Страница:
Бриана, не желая больше быть свидетельницей этой сцены, твердо взяла Дирка за локоть:
– Немедленно отведи меня к брату. Мне нет никакого дела до того, что здесь происходит.
Возмущенный крик, вырвавшийся у окончательно потерявшего терпение Гевина, заставил всех мгновенно замолчать.
Недовольно повторив Элейн, чтобы она поторопилась с ужином, он повернулся к Делии и резко приказал:
– Поднимайся вверх по этой лестнице, потом поверни налево. Дверь в твою комнату – первая по правой стороне. Сиди там, пока я не позову, и не смей ныть. А теперь убирайся!
Делия, спотыкаясь и вытирая градом катившиеся слезы, бросилась из комнаты. Она была возмущена: приехать в Европу для того, чтобы на нее кричали, как на чернокожую служанку!
Гевин между тем повернулся к Холлистеру:
– С калекой хлопот не будет, а вот с Брианы нельзя ни на минуту спускать глаз. Запри ее в винном погребе.
Бриана в ужасе кинулась бежать. Но бросившийся наперерез Лем успел перехватить ее и стиснул в медвежьих объятиях. Отбиваясь, она отчаянно кричала:
– Ты, ублюдок! Я сделала все, что обещала, почему же ты так поступаешь со мной?!
Гевин с сожалением покачал головой, словно удивляясь ее наивности:
– Дурочка, неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выпустить тебя из рук? Да ведь ты немедленно обратишься к властям. Я давно заметил, что ты чересчур переживаешь – уж не влюбилась ли в этого мальчишку Колтрейна? На тебя надежда плохая, сломаешься в любую минуту. Знаю я таких, моя милая! Вам лишь бы копаться в своих переживаниях! И чтобы только успокоить свою совесть, тебе ничего не стоит пойти и во всем сознаться, а до меня тебе дела нет!
Он даже хмыкнул, возмущаясь такой глупостью. Потом, махнув Дирку рукой, отправился в свою комнату, не обращая ни малейшего внимания на ее крики.
Дирк вытащил из кармана платок и, пока Лем держал ее за руки, затолкал его Бриане в рот, заставив замолчать.
– Ну, что, лапочка, – издевательски протянул он, – хозяин сказал, что твоя колыбелька теперь в подвале, так что не стоит мешкать.
Дирк подхватил Бриану на руки. Проходя мимо весело ухмыляющихся головорезов, он послал Биффа за лампой.
Тридцать семь ступеней привели их вниз, в винный погреб. Дирк осторожно поставил Бриану на каменный пол, по-прежнему крепко сжимая ее запястья. Он молча кивнул Биффу на торчащий из стены заржавленный крюк, и Бифф кое-как прицепил к нему коптящую лампу. После этого охранник с облегчением покинул мрачный подвал, и Бриана осталась один на один с Дирком.
Тот наконец отпустил ее руки, и девушка немедленно вытащила изо рта кляп.
– Послушай, ты не можешь оставить меня здесь одну!
Это… это бесчеловечно!
Дирк молча кивнул, удивленно озираясь по сторонам. Он насчитал шесть бочонков с вином, а две стены были сплошь заставлены наклонными деревянными полками, на которых могло разместиться не меньше двух сотен бутылок и которые сейчас не были заняты и на треть.
– Похоже, тут можно неплохо скоротать время, – восхищенно присвистнул он, – давай пей вволю, лапочка, и увидишь, как оно быстро пролетит.
– Послушай, запри меня где-нибудь наверху, ну что тебе стоит, – умоляла Бриана. – Неужели обязательно держать меня в этом ужасном месте?!
Дирк равнодушно пожал плечами:
– Ты же слышала, это приказ хозяина. Мне-то самому все равно, но я должен повиноваться.
Бриана до боли стиснула кулаки.
– Не оставляй меня здесь! Поговори с Гевином, расскажи ему, как здесь ужасно. Скажи, что у него не будет проблем из-за меня. Клянусь могилой родителей!
– Да ладно тебе, малышка… – Он поскреб небритую щеку, делая вид, что колеблется. На самом деле он и не думал говорить с Гевином. Ему самому было приятно поиздеваться немного над девушкой. Заносчивая, наглая шлюха получила по заслугам! – Хорошо, я попробую отыскать его и поговорить с глазу на глаз.
Ничего не обещаю, но попробую. Ты ведь знаешь не хуже меня, что он порой бывает упрям как осел. Но я, – он широко ухмыльнулся девушке, – я рискну…
Бриана кивнула, слабо улыбнувшись:
– Спасибо тебе. И пожалуйста, узнай что-нибудь о Шарле – где он, кто о нем заботится. !
Дирку потребовалось сцепить зубы, чтобы не расхохотаться ей прямо в лицо. Неужели девчонка настолько глупа, что считает, будто он, словно странствующий рыцарь, кинется к ней на помощь, после того как она нагло отвергла его? Ведь тогда она отшатнулась от него, будто боялась испачкаться!
Он придвинулся почти вплотную.
– Послушай, я могу еще кое-что для тебя сделать, – вкрадчиво шепнул он на ухо Бриане. – Если хочешь, я оставлю тебе лампу, чтобы не было страшно в темноте.
Бриана опустила глаза и как можно мягче поблагодарила Дирка.
Тот ухмыльнулся про себя и невольно огляделся: по углам, казалось, шевелились черные мохнатые тени. Дирк почувствовал, как по спине побежали мурашки. «Черт, да тут поседеешь со страху!» – подумал он боязливо.
Дирк понимал, что, попав к Мейсону, который привез его собой во Францию, вытащил, можно сказать, счастливый лотерейный билет. И он ничуть не меньше Гевина был заинтересован в том, чтобы не попасть в руки разъяренному Колтрейну, если тот проведает, что за шутку сыграла с ним Бриана. Дирк был уверен, что такой человек, как Колт, не будет всю жизнь стенать и посыпать голову пеплом из-за того, что затащил в постель собственную сестру – или девчонку, которую он считал своей сестрой. Рано или поздно он вернется на ранчо, обнаружит, как его провели, и уж тогда достанет их из-под земли.
Дирк вовсе не собирался оставаться с Гевином до конца своих дней. Но и исчезать раньше времени тоже не имело смысла, по крайней мере до того, как удастся прибрать к рукам достаточно золота, чтобы пожить в свое удовольствие.
Бросив на Бриану взгляд исподлобья, Дирк похотливо облизнулся – вот и еще один повод задержаться здесь подольше.
Пробежав глазами по ладной, изящной фигурке, он невольно стиснул зубы.
– Будь со мной поприветливее, и я тебя не обижу, – тихо пробормотал он. – Ты же не маленькая, знаешь, как заставить мужчину уступить. За все в этой жизни приходится платить, малышка. Ты же понимаешь, что рискуешь моей головой, значит, самое время подумать, как отблагодарить меня. Понимаешь, о чем я?
Его шершавые руки больно стиснули нежную девичью грудь, Дирк навалился на нее и накрыл губами ее рот. Бриана замотала головой, ногтями пробороздив на небритых щеках алые полосы, но он даже не вздрогнул.
И тут девушку охватил животный ужас. Неужели негодяй собирается прикончить ее здесь? Или решил надругаться над ней? Ведь он просто сумасшедший, она уже имела случай в этом убедиться…
Пытаясь вырваться, Бриана нечаянно коснулась горящей лампы, и огонь сердито лизнул ей ладонь. Тогда, изловчившись, Бриана схватила лампу и, сорвав ее с крюка, с размаху огрела Дирка по всклокоченной голове. Подвал наполнился едким запахом горящих волос, и со страшным воем Дирк отскочил в сторону. Пытаясь сбить пламя, он с воплями бросился вверх по лестнице.
Через минуту Бриана осталась одна в полной темноте…
Гевин отдыхал в своей комнате, поджидая Элейн. Он догадывался, что она в ярости, и был готов к встрече с ней.
Ему не пришлось долго ждать. Хлопнула дверь – Элейн ворвалась в комнату и с грохотом опустила поднос на столик у кровати, так что задребезжали бокалы и вино расплескалось по ковру.
– Неблагодарная скотина! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Это так-то ты отплатил мне за те годы, что жил в роскоши в моем доме! Если бы не я, твои родственники давным-давно сплавили бы тебя в приют! И где же твоя благодарность, позволь узнать?! Привез в мой дом дешевую потаскушку! Неужели ты думаешь, что я позволю…
– Замолчи, Элейн, – устало вздохнул Гевин. Бесконечное путешествие вымотало даже его, и к тому же он был голоден как волк. Но больше всего ему хотелось тишины.
Подойдя к столу, он взял бокал с вином и осушил его одним глотком. Окинув взглядом поднос, Гевин выбрал аппетитный кусочек сыра, за ним последовал второй.
Элейн в нетерпении топнула ногой:
– Гевин, ты слышишь меня? Прогони эту шлюху! Я не позволю ей оставаться в моем доме!
Подняв голову, Гевин окинул холодным взглядом разъяренную женщину. Она по-прежнему хороша собой, признал он, да и в постели чертовски привлекательна. Вдруг он почувствовал, как его охватывает знакомое желание. В конце концов, она не всегда противилась даже самым причудливым его фантазиям и, если честно, он редко бывал разочарован. Но все это уже в прошлом. Неужели она настолько глупа, чтобы думать, будто он никогда не найдет себе женщину помоложе?
Гевин указал Элейн на кресло, приглашая присесть, но та яростно замотала головой. Тогда он силой усадил ее.
– Сколько раз тебе повторять – я безумно устал! И у меня нет настроения выслушивать твои упреки!
Элейн надменно вздернула подбородок, глаза ее были холодны как лед.
– Неужели тебе нисколько не интересно узнать, как мы теперь богаты? – спросил он. – Мне не хотелось писать тебе, я боялся, что почта может попасть в чужие руки. Наше путешествие было довольно забавно, а главное, успешно. Так что у нас есть повод для веселья. – Глубоко вздохнув, он налил себе еще вина. – Очень хорошо. Можешь дуться, сколько пожелаешь. Наверное, ты знаешь, – продолжал он, – что положение в обществе довольно сильно зависит от достатка. А чем более высокое положение занимает человек, тем больше он на виду.
Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.
Элейн растерянно моргнула, и неестественно длинные, выписанные из Парижа ресницы взметнулись, как крылья.
– Прикрытие? – удивленно повторила она. – Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?
Гевин ласково провел кончиком пальца по ее щеке, ложь всегда давалась ему легко.
– Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.
Элейн содрогнулась:
– Я не хочу ее видеть. И не пытайся врать и убеждать меня, что не спишь с ней, я слишком хорошо тебя знаю! Я не так глупа, как ты думаешь, Гевин, – злобно усмехнулась она. – А теперь, раз мы так богаты, давай уедем куда-нибудь и действительно будем вместе, как всегда мечтали. Пожалуйста, Гевин, отошли ее!
Он покачал головой.
– Пока что все останется, как есть, – твердо сказал он.
– Люди подумают, что она твоя невеста, – настаивала Элейн. – А может быть, ты действительно собираешься жениться на ней? Может быть, вы рассчитываете забрать все деньги и уехать вдвоем, а меня оставить ни с чем? Гевин, ты не можешь так со мной поступить!
Она попыталась вскочить на ноги, но он с силой толкнул ее обратно в кресло и заорал:
– Дьявол тебя возьми, сколько можно повторять! Заткнись и слушай меня!
Их взгляды, яростные, негодующие, скрестились, как две шпаги.
Элейн вдруг почувствовала себя старой и усталой. Ясно, что Гевин не любит ее больше, иначе бы он не обращался с ней так.
Гевин был в бешенстве: да кто она такая, эта старуха, что рассчитывает, будто он до конца дней будет цепляться за ее юбку?! Что с того, что он когда-то спал с ней? Ведь он не клялся ей в верности! Гевин всегда любил женщин, да и как не любить этих ласковых кошечек, только надо уметь ими пользоваться, не то быстро вонзят в тебя острые коготки! И попробуй не дай одной из них то, что она хочет, – мигом встретишься лицом к лицу с разъяренной пантерой. И он украдкой покосился на Элейн.
Увидев выражение упрека на ее лице, Гевин разозлился еще больше. Уже не пытаясь сдерживаться, он размахнулся, и раздался звук пощечины, а за ним – отчаянные женские рыдания. Он выругался и отправился в кабинет за другой бутылкой. Подождав немного и видя, что рыдания грозят превратиться в истерику, он проворчал:
– Либо ты замолчишь и дашь мне сказать, либо я так изобью тебя, что ты неделю проваляешься в постели!
Элейн поперхнулась. Да, он сделает это, нет никаких сомнений, это же чудовище, а не человек!
Она молча кивнула, и Гевин, налив себе еще бокал, начал рассказывать. Он объяснил, как задумал отобрать у Колтрейнов все состояние. Гевин был так горд собой, что не скрывал от Элейн ничего, он со вкусом смаковал самые пикантные детали, и очень скоро ей стало казаться, что он не говорит, а произносит вслух какой-то монолог. Он смеялся своим собственным шуткам, и было похоже, что ему нет дела до Элейн.
Уйди она – он и не заметил бы этого.
Но она не ушла. Со смешанным чувством гнева и удивления она не сводила с него глаз, до глубины души пораженная этим самолюбованием. Но худшее ждало ее впереди. Под конец Гевин объявил, что им на какое-то время придется уехать в Грецию.
– По-моему, будет лучше, если Бриана и я ненадолго исчезнем. Стоит только кому-то пронюхать о нашем вдруг словно с неба свалившемся богатстве, как сразу поползут слухи.
Да и к тому же не стоит забывать, что Тревис Колтрейн все еще в Париже.
Сердце Элейн глухо застучало в груди, и невольное подозрение закралось в душу. Рискуя вызвать его гнев, она тем не менее спросила:
– А я? Куда деваться мне, пока ты будешь в Греции. И кстати, почему именно в Греции?
Гевин напомнил, что один из родственников покойного графа де Бонне обосновался на острове Санторин.
– Если не ошибаюсь, Сент-Клэр был вынужден бежать из Франции, когда его обвинили в политическом заговоре. Только удирая, он прихватил с собой чужие деньги. Кстати, ты помнишь, как твой муж рассказывал, что этот изгнанник живет себе в Греции припеваючи? Так что, думаю, пришло время нанести визит дорогому дядюшке Сент-Клэру.
– Он тебе не родня, – холодно возразила Элейн, – он даже не подозревает о твоем существовании.
Но Гевин ничуть не смутился.
– Мои денежки замолвят за меня словечко, да и шестеро охранников кое-что значат. Все, что мне нужно, это убраться подальше на время, а что может быть лучше острова? Думаю, он меня поймет.
А теперь, – подлив себе вина, продолжал Гевин, – пришло время нам – вернее, тебе – устроить шикарный прием в замке, и как можно скорее. Пригласи всех местных сплетников, мне необходимо, чтобы как можно больше болтали о том, что я навсегда уезжаю в Штаты. Надо объявить, что ты получила наследство от одного из родственников, небольшое, но вполне достаточное, чтобы расплатиться с кредиторами и не заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, куда я собираюсь ехать на самом деле. Когда все уляжется, я вернусь за тобой и мы начнем где-нибудь новую жизнь, в Испании, например. Я не намерен, – подчеркнул он, – всю жизнь дрожать от страха, что в один прекрасный день появится Колтрейн и потребует обратно свои деньги.
Ревность до такой степени измучила Элейн, что она не выдержала.
– Ты собираешься взять свою потаскушку с собой?
– И ее, и Бриану, – кивнул Гевин, – а ты позаботишься о ее брате. Спустя какое-то время я напишу, что она умерла, и ты сможешь отослать мальчишку в приют.
Гевин взглянул на Элейн, ожидая восхищения. Как всегда, он был в полном восторге от собственной изобретательности.
Но Элейн не сомневалась, что все это просто слова, чтобы обмануть ее. Он никогда не вернется. Все кончено.
Вдруг замок огласили душераздирающие крики, так что оба вздрогнули.
– Какого дья… – Недоговорив, Гевин рванулся к выходу и столкнулся в дверях с Элом, одним из охранников. Тот был бледный, как привидение, явно вне себя от ужаса.
– Где босс? – вопил он. – Мне нужно его видеть!
Гевин подскочил к насмерть перепуганному охраннику.
– Из-за чего весь этот шум, что случилось, черт тебя возьми?! – злобно заорал он.
– Беда! – выдохнул насмерть перепуганный Эл. – С Холлистером беда. Эта сука в подвале – она сожгла его!
Глава 23
– Немедленно отведи меня к брату. Мне нет никакого дела до того, что здесь происходит.
Возмущенный крик, вырвавшийся у окончательно потерявшего терпение Гевина, заставил всех мгновенно замолчать.
Недовольно повторив Элейн, чтобы она поторопилась с ужином, он повернулся к Делии и резко приказал:
– Поднимайся вверх по этой лестнице, потом поверни налево. Дверь в твою комнату – первая по правой стороне. Сиди там, пока я не позову, и не смей ныть. А теперь убирайся!
Делия, спотыкаясь и вытирая градом катившиеся слезы, бросилась из комнаты. Она была возмущена: приехать в Европу для того, чтобы на нее кричали, как на чернокожую служанку!
Гевин между тем повернулся к Холлистеру:
– С калекой хлопот не будет, а вот с Брианы нельзя ни на минуту спускать глаз. Запри ее в винном погребе.
Бриана в ужасе кинулась бежать. Но бросившийся наперерез Лем успел перехватить ее и стиснул в медвежьих объятиях. Отбиваясь, она отчаянно кричала:
– Ты, ублюдок! Я сделала все, что обещала, почему же ты так поступаешь со мной?!
Гевин с сожалением покачал головой, словно удивляясь ее наивности:
– Дурочка, неужели ты думаешь, я настолько глуп, чтобы выпустить тебя из рук? Да ведь ты немедленно обратишься к властям. Я давно заметил, что ты чересчур переживаешь – уж не влюбилась ли в этого мальчишку Колтрейна? На тебя надежда плохая, сломаешься в любую минуту. Знаю я таких, моя милая! Вам лишь бы копаться в своих переживаниях! И чтобы только успокоить свою совесть, тебе ничего не стоит пойти и во всем сознаться, а до меня тебе дела нет!
Он даже хмыкнул, возмущаясь такой глупостью. Потом, махнув Дирку рукой, отправился в свою комнату, не обращая ни малейшего внимания на ее крики.
Дирк вытащил из кармана платок и, пока Лем держал ее за руки, затолкал его Бриане в рот, заставив замолчать.
– Ну, что, лапочка, – издевательски протянул он, – хозяин сказал, что твоя колыбелька теперь в подвале, так что не стоит мешкать.
Дирк подхватил Бриану на руки. Проходя мимо весело ухмыляющихся головорезов, он послал Биффа за лампой.
Тридцать семь ступеней привели их вниз, в винный погреб. Дирк осторожно поставил Бриану на каменный пол, по-прежнему крепко сжимая ее запястья. Он молча кивнул Биффу на торчащий из стены заржавленный крюк, и Бифф кое-как прицепил к нему коптящую лампу. После этого охранник с облегчением покинул мрачный подвал, и Бриана осталась один на один с Дирком.
Тот наконец отпустил ее руки, и девушка немедленно вытащила изо рта кляп.
– Послушай, ты не можешь оставить меня здесь одну!
Это… это бесчеловечно!
Дирк молча кивнул, удивленно озираясь по сторонам. Он насчитал шесть бочонков с вином, а две стены были сплошь заставлены наклонными деревянными полками, на которых могло разместиться не меньше двух сотен бутылок и которые сейчас не были заняты и на треть.
– Похоже, тут можно неплохо скоротать время, – восхищенно присвистнул он, – давай пей вволю, лапочка, и увидишь, как оно быстро пролетит.
– Послушай, запри меня где-нибудь наверху, ну что тебе стоит, – умоляла Бриана. – Неужели обязательно держать меня в этом ужасном месте?!
Дирк равнодушно пожал плечами:
– Ты же слышала, это приказ хозяина. Мне-то самому все равно, но я должен повиноваться.
Бриана до боли стиснула кулаки.
– Не оставляй меня здесь! Поговори с Гевином, расскажи ему, как здесь ужасно. Скажи, что у него не будет проблем из-за меня. Клянусь могилой родителей!
– Да ладно тебе, малышка… – Он поскреб небритую щеку, делая вид, что колеблется. На самом деле он и не думал говорить с Гевином. Ему самому было приятно поиздеваться немного над девушкой. Заносчивая, наглая шлюха получила по заслугам! – Хорошо, я попробую отыскать его и поговорить с глазу на глаз.
Ничего не обещаю, но попробую. Ты ведь знаешь не хуже меня, что он порой бывает упрям как осел. Но я, – он широко ухмыльнулся девушке, – я рискну…
Бриана кивнула, слабо улыбнувшись:
– Спасибо тебе. И пожалуйста, узнай что-нибудь о Шарле – где он, кто о нем заботится. !
Дирку потребовалось сцепить зубы, чтобы не расхохотаться ей прямо в лицо. Неужели девчонка настолько глупа, что считает, будто он, словно странствующий рыцарь, кинется к ней на помощь, после того как она нагло отвергла его? Ведь тогда она отшатнулась от него, будто боялась испачкаться!
Он придвинулся почти вплотную.
– Послушай, я могу еще кое-что для тебя сделать, – вкрадчиво шепнул он на ухо Бриане. – Если хочешь, я оставлю тебе лампу, чтобы не было страшно в темноте.
Бриана опустила глаза и как можно мягче поблагодарила Дирка.
Тот ухмыльнулся про себя и невольно огляделся: по углам, казалось, шевелились черные мохнатые тени. Дирк почувствовал, как по спине побежали мурашки. «Черт, да тут поседеешь со страху!» – подумал он боязливо.
Дирк понимал, что, попав к Мейсону, который привез его собой во Францию, вытащил, можно сказать, счастливый лотерейный билет. И он ничуть не меньше Гевина был заинтересован в том, чтобы не попасть в руки разъяренному Колтрейну, если тот проведает, что за шутку сыграла с ним Бриана. Дирк был уверен, что такой человек, как Колт, не будет всю жизнь стенать и посыпать голову пеплом из-за того, что затащил в постель собственную сестру – или девчонку, которую он считал своей сестрой. Рано или поздно он вернется на ранчо, обнаружит, как его провели, и уж тогда достанет их из-под земли.
Дирк вовсе не собирался оставаться с Гевином до конца своих дней. Но и исчезать раньше времени тоже не имело смысла, по крайней мере до того, как удастся прибрать к рукам достаточно золота, чтобы пожить в свое удовольствие.
Бросив на Бриану взгляд исподлобья, Дирк похотливо облизнулся – вот и еще один повод задержаться здесь подольше.
Пробежав глазами по ладной, изящной фигурке, он невольно стиснул зубы.
– Будь со мной поприветливее, и я тебя не обижу, – тихо пробормотал он. – Ты же не маленькая, знаешь, как заставить мужчину уступить. За все в этой жизни приходится платить, малышка. Ты же понимаешь, что рискуешь моей головой, значит, самое время подумать, как отблагодарить меня. Понимаешь, о чем я?
Его шершавые руки больно стиснули нежную девичью грудь, Дирк навалился на нее и накрыл губами ее рот. Бриана замотала головой, ногтями пробороздив на небритых щеках алые полосы, но он даже не вздрогнул.
И тут девушку охватил животный ужас. Неужели негодяй собирается прикончить ее здесь? Или решил надругаться над ней? Ведь он просто сумасшедший, она уже имела случай в этом убедиться…
Пытаясь вырваться, Бриана нечаянно коснулась горящей лампы, и огонь сердито лизнул ей ладонь. Тогда, изловчившись, Бриана схватила лампу и, сорвав ее с крюка, с размаху огрела Дирка по всклокоченной голове. Подвал наполнился едким запахом горящих волос, и со страшным воем Дирк отскочил в сторону. Пытаясь сбить пламя, он с воплями бросился вверх по лестнице.
Через минуту Бриана осталась одна в полной темноте…
Гевин отдыхал в своей комнате, поджидая Элейн. Он догадывался, что она в ярости, и был готов к встрече с ней.
Ему не пришлось долго ждать. Хлопнула дверь – Элейн ворвалась в комнату и с грохотом опустила поднос на столик у кровати, так что задребезжали бокалы и вино расплескалось по ковру.
– Неблагодарная скотина! – процедила она сквозь стиснутые зубы. – Это так-то ты отплатил мне за те годы, что жил в роскоши в моем доме! Если бы не я, твои родственники давным-давно сплавили бы тебя в приют! И где же твоя благодарность, позволь узнать?! Привез в мой дом дешевую потаскушку! Неужели ты думаешь, что я позволю…
– Замолчи, Элейн, – устало вздохнул Гевин. Бесконечное путешествие вымотало даже его, и к тому же он был голоден как волк. Но больше всего ему хотелось тишины.
Подойдя к столу, он взял бокал с вином и осушил его одним глотком. Окинув взглядом поднос, Гевин выбрал аппетитный кусочек сыра, за ним последовал второй.
Элейн в нетерпении топнула ногой:
– Гевин, ты слышишь меня? Прогони эту шлюху! Я не позволю ей оставаться в моем доме!
Подняв голову, Гевин окинул холодным взглядом разъяренную женщину. Она по-прежнему хороша собой, признал он, да и в постели чертовски привлекательна. Вдруг он почувствовал, как его охватывает знакомое желание. В конце концов, она не всегда противилась даже самым причудливым его фантазиям и, если честно, он редко бывал разочарован. Но все это уже в прошлом. Неужели она настолько глупа, чтобы думать, будто он никогда не найдет себе женщину помоложе?
Гевин указал Элейн на кресло, приглашая присесть, но та яростно замотала головой. Тогда он силой усадил ее.
– Сколько раз тебе повторять – я безумно устал! И у меня нет настроения выслушивать твои упреки!
Элейн надменно вздернула подбородок, глаза ее были холодны как лед.
– Неужели тебе нисколько не интересно узнать, как мы теперь богаты? – спросил он. – Мне не хотелось писать тебе, я боялся, что почта может попасть в чужие руки. Наше путешествие было довольно забавно, а главное, успешно. Так что у нас есть повод для веселья. – Глубоко вздохнув, он налил себе еще вина. – Очень хорошо. Можешь дуться, сколько пожелаешь. Наверное, ты знаешь, – продолжал он, – что положение в обществе довольно сильно зависит от достатка. А чем более высокое положение занимает человек, тем больше он на виду.
Что будет, если кто-то проведает о наших отношениях? Так что считай Делию чем-то вроде прикрытия.
Элейн растерянно моргнула, и неестественно длинные, выписанные из Парижа ресницы взметнулись, как крылья.
– Прикрытие? – удивленно повторила она. – Каким образом эта женщина может помешать людям узнать о нас с тобой?
Гевин ласково провел кончиком пальца по ее щеке, ложь всегда давалась ему легко.
– Дорогая моя, ты же знаешь, что ты для меня – единственная женщина, но в обществе этого никогда не смогут понять. Мы должны хранить нашу любовь в тайне, особенно теперь, когда я, так сказать, вступил в брачный возраст.
Элейн содрогнулась:
– Я не хочу ее видеть. И не пытайся врать и убеждать меня, что не спишь с ней, я слишком хорошо тебя знаю! Я не так глупа, как ты думаешь, Гевин, – злобно усмехнулась она. – А теперь, раз мы так богаты, давай уедем куда-нибудь и действительно будем вместе, как всегда мечтали. Пожалуйста, Гевин, отошли ее!
Он покачал головой.
– Пока что все останется, как есть, – твердо сказал он.
– Люди подумают, что она твоя невеста, – настаивала Элейн. – А может быть, ты действительно собираешься жениться на ней? Может быть, вы рассчитываете забрать все деньги и уехать вдвоем, а меня оставить ни с чем? Гевин, ты не можешь так со мной поступить!
Она попыталась вскочить на ноги, но он с силой толкнул ее обратно в кресло и заорал:
– Дьявол тебя возьми, сколько можно повторять! Заткнись и слушай меня!
Их взгляды, яростные, негодующие, скрестились, как две шпаги.
Элейн вдруг почувствовала себя старой и усталой. Ясно, что Гевин не любит ее больше, иначе бы он не обращался с ней так.
Гевин был в бешенстве: да кто она такая, эта старуха, что рассчитывает, будто он до конца дней будет цепляться за ее юбку?! Что с того, что он когда-то спал с ней? Ведь он не клялся ей в верности! Гевин всегда любил женщин, да и как не любить этих ласковых кошечек, только надо уметь ими пользоваться, не то быстро вонзят в тебя острые коготки! И попробуй не дай одной из них то, что она хочет, – мигом встретишься лицом к лицу с разъяренной пантерой. И он украдкой покосился на Элейн.
Увидев выражение упрека на ее лице, Гевин разозлился еще больше. Уже не пытаясь сдерживаться, он размахнулся, и раздался звук пощечины, а за ним – отчаянные женские рыдания. Он выругался и отправился в кабинет за другой бутылкой. Подождав немного и видя, что рыдания грозят превратиться в истерику, он проворчал:
– Либо ты замолчишь и дашь мне сказать, либо я так изобью тебя, что ты неделю проваляешься в постели!
Элейн поперхнулась. Да, он сделает это, нет никаких сомнений, это же чудовище, а не человек!
Она молча кивнула, и Гевин, налив себе еще бокал, начал рассказывать. Он объяснил, как задумал отобрать у Колтрейнов все состояние. Гевин был так горд собой, что не скрывал от Элейн ничего, он со вкусом смаковал самые пикантные детали, и очень скоро ей стало казаться, что он не говорит, а произносит вслух какой-то монолог. Он смеялся своим собственным шуткам, и было похоже, что ему нет дела до Элейн.
Уйди она – он и не заметил бы этого.
Но она не ушла. Со смешанным чувством гнева и удивления она не сводила с него глаз, до глубины души пораженная этим самолюбованием. Но худшее ждало ее впереди. Под конец Гевин объявил, что им на какое-то время придется уехать в Грецию.
– По-моему, будет лучше, если Бриана и я ненадолго исчезнем. Стоит только кому-то пронюхать о нашем вдруг словно с неба свалившемся богатстве, как сразу поползут слухи.
Да и к тому же не стоит забывать, что Тревис Колтрейн все еще в Париже.
Сердце Элейн глухо застучало в груди, и невольное подозрение закралось в душу. Рискуя вызвать его гнев, она тем не менее спросила:
– А я? Куда деваться мне, пока ты будешь в Греции. И кстати, почему именно в Греции?
Гевин напомнил, что один из родственников покойного графа де Бонне обосновался на острове Санторин.
– Если не ошибаюсь, Сент-Клэр был вынужден бежать из Франции, когда его обвинили в политическом заговоре. Только удирая, он прихватил с собой чужие деньги. Кстати, ты помнишь, как твой муж рассказывал, что этот изгнанник живет себе в Греции припеваючи? Так что, думаю, пришло время нанести визит дорогому дядюшке Сент-Клэру.
– Он тебе не родня, – холодно возразила Элейн, – он даже не подозревает о твоем существовании.
Но Гевин ничуть не смутился.
– Мои денежки замолвят за меня словечко, да и шестеро охранников кое-что значат. Все, что мне нужно, это убраться подальше на время, а что может быть лучше острова? Думаю, он меня поймет.
А теперь, – подлив себе вина, продолжал Гевин, – пришло время нам – вернее, тебе – устроить шикарный прием в замке, и как можно скорее. Пригласи всех местных сплетников, мне необходимо, чтобы как можно больше болтали о том, что я навсегда уезжаю в Штаты. Надо объявить, что ты получила наследство от одного из родственников, небольшое, но вполне достаточное, чтобы расплатиться с кредиторами и не заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, куда я собираюсь ехать на самом деле. Когда все уляжется, я вернусь за тобой и мы начнем где-нибудь новую жизнь, в Испании, например. Я не намерен, – подчеркнул он, – всю жизнь дрожать от страха, что в один прекрасный день появится Колтрейн и потребует обратно свои деньги.
Ревность до такой степени измучила Элейн, что она не выдержала.
– Ты собираешься взять свою потаскушку с собой?
– И ее, и Бриану, – кивнул Гевин, – а ты позаботишься о ее брате. Спустя какое-то время я напишу, что она умерла, и ты сможешь отослать мальчишку в приют.
Гевин взглянул на Элейн, ожидая восхищения. Как всегда, он был в полном восторге от собственной изобретательности.
Но Элейн не сомневалась, что все это просто слова, чтобы обмануть ее. Он никогда не вернется. Все кончено.
Вдруг замок огласили душераздирающие крики, так что оба вздрогнули.
– Какого дья… – Недоговорив, Гевин рванулся к выходу и столкнулся в дверях с Элом, одним из охранников. Тот был бледный, как привидение, явно вне себя от ужаса.
– Где босс? – вопил он. – Мне нужно его видеть!
Гевин подскочил к насмерть перепуганному охраннику.
– Из-за чего весь этот шум, что случилось, черт тебя возьми?! – злобно заорал он.
– Беда! – выдохнул насмерть перепуганный Эл. – С Холлистером беда. Эта сука в подвале – она сожгла его!
Глава 23
На узкой, вымощенной булыжником дорожке стоял человек, пристально вглядываясь в замок. Крестьянин с деревянным ящиком на плече с любопытством покосился на высокого незнакомца и тут же невольно ускорил шаг, поежившись от недоброго взгляда из-под нахмуренных бровей.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил подошедший к Колту Бранч.
Не отрывая взгляда от замка де Бонне, Колт покачал головой:
– Я и один справлюсь.
Вся эта история Бранчу была не по душе. Ему казалось, что Колт все время витает в облаках, во всяком случае, вид у него был какой-то странный.
– Знаешь, старина, пойду-ка я лучше с тобой. А то ты еще, чего доброго, пристрелишь кого-нибудь.
Колт нетерпеливо махнул рукой, приказывая ему оставаться на месте, а сам неторопливо двинулся по извилистой тропинке, ведущей к замку.
Бранч проводил его взглядом. Они проделали вдвоем трудный путь, и Бранч подозревал, что впереди их ждут еще большие испытания. Услышав, что из Норфолка, штат Виргиния, в Европу отплывает пароход, они решили отправиться на нем и пересекли Атлантику гораздо быстрее, чем пассажиры комфортабельных лайнеров, отплывавших из Нью-Йорка и Бостона.
Сойдя с корабля в Саутгемптоне, они успели пересесть на маленькое суденышко, переправились через канал и поездом добрались до Ниццы. Там они купили лошадей и вскоре прибыли в Монако.
Бранч устал как собака. Но он не винил Колта в том, что тот не жалеет ни его, ни себя. На его месте Бранч поступил бы точно так же.
Приподняв висевший у входа тяжелый дверной молоток, Колт несколько раз громко постучал в тяжелую дубовую дверь – Тихо, тихо, уже иду, – донесся раздраженный женский голос. Женщина говорила по-французски. Колт в душе в который раз порадовался, что мать когда-то заставила его выучить французский язык, ведь если бы не это, он не смог бы так легко проникнуть в замок.
Дверь широко распахнулась, и перед Колтом появилась невысокая женщина средних лет, со следами былой красоты на лице. Но когда Колт заглянул ей в глаза, его невольно передернуло и он со страхом подумал: неужели у нее всегда, даже в молодости, были такие холодные глаза без капли нежности и теплоты?
А Элейн, застыв на пороге, как статуя, с силой вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ей показалось, что время повернуло вспять. Зажмурившись, она едва слышно выдохнула:
– Тревис…
Колт остолбенел от неожиданности. Неужели это Элейн, тетушка Дани? В свое время отец много рассказывал ему об этой чудовищно злой женщине.
– Я его сын, – тихо ответил он, – Колт.
Глаза женщины широко распахнулись от удивления.
– Я сын Тревиса Колтрейна, – терпеливо повторил Колт. – Мне нужно повидаться с Дани. Могу я увидеть ее?
У Элейн перехватило дыхание. Юноша был копией своего отца: тот же цвет волос – черный, отливающий на солнце синевой, как вороново крыло, и глаза точь-в-точь такие же – цвета светлого серебра с золотистыми искорками.
Она не могла отвести от него глаз. Великолепное, мощное тело, словно боги, собравшись вместе, сговорились создать совершенный образец мужской красоты.
И перед ее мысленным взором возникла та далекая восхитительная ночь в Кентукки, когда они с Тревисом предавались любви и она была так счастлива, что совсем потеряла голову.
Она вспомнила, как однажды ночью выбралась из постели и, убедившись, что в доме все спят, тихонько пробралась в спальню к Тревису. Сбросив с себя одежду, Элейн бесшумно скользнула к нему под одеяло, прежде чем он успел сообразить, что происходит.
И он овладел ею так, как не удавалось ни одному мужчине ни до него, ни после.
Сладостные воспоминания развеялись как дым, сменившись стыдом и болью – ведь никто никогда не отталкивал ее с таким холодным равнодушием, как это сделал Тревис Колтрейн.
А потом он хладнокровно убил единственного человека, который по-настоящему любил ее, – Мейсона.
– Убирайся вон из моего дома, проклятый ублюдок! Мерзкое отродье!
Она уже замахнулась, чтобы ударить его, но Колт успел перехватить ее руку. Он вспомнил о той ненависти, которую эта женщина всегда питала к его отцу. Неужели именно она была причиной всего того, что произошло с ними? Неужели Элейн Барбоу через много лет снова попыталась разрушить их счастье?
Женщина дернулась, но он, словно железным кольцом, стиснул ее запястья.
– Я никуда не уйду, пока вы не скажете мне, где Дани.
Элейн впилась в него безумным взглядом. Проклятие, если бы он не был так дьявольски красив! Его появление снова воскресило в памяти сладкие и постыдные воспоминания, с которыми она боролась столько лет. Ни одна женщина, которую когда-то любил Тревис Колтрейн, не смогла бы выбросить его из головы, как бы жестоко и бессердечно он не покинул ее.
И Элейн не была исключением.
Их взгляды скрестились, спокойный и выжидающий – Колта, и пылающий яростью и обидой – Элейн, и ненависть оскорбленной и покинутой женщины разбилась, словно волна, натолкнувшись на твердую уверенность мужчины.
– Мэм, – мягко произнес он, надеясь успокоить ее, – все, что мне нужно, – это поговорить с сестрой. Не могли бы вы позвать ее?
На лице Элейн появилось нерешительное выражение. Она пребывала в растерянности, слишком много событий произошло за последнее время, и это выбило ее из колеи. Сначала ссора с Гевином, когда она среди ночи пришла к нему в спальню и обнаружила постель не смятой. Позже, за завтраком, он небрежно объяснил, что допоздна засиделся в кабинете, занимаясь делами, но она знала, что он лжет. Он был с Делией.
Произошел безобразный скандал. Впрочем, все эти дни они только и делали, что ссорились. С тех пор как он вернулся, ее жизнь превратилась в ад, и, чтобы не сойти с ума, Элейн с утра одурманивала себя водкой, а вечером ее усыпляло виски.
– Мэм? – напомнил о себе Колт.
Губы Элейн искривила злобная гримаса. Ну что ж, он действительно похож на отца, неплохо будет поговорить с ним, заодно узнать, как поживает дорогой Тревис.
Она распахнула дверь.
– Проходите. – Элейн провела его в маленькую гостиную.
Следуя за хозяйкой, Колт отметил про себя, что внутреннее убранство замка далеко не так красиво и изящно, как их собственного дома в Неваде, который в полном смысле этого слова был творением рук его матери. Тут он с болью вспомнил, что не может больше называть его своим – теперь родной дом уже не принадлежал ему.
– Ее здесь нет, – объяснила Элейн, когда он вошел за ней в гостиную.
Подойдя к бару, женщина привычно наполнила бокал водкой, добавив немного апельсинового сока. Она протянула его Колту, но тот покачал головой. Он молча ждал. Наконец его терпение лопнуло, и Колт дал волю сдерживаемому гневу:
– Ну, хватит шутки шутить. Вам прекрасно известно, почему я здесь. Немедленно говорите, где Дани, или я по камешку разнесу этот ваш чертов замок! Вы меня слышите?!
Элейн кокетливо улыбнулась:
– Прошу прощения, кажется, я забыла представиться. Я – Элейн, графиня де…
– Знаю, я догадался об этом в первую же минуту, – нетерпеливо оборвал он.
Сейчас Элейн невольно обрадовалась, что на ней ее любимое платье цвета весенней зелени с белоснежной пеной кружев. В нем благодаря тесному корсажу ее грудь казалась более упругой и молодой, чем была на самом деле. Предвидя, что при встрече с Гевином неминуемо вспыхнет новая ссора и желая быть во всеоружии, она еще с утра тщательно подкрасилась и привела в порядок прическу.
Как завороженная, Элейн не могла отвести глаз от молодого Колтрейна, а посмотреть на него стоило. Интересно, подумала она, только ли внешне он похож на отца…
– Последний раз спрашиваю: где моя сестра? Если вы и на этот раз не ответите, я сам примусь за поиски!
Элейн испуганно заморгала. Молодой человек был вне себя от ярости, в его глазах выражалась твердая непреклонность. О Господи, таким был когда-то его отец! Видно, все в жизни повторяется! И от проклятой водки все кружится перед глазами.
– Дани нет здесь, – холодно повторила Элейн. Это была правда, и ей удалось выдержать его испытующий взгляд.
– Где же она?
Графиня равнодушно повела плечами:
– Они с Гевином пару дней назад вернулись из Штатов, но Гевин приехал в замок, а Дани задержалась в Париже.
– Как мне ее найти?
То же самое движение плеч.
– Откуда мне знать? – Элейн действительно не знала, что отвечать, и перепугалась не на шутку.
– Тогда могу я увидеть Гевина? – настаивал Колт.
Графиня плеснула себе в стакан немного водки.
– И этого я не могу вам сказать, – злорадно произнесла она.
– Ну что ж, в таком случае я еще вернусь. – Колт повернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Он шел по дорожке, ломая голову, правильно ли он поступил, что ушел. Может, следовало все-таки обыскать замок? Впрочем, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что это ему ничего не дало бы.
Элейн со стоном оторвала от подушки голову – мутный туман висел перед глазами, и сотни крохотных молоточков безумно стучали в висках. Откуда-то издалека до нее донеслись приглушенные голоса. Где она?
Она помнила, как поднялась по лестнице, собираясь серьезно поговорить с Гевином. Она не позволит, чтобы его новая шлюха помыкала ею, да еще в ее собственном доме. Где-то наверху у нее припрятана бутылка отличного шампанского, они выпьют и поговорят по душам. Она сможет убедить его, что по-прежнему нужна ему. Они займутся любовью. Она сделает все, чтобы удовлетворить его, и потом они вместе решат, как избавиться от Делии. И все будет так, как было до поездки в Штаты. И Элейн с радостью простит ему эту маленькую измену, в конце концов, все мужчины не без греха, уж ей-то об этом хорошо известно! А она останется женщиной, к которой он всегда будет возвращаться.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил подошедший к Колту Бранч.
Не отрывая взгляда от замка де Бонне, Колт покачал головой:
– Я и один справлюсь.
Вся эта история Бранчу была не по душе. Ему казалось, что Колт все время витает в облаках, во всяком случае, вид у него был какой-то странный.
– Знаешь, старина, пойду-ка я лучше с тобой. А то ты еще, чего доброго, пристрелишь кого-нибудь.
Колт нетерпеливо махнул рукой, приказывая ему оставаться на месте, а сам неторопливо двинулся по извилистой тропинке, ведущей к замку.
Бранч проводил его взглядом. Они проделали вдвоем трудный путь, и Бранч подозревал, что впереди их ждут еще большие испытания. Услышав, что из Норфолка, штат Виргиния, в Европу отплывает пароход, они решили отправиться на нем и пересекли Атлантику гораздо быстрее, чем пассажиры комфортабельных лайнеров, отплывавших из Нью-Йорка и Бостона.
Сойдя с корабля в Саутгемптоне, они успели пересесть на маленькое суденышко, переправились через канал и поездом добрались до Ниццы. Там они купили лошадей и вскоре прибыли в Монако.
Бранч устал как собака. Но он не винил Колта в том, что тот не жалеет ни его, ни себя. На его месте Бранч поступил бы точно так же.
Приподняв висевший у входа тяжелый дверной молоток, Колт несколько раз громко постучал в тяжелую дубовую дверь – Тихо, тихо, уже иду, – донесся раздраженный женский голос. Женщина говорила по-французски. Колт в душе в который раз порадовался, что мать когда-то заставила его выучить французский язык, ведь если бы не это, он не смог бы так легко проникнуть в замок.
Дверь широко распахнулась, и перед Колтом появилась невысокая женщина средних лет, со следами былой красоты на лице. Но когда Колт заглянул ей в глаза, его невольно передернуло и он со страхом подумал: неужели у нее всегда, даже в молодости, были такие холодные глаза без капли нежности и теплоты?
А Элейн, застыв на пороге, как статуя, с силой вцепилась в дверной косяк, чтобы не упасть. Ей показалось, что время повернуло вспять. Зажмурившись, она едва слышно выдохнула:
– Тревис…
Колт остолбенел от неожиданности. Неужели это Элейн, тетушка Дани? В свое время отец много рассказывал ему об этой чудовищно злой женщине.
– Я его сын, – тихо ответил он, – Колт.
Глаза женщины широко распахнулись от удивления.
– Я сын Тревиса Колтрейна, – терпеливо повторил Колт. – Мне нужно повидаться с Дани. Могу я увидеть ее?
У Элейн перехватило дыхание. Юноша был копией своего отца: тот же цвет волос – черный, отливающий на солнце синевой, как вороново крыло, и глаза точь-в-точь такие же – цвета светлого серебра с золотистыми искорками.
Она не могла отвести от него глаз. Великолепное, мощное тело, словно боги, собравшись вместе, сговорились создать совершенный образец мужской красоты.
И перед ее мысленным взором возникла та далекая восхитительная ночь в Кентукки, когда они с Тревисом предавались любви и она была так счастлива, что совсем потеряла голову.
Она вспомнила, как однажды ночью выбралась из постели и, убедившись, что в доме все спят, тихонько пробралась в спальню к Тревису. Сбросив с себя одежду, Элейн бесшумно скользнула к нему под одеяло, прежде чем он успел сообразить, что происходит.
И он овладел ею так, как не удавалось ни одному мужчине ни до него, ни после.
Сладостные воспоминания развеялись как дым, сменившись стыдом и болью – ведь никто никогда не отталкивал ее с таким холодным равнодушием, как это сделал Тревис Колтрейн.
А потом он хладнокровно убил единственного человека, который по-настоящему любил ее, – Мейсона.
– Убирайся вон из моего дома, проклятый ублюдок! Мерзкое отродье!
Она уже замахнулась, чтобы ударить его, но Колт успел перехватить ее руку. Он вспомнил о той ненависти, которую эта женщина всегда питала к его отцу. Неужели именно она была причиной всего того, что произошло с ними? Неужели Элейн Барбоу через много лет снова попыталась разрушить их счастье?
Женщина дернулась, но он, словно железным кольцом, стиснул ее запястья.
– Я никуда не уйду, пока вы не скажете мне, где Дани.
Элейн впилась в него безумным взглядом. Проклятие, если бы он не был так дьявольски красив! Его появление снова воскресило в памяти сладкие и постыдные воспоминания, с которыми она боролась столько лет. Ни одна женщина, которую когда-то любил Тревис Колтрейн, не смогла бы выбросить его из головы, как бы жестоко и бессердечно он не покинул ее.
И Элейн не была исключением.
Их взгляды скрестились, спокойный и выжидающий – Колта, и пылающий яростью и обидой – Элейн, и ненависть оскорбленной и покинутой женщины разбилась, словно волна, натолкнувшись на твердую уверенность мужчины.
– Мэм, – мягко произнес он, надеясь успокоить ее, – все, что мне нужно, – это поговорить с сестрой. Не могли бы вы позвать ее?
На лице Элейн появилось нерешительное выражение. Она пребывала в растерянности, слишком много событий произошло за последнее время, и это выбило ее из колеи. Сначала ссора с Гевином, когда она среди ночи пришла к нему в спальню и обнаружила постель не смятой. Позже, за завтраком, он небрежно объяснил, что допоздна засиделся в кабинете, занимаясь делами, но она знала, что он лжет. Он был с Делией.
Произошел безобразный скандал. Впрочем, все эти дни они только и делали, что ссорились. С тех пор как он вернулся, ее жизнь превратилась в ад, и, чтобы не сойти с ума, Элейн с утра одурманивала себя водкой, а вечером ее усыпляло виски.
– Мэм? – напомнил о себе Колт.
Губы Элейн искривила злобная гримаса. Ну что ж, он действительно похож на отца, неплохо будет поговорить с ним, заодно узнать, как поживает дорогой Тревис.
Она распахнула дверь.
– Проходите. – Элейн провела его в маленькую гостиную.
Следуя за хозяйкой, Колт отметил про себя, что внутреннее убранство замка далеко не так красиво и изящно, как их собственного дома в Неваде, который в полном смысле этого слова был творением рук его матери. Тут он с болью вспомнил, что не может больше называть его своим – теперь родной дом уже не принадлежал ему.
– Ее здесь нет, – объяснила Элейн, когда он вошел за ней в гостиную.
Подойдя к бару, женщина привычно наполнила бокал водкой, добавив немного апельсинового сока. Она протянула его Колту, но тот покачал головой. Он молча ждал. Наконец его терпение лопнуло, и Колт дал волю сдерживаемому гневу:
– Ну, хватит шутки шутить. Вам прекрасно известно, почему я здесь. Немедленно говорите, где Дани, или я по камешку разнесу этот ваш чертов замок! Вы меня слышите?!
Элейн кокетливо улыбнулась:
– Прошу прощения, кажется, я забыла представиться. Я – Элейн, графиня де…
– Знаю, я догадался об этом в первую же минуту, – нетерпеливо оборвал он.
Сейчас Элейн невольно обрадовалась, что на ней ее любимое платье цвета весенней зелени с белоснежной пеной кружев. В нем благодаря тесному корсажу ее грудь казалась более упругой и молодой, чем была на самом деле. Предвидя, что при встрече с Гевином неминуемо вспыхнет новая ссора и желая быть во всеоружии, она еще с утра тщательно подкрасилась и привела в порядок прическу.
Как завороженная, Элейн не могла отвести глаз от молодого Колтрейна, а посмотреть на него стоило. Интересно, подумала она, только ли внешне он похож на отца…
– Последний раз спрашиваю: где моя сестра? Если вы и на этот раз не ответите, я сам примусь за поиски!
Элейн испуганно заморгала. Молодой человек был вне себя от ярости, в его глазах выражалась твердая непреклонность. О Господи, таким был когда-то его отец! Видно, все в жизни повторяется! И от проклятой водки все кружится перед глазами.
– Дани нет здесь, – холодно повторила Элейн. Это была правда, и ей удалось выдержать его испытующий взгляд.
– Где же она?
Графиня равнодушно повела плечами:
– Они с Гевином пару дней назад вернулись из Штатов, но Гевин приехал в замок, а Дани задержалась в Париже.
– Как мне ее найти?
То же самое движение плеч.
– Откуда мне знать? – Элейн действительно не знала, что отвечать, и перепугалась не на шутку.
– Тогда могу я увидеть Гевина? – настаивал Колт.
Графиня плеснула себе в стакан немного водки.
– И этого я не могу вам сказать, – злорадно произнесла она.
– Ну что ж, в таком случае я еще вернусь. – Колт повернулся и, не прощаясь, направился к выходу. Он шел по дорожке, ломая голову, правильно ли он поступил, что ушел. Может, следовало все-таки обыскать замок? Впрочем, какое-то внутреннее чувство подсказывало, что это ему ничего не дало бы.
Элейн со стоном оторвала от подушки голову – мутный туман висел перед глазами, и сотни крохотных молоточков безумно стучали в висках. Откуда-то издалека до нее донеслись приглушенные голоса. Где она?
Она помнила, как поднялась по лестнице, собираясь серьезно поговорить с Гевином. Она не позволит, чтобы его новая шлюха помыкала ею, да еще в ее собственном доме. Где-то наверху у нее припрятана бутылка отличного шампанского, они выпьют и поговорят по душам. Она сможет убедить его, что по-прежнему нужна ему. Они займутся любовью. Она сделает все, чтобы удовлетворить его, и потом они вместе решат, как избавиться от Делии. И все будет так, как было до поездки в Штаты. И Элейн с радостью простит ему эту маленькую измену, в конце концов, все мужчины не без греха, уж ей-то об этом хорошо известно! А она останется женщиной, к которой он всегда будет возвращаться.