Хэган Патриция. Пылающие души

   Дверь открылась. От неожиданности Джулия пошатнулась, потеряла равновесие и начала падать, но Дерек Арнхардт вовремя поддержал ее, схватив за локоть.
   Он улыбался, а в его глазах сквозила тревога.
   – Наконец-то вы пришли в себя! Позвольте, я помогу вам лечь в постель. Вы слишком слабы, так что вставать пока не стоит.
   Джулия покорно позволила уложить себя в постель, но пока Дерек укрывал ее, разразилась градом вопросов:
   – Где я? Почему я не в своей каюте? Как долго я проспала? Он едва заметно усмехнулся:
   – Вы не просто спали, а перенесли вспышку лихорадки, притом довольно серьезную. Вы перепугали всех нас. За вами ухаживали мать и добрый доктор Джеккинс, пока недуг не свалил их обоих. Я решил, что будет лучше объявить карантин, и поскольку не мог доверить заботу о вас никому другому, то перенес вас сюда. Это моя каюта.
   Затем он поспешил заверить Джулию, что ее мать не настолько больна, чтобы нуждаться в постоянном присмотре.
   – Когда я сообщу ей, что кризис миновал, она навестит вас. А мы уже опасались, что вы не поправитесь. – Он подмигнул. – Какая жалость, если бы нам пришлось отправить вас за борт, на корм рыбам! Впрочем, я был готов позавидовать им: не каждому достается такой лакомый кусочек.
   Внезапно Джулия вспомнила ночь на палубе, нападение Шеда Харки, разговор с капитаном Арнхардтом и его поцелуй. Она почувствовала, как ее лицо вспыхнуло при воспоминании о неожиданном приливе страсти. Но как ни странно, враждебности к капитану она не испытывала. В конце концов, он ведь спас ей жизнь.
   – Как скоро мы доберемся до Бермудских островов? – спросила Джулия, невольно пытаясь поправить спутанные волосы. – Я доставила вам столько хлопот, что вы, должно быть, будете счастливы избавиться от меня.
   – Мы пробудем в море еще несколько дней. Да, я вздохну с облегчением, доставив на Бермуды вас и вашу мать. Кстати, ваша служанка-негритянка тоже была больна, но насколько мне известно, она уже поправляется.
   Джулия кивнула:
   – Спасибо вам за помощь… и заботу.
   – При иных обстоятельствах я был бы несказанно рад вашему обществу, однако вы – беспокойная подопечная. А теперь я попрошу кока принести вам что-нибудь перекусить. Вероятно, вы проголодались. Мне никак не удавалось напоить вас бульоном.
   Джулия пробормотала, что охотно съела бы что-нибудь, а когда наконец осмелилась поднять на капитана глаза, то обнаружила, что его торс обнажен. Никогда прежде ей не доводилось видеть мужчину, излучающего такую силу. Несмотря на слабость, Джулия с трудом подавила желание коснуться широкой мускулистой груди капитана.
   Волна раскаяния окатила ее, как только Джулия поняла, что в присутствии капитана вновь ощущает знакомое тепло внизу живота.
   Он склонился над ней, и Джулия замерла, уверенная, что он вновь поцелует ее. Но вместо этого Дерек дотронулся сухими губами до ее лба, выпрямился и произнес:
   – Да, жара больше нет. Когда я был ребенком, мама часто касалась губами моего лба, проверяя, не захворал ли я. – Он улыбнулся.
   – Ваша мама? – недоверчиво повторила Джулия. – Признаться – , капитан, я не в силах представить вас ребенком на руках матери. Для меня вы навсегда останетесь жестоким, властным мужчиной, переполненным горечью и ненавистью.
   – Уверяю вас, Джулия, у меня действительно была мать. – Арнхардт слегка приподнял бровь. – Я и впредь намерен звать вас по имени, и надеюсь, что вы простите мне эту фамильярность. В конце концов, в бреду вы многое рассказали о себе, и, нравится вам это или нет, мы стали ближе. – Он продолжал: – Как я уже сказал, у меня были и мать, и отец. Я вырос в Уилмингтоне, Северная Каролина; мое детство, детство единственного сына рыбака, было счастливым и ничем не омраченным. Впервые страсть к морю я испытал едва научившись ходить, и даже когда мой отец во время шторма пропал в море, я по-прежнему лелеял заветную мечту – стать владельцем корабля. Моя мечта осуществилась, и я зарабатывал себе на жизнь рыболовным промыслом, пока не началась война. А ныне я контрабандист, успешно прорывающийся сквозь блокаду.
   Помедлив, он отвел волосы с лица Джулии неожиданно нежным жестом.
   – А еще у меня есть сестра – правда, не знаю, где она теперь. Она рано вышла замуж, вскоре после того, как наш отец пропал, а мать умерла, не вынеся горя. Сельма с мужем отправились на запад, чтобы поселиться где-нибудь в тихом городке. Должно быть, она не раз присылала мне письма, но я не видел их – я уже давно не был дома.
   – И у меня есть брат, – прошептала Джулия. – Его зовут Майлс, и он…
   – О Майлсе мне известно все, – перебил капитан, наблюдая, как глаза Джулии широко раскрылись от удивления. Он объяснил, что в бреду Джулия сама рассказала ему о брате. – Я посочувствовал вам, узнав, что ему пришлось спасаться бегством. А еще вы рассказали о своем отце и о том, как он погиб.
   Джулия ошеломленно молчала, открывая и вновь закрывая рот, но, не издавая ни звука. Как она могла выдать эти страшные тайны? Должно быть, от жара у нее помутился рассудок и на поверхность всплыло то, что таилось в глубине ее души.
   – А если вы хотите знать, сказали ли вы мне правду о своем вынужденном браке с Вирджилом Оутсом, – продолжал капитан так, словно ему нравилось шокировать ее, – смею вас заверить, вы ничего не утаили.
   – О Господи… – еле слышно простонала Джулия. Уходя, Арнхардт остановился у двери, чтобы еще раз окинуть Джулию пристальным взглядом горящих глаз.
   – Я заботился о вас, как только мог, Джулия. Кстати, мое предположение подтвердилось: вы действительно чудесно сложены.
   В ту же секунду он выскользнул за дверь, лишив Джулию возможности излить гнев. Ее нервы были на пределе, она пылала яростью. Как он посмел отпустить столь бесстыдное замечание, как осмелился напомнить ей о лихорадочном бреде!
   Когда же они, наконец, доберутся до Бермудских островов? Неужели ей никогда не удастся отделаться от этого человека? Кроме всего прочего, Джулию бесило предательство собственного тела, его ощущения, вихрь чувств, которые вызывал в ней капитан и которых она не понимала.
   Он был мужчиной в полном смысле этого слова, одной его близости хватало, чтобы напомнить ей: она – женщина. Джулии это совсем не нравилось.
   Немного погодя в каюту вошла мать с тарелкой тушеных бобов с картофелем. Джулия жадно набросилась на еду, запивая ее горячим чаем, пока мать озабоченно хлопотала вокруг, желая убедиться, что она и вправду поправилась.
   – Мы все ужасно боялись за тебя! Ты нас очень перепугала! – то и дело повторяла она. – А капитан был так добр к тебе, дорогая! Конечно, я не сразу согласилась на его предложение перенести тебя сюда, но, в конце концов, сдалась – ведь я не могла ухаживать за тобой сама. Мистер Гаррис говорил, что капитан заботился о тебе, как о родной дочери. Поверишь ли, он не отходил от тебя ни на шаг!
   «Наверное, боялся пропустить хоть одно слово из моего бреда», – в безмолвном бешенстве съязвила Джулия и удивилась силе своих чувств.
   Она заметила, что лицо матери стало совсем бескровным.
   – А ты уверена, что уже выздоровела? – озабоченно спросила она. – Ты неважно выглядишь, мама.
   В ответ мать слабо улыбнулась: ^
   – Не волнуйся, со мной все хорошо. Просто плавание утомило меня. Но тут уж ничего не поделаешь, верно? После краткого отдыха на Бермудах нам придется возобновить путешествие.
   – Может, напрасно мы отправились в Англию? Мы могли бы остаться в Саванне. Там мы с Вирджилом и поженились бы…
   – Нет, о нашем отъезде я не жалею. Надеюсь, к весне война кончится и мы сможем возвратиться домой – и Майлс снова будет с нами.
   Джулия увидела, как на глазах матери выступили слезы.
   – Будем молиться, чтобы Вирджил смог разыскать Майлса и вернуть его домой, – задумчиво проговорила она. – Ты же понимаешь, что в военное время с ним могут расправиться безо всякого суда и следствия.
   Мать согласно кивнула:
   – Да, я помню: негр из таверны рассказал Лайонелу о том, что противники первыми бросились на Майлса. Но разве могло быть иначе? Майлс – отнюдь не хладнокровный убийца. Его ненавидят только за то, что он не сочувствует южанам.
   – Он считает войну бессмысленной, – подтвердила Джупия, ласково поглаживая мать по плечу. – Давай забудем об этом, мама. Наверняка после войны все изменится к лучшему.
   Правда, Джулия не верила своим словам. Она уповала лишь на то, что Вирджил сдержит обещание и сделает все возможное, чтобы спасти Майлса. Однако до конца войны на благополучный исход дела нечего было и надеяться.
   Пообедав, Джулия почувствовала прилив сил и с радостью согласилась на предложение матери принять горячую ванну.
   В каюту внесли деревянную ванну, двое матросов наполнили ее, нося ведра с горячей водой с камбуза. Спустя некоторое время Джулия наконец-то смогла сбросить перепачканную рубашку и погрузиться в воду.
   – Я чувствую себя гораздо лучше, – заверила она мать, – как будто и не болела.
   – Именно так я почувствовала себя, когда кризис миновал. Мне казалось, будто все силы сразу вернулись ко мне. И подумай только: еще несколько дней, и мы прибудем в порт! – Мать улыбнулась Джулии, и от радости ее щеки слегка порозовели. – Мне так отрадно при мысли, что совсем скоро моя маленькая девочка удачно выйдет замуж и ей будет не о чем тревожиться.
   Джулия опустила губку в воду. С задумчивым выражением лица она произнесла:
   – Я понимаю твои чувства, мама. Я должна быть благодарна Вирджилу за то, что он сделал мне предложение.
   – Нет, это он должен благодарить тебя за то, что ты согласилась! – возразила мать. – Ты обворожительна, Джулия. Любой мужчина мог бы гордиться такой женой. – Окинув дочь еще одним ласковым взглядом, она сказала, что сходит за чистой одеждой. – А ты не спеши, вода остынет еще не скоро.
   После ухода матери Джулией вдруг овладела меланхолия Возможно, причиной тому была слабость, но втайне Джулия призналась себе, что уныние вызвали у нее мысли о предстоящем браке. Впрочем, все, что ни делается, – к лучшему. Она давно примирилась со своей участью. Вирджил будет хорошим мужем. По правде говоря, Джулии хотелось бы стать женой любимого человека, но рассчитывать на это не стоило.
   Майлс, мама… Два самых дорогих для нее человека. Оба они так много выстрадали! Иногда, когда мать не подозревала, что за ней наблюдают, Джулия вглядывалась в ее лицо, видела тень боли в глазах, и ей казалось, что мать догадывается об измене мужа. В такие минуты Джулия страстно молилась Богу, чтобы мать ни о чем не узнала.
   Майлс. Преданный, любящий брат. После того как Вирджил поможет ему благополучно вернуться домой, ее брак сделает счастливой всю семью. Вирджил поможет им сохранить поместье. Роуз-Хилл – это их дом, это безопасность и твердая почва под ногами. Его никак нельзя потерять: ради него они слишком многим пожертвовали, долго и упорно трудились.
   Привычная качка корабля усилилась, вода стала переливаться через край ванны. Джулия услышала отдаленный раскат грома и, выглянув в иллюминатор, заметила вспышку молнии на помрачневшем небе.
   Гроза в море! Джулия не раз слышала, что это опасное явление.
   Торопясь, она смыла с себя мыло, решив, что разумнее будет поскорее выйти из ванны и одеться. Схватив толстое грубое полотенце, она принялась старательно вытираться и не услышала, как за спиной открылась дверь.
   Вошедший в каюту Дерек Арнхардт застыл на пороге, с интересом разглядывая девушку.
   Не замечая его, Джулия уронила полотенце на пол и потянулась, вскинув руки над головой и удивляясь, почему мать до сих пор не вернулась.
   То, что в каюте онане одна, Джулия почувствовала внезапно, в приливе паники. Обернувшись к Дереку, она воскликнула:
   – Как вы смеете подглядывать за мной? Почему врываетесь без стука? – Стремительно нагнувшись за полотенцем, она попыталась прикрыть наготу.
   Он дерзко усмехнулся:
   – Полагаю, в силу привычки. Ведь это моя каюта. Обычно я вхожу в нее без стука. – Он бросил на кровать принесенное платье Джулии.
   – Вы не имели права… – начала Джулия и осеклась. – Выйдите, мне надо одеться.
   Арнхардт окинул ее холодным взглядом:
   – Похоже, вы забыли, что во время болезни я обтирал вас мокрым полотенцем, стараясь унять жар. Я видел вас в чем мать родила, мне знаком каждый дюйм вашего тела. Жаль, что вы прячете его под одеждой. Вам следовало бы жить на южных островах, где туземцы разгуливают голышом…
   – Вы несносны! – выкрикнула Джулия, потрясенная его словами. – Неужели вы и вправду глазели на меня, словно какой-нибудь… развратник, пока я лежала беспомощная?
   – Вы прекрасны, – произнес Арнхардт.
   – А может, вы не только смотрели?..
   В этот миг над самым кораблем прогрохотал гром, и Джулия в испуге замерла.
   – Одевайтесь скорее, Джулия, – сказал капитан. – Вскоре гроза разбушуется вовсю. Матросы задраивают палубные люки. Вашу матушку я отослал в каюту, посоветовав приготовиться к длительному шторму. Знаете, она доверяет мне, – сообщил он с усмешкой. – Больше, чем вы.
   – Я не питаю к вам ни малейшего доверия! Убирайтесь отсюда, я буду одеваться.
   В черных глазах капитана полыхнул гнев. На щеке зловеще дрогнул мускул. Джулия поняла, что ей удалось разозлить этого опасного человека.
   Он сгреб в охапку одежду, лежащую на кровати, и швырнул ее в Джулию. Эта выходка застала ее врасплох, и она выронила полотенце, чтобы поймать одежду. Пока его взгляд смело скользил от груди к холму Венеры, она невольно опустила глаза, заметила восставшее доказательство желания Арнхардта и со изумленно ахнула.
   – А вы ждали чего-то другого? – негромко осведомился он. – Я мужчина, и есть вещи, управлять которыми я не могу, да и не хочу.
   – Я… хотела бы уйти отсюда… – запинаясь, пролепетала Джулия, потрясенная силой его желания. – Я мечтаю только об одном – поскорее добраться до Бермудских островов, покинуть этот корабль и больше никогда не встречаться с вами!
   Арнхардт стремглав бросился к Джулии, выхватил у нее из рук платье, отшвырнул его в сторону и стиснул ее мускулистыми руками, крепко прижав к своей широкой груди.
   – Неправда! Ты не хочешь расставаться со мной и понимаешь это. – Его горячее дыхание обдавало лицо Джулии. – Ты хочешь не просто видеть меня, но и касаться… и мечтаешь, чтобы я прикоснулся к тебе – вот так…
   Его ладонь заскользила по талии девушки, спустилась по плоскому животу и еще ниже, бесстыдная в интимной ласке. Негромко застонав, Джулия невольно потянулась к нему, повинуясь его пальцам, которые танцевали между ног, доставляя невероятное удовольствие. Она едва не умирала от наслаждения.
   Средний палец Арнхардта осторожно вошел в ее лоно – один раз, второй, третий. Ноги Джулии подкосились. Внезапно она откинулась назад: безумная радость исторгла из ее груди прерывистый крик.
   Когда ее дрожь, наконец, утихла, Арнхардт уложил ее на постель. Джулия молча смотрела на него с изумлением и трепетом.
   – Если ты скажешь, что не испытала удовольствия, значит, ты – отъявленная лгунья. – Арнхардт хмурился, словно заранее предчувствуя ее попытку отрицать очевидное.
   – Как вы могли? – простонала она. – Я еще никогда не была близка с мужчиной…
   – И не понимаешь, почему эта близость так приятна? – Он усмехнулся. – Подумай, как возросло бы наслаждение, если бы я раздвинул твои роскошные ноги и наполнил бы тебя собой!
   Он медленно прошел к иллюминатору и уставился на бушующее море. Не оборачиваясь, он спросил:
   – Зачем ты согласилась стать женой Вирджила Оутса? Ведь ты не любишь его. Он мошенник. Я хорошо знаком с ним. Он не тот, за кого себя выдает.
   – Что вы имеете в виду?
   – У него нет ни состояния, ни связей. За ваш проезд на корабле он расплатился вашим собственным хлопком. У него нет ни гроша. Он женится на тебе потому, что мечтает заполучить ваше фамильное поместье и плантацию, а вот почему ты приняла его предложение?
   – Вы… вы лжете! – выпалила Джулия. – Вирджил не мошенник! Он помог нам с мамой вывезти хлопок из Роуз-Хилла. Он позаботится о том, чтобы мой брат вернулся домой! – Она в негодовании покачала головой. – Не знаю, зачем мне вообще вздумалось заводить с вами этот разговор. С каждой секундой я все сильнее ненавижу вас.
   Арнхардт рассмеялся, но его глаза помрачнели, как грозовое небо за иллюминатором.
   – Глупышка, ему нужны Роуз-Хилл и твоя красота, за что я не могу его винить. По-моему, ты поступила неразумно, согласившись выйти за него ради спасения матери, брата или плантации. Твоя жизнь пропадет понапрасну. Ничто не стоит таких жертв.
   – Не вам судить! – запальчиво отозвалась Джулия, судорожно расправляя платье.
   – Верно. – Он задумчиво кивнул. – Ты красива, Джулия. Как жаль, что ты станешь женой лжеца и мошенника Вирджила Оутса – ведь я знаю, почему ты решилась на такой шаг. Ты – настоящая мученица.
   – Мученица? – эхом повторила Джулия.
   – Я же говорил, что в бреду ты поведала мне всю историю своей семьи. Твоя преданность родным достойна восхищения, но напрасно ты жертвуешь собой ради них, тем более полагаясь на помощь такого негодяя, как Оутс.
   Дерзость этого человека приводила Джулию в изумление.
   – Вы спятили! Неужели вам мало прежних оскорблений? Надеюсь, вы уже кончили мучить меня и теперь согласитесь уйти?
   – Нет, разговор еще не окончен. – В два шага он преодолел разделяющее их расстояние и придавил ее к кровати своей тяжестью. – Черт побери, я хочу тебя, ты должна быть моей!
   Джулия отвесила ему пощечину, однако это было равносильно тому, что бить по камню. Она открыла рот, собираясь закричать, но Арнхардт заглушил крик поцелуем.
   Оказавшись пленницей его губ и рук, Джулия вновь почувствовала, что собственное тело предало ее. Она обхватила руками его спину, желая прильнуть к нему теснее. Языком и пальцами он приводил ее в состояние сладостного возбуждения.
   Наконец Арнхардт поднял голову, и в призрачном свете молний Джулия увидела, что в его глазах уже нет ярости. Улыбаясь, он прошептал:
   – Только попробуй сказать, что поцелуй пришелся тебе не по вкусу, плутовка! Попробуй заявить, что не ждешь продолжения…
   Его набухшее, пульсирующее орудие настойчиво проникало в расщелину ее раздвинутых ног, вызывая в Джулии горячие, невыносимо приятные спазмы.
   – Будь ты проклят, Дерек! – всхлипнула Джулия, ненавидя его и себя. – Я не могу оттолкнуть тебя! Видит Бог, я хочу того же, что и ты…
   Одним мощным толчком он ворвался в нее, и слепящая вспышка боли мгновенно сменилась приливом радости обладания.
   Оглушительный раскат грома, потрясший ночь, совпал с взрывом ощущений. Дерек заглушал возгласы радости и удивления губами, словно не мог насытиться ее ртом.
   Он погружался в нее глубоко и резко, но Джулия радовалась каждому его движению. Только когда все было кончено и они улеглись рядом, переводя дыхание, она расплакалась, уткнувшись в его широкое, блестящее от пота плечо. Лишь теперь Джулия поняла, что произошло, и возненавидела себя за слабость.
   Как легко она отдалась мужчине, которого терпеть не могла за дерзкое вмешательство в ее жизнь! Что он теперь о ней подумает? Должно быть, он готов лопнуть от гордости. Джулия вздрагивала и ежилась, не в силах взглянуть Дереку в глаза.
   Неожиданно для Джулии Дерек стал гладить ее по голове и нежно касаться лица кончиками пальцев. Она почувствовала себя обиженным ребенком, а когда ее рыдания утихли, он прошептал:
   – Я знаю, о чем ты думаешь, Джулия… понимаю, как тебе стыдно… но поверь, для этого нет причин! Ты просто сделала то, в чем нуждалась. Я знал, что все случится именно так. Между нами с самого начала ощущалось нечто особое… словно искра, проскользнувшая в ночи. Иначе и быть не могло. Наверное, и ты чувствуешь это…
   – Нет, все могло и должно было быть иначе! Больше этого никогда не повторится! – Она отвернулась к стене, дав волю отчаянию: – Ведь я помолвлена с другим! Господи, кто же я такая?..
   – Страстная, пылкая, жизнерадостная женщина. Тебе нечего стыдиться и не о чем сожалеть. Ты не права лишь в том случае, когда обманываешь себя, уверяешь в том, чего не может быть. Это лицемерие.
   Он приподнял ее подбородок, заставив смотреть ему в глаза.
   – Научись быть откровенной с собой, Джулия. Признайся, что я тебе небезразличен, что ты жаждешь меня…
   – Нет, ты ошибаешься!
   Но даже ей самой этот возглас показался фальшивым.
   Внезапно она с удивлением обнаружила, что твердое орудие Дерека упирается ей в бедро. Он вновь вожделел ее, и Джулия охотно открылась ему. На этот раз он не спешил, двигался неторопливо и осторожно, пока она не начала подгонять его. Лишь тогда он ускорил ритм, овладевая ею почти с грубостью насильника. Вершины блаженства они достигли вместе.
   Потом он долго держал ее в объятиях, и на этот раз Джулия не плакала. Ей хотелось насладиться мгновениями нежности – она понимала, что событиям этого вечера предстояло стать драгоценными воспоминаниями, и ничем иным. Продолжение только причинило бы ей боль.
   За всю свою жизнь Дерек Арнхардт не любил ни одной женщины. Его возлюбленной и женой было море. Но близость Дерека с Джулией сделала их частицами друг друга, пусть лишь на время. Вскоре им предстояло вновь стать обособленными существами, как и было предначертано судьбой.
   Шторм затихал так же медленно, как их страсть, и, в конце концов, стихии утихомирились. Джулия оделась и рука об руку с Дереком поднялась на палубу. После грозы воздух казался особенно свежим и сладким, и Джулия упивалась им, наслаждаясь тишиной.
   Прохладный ветер нежно подхватывал ее пряди, бросал их на лицо. В тени у поручней они остановились. Дерек взял Джулию за плечи и повернул лицом к себе. Его лицо было почти неразличимым в темноте, однако Джулия чувствовала, что еще никогда он не был в ее присутствии таким серьезным.
   – Мы не расстанемся на Бермудах, Джулия, – тихо, но уверенно произнес он. – Ты не отправишься в Англию и не будешь несчастной. Ты станешь моей. Я найду тебе дом вдали от ужасов войны и буду навещать тебя как можно чаще. Мы привыкнем друг к другу, а когда закончится война…
   – Нет! – перебила она, вырвалась из объятий, отвернулась и вцепилась в поручни обеими руками. Ничего не выйдет из этой затеи. Она попросту невозможна. Джулия не желала становиться любовницей Дерека. Она должна отправиться в Англию, выйти замуж за Вирджила и когда-нибудь вернуться в Саванну. Нельзя забывать о родных. Ведь они с Дереком не любят друг друга. Чувство, которое они испытывают, – всего-навсего низменное, животное желание, и не более, рассудила Джулия.
   – Никогда прежде я не просил женщину быть моей. – Казалось, он вновь с трудом справляется с гневом. – Если ты откажешь мне после того, что наговорила в лихорадочном бреду, я невольно начну думать, что случившееся ничего не значит для тебя и что любой мужчина имеет право прикасаться к тебе так, как это делал я.
   – Это несправедливо! – сдавленным голосом отозвалась Джулия. – Я не такая, поверь мне!
   – Тебе казалось, что близость между нами невозможна. А теперь я не могу не задавать себе вопрос, что ты за женщина. Ты намерена выйти замуж за человека, которого не любишь, ради спасения родных и драгоценной плантации, но мои объятия превращали тебя в обжигающее пламя. Должно быть, я ошибся в тебе. Скорее всего, ты и вправду готова на близость с любым мужчиной.
   – Дерек, не говори так со мной! – Джулия обернулась к нему. – Истина проста – я не люблю тебя, поэтому оставь меня в покое. Похоже, мы пробуждаем друг в друге худшие чувства. Забудь о случившемся, и я попробую сделать то же самое.
   Он вдруг рассмеялся, и этот смех прозвучал грубо и безжалостно.
   – Я оставлю тебя в покое лишь после того, как благополучно привезу на Бермуды. А до тех пор ты будешь повиноваться мне и являться на мой зов, иначе я позабочусь о том, чтобы Вирджил Оутс узнал, что его невеста – отнюдь не добродетельная леди.
   – Значит, ты способен и на такое? – Джулия окинула собеседника презрительным взглядом. – Еще совсем недавно ты был воплощением нежности, а сейчас попросту шантажируешь меня. Мы едва знакомы, Дерек. По-моему, ты и сам не знаешь себя. Ты жесток, мстителен и неразборчив в средствах.
   – Неправда, – возразил Дерек. – Когда я говорил тебе ласковые слова, меня и вправду переполняла нежность. Мне казалось, что мы созданы друг для друга. Мне больно думать о том, что ты отрицаешь очевидное. Ты отказываешь своему сердцу, женственности, чувствам, которые с легкостью могут перерасти в неподдельную и глубокую любовь, – я знаю, что ты на нее способна. Впрочем, в одном ты не ошиблась, – резко продолжал он, – я достаточно мстителен, чтобы сообщить Оутсу о нас, хотя бы для того, чтобы помешать тебе уничтожить себя.
   – Не понимаю, о чем ты говоришь. – Джулия снова отвернулась. Неужели он никогда не перестанет мучить ее? – В случившемся твоя вина. Ты пробудил во мне желание. Разве ты этого не понимаешь?
   Она оглянулась и заморгала, осознав, что ее слова слышит лишь ночной ветер. Дерек ускользнул – бесшумно, как хищник, выслеживающий добычу. Джулия осталась одна у борта, за которым сердито бурлили океанские воды. От угроз Дерека у нее сжалось сердце. Он сказал правду: ей придется откликаться на его зов, вновь и вновь оказываясь в его постели.
   Выбора у нее не было. Играть таким человеком, как Дерек Арнхардт, немыслимо. Трепет прошел по телу Джулии, когда она вспомнила его поцелуи, еще горящие на губах, его ласки, непривычное ощущение заполненности лона…