Страница:
Ее волосы стали сальными и сбились в колтун, как у остальных женщин, рубашку усеяли пятна. В комнате стояло четыре ведра для отправления естественных потребностей, и их содержимое источало тошнотворное зловоние. В отчаянии Джулия не раз спрашивала себя, как долго она способна терпеть столь безрадостное существование.
Однажды днем в палату привели совсем юную девушку, на вид ей было лет тринадцать или четырнадцать. У нее еще не успели отобрать приличную одежду, но вскоре надзирательница велела ей раздеться, пообещав принести рубаху, как у остальных пациенток.
Девушка обвела палату взглядом широко открытых испуганных глаз. Ее губы дрожали. Не издав ни звука, она прижалась спиной к стене и застыла, стиснув кулаки, с лицом, побелевшим от ужаса.
Искренне сочувствуя новой подруге по несчастью, Джулия встала и направилась к ней. Остальные пациентки даже не обернулись. Протянув руку, Джулия прошептала:
– Здравствуйте! Меня зовут Джулия Маршалл, бояться меня незачем. Поверите вы мне или нет, но я совершенно здорова. Я попала сюда по ошибке.
Девушка потянулась к ней с отчаянием утопающего, который хватается за соломинку.
– О, слава Богу! – воскликнула она, и слезы потекли по ее бледным щекам. – Не знаю, можно ли верить вам, но по крайней мере вы не похожи на сумасшедшую. Меня упрятала сюда мачеха, чтобы наказать за… – Она осеклась и стыдливо прошептала: – Я в положении…
– Почему вас отправили сюда? – изумилась Джулия. – Особенно если вы ждете ребенка?
Глаза девушки были нежно-голубого цвета, а волосы золотисто-рыжеватыми, как рассветные лучи солнца. Осознав, что ее новая знакомая хороша собой, Джулия ощутила боль в сердце, размышляя о ее дальнейшей судьбе.
Девушка объяснила Джулии, что виновник ее «положения» – солдат армии северян. Она не успела сообщить ему о случившемся: мачеха объявила ее помешанной.
– Мой отец тоже в армии, иначе он ни за что не позволил бы так обойтись со мной. Мачеха хочет сказать ему, что я сбежала. Она заявила, что если я рожу внебрачного ребенка, позорное клеймо ляжет на всю семью, а она не намерена это терпеть. – Девушка испуганно огляделась. – Но я не допущу, чтобы мой ребенок родился здесь! Уж лучше умереть! – Она схватила Джулию за плечи. – У меня отнимут всю одежду. Они уже забрали гребни и драгоценности, а вот это они не нашли. – Она сунула руку за лиф платья и вынула бриллиантовую брошь. – Это подарок отца. Она принадлежала моей родной матери, которая умерла, как только я родилась. Мачеха обезумеет от гнева, обнаружив, что я унесла брошь. Она наверняка явится сюда, чтобы обыскать меня. Прошу вас, спрячьте ее.
Джулия взяла брошь и задумчиво уставилась на нее, размышляя, куда можно спрятать такую драгоценность. Пациенткам лечебницы запрещали носить нижнее белье. Разумеется, приколоть брошь к своему балахону Джулия тоже не могла. Наконец она наклонилась и сунула брошь в носок туфли. Она успела как раз вовремя – в тот же миг в комнату вошла надзирательница.
– Меня зовут Полина Браммет, – сообщила девушка Джулии, после того как надзирательница переодела ее в балахон из мешковины, забрала всю одежду и вышла. – Не знаю, что мне теперь делать… – Она разразилась слезами.
Джулия попыталась успокоить ее, но девушка была безутешна. Джулия надеялась, что Полина вскоре овладеет собой, однако время шло, а она никак не успокаивалась.
Полина наотрез отказалась от еды, а по прошествии нескольких дней совершенно перестала разговаривать. Джулия пыталась уговорить ее съесть несколько ложек каши – хотя бы ради ребенка, но Полина упрямо отворачивалась. Она сидела в углу, лицом к стене, и с каждым днем ее взгляд становился все более безучастным и отрешенным.
Однажды утром Джулию разбудил скрип двери. Потягиваясь, она увидела, что завтрак уже принесли. Положив руку на плечо спящей рядом Полины, Джулия с надеждой произнесла:
– Просыпайтесь! Может, сегодня вы согласитесь перекусить? Девушка не шевелилась. Джулия перевернула ее на спину и вскрикнула: взгляд Полины остекленел, холодная кожа напоминала мрамор. Девушка была мертва.
Две надзирательницы, которые принесли подносы с завтраком, оглянулись, услышав крики Джулии и увидев, что одна из пациенток умерла, со звоном выронили миски. Остальные женщины подползли к ним на четвереньках и принялись жадно слизывать с пола кашу.
В комнате творилось нечто невообразимое.
– Как она умерла? – спросила одна из надзирательниц, обращаясь к Джулии, но не дождавшись ответа, приказала второй привести служителя. – Надо немедленно унести ее отсюда. Сегодня мы ждем дам из церковного комитета. Предстоит еще привести полоумных в порядок и вывести их во двор.
Джулия была настолько опечалена гибелью единственной подруги, что только через несколько минут сообразила, что ей представился удобный случай сбежать. Дверь комнаты осталась открытой. Пациентки дрались из-за каши, пролитой на пол. Одна из надзирательниц вышла, другая склонилась над телом Полины, стоя спиной к Джулии.
Быстро и бесшумно Джулия подкралась к распахнутой двери. Обнаружив, что коридор пуст, она увидела, что влево от него отходит второй коридор. Определить, куда он ведет, было невозможно, но Джулия не могла рисковать, направившись по главному коридору прямиком к выходу. Вероятно, служитель должен был появиться именно оттуда.
Дверь в другом конце бокового коридора оказалась запертой. Из-за нее доносились взволнованные голоса. Надзирательница звала кого-то помочь вынести тело бедной Полины. В отчаянии Джулия подергала дверь, но та не поддавалась. Прислонившись спиной к стене, она опустилась на пол, лихорадочно размышляя, сколько времени пройдет, прежде чем ее хватятся.
В мучительных раздумьях она наблюдала, как из палаты вынесли тело Полины, завернутое в грязное одеяло. Дверь палаты заперли. По коридору прогрохотали шаги. Наконец Джулия решилась покинуть свое убежище.
Дюйм за дюймом она продвигалась к заветной цели – входной двери здания. Но когда Джулия уже собиралась выглянуть за дверь и припустить бегом, до нее донеслись высокие женские голоса. Задрожав, она прижалась к стене в тени, увидев, как в холл входят дамы-попечительницы из церковного комитета.
– О, как я рада вас видеть! – воскликнул кто-то, и Джулия с удивлением обнаружила, что этот приятный голос принадлежит надзирательнице, с которой она познакомилась в первый день пребывания в лечебнице. Эта грузная женщина сорвала с нее платье. – Если вы не против, давайте сначала пройдем вот сюда. Наши пациенты только что встали. Сегодня мы позволили им поспать подольше – видите ли, вчера мы устроили для них небольшую вечеринку.
Джулия скорчила гримасу, жалея о том, что нельзя выбежать на середину холла и заявить, что на самом деле надзирательница – жестокая и лицемерная лгунья. Но кто ей поверит? Гостьи решат, что она и вправду сумасшедшая. Нет, подвергать себя такому риску бессмысленно. Лучше уж воспользоваться тем, что надзирательницы и служители в панике пытаются поскорее спрятать тело Полины. Им не хватило времени даже вывести пациенток во двор.
– Нас ждет кофе с булочками, – сообщила надзирательница. – Прошу вас, следуйте за мной.
Через несколько минут Джулия осталась в холле одна. Облегченно вздохнув, она уже собралась метнуться к двери, но вновь застыла, вжавшись спиной в стену: холл заполонили надзирательницы и служители, быстро направляющиеся к палатам.
– …и поживее, – нервно бормотала одна из них. – Миссис Брэндон говорит, что вряд ли кофе и булочки надолго задержат их.
– Мы переоденем их и выгоним наружу, – еле слышно отозвалась вторая. – Умывать их уже некогда. Надо только следить, чтобы они не подходили к дамам…
Как только толпа прошла мимо, Джулия отважилась шагнуть к двери. Опрометью пробежав через холл, она выглянула наружу и в панике обнаружила, что у ворот выстроилась вереница экипажей. Видимо, они привезли гостей. Знать бы, где возницы? Должно быть, возле лошадей. Увидев ее в перепачканном больничном балахоне, они наверняка поднимут тревогу. Ее уведут обратно в палату и станут присматривать за ней в оба!
Сердце Джулии колотилось так гулко, что ей казалось, будто этот стук разносится по всей лечебнице. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Но что? Присмотревшись, Джулия заметила, что возницы столпились возле фонтана. Покинуть здание через парадную дверь и остаться незамеченной было немыслимо.
Оглядевшись в растерянности, Джулия заметила еще три двери. За одной из них скрылись гостьи. Она бросилась ко второй двери, открыла ее и обнаружила какой-то кабинет. Рассудив, что это неподходящее место для укрытия, Джулия попятилась.
Оставалась последняя, третья дверь. За ней оказались ступени, ведущие вниз. Джулии пришлось спуститься по ним и спрятаться до тех пор, пока доступ к входной двери не будет свободен.
Медленно и осторожно она принялась спускаться по ступенькам, касаясь руками сырых стен. У подножия лестницы в нос ей ударила затхлая вонь. Казалось, кромешная тьма вот-вот поглотит ее. Джулия устало опустилась на пол и затихла.
Время шло. Джулия подбадривала себя воспоминаниями о близких людях. Майлс. Мама. Да и Дерек – только бы он был жив! Джулии казалось, что прошли целые годы с тех пор, как он держал ее в объятиях, наполняя восхитительным ощущением защищенности и уверенности.
Майлс… Словно наяву Джулия услышала голоса жестоких детей, дразнивших его: «Вон он идет… смотрите, калека! Колченогий Майлс!»
Майлс шагал, гордо подняв голову и делая вид, будто насмешки не задевают его. Но Джулия никогда не оставляла обидчиков безнаказанными. «А ну, замолчите! – кричала она. – Он спас мне жизнь! А вам, маменькиным сынкам, дикие кабаны и не снились!»
Майлс советовал ей помолчать, но она пропускала его советы мимо ушей. Она ненавидела обидчиков Майлса, презирала их, знала, что им никогда не стать настоящими мужчинами, и не скрывала своего мнения.
Вспоминала Джулия и о матери, гадая, где она и что с ней. Внезапно до нее дошло, что она и не вспомнила лишь об одном близком человеке, которому предстояло стать ее мужем, – о Вирджиле Оутсе. Джулия вздохнула. После возвращения домой ей придется объяснить матери, что надо найти какой-то другой способ спасти Роуз-Хилл. Выйти замуж за Вирджила она не сможет – особенно после встречи с Дереком. Джулия не знала, любила ли она Дерека, но была твердо уверена в одном: Дерек пробудил в ней потребность быть любимой, а Вирджил Оутс никогда не сумеет удовлетворить ее.
Спина и плечи Джулии ныли от неудобной позы, но она не смела шевелиться, не зная, что окружает ее. Споткнувшись о какой-нибудь предмет, она шумом привлечет внимание надзирательниц. Обнаружить ее в этом ненадежном убежище – проще простого.
Вдруг в приоткрытую дверь упал луч света, послышался скрип ржавых петель. Кто-то спускался по ступеням с фонарем! Ее непременно увидят! Господи, куда же ей деваться?
В этот миг Джулия заметила под лестницей нишу. С потолка ниши свисала паутина, но бояться пауков было некогда. Джулия поспешно нырнула в нишу. Какое-то существо проползло по ее ноге, но Джулия подавила крик и тихо отшвырнула мерзкую тварь.
Сквозь щели в деревянных ступенях она видела, как по лестнице спускаются мужчина и женщина.
– Ну и денек! Поменьше бы таких, – говорил мужчина. – Сначала одна помешанная уморила себя голодом, затем нагрянули попечительницы, и вдобавок…
– Кто-то сбежал, – закончила за него женщина. – И вправду денек – хуже не придумаешь. Миссис Брэндон вне себя от злости. Никто не видел, как та женщина сбежала, хотя возле двери все утро толпились кучера. Ума не приложу, как она проскользнула мимо них!
Мужчина фыркнул:
– Ничего, скоро вернется. Далеко ли уйдет полоумная в ночной рубахе, суконных туфлях и без единого гроша? Кто-нибудь поймает ее и приведет обратно еще до рассвета, вот увидишь.
– Миссис Варне грозится заковать ее в кандалы. – Похоже, эта мысль радовала женщину. – И никуда она отсюда не денется… Но хотелось бы знать, почему вся грязная работа достается нам?
– Миссис Браммет сказала миссис Варне, что у нее пропала брошь, и потребовала разыскать ее. – Мужчина с отвращением вздохнул. – Давай поскорее обыщем труп и покончим с этим. Скоро явится гробовщик.
Желчь подкатила к горлу Джулии, когда она присмотрелась и увидела труп Полины, лежащий на столе в трех шагах от того места, где сама Джулия просидела несколько часов кряду. Покачнувшись, она едва удержалась на ногах, сдерживая горестный вопль, который так и рвался из груди. Только бы не выдать себя теперь, когда она уже на полпути к свободе!
С дрожью отвращения Джулия наблюдала, как мужчина и женщина задрали рубаху Полины.
– Как получилось, что все это время брошь была у нее, а мы узнали об этом только после ее смерти? – озадаченно проговорила женщина.
– Кажется, миссис Браммет была за городом, у родственников. Получив от миссис Варне известие о смерти девчонки, она вернулась домой и обнаружила пропажу.
– Что ты делаешь, болван! Пусти-ка меня! – Джулия увидела, как надзирательница оттолкнула в сторону мужчину, который просунул руку между ног Полины. – Я сама проверю, не припрятала ли она брошь в укромном местечке, – хмыкнула она. – Должно быть, ты не прочь разок побывать там – пусть даже у покойницы?
Послышался сальный смешок мужчины:
– Да ты, никак, завидуешь? Небось сама сейчас не прочь оказаться на месте этой девчонки?
– Заткнись! Сейчас я хочу только одного – поскорее выбраться отсюда. Здесь мне всегда становится дурно. Разве ты не чувствуешь вони сгнивших овощей? – Женщина покачала головой и недовольно пробормотала: – Ее там нет. Ладно, что пропало, то пропало. Может, брошку украл кто-нибудь другой. Мы же раздели девчонку, как всех остальных, едва она попала сюда.
– Подожди, нам еще надо переодеть ее в собственную одежду. Миссис Брэндон сказала, что мачеха не хочет видеть ее в больничном тряпье. Похоже, ее отец и не подозревал, куда запропастилась дочка.
Женщина подняла фонарь повыше, чтобы разыскать сумку, брошенную у подножия лестницы. Джулия зажмурилась от яркого света, бьющего в лицо, попятилась и угодила прямиком в огромное паучье гнездо. Видимо, у паука недавно появилось потомство: Джулия почувствовала, как по ее лицу ползают десятки крошечных насекомых.
Ей хотелось взвизгнуть, отряхнуть лицо и волосы и броситься прочь, но этим она неизбежно выдала бы себя. Пришлось собраться с духом и затаиться, стараясь не издать ни звука. Пауки ползали по ее лицу, щекоча кожу.
Как только женщина с фонарем отошла, Джулия сглотнула и торопливо провела ладонью по лицу, смахивая насекомых.
Казалось, незнакомцам понадобилась целая вечность, чтобы переодеть Полину, но наконец они справились со своим делом.
– Вот и все. Пойдем отсюда. Мне здесь тоже не по себе, – признался мужчина.
Они поднялись по ступенькам и закрыли за собой дверь. Джулию вновь окружила тьма.
Она выбралась из-под лестницы и еще долго стряхивала пауков с волос и одежды. Но, несмотря на все усилия, ей чудилось, что по телу что-то ползает. Эти ощущения были на редкость неприятными, тем более что рассмотреть пауков в
темноте не удавалось, а близость трупа внушала Джулии безотчетный страх.
«Глупая девчонка! – мысленно упрекала она себя. – Тебе осталось только собраться с силами и найти выход отсюда».
Джулия решила позаимствовать одежду у Полины. Она понимала, что в больничном балахоне ей далеко не уйти.
А еще она сознавала, что единственный способ поскорее уехать из города – предложить в обмен за помощь бриллиантовую брошь, спрятанную в носке туфли. Много раз Джулия пыталась вернуть брошь Полине, но бедняжка боялась, что мачеха явится в лечебницу и обыщет ее, потому она всегда отказывалась. Почему-то Джулия верила, что Полина не стала бы возражать, если бы узнала, как Джулия воспользовалась ее неожиданным подарком.
Осторожно пробираясь в непроглядном мраке, она приблизилась к столу, протянула руку и коснулась ледяного лица Полины. Крепко зажмурившись от внезапно нахлынувшего отвращения, дрожа, словно в припадке, Джулия начала раздевать бедную девушку. Она впервые прикасалась к трупу, поэтому ей пришлось непрестанно убеждать себя в том, что бояться нечего. На ощупь Полина казалась слишком твердой, словно никогда не была живой и теплой. Однако Джулию не покидало ощущение, что труп в любой миг может пробудиться к жизни и протянуть к ней холодные худые руки, чтобы отобрать похищенную одежду.
Она спешила, но от страха пальцы не слушались ее. Наконец Полина была раздета. Минуту Джулия размышляла, стоит ли брать нижнее белье, как вдруг ей пришло в голову, что ночью на улице наверняка прохладно. Даже здесь, в подвале, чувствовался холод. Поэтому Джулия сняла с трупа белье и с содроганием облачилась в одежду погибшей подруги.
Надежно спрятав брошь за лиф платья, Джулия направилась к лестнице, но что-то остановило ее. Вдруг ее осенило: даже в темноте она отчетливо представляла себе Полину, лежащую обнаженной. Оставить подругу в таком виде она не могла. Нашарив на полу сброшенную рубашку, Джулия одела бедную девушку.
Собственный поступок отчего-то вызвал у нее чувство удовлетворения. Возможно, теперь отец Полины поймет, где она была. Мачеха велела переодеть Полину, чтобы ее отец ничего не заподозрил. Ей не хотелось объясняться и с гробовщиком, отвечая на многочисленные вопросы. Гробовщик закутает труп в саван, а одежду Полины вернет ее семье – скорее всего ее отцу, который будет распоряжаться подготовкой к похоронам. Увидев больничную рубашку, отец наверняка пожелает кое-что узнать у своей жены. И, улыбнувшись впервые за много дней, Джулия представила, что, может быть, мачеха Полины поплатится за свою жестокость.
Поднимаясь по лестнице, Джулия задумалась о том, чем объяснят надзирательницы смерть Полины. Вероятно, истощением, но сама Джулия подозревала, что бедняжка не вынесла душевных мук.
Некоторое время Джулия стояла перед дверью, приложив к ней ухо и прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Наконец решив, что в коридоре никого нет, она осторожно повернула ручку, приоткрыла дверь и выскользнула через нее.
Затаив дыхание, она добралась до входной двери. Дверь была заперта, но, к счастью, Джулии удалось бесшумно отодвинуть засов, преграждающий путь к свободе.
Очутившись на улице, Джулия бросилась бежать и перешла на шаг, только когда удалилась от лечебницы на несколько кварталов. Судя по безлюдным улицам, было уже довольно поздно. Поскольку Джулия понятия не имела, где находится, ей следовало дождаться рассвета. Держась в тени домов, она, наконец, набрела на старый пустой сарай за внушительным особняком и прикорнула на соломе.
Утром она разыскала добродушного с виду пожилого владельца повозки и упряжки лошадей. Он благосклонно выслушал ее рассказ о том, как она заблудилась в Вашингтоне, лишилась последних денег и хотела бы вернуться на Юг.
– В уплату за услугу я могу отдать только вот эту брошь – больше у меня ничего нет. – И она показала собеседнику драгоценное украшение, инкрустированное бриллиантами.
Удивленно подняв бровь, возница взял брошь и внимательно рассмотрел ее.
– Должно быть, мисс, вам не терпится добраться до дома, если вы решились пожертвовать такой ценной вещью.
– Вы правы, – кивнула Джулия. – Так вы поможете мне? Возница отдал ей брошку и покачал головой:
– Нет, я не могу взять ее. Мои услуги столько не стоят. Голос Джулии дрогнул:
– Мне все равно! Я должна вернуться домой, во что бы то ни стало!
Вздохнув, возница вновь повертел в пальцах протянутую брошь.
– Ладно, так и быть. Если я откажусь, вы найдете кого-нибудь другого. Но знайте: если мы попадем под обстрел, я высажу вас посреди дороги и поверну обратно. Рисковать жизнью я не намерен.
– Вы совершенно правы, – поспешно согласилась Джулия. – Я просто хочу поскорее добраться до линии фронта. А потом, если понадобится, я пройду оставшийся путь пешком.
– Ну уж нет! Я позабочусь, чтобы вы купили билет на поезд или наняли другую повозку, – заверил ее старик. – Это самое меньшее, что я могу сделать для вас за такую плату.
В пути повозку несколько раз останавливали дорожные пикеты северян. Дрожащим голосом Джулия рассказывала им, что ее отец, бравый солдат армии союзников, попал в плен и оказался в тюрьме конфедератов в Ричмонде. Ее выслушивали с сочувствием и пониманием, пропуская без лишних вопросов.
Они благополучно добрались до Ричмонда, где старый возница вложил в руку Джулии несколько монет.
– Дальше мне нельзя, мэм. Надеюсь, вы меня поймете.
– Конечно, – с улыбкой ответила Джулия. – Спасибо за помощь. Отправляйтесь обратно, а если вас остановят южане, говорите, что навещали сына, который попал в плен к янки.
– Мне не следовало бы забирать вашу брошь…
– Прошу вас, не беспокойтесь об этом. Вы оказали мне неоценимую услугу. – Помахав вознице на прощание, Джулия двинулась в путь.
Ей удалось быстро добраться до железнодорожной станции и купить билет до Саванны. Ночь она провела в зале ожидания. По крайней мере, скоро она будет дома, утешала себя Джулия. Затянувшийся кошмарный сон кончится.
Поездка заняла почти два дня, поезд медленно тащился по болотистым равнинам Джорджии. По мере приближения к Саванне возбуждение Джулии нарастало. Возможно, Майлс уже дома. Господи, как приятно вернуться домой!
Время от времени ее мысли возвращались к Дереку, и она молилась о том, чтобы он выжил и когда-нибудь разыскал ее.
В Саванне она без труда нашла владельца повозки, который согласился доставить ее в Роуз-Хилл. Устроившись на жестком сиденье, Джулия робко спросила возницу, как идет война.
– Скверно, – коротко отозвался он. – Янки захватили форт Пуласки и отрезали город от всего мира. В этом году хлопок сгнил в поле. Негры сотнями бегут на Север, собирать урожай риса некому. Люди мрут с голоду. Приближаясь к полям Роуз-Хилла, залитым угасающим осенним солнцем, возница небрежно заметил:
– Миссис Оутс обрадуется вам, раз вы говорите, что она ваша мать. Ходят слухи, что она смертельно больна, правда, всем сейчас приходится несладко. Что поделаешь, война!
Джулия растерянно заморгала. Почему он так назвал ее? Должно быть, ошибся.
– Вы назвали мою мать «миссис Оутс» или мне послышалось?
– Нет, не послышалось, мэм. – Возница решительно покачал головой. – А вы разве ничего не знаете? Бог ты мой, что творится на белом свете! Ваша матушка вышла замуж за того англичанина, который болтался по городу, хвастаясь тем, что денег у него уйма. Вы меня простите, мисс, но ходят слухи, что на самом деле у него не было ни гроша, кроме тех денег, которые он получил от вашей матери, а теперь, в военное время, это сущие пустяки…
Он продолжал беспечно болтать, но Джулия не слушала его: в ушах у нее зазвенело, она вцепилась в борта повозки, чтобы не вывалиться из нее на ухабистой дороге. Миссис Оутс… миссис Оутс… это имя звенело у нее в голове, точно тысяча церковных колоколов. Не может быть… Зачем мама вышла за него? Возница сказал, что она больна… Что же будет с Роуз-Хиллом? От тревоги у Джулии перехватило горло.
Прервав возницу, Джулия похлопала его по плечу и спросила:
– Вы не могли бы подхлестнуть лошадей? Мне не терпится добраться до дома.
Кивнув, возница со свистом опустил хлыст на костлявые спины лошадей.
Повозка затряслась, Джулию подбрасывало на потертом кожаном сиденье. Боже милостивый, мысленно вопрошала она, что ждет ее в Роуз-Хилле?
Глава 13
Однажды днем в палату привели совсем юную девушку, на вид ей было лет тринадцать или четырнадцать. У нее еще не успели отобрать приличную одежду, но вскоре надзирательница велела ей раздеться, пообещав принести рубаху, как у остальных пациенток.
Девушка обвела палату взглядом широко открытых испуганных глаз. Ее губы дрожали. Не издав ни звука, она прижалась спиной к стене и застыла, стиснув кулаки, с лицом, побелевшим от ужаса.
Искренне сочувствуя новой подруге по несчастью, Джулия встала и направилась к ней. Остальные пациентки даже не обернулись. Протянув руку, Джулия прошептала:
– Здравствуйте! Меня зовут Джулия Маршалл, бояться меня незачем. Поверите вы мне или нет, но я совершенно здорова. Я попала сюда по ошибке.
Девушка потянулась к ней с отчаянием утопающего, который хватается за соломинку.
– О, слава Богу! – воскликнула она, и слезы потекли по ее бледным щекам. – Не знаю, можно ли верить вам, но по крайней мере вы не похожи на сумасшедшую. Меня упрятала сюда мачеха, чтобы наказать за… – Она осеклась и стыдливо прошептала: – Я в положении…
– Почему вас отправили сюда? – изумилась Джулия. – Особенно если вы ждете ребенка?
Глаза девушки были нежно-голубого цвета, а волосы золотисто-рыжеватыми, как рассветные лучи солнца. Осознав, что ее новая знакомая хороша собой, Джулия ощутила боль в сердце, размышляя о ее дальнейшей судьбе.
Девушка объяснила Джулии, что виновник ее «положения» – солдат армии северян. Она не успела сообщить ему о случившемся: мачеха объявила ее помешанной.
– Мой отец тоже в армии, иначе он ни за что не позволил бы так обойтись со мной. Мачеха хочет сказать ему, что я сбежала. Она заявила, что если я рожу внебрачного ребенка, позорное клеймо ляжет на всю семью, а она не намерена это терпеть. – Девушка испуганно огляделась. – Но я не допущу, чтобы мой ребенок родился здесь! Уж лучше умереть! – Она схватила Джулию за плечи. – У меня отнимут всю одежду. Они уже забрали гребни и драгоценности, а вот это они не нашли. – Она сунула руку за лиф платья и вынула бриллиантовую брошь. – Это подарок отца. Она принадлежала моей родной матери, которая умерла, как только я родилась. Мачеха обезумеет от гнева, обнаружив, что я унесла брошь. Она наверняка явится сюда, чтобы обыскать меня. Прошу вас, спрячьте ее.
Джулия взяла брошь и задумчиво уставилась на нее, размышляя, куда можно спрятать такую драгоценность. Пациенткам лечебницы запрещали носить нижнее белье. Разумеется, приколоть брошь к своему балахону Джулия тоже не могла. Наконец она наклонилась и сунула брошь в носок туфли. Она успела как раз вовремя – в тот же миг в комнату вошла надзирательница.
– Меня зовут Полина Браммет, – сообщила девушка Джулии, после того как надзирательница переодела ее в балахон из мешковины, забрала всю одежду и вышла. – Не знаю, что мне теперь делать… – Она разразилась слезами.
Джулия попыталась успокоить ее, но девушка была безутешна. Джулия надеялась, что Полина вскоре овладеет собой, однако время шло, а она никак не успокаивалась.
Полина наотрез отказалась от еды, а по прошествии нескольких дней совершенно перестала разговаривать. Джулия пыталась уговорить ее съесть несколько ложек каши – хотя бы ради ребенка, но Полина упрямо отворачивалась. Она сидела в углу, лицом к стене, и с каждым днем ее взгляд становился все более безучастным и отрешенным.
Однажды утром Джулию разбудил скрип двери. Потягиваясь, она увидела, что завтрак уже принесли. Положив руку на плечо спящей рядом Полины, Джулия с надеждой произнесла:
– Просыпайтесь! Может, сегодня вы согласитесь перекусить? Девушка не шевелилась. Джулия перевернула ее на спину и вскрикнула: взгляд Полины остекленел, холодная кожа напоминала мрамор. Девушка была мертва.
Две надзирательницы, которые принесли подносы с завтраком, оглянулись, услышав крики Джулии и увидев, что одна из пациенток умерла, со звоном выронили миски. Остальные женщины подползли к ним на четвереньках и принялись жадно слизывать с пола кашу.
В комнате творилось нечто невообразимое.
– Как она умерла? – спросила одна из надзирательниц, обращаясь к Джулии, но не дождавшись ответа, приказала второй привести служителя. – Надо немедленно унести ее отсюда. Сегодня мы ждем дам из церковного комитета. Предстоит еще привести полоумных в порядок и вывести их во двор.
Джулия была настолько опечалена гибелью единственной подруги, что только через несколько минут сообразила, что ей представился удобный случай сбежать. Дверь комнаты осталась открытой. Пациентки дрались из-за каши, пролитой на пол. Одна из надзирательниц вышла, другая склонилась над телом Полины, стоя спиной к Джулии.
Быстро и бесшумно Джулия подкралась к распахнутой двери. Обнаружив, что коридор пуст, она увидела, что влево от него отходит второй коридор. Определить, куда он ведет, было невозможно, но Джулия не могла рисковать, направившись по главному коридору прямиком к выходу. Вероятно, служитель должен был появиться именно оттуда.
Дверь в другом конце бокового коридора оказалась запертой. Из-за нее доносились взволнованные голоса. Надзирательница звала кого-то помочь вынести тело бедной Полины. В отчаянии Джулия подергала дверь, но та не поддавалась. Прислонившись спиной к стене, она опустилась на пол, лихорадочно размышляя, сколько времени пройдет, прежде чем ее хватятся.
В мучительных раздумьях она наблюдала, как из палаты вынесли тело Полины, завернутое в грязное одеяло. Дверь палаты заперли. По коридору прогрохотали шаги. Наконец Джулия решилась покинуть свое убежище.
Дюйм за дюймом она продвигалась к заветной цели – входной двери здания. Но когда Джулия уже собиралась выглянуть за дверь и припустить бегом, до нее донеслись высокие женские голоса. Задрожав, она прижалась к стене в тени, увидев, как в холл входят дамы-попечительницы из церковного комитета.
– О, как я рада вас видеть! – воскликнул кто-то, и Джулия с удивлением обнаружила, что этот приятный голос принадлежит надзирательнице, с которой она познакомилась в первый день пребывания в лечебнице. Эта грузная женщина сорвала с нее платье. – Если вы не против, давайте сначала пройдем вот сюда. Наши пациенты только что встали. Сегодня мы позволили им поспать подольше – видите ли, вчера мы устроили для них небольшую вечеринку.
Джулия скорчила гримасу, жалея о том, что нельзя выбежать на середину холла и заявить, что на самом деле надзирательница – жестокая и лицемерная лгунья. Но кто ей поверит? Гостьи решат, что она и вправду сумасшедшая. Нет, подвергать себя такому риску бессмысленно. Лучше уж воспользоваться тем, что надзирательницы и служители в панике пытаются поскорее спрятать тело Полины. Им не хватило времени даже вывести пациенток во двор.
– Нас ждет кофе с булочками, – сообщила надзирательница. – Прошу вас, следуйте за мной.
Через несколько минут Джулия осталась в холле одна. Облегченно вздохнув, она уже собралась метнуться к двери, но вновь застыла, вжавшись спиной в стену: холл заполонили надзирательницы и служители, быстро направляющиеся к палатам.
– …и поживее, – нервно бормотала одна из них. – Миссис Брэндон говорит, что вряд ли кофе и булочки надолго задержат их.
– Мы переоденем их и выгоним наружу, – еле слышно отозвалась вторая. – Умывать их уже некогда. Надо только следить, чтобы они не подходили к дамам…
Как только толпа прошла мимо, Джулия отважилась шагнуть к двери. Опрометью пробежав через холл, она выглянула наружу и в панике обнаружила, что у ворот выстроилась вереница экипажей. Видимо, они привезли гостей. Знать бы, где возницы? Должно быть, возле лошадей. Увидев ее в перепачканном больничном балахоне, они наверняка поднимут тревогу. Ее уведут обратно в палату и станут присматривать за ней в оба!
Сердце Джулии колотилось так гулко, что ей казалось, будто этот стук разносится по всей лечебнице. Надо что-то предпринять, и как можно скорее. Но что? Присмотревшись, Джулия заметила, что возницы столпились возле фонтана. Покинуть здание через парадную дверь и остаться незамеченной было немыслимо.
Оглядевшись в растерянности, Джулия заметила еще три двери. За одной из них скрылись гостьи. Она бросилась ко второй двери, открыла ее и обнаружила какой-то кабинет. Рассудив, что это неподходящее место для укрытия, Джулия попятилась.
Оставалась последняя, третья дверь. За ней оказались ступени, ведущие вниз. Джулии пришлось спуститься по ним и спрятаться до тех пор, пока доступ к входной двери не будет свободен.
Медленно и осторожно она принялась спускаться по ступенькам, касаясь руками сырых стен. У подножия лестницы в нос ей ударила затхлая вонь. Казалось, кромешная тьма вот-вот поглотит ее. Джулия устало опустилась на пол и затихла.
Время шло. Джулия подбадривала себя воспоминаниями о близких людях. Майлс. Мама. Да и Дерек – только бы он был жив! Джулии казалось, что прошли целые годы с тех пор, как он держал ее в объятиях, наполняя восхитительным ощущением защищенности и уверенности.
Майлс… Словно наяву Джулия услышала голоса жестоких детей, дразнивших его: «Вон он идет… смотрите, калека! Колченогий Майлс!»
Майлс шагал, гордо подняв голову и делая вид, будто насмешки не задевают его. Но Джулия никогда не оставляла обидчиков безнаказанными. «А ну, замолчите! – кричала она. – Он спас мне жизнь! А вам, маменькиным сынкам, дикие кабаны и не снились!»
Майлс советовал ей помолчать, но она пропускала его советы мимо ушей. Она ненавидела обидчиков Майлса, презирала их, знала, что им никогда не стать настоящими мужчинами, и не скрывала своего мнения.
Вспоминала Джулия и о матери, гадая, где она и что с ней. Внезапно до нее дошло, что она и не вспомнила лишь об одном близком человеке, которому предстояло стать ее мужем, – о Вирджиле Оутсе. Джулия вздохнула. После возвращения домой ей придется объяснить матери, что надо найти какой-то другой способ спасти Роуз-Хилл. Выйти замуж за Вирджила она не сможет – особенно после встречи с Дереком. Джулия не знала, любила ли она Дерека, но была твердо уверена в одном: Дерек пробудил в ней потребность быть любимой, а Вирджил Оутс никогда не сумеет удовлетворить ее.
Спина и плечи Джулии ныли от неудобной позы, но она не смела шевелиться, не зная, что окружает ее. Споткнувшись о какой-нибудь предмет, она шумом привлечет внимание надзирательниц. Обнаружить ее в этом ненадежном убежище – проще простого.
Вдруг в приоткрытую дверь упал луч света, послышался скрип ржавых петель. Кто-то спускался по ступеням с фонарем! Ее непременно увидят! Господи, куда же ей деваться?
В этот миг Джулия заметила под лестницей нишу. С потолка ниши свисала паутина, но бояться пауков было некогда. Джулия поспешно нырнула в нишу. Какое-то существо проползло по ее ноге, но Джулия подавила крик и тихо отшвырнула мерзкую тварь.
Сквозь щели в деревянных ступенях она видела, как по лестнице спускаются мужчина и женщина.
– Ну и денек! Поменьше бы таких, – говорил мужчина. – Сначала одна помешанная уморила себя голодом, затем нагрянули попечительницы, и вдобавок…
– Кто-то сбежал, – закончила за него женщина. – И вправду денек – хуже не придумаешь. Миссис Брэндон вне себя от злости. Никто не видел, как та женщина сбежала, хотя возле двери все утро толпились кучера. Ума не приложу, как она проскользнула мимо них!
Мужчина фыркнул:
– Ничего, скоро вернется. Далеко ли уйдет полоумная в ночной рубахе, суконных туфлях и без единого гроша? Кто-нибудь поймает ее и приведет обратно еще до рассвета, вот увидишь.
– Миссис Варне грозится заковать ее в кандалы. – Похоже, эта мысль радовала женщину. – И никуда она отсюда не денется… Но хотелось бы знать, почему вся грязная работа достается нам?
– Миссис Браммет сказала миссис Варне, что у нее пропала брошь, и потребовала разыскать ее. – Мужчина с отвращением вздохнул. – Давай поскорее обыщем труп и покончим с этим. Скоро явится гробовщик.
Желчь подкатила к горлу Джулии, когда она присмотрелась и увидела труп Полины, лежащий на столе в трех шагах от того места, где сама Джулия просидела несколько часов кряду. Покачнувшись, она едва удержалась на ногах, сдерживая горестный вопль, который так и рвался из груди. Только бы не выдать себя теперь, когда она уже на полпути к свободе!
С дрожью отвращения Джулия наблюдала, как мужчина и женщина задрали рубаху Полины.
– Как получилось, что все это время брошь была у нее, а мы узнали об этом только после ее смерти? – озадаченно проговорила женщина.
– Кажется, миссис Браммет была за городом, у родственников. Получив от миссис Варне известие о смерти девчонки, она вернулась домой и обнаружила пропажу.
– Что ты делаешь, болван! Пусти-ка меня! – Джулия увидела, как надзирательница оттолкнула в сторону мужчину, который просунул руку между ног Полины. – Я сама проверю, не припрятала ли она брошь в укромном местечке, – хмыкнула она. – Должно быть, ты не прочь разок побывать там – пусть даже у покойницы?
Послышался сальный смешок мужчины:
– Да ты, никак, завидуешь? Небось сама сейчас не прочь оказаться на месте этой девчонки?
– Заткнись! Сейчас я хочу только одного – поскорее выбраться отсюда. Здесь мне всегда становится дурно. Разве ты не чувствуешь вони сгнивших овощей? – Женщина покачала головой и недовольно пробормотала: – Ее там нет. Ладно, что пропало, то пропало. Может, брошку украл кто-нибудь другой. Мы же раздели девчонку, как всех остальных, едва она попала сюда.
– Подожди, нам еще надо переодеть ее в собственную одежду. Миссис Брэндон сказала, что мачеха не хочет видеть ее в больничном тряпье. Похоже, ее отец и не подозревал, куда запропастилась дочка.
Женщина подняла фонарь повыше, чтобы разыскать сумку, брошенную у подножия лестницы. Джулия зажмурилась от яркого света, бьющего в лицо, попятилась и угодила прямиком в огромное паучье гнездо. Видимо, у паука недавно появилось потомство: Джулия почувствовала, как по ее лицу ползают десятки крошечных насекомых.
Ей хотелось взвизгнуть, отряхнуть лицо и волосы и броситься прочь, но этим она неизбежно выдала бы себя. Пришлось собраться с духом и затаиться, стараясь не издать ни звука. Пауки ползали по ее лицу, щекоча кожу.
Как только женщина с фонарем отошла, Джулия сглотнула и торопливо провела ладонью по лицу, смахивая насекомых.
Казалось, незнакомцам понадобилась целая вечность, чтобы переодеть Полину, но наконец они справились со своим делом.
– Вот и все. Пойдем отсюда. Мне здесь тоже не по себе, – признался мужчина.
Они поднялись по ступенькам и закрыли за собой дверь. Джулию вновь окружила тьма.
Она выбралась из-под лестницы и еще долго стряхивала пауков с волос и одежды. Но, несмотря на все усилия, ей чудилось, что по телу что-то ползает. Эти ощущения были на редкость неприятными, тем более что рассмотреть пауков в
темноте не удавалось, а близость трупа внушала Джулии безотчетный страх.
«Глупая девчонка! – мысленно упрекала она себя. – Тебе осталось только собраться с силами и найти выход отсюда».
Джулия решила позаимствовать одежду у Полины. Она понимала, что в больничном балахоне ей далеко не уйти.
А еще она сознавала, что единственный способ поскорее уехать из города – предложить в обмен за помощь бриллиантовую брошь, спрятанную в носке туфли. Много раз Джулия пыталась вернуть брошь Полине, но бедняжка боялась, что мачеха явится в лечебницу и обыщет ее, потому она всегда отказывалась. Почему-то Джулия верила, что Полина не стала бы возражать, если бы узнала, как Джулия воспользовалась ее неожиданным подарком.
Осторожно пробираясь в непроглядном мраке, она приблизилась к столу, протянула руку и коснулась ледяного лица Полины. Крепко зажмурившись от внезапно нахлынувшего отвращения, дрожа, словно в припадке, Джулия начала раздевать бедную девушку. Она впервые прикасалась к трупу, поэтому ей пришлось непрестанно убеждать себя в том, что бояться нечего. На ощупь Полина казалась слишком твердой, словно никогда не была живой и теплой. Однако Джулию не покидало ощущение, что труп в любой миг может пробудиться к жизни и протянуть к ней холодные худые руки, чтобы отобрать похищенную одежду.
Она спешила, но от страха пальцы не слушались ее. Наконец Полина была раздета. Минуту Джулия размышляла, стоит ли брать нижнее белье, как вдруг ей пришло в голову, что ночью на улице наверняка прохладно. Даже здесь, в подвале, чувствовался холод. Поэтому Джулия сняла с трупа белье и с содроганием облачилась в одежду погибшей подруги.
Надежно спрятав брошь за лиф платья, Джулия направилась к лестнице, но что-то остановило ее. Вдруг ее осенило: даже в темноте она отчетливо представляла себе Полину, лежащую обнаженной. Оставить подругу в таком виде она не могла. Нашарив на полу сброшенную рубашку, Джулия одела бедную девушку.
Собственный поступок отчего-то вызвал у нее чувство удовлетворения. Возможно, теперь отец Полины поймет, где она была. Мачеха велела переодеть Полину, чтобы ее отец ничего не заподозрил. Ей не хотелось объясняться и с гробовщиком, отвечая на многочисленные вопросы. Гробовщик закутает труп в саван, а одежду Полины вернет ее семье – скорее всего ее отцу, который будет распоряжаться подготовкой к похоронам. Увидев больничную рубашку, отец наверняка пожелает кое-что узнать у своей жены. И, улыбнувшись впервые за много дней, Джулия представила, что, может быть, мачеха Полины поплатится за свою жестокость.
Поднимаясь по лестнице, Джулия задумалась о том, чем объяснят надзирательницы смерть Полины. Вероятно, истощением, но сама Джулия подозревала, что бедняжка не вынесла душевных мук.
Некоторое время Джулия стояла перед дверью, приложив к ней ухо и прислушиваясь к звукам, доносящимся снаружи. Наконец решив, что в коридоре никого нет, она осторожно повернула ручку, приоткрыла дверь и выскользнула через нее.
Затаив дыхание, она добралась до входной двери. Дверь была заперта, но, к счастью, Джулии удалось бесшумно отодвинуть засов, преграждающий путь к свободе.
Очутившись на улице, Джулия бросилась бежать и перешла на шаг, только когда удалилась от лечебницы на несколько кварталов. Судя по безлюдным улицам, было уже довольно поздно. Поскольку Джулия понятия не имела, где находится, ей следовало дождаться рассвета. Держась в тени домов, она, наконец, набрела на старый пустой сарай за внушительным особняком и прикорнула на соломе.
Утром она разыскала добродушного с виду пожилого владельца повозки и упряжки лошадей. Он благосклонно выслушал ее рассказ о том, как она заблудилась в Вашингтоне, лишилась последних денег и хотела бы вернуться на Юг.
– В уплату за услугу я могу отдать только вот эту брошь – больше у меня ничего нет. – И она показала собеседнику драгоценное украшение, инкрустированное бриллиантами.
Удивленно подняв бровь, возница взял брошь и внимательно рассмотрел ее.
– Должно быть, мисс, вам не терпится добраться до дома, если вы решились пожертвовать такой ценной вещью.
– Вы правы, – кивнула Джулия. – Так вы поможете мне? Возница отдал ей брошку и покачал головой:
– Нет, я не могу взять ее. Мои услуги столько не стоят. Голос Джулии дрогнул:
– Мне все равно! Я должна вернуться домой, во что бы то ни стало!
Вздохнув, возница вновь повертел в пальцах протянутую брошь.
– Ладно, так и быть. Если я откажусь, вы найдете кого-нибудь другого. Но знайте: если мы попадем под обстрел, я высажу вас посреди дороги и поверну обратно. Рисковать жизнью я не намерен.
– Вы совершенно правы, – поспешно согласилась Джулия. – Я просто хочу поскорее добраться до линии фронта. А потом, если понадобится, я пройду оставшийся путь пешком.
– Ну уж нет! Я позабочусь, чтобы вы купили билет на поезд или наняли другую повозку, – заверил ее старик. – Это самое меньшее, что я могу сделать для вас за такую плату.
В пути повозку несколько раз останавливали дорожные пикеты северян. Дрожащим голосом Джулия рассказывала им, что ее отец, бравый солдат армии союзников, попал в плен и оказался в тюрьме конфедератов в Ричмонде. Ее выслушивали с сочувствием и пониманием, пропуская без лишних вопросов.
Они благополучно добрались до Ричмонда, где старый возница вложил в руку Джулии несколько монет.
– Дальше мне нельзя, мэм. Надеюсь, вы меня поймете.
– Конечно, – с улыбкой ответила Джулия. – Спасибо за помощь. Отправляйтесь обратно, а если вас остановят южане, говорите, что навещали сына, который попал в плен к янки.
– Мне не следовало бы забирать вашу брошь…
– Прошу вас, не беспокойтесь об этом. Вы оказали мне неоценимую услугу. – Помахав вознице на прощание, Джулия двинулась в путь.
Ей удалось быстро добраться до железнодорожной станции и купить билет до Саванны. Ночь она провела в зале ожидания. По крайней мере, скоро она будет дома, утешала себя Джулия. Затянувшийся кошмарный сон кончится.
Поездка заняла почти два дня, поезд медленно тащился по болотистым равнинам Джорджии. По мере приближения к Саванне возбуждение Джулии нарастало. Возможно, Майлс уже дома. Господи, как приятно вернуться домой!
Время от времени ее мысли возвращались к Дереку, и она молилась о том, чтобы он выжил и когда-нибудь разыскал ее.
В Саванне она без труда нашла владельца повозки, который согласился доставить ее в Роуз-Хилл. Устроившись на жестком сиденье, Джулия робко спросила возницу, как идет война.
– Скверно, – коротко отозвался он. – Янки захватили форт Пуласки и отрезали город от всего мира. В этом году хлопок сгнил в поле. Негры сотнями бегут на Север, собирать урожай риса некому. Люди мрут с голоду. Приближаясь к полям Роуз-Хилла, залитым угасающим осенним солнцем, возница небрежно заметил:
– Миссис Оутс обрадуется вам, раз вы говорите, что она ваша мать. Ходят слухи, что она смертельно больна, правда, всем сейчас приходится несладко. Что поделаешь, война!
Джулия растерянно заморгала. Почему он так назвал ее? Должно быть, ошибся.
– Вы назвали мою мать «миссис Оутс» или мне послышалось?
– Нет, не послышалось, мэм. – Возница решительно покачал головой. – А вы разве ничего не знаете? Бог ты мой, что творится на белом свете! Ваша матушка вышла замуж за того англичанина, который болтался по городу, хвастаясь тем, что денег у него уйма. Вы меня простите, мисс, но ходят слухи, что на самом деле у него не было ни гроша, кроме тех денег, которые он получил от вашей матери, а теперь, в военное время, это сущие пустяки…
Он продолжал беспечно болтать, но Джулия не слушала его: в ушах у нее зазвенело, она вцепилась в борта повозки, чтобы не вывалиться из нее на ухабистой дороге. Миссис Оутс… миссис Оутс… это имя звенело у нее в голове, точно тысяча церковных колоколов. Не может быть… Зачем мама вышла за него? Возница сказал, что она больна… Что же будет с Роуз-Хиллом? От тревоги у Джулии перехватило горло.
Прервав возницу, Джулия похлопала его по плечу и спросила:
– Вы не могли бы подхлестнуть лошадей? Мне не терпится добраться до дома.
Кивнув, возница со свистом опустил хлыст на костлявые спины лошадей.
Повозка затряслась, Джулию подбрасывало на потертом кожаном сиденье. Боже милостивый, мысленно вопрошала она, что ждет ее в Роуз-Хилле?
Глава 13
Дверь дома открыла Сара. Увидев стоящую на крыльце Джулию, она разразилась истерическим плачем, заключила ее в объятия и крепко прижала к своей необъятной груди.
– Боже мой, мисс Джулия! – восклицала она. – Господь услышал молитвы старой негритянки и привел вас домой!
От облегчения Джулия сама чуть не разрыдалась. Долгое время она простояла, уткнувшись головой в плечо Сары и слушая ее причитания, но вдруг похолодела, почувствовав на себе чей-то взгляд. В холле, у подножия лестницы, стоял Вирджил. На нем был элегантный алый жилет, белый шелковый галстук и панталоны в черную и белую полоску, заправленные в начищенные до блеска черные сапоги. Одной рукой он небрежно опирался на перила, вторую положил на бедро.
Склонив голову набок, он с едва заметной улыбкой произнес:
– Какая приятная неожиданность! Добро пожаловать домой, Джулия.
Ахнув, Сара отпрянула, словно в испуге.
– Сейчас приготовлю чай, – робко пообещала она и выскользнула из комнаты.
Вирджил направился к Джулии, которая застыла на месте, не зная, что сказать. Происходящее казалось нереальным, как будто она проспала много лет подряд, а проснувшись, очутилась в совершенно ином мире.
– Война стала для вас тяжким испытанием, – продолжал Вирджил, небрежно целуя ее в щеку. – Позднее мы обо всем поговорим, а пока, боюсь, вам придется выслушать нерадостные новости. Ваша мать серьезно больна, она не встает с постели. Надеюсь, вы не возражаете, если мы пока не станем сообщать ей о вашем возвращении? По-моему, к такому потрясению ее должен подготовить врач.
– Да-да, вы правы. Я… – Джулия потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями. На языке у нее вертелась сотня вопросов. Она начала с самого главного: – Я хотела бы узнать, как себя чувствует мама. Что говорит врач?
– Боже мой, мисс Джулия! – восклицала она. – Господь услышал молитвы старой негритянки и привел вас домой!
От облегчения Джулия сама чуть не разрыдалась. Долгое время она простояла, уткнувшись головой в плечо Сары и слушая ее причитания, но вдруг похолодела, почувствовав на себе чей-то взгляд. В холле, у подножия лестницы, стоял Вирджил. На нем был элегантный алый жилет, белый шелковый галстук и панталоны в черную и белую полоску, заправленные в начищенные до блеска черные сапоги. Одной рукой он небрежно опирался на перила, вторую положил на бедро.
Склонив голову набок, он с едва заметной улыбкой произнес:
– Какая приятная неожиданность! Добро пожаловать домой, Джулия.
Ахнув, Сара отпрянула, словно в испуге.
– Сейчас приготовлю чай, – робко пообещала она и выскользнула из комнаты.
Вирджил направился к Джулии, которая застыла на месте, не зная, что сказать. Происходящее казалось нереальным, как будто она проспала много лет подряд, а проснувшись, очутилась в совершенно ином мире.
– Война стала для вас тяжким испытанием, – продолжал Вирджил, небрежно целуя ее в щеку. – Позднее мы обо всем поговорим, а пока, боюсь, вам придется выслушать нерадостные новости. Ваша мать серьезно больна, она не встает с постели. Надеюсь, вы не возражаете, если мы пока не станем сообщать ей о вашем возвращении? По-моему, к такому потрясению ее должен подготовить врач.
– Да-да, вы правы. Я… – Джулия потрясла головой, пытаясь собраться с мыслями. На языке у нее вертелась сотня вопросов. Она начала с самого главного: – Я хотела бы узнать, как себя чувствует мама. Что говорит врач?