Хазарин Андрей. Союз обворованных

   - А как надумали макулатурой заняться?
   - В восемьдесят седьмом - восемьдесят восьмом годах работал в кооперативе "Великан", там собирали макулатуру, за неё продавали дефицитные книжки, много киосков по городу было, помните, наверное?
   - А как же, сам "Три мушкетера" так купил! А после что?
   - Они макулатуру вывозили на переработку в Федерацию, здесь мощностей практически нет. А потом, после обретения независимости, я и подумал: не годится нам последние леса на бумагу переводить, когда её вон сколько валяется на любом углу!
   "Легко повествует, обкатанный рассказ... Бумажник по образованию, говоришь, на Печоре работал? А любопытно... Институт в Москве? Можно проверить..."
   - А вот как вам показалось, - внезапно повернул разговор Казьмин, эти неизвестные... они на вас случайно попали или направленно целились? Вы все ж таки человек не бедный, да ещё кандидат, может, это была попытка похищения? Киднэппинг, как на Западе говорят?
   "Задумался, нахмурился. Вопрос логичный, уместный, сам на язык просится, но, похоже, обсуждать его с милицией гражданин пострадавший не склонен".
   - Не знаю, что и сказать... В разговоре они ничего такого не выдали, только обвиняли в квартирных грабежах, но все было тщательно организовано: двое вышли из дверей напротив, двое в лифте поднялись... Не знаю, не могу сказать.
   - А вы, кстати, в какой квартире были?
   Лаврентьев задержался с ответом совсем немного:
   - В сто семьдесят первой. Заходил к бывшей сотруднице, Зубко Наталье Викторовне. Был там минут десять.
   - Она вас что, даже чаем не напоила?
   - Да я по делу заскочил, забрать кое-что...
   - Вот эти вещи? Или вот это? - майор, словно невзначай, снова обратил внимание на пакет с бумагами.
   Лаврентьев пожал плечами:
   - По-моему, бандитам было все равно, за чем я заходил, а в пакет они и заглянуть не успели.
   - Может, считали, что ещё успеют... - раздумчиво пробормотал майор. А вы вот что скажите: вы сотруднице-то звонили, предупреждали, что зайдете?
   - Да, звонил.
   - А не могла ли гражданка Зубко бандитов на вас навести? Вы её хорошо знаете? Может, за что-то зло на вас держит, или подкупили ее? Или запугали?
   У Лаврентьева по лицу пробежала мгновенная растерянность, но он быстро взял себя в руки:
   - Нас с Натальей Викторовной ещё со времен совместной работы связывали доверительные отношения, сугубо товарищеские, - поспешил подчеркнуть он, делить нам с ней было нечего, а потому и злиться не за что.
   - Понятно... Не заметили ли вы чего-то особенного в разговорах нападавших? Какие-то необычные слова, может быть?
   Лаврентьев добросовестно задумался.
   - Да нет. "Падло", "сука", "ворюга" - это обычные слова или необычные? С одной стороны, лексикон уголовников, на Печоре я их наслушался, с другой - все вокруг так говорят, а милиция, как во всех детективах написано, тоже от своих клиентов словечек набирается...
   - Есть такое прискорбное явление, - согласился майор. - А их машина?
   - Не знаю... Сзади дверцы двойные, ручка никелированная, внизу откидная ступенька...
   - М-да... - вздохнул майор. - Это на всех "уазиках" так, если фургончики... На руках не заметили татуировок, например?
   - Нет, - покачал головой Лаврентьев. - Они в перчатках были, по-зимнему. Хотя... тот, что мне сзади руки заламывал, кажется, был без перчаток...
   Майор оживился:
   - Так, может, на ваших вещах пальчики остались? А ну, сейчас проверим! - Схватил трубку, накрутил трехзначный внутренний номер. - Черкашина ко мне, быстро! - Положил трубку, пояснил: - Это наш дактилоскопист.
   Через минуту зашел хмурый тощий мужик в коричневом халате, сказал:
   - Звали?
   - Иван Семеныч, а проверь-ка ты вот эту сумку и вот этот целлофановый пакет...
   - Полиэтиленовый, - буркнул мужик.
   - Ну, то тебе виднее... Проверь, может, остались на нем пальчики грабителей, покушавшихся на гражданина Лаврентьева.
   Мужик вытащил из кармана большой пинцет, осторожно поворочал вещи.
   - Какие там пальчики, это ж добро, по-моему, в луже побывало, а потом по нему тряпкой возили. Хотя надо повнимательнее осмотреть. Но, я так думаю, пальчики гражданина пострадавшего там в любом случае есть, не будете возражать, если мы ваши отпечатки снимем, чтобы не отвлекаться на них?
   И опять Лаврентьев задержался с ответом, и опять совсем немного, даже пошутил:
   - Сколько угодно, тут у вас уже моих отпечатков полно на всем, до мыла включительно.
   Черкашин ушел, скоро вернулся с набором, аккуратно откатал пальцы Лаврентьева на бланке, дал ему тряпочку, смоченную растворителем:
   - Протрите, запах быстро отойдет... Внутри вещи проверять надо?
   Майор чуть нахмурился:
   - Пострадавший говорит, что в сумку грабители лазили, а в пакет - нет.
   - Ага, тогда работы меньше...
   Черкашин выудил откуда-то ножик, распорол пакет по боковому шву, вытряхнул из него папку.
   - Это вам, это мне...
   Забрал разрезанный пакет, сумку с барахлом и ушел.
   - А вы пока проверьте, все ли цело в папке, - сказал майор. Голос его звучал теперь тверже, словно первоначальная растерянность от внезапной встречи с большим человеком прошла и вернулась привычная уверенность чиновника, который действует на своей территории.
   - Не вижу необходимости, - резко ответил Лаврентьев.
   - А мы вот видим! После хватитесь, чего-то не окажется, начнете нас обвинять, сто раз уже такое бывало! Извиняюсь, гражданин пострадавший, правила нам положено выполнять. Развязывайте и проверяйте!
   Лаврентьев придвинул к себе папку, развязал, наклонил, оперев на край стола, чтобы майору не было видно.
   А майор тем временем скомандовал лейтенанту:
   - Так, Зайцев, заложи новый лист, пиши: "Перечень предметов, находящихся в целлофановом... не, полиэтиленовом... пакете. Первое: папка картонная с завязками. С новой строки: "Перечень предметов, находящихся в папке". Диктуйте, гражданин Лаврентьев!
   - Бумаги личные, листов... сейчас сосчитаю...
   - Э нет! Вот так надо... - Майор потянулся через стол, ловко выхватил из папки верхний листок и провозгласил: - "Расписка, выданная Лаврентьеву И. К., в возврате долга в сумме эквивалента 12 872 доллара США за подписью Бражникова В. С., от первого октября тыща девятьсот девяносто четвертого года". Так, что там следующее?..
   Лаврентьев подавленно молчал, майор спокойно перетащил папку к себе:
   - Расписка на три тысячи... Расписка на пять тысяч с мелочью... Пальцы быстро замелькали. - Ты гляди, а тут аж на пятьдесят тысяч... "К инвестиционной компании "Лигинвест" и лично к г-ну Лаврентьеву Игорю Константиновичу финансовых претензий не имею"... Интересные дела, а? Так, может, как раз за этими бумажками охота шла, а, гражданин Лаврентьев?
   - Ничего не могу сказать, грабители мне о своих целях не сообщили.
   Майор подровнял бумажки перед собой, откинулся на спинку стула. Побарабанил пальцами по столу.
   - А позвольте полюбопытствовать, Игорь Константинович, откуда у вас было в девяносто четвертом году столько денег, чтобы возвращать знакомым взятые в долг такие суммы? И при чем здесь инвестиционная компания "Лигинвест"?
   Лаврентьев вздохнул, мягко улыбнулся:
   - Вы прекрасно понимаете, что ни в девяносто четвертом году, ни в какое-либо другое время у меня не было столько денег, чтобы возвращать знакомым такие суммы. Конечно, речь идет о деньгах "Лигинвеста". Я там подрабатывал консультантом по кадрам, был, в общем-то, человеком со стороны, никому не известным... И как-то директор, Ильин Герман Николаевич, попросил меня об одолжении: принять несколько вкладов как частные ссуды на мое имя. Наверняка была в этом какая-то махинация, может, с налогами, не знаю, но скорее вкладчики просто не хотели документально показывать, что у них есть такие деньги... Чтобы в случае чего не отвечать на вопросы, откуда взяли... Я тогда, надо сказать, сидел на мели, а Ильин мне предложил по три доллара с каждой тысячи, вот так я в это дело и встрял... А после, где-то недели за две до прекращения "Лигинвестом" платежей, тот же Ильин меня попросил всем вкладчикам деньги вернуть по представленной им ведомости, под расписки... Несколько дней это тянулось, а когда я все выплатил и хотел расписки передать Ильину, он уже исчез... Я туда, я сюда, - излагал с выражением Лаврентьев, - исчез и исчез, и обещанные три доллара с тысячи мне не заплатил. Я долго думал, что делать с расписками, потом сообразил, что это ведь мое единственное оправдание, что могут ведь после прийти те вкладчики и требовать с меня возврата долгов, тем более, что Ильин пропал, значит, для меня эти бумажки дороже золота... И ни дома, ни на службе держать их нельзя... Ну, посоветовался с госпожой Зубко, мы ведь дружили, а она была в "Лигинвесте" кассиром, побольше меня понимала в этих делах... И она любезно согласилась хранить бумаги у себя.
   - А сейчас, значит, они вам понадобились, и вы за ними пришли?
   - Господин майор, я понимаю, разговор для вас интересный, как у вас говорится, "по вновь открывшимся обстоятельствам", но какое это все имеет касательство к нападению на меня?
   Илья Трофимыч чуть усмехнулся:
   - Думаю, самое прямое, господин Лаврентьев. Два года бумажки лежали тихо-мирно, никак не влияя на ваши чисто товарищеские отношения с гражданкой Зубко, потом вдруг, внезапно, они вам понадобились, вы спешите за ними, забираете папку, заодно забираете свои вещи, как будто уже не собираетесь больше в этом доме появиться, - и тут же на вас нападают, прямо у дверей квартиры! Как вы показали ранее, вы звонили, предупредили гражданку Зубко о своем приходе, она вполне могла подготовить такое нападение, особенно если почувствовала, что доверительные товарищеские отношения между вами и нею изменились...
   Илья Трофимович говорил строго по сценарию, составленному под руководством Кучумова, но был недоволен: с самого начала ему не нравилось, что придется возбуждать в Лаврентьеве подозрения и враждебность к женщине, и сейчас тоже, хотя "пострадавший" не выглядел опасным человеком. Впрочем, мало ли как он выглядит - погибла же отчего-то Ираида Николаевна Безвесильная, скоропостижно угодившая под черную "семерку"...
   - Ну ладно, Игорь Константинович...
   Лаврентьев вдруг отметил с тревогой, что у майора изменился тон, да и вид тоже, вовсе он не казался теперь таким облезлым и униженным.
   - ...вернемся к теме, которая представляет наибольший интерес, как у нас говорится, "по вновь открывшимся обстоятельствам". Тем более, что по этой теме давно ведется следствие и вы, гражданин Лаврентьев, можете оказаться весьма важным свидетелем... Как-то мне с трудом верится, чтобы неизвестные владельцы мошеннической компании "Лигинвест" или её находящийся в розыске директор Ильин Герман Николаевич доверили операции с сотнями тысяч долларов человеку случайному, им едва известному...
   Лаврентьев беспокойно шевельнулся на стуле, но промолчал.
   - Правильно ерзаете, думаю, никак не случайному и, думаю, отлично известному... А может быть, и не надо больше искать каких-то таинственных владельцев? Может, прекрасно знал господин Бражников В. С., известный под кличкой "Брага" поставщик "ряженой" водки, и прочие кредиторы, к кому нести свои тысячи и с кого их требовать, когда запахло керосином?
   Лаврентьев скривился:
   - Ну-у, господин майор, через пять минут вы обнаружите в моей скромной персоне самого господина Мавроди или таинственного распорядителя золотых запасов партии...
   Илья Трофимович, все так же по сценарию, продолжал терзать Лаврентьева, не используя, однако, всего доступного ему арсенала средств и возможностей.
   Лаврентьев же твердо стоял на своем, ни слова в показаниях не менял, только сердился и осторожно угрожал майору своими кандидатскими возможностями. На втором часу допроса он выдвинул предположение, что все эти события инспирированы его соперниками по предвыборной кампании с целью дискредитировать единственного честного кандидата, например, господином Кочетовым, который как ставленник президента наверняка имеет рычаги влияния на милицию...
   Казьмин, поглядывая на часы, дотянул разговор до намеченного графиком времени, после чего объявил, что гражданин Лаврентьев является важным свидетелем по делу инвестиционной компании "Лигинвест", а потому не должен покидать постоянного места жительства без согласования с соответствующими органами.
   - То есть как это?! - вскинулся Лаврентьев. - А как же избирательная кампания? Я должен ездить по всей области, выступать...
   - Это пожалуйста, сколько угодно, но извольте о каждой поездке заблаговременно сообщать в УВД, дежурному по уголовному розыску, вот по этому телефону... - майор написал на листочке, - а по прибытии на место тоже звонить... Что же касается документов из папки, то они являются важнейшими вещественными доказательствами, а потому изымаются, о чем вам будет сейчас выдана соответствующая расписка.
   Игорь Константинович замер. В голове быстро прокручивались варианты. Вся эта история, начиная с идиотского требования Юрки Сивкова, дурно пахла. Похоже, спланированная провокация. И сейчас очень важно каждым поступком работать на свою легенду: маленький человек, случайно угодивший в самую гущу жульнических махинаций. Если же пытаться кого-то отмазать, влипнешь ещё сильнее...
   - Простите, гражданин майор... Вы этим поставите меня в очень тяжелое положение. Я ведь почему пришел к Зубко - ко мне явился один из этих кредиторов "Лигинвеста" и начал требовать возврата денег, которые давным-давно получил, и я поехал к Зубко за его распиской, чтобы доказать нелепость таких требований. Он меня ждет, и если я явлюсь без расписки, то сами знаете, что будет... Вы хоть эту расписку мне отдайте, а то, боюсь, останетесь без свидетеля...
   - Ну, так уж сразу без свидетеля!.. Хотя... - Казьмин нахмурился, задумался. - Может, дать вам заверенную ксерокопию? Честь по чести, Садовый райотдел, все как положено...
   - Вот тогда меня точно пришьют!
   Казьмин ещё подумал.
   - А таки могут, - подтвердил спокойным, деловитым тоном. - Ладно, ксерокопию оставим в деле...
   Нашли расписку Сивкова, погнали лейтенанта Волкова-Зайцева, тот через минуту принес три свеженьких ксерокопии, Лаврентьев на каждой написал: "Подлинность ксерокопии и её соответствие оригиналу подтверждаю". Далее следовала подпись, фамилия, имя, отчество полностью, дата.
   После него в качестве свидетелей расписались майор и лейтенант.
   Далее последовало сочинение подписки о невыезде с оговорками о возможности поездок по предвыборным делам, потом идиотской расписки в получении личных тапочек и дезодорантов...
   Только в шестом часу Лаврентьеву удалось выскочить из райотдела с постылой сумкой в руках. Уже совсем стемнело, но квартал перед милицией был все-таки освещен, и ему удалось остановить какую-то замызганную "пятерку".
   - Слушаю, гражданин начальник! - вежливо сказал водитель.
   Лаврентьев, не дожидаясь приглашения, влез на сиденье рядом с водителем, скомандовал:
   - На Кантемировскую, угол Липовой.
   Машина тронулась.
   - А как вы определили, что я "гражданин начальник"?
   - Так кто ж ещё будет голосовать прямо напротив райотдела?
   - Логично.
   Только тут до Лаврентьева дошло, что вышло удачно: денег-то в кармане ни копейки. Ладно, главное - добраться до "гольфа", там деньги найдутся... После разыскать идиота Юрика и хорошо потрясти. В самом деле, очень уж как-то все подозрительно сошлось...
   Глава 46
   Убийство состоится...
   
   На столе у полковника Кучумова негромко зазвонил прямой телефон:
   - Слушаю.
   - Дмитрий Николаевич, простите, что отрываю от дел...
   "Что ещё Слон затеял?" - нахмурился Кучумов.
   - ...но у меня есть основания подозревать, что готовится убийство. Я ещё не могу сказать, кто будет жертвой и кто исполнителем, подозреваю лишь заказчика, но не имею пока достаточных сведений. Однако прошу вас: держите наготове группу, я сообщу место и время, как только будет ясность. Еще раз простите, для более подробного разговора нет времени и возможности, я должен держать линию свободной!..
   Клацнуло, послышались частые гудки.
   Полковник выругался и положил трубку. Подумал, нахмурившись: "Не иначе, что-то он вокруг Лаврентьева крутит, а мне не сказал". Нажал кнопку интеркома:
   - Лидия Макаровна, срочно найдите майора Казьмина, пусть свяжется со мной. Прервите любой разговор.
   * * *
   Освещенный участок улицы остался позади. Лаврентьев устроился на сиденье поудобнее - и тут ему в затылок уткнулось что-то твердое.
   - Ну что, падло, открутился от ментов? Ничего, от нас так просто не открутишься. И не дергайся!
   Лаврентьев в ужасе скосил глаза на водителя. Тот ухмылялся на одну сторону.
   - Фраеришка ты... Надумал голосовать против райотдела - кто ж тебя тут подберет, кроме нас? - лениво процедил водитель.
   Лишь теперь Гарик сообразил, что этот голос уже слышал. Рванулся в сторону дверцы, но тут же получил резкий тычок костяшкой пальца ниже уха.
   - Сиди смирно, придурок! Лафа твоя кончилась, отбегался!.. Может, надеть на него браслетики? Чтоб не дергался?
   Водитель помолчал, потом качнул головой:
   - Нет. Вдруг гаишники остановят, а у нас пассажир в наручниках.
   - Э-э, капитан, если остановят, он ведь хлебало раскроет, гвалт подымет...
   - И то верно... Ну-ка, придержи его, сержант...
   Лаврентьев почувствовал на шее чужие пальцы, твердые, грубые, - и замер.
   - Ты гляди, - с издевкой сказали за спиной, - соображает!
   "Пятерка" сбавила ход, причалила к бровке тротуара. Пальцы на шее сжались чуть сильнее, Лаврентьев съежился.
   - Не боись, фраеришка, ты нам живой нужен... пока! - уже спокойно сказал "капитан". - Чуть попусти ему глотку... Пей!
   В губы ткнулось металлическое горлышко, Лаврентьев машинально глотнул - и закашлялся, когда обожгло рот и горло.
   "Капитан" отодвинул фляжку, обтер горлышко ладонью, завинтил крышку. Проворчал:
   - Грех добрый продукт на такое говно переводить... Ладно, запах есть а теперь утихомирь его на четверть часа.
   На затылок обрушился тяжелый удар, в глазах вспыхнул нестерпимый свет, а потом все заволокло тьмой...
   Когда Гарик пришел в себя, машина стояла. Он шевельнулся - и ощутил ноющую боль в голове. Попытался раскрыть глаза, но что-то мешало. Поднял непослушную руку, наткнулся на мех. Потянул - в руке осталась меховая шапка, а глазам стало больно от яркого света. Проморгался, прищурился. Наконец глаза привыкли, свет оказался не таким уж ярким, а перед собой он увидел невысокое крыльцо.
   Дверца справа от него распахнулась, голос "капитана" произнес неожиданно корректно:
   - Выходите, господин Лаврентьев.
   "О Боже, они знают!"
   - Прошу вас, - подтолкнул в шею твердый предмет. - Аккуратно, пожалуйста, это пистолет, с предохранителя он снят. Не забудьте свои вещи.
   "Сержант" тоже говорил очень вежливо.
   Лаврентьев неловко выбрался из машины, хотел оглядеться, но помешал ствол на затылке.
   - Проходите в дом, поторопитесь, вас ждут.
   Цепляясь за деревянные перила, Гарик поднялся на крыльцо. Дверь перед ним распахнулась, он прошел коротким коридорчиком и оказался в просторном холле. Здесь было тепло, в дальнем углу горел камин, помещение заливал мягкий рассеянный свет от скрытых ламп.
   Навстречу шагнул молодой человек с лицом вышколенного лакея и фигурой борца-полутяжа.
   - Позвольте пальто, мы его высушим и почистим, с вашего разрешения.
   Лакей-полутяж исчез, Гарика подтолкнули вперед и усадили в гостевое кресло перед большим столом.
   Наверху мягко хлопнула дверь, негромко скрипнули ступеньки. По деревянной лестнице со второго этажа спускался дородный мужчина в старомодной куртке с выложенными из шнура узорами на груди. Густые темные волосы, очки в массивной оправе. За ним следовал ещё один, в деловом костюме, при галстуке.
   Дородный сошел с последней ступеньки, повернулся. Гарик заметил дымящуюся трубку в правой руке - и лишь потом разглядел лицо.
   Слон!
   - Борис Олегович, по вашему поручению господин Лаврентьев приглашен и доставлен, - доложил "капитан".
   - Благодарю вас, Алексей Глебович.
   "Ни лиц, ни имен не скрывают - значит, не боятся, что заговорю". У Гарика сжалось сердце.
   Слон прошел к явно хозяйскому месту по другую сторону стола, сел. Человек в деловом костюме устроился сбоку от него, на стуле с высокой спинкой.
   - Благодарю вас, господин Лаврентьев, что согласились навестить меня. Моя фамилия Дубов, вы, вероятно, слышали обо мне - мы с вами соперники в демократическом состязании.
   Слон чуть шевельнул губами в короткой улыбке.
   - А вы, насколько мне известно, исполнительный директор акционерного общества "Мак", Лаврентьев Игорь Константинович, не так ли?
   Лаврентьев нахмурился. Внезапная вежливость похитителей, уютно освещенное помещение, цивилизованный вид собеседников как-то его успокоили - он ощутил себя в привычной обстановке.
   - Не сказал бы, господин Дубов, что ваше приглашение было выдержано в общепринятых тонах...
   Тут же в затылок уткнулся ствол, голос "сержанта" прошипел:
   - Не наглей, падло! Помни, с кем разговариваешь!
   Лаврентьев вздрогнул.
   Сам же Слон лишь повел трубкой в сторону:
   - Боюсь, моих коллег вынудили к тому обстоятельства. Вы ведь могли и не принять приглашения, выдержанного в общепринятых тонах, не так ли? А встретиться нам было необходимо, причем безотлагательно. Шутка ли, такие мерзости творятся, разве можем мы оставаться безучастными? Вот, извольте полюбоваться! Анатолий, прошу вас...
   Лакей включил видеомагнитофон, на экране возникло изображение улицы в каком-то из новых районов. По тротуару шла энергичным шагом крупная блондинка в полосатой шубке. Снято было явно телеобъективом: дальний и ближний планы словно сливались в одной плоскости. Внизу в кадре светилась дата и время: 02.03.97 08:32, - а дальше мелькали секунды. Блондинка подошла к краю тротуара, посмотрела вперед и вправо - и неожиданно бросилась через улицу бегом. Объектив повернулся за ней следом, в кадре возник желтый троллейбус, подъезжающий к остановке. Блондинка бежала через улицу, по-женски откидывая ноги чуть в стороны. И вдруг поле зрения заполнило размытое черное пятно. Быстро удаляясь, оно превратилось в легковой автомобиль с большими прямоугольными задними фонарями. Блондинка уже достигла середины проезжей части - и тут черный автомобиль рванулся влево, женщина взлетела в воздух, перекатилась через крышу и упала на проезжую часть. Автомобиль, все увеличивая скорость, унесся вдоль широкой улицы. "Пятерка?" - спросил голос за кадром. - "По-моему, семерка", отозвался другой. Возле упавшего тела расплывалось темное пятно. С левого тротуара бежали два человека, несколько прохожих застыли, глядя на дорогу. Первый голос скомандовал: "За ним!" Панорама в кадре все быстрее наплывала на зрителей, возник какой-то мост. Голос за кадром торопливо говорил: "Жигули", семерка, черная, номер А-Ка-Эс четырнадцать двадцать шесть, идет по Полтавской от центра, держим в поле зрения... Бригадир, срочно высылай машину с камерой к повороту на Западное шоссе, быстрее, может, поспеет!"
   - Пропустите второстепенное, Анатолий, - велел Дубов.
   Изображение на экране ускорилось, задергалось, по нему замелькали полосы шумов, на время исчез цвет, наконец снова появилась нормальная картинка.
   Загородное шоссе, голые деревья с двух сторон, грязный снег за обочинами, кое-где черные пролысины... По шоссе двигались обычной колонной машины, изредка какой-то автомобиль вырывался из ряда, обгонял и снова вливался в колонну. Съемка велась, судя по всему, из стоящей на обочине легковой машины: идущие грузовики вырастали, заполняя все поле зрения, по центру экрана проносились верхушки колес...
   Но вот вдали возник черный автомобиль с блестящей прямоугольной решеткой облицовки радиатора и прямоугольными фарами. Оператор, видимо, переключился на повышенную скорость съемки: движение вдруг замедлилось, стало заметно, как приподнимается кузов на неровностях дороги и вновь плавно приседает... Промелькнуло за лобовым стеклом едва различимое лицо, камера повернулась вслед проходящей машине, на миг обрисовался расплывчатый профиль водителя, надвинутый на лоб головной убор клином вперед - то ли козырек кепки, то ли берет - и торчащая в левом уголке рта сигарета... Черные "жигули" проплыли, на пару секунд стоп-кадр выхватил задний номер АКС 14-26, а потом восстановилась нормальная скорость, машина унеслась, камера резко развернулась в прежнюю позицию, скользнув по МАЗу с полуприцепом, за которым плелся, как привязанный, зеленый "Запорожец", заляпанный грязью по самую крышу, с едва протертым темным сектором на лобовом стекле перед водителем. За ним, брезгливо держась поодаль, прошел синий "БМВ", а дальше, чуть высунувшись из колонны влево, - видавшая виды вишневая "пятерка"...
   Снова задергалось изображение, переключенное на ускоренный просмотр, остановилось, промоталось немного назад и снова остановилось. В правой части экрана четко читался дорожный указатель "Дальнокутск".
   И опять пошел ускоренный просмотр, автомобили, смешно дергаясь, начали расползаться вправо-влево по улицам, но черное размытое пятно оставалось по-прежнему впереди, лишь изредка исчезая за другой машиной, наконец свернуло направо, тут же воспроизведение переключилось на нормальную скорость и камера отследила, как все та же черная "семерка" въезжает в ворота с надписью "МАК". Счетчик внизу кадра показал 02.03.97 10:18.
   - Ну и что? - брезгливым тоном проговорил Игорь Константинович.
   - Не торопитесь, коллега, - почти ласково отозвался Слон.