Хэган Патриция. Любовь и ярость

   – Не пугайтесь, мисс Дани, это я.
   При виде появившегося из темноты Бранча Поупа Бриана приветливо улыбнулась. Она была рада, что он вернулся, рада, что снова видит его.
   – А почему вы бродите тут в темноте, и один? Почему вы не с остальными гостями? – спросила она.
   – А меня никто не приглашал, – коротко буркнул Бранч, удивленно разглядывая ее туалет, – да, впрочем, если бы и пригласили, я бы все равно не пошел.
   – Но ведь вы же управляющий, – запротестовала Бриана. – Почему же тогда пригласили Дирка Холлистера, ведь он-то простой пастух?
   Лицо Бранча от обиды потемнело.
   – Мне кажется, я могу задать вам этот же вопрос, мисс Дани.
   – Надеюсь, вы не думаете, что это я его пригласила? Клянусь, что… – Но тут Бриана смолкла. Гевин предупреждал, чтобы она ни слова не смела сказать против Дирка. – Думаю, это Гевин пригласил его, – вздохнула она. – Я, во всяком случае, этого не делала.
   Бранч испытующе посмотрел на нее:
   – Похоже, тут многое изменилось с тех пор, как я уехал, и не могу сказать, что мне это по душе. У меня порой такое чувство, что этот Холлистер всеми силами пролезает туда, откуда меня изо всех сил выпихивают. Ваш брат дает ему все больше и больше власти. Я в толк не могу взять, почему Мейсон всюду сует свой нос и всем командует. Вы, конечно, одна из Колтрейнов, но ведь он даже не ваш брат по крови.
   Бриана в смятении покачала головой. Она безумно боялась сказать что-то такое, что могло выдать нечестную игру, которую вели они с Гевином.
   – Мистер Поуп, поверьте, мне очень жаль. Вы же знаете, я ничего не понимаю в хозяйстве, – пролепетала она.
   – Да и ваш братец вместе со своим дружком Холлистером, похоже, тоже ничего не смыслит в этом, – угрюмо буркнул Бранч. – Плохо дело, мисс Дани. Глупо сейчас обсуждать это, да я бы и не стал. Но увидев вас здесь совсем одну, не стерпел.
   От волнения у него перехватило дыхание. Справившись с собой, он продолжал более спокойно:
   – Поверьте, когда вернется домой ваш брат, ему не очень-то понравится, что Мейсон хозяйничает у него на ранчо. Не Обрадуется он, и если меня выгонят отсюда. – И Бранч выразительно замолчал, предоставив Бриане самой сделать вывод.
   Бриана перепугалась не на шутку. Ведь Бранч – единственный, кто был добр к ней, когда остальные видели в ней только испорченную богатую девицу.
   – Простите, – прошептала она беспомощно. – Если бы я могла вам помочь, поверьте, я бы, не задумываясь, сделала все, что в моих силах. Но это невозможно. Может быть, Джон Тревис скоро вернется домой. По крайней мере я очень на это надеюсь.
   Господи, что она еще могла сказать ему?!
   – В любом случае, – вздохнул Бранч, – я совершенно уверен, что Мейсон не имеет никакого права всюду совать свой нос и всем командовать. Колту это не понравится. Что бы ни делалось здесь, на ранчо, Мейсона это совершенно не касается.
   – Да и вас тоже! – раздался резкий голос.
   Бриана и Бранч отпрянули друг от друга. И Гевин, выступив из-за куста в углу террасы, где он подслушивал их разговор, встал между ними.
   Бриану одолевали страх и ненависть к нему. Гнев наконец вырвался наружу.
   – Как ты смеешь шпионить за мной, Гевин?! – воскликнула она.
   – Замолчи и ступай домой! – гаркнул Мейсон. – Я заметил, как ты выскользнула из зала, и догадался, что ты что-то задумала. Ведь недаром я никогда не доверял ни тебе, ни этому ублюдку!
   Бранч шагнул вперед, но замер, увидев, как из-за спины Мейсона бесшумно появилась высокая фигура Холлистера.
   Сдернув с плеча винчестер, Холлистер направил дуло на Бранча.
   – Убери пушку, – коротко приказал Бранч. – И немедленно, Холлистер. Терпеть не могу, когда парни вроде тебя балуются с оружием. В этом нет необходимости.
   – Может быть, и есть, мистер Поуп, – возразил Гевин. – Вы больше здесь не служите и зарубите себе на носу: я не терплю неповиновения в слугах.
   Бранч разразился гомерическим хохотом, он смеялся от души, а потом твердо взглянул в лицо своим противникам.
   Обращаясь к Гевину, он спокойно произнес:
   – Слушай, что я тебе скажу, парень, и постарайся понять меня. Я – управляющий этим куском земли и буду им и впредь.
   Колтрейн меня нанял, Колтрейн и уволит. И не таким соплякам, как ты, не умеющим отличить коровы от вола, указывать мне, что делать. – Он смерил Холлистера с головы до ног презрительным взглядом и снова повернулся к Гевину; – Так что можете не надеяться, что я уйду.
   – Тогда не исключено, что тебя унесут, – проговорил разъяренный Холлистер.
   – Вы с ума сошли! – воскликнула Бриана. Она повернулась к Холлистеру:
   – Убери ружье – и немедленно.
   Дирк даже ухом не повел.
   На шее Гевина вздулись вены, глаза потемнели от бешеной ярости.
   – Предупреждаю тебя. Дани! – Последнее слово он почти прошипел и грубо бросил:
   – Кажется, ты забыла о нашем договоре. Здесь распоряжаюсь я.
   Бриана замотала головой. Бранч Поуп всегда был добр к ней, он единственный, кто отнесся к ней по-человечески с тех пор, как они приехали в Штаты, и она не позволит так поступить с ним.
   – Мистер Поуп останется на ранчо. Он разбирается в делах гораздо лучше, чем ты или твой Холлистер. – Не дрогнув, встретила она бешеный взгляд Гевина. – Может быть, мне стоит напомнить тебе, что в доме полно гостей? Мы ведем себя по меньшей мере невежливо по отношению к ним – да и стрельба, по-моему, не входит в программу праздничного вечера.
   – Убери пушку! – бросил Гевин Дирку и, повернувшись к Бранчу, рявкнул:
   – Убирайтесь вон! Мы поговорим обо всем завтра.
   – Прекрасно, – коротко кивнул тот. – Только не думаю, чтобы мне было так уж интересно то, что вы скажете. – Вежливо поклонившись Бриане, он повернулся и, не оглядываясь, растворился в темноте.
   Подскочив к Бриане, Гевин схватил ее руку и с силой заломил за спину.
   – Если бы я не нуждался в тебе, упрямая маленькая шлюха, я бы тут же свернул тебе шею и бросил на растерзание стервятникам.
   Не обращая внимания на боль в руке, Бриана бесстрашно крикнула ему в лицо:
   – Но я нужна тебе, так что немедленно отпусти меня, иначе я закричу так, что сюда сбежится все твое светское общество, и ты пожалеешь об этом.
   – Бриана, ты испытываешь мое… – Он осекся, заметив испуг на ее лице, и перевел взгляд на Холлистера, который с интересом наблюдал за этой сценой. Гевин фыркнул:
   – Не обращай внимания, он и так все знает. В конце концов, должен же я хоть кому-нибудь тут доверять?!
   – Насчет меня можете не волноваться, – нагло ухмыльнулся Холлистер. – Я уже по уши завяз в этом деле, так что волей-неволей буду держать рот на замке. Да и за вами присмотрю, мисс, не хуже, чем он. Только попробуйте выкинуть какую-нибудь штуку, мигом горло перегрызу, как кролику.
   Бриана молча смотрела в ненавистное лицо Гевина и чувствовала, что больше ей не выдержать.
   – Все, моему терпению пришел конец. Я возвращаюсь во Францию. Жизнь Шарля в руках Господа, а я смогу позаботиться о нем и без ваших грязных…
   Гевин с силой вывернул ей руку, и она чуть не потеряла сознание от нестерпимой боли.
   – Слушай, что я скажу, а не то сломаю руку. Никуда ты не поедешь. И жизнь твоего братца не в руках Господа, а в моих собственных. Попробуй только выкинуть еще что-нибудь подобное, мигом окажешься в лапах у Дирка, и он закончит то, что начал тогда, в прерии!
   Бриану била крупная дрожь, но страха она не чувствовала.
   Ну уж нет, она была слишком взбешена, чтобы позволить этим подонкам запугать себя.
   – Я возвращаюсь в дом, – процедила она, – но предупреждаю тебя, Гевин, лучше поторопись закончить свои дела. А что до тебя, Холлистер, только попробуй хоть кончиком пальца коснуться меня, и я найду способ тебя прикончить!
   И она захлопнула за собой дверь.
 
   Колт натянул поводья. Он решил не разбивать на ночь лагерь, а ехать без остановок, чтобы как можно скорее очутиться дома. Чем ближе к ранчо подъезжал он, тем сильнее тянуло его домой. Слишком долго был он вдалеке от родных мест, правда, приобрел при этом пусть и горький, но опыт.
   Его светлое чувство к Бекки было безжалостно растоптано, и не один раз во время возвращения ему приходили на память слова отца, который любил повторять, что горький опыт дает знания и он тоже нужен в жизни.
   А теперь Колт молча вглядывался в темные контуры построек на ранчо, казавшиеся призрачными в лунном свете. Только хозяйский дом был залит огнями. Колт медленно тронул лошадь. Что-то было не так, и, насторожившись, он решил соблюдать осторожность.
   Подъехав немного поближе, он разглядел перед домом огромное количество карет и наемных экипажей.
   Спешившись возле конюшни, он пешком двинулся к дому.
   Не пройдя и нескольких шагов, Колт заметил какую-то темную фигуру, человек быстрыми шагами шел ему навстречу.
   Увидев хозяина, Бранч остановился как вкопанный, не веря своим глазам, а потом, подбежав к нему, с ликующим криком хлопнул по спине:
   – Дьявол тебя забери! Никогда бы не подумал, что могу так обрадоваться кому-то. Я уж было собрался искать тебя.
   Почему ты так долго…
   – Что происходит? – резко оборвал его Колт.
   Бранч заметил, как молодой хозяин бросил исподлобья недовольный взгляд на ярко освещенные окна, из которых доносились звуки музыки.
   – Там большой бал, – осторожно промямлил Бранч, на всякий случай отступив на пару шагов.
   – Кто это, черт возьми, устраивает балы в моем доме? – взорвался Колт.
   – Этот бал в честь твоей сестры, – выпалил Бранч.
   Колт круто обернулся и не веря своим ушам уставился на Поупа. Не ослышался ли он?
   Бранч кивнул:
   – Все правильно, Дани вернулась домой, и, когда я расскажу тебе обо всем, что тут происходит, ты, черт побери, обрадуешься, что сделал то же самое.

Глава 13

   Колт провел в конюшне ночь, выслушав рассказ Бранча.
   Ему хотелось спокойно поразмыслить, прежде чем встретиться лицом к лицу с единокровной сестрой, которую он не видел четырнадцать лет.
   По правде говоря, он ничуть не удивился, узнав о приезде Дани. Он уже давным-давно ломал себе голову, попробует ли она воспользоваться возможностью получить свою часть фамильного состояния и избежать при этом встречи с отцом.
   Но почему в таком случае она осталась? Почему не уехала сразу же, когда получила деньги?
   Он и раньше не понимал, почему отец просто не отослал ей ее долю. Мать когда-то объяснила, что они с Тревисом по-прежнему надеются увидеть Дани. Может быть, узнав, что Колтрейн в Париже, она захочет увидеться с отцом?
   Черствость сестры возмутила Колта. Ей нужны деньги, это понятно, но неужели она настолько жестока, что не может забыть прежних обид и не воспользуется случаем помириться с родителями?! Что же она за человек? – спрашивал он себя, неприятно удивленный таким откровенным проявлением эгоизма. Впрочем, какая бы она ни была, но ему придется, хочет он этого или нет, встретиться с ней.
   Но какого черта этот ее сводный брат делает на ранчо и сует свой нос в семейные дела Колтрейнов?! Кем он вообразил себя, самодовольный щенок, что осмелился уволить Бранча и допустить никому не известного пастуха к делам, о которых тот и понятия не имеет?!
   Колт решил переночевать в дальнем конце конюшни, ясно дав понять ковбоям, что о его присутствии никто не должен догадываться. Те просто умирали от любопытства узнать, что затевает хозяин, но помалкивали, зная по опыту, что из Колта слова не вытянешь, пока он не решит, что для этого пришло время. Колт уже услышал вполне достаточно, чтобы понять, насколько всех раздражает создавшаяся ситуация и как все надеются, что он быстро наведет прежний порядок. Он ни словом не обмолвился насчет Гевина Мейсона, даже не стал о нем расспрашивать.
   Первый утренний луч солнца робко заглянул в окно конюшни. Ковбои давно уже были на ногах, объезжая ранчо, рассвет застал их в седлах.
   Правда, к Холлистеру это не относилось, он зашел в конюшню, когда там никого уже не было, и подозрительно уставился на спящего Колта. Кивнув в его сторону, он поинтересовался у Бранча, что это за человек. Тот пожал плечами, бросив небрежно, что новый ковбой, которого наняли на днях, что-то неважно себя чувствует.
   – Здорово! – саркастически хмыкнул Холлистер. – Выходит, ты нанял какого-то бездельника, и больного к тому же!
   Да он, того гляди, и нас всех перезаразит. Вот погоди, увидишь, что будет, когда об этом узнает Мейсон!
   Заметив, что Бранч молча повернулся к нему спиной, Холлистер издевательски засмеялся и крикнул ему вслед;
   – Эй, старина, запомни: твои дни сочтены! Мейсон не намерен долго терпеть тебя. Хочешь, чтобы все обошлось – будь с ним полюбезнее. А лучше всего забирай свое барахло и убирайся подобру-поздорову!
   Бранч не ответил, только молча хлопнул дверью. Вслед за ним ушел и Холлистер.
   Оставшись один, Колт перевернулся на спину и задумчиво уставился в потолок. Насколько он понимал, выбора у него не было. Он должен выяснить, каковы планы Дани, а затем разобраться с Мейсоном. Дани здесь у себя дома, и попросить ее уехать он не имеет права. Но вот терпеть какого-то Мейсона с его наглыми выходками он не намерен!
   Колт умылся, с наслаждением побрился и, надев чистую одежду, оставленную для него одним из ковбоев, решил позавтракать чашечкой кофе с лепешками.
   Он уже направлялся к дому, когда его окликнул неожиданно появившийся Холлистер.
   – Ну-ну, вот и наша Спящая Красавица! – ехидно ухмыльнулся он. – Что-то не похож ты на больного, парень.
   Эдакий щеголь! Нет уж, нам здесь таких, как ты, не нужно, так что давай убирайся!
   Колт неторопливо отхлебнул горячего кофе.
   – А я было думал, здесь Поуп главный.
   Холлистер злобно фыркнул:
   – Здесь я отдаю приказы. А теперь вон отсюда!
   Не обращая на него никакого внимания, Колт с удовольствием допил кофе, неторопливо надел широкополую шляпу и направился к дому. Его невозмутимость привела Холлистера в бешенство.
   – Ты что, не понял меня, эй, ты! Как тебя там?! Я сказал: забирай вещи и убирайся!
   Колт был уже возле дверей. Схватив его за плечо, Холлистер заорал еще громче:
   – Слушай, ты, лучше не зли меня!..
   Удар обрушился на него настолько неожиданно, что Дирк даже не понял, что, собственно, случилось. Только что он стоял на ногах и вдруг отлетел к стене, врезался в нее с оглушительным грохотом и, почти теряя сознание, сполз на землю.
   Колт надвинул шляпу и чуть улыбнулся.
   – Лучше уж ты не серди меня. – Шагнув к двери, он вдруг обернулся и небрежно бросил через плечо:
   – Между прочим, я Колтрейн.
   Войдя в дом с черного хода, Колт приветливо поздоровался с ошеломленными его неожиданным появлением слугами.
   Обойдя одну за другой все комнаты внизу, он подивился на беспорядок, царивший после вчерашнего бала. В это время неожиданно появилась Карлотта, пожилая мексиканка, которая вела хозяйство в доме и управляла слугами чуть ли не с рождения Колта.
   – Ох, сеньор Колт, как я рада вас видеть! – с облегчением воскликнула она.
   Колт приветливо кивнул, догадываясь, насколько тяжело, должно быть, пришлось в это время слугам. Он огляделся вокруг и удивленно присвистнул. Прием, судя по всему, был грандиозный, да и влетел в копеечку, если судить по количеству пустых бутылок из-под шампанского и дорогого вина и по огромным охапкам увядших роз.
   Широко распахнув глаза, Карлотта прижала руки к груди и запричитала:
   – Сеньор Мейсон всем распоряжался. Прошу прощения за ужасный беспорядок, но последние гости разъехались уже на рассвете, и мы только начали прибираться.
   Понимая, что несчастная домоправительница может принять его упорное молчание за проявление недовольства, Колт мягко улыбнулся:
   – Не беспокойся, Карлотта. Никакой спешки нет. А где Дани? До сих пор в постели?
   Карлотта покачала головой.
   – Ах нет! Она встала чуть свет и пришла помочь нам, но я налила ей чашечку кофе и велела отправляться наверх и не беспокоиться ни о чем. Она такая милая! – Добрая улыбка озарила лицо пожилой мексиканки. – Не то что сеньор Мейсон! Он все время кричит на нас, а ведь вы этого никогда не делали.
   Колт молча кивнул и, постаравшись, как мог, успокоить расстроенную Карлотту, вскоре ушел. Поднимаясь по лестнице, Колт подумал, что Дани скорее всего заняла свою бывшую комнату, и, подойдя к дверям, негромко постучал.
   – Войдите, – ответил нежный женский голос.
   Она сидела в кресле у открытого окна с книгой в руках, одетая в простенькое желтое утреннее платьице. В ярком свете солнца ее роскошные волосы цвета красной меди, убранные со лба и небрежно сколотые сзади, переливались, как шелк.
   Колт замер на пороге, осознав, что перед ним – самая красивая женщина, которую он когда-либо видел в жизни.
   А Бриана испугалась. Что нужно этому незнакомцу в ее комнате? Но, заглянув ему в глаза – самые добрые, самые чуткие из всех виденных ею мужских глаз, – она поняла, что ей нечего бояться.
   – Что вам угодно? – вежливо спросила она.
   Прошло несколько мгновений, прежде чем Колт смог наконец заговорить. Перед ним снова встало прошлое, хотя трудно было представить себе, что эта очаровательная девушка и есть та самая испорченная маленькая ведьма, оставившая ему шрам на лице во время их последней встречи. Сейчас она выглядела такой мягкой, такой нежной!
   Колт покачал головой. Четырнадцать лет – долгий срок.
   Человек может сильно измениться за это время.
   С интересом разглядывая незнакомца, Бриана ждала, когда же он заговорит. Он и впрямь был великолепен – рослый, мускулистый, со смуглым, как у ковбоя, лицом. Черные как вороново крыло волосы на солнце отливали синевой, и на их фоне еще ярче казались серо-стальные глаза, обрамленные черными густыми ресницами. И Бриана вдруг поняла, что готова всю жизнь смотреть на это красивое мужественное лицо.
   Колт оторвался от двери и шагнул к ней:
   – Я твой брат.
   У Брианы затряслись руки. Боже милостивый, Гевин предупреждал ее, что когда-нибудь им предстоит встретиться, ведь настанет такой день, когда Джон Тревис возвратится домой.
   Видя, что она молча смотрит на него, Колт непринужденно пододвинул кресло и устроился напротив.
   – Итак, – начал он, – ты все-таки решила вернуться.
   – Так же, как и ты, – пробормотала она.
   Колт попытался выдавить улыбку.
   – Прошло уже немало лет. Дани, четырнадцать, если не ошибаюсь? И вот теперь мне кажется, что передо мной – совершенно незнакомая девушка.
   Так оно и есть, подумала Бриана в отчаянии. Она постаралась кое-как успокоиться и вспомнить, что тысячу раз повторял ей Гевин.
   – Четырнадцать лет – долгий срок. Я тебя тоже не узнала поначалу, Джон Тревис.
   – Все близкие зовут меня Колтом.
   – Пусть будет Колт, – согласилась она. – Мой приезд – большая неожиданность для тебя. Ты ведь не думал увидеть меня, правда?
   Он отрицательно покачал головой и вдруг почувствовал, что неведомое дотоле теплое чувство к этой девушке неожиданно куда-то исчезло.
   – Я надеялся, что рано или поздно ты вернешься. Деньги многое могут изменить.
   Гевин предупреждал Бриану, что она может столкнуться с неприязнью брата, и девушка была готова к этому, но почему-то его слова больно ранили ее. Это просто глупо, мысленно сказала себе Бриана, совсем ни к чему эти детские обиды, тем более что она ведь не Дани.
   – Я всегда мечтала о том, чтобы мы с тобой были близки, – приветливо возразила она.
   – Близки? Мы? – усмехнулся Колт. – А как же отец?
   Ведь это его деньги заставили тебя приехать, разве нет? Но мне казалось, что ты хотя бы из вежливости должна была бы повидаться с ним. Думаю, он очень обидится на тебя.
   Это Гевин тоже предусмотрел.
   – Есть вещи, которые трудно объяснить, а еще труднее изменить! Поверь, я не хотела, чтобы наши отношения сложились именно так.
   – Тогда почему же это произошло?
   Бриана упрямо вздернула подбородок. Она вовсе не обязана, тысячу раз повторял Гевин, оправдываться и извиняться за долгое молчание Дани или за ее нынешний приезд.
   – Еще раз повторяю: я не рассчитываю на то, чтобы ты понял, что мной движет, поэтому нет смысла продолжать этот разговор. Лучше не ворошить прошлое. Достаточно того, что я здесь. Это мой дом, Колт. Мне очень жаль, но ты не имеешь права выгнать меня.
   Откинувшись на спинку кресла, Колт с изумлением воззрился на эту красивую незнакомку, которая оказалась его единокровной сестрой. Пылкая, самоуверенная, отважная. Она была вежлива, пока был вежлив он, но при первой же его грубости немедленно ощетинится. Колт готов был поклясться в этом. Испорченная девчонка, то и дело по любому поводу приходившая в ярость, исчезла, как по волшебству. Перед ним была взрослая, зрелая женщина с сильным характером.
   – Хорошо, – сдался он, – значит, ты приехала, чтобы забрать свою долю. Я не возражаю. – Помолчав, он вдруг резко сказал:
   – Но я бы хотел поговорить о Мейсоне и его манере совать нос в мои дела.
   Не зная, что ответить на это, Бриана пожала плечами.
   – Я вернулся вчера вечером, – сухо продолжал Колт, – когда ваш прием был в разгаре. Мне не хотелось портить вам настроение, поэтому я предпочел переночевать в конюшне.
   Кстати, – не удержался он, – я тут побеседовал с утра с твоим Холлистером. По-моему, он возомнил себя чуть ли не управляющим?!
   Колт не мог не заметить, как мучительная гримаса на секунду исказила ее лицо.
   – Не смей называть его моим Холлистером! Уверяю тебя, я еще вчера говорила ему, что у меня нет ни малейшего намерения прогонять мистера Поупа.
   От такого нахальства Колт даже онемел.
   – Ну что ж, очень рад услышать это. Дани. Счастлив, что ты не собираешься рассчитать моего управляющего. Ведь он проработал у нас всего-навсего каких-то жалких десять лет.
   Как это мило с твоей стороны не дать ему пинка под зад.
   Его желчный тон ничуть не смутил Бриану. И, испытующе оглядев сестру, Колт не мог не признать, что она совсем не выглядит испуганной. Да, мужества ей не занимать.
   – Так что насчет Мейсона? – нетерпеливо спросил он. – Кто он такой, черт возьми, и какого дьявола приехал сюда?
   Ответ она выучила наизусть.
   – Гевин – мой сводный брат. Его давным-давно усыновила тетя Элейн. Мы с ним очень близки. Когда я заявила, что собираюсь в Штаты, он вызвался поехать со мной. Его присутствие – большая поддержка для меня, особенно когда я оказалась здесь и узнала о недавнем несчастье…
   – Моя личная жизнь совершенно не касается ни тебя, ни его, – резко перебил ее Колт, – так же, впрочем, как и то, что происходит здесь, на ранчо. Мне не нравится, как Мейсон ведет себя с моими ковбоями и с прислугой в доме. Этому пора положить конец. С этого дня он не появится в доме, пока я не приглашу его. Если ты не согласна, можешь перебраться в Силвер-Бьют, чтобы быть поближе к нему. Но это только половина дела… – Он в который раз напомнил себе, что нужно быть сдержанным. – Вот еще что – почему ты не забрала свою долю и не вернулась домой? Что ты собираешься делать?
   Она покачала головой.
   – Все не так просто.
   – Да, ты права. Действительно, чтобы получить эти деньги, нужно время. Отец перед отъездом мне все объяснил. Ты получишь на руки определенную сумму вместе с подписанным документом, что ты продаешь мне твою долю рудника и ранчо. Черт возьми, да ведь это куча денег! Чего тебе еще надо?!
   То, что она должна была ответить на это, было самым трудным.
   – Я… я хотела бы остаться здесь, Колт. Я соскучилась по родным местам. – Бриана отвела взгляд в сторону – ей было трудно смотреть в глаза Колта.
   Колт опешил. Ничего подобного он не ожидал. С неимоверным трудом он выдавил:
   – Но я-то совсем этого не хочу!
   Повисла гнетущая тишина, и затем очень мягко Бриана спросила:
   – Ты хочешь выгнать меня из моего родного дома?
   В отчаянии Колт покачал головой. Черт побери, она права!
   – Если ты действительно решила остаться, отлично, я не возражаю, но… – И он решительно посмотрел ей прямо в глаза. – Ты должна запомнить: здесь я хозяин. Ты можешь устраивать свои приемы, если хочешь, но в доме распоряжаюсь я. Я – а не Гевин Мейсон! Можешь отослать его обратно во Францию, но если он по-прежнему будет нужен тебе, то жить он будет не в моем доме! Надеюсь, мы с тобой друг друга поняли?
   Бриана с каждой минутой все больше ненавидела роль, которую была вынуждена играть, но что было делать?!
   – Гевин может жить на моей половине.
   – Нет, так не пойдет, – процедил сквозь зубы Колт.
   – У тебя нет выбора.
   – Посмотрим.
   – Ну что ж, прекрасно.
   Как два врага, они с ненавистью смотрели друг на друга.
   Чтобы не взорваться, Колт изо всех сил стиснул подлокотники кресла, так что даже побелели костяшки пальцев, а Бриана с трудом удерживалась от слез. Она полюбила его с первого взгляда, а теперь вынуждена смотреть, какое презрение написано на этом мужественном, привлекательном лице.
   Колт встал:
   – Похоже, нам не удастся договориться, Дани, так что, думаю, будет лучше, если я сам разберусь с Мейсоном. Я уже позаботился об этом негодяе Холлистере.
   Бриана чуть было не запрыгала от радости при мысли, что больше не увидит Холлистера, и едва сдержалась, чтобы не дать ему заметить своего ликования.
   Колт повернулся, чтобы уйти, но вдруг передумал.
   – Да, вот еще что. Если собираешься жить здесь, постарайся избавиться от своих аристократических привычек. Ты будешь выполнять свою часть работы так же, как и я, а начать можешь с того, что переоденешься. Я, конечно, не силен по части нарядов и не знаю, как во Франции принято одеваться по утрам, но здесь женщины встают с первым лучом солнца и потом весь день хлопочут по дому. Можешь, кстати, спуститься вниз и помочь служанкам убрать весь тот мусор, что оставили после себя твои вчерашние гости.