидания» и повесила трубку.
– Это было что надо, – сказал Томас Керл, жуя остывшую картошку. – Он тебе нравится так же, как Декер?
– Джеймс – золото, – сказала Кетрин. – Если ты охотишься за деньгами, он заплатит сколько угодно, чтобы заполучить меня назад.
– Я не из-за денег.
– Знаю, – сказала она.
– Значит, теперь он не будет беспокоиться, твой доктор, когда тебя не окажется дома.
– У него там бал, – сказала Кетрин. – Его интервьюируют для «Позвонки сегодня».
Керл рыгнул.
– Это журнал для хиропрактиков, – объяснила Кетрин.
Сама она не трепетала от радости.
Зазвонил телефон. Кетрин потянулась, чтобы взять трубку, но Керл оттолкнул ее руку пистолетом. В трубке послышался мужской голос.
– Это я, Декер.
– Где ты?
– В дороге, – сказал Декер. Он был на стоянке обслуживания машин в Форт Пирс и ехал на машине Эла Гарсии.
– Готов торговаться?
– Полностью, – сказал Декер. – Как там миссис Гомес?
Керл приложил трубку к уху Кетрин.
– Скажи ему, что с тобой все в порядке, – велел он.
– Р. Дж., у меня все в порядке.
– Кетрин, мне очень жаль.
– Все нормально.
Керл выхватил у нее трубку и сказал:
– Так у нас и будет: честный обмен.
– Достаточно честно, но место выбираю я.
– Имел я тебя, кретин.
– Это единственный способ, Том. Единственный способ убедиться, что дама не пострадает и будет свободна.
Керл потер бровь. Он не хотел уступать, но не мог найти убедительного возражения. Мысль, приходившая ему в голову, казалось, шипела и сгорала в огне лихорадки. Пока Декер инструктировал его, когда и куда ехать, Томас Керл повторял все вслух глухим неразборчивым голосом. К счастью, Кетрин записала объяснения на фирменном блокноте «Холидей Инн», потому что Керл забыл все, как только положил трубку.
– Проголодался, Лукас? – спросил он, открывая коричневый мешок с едой. По дороге он остановился у магазина и купил лакомство для собаки.
Кетрин смотрела на пакет:
– Бургеры Гейнза?
– Его любимые, – сказал Керл. Он развернул один из пирожков и сунул его между челюстями собаки, все еще упрямо сжатыми на его собственной руке. Красное мясо застряло и прилипло к высохшим желтым клыкам.
– Тебе это нравится или нет, мальчик?
Кетрин сказала:
– Он не голоден, Том. Это сразу видно.
– Думаю, ты права, – сказал Керл. – Это все от переездов.
Голт раскладывал их с любовью. Места было достаточно.
Самым серьезным решением было, какой крепости выбрать леску для спиннинга, и он долго над этим раздумывал. Хорошая леска – самое главное – ведь рыбака и его дикий и бесценный трофей связывает тончайшая синтетическая нить, и это все их узы. Чем дольше окунь остается на леске, тем больше у него шансов ускользнуть. Так как каждая рыба, которая срывается или сбрасывает крючок – это деньги, пущенные на ветер, цель профессионального окунелова – ни при каких обстоятельствах не терять рыбы. Поэтому во время турниров нет даже попытки показать, что между рыболовом и рыбой идет настоящая борьба. Дикого глубокого нырянья и грациозной акробатики большеротого окуня, попавшего на крючок, следует избегать в пылу серьезных рыболовных соревнований. Практически стандартная стратегия заключается в том, чтобы подсечь рыбу изо всей силы, а затем тянуть обезумевшую добычу в лодку как можно быстрее. На турнирах часто можно видеть, как пятифунтовых окуней безжалостно волокут по воде именно таким образом.
Судя по всему, надежнее и важнее всего тяжелая прочная леска. Ради турнира памяти Дики Локхарта «Мемориал Клэссик» Деннис Голт отобрал двадцатифунтовую розовую мононить – леску «Анды» – достаточно податливую, чтобы ее можно было забрасывать с приманкой с умеренного расстояния на легком ветру и в то же время она должна быть крепкой, чтобы выпрямить спинку любого большеротого окуня. Голт как раз проглаживал нашивку на своей шапочке «Басс Бластерс», когда зазвонил телефон.
Звонила Лэни с остановки грузовиков, находившейся на полпути между Харни и Фортом Лодердейл.
– Эллен О'Лири уехала, – сообщила она, – Декер приехал сюда и забрал ее.
– Славная работа, – сказал ее брат фальшивым голосом.
– Чего ты от меня ожидал? С ним был этот высокий чернокожий парень, патрульный полицейский из дорожной службы.
Голт решил, что не допустит, чтобы ему испортили турнир.
– Не беспокойся об этом, – сказал он.
– А как насчет Нового Орлеана? – спросила Лэни.
– Забудь, – ответил Голт. – И не думай о Декере. Том Керл позаботится об этом.
Лэни знала, что он имеет в виду, но отогнала эту мысль. Она сделала вид, что это не имеет никакою значения.
– Деннис, я сказала им о своих показаниях, о том, что солгала.
Она думала, что он впадет в ярость, но вместо этого он сказал:
– Право, это не имеет особого значения.
Лэни хотела, чтобы Деннис сказал еще что-нибудь, но он этого не сделал. Она хотела услышать о турнире все, какую снасть он собирается использовать и где остановится. Она хотела, по крайней мере, услышать, что ему приятен ее звонок, но в голосе его слышалась скука. У Денниса любое занятие превращалось в бизнес.
– Мне надо упаковаться, – сказал он.
– Для турнира?
– Конечно.
– Могла бы я поехать?
– Не очень хорошая мысль, Илэйн. Знаешь ли, требует большого напряжения.
– Но у меня есть для тебя сюрприз.
– И что же это такое?
– Не так уж много, большой братец. Просто некоторые сведения, которые дадут тебе гарантию выигрыша на турнире «Локхарт Мемориал».
– Действительно, Илэйн? Она уже зацепила его за живое.
– Знаешь человека по имени Скинк?
– Да, он сумасшедший, как черт знает что.
– Я так не думаю.
Последовала пауза, чреватая раздражением. Лэни это чувствовала на другом конце линии. Деннис Голт думал, и мысли у него были неприятные и даже грязные о том, что произошло между его сестрой и этим отшельником. Он думал, в чем ошибка его матери, что она воспитала Илэйн такой.
– Деннис, у него есть огромная, гигантская рыба.
– Он так и зовет ее? Его рыба?
– Ну и черт с тобой. Не хочешь, не верь и оставайся идиотом, – сказала Лэни.
– Кончай свою сказку.
– Он воспитал эту гигантскую рыбину, окуня-мутанта и очень гордится ею. По его словам, это нечто, что может обеспечить мировой рекорд.
– Я в этом серьезно сомневаюсь.
– Позже он упомянул, что в этом турнире участвуют его друзья, – сказала Лэни.
– Позже? Хочешь сказать, после чая и пышек?
– Прекрати это, Деннис. Было не так-то просто заставить этого парня разговориться. По сравнению с ним Чарльз Бронсон – душа общества.
– Что еще он сказал?
– Что он и рыба собираются на этот уикэнд в путешествие.
Голт фыркнул:
– Он и его рыба. Ты хочешь сказать, что это будет свидание?
Лэни предоставила ему думать, как он хочет. Деннис Голт помолчал недолго.
– Он собирается выпустить свою рыбу в Озера Ланкеров? – спросил он.
– Чтобы его друзья могли выиграть турнир. Так я поняла.
– Неплохая работа, даже если вы должны поделиться призовыми деньгами и разделить их на три части.
– Вместо того чтобы разделить на две.
– Что?
– Ты и я, по половине каждому из нас.
Деннису Голту следовало бы рассмеяться. Его сестра была чем-то особенным. Если бы она была мужчиной, это был бы стальной мужчина.
– Договорились? – спросила Лэни.
– Конечно, пятьдесят на пятьдесят.
По правде говоря, Голту было наплевать на деньги.
– Я в этом не еду, – сказал Эл Гарсия.
– Это все, что мне удалось найти вместе с трейлером, – объяснил Джим Тайл.
– Это же машина-мусорщик, Джим. Мусорщик для перевозки одиннадцати тонн дизельных отходов.
– Прекрасно, – сказал Скинк. – Как раз для вас.
Он прикрепил ремнями деревянный «скиф» к подержанному трейлеру. Даже вместе с подвесным мотором это был не слишком тяжелый груз. Он нащупал одной рукой язычок трейлера и опустил его на шарик защелки.
Гарсия взирал на это с ужасом. Облупленная старая лодка сама по себе была достаточно скверной вещью, но прикрепленная к платформе грузовика-мусорщика, она выглядела, как особый экспонат блошиного рынка.
– Даже цыгане не поехали бы в этом чертовом фургоне, – сказал полицейский. – А что случилось с грузовиком твоего кузена?
– Сломалась подшипниковая коробка, – сказал Джим Тайл.
– Тогда давай снимем обычный пикап.
– Времени не осталось, – сказал Скинк.
– Тогда мы все поедем с вами, – предложил Гарсия.
– Никоим образом, – ответил Скинк. – Нас не должны видеть вместе. Начиная с этой минуты, мы не знаем друг друга. Название игры – окунь, а не светское общение. Ты и Джим Тайл – братья. И это все.
Гарсия сказал:
– Что, если что-нибудь случится – как мы вас найдем?
– Я буду настороже. У вас есть карта?
– Да.
Гарсия похлопал по карману брюк.
– Хорошо. А теперь, помните, возьмите один из этих больших контейнеров.
– Знаю, на шестьдесят галлогов.
– Верно. И насос для аквариума.
Джим Тайл сказал:
– У нас это все записано.
Скинк устало улыбнулся:
– Верно.
Он заткнул свою серую косицу, похожую на канат, за воротник ветровки. Патрульный посоветовал ему сделать это, чтобы уменьшить риск того, что его задержат на пункте сбора дорожной пошлины. Длинные волосы притягивают полицейских, как магнит.
Пока Скинк карабкался в грузовик, он спросил.
– Декер позвонил?
– Да, – ответил Джим Тайл. – Он уже уехал.
– Боже, вот о чем я беспокоюсь, – сказал Скинк. – Мне действительно нравится этот мальчик.
Он туго натянул на голову резиновую купальную шапочку, приподнял очки настолько, чтобы можно было просунуть под них палец и вставил совиный глаз в глазницу.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Джим Тайл.
– Все лучше и лучше. Спасибо, что спросили. А вы, сеньор Кубинский Умник, помните...
– Я буду с ней нежен, господин Губернатор, не беспокойтесь.
– Если она умрет, я кого-то убью.
С этими словами Скинк завел машину, и грузовик загромыхал по грязной проселочной дороге, по которой ходил скот, в направлении Тропы Мормонов.
На плоской платформе было вертикально привязано большое пластиковое ведро, какие используются для сбора мусора. Оно было прикреплено крест-накрест веревками и эластичными шнурами. К крышке ведра был грубо привязан насос, приводимый в действие батареями и, по-видимому, переделанный, из которого торчали трубки. Внутри пластикового контейнера помещалось примерно тридцать галлонов чистейшей воды из Озера Джесап и в этой взбаломученной, но богатой кислородом воде находилась рыба по имени Квинни, раздувавшая свои плавники и молча двигавшая челюстями. Это был величайший большеротый окунь в мире.
После того, как они записались в мотеле, Томас Керл велел Кетрин снять одежду. Она разделась, оставив только лифчик и трусики, и сообщила ему об этом:
– Я хочу, чтобы ты была голой, – заявил Керл, размахивая пистолетом. – В таком виде ты не убежишь.
Кетрин возразила:
– Слишком холодно.
Керл вынул из чулана тонкое шерстяное одеяло и бросил его ей.
– Ну, – сказал он.
Кетрин ощупала одеяло:
– Ужасно колкое, – пожаловалась она.
Томас Керл поднял пистолет. Он не целился прямо в нее, но поднял его, оттянул к левому плечу, как будто собирался метнуть камень из пращи.
– Раздевайся, – сказал он.
Она неохотно подчинилась. Тот факт, что убогий мозг Томаса Керла был поражен инфекцией, сыграл решающую роль в поведении Кетрин. Кого угодно другого она попыталась бы уговорить, но эта личность не поддавалась уговорам. У него была лихорадка, и от этого он то бушевал и раздражался, то впадал в апатию. Он оставил все свои попытки избавиться от мертвой собачьей головы на своей руке. Телерь она стала его другом.
Томас Керл внимательно наблюдал, как Кетрин дважды обернулась одеялом и села в головах постели.
– У тебя хорошенькие титечки, – сказал он.
– Готова биться об заклад, что ты говоришь это всем жертвам похищения.
– Думаю, мне бы понравилось перепихнуться с тобой.
– Как-нибудь в другой раз, – сказала Кетрин.
Медленно, в несколько приемов, Томас Керл закрыл набрякшие глаза. Голова его склонилась на один бок и склонилась бы еще ниже, если бы висок не уперся в дуло пистолета. На секунду у Кетрин возникло чувство, что ей придется выполаскивать его мозги из своих волос, но вдруг Томас Керл внезапно очнулся. Он опустил пистолет и сунул его за пояс. Рукой, украшенной собачьей головой, он сделал Кетрин знак подойти к телефону на ночном столике.
– Позвони своему мужу-доктору, – сказал он. – Скажи ему, что все блестяще.
Кетрин набрала номер отеля в Монреале, но Джеймса в комнате не оказалось. Она повесила трубку.
– Я позвоню позже еще раз, – сказала она.
Неверными шагами Томас Керл дошел до кровати. Вонь, исходившая от собачьей головы, была убийственной.
– Можем мы открыть окно? – спросила Кетрин.
– Ложись.
– Зачем?
Здоровой рукой он заставил ее лечь на постель. Использовав куски простыни, которую разорвал на части, он привязал ее к матрасу. Кетрин обратила внимание на крепость сделанных им узлов и была впечатлена, учитывая, что одна его рука не работала должным образом. Томас Керл вытащил телефонный шнур из розетки и заткнул его под мышку правой руки.
– Не пытайся фокусничать, – сказал он Кетрин.
– Ты уходишь?
– Лукасу надо прогуляться.
Кетрин кивнула.
– Я забираю телефонный аппарат, – сказал Керл.
– Не можешь принести поесть? – попросила она. – Я умираю от голода.
Томас Керл набросил на плечи куртку Р. Дж. Декера.
– «Бургер Кинг» подойдет, – сказал он.
– Здесь есть бар, где можно купить салат, – сказала она. – «У Уэнди».
– Ладно, – согласился Керл, – «У Уэнди».
Он не был очень голоден. Поклевал немного жареной картошки, пока Кетрин ела свой салат и пила маленькими глотками диетическую Кока-Колу. Керл долго трудился, чтобы развязать ее, и в конце концов перерезал полосы простыни карманным перочинным ножом.
– Лукасу понравилась прогулка? – спросила она.
– Он вел себя, как хороший мальчик, – сказал Керл, похлопывая собачью голову.
– Хороший мальчик, слушается папочку.
Он поставил телефон на место и включил его. Потом велел Кетрин позвонить в Монреаль снова. На этот раз Джеймс ответил.
– Как съезд? – спросила Кетрин. – Весело?
Томас Керл на постели подвинулся поближе к ней и в качестве напоминания вытащил пистолет. Кетрин сказала Джеймсу:
– Чтобы ты не волновался, я сообщаю тебе, что уеду на несколько дней к сестре в Бока. Это на случай, если ты позвонишь домой и меня не будет.
Потом несколько минут они говорили о погоде, и Кетрин давала распоряжения относительно электровибрирующего кресла, а затем сказала «до свидания» и повесила трубку.
– Это было что надо, – сказал Томас Керл, жуя остывшую картошку. – Он тебе нравится так же, как Декер?
– Джеймс – золото, – сказала Кетрин. – Если ты охотишься за деньгами, он заплатит сколько угодно, чтобы заполучить меня назад.
– Я не из-за денег.
– Знаю, – сказала она.
– Значит, теперь он не будет беспокоиться, твой доктор, когда тебя не окажется дома.
– У него там бал, – сказала Кетрин. – Его интервьюируют для «Позвонки сегодня».
Керл рыгнул.
– Это журнал для хиропрактиков, – объяснила Кетрин.
Сама она не трепетала от радости.
Зазвонил телефон. Кетрин потянулась, чтобы взять трубку, но Керл оттолкнул ее руку пистолетом. В трубке послышался мужской голос.
– Это я, Декер.
– Где ты?
– В дороге, – сказал Декер. Он был на стоянке обслуживания машин в Форт Пирс и ехал на машине Эла Гарсии.
– Готов торговаться?
– Полностью, – сказал Декер. – Как там миссис Гомес?
Керл приложил трубку к уху Кетрин.
– Скажи ему, что с тобой все в порядке, – велел он.
– Р. Дж., у меня все в порядке.
– Кетрин, мне очень жаль.
– Все нормально.
Керл выхватил у нее трубку и сказал:
– Так у нас и будет: честный обмен.
– Достаточно честно, но место выбираю я.
– Имел я тебя, кретин.
– Это единственный способ, Том. Единственный способ убедиться, что дама не пострадает и будет свободна.
Керл потер бровь. Он не хотел уступать, но не мог найти убедительного возражения. Мысль, приходившая ему в голову, казалось, шипела и сгорала в огне лихорадки. Пока Декер инструктировал его, когда и куда ехать, Томас Керл повторял все вслух глухим неразборчивым голосом. К счастью, Кетрин записала объяснения на фирменном блокноте «Холидей Инн», потому что Керл забыл все, как только положил трубку.
– Проголодался, Лукас? – спросил он, открывая коричневый мешок с едой. По дороге он остановился у магазина и купил лакомство для собаки.
Кетрин смотрела на пакет:
– Бургеры Гейнза?
– Его любимые, – сказал Керл. Он развернул один из пирожков и сунул его между челюстями собаки, все еще упрямо сжатыми на его собственной руке. Красное мясо застряло и прилипло к высохшим желтым клыкам.
– Тебе это нравится или нет, мальчик?
Кетрин сказала:
– Он не голоден, Том. Это сразу видно.
– Думаю, ты права, – сказал Керл. – Это все от переездов.
28
Дьякон Джонсон тихонько постучал в дверь. Впервые он застал преподобного Уиба одного.
– Чарльз, тебе лучше выйти и посмотреть.
– В чем дело? – спросил проповедник раздраженно. Он последовал за Джонсоном, прошел через двор, вниз по спуску к лодочному причалу на только что сформированном, пропитанном влагой берегу Озер Ланкеров. Это был причал номер один. Многие из рыболовов уже начали прибывать, так что на причале толпился народ в специальных лодках в форме торпед, для ловли окуня. Каждая была привязана к большому, яркому, как леденец, «Блейзеру», «Джипу» или «Бронко». В самой середине этой толпы был огромный грузовик-мусорщик цвета хаки с облупленным старым «скифом», привязанном к бамперу.
Двое мужчин с непроницаемыми лицами стояли, прислонившись к грузовику. Один был высокий, чернокожий и мускулистый, другой округлый и походил на латиноамериканца. Остальные окунеловы изучали удивительных незнакомцев издали и тихонько хихикали.
Чарли Уиб приблизился и сказал:
– Если вы приехали за мусором, то это на дороге 84. – Он указал на запад, в сторону плотины. – Вон туда.
Джим Тайл сказал:
– Мы приехали на турнир.
– Это верно? – Уиб презрительно оглядел гребную лодку. – Сожалею, сынок, но эти соревнования не для всех.
Эл Гарсия сказал:
– Мы не все, сынок. Мы братья Тайл.
Он спокойно передал Чарли Уибу квитанцию о вступительном взносе. Не глядя, Уиб передал ее дьякону Джонсону.
– Верно, это они, – сообщил Джонсон. – Лодка номер 50, все оплачено.
– Непохоже, что вы братья, – сказал преподобный Уиб укоризненно.
– Си, е вердад, – сказал Джим Тайл.
– Фо шо, – добавил Эл Гарсия. – Мы действительно братья.
Они отработали свои ответы за время долгой дороги. Джим Тайл знал испанский гораздо лучше, чем Эл Гарсия слэнг.
Тем не менее они добились нужного эффекта.
Чарли Уиб надул щеки и возбужденно провел наманикюренными пальцами по своим великолепным светлым волосам.
– Джентльмены, извините меня, я удалюсь на секунду, – сказал он и отвел в сторону дьякона Джонсона.
– Это какая-то ублюдская шутка.
– Это не шутка, Чарльз.
– Братья, черта с два! Я бы назвал это шуткой.
Уиб был так раздражен, что плевался.
– Иззи, у нас есть надежда продать участки тысяче лояльных перспективных христиан. Я обещал им сотворить исцеление, я обещал им турнир по высшему разряду. Обещал показать их сияющие лица по национальному кабельному телевидению. И все это, Иззи, для того, чтобы продать несколько вонючих участков.
– Говори потише, Чарльз.
Но от шепота преподобного Уиба мог здребезжать даже фарфор.
Дьякон Джонсон взял его за руку и потянул в сторону от пришедших. Стоя в тени мусорщика, дьякон сказал:
– Мы взяли их деньги, Чарльз. Мы должны разрешить им участие в турнире.
– К чертовой матери вступительный взнос. Отдай его назад.
– О, прекрасно, – сказал дьякон Джонсон, – а когда начнут звонить корреспонденты газет, ты им объяснишь, почему это сделал.
При мысли о такой отрицательной рекламе по спине Чарли Уиба будто провели холодным лезвием бритвы. Почти плаксиво он сказал:
– Этот народ, который я сюда привлек, Иззи, эти люди не хотят видеть всякий сброд на турнире. Он вроде семейного мероприятия. Люди, сидящие дома, которые смотрят мое шоу, тоже не хотят их видеть. Я здесь, Иззи, не для того, чтобы выносить приговор. Я здесь играю демографическую роль. Дело в том, что мои люди – белейшие из белых. Скоро они все заметят этих двух парней, и это все испортит – поднимется шум. Они будут считать, что все, что они слышали о Южной Флориде, правда, что здесь повсюду ниггеры и кубинцы. Даже на окуневых озерах.
Дьякон Джонсон сказал:
– В этом турнире, Чарльз, участвует сорок девять лодок, кроме этой. Скажи своим операторам, чтобы они держались подальше от них. А что касается машины-мусорщика, мы припаркуем ее на строительном участке. Ссудим этим ребятам машину, чтобы они ездили на ней по территории. Если кто спросит, скажи, что они здесь работают.
– Прекрасная мысль, – сказал Уиб. – Скажи, что они заливают территорию асфальтом или что-нибудь в этом роде. Блестящая мысль!
– Чарльз, тебе лучше выйти и посмотреть.
– В чем дело? – спросил проповедник раздраженно. Он последовал за Джонсоном, прошел через двор, вниз по спуску к лодочному причалу на только что сформированном, пропитанном влагой берегу Озер Ланкеров. Это был причал номер один. Многие из рыболовов уже начали прибывать, так что на причале толпился народ в специальных лодках в форме торпед, для ловли окуня. Каждая была привязана к большому, яркому, как леденец, «Блейзеру», «Джипу» или «Бронко». В самой середине этой толпы был огромный грузовик-мусорщик цвета хаки с облупленным старым «скифом», привязанном к бамперу.
Двое мужчин с непроницаемыми лицами стояли, прислонившись к грузовику. Один был высокий, чернокожий и мускулистый, другой округлый и походил на латиноамериканца. Остальные окунеловы изучали удивительных незнакомцев издали и тихонько хихикали.
Чарли Уиб приблизился и сказал:
– Если вы приехали за мусором, то это на дороге 84. – Он указал на запад, в сторону плотины. – Вон туда.
Джим Тайл сказал:
– Мы приехали на турнир.
– Это верно? – Уиб презрительно оглядел гребную лодку. – Сожалею, сынок, но эти соревнования не для всех.
Эл Гарсия сказал:
– Мы не все, сынок. Мы братья Тайл.
Он спокойно передал Чарли Уибу квитанцию о вступительном взносе. Не глядя, Уиб передал ее дьякону Джонсону.
– Верно, это они, – сообщил Джонсон. – Лодка номер 50, все оплачено.
– Непохоже, что вы братья, – сказал преподобный Уиб укоризненно.
– Си, е вердад, – сказал Джим Тайл.
– Фо шо, – добавил Эл Гарсия. – Мы действительно братья.
Они отработали свои ответы за время долгой дороги. Джим Тайл знал испанский гораздо лучше, чем Эл Гарсия слэнг.
Тем не менее они добились нужного эффекта.
Чарли Уиб надул щеки и возбужденно провел наманикюренными пальцами по своим великолепным светлым волосам.
– Джентльмены, извините меня, я удалюсь на секунду, – сказал он и отвел в сторону дьякона Джонсона.
– Это какая-то ублюдская шутка.
– Это не шутка, Чарльз.
– Братья, черта с два! Я бы назвал это шуткой.
Уиб был так раздражен, что плевался.
– Иззи, у нас есть надежда продать участки тысяче лояльных перспективных христиан. Я обещал им сотворить исцеление, я обещал им турнир по высшему разряду. Обещал показать их сияющие лица по национальному кабельному телевидению. И все это, Иззи, для того, чтобы продать несколько вонючих участков.
– Говори потише, Чарльз.
Но от шепота преподобного Уиба мог здребезжать даже фарфор.
Дьякон Джонсон взял его за руку и потянул в сторону от пришедших. Стоя в тени мусорщика, дьякон сказал:
– Мы взяли их деньги, Чарльз. Мы должны разрешить им участие в турнире.
– К чертовой матери вступительный взнос. Отдай его назад.
– О, прекрасно, – сказал дьякон Джонсон, – а когда начнут звонить корреспонденты газет, ты им объяснишь, почему это сделал.
При мысли о такой отрицательной рекламе по спине Чарли Уиба будто провели холодным лезвием бритвы. Почти плаксиво он сказал:
– Этот народ, который я сюда привлек, Иззи, эти люди не хотят видеть всякий сброд на турнире. Он вроде семейного мероприятия. Люди, сидящие дома, которые смотрят мое шоу, тоже не хотят их видеть. Я здесь, Иззи, не для того, чтобы выносить приговор. Я здесь играю демографическую роль. Дело в том, что мои люди – белейшие из белых. Скоро они все заметят этих двух парней, и это все испортит – поднимется шум. Они будут считать, что все, что они слышали о Южной Флориде, правда, что здесь повсюду ниггеры и кубинцы. Даже на окуневых озерах.
Дьякон Джонсон сказал:
– В этом турнире, Чарльз, участвует сорок девять лодок, кроме этой. Скажи своим операторам, чтобы они держались подальше от них. А что касается машины-мусорщика, мы припаркуем ее на строительном участке. Ссудим этим ребятам машину, чтобы они ездили на ней по территории. Если кто спросит, скажи, что они здесь работают.
– Прекрасная мысль, – сказал Уиб. – Скажи, что они заливают территорию асфальтом или что-нибудь в этом роде. Блестящая мысль!