Страница:
Немедленно!
Ей ничего не оставалось делать, как послушаться. Бриана быстро натянула платье, втайне надеясь, что Гевин не разглядывает ее, и побежала к двери.
Ее поразило, как тихо вдруг стало в комнате. Мужчины молчали. Колт был раздавлен, а Гевин грозно возвышался над ним с видом палача. Уже стоя у дверей, Бриана замешкалась.
Страшно было оставить Колта в таком отчаянии. Казалось, перед ней сломленный, тяжелобольной человек.
Гевин сразу же догадался, что творится в ее душе.
– Нет, Дани. – И он твердо указал ей на дверь. – Немедленно уходи!
Несчастная девушка бросила на Колта последний взгляд.
«Он действительно последний, – подумала она, – вряд ли мы еще встретимся». Ее сердце плакало кровавыми слезами. «Ты никогда не сможешь простить меня, я знаю, но молю Бога, чтобы ты когда-нибудь узнал, что у меня не было выхода. Не было выхода… А я так любила тебя!» – пронеслось у Брианы в голове, и она стремглав выбежала из комнаты.
– Когда в городе узнают, что за мерзость ты сотворил, Колтрейн, – заговорил Гевин, – тебя забросают грязью и проклянут навеки. Сначала ты погубил дочь Боудена, а теперь искалечил жизнь собственной сестры. А может, они решат вздернуть тебя? А, Колтрейн? Да и кто осудит их?!
«Твой отец убил моего, – мстительно подумал он про себя. – Ты заслужил это».
Колт молчал. Он ничего не пытался объяснить.
– Видеть тебя не могу! – крикнул Гевин и бросился вон из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Колт остался один. Теперь его удел – одиночество. Теперь он изгой, вынужденный до конца своих дней терпеть самого себя.
Глава 20
Глава 21
Ей ничего не оставалось делать, как послушаться. Бриана быстро натянула платье, втайне надеясь, что Гевин не разглядывает ее, и побежала к двери.
Ее поразило, как тихо вдруг стало в комнате. Мужчины молчали. Колт был раздавлен, а Гевин грозно возвышался над ним с видом палача. Уже стоя у дверей, Бриана замешкалась.
Страшно было оставить Колта в таком отчаянии. Казалось, перед ней сломленный, тяжелобольной человек.
Гевин сразу же догадался, что творится в ее душе.
– Нет, Дани. – И он твердо указал ей на дверь. – Немедленно уходи!
Несчастная девушка бросила на Колта последний взгляд.
«Он действительно последний, – подумала она, – вряд ли мы еще встретимся». Ее сердце плакало кровавыми слезами. «Ты никогда не сможешь простить меня, я знаю, но молю Бога, чтобы ты когда-нибудь узнал, что у меня не было выхода. Не было выхода… А я так любила тебя!» – пронеслось у Брианы в голове, и она стремглав выбежала из комнаты.
– Когда в городе узнают, что за мерзость ты сотворил, Колтрейн, – заговорил Гевин, – тебя забросают грязью и проклянут навеки. Сначала ты погубил дочь Боудена, а теперь искалечил жизнь собственной сестры. А может, они решат вздернуть тебя? А, Колтрейн? Да и кто осудит их?!
«Твой отец убил моего, – мстительно подумал он про себя. – Ты заслужил это».
Колт молчал. Он ничего не пытался объяснить.
– Видеть тебя не могу! – крикнул Гевин и бросился вон из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Колт остался один. Теперь его удел – одиночество. Теперь он изгой, вынужденный до конца своих дней терпеть самого себя.
Глава 20
Колт чувствовал, как голова раскалывается от боли, несмотря на владевшее им странное оцепенение. Как это могло случиться? Он помнил, что напился как свинья в салуне, потому что за этим и пришел туда. Только виски, затуманив мозги, могло хоть на время заставить его забыть Дани.
Но вместо того чтобы забыться, он оказался с ней во второй раз. Как, черт возьми?!
Колт никак не мог отчетливо вспомнить, что же произошло накануне вечером. В салуне появилась стайка щебечущих девушек, которые подсели к его людям. Те, похоже, были в восторге.
Ему же хотелось побыть одному, и очень скоро он перебрался в дальний конец зала, где царил полумрак. Кто-то все время приносил ему выпивку, и Колт опрокидывал рюмку за рюмкой.
А потом все было как во сне. Он оказался на улице. Рядом появилась Дани, и Колт помнил, как просил ее уйти. Все было как в ночных кошмарах, преследовавших его с той самой страшной ночи в его жизни, о которой он не забудет до последнего вздоха.
Но в этих снах Дани всегда оставляла его одного, стоило лишь попросить об этом. В этот раз она не ушла. Сон перестал быть сном.
Забрав из конюшни лошадь, Колт с трудом сел верхом и выехал из города. Заметив вдалеке небольшой скалистый выступ, он направился к нему, надеясь, что сверху сможет отыскать знакомый ручеек. Там он наконец сможет собраться с мыслями.
Колт ни минуты не сомневался, что Гевин не замедлит предать гласности случившееся этой ночью. Таков уж этот негодяй. Ему нет дела до того, что репутация Дани погибнет, а жизнь будет разбита. Его не остановит и то, что будет опозорена вся семья Колтрейнов. Слава Богу, подумал Колт, хоть родителей сейчас нет дома. Конечно, рано или поздно, они все узнают, но по крайней мере будут хотя бы избавлены от первой, самой страшной, волны сплетен.
Как он сможет посмотреть им в глаза? Да и не только им, кому угодно. Порой Колту казалось, что гораздо проще вытащить револьвер из кобуры и навсегда покончить с этим кошмаром.
Трус!
Волна отвращения и презрения к самому себе захлестнула Колта, заглушив на мгновение стон измученного сердца. Нет, он не трус. Он не уйдет из жизни из-за собственного малодушия.
Он просто уедет как можно дальше, возможно, это будет самый лучший выход.
Солнце уже горячо припекало голову, а легкий ветерок доносил до него нежное благоухание цветущих трав. Покинув уголок, где он пытался забыть свое горе, Колт вернулся в город и прямиком направился в банк Боудена. Спешившись возле крыльца и привязав поводья к столбу, он огляделся. Проходившие мимо люди знали его и с улыбкой обменивались приветствиями. Ну что же, похоже, ему повезло и сплетни еще не распространились, подумал Колт. Значит, у него есть время сделать все, что он решил, а затем уехать из города, избежав всеобщего презрения.
Он бросил исподлобья мрачный взгляд на гостиницу. По-видимому, Дани в конце концов тоже решила уехать, раз оказалась вчера в городе. Да, так оно и было. И она была бы сейчас далеко, не столкнись вечером с ним, мертвецки пьяным, не захоти она по своей доброте помочь ему – и вот к чему это привело.
Но почему? Почему она позволила ему?!
Ее тоже тянуло к нему, и Колт знал это. Он видел огонь в ее глазах, чувствовал ее желание, даже когда она просто касалась его. Ах, если бы в их жилах не текла одна и та же кровь!
Он медленно поднялся по ступенькам и открыл дверь в банк Боудена.
При его появлении наступила полная тишина, лишь испуганный шепот клерков прошелестел по залу словно осенний листопад.
Боудену немедленно доложили, что его хочет видеть молодой Колтрейн, и он не заставил себя долго ждать.
Банкир принял его в кабинете, сидя за огромным столом.
Ничего лишнего, строгая, тщательно продуманная обстановка. Колт обратил внимание на руки старика, лежавшие на полированной поверхности стола, – они дрожали.
Боуден, похоже, почувствовал, что руки выдают его. Стиснув их изо всех сил, он поднял голову, и в глазах его Колт увидел неприкрытую злобу.
– У меня очень мало свободного времени, Колтрейн! – холодно проговорил он.
Колт посмотрел ему прямо в глаза:
– Я бы многое отдал, чтобы несчастье не случилось, поверьте, мистер Боуден!
В лице банкира не дрогнул ни один мускул.
– Ты ведь пришел не только затем, чтобы сказать это?
– Нет, – неохотно признался Колт, – не только. Но послушайте, если бы вы могли беспристрастно взглянуть на все случившееся…
Очень медленно фигура банкира поднялась из-за стола и нависла над ним.
– Думаешь, раз пристрелил тех ублюдков и вернул назад деньги, так тебе все с рук сойдет?! Ты так считаешь?
Колт молча покачал головой, и Боуден продолжил:
– Моя единственная дочь лежит в могиле, а ты предлагаешь мне быть беспристрастным?!
Глубоко вздохнув, Колт пожал плечами и решил перейти к делу:
– Насколько мне известно, все дела нашей семьи ведет именно ваш банк, мистер Боуден. Не могли бы мы поговорить об этом?
Похоже, Боуден, сменив тему, испытал не меньшее облегчение.
– Если у тебя ко мне дело, говори. А потом убирайся подальше и от меня, и от моего банка.
Колт до боли сжал кулаки.
– Я хочу отказаться от всего моего состояния: половины рудника, ранчо и прочего в пользу моей сестры, Дани, и как можно скорее.
Боуден откинулся назад, он был ошеломлен.
– Я не ослышался? – переспросил он.
– Не ослышались. Когда вы сможете оформить все документы?
– Ну, ну, не так быстро, молодой человек, – буркнул он, – все будет подготовлено в течение часа. А вы уверены, что не передумаете?
Колту потребовалось некоторое время, чтобы убедить Боудена в серьезности своих намерений, и наконец банкир кивнул:
– Ну что ж, все бумаги будут оформлены через час. Возьмете их и отнесете Тому Кирку в офис, пусть проверит, чтобы все было в порядке.
Все еще не спуская с Колта прищуренных глаз, Боуден, наконец, решился:
– Значит ли это, что ты решил уехать из города, Колтрейн?
Колт молча кивнул, как всегда, ничего не объясняя, и Боуден хищно улыбнулся:
– Слава всевышнему! Один твой вид сводит меня с ума.
Не прошло и двух часов, как Колт навсегда покинул Силвер-Бьют. Все, что у него осталось, – это его винчестер, конь, револьвер в кобуре да та одежда, что была на нем. К седлу был приторочен небольшой мешочек, в нем позвякивали деньги – две сотни долларов. Это было все, чем он отныне владел.
Он ехал на запад. Не обращая внимания на все еще жгучие лучи солнца и легкий ветерок, который ласково касался его разгоряченного лица, Колт попытался в который уже раз разобраться в том, что же произошло в тот вечер.
Как он мог позволить случиться этому ужасу?!
«Все это проклятое виски, оно затуманило мне мозги», – угрюмо подумал Колт, в глубине души понимая, что это не оправдание.
Он безумно хотел Дани, вот в чем дело. Да, он хотел ее так, как ни одну женщину до нее. Странным и даже пугающим было то, что он никак не мог вспомнить, что испытывал, когда занимался с ней любовью. Сколько Колт ни мучился, ни одной, даже самой крошечной детали не всплыло в его памяти. К своему ужасу, он не мог даже вспомнить, когда это случилось.
Устало сгорбившись и повесив голову, Колт медленным шагом ехал навстречу своей судьбе.
Не веря своим глазам, Гевин четырежды перечитал письмо Боудена, адресованное Даниэлле Колтрейн. Неужели сработало?! Он выиграл! Все огромное состояние Колтрейнов – в его руках!
Итак, все позади, осталось только обратить все ценности в золото. Он продаст все, что раньше было собственностью Колтрейнов, – рудник, ранчо, превратит деньги в слитки и перевезет во Францию. Тут-то и пригодятся Дирк Холлистер и пятеро головорезов, которых тот нанял по просьбе Гевина.
Такое количество золота будет опасно вести без охраны. Конечно, заплатить им придется немало, но отныне Гевин богат, он может позволить себе это.
Он пожалел, что не увидит лица Колта, когда тот узнает, что «Дани» продала все, что принадлежало им обоим, все достояние семьи. Да, парень, пожалуй, рехнется! И Гевин даже облизнулся, представив, как будет убит горем Тревис Колтрейн. Ведь все, что он нажил после убийства Мейсона, уйдет к родному сыну убитого!
Гевин задумчиво покосился на вошедшую Делию. Хорошенькой ее, конечно, не назовешь да и юной тоже – бедняжка растолстела и выглядела неважно. Но она была единственной, кто в постели охотно шел навстречу всем его фантазиям и желаниям, а это он ценил. Чтобы получить удовлетворение, которого так жаждала его душа, ему все эти годы приходилось унижаться, ведь даже Элейн, такая горячая когда-то, теперь редко удовлетворяла его. Так что пока он подержит Делию у себя.
Гевин улыбнулся:
– Вот и все, милая. Колтрейн передал все, что имел, своей сестре. Пора собираться домой.
Глаза Делии сверкнули.
– Ты действительно берешь меня с собой, Гевин, дорогой?! Я еду во Францию?!
Сделав небольшую паузу, чтобы помучить ее немного, Гевин кивнул. Делия вскрикнула от радости и повисла у него на шее:
– Ах, я так счастлива, Гевин, так счастлива! – Хорошо знакомое томное выражение появилось в ее глазах, и она потянула его за собой. – Позволь, я докажу тебе, как я рада, милый!
Чувственная хрипотца в голосе женщины возбуждала его, как всегда, но Гевин, отстранив Делию, покачал головой:
– Не сейчас, моя сладкая. Дани и мне надо еще наведаться в банк.
Делия недовольно скривилась.
– А Бриана, то есть Дани, тоже едет? – поинтересовалась она.
Гевин кивнул, ожидая, что будет дальше.
– Она всегда будет с нами? – настойчиво продолжала Делия.
Гевин снова кивнул:
– Ты же знаешь, я просто не могу позволить ей уехать.
Бриана может проболтаться, а мне неприятности ни к чему. – Делия сочувственно вздохнула, и Гевин сурово взглянул ей в глаза. – Смотри не проговорись. Иначе с ней хлопот не оберешься. – Накинув пальто, Гевин направился к выходу. – Мне пора, моя девочка. Обещаю, мы славно позабавимся, когда я вернусь, хорошо?
Поймав кокетливую, сияющую улыбку Делии, он закрыл за собой дверь.
Убедившись, что Гевин ушел, она сделала непочтительную гримасу и показала вслед ему язык. Мерзкий слизняк, подумала она. Ей до безумия были противны его прикосновения. Делию сводила с ума необходимость терпеть в постели его отвратительные фантазии да еще и делать вид, что она тает от наслаждения.
Но настанет день, когда ей больше не придется мириться с этой гадостью, – день, когда и ей перепадет кое-что из тех денег, которые он так легко выманил у Колтрейна.
Заперев за Гевином дверь, она вернулась в гостиную, где на столике возле дивана лежала открытая коробка шоколадных конфет. Усевшись на диван с ногами, Делия принялась жевать одну конфету за другой. Все-таки Гевин Мейсон – свинья, каких поискать. С жадностью поглощая конфеты, Делия погрузилась в воспоминания. Она снова увидела салун в Силвер-Бьют, где впервые встретила его. Делия мигом почувствовала, что он не похож на тех мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, тем не менее ей и в голову не пришло отказать ему. Еще давно, в Сан-Франциско, она поняла, что за особые причуды – и плата особая, а ради денег можно и потерпеть.
Делия слезла с дивана и вытащила из углового бара початую бутылку вина. Наполнив стакан, она стала не спеша потягивать ароматный напиток, предаваясь воспоминаниям о той первой встрече с Гевином. Как только она оказалась с ним в постели, Делия уже не сомневалась, что этот парень – самый странный из всех, кого она знала. Поначалу ей было даже страшновато. Но он вскользь упомянул, что приехал из Франции и скоро собирается обратно, небрежно бросив, что мог бы захватить с собой такую хорошенькую девчонку, тем более что в постели ей равных нет. Делия навострила уши. С тех пор она ни на минуту не покидала его. Он посвятил ее в свои планы относительно Колтрейна, благоразумно промолчав, что она становится сообщницей. Ей самой это и в голову не пришло.
Глоток за глотком Делия прикончила вино, мысленно поздравив себя с тем, как хитро она обвела вокруг пальца такую бестию, как Гевин. Доев конфеты, она свернулась клубочком на диване и сладко задремала.
Делия проснулась от того, что кто-то нетерпеливо тряс ее за плечо. Приоткрыв еще мутные со сна глаза, она увидела Дани – Делия знала, что пока должна называть ее так. Девушка изо всех сил пыталась ее разбудить.
– Ты не видела Гевина? Мне нужно…
В этот момент до них донесся звук отпираемой двери. Гевин махнул Делии рукой, та недовольно скривилась, но вышла в другую комнату. Не сводя внимательных глаз с Брианы, он ослепительно ей улыбнулся, прежде чем объявить, что его замысел увенчался успехом.
Гевин прекрасно знал, что, лишь играя на ее любви к брату и страхе за его жизнь, он сможет держать девушку в руках.
Только грубый шантаж заставил ее сыграть роль Дани. Теперь, когда они возвращаются во Францию, ему будет с ней нелегко. Но ничего не поделаешь, придется, как угодно, ублажать мерзкую девчонку, не то еще, чего доброго, закатит истерику и во всем сознается властям. Он знал, что она чувствует страшную вину перед Колтом.
С сияющим лицом Гевин объявил:
– Ну, моя дорогая, пора домой! Доберемся до Калифорнии, там обернем все деньги в золото и на первом же судне отправимся в Англию. А уже оттуда поплывем во Францию.
Она удивленно смотрела на него широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.
– Колтрейн передал тебе все, что имел, – гордо объявил Гевин. – Видишь, это самое малое, чем он мог загладить такой страшный грех, как кровосмешение.
Бриана онемела от ужаса. Он лжет, этого просто не может быть. Ее слабый голос прозвучал, как шепот умирающего:
– Нет! Скажи мне, что ты пошутил. Колт не мог так поступить…
Гевин сунул руку в карман и вытащил письмо Боудена, адресованное, конечно, не ему, а Дани, опекуном которой на самом деле он не являлся. И Бриана в тысячный раз подумала, что, будь она Дани, подобная бесцеремонность привела бы ее в ярость. Но сейчас ей не было дела до того, что Гевин не имел никакого права распечатать предназначенное ей письмо.
Все было кончено.
Она внимательно прочитала его, чтобы убедиться, что Гевин не издевается над ней, потом швырнула ему бумажку и, без сил опустившись на диван, закрыла лицо руками.
– Он сделал это, – в отчаянии прошептала она. – Он отдал все, что имел, и кому – мне!
Гевин не скрывал злобного торжества.
– Так и есть. Глупышка, я с самого начала рассчитывал на это. Но это еще не все. Мистер Боуден уже нашел покупателя на ранчо. Итак, наша крошка Дани не позже завтрашнего утра подпишет все необходимые документы, и мы уедем, увозя с собой столько золота, сколько найдется в банке Боудена. – Глубокий вздох вырвался у него из груди. – Надень свое самое лучшее платье, чтобы было в чем отпраздновать это событие. Мы отправляемся домой – и мы сказочно богаты!
Бриана закрыла глаза. Если бы она могла выбросить из головы мысли о том горе, которое принесла Колту!
Но вместо того чтобы забыться, он оказался с ней во второй раз. Как, черт возьми?!
Колт никак не мог отчетливо вспомнить, что же произошло накануне вечером. В салуне появилась стайка щебечущих девушек, которые подсели к его людям. Те, похоже, были в восторге.
Ему же хотелось побыть одному, и очень скоро он перебрался в дальний конец зала, где царил полумрак. Кто-то все время приносил ему выпивку, и Колт опрокидывал рюмку за рюмкой.
А потом все было как во сне. Он оказался на улице. Рядом появилась Дани, и Колт помнил, как просил ее уйти. Все было как в ночных кошмарах, преследовавших его с той самой страшной ночи в его жизни, о которой он не забудет до последнего вздоха.
Но в этих снах Дани всегда оставляла его одного, стоило лишь попросить об этом. В этот раз она не ушла. Сон перестал быть сном.
Забрав из конюшни лошадь, Колт с трудом сел верхом и выехал из города. Заметив вдалеке небольшой скалистый выступ, он направился к нему, надеясь, что сверху сможет отыскать знакомый ручеек. Там он наконец сможет собраться с мыслями.
Колт ни минуты не сомневался, что Гевин не замедлит предать гласности случившееся этой ночью. Таков уж этот негодяй. Ему нет дела до того, что репутация Дани погибнет, а жизнь будет разбита. Его не остановит и то, что будет опозорена вся семья Колтрейнов. Слава Богу, подумал Колт, хоть родителей сейчас нет дома. Конечно, рано или поздно, они все узнают, но по крайней мере будут хотя бы избавлены от первой, самой страшной, волны сплетен.
Как он сможет посмотреть им в глаза? Да и не только им, кому угодно. Порой Колту казалось, что гораздо проще вытащить револьвер из кобуры и навсегда покончить с этим кошмаром.
Трус!
Волна отвращения и презрения к самому себе захлестнула Колта, заглушив на мгновение стон измученного сердца. Нет, он не трус. Он не уйдет из жизни из-за собственного малодушия.
Он просто уедет как можно дальше, возможно, это будет самый лучший выход.
Солнце уже горячо припекало голову, а легкий ветерок доносил до него нежное благоухание цветущих трав. Покинув уголок, где он пытался забыть свое горе, Колт вернулся в город и прямиком направился в банк Боудена. Спешившись возле крыльца и привязав поводья к столбу, он огляделся. Проходившие мимо люди знали его и с улыбкой обменивались приветствиями. Ну что же, похоже, ему повезло и сплетни еще не распространились, подумал Колт. Значит, у него есть время сделать все, что он решил, а затем уехать из города, избежав всеобщего презрения.
Он бросил исподлобья мрачный взгляд на гостиницу. По-видимому, Дани в конце концов тоже решила уехать, раз оказалась вчера в городе. Да, так оно и было. И она была бы сейчас далеко, не столкнись вечером с ним, мертвецки пьяным, не захоти она по своей доброте помочь ему – и вот к чему это привело.
Но почему? Почему она позволила ему?!
Ее тоже тянуло к нему, и Колт знал это. Он видел огонь в ее глазах, чувствовал ее желание, даже когда она просто касалась его. Ах, если бы в их жилах не текла одна и та же кровь!
Он медленно поднялся по ступенькам и открыл дверь в банк Боудена.
При его появлении наступила полная тишина, лишь испуганный шепот клерков прошелестел по залу словно осенний листопад.
Боудену немедленно доложили, что его хочет видеть молодой Колтрейн, и он не заставил себя долго ждать.
Банкир принял его в кабинете, сидя за огромным столом.
Ничего лишнего, строгая, тщательно продуманная обстановка. Колт обратил внимание на руки старика, лежавшие на полированной поверхности стола, – они дрожали.
Боуден, похоже, почувствовал, что руки выдают его. Стиснув их изо всех сил, он поднял голову, и в глазах его Колт увидел неприкрытую злобу.
– У меня очень мало свободного времени, Колтрейн! – холодно проговорил он.
Колт посмотрел ему прямо в глаза:
– Я бы многое отдал, чтобы несчастье не случилось, поверьте, мистер Боуден!
В лице банкира не дрогнул ни один мускул.
– Ты ведь пришел не только затем, чтобы сказать это?
– Нет, – неохотно признался Колт, – не только. Но послушайте, если бы вы могли беспристрастно взглянуть на все случившееся…
Очень медленно фигура банкира поднялась из-за стола и нависла над ним.
– Думаешь, раз пристрелил тех ублюдков и вернул назад деньги, так тебе все с рук сойдет?! Ты так считаешь?
Колт молча покачал головой, и Боуден продолжил:
– Моя единственная дочь лежит в могиле, а ты предлагаешь мне быть беспристрастным?!
Глубоко вздохнув, Колт пожал плечами и решил перейти к делу:
– Насколько мне известно, все дела нашей семьи ведет именно ваш банк, мистер Боуден. Не могли бы мы поговорить об этом?
Похоже, Боуден, сменив тему, испытал не меньшее облегчение.
– Если у тебя ко мне дело, говори. А потом убирайся подальше и от меня, и от моего банка.
Колт до боли сжал кулаки.
– Я хочу отказаться от всего моего состояния: половины рудника, ранчо и прочего в пользу моей сестры, Дани, и как можно скорее.
Боуден откинулся назад, он был ошеломлен.
– Я не ослышался? – переспросил он.
– Не ослышались. Когда вы сможете оформить все документы?
– Ну, ну, не так быстро, молодой человек, – буркнул он, – все будет подготовлено в течение часа. А вы уверены, что не передумаете?
Колту потребовалось некоторое время, чтобы убедить Боудена в серьезности своих намерений, и наконец банкир кивнул:
– Ну что ж, все бумаги будут оформлены через час. Возьмете их и отнесете Тому Кирку в офис, пусть проверит, чтобы все было в порядке.
Все еще не спуская с Колта прищуренных глаз, Боуден, наконец, решился:
– Значит ли это, что ты решил уехать из города, Колтрейн?
Колт молча кивнул, как всегда, ничего не объясняя, и Боуден хищно улыбнулся:
– Слава всевышнему! Один твой вид сводит меня с ума.
Не прошло и двух часов, как Колт навсегда покинул Силвер-Бьют. Все, что у него осталось, – это его винчестер, конь, револьвер в кобуре да та одежда, что была на нем. К седлу был приторочен небольшой мешочек, в нем позвякивали деньги – две сотни долларов. Это было все, чем он отныне владел.
Он ехал на запад. Не обращая внимания на все еще жгучие лучи солнца и легкий ветерок, который ласково касался его разгоряченного лица, Колт попытался в который уже раз разобраться в том, что же произошло в тот вечер.
Как он мог позволить случиться этому ужасу?!
«Все это проклятое виски, оно затуманило мне мозги», – угрюмо подумал Колт, в глубине души понимая, что это не оправдание.
Он безумно хотел Дани, вот в чем дело. Да, он хотел ее так, как ни одну женщину до нее. Странным и даже пугающим было то, что он никак не мог вспомнить, что испытывал, когда занимался с ней любовью. Сколько Колт ни мучился, ни одной, даже самой крошечной детали не всплыло в его памяти. К своему ужасу, он не мог даже вспомнить, когда это случилось.
Устало сгорбившись и повесив голову, Колт медленным шагом ехал навстречу своей судьбе.
Не веря своим глазам, Гевин четырежды перечитал письмо Боудена, адресованное Даниэлле Колтрейн. Неужели сработало?! Он выиграл! Все огромное состояние Колтрейнов – в его руках!
Итак, все позади, осталось только обратить все ценности в золото. Он продаст все, что раньше было собственностью Колтрейнов, – рудник, ранчо, превратит деньги в слитки и перевезет во Францию. Тут-то и пригодятся Дирк Холлистер и пятеро головорезов, которых тот нанял по просьбе Гевина.
Такое количество золота будет опасно вести без охраны. Конечно, заплатить им придется немало, но отныне Гевин богат, он может позволить себе это.
Он пожалел, что не увидит лица Колта, когда тот узнает, что «Дани» продала все, что принадлежало им обоим, все достояние семьи. Да, парень, пожалуй, рехнется! И Гевин даже облизнулся, представив, как будет убит горем Тревис Колтрейн. Ведь все, что он нажил после убийства Мейсона, уйдет к родному сыну убитого!
Гевин задумчиво покосился на вошедшую Делию. Хорошенькой ее, конечно, не назовешь да и юной тоже – бедняжка растолстела и выглядела неважно. Но она была единственной, кто в постели охотно шел навстречу всем его фантазиям и желаниям, а это он ценил. Чтобы получить удовлетворение, которого так жаждала его душа, ему все эти годы приходилось унижаться, ведь даже Элейн, такая горячая когда-то, теперь редко удовлетворяла его. Так что пока он подержит Делию у себя.
Гевин улыбнулся:
– Вот и все, милая. Колтрейн передал все, что имел, своей сестре. Пора собираться домой.
Глаза Делии сверкнули.
– Ты действительно берешь меня с собой, Гевин, дорогой?! Я еду во Францию?!
Сделав небольшую паузу, чтобы помучить ее немного, Гевин кивнул. Делия вскрикнула от радости и повисла у него на шее:
– Ах, я так счастлива, Гевин, так счастлива! – Хорошо знакомое томное выражение появилось в ее глазах, и она потянула его за собой. – Позволь, я докажу тебе, как я рада, милый!
Чувственная хрипотца в голосе женщины возбуждала его, как всегда, но Гевин, отстранив Делию, покачал головой:
– Не сейчас, моя сладкая. Дани и мне надо еще наведаться в банк.
Делия недовольно скривилась.
– А Бриана, то есть Дани, тоже едет? – поинтересовалась она.
Гевин кивнул, ожидая, что будет дальше.
– Она всегда будет с нами? – настойчиво продолжала Делия.
Гевин снова кивнул:
– Ты же знаешь, я просто не могу позволить ей уехать.
Бриана может проболтаться, а мне неприятности ни к чему. – Делия сочувственно вздохнула, и Гевин сурово взглянул ей в глаза. – Смотри не проговорись. Иначе с ней хлопот не оберешься. – Накинув пальто, Гевин направился к выходу. – Мне пора, моя девочка. Обещаю, мы славно позабавимся, когда я вернусь, хорошо?
Поймав кокетливую, сияющую улыбку Делии, он закрыл за собой дверь.
Убедившись, что Гевин ушел, она сделала непочтительную гримасу и показала вслед ему язык. Мерзкий слизняк, подумала она. Ей до безумия были противны его прикосновения. Делию сводила с ума необходимость терпеть в постели его отвратительные фантазии да еще и делать вид, что она тает от наслаждения.
Но настанет день, когда ей больше не придется мириться с этой гадостью, – день, когда и ей перепадет кое-что из тех денег, которые он так легко выманил у Колтрейна.
Заперев за Гевином дверь, она вернулась в гостиную, где на столике возле дивана лежала открытая коробка шоколадных конфет. Усевшись на диван с ногами, Делия принялась жевать одну конфету за другой. Все-таки Гевин Мейсон – свинья, каких поискать. С жадностью поглощая конфеты, Делия погрузилась в воспоминания. Она снова увидела салун в Силвер-Бьют, где впервые встретила его. Делия мигом почувствовала, что он не похож на тех мужчин, с которыми она привыкла иметь дело, тем не менее ей и в голову не пришло отказать ему. Еще давно, в Сан-Франциско, она поняла, что за особые причуды – и плата особая, а ради денег можно и потерпеть.
Делия слезла с дивана и вытащила из углового бара початую бутылку вина. Наполнив стакан, она стала не спеша потягивать ароматный напиток, предаваясь воспоминаниям о той первой встрече с Гевином. Как только она оказалась с ним в постели, Делия уже не сомневалась, что этот парень – самый странный из всех, кого она знала. Поначалу ей было даже страшновато. Но он вскользь упомянул, что приехал из Франции и скоро собирается обратно, небрежно бросив, что мог бы захватить с собой такую хорошенькую девчонку, тем более что в постели ей равных нет. Делия навострила уши. С тех пор она ни на минуту не покидала его. Он посвятил ее в свои планы относительно Колтрейна, благоразумно промолчав, что она становится сообщницей. Ей самой это и в голову не пришло.
Глоток за глотком Делия прикончила вино, мысленно поздравив себя с тем, как хитро она обвела вокруг пальца такую бестию, как Гевин. Доев конфеты, она свернулась клубочком на диване и сладко задремала.
Делия проснулась от того, что кто-то нетерпеливо тряс ее за плечо. Приоткрыв еще мутные со сна глаза, она увидела Дани – Делия знала, что пока должна называть ее так. Девушка изо всех сил пыталась ее разбудить.
– Ты не видела Гевина? Мне нужно…
В этот момент до них донесся звук отпираемой двери. Гевин махнул Делии рукой, та недовольно скривилась, но вышла в другую комнату. Не сводя внимательных глаз с Брианы, он ослепительно ей улыбнулся, прежде чем объявить, что его замысел увенчался успехом.
Гевин прекрасно знал, что, лишь играя на ее любви к брату и страхе за его жизнь, он сможет держать девушку в руках.
Только грубый шантаж заставил ее сыграть роль Дани. Теперь, когда они возвращаются во Францию, ему будет с ней нелегко. Но ничего не поделаешь, придется, как угодно, ублажать мерзкую девчонку, не то еще, чего доброго, закатит истерику и во всем сознается властям. Он знал, что она чувствует страшную вину перед Колтом.
С сияющим лицом Гевин объявил:
– Ну, моя дорогая, пора домой! Доберемся до Калифорнии, там обернем все деньги в золото и на первом же судне отправимся в Англию. А уже оттуда поплывем во Францию.
Она удивленно смотрела на него широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами.
– Колтрейн передал тебе все, что имел, – гордо объявил Гевин. – Видишь, это самое малое, чем он мог загладить такой страшный грех, как кровосмешение.
Бриана онемела от ужаса. Он лжет, этого просто не может быть. Ее слабый голос прозвучал, как шепот умирающего:
– Нет! Скажи мне, что ты пошутил. Колт не мог так поступить…
Гевин сунул руку в карман и вытащил письмо Боудена, адресованное, конечно, не ему, а Дани, опекуном которой на самом деле он не являлся. И Бриана в тысячный раз подумала, что, будь она Дани, подобная бесцеремонность привела бы ее в ярость. Но сейчас ей не было дела до того, что Гевин не имел никакого права распечатать предназначенное ей письмо.
Все было кончено.
Она внимательно прочитала его, чтобы убедиться, что Гевин не издевается над ней, потом швырнула ему бумажку и, без сил опустившись на диван, закрыла лицо руками.
– Он сделал это, – в отчаянии прошептала она. – Он отдал все, что имел, и кому – мне!
Гевин не скрывал злобного торжества.
– Так и есть. Глупышка, я с самого начала рассчитывал на это. Но это еще не все. Мистер Боуден уже нашел покупателя на ранчо. Итак, наша крошка Дани не позже завтрашнего утра подпишет все необходимые документы, и мы уедем, увозя с собой столько золота, сколько найдется в банке Боудена. – Глубокий вздох вырвался у него из груди. – Надень свое самое лучшее платье, чтобы было в чем отпраздновать это событие. Мы отправляемся домой – и мы сказочно богаты!
Бриана закрыла глаза. Если бы она могла выбросить из головы мысли о том горе, которое принесла Колту!
Глава 21
Сложив руки на груди, Сет Пэрриш молча сидел за массивным дубовым столом, гадая про себя, с чем пожаловал к нему Джон Тревис Колтрейн. На его лице не было даже подобия улыбки. С того самого момента, когда Боуден обратился к нему с предложением приобрести ранчо Колтрейнов, у Сета возникло неприятное предчувствие, что добром это не кончится. Да, конечно, он был не прочь купить его, но при этом он ломал себе голову, почему оно вдруг продается.
Сет был знаком с Тревисом Колтрейном с тех самых пор, как тот впервые появился в Неваде. Он питал к нему искреннее уважение и любил его сына. О дочери он ничего не знал и никогда ее не видел. Сет слышал, что брак Тревиса с ее матерью был очень недолгим и завершился смертью Мэрили, что девочка много лет назад уехала к тетке и с тех пор жила с ней.
Больше он ничего не слышал о Дани. Сет относился к той категории людей, которые не суют нос в чужие дела и рады, когда другие поступают так же.
Напротив него в кожаном кресле с высокой спинкой устроился Колт. Он смотрел в окно, из которого открывался чудесный вид. Расстилавшаяся перед ним равнина тянулась до самых границ его родного ранчо. О нем-то и собирался говорить Колт.
– Вы знаете, почему я приехал, – коротко сказал он, отодвинув стакан с виски, который поставил перед ним радушный хозяин. Он не меньше Сета хотел побыстрее закончить этот разговор, а виски, видит Бог, не раз уже сыграло с ним злую шутку.
Сет медленно кивнул, откидываясь на спинку кресла. Он бросил на Колта пристальный взгляд, но лицо того было непроницаемо.
– Может быть, ты все-таки расскажешь, что у тебя на уме?
Колт заметил его испытующий взгляд. Сет Пэрриш был богат, пользовался большим уважением, но сейчас Колт не мог позволить себе идти на попятную.
– Я хочу вернуть свои земли, – коротко объяснил он.
Ни малейшего удивления не отразилось на лице Сета. Похоже, это было как раз то, чего он ожидал.
– Тогда зачем было их продавать?
Колт устало покачал головой:
– Я и не делал этого. И поверь мне, Сет, никогда не отдал бы ранчо сестре, знай я, как она собирается поступить с землей.
Уехав из города в самом подавленном настроении, Колт попытался воскресить в памяти события последних дней, как в мозаике, собирая по кусочкам обрывки воспоминаний. Он немало поломал себе голову над тем, что могло толкнуть на это Дани, додумался даже до того, что она, потрясенная всем, что случилось с ними, ужаснувшись тому, что он бросил все и уехал, сейчас может поступить так же, как и он, – махнуть рукой на ранчо и сбежать, куда глаза глядят. Да нет, этого не может быть. Даже если что-то подобное и придет ей в голову, потребуется какое-то время. Только в одном случае могла Дани уехать сразу после того, как он подписал необходимые документы, – если она с самого начала вела с ним какую-то игру.
Дьявольщина, с беспокойством подумал Колт, что же она будет делать на ранчо?! Она ведь не была одной из Колтрейнов в полном смысле этого слова, и вряд ли будет беспокоиться об этой неожиданно свалившейся на нее земле больше, чем в свое время об отце. Возможно, они с Мейсоном заранее задумали завладеть ранчо. Но об этом Колт решил пока помалкивать, не зная, как в дальнейшем будут разворачиваться события.
– Я не знаю, почему Дани решила продать землю, – резко сказал он. – Сейчас я хочу выяснить, сколько вы заплатили ей за мое ранчо и сколько будет стоить вернуть его назад. – Он, не дрогнув, выдержал взгляд Сета.
Тот глубоко вздохнул, не сводя задумчивых глаз с молодого человека. Вряд ли парню понравится то, что он услышит, подумал Сет и как можно мягче произнес;
– Послушай, сынок, я не меньше твоего хочу, чтобы эта земля снова стала твоей. Я не жадный человек и, уж конечно, не грабитель с большой дороги. У меня и в мыслях никогда не было стать самым крупным землевладельцем в здешних краях. Единственная причина, по которой я решил приобрести ваше семейное ранчо, – это то, что оно напрямую примыкает к моему. Да и цена подошла. Ты ведь знаешь, у меня три сына, вот я и подумал, прикуплю еще земли, чтобы им было, где хозяйничать. – Он замолчал и вдруг грустно покачал головой. – Никогда не думал, что до этого дойдет. Конечно, лучше всего было бы связаться с Тревисом и узнать у него, что происходит. Но ведь на это ушло бы чертовски много времени, а мне страшно не хотелось, чтобы земля попала в другие руки.
– Сколько вы заплатили? – сквозь зубы процедил Колт.
– Чарлтон Боуден сказал мне, что твоя сестра хотела бы получить всю сумму в золоте, поскольку уезжает из страны.
Столько золота у меня не нашлось.
Колт наклонился вперед, в его голосе послышалось еле сдерживаемое нетерпение.
– Скажите, сколько вы возьмете с меня, чтобы вернуть обратно эту землю. Пожалуйста, Сет!
– Ровно столько, сколько сам заплатил за нее. – Сет посмотрел ему прямо в глаза. – Мне пришлось залезть в долги, и я не хочу вылететь в трубу и потерять собственное ранчо. Так что ты должен вернуть мне этот миллион до последнего пенни.
Джон Тревис Колтрейн вскочил на ноги, и Сет перепугался не на шутку, увидев, как страшно исказилось от ярости его лицо. В наступившей гробовой тишине было слышно только его тяжелое дыхание, с трудом вырывавшееся из груди.
– Миллион долларов?!
Сет вышел из-за стола и подошел к Колту вплотную:
– Речь ведь идет о серебряном руднике, который по-прежнему приносит немалый доход. Не забудь и прекрасный дом, служебные постройки, конюшни, лошадей, породистый скот.
Сейчас все на этой земле принадлежит мне. Если хочешь вернуть это, заплати мне все до последнего гроша. Я честный человек, Колт. И твой отец всегда был моим другом.
Любой другой на моем месте просто послал бы тебя к дьяволу, – продолжал Сет. – В конце концов, сделка есть сделка. Но ты для меня не чужой, к тому же я прекрасно знаю, как ты привязан к своему ранчо, поэтому я продам его тебе. – Сет искоса взглянул на Колта. – Похоже, Тревису пока еще ничего не известно.
Колт покачал головой. Лгать не имело смысла. Подойдя к окну, чтобы немного успокоиться, он посмотрел в ту сторону, где когда-то был его дом. Измученное сердце отозвалось острой болью, и он поспешил отойти от окна. Умоляюще взглянув на Сета, Колт прошептал:
– Я верну тебе деньги. До последнего пенни. Обещаю, Сет. Просто дай мне немного времени.
Сет кивнул.
– Пообещай, что не продашь ранчо никому, кроме меня, – попросил Колт.
– Об этом можешь не волноваться, я не стану тебя торопить. И не думай о процентах, – успокоил его старик. Конечно, он был деловым человеком и гордился этим, но при этом всегда считал, что и в делах существует некий кодекс чести, и неизменно его придерживался. И даже не потому, что был очень верующим, просто слово «честь» не было для него пустым звуком.
Колт сдернул с вешалки шляпу и повернулся к Сету:
– Постараюсь все уладить и как можно скорее вернуться с деньгами. И спасибо тебе, Сет, – с глубокой признательностью в голосе добавил он.
Старик протянул ему руку на прощание. Потом, поднявшись из-за стола, проводил Колта к выходу. Сета терзало любопытство. Стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей к террасе, которая окружала огромный дом, он нетерпеливо наблюдал, как Колт седлает своего Педро. И только когда тот обернулся, чтобы попрощаться, Сет задал ему вопрос, уже давным-давно висевший на кончике языка:
– Послушай, парень, и где же ты надеешься добыть такую сумму?
Колт недобро усмехнулся, и Сет невольно поежился, таким ледяным холодом повеяло от этой усмешки. Глаза его потемнели и стали похожи на колючие льдинки.
– Верну свои деньги, сэр, – произнес он будничным тоном. – Я еду во Францию.
Колт вонзил шпоры в бока Педро, с места послав коня в галоп.
Уже осела поднятая копытами коня пыль, а Сет Пэрриш все стоял на крыльце и задумчиво смотрел ему вслед, пока Джон Тревис Колтрейн не скрылся за горизонтом. Тогда старик повернулся и, лукаво усмехнувшись, вошел в дом. Ну что ж, он получит назад миллион долларов и вдобавок сделает доброе дело. Так тому и быть, тем более что парень – сын Тревиса.
Скупив, казалось, все золото, которое только можно было найти в Неваде, Гевин и его люди двинулись в направлении Сан-Франциско.
Всю дорогу Мейсон не уставал напоминать, что во Франции они должны быть очень осторожны. Нельзя даже намеком дать кому-то понять о том богатстве, которое они везут, тем более что тогда не избежать ненужных вопросов. По железной дороге они поедут вторым классом, решил Гевин, а где возможно, будут нанимать обычные фургоны. Самое важное – не привлечь к себе излишнего внимания в Монако, где его хорошо знают.
Поэтому Гевину очень хотелось насладиться обретенным богатством, пока они еще в Штатах. Кому какое дело, если они, скажем, появятся в Сан-Франциско в шикарном экипаже?!
Сет был знаком с Тревисом Колтрейном с тех самых пор, как тот впервые появился в Неваде. Он питал к нему искреннее уважение и любил его сына. О дочери он ничего не знал и никогда ее не видел. Сет слышал, что брак Тревиса с ее матерью был очень недолгим и завершился смертью Мэрили, что девочка много лет назад уехала к тетке и с тех пор жила с ней.
Больше он ничего не слышал о Дани. Сет относился к той категории людей, которые не суют нос в чужие дела и рады, когда другие поступают так же.
Напротив него в кожаном кресле с высокой спинкой устроился Колт. Он смотрел в окно, из которого открывался чудесный вид. Расстилавшаяся перед ним равнина тянулась до самых границ его родного ранчо. О нем-то и собирался говорить Колт.
– Вы знаете, почему я приехал, – коротко сказал он, отодвинув стакан с виски, который поставил перед ним радушный хозяин. Он не меньше Сета хотел побыстрее закончить этот разговор, а виски, видит Бог, не раз уже сыграло с ним злую шутку.
Сет медленно кивнул, откидываясь на спинку кресла. Он бросил на Колта пристальный взгляд, но лицо того было непроницаемо.
– Может быть, ты все-таки расскажешь, что у тебя на уме?
Колт заметил его испытующий взгляд. Сет Пэрриш был богат, пользовался большим уважением, но сейчас Колт не мог позволить себе идти на попятную.
– Я хочу вернуть свои земли, – коротко объяснил он.
Ни малейшего удивления не отразилось на лице Сета. Похоже, это было как раз то, чего он ожидал.
– Тогда зачем было их продавать?
Колт устало покачал головой:
– Я и не делал этого. И поверь мне, Сет, никогда не отдал бы ранчо сестре, знай я, как она собирается поступить с землей.
Уехав из города в самом подавленном настроении, Колт попытался воскресить в памяти события последних дней, как в мозаике, собирая по кусочкам обрывки воспоминаний. Он немало поломал себе голову над тем, что могло толкнуть на это Дани, додумался даже до того, что она, потрясенная всем, что случилось с ними, ужаснувшись тому, что он бросил все и уехал, сейчас может поступить так же, как и он, – махнуть рукой на ранчо и сбежать, куда глаза глядят. Да нет, этого не может быть. Даже если что-то подобное и придет ей в голову, потребуется какое-то время. Только в одном случае могла Дани уехать сразу после того, как он подписал необходимые документы, – если она с самого начала вела с ним какую-то игру.
Дьявольщина, с беспокойством подумал Колт, что же она будет делать на ранчо?! Она ведь не была одной из Колтрейнов в полном смысле этого слова, и вряд ли будет беспокоиться об этой неожиданно свалившейся на нее земле больше, чем в свое время об отце. Возможно, они с Мейсоном заранее задумали завладеть ранчо. Но об этом Колт решил пока помалкивать, не зная, как в дальнейшем будут разворачиваться события.
– Я не знаю, почему Дани решила продать землю, – резко сказал он. – Сейчас я хочу выяснить, сколько вы заплатили ей за мое ранчо и сколько будет стоить вернуть его назад. – Он, не дрогнув, выдержал взгляд Сета.
Тот глубоко вздохнул, не сводя задумчивых глаз с молодого человека. Вряд ли парню понравится то, что он услышит, подумал Сет и как можно мягче произнес;
– Послушай, сынок, я не меньше твоего хочу, чтобы эта земля снова стала твоей. Я не жадный человек и, уж конечно, не грабитель с большой дороги. У меня и в мыслях никогда не было стать самым крупным землевладельцем в здешних краях. Единственная причина, по которой я решил приобрести ваше семейное ранчо, – это то, что оно напрямую примыкает к моему. Да и цена подошла. Ты ведь знаешь, у меня три сына, вот я и подумал, прикуплю еще земли, чтобы им было, где хозяйничать. – Он замолчал и вдруг грустно покачал головой. – Никогда не думал, что до этого дойдет. Конечно, лучше всего было бы связаться с Тревисом и узнать у него, что происходит. Но ведь на это ушло бы чертовски много времени, а мне страшно не хотелось, чтобы земля попала в другие руки.
– Сколько вы заплатили? – сквозь зубы процедил Колт.
– Чарлтон Боуден сказал мне, что твоя сестра хотела бы получить всю сумму в золоте, поскольку уезжает из страны.
Столько золота у меня не нашлось.
Колт наклонился вперед, в его голосе послышалось еле сдерживаемое нетерпение.
– Скажите, сколько вы возьмете с меня, чтобы вернуть обратно эту землю. Пожалуйста, Сет!
– Ровно столько, сколько сам заплатил за нее. – Сет посмотрел ему прямо в глаза. – Мне пришлось залезть в долги, и я не хочу вылететь в трубу и потерять собственное ранчо. Так что ты должен вернуть мне этот миллион до последнего пенни.
Джон Тревис Колтрейн вскочил на ноги, и Сет перепугался не на шутку, увидев, как страшно исказилось от ярости его лицо. В наступившей гробовой тишине было слышно только его тяжелое дыхание, с трудом вырывавшееся из груди.
– Миллион долларов?!
Сет вышел из-за стола и подошел к Колту вплотную:
– Речь ведь идет о серебряном руднике, который по-прежнему приносит немалый доход. Не забудь и прекрасный дом, служебные постройки, конюшни, лошадей, породистый скот.
Сейчас все на этой земле принадлежит мне. Если хочешь вернуть это, заплати мне все до последнего гроша. Я честный человек, Колт. И твой отец всегда был моим другом.
Любой другой на моем месте просто послал бы тебя к дьяволу, – продолжал Сет. – В конце концов, сделка есть сделка. Но ты для меня не чужой, к тому же я прекрасно знаю, как ты привязан к своему ранчо, поэтому я продам его тебе. – Сет искоса взглянул на Колта. – Похоже, Тревису пока еще ничего не известно.
Колт покачал головой. Лгать не имело смысла. Подойдя к окну, чтобы немного успокоиться, он посмотрел в ту сторону, где когда-то был его дом. Измученное сердце отозвалось острой болью, и он поспешил отойти от окна. Умоляюще взглянув на Сета, Колт прошептал:
– Я верну тебе деньги. До последнего пенни. Обещаю, Сет. Просто дай мне немного времени.
Сет кивнул.
– Пообещай, что не продашь ранчо никому, кроме меня, – попросил Колт.
– Об этом можешь не волноваться, я не стану тебя торопить. И не думай о процентах, – успокоил его старик. Конечно, он был деловым человеком и гордился этим, но при этом всегда считал, что и в делах существует некий кодекс чести, и неизменно его придерживался. И даже не потому, что был очень верующим, просто слово «честь» не было для него пустым звуком.
Колт сдернул с вешалки шляпу и повернулся к Сету:
– Постараюсь все уладить и как можно скорее вернуться с деньгами. И спасибо тебе, Сет, – с глубокой признательностью в голосе добавил он.
Старик протянул ему руку на прощание. Потом, поднявшись из-за стола, проводил Колта к выходу. Сета терзало любопытство. Стоя на верхней ступеньке лестницы, ведущей к террасе, которая окружала огромный дом, он нетерпеливо наблюдал, как Колт седлает своего Педро. И только когда тот обернулся, чтобы попрощаться, Сет задал ему вопрос, уже давным-давно висевший на кончике языка:
– Послушай, парень, и где же ты надеешься добыть такую сумму?
Колт недобро усмехнулся, и Сет невольно поежился, таким ледяным холодом повеяло от этой усмешки. Глаза его потемнели и стали похожи на колючие льдинки.
– Верну свои деньги, сэр, – произнес он будничным тоном. – Я еду во Францию.
Колт вонзил шпоры в бока Педро, с места послав коня в галоп.
Уже осела поднятая копытами коня пыль, а Сет Пэрриш все стоял на крыльце и задумчиво смотрел ему вслед, пока Джон Тревис Колтрейн не скрылся за горизонтом. Тогда старик повернулся и, лукаво усмехнувшись, вошел в дом. Ну что ж, он получит назад миллион долларов и вдобавок сделает доброе дело. Так тому и быть, тем более что парень – сын Тревиса.
Скупив, казалось, все золото, которое только можно было найти в Неваде, Гевин и его люди двинулись в направлении Сан-Франциско.
Всю дорогу Мейсон не уставал напоминать, что во Франции они должны быть очень осторожны. Нельзя даже намеком дать кому-то понять о том богатстве, которое они везут, тем более что тогда не избежать ненужных вопросов. По железной дороге они поедут вторым классом, решил Гевин, а где возможно, будут нанимать обычные фургоны. Самое важное – не привлечь к себе излишнего внимания в Монако, где его хорошо знают.
Поэтому Гевину очень хотелось насладиться обретенным богатством, пока они еще в Штатах. Кому какое дело, если они, скажем, появятся в Сан-Франциско в шикарном экипаже?!