Хайнлайн Роберт Энсон. Не убоюсь я зла

   – Нет, Джоанна. Доктор велел налить теплую ванну.
   – Да, он велел, а я собираюсь принять такую ванну, какая мне нравится. Он об этом тоже ничего не узнает. Вы же знаете, что я больше не слабый котенок. Со мной ничего не станется и от горячей ванны. Если хотите, чтобы ваша одежда промокла, дело ваше. Но все-таки лучше, если вы заберетесь в ванну вместе со мной. Она большая. А с таким ростом, как у меня теперь, я вполне могу соскользнуть и утонуть. Если буду одна.
   – Мне не следует делать этого, – нерешительно ответила Вини.
   – Подумать только! Пациент теряет сознание в ванне и тонет, а сестра не успевает его спасти. Конечно, такую новость нельзя сообщать в вечерних передачах, но она вполне подойдет для утренней информационной программы.
   – Джоанна! Вы меня дразните.
   (– Да, босс. Теперь вы и бабник, и шлюха.
   – Ерунда, Юнис. Мы все втроем наилучшим образом поместимся в этой ванне!)
   Вини закусила губу и медленно начала расстегивать халат. Джоанна включила воду и начала регулировать температуру, стараясь не пялиться на Вини.

Глава 11

   Прошло около часа, и Джоанна уже сидела в кресле, поставив ноги на скамеечку. Теперь поверх пеньюара на ней было прозрачное домашнее платье и пара тапочек на довольно высоком каблуке. Ее волосы были уложены, на лице – аккуратный макияж. От нее исходил аромат духов «Апрельский туман», которые вполне можно было назвать «Удар из-за угла» или «Насильственное совращение». Ей сделали маникюр, не вполне удовлетворивший Юнис, но довольно-таки сносный. Она наслаждалась радостью, которую должна испытывать женщина, когда она вымыта, надушена, припудрена и красиво одета.
   Кровать заменили, комната больше не походила на больничную палату, и в новой обстановке Джоанна почувствовала себя гораздо лучше. Стенодеск стоял перед пианино; Джоанна, узнав, что он был в ее кабинете, велела Каннингэму принести его. Он не совсем вписывался в интерьер, но вполне согласовывался с ее представлением о том, какой должна быть комната, а именно, по-домашнему уютной.
   Она была одна. Вини ушла пригласить мистера Саломона отобедать с его подопечной. Джоанна облегченно вздохнула.
   (– Ну как, лучше вы себя чувствуете, дорогая? Я – да.
   – Конечно, лучше. Но почему вы начали нервничать?
   – Ерунда, Юнис! Я вовсе не собирался соблазнять ее.
   – Вы врете. Лицемер. Старый мошенник. Она уже была готова. А вы оробели. Я встречала таких, как вы, дорогая – горазды болтать, а когда доходит до дела, пасуют. Трусливые Казановы.
   – Ерунда! Нельзя стрелять уток на воде. Если я действительно захочу ее… я не говорю, что это непременно случится; просто я должен признать, что она славная крошка.
   – О да.
   – Умолкните! Если я ее когда-нибудь по-настоящему захочу, я дам ей возможность выбора, а не буду хватать ее, когда она едва смеет дышать.
   – «Возможность выбора», Боже мой! Послушайте вашу старшую сестричку, Джоанна. Секс – это не игра, это способ быть счастливым. Больше всего женщину бесит, если от нее отказываются, когда она уже готова отдаться. Вы это сами поймете. Сами будете плакать в подушку и ненавидеть всех мужчин. До следующего раза, по крайней мере.
   – Юнис, но от вас-то, конечно, никто не отказывался. Я не могу такое представить.
   – Такое бывает с каждой женщиной, Джоанна. Мужчины робки. Если бы женщины не горели желанием, если бы они в открытую не вели их к этому, человеческая раса давно бы вымерла.
   – Хм… вы лучше разбираетесь в женщинах, чем я…
   – Намного лучше.
   – Давайте-ка поговорим о некоторых деталях. Мы вымыты, и я знаю, что мы красивы. Я видел нас в зеркале, и вы со мной согласились. Но раньше вы выглядели еще лучше. Я не имею в виду раскраску кожи, нам пока не до этого. Но что для этого требуется? Только упражнения?
   – Не только, босс… хотя и упражнения очень полезны. Вы говорите о профессиональном подходе?
   – Да.
   – Ну, я-то обходилась без платных специалистов, но у меня был большой опыт плюс квалифицированная помощь со стороны Джо. Но, как я понимаю, вы, наверное, хотите нанять наилучших спецов, невзирая на цену?
   – Конечно! Что такое деньги? Я все равно не смогу от них избавиться.
   – Хорошо, тогда необходимо воспользоваться услугами «Елена Рубенстайн, лимитед» или какого-нибудь другого салона высшей категории. Вы можете просто позвонить и вызвать полную команду специалистов. Там будет художественный руководитель-мужчина… впрочем, не совсем мужчина: он на своем веку повидал не меньше обнаженных женских тел, чем хирург. Он вас пальцем не тронет. Он парит высоко. Он творит. И руководит. Он даже не посмотрит на вас, пока его команда вас не подготовит. В ней будут… м-м… банщица, массажистка, маникюрша, педикюрша, парикмахер, парфюмист. специалисты по коже и по лицу, не меньше четырех костюмеров, специалист по манере поведения и акценту, и у всех у них будут помощники, если вы хотите, чтобы они управились за один день. Если вы установите сроки, то цена возрастет, если нет, то все равно возрастет.
   – Как это?
   – Это как налоги. Как бы вы их ни платили, они все равно растут. Босс, нам не нужны специалисты. С моими знаниями и хорошей помощницей вы будете настолько очаровательны, что лучше и не надо. Я не знаю, сможете ли вы найти такого хорошего художника, как Джо, но с вашими деньгами художников легко нанять.
   – Юнис, я никогда не подозревал, что быть женщиной так трудно.
   – Успокойтесь, босс, женщиной быть легче, чем мужчиной… и гораздо приятнее, Я научу вас быть женщиной двадцать первого века, и я бы была вам очень благодарна, если бы вы научили меня быть мужчиной двадцатого века. Тогда бы мы устранили этот глупый «конфликт поколений», понимали бы друг друга и любили.
   – Любимая…
   – Я думаю, что для старого сварливого хмыря вы очень милы. С вашим мозгом и моим телом из нас выйдет отличная команда. У нас все получится.
   – Я в этом не сомневаюсь, дорогая.
   – Да, получится. Прежде всего надо найти хорошую служанку, а это потруднее, чем отыскать кита в Канзасе. Вероятно, придется нам самим ее обучать.
   – Юнис, вы думаете, нам нужна служанка? Вы же как-то обходились своими силами.
   – Да, а еще вела свой дом, была вашим секретарем и работала столько, сколько вам было нужно. Но вы к этому не приучены, босс. У вас всегда были слуги.
   – Да, конечно. Но я был очень стар, и у меня не было времени на такие дела. Юнис, самое неприятное для старика то, что дни становятся короче, а спрос на его время увеличивается. Я обошелся бы и без слуг, если бы было возможно. И я терпеть не мог зависеть от секретаря, пока не повстречал вас.
   – Дорогой босс, нам понадобится служанка. Но не секретарь. Пока вы снова не возьметесь за свои дела.
   – Нет, больше никаких дел!
   – Поживем – увидим. Может быть, вам придется снова вернуться к ним. Вероятно, секретарь вам и не потребуется. Я вполне могу его заменить. И спасибо, что приказали принести сюда Бетси – так я называю свой стенодеск. Я снова чувствую себя как дома.
   – Бетси? Ха! Я всегда называл его осьминогом.
   – Какое ужасное имя для такой милой и добросовестной машины! Босс, нельзя так говорить! Хорошо, что Бетси выключена: если бы она это услышала, то наверняка бы обиделась.
   – Юнис, не говорите глупостей. Интересно, почему Джейк так долго не идет?
   – Наверное, шнурки гладит. А теперь – урок второй на тему «Как быть женщиной». Мужчины почти всегда опаздывают, но этого не надо замечать, потому что они гордятся своей пунктуальностью. Босс, вы же не обещали Вини оставаться в кресле?
   – Конечно, нет. Я вовсе не собираюсь все время сидеть на одном месте. Я хочу сыграть «Восемьдесят восьмую». Я распорядился, чтобы настроили оба пианино: и это, кабинетное, и большое концертное внизу. Давайте попробуем.)
   Она встала и, разом совладав с высокими каблуками, грациозно подошла к маленькому пианино, села, подняла крышку, вспоминая первые такты «Славянского танца» Дворжака, и начала играть… но ничего не получилось.
   – Что за дьявольщина! – Она посмотрела на клавиатуру и нажала «до» первой октавы правым указательным пальцем. Звук был нормальным. Затем нажала «до» октавой ниже. Несколько проб одним и двумя пальцами убедили ее, что пианино хорошо настроено. Но для того чтобы сыграть отдельный аккорд, ей приходилось смотреть на клавиатуру, а затем внимательно ставить пальцы. Наконец ей удалось медленно и со сбоями сыграть «Чопстикс», не отрывая глаз от клавиатуры и так пристально следя за руками, что они дрожали. Но доиграв до конца, она обеими руками ударила по клавишам.
   (– Пропали десять лет обучения!
   – Чего же вы хотите, босс? Я даже на гитаре не могу сыграть пару аккордов.
   – Хорошо, что моя мама не слышала этого: она всегда хотела, чтобы я был пианистом и выступал с концертами. Юнис, какого черта вы не учились играть на пианино в детстве?
   – Потому что я все время уделяла изучению парней! Этот предмет увлекательнее. Джоанна, если вы хотите снова играть на пианино, мы можем научиться. Но нам придется начинать с нуля. Я знаю, что все это есть в вашей памяти. Но все это не доходит до наших рук… до моих рук, дорогая. Для этого нам придется, пожалуй, больше попотеть, чем приводя в порядок нашу фигурку.
   – Плевать, не больно и хотелось. – Она встала из-за пианино.
   – Босс, секундочку. Раз уж мы здесь, давайте немного разогреем Бетси и сделаем контрольный запуск.
   – Хм? Но я не разбираюсь в стенодеске. С этим будет еще хуже, чем с пианино.
   – Посмотрим.)
   Она села за стенодеск.
   (– Ну, Юнис? Что здесь к чему?
   – Успокойтесь, босс. Тело все помнит. Скажите:
   «Юнис, записывайте», а затем говорите что-нибудь и думайте лишь о том, что вы говорите.
   – Хорошо.
   – Юнис, записывайте: «Восемьдесят семь лет назад наши отцы вывели на этом континенте новую нацию, ценящую свободу и преданную идеалам…»)
   Ее руки ловко коснулись переключателей, вовремя включили микрофон, задали программу пунктуации и корректировки, и все это было сделано без суеты.
   Она остановилась и посмотрела на то, что получилось.
   (– Черт возьми! Как это получилось, Юнис?
   – Не спрашивайте, дорогая, а то получится, как у той сороконожки, которая задумалась, в каком порядке переставлять лапки, и разучилась ходить. Бетси мурлычет как котенок. Она рада, что я вернулась.
   – И я тоже рад, Юнис, эта машина, то есть Бетси, имеет доступ к библиотеке Конгресса?
   – Конечно. Она подключена к федеральной библиотечной сети, хотя вы можете ограничить изыскания одной библиотекой.
   – Да, лучше ограничиться одной. Я хочу получить информацию о том, как работает человеческая память.
   – Хорошо. Мне это тоже интересно. Мне порой кажется, что в моей памяти появились пробелы. Но я не уверена. Для Бетси лучше всего искать литературу по определенной схеме: ссылки, за которыми следуют выдержки, а затем отдельные пункты из этих выдержек… иначе по такому общему вопросу она получит столько информации, что у нее случится запор, она остановится и не сможет ничего делать, пока не сотрут оперативную память.
   – Вы знаете, как с ней обращаться. Я не знаю. Запрограммируйте ее так, чтобы она отбирала теории поведения. Я знаю о Павлове и его работах все, что необходимо: когда у собаки выделяется слюна, экспериментатор должен дать звонок.
   – Хорошо, босс. А можем мы потратить еще немного денег?
   – Конечно. Если хотите, можем купить египетские пирамиды. Что угодно, дорогая.
   – Давайте добудем секретную информацию обо мне, о Юнис Бранке, которой я была.
   – Зачем, дорогая! Если вы разглашали государственные тайны, то вам теперь ничего не смогут сделать.
   – Мне кажется, что эта информация может восполнить пробелы в моей памяти. Там может быть нечто такое, что вы слышали от меня, после того как я «вернулась», и чего не было в докладе вашего секретного бюро. Тогда бы вы не волновались и знали наверняка, что я не продукт вашего воображения.
   – Юнис, если уж я сошел с ума, меня волнует лишь одно: что какой-нибудь знахарь вылечит меня и вы исчезнете.
   – Очень мило с вашей стороны, босс. Но я не исчезну; я же обещала.
   – Но даже если я сумасшедший, мне лучше им и оставаться: мне будет легче приспособиться к окружающему миру. Юнис, а не помните ли вы чего-либо такого, что случилось между вашей гибелью и пробуждением?)
   Внутренний голос на некоторое время замолк.
   (– Нет, почти ничего. Были сны и, кажется, вы мне тоже снились. Но был один сон, который не был похож на сон; казалось, что это творится наяву. Но если я вам расскажу, вы подумаете, что я сошла с ума.
   – Даже если это так, вы не станете менее очаровательной, дорогая.
   – Хорошо, но только не смейтесь, Джоанна. Когда меня не было, я была ТАМ. Я видела старого-престарого человека с длинной белой бородой. У него в руках была большая книга. Он посмотрел в нее, потом глянул на меня и сказал: «Дочь моя, ты была непослушной девочкой, но не очень непослушной, поэтому я даю тебе второй шанс».
   – Это был сон, Юнис. Антропоморфизм. Образ из воскресной школы.
   – Может быть, босс. Но я здесь, и мне действительно дали второй шанс.
   – Да, но его вам дал не Бог. Юнис, моя родная, я не верю ни в Бога, ни в черта.
   – Но вы же не были мертвым, а я была. По правде говоря, я не знаю, во что я верю. Наверное, я слишком недолго была мертва, чтобы это выяснить. Но вы не будете возражать, если мы иногда будем молиться?
   – Уж не Иисусу ли Христу?
   – Перестаньте, Джоанна! А то я начну употреблять все те слова, которые вы считаете «неподобающими для леди». Я не так уж много прошу.
   – Ого, да я под башмаком! Хорошо, но я хочу, чтобы молились мы в красивой церкви, с хорошей музыкой и чтобы служба продолжалась не больше десяти минут…
   – Но я не имела в виду церковь! Я терпеть их не могу. Там плохие вибрации. Я хотела бы молиться сама по себе, в душе. Джоанна, я вас научу.
   – Хорошо. Прямо сейчас?
   – Нет, сперва я хочу получить свои данные. Думайте о чем-нибудь отвлеченном, а то у меня возникнут проблемы, как у той сороконожки. Думайте о Вини, вспомните ее в ванной: скользкое тело, покрытое мыльной пеной.
   – Очень благочестивый предмет. Гораздо лучше молитвы.
   – Откуда вам знать, старый богохульник? Готова поспорить, что вы за всю свою жизнь ни разу не молились.
   – Нет, молился, дорогая… но Бог, видимо, в это время был на рыбалке.
   – Ладно. Думайте о Вини.)
   Она несколько минут возилась с машиной, затем ласково погладила ее и выключила.
   (– Ну как?
   – Что?
   – Вы думали о Вини, старый развратник?
   – Да, я воспользовался этой необычной тишиной, чтобы поразмыслить о чудесах Вселенной.
   – Ну и?
   – Я сбился на Вини.
   – Я знала, о чем вы думали, я же в вашем мозге. Джоанна, для девушки – ведь вы в некотором смысле девственны – у вас очень грязное и детальное воображение.
   – Черт! Готов поспорить, что о любой девушке можно сказать то же самое.
   – Да, это сущая правда. Но, Джоанна, дорогая… с вашим воображением мы едва ли сможем когда-либо стать «женщиной по-настоящему». За всю свою сексуальную жизнь я не встречалась с мужчиной – или девушкой, – которые бы делали это тем хитрым способом, о котором вы думали.
   – О, я узнал его от одной почтенной домохозяйки, когда был еще подростком. Это была очаровательная женщина.
   – Хм… жаль, что я родилась слишком поздно.
   – Да, кстати, вы получили ваши данные?
   – Конечно, босс, разве у меня когда-нибудь что-нибудь не получалось? Давайте вернемся в наше кресло. У нас устала спинка.)
   Джоанна Юнис преодолела тридцать футов до кресла, забыв, что скинула тапочки, чтобы удобнее было работать на ножном пульте стенодеска. Ей приятно было ступать по мягкому коврику босыми ногами. Она заметила это, только когда села в большое кресло и сложила ноги в элегантную и удивительно удобную позу лотоса. Но идти за тапочками ей не захотелось.
   Раздался сигнал дверного замка.
   – Это я, Вини.
   – Входите, дорогая.
   Сестра вошла.
   – Мистер Саломон просил передать, что зайдет к вам через несколько минут, но не сможет остаться на ужин.
   – Останется. Подойдите и поцелуйте меня. Что вы сказали Каннингэму?
   – Обед на двоих, в вашей комнате. Подать, когда ему позвонят. Но мистер Саломон, кажется, решительно настроен не оставаться.
   – А я говорю, останется. Но если нет, то со мной пообедаете вы. Принесите, пожалуйста, мои тапочки. Они на полу рядом с пианино.
   Сестра принесла тапочки и вздохнула.
   – Джоанна, я не знаю, что с вами делать. Вы снова себя плохо вели. Почему вы не позвонили?
   – Не ругайте меня, дорогая. Сядьте на табурет, прислонитесь к моим коленкам и говорите. Скажите, вы случайно не были служанкой до того, как получили удостоверение медсестры?
   – Нет, а что?
   – Вы так хорошо ухаживаете за мной и в ванной, и когда помогаете с косметикой. Но это я так просто, на всякий случай спросила. Я не думаю, что профессиональная медсестра возьмется за работу служанки, каким бы высоким ни было жалованье. Но доктор Гарсиа будет настаивать на том, чтобы у меня была медсестра после того, как он уйдет. Сестра мне не нужна, и я знаю это. Но наш дорогой доктор будет настаивать. Зато мне нужна служанка. Поначалу я не смогу сама одеваться – женские одежды, я в них ничего не смыслю. К тому же я не разбираюсь в косметике. Сколько вам сейчас платят, Вини?
   Сестра ответила.
   – Боже мой! Не удивительно, что так трудно найти медсестер. За такую плату я не смогла бы нанять даже привратника. Как бы вы посмотрели на то, чтобы остаться в моем доме в качестве медсестры, но на самом деле выполнять работу служанки? Жалованье – втрое больше того, что вы получаете, и сколько пожелаете наличными, чтобы эти деньги не облагались налогом.
   Сестра задумалась.
   – А как я должна буду одеваться, Джоанна?
   – На ваш вкус. Если хотите, носите ваш белый халат: ведь для доктора Гарсиа вы останетесь медсестрой. Или что вы захотите. Через дверь по коридору есть спальня, там раньше жил мой слуга. Там есть ванная и еще одна комната, из которой мы могли бы сделать гостиную. Можете в этих трех комнатах сделать любые изменения по вашему вкусу. Это будет ваше собственное жилище.
   (– Босс, что это вы там говорили, что негоже, мол, стрелять уток на воде?
   – Оставьте это, Юнис. Если Вини клюнет на приманку, то это будет лучше, чем нанимать какую-нибудь деревенщину и обучать ее, чтобы затем она начала потихоньку разворовывать драгоценности и исчезла, когда мы только-только начнем получать от нее хоть какую-то пользу.
   – Да, я вижу преимущества. Но Вини будет жить всего через дверь от вас. Вы и глазом моргнуть не успеете, как она окажется в вашей постели. Может быть, вы и не хотите, чтобы в вашей жизни были мужчины, но я хочу.
   – Ерунда! Она уже думает о деньгах. Если она возьмется за работу, то будет более официальной и начнет снова называть меня «мисс».)
   – Мисс Джоанна? Это будут действительно мои собственные комнаты? Я смогу принимать гостей?
   – Конечно, дорогая. Слуги будут наводить там порядок, оказывать услуги, какие вы пожелаете. Ну там, принести завтрак или еще чего-нибудь. А если хотите, они туда вообще не будут заходить.
   – Это так соблазнительно! Я сейчас живу в одной квартире еще с двумя девушками… и плата за нее ужасно высока, потому что дом окружен частными владениями. Это безопасно… но я не могу уединиться.
   – Вини! Посмотрите на меня, дорогая. Если я не ошибаюсь, там сейчас стоит одиночная кровать. Если хотите, ее можно заменить большой двуспальной.
   Девушка покраснела.
   – О, это было бы замечательно!
   – Перестаньте краснеть. Если у вас будет гость, то я об этом не узнаю, пока вы сами мне не скажете: стены и дверь там звуконепроницаемы. Конечно, личность всех посетителей устанавливается, и их проверяют на наличие оружия, но это обычная процедура для всех, кто входит в частные владения. Но это лишь значит, что вы должны заявить о посетителе начальнику моей охраны, когда он придет к вам в первый раз. Но я не узнаю об этом, если вы сами мне не расскажете. У всех в этом доме бывают гости. Но безопасность – это забота начальника охраны, а не моя.
   – Но ему придется показывать свое удостоверение?
   – Вам все равно придется о нем заявить. Но в чем дело? Вы хотите сказать, что не желали бы этого? Он женат?
   Вини снова покраснела, но не ответила. Джоанна Юнис продолжала:
   – Это никого не касается, дорогая. Это частный дом, а не правительственное учреждение. Вы заявляете о нем, и больше от вас ничего не требуется. Хотя начальник охраны не очень-то полагается на удостоверения. Они часто бывают поддельными. Но у него фотографическая память. Ну как, останетесь вы со мной? В качестве медсестры, подруги, секретаря или кого угодно?
   – Если мне предстоит быть вашей служанкой, то пусть ваша обслуга знает об этом. Зачем это скрывать? Я и одеваться буду как служанка. Традиционное платье, или «акапулько», или что-нибудь среднее?
   – Только не традиционное; у вас такие милые ножки! Если хотите, «акапулько».
   Вини осталась довольной.
   – Да, я могла бы полностью одеваться в «акапулько». Девушке надоедает все время носить эту белую одежду.
   (Джоанна, скажите ей, чтобы не злоупотребляла росписью по коже. Это вредно.)
   – Как хотите, дорогая. Но не накладывайте слишком много краски. Это вредно для кожи.
   – О, я знаю! Я ведь на самом деле рыжая, я не могу даже загорать. Может быть, мне следует носить маленькую черную юбку с белым кружевным фартучком размером с блюдце? Небольшую шапочку как у служанок, белый или черный бантик? Черные чашечки на груди? Прозрачные?
   – Как хотите, Вини. Туфли на высоком каблуке?
   – Да, пожалуй, чуть пропускающие свет, как на вашем пеньюаре. Да, каблуки, конечно, высокие, иначе пропадет весь эффект… я могу хоть на ходулях ходить, если потом могу оставаться разутой. Затем немного краски. Бабочки, цветы и все прочее в этом роде. И это дешево. Все, что я назвала, я могу купить в «Одноразовых товарах». Я буду выглядеть как настоящая служанка, и в то же время на одевание у меня будет уходить не больше времени, чем сейчас.
   – Дорогая, вы будете выглядеть очень привлекательно. Подбираете наряд служанки так, чтобы понравиться вашему другу?
   Вини снова начала краснеть, затем нахмурилась.
   – Конечно! И так, чтобы ему было удобно меня раздевать! (– Браво!
   – Юнис, у вас извилины работают только в одну сторону.
   – Вам следовало бы вспомнить, дорогая, что это ваши извилины.)
   Через несколько минут Вини объявила о приходе мистера Саломона и вышла. Юрист с официальным видом подошел к Джоанне, взял ее руку и поцеловал.
   – Как вы себя чувствуете? – спросил он.
   – Грустно, – хмуро ответила Джоанна, – потому что у моего самого старого и дорогого друга нет времени, чтобы отобедать со мной в первый день, как я стала на ноги. Физически я чувствую себя замечательно. Чувствую некоторую слабость, но этого следовало ожидать.
   – Вы уверены, что не перегружаете себя?
   – Не перегружаю. Мое дыхание и сердцебиение постоянно телеметрируют. Если бы их что-нибудь встревожило, они приказали бы мне лечь в постель. Правда-правда, со мной все в порядке, Джейк. Я ведь не смогу окрепнуть, если все время буду лежать в постели. Ну, а как вы себя чувствуете, мой старый друг? Я ужасно волновалась.
   – Со мной все в порядке. Просто я сделал из себя посмешище, Иоганн.
   – Вовсе нет… и я уверен, что Юнис со мной согласна, Джейк.
   (– Осторожнее, босс!
   – Не мешайте.)
   – Ваши честные слезы – это наилучшая дань ее памяти. Она была доброй и храброй женщиной, Джейк, и меня очень тронуло, что вы ценили ее замечательные качества так же высоко, как и я. Сядьте, пожалуйста, Джейк. Хотя бы на минутку. Я должна вас кое о чем спросить.
   – Хорошо. Но я не смогу остаться надолго.
   – Подзовите кресло и сядьте передо мной. Хотите шерри? Доктор говорит, что мне это можно – и я чувствую, что мне просто необходимо выпить. Этот испанский шерри сухой, как ваш юмор. Разлейте, пожалуйста.
   Джоанна подождала, пока юрист наполнит стаканы и сядет. Она взяла свой стакан и в то же время подняла грудь, чтобы ее коварные «панели» на халате сделали свое дело.
   – Тост, Джейк… Нет, не вставайте. Тот же самый тост, Джейк – всегда тот же тост, когда мы пьем вдвоем… но без слов.
   Она сделала глоток.
   – Джейк…
   – Да… Иоганн?
   – Пожалуйста, называйте меня Джоанной, я же не могу больше зваться Иоганном. Джейк, Джейк, вы знали, что я не рассчитывал выжить после этой операции? Это была хитрость. Уловка, чтобы обмануть врачей.
   – Да… Джоанна… я знал это. Поэтому я и помогал.
   – Я так и думал. Это самое благородное и бескорыстное проявление дружбы, которое я когда-либо встречал. Как это у японцев называется друг, которые помогает, когда необходимо умереть? Ладно, неважно. Джейк, посмотрите мне в глаза. Вы понимаете, что лучше бы мне умереть… чем выжить такой ценой? Вы понимаете, Джейк? Или я должен прожить еще одну жизнь, ненавидя себя?
   Саломон прямо взглянул ей в глаза.
   – Да… Джоанна. Я это понимаю. Это не ваша вина… вам не за что себя ненавидеть. И Юнис не захотела бы, чтобы вы так переживали.
   – Я знаю! Плачьте, дорогой, Джейк, не сдерживайте ваших слез… Вы видите? Я же не сдерживаю своих. Только не теряйте полностью контроль над собой. Джейк, любой из нас предпочел бы умереть, чем допустить такое. И я так же уверен в этом за вас, как, надеюсь, вы уверены за меня. Не думаю, что я смог бы это перенести, если бы вы меня не поддержали. Посмотрите на меня: красивое и молодое тело. Но мне почти девяносто пять лет, и у меня остался всего один друг – вы.