Страница:
– Исходя из особенностей сложившейся ситуации, я принял решение и хочу сообщить вам его, значит, чтобы всем вместе выбираться отсюда! – продолжил свой исторический монолог Лысан. Он выпил еще бутылочку пива и порозовел. – Насчет моря мысль хорошая, правильная, но этот, «профессор» купил здесь все. Понимаете меня – все! Это значит, нас будут караулить и в море, и на суше. – Лысан сделал ораторскую паузу. – А мы его тут накроем! – с воодушевлением продолжил он. – Он нас по кустам да горам ищет, а мы к нему домой заявимся… Прямо сейчас, значит, пиво допьем – и пойдем! – Лысан повысил голос и гордо вскинул блестящую голову.
– Куда пойдем? – тревожно заинтересовался Шакал.
– Домой, к нему пойдем! – шепотом возвестил Лысан и зловеще прищурился. – Нас трое, а он – один. Его люди рыщут, значит, по всем окрестностям, а мы – тут как тут! Пусть сам нас в свой катер посадит и отвезет на континент, а там, значит, посмотрим, что с ним делать! – Лысан продолжал щуриться, покачивать головой и пытливо рассматривать подчиненных.
– Это правильно! – Алексис начал заражаться энтузиазмом руководителя. – Мы его возьмем тепленьким. Только захватить нужно что-нибудь тяжелое, чтобы пристукнуть его по голове, если упираться будет. – Безоговорочная поддержка Алексиса окрылила Лысана, и он начинал сам верить, что его предложение осуществимо.
– Там, это самое, охрана вокруг дома ходит! – прошептал трясущимися губами Шакал, и Лысан вздрогнул, как вздрагивают люди от неожиданно громкого звука.
– А где ты, значит, охрану видел! – злобно набросился он на Шакала. – То, что ты на кого-то в потемках наткнулся, еще ничего не доказывает! Вон Алексис два раза ходил сторожить по ночам и говорит – охраны нет.
– Дом не охраняется! – веско подтвердил Алексис. – Я понимаю в таких вещах. Охрану, ее всегда увидишь. А тут двери настежь! Его никто здесь не трепал, поэтому он и живет как у Христа за пазухой. – Алексисом овладело предвкушение успеха.
Он и Лысан вместе чувствовали, что дом Луиса действительно не охраняется. Лысан знал из практики, чтс если человека охраняют в доме, то его охраняют и во всех остальных местах, то есть над ним постоянно висит «крыша». Иначе охрана дома теряет смысл. Луиса на улице не охранял никто. Это было установлено абсолютно достоверно с самых первых дней пребывания «ударной группы» в Ринкон Иносенте.
– Единственный из его людей, которого мы сами видели, это черномазый, что был с ним в катере. Об этом старом болване я не говорю. Ну, еще доктор. Но я думаю, доктор не в счет. Они просто соседи, – Лысан вполголоса уговаривал Шакала, проявлявшего признаки настоящей истерики.
– Бросить его к чертовой матери! – вскипел Алексис. – Катись отсюда, дерьмо собачье! – зарычал он, чем довел впечатлительного Шакала до столбняка.
– Да ты не трясись так, значит! – терпеливо продолжал Лысан. – В крайнем случае, на улице постоишь, покараулишь! На улице-то постоять можешь? – по-отечески спросил он. Шакал покорно мотнул дрожащей головой.
Еще какое-то время «ударная группа» провела, обсуждая детали предстоящего нападения на вражеское гнездо. Решено было, что идти в трусах несолидно. Да и потом, достигнув при помощи «профессора» континента, будет неудобно выходить в незнакомый город в таком домашнем виде. И Лысан, держась двумя руками на горько плачущее сердце, согласился экипировать «ударную группу» за казенный счет.
Они спустились на первый этаж и с достоинством вошли в сияющий витринами магазин. Вид «ударной группы» в трусах не заинтересовал многочисленных продавцов, поглощенных своими разговорами. Появление солидных клиентов прошло для них незамеченным. Но вскоре Лысан, а затем Алексис и Шакал стали появляться из примерочной одетые в одинаковые, самые дешевые, сомнительного цвета и происхождения джинсы и в оранжевые майки, на которых была изображена темнокожая девушка, повернувшаяся спиной. На нижней части ее купальника красовалась заманчивая надпись: «Эль-Параисо ждет тебя!» Надпись была аккуратно выведена на самом выпуклом и круглом месте, откуда начинались длинные прямые ноги девушки, которая не забыла повернуть голову и показать белоснежные зубы в завлекающей, томной улыбке. Такие майки особенно охотно покупали туристы, чтобы увезти с собой на родину образец тонкого художественного вкуса Эль-Параисо.
Когда члены «ударной группы» стали появляться из недр примерочной, продавцы оживились, и со всех сторон посыпались веселые восклицания.
– Послушай, Аугусто! – кричала через весь зал пожилая негритянка. – Эти парни, наверное, близнецы! Их папа завещал им всегда одеваться одинаково!
Аугусто радостно хохотал, наблюдая, как Лысан оплачивает в кассе обновки и тщательно мусолит каждую бумажку.
– Это просто новые ребята из ансамбля Оскара! Вечером они будут выступать в кабаре, – солидно пояснил пожилой менеджер магазина, почтительно улыбаясь в глаза Лысану.
Но возбужденные предстоящим нападением бандиты не заметили насмешек и гуськом потянулись к выходу в холл, где томящаяся от безделья публика встретила их появление радостным гулом. Сотни глаз устремились на «ударную группу». Сотни людей, изнемогающих от скуки, рассматривали «близнецов» и строили самые неожиданные догадки. Большинство сходилось на том, что это артисты, которые должны были выступать в ресторане вечером, но администрация гостиницы уговорила их выступить сейчас, чтобы развлечь изнуренную вынужденным бездельем публику.
Группа молодых бразильцев без долгих колебаний решила, что появление этих трех означает не что иное, как начало зимнего карнавала. Бразильцы повскакивали с кресел и начали приплясывать, ожидая, что вот-вот зазвучит музыка.
– Сейчас мы устроим карнавал! – выкрикивали они на ломаном испанском, подскакивая на месте, размахивая руками и выжидательно посматривая на «ударную группу».
Всеобщее внимание подействовало на «ударную группу» угнетающе. Все три участника предстоящего налета застенчиво потупились и рассматривали свои одинаковые белые летние туфли.
– Чего они на нас вылупились? – пробормотал наконец Лысан, поднимая глаза, и с ненавистью посмотрел на приплясывающих бразильцев. – Мы что, артисты, что ли?
Тем временем обуреваемые честолюбивым желанием показать этим сонным тюленям, этим аборигенам Эль-Параисо, что такое настоящий карнавал, бразильцы посрывали с себя майки, и маленькая черноволосая девушка с редкими усиками на верхней губе и огромными, сияющими от предвкушаемого удовольствия карими глазами подбежала к Лысану, угадав в нем главного. Она что-то быстро проговорила по-португальски и, не дождавшись ответа, вприпрыжку побежала куда-то. Через полминуты она вернулась с гитарой в руках, в то время как бразильцы перевернули столики, превратив их в импровизированные барабаны, и изготовились стучать. Их приготовления вызвали бурю энтузиазма среди гостей гостиницы «Прелести моря».
Девушка громко совещалась со своими товарищами. Потом направилась к Лысану и дала ему гитару, которую тот молча принял деревянными руками. Девушка что-то быстро проговорила, кокетливо улыбнулась и захлопала, приглашая публику поддержать ее. И огромный холл гостиницы заполнили аплодисменты и крики.
– Мы, значит, не поем… – растерянно пробормотал Лысан, кидая злобный взгляд на Алексиса, предложившего переждать дождь в холле. – Ну-ка, спой им что-нибудь! – прошипел Лысан и больно ткнул Шакала локтем в бок. – Чего они привязались! Пой давай! В гостинице целыми днями скулил без дела, а когда надо – в кусты! – Лысан тактично намекал на привычку Шакала постоянно напевать или насвистывать что-нибудь себе под нос, которая бесила Лысана временами.
Шакала охватило какое-то болезненное вдохновение. Он взял гитару, уверенно взошел на небольшую эстраду посреди холла, поправил микрофон и довольно приятным тенором, совершенно не заикаясь, запел именно ту песню, которую ждала в этот момент разноязыкая аудитория, – неувядающую «Кукарачу»:
La cucaracha, la cucaracha,
Ya no puede caminar!
Porque le falta, porque le falta
La patica principal!1
Первыми подхватили «Кукарачу» бразильцы. Подхватили дружно, отбивая ритм ладонями. Второй куплет пели уже все латиноамериканцы, приплясывая вокруг качающихся кресел.
Затем на эстраду выскочила большая группа людей, костяк которой составлял обслуживающий персонал гостиницы, аборигены Эль-Параисо, всегда готовые оставить все на свете, услышав несколько тактов ритмичной музыки. Они окружили Шакала и начали петь и танцевать, стройно помогая ему вести незатейливую мелодию.
Еще через минуту на эстраде была уже толпа, которую создали бразильцы своим массовым вторжением. Следуя добрым традициям настоящего карнавала, юные бразильские девушки срывали верхние части купальников и выкрикивали с ужасным акцентом слова песни, из которой они знали только один куплет. Бразильцы начали показывать настоящий карнавал! Они танцевали так, что даже обитатели Эль-Параисо, каждый из которых втайне считает себя профессором танца, остановились, изумленно восклицая и пожирая девушек глазами.
Шакал с трудом выбрался из толпы танцующих. Лысан довольно ухмылялся.
– Ты значит, так деньги можешь зарабатывать! – поощрил он покрытого мелкими каплями пота Шакала и повернулся к стеклянной стене, отделявшей холл гостиницы от внешнего мира. Дождь утихал. Нечастые капли падали на вымытое двухдневным циклоном стекло и стекали тонкими ручейками. – И дождь перестал. Значит, и нам пора! – сдавленным от нахлынувшего страха голосом проговорил Лысан и громко выдохнул: – С богом!..
Люди майора Кастельяноса и дорожная полиция рыскали по Ринкон Иносенте в поисках «ударной группы», но не смогли обнаружить брошенный у грузового подъезда гостиницы «Прелести моря» фургон. Сама мысль искать кокаиновых бандитов поблизости от резиденции пограничной службы не могла прийти в голову никому, в том числе и Роберто.
Впоследствии майор долго ломал себе голову, как Лы-сан и его люди смогли средь бела дня, открыто проделать те полтора километра, что отделяли гостиницу «Прелести моря» от дома Луиса, и остаться незамеченными. Майор приписывал это какому-то чуду, наваждению, а между тем никакого чуда не было.
Подчиненные майора Кастельяноса, расставленные на ключевых позициях поселка, не спали ночью, а не спавший житель Эль-Параисо, совсем как ребенок, думает только об одном: как бы поспать! И незаметно для себя сладко засыпает, что успешно и делали двое агентов, всю ночь продежуривших в административном домике, охраняя сон Луиса. Утром они были свалены богатырским сном и проснулись, когда уже наступила жестокая развязка фантастически запутанных отношений между «ударной группой» и Луисом Хорхе Каррерой.
Нужно заметить, справедливости ради, что изучившие Ринкон Иносенте как свои пять пальцев члены «ударной группы» пробирались к дому Луиса хитроумным окольным путем, практически не показываясь на двух главных авенидах Ринкон Иносенте, которые патрулировали четыре машины и на пересечении которых расположился сам майор Кастельянос.
Не догадываясь о масштабах организованной на них охоты, Лысан тем не менее осторожно и мудро провел «ударную группу» к цели. Правда, в самый последний момент, приближаясь к ранчо «Золотая черепаха», «ударная группа» попала в поле видимости дежурившего под специальным навесом около стоянки машин сержанта дорожной полиции. Двумя руками он обнимал за талию полную, что по понятиям Эль-Параисо означает очень красивую, мулатку и был целиком поглощен разговором с ней. Они вместе вырабатывали план на предстоящий вечер, обсуждая вопрос: потратить имеющиеся у сержанта двадцать песо за ужин в ресторане или отдать их за номер в гостинице. «Регулировщик» был больше настроен на ужин, но девушка с ним не соглашалась.
Благополучно миновав влюбленного сержанта, «ударная группа» ускоренным шагом приближалась к дому Луиса, но была обнаружена маленькой графиней, которая, пользуясь перерывом в дожде, выскочила из дома и бродила по колено в теплой грязной воде, с удивлением изучая изменения, которые внес циклон в привычный ландшафт. Люси издали увидела «ударную группу» и медленно пошла навстречу, настороженно и не по-детски напряженно рассматривая приближающихся к ней взрослых людей. Шакала она узнала, и Шакал с дрожью прочитал это на ее лице. Когда расстояние между графиней и идущим впереди Лысаном сократилось до каких-нибудь десяти метров, лицо графини осветила веселая улыбка, глаза загорелись, и она звонким голосом произнесла:
– Здравствуйте! Это вы вчера с нами на пляже в догонялки играли? И не догнали, между прочим! Луиси бегает быстрее, чем вы, во-о-т! – Графиня продолжала улыбаться, а Лысан боролся с искушением заткнуть ей рот. – Вы к Луиси в гости? – учтиво поинтересовалась Люси, и Лысан, не выдержав, рванулся бегом мимо нее к дому Луиса. Алексис догнал его и громко прошептал:
– Может, захватим девчонку в дом?
– Не надо! Она крик поднимет! Давай скорее! Эй, ты, заходи с нами! Нечего тебе на улице делать! – обратился он к Шакалу, который побелел и готов был упасть в обморок. Но опять какое-то удивительное, нездоровое вдохновение нахлынуло на Шакала. Он заулыбался и впал в свойственное истерикам в минуты опасности смешливое состояние.
Входная дверь была не заперта. Не готовый к этому Алексис дернул ее изо всей силы и чуть не слетел с крыльца. Следуя правилам налета на закрытое помещение, Алексис не остановился в дверях, а рванулся внутрь дома так стремительно, насколько позволяли его габариты, с громким стуком перевернув оказавшееся на его пути плетеное кресло-качалку. За ним ворвались в дом Лысан и Шакал и забегали по комнатам первого этажа.
Вскоре все трое сбежались в гостиную, озираясь по сторонам и прислушиваясь. Но все прочие звуки заглушало громкое дыхание Лысана.
– Никого, значит, нет! – то ли сокрушаясь, то ли радуясь, громко прошептал Лысан, но вдруг дверь спальни наверху открылась, и на лестнице показался Луис. Он улыбался.
– Как это «никого»? А я? Вы что же, меня за человека не считаете? – Ровный, уверенный голос Луиса подействовал гипнотически. «Ударная группа» оцепенела.
Луис медленно спускался по лестнице, рассматривая своих гостей. Он был одет по-домашнему – в короткие спортивные шорты и резиновые купальные тапочки.
– Доброе утро, господа! – поздоровался Луис, остановившись в двух шагах от Лысана. – Я вижу, вы решили навестить меня. Очень рад! Давайте наконец познакомимся! Меня зовут Луис Хорхе Каррера. А вас? – обратился он к онемевшему Лысану.
Лысан ждал, что вот-вот начнут стрелять, вздрагивал от ужаса и молчал. Потом собрался с духом и хрипло выговорил:
– Адам Бочорносо, туристическая фирма «Роза ветров». – По легенде Лысан представлял в Эль-Параисо интересы этой солидной фирмы.
– Вы занимаетесь еще и туристическим бизнесом? – удивился Луис и перевел вежливо-вопросительный взгляд на Алексиса, застывшего в угрожающей и забавной одновременно позе. Казалось, он вот-вот бросится на Луиса или убежит. Алексис пробормотал свою фамилию, и Шакал последовал его примеру.
– Кстати, у вас замечательно редкая фамилия! – продолжал Луис в том же теплом, доброжелательном тоне, обращаясь к Лысану. – Я в свое время изучал происхождение многих латиноамериканских фамилий, но с вашей сталкиваюсь впервые. – Он немного помолчал и гостеприимно обратился к ничего не понимающим, отупевшим от неожиданно доброго приема гостям: – Садитесь, пожалуйста! Я полагаю, у вас ко мне есть дело. Я включу кондиционер: сегодня ужасно душно, не правда ли? Садитесь же, господа! Могу предложить чай, кофе и, кажется, даже пиво!
– Нет, не надо нам, значит, ничего, – тоскливо отозвался Лысан, глядя в сторону. – Мы только что по две бутылки пива выпили.
– Тогда, может быть, чай? У меня есть прекрасный жасминовый чай. Вы пожалеете, если откажетесь! – настаивал Луис. – Да садитесь же! Воля ваша, но если нам нужно поговорить, то говорить с чаем намного приятнее, чем без чая. – Он точным жестом указал гостям на кресла и диван, а сам прошел на кухню и вернулся с большим термосом и маленькими фарфоровыми чашками. Не спускавшего с него глаз Алексиса Луис вежливо отстранил рукой по пути назад, так как тот занял своей тушей весь проход.
Не дожидаясь, пока гости сядут, Луис мягко опустился в кресло и, улыбаясь, следил за тем, как неуклюже и опасливо рассаживались кокаиновые бандиты.
– И все же я налью вам чаю! – Луис потянулся к термосу, но его остановила грубая реплика Алексиса:
– От этого чая потом кишки вылезут! – злобно проговорил обычно молчаливый Алексис и вызывающе посмотрел в сторону Луиса, не решаясь, впрочем, встретиться с ним взглядом.
– Почему вы так думаете? – удивился Луис. – А у меня ничего не вылазит! – он налил себе чашечку дымящегося, ароматного чая и откинулся в кресле-качалке. Он умел покачиваться в кресле, не разливая чай.
Все трое бандитов одинаковыми волчьими глазами следили за ним. – Я вас слушаю, господа! – произнес Луис, когда пауза затянулась. – Не припоминаю, чтобы я вас приглашал, и надеюсь, вы пришли ко мне не для того, чтобы посидеть, помолчать и уйти.
– Мы значит, потолковать пришли, – поспешно и как-то застенчиво проговорил Лысан, продолжая смотреть в сторону. – Тут такое дело… Мы уезжаем, и нужно поговорить.
– Я внимательно слушаю! Поверьте, мне приятно, что вы решили уехать. Здешний климат для вас очень вреден. Да и чем здесь заняться, уважаемые, когда вот так на неделю зарядит дождь…
– Только вот как бы нам уехать-то! – так же поспешно и застенчиво перебил Луиса Лысан. – Вы-то нас в угол совсем загнали, как тараканов, значит… – Лысан фальшиво заискивал. В минуты опасности в нем просыпался артистизм.
– Извините, но я что-то не понял. – Луис перестал улыбаться. – Я никуда вас не загонял. Это вы гоняетесь за мной, и, поверьте, причинили мне много неприятностей! И не только мне! А самое обидное, что все это было совершенно напрасно. Я уже говорил этому молодому человеку, – Луис твердым жестом указал на Шакала, – что к своему дяде Себастьяну не имею никакого отношения, никогда его не видел и видеть не хочу. Вы принимаете меня совсем не за того, кто я есть на самом деле! Я преподаватель испанской филологии в местном Университетском центре – и не более того! Вы ошиблись, господа! Ошиблись те, кто вас послал сюда! Кстати, те, кто послал вас сюда искать «порошок», не очень вас любят. Или они полные профаны. Вас послали на верный провал! В этой стране никто не употребляет наркотики и не будет этого делать, а значит, привозить сюда кокаин или, как вы его называете, «порошок» – это все равно что пытаться сбыть большую партию меховых комбинезонов! – Луис говорил так, словно перед ним были не бандиты, нагло вломившиеся в его дом, а студенты университета.
– Имейте в виду и другое. В Эль-Параисо сильная пограничная служба. И то, что сходит с рук где-нибудь в Боготе, здесь не проходит. Учтите это! Поэтому как только я понял, зачем вы здесь, то посоветовал вам уехать. Мой настойчивый совет звучал и в беседе с этим приятным молодым человеком, – Луис кивнул в сторону Шакала, – я звонил вам по телефону! Однако вы никак не могли решиться. Я рад, что недоразумения выясняются и вы не будете терять время, гоняясь за мной, человеком совершенно для вас бесполезным, ибо, повторяю, нам с вами не из-за чего спорить и нечего делить. Я прощаю вам то, что вы меня отравили. Все кончилось благополучно. И потом, когда вы сыпали мне в коктейль эту гадость, вы ведь искренне считали, что я ваш коллега, вернее, конкурент. Следовательно, вы играли в вашу игру по вашим правилам. Вы не поверите, я пока не написал никакого официального заявления местным властям, несмотря на то что вы преследуете меня. И почему, как вы думаете, господа? Только из-за стремления разрешить это недоразумение по-доброму, без скандала! Если бы я обвинил вас в покушении на мою жизнь, вы были бы немедленно арестованы. Таковы строгие законы этой страны. Но вы продолжаете гулять на свободе – лучшее доказательство доброй воли с моей стороны!
Луис умолк. Он поднес к губам чашку с остывающим чаем и сделал несколько глотков. Разговор с «ударной группой» забавлял его. Луис развлекался, заговорив с этими преступными угрюмыми типами на изысканном кастильском языке конца девятнадцатого века, на том языке, на котором мог бы говорить дед или прадед графа Хуана Сантоса Родригеса.
– Так что же нам, значит, делать? – дурашливо спросил Лысан. Он старался быть нарочито косноязычным, и ему это легко удавалось.
– Уезжать, уважаемые, уезжать! Я могу поручиться за то, что вас никто не задержит при выезде. Если, конечно, вы не наделали здесь чего-то более серьезного, чем попытка сначала отравить, а потом насадить на гарпун несчастного молодого преподавателя, который имел глупость оказаться племянником вашего врага. Повторяю, я ничего не заявлял в полицию. Если вы не нарушили законы этой страны и если вас не разыскивает международная полиция, вы покинете Эль-Параисо, как только откроют аэропорт.
При этих словах у Лысана похолодело в груди. Он вспомнил перевернутую патрульную машину и бедного шофера фургона, которому Алексис сначала пообещал разбить голову, а потом разбил ее.
– А если нас все-таки задержат? – раздраженно вступил в разговор Алексис. Его совиные брови яростно вскидывались, а в голосе звучала решимость. – Да и как нас могут не задержать, если легавые идут за нами уже вторые сутки и их пустили по нашему следу вы! В нас два раза стреляли, за нами охотятся, как за бешеными собаками, а вы тут нам говорите, что мы можем улететь, как только откроют аэропорт! Что мы, оказывается, ошиблись! – Алексис распалялся, но не мог сразу выйти из-под влияния заданного Луисом рассудительно-учтивого тона.
– Да ты же сам, сволочь, у нас на хвосте сидишь который день! – взорвался Лысан. – Ты нас в море выманил – утопить хотел! А «жучка» кто нам в номер подсунул? Хорошо, наш специалист его сразу, значит, обнаружил. Мы, значит, с тобой тут сопли жевать не будем! «Господа! Я очень рад!»… Ты должен вывести нас отсюда, иначе тебе крышка. Ты меня понял? Увези нас с этого вонючего острова – и будешь жив!
Алексис демонстративно встал с дивана и, подойдя к сервировочному столику, встал возле него. Он был уже на расстоянии вытянутой руки от Луиса.
– Очень жаль, что вы так расстраиваетесь, господа! Нервничать в вашей ситуации как раз не следует! – раздельно и с убийственно тяжелой интонацией произнес Луис. – Я просил бы вас воздержаться от ругани. Обычно я никому не позволяю обращаться ко мне с подобными выражениями. Но, принимая во внимание ваш испуг и затруднительность вашего положения, я готов простить вашу грубость. – Голос Луиса стал мягче. – Однако, еще раз повторяю, я ничего не могу для вас сделать. Вы говорите, что в вас кто-то стрелял? Если это не ваша выдумка, то дела ваши плохи, господа! Здесь никто никогда не стреляет в людей, это не принято. Но если в вас стреляли, то это был не я. Я попал бы непременно! Кстати, когда вчера вы напали на нас на пляже, я действительно собрался познакомить вас со своим винчестером, но вы благоразумно покинули гостиницу – и слава богу! Потому что к вечеру многое разъяснилось.
– Хватит болтать! – зашипел Лысан. – Ты пойдешь с нами, сядешь с нами в свой катер и отвезешь нас на континент. Но сначала ты достанешь «порошок». Иначе мы прикончим тебя прямо здесь и будем выбираться сами!
– У меня нет катера, господа! И потом, в такую погоду я лично десять раз подумал бы, прежде чем выходить в море. И вам советую подумать. Я, кажется, начинаю понимать цель вашего визита. Вы решили взять меня заложником? Но это глупо! И, извините, господа, просто нереально. Спокойней, спокойней, уважаемый! – раздраженно обратился Луис к Алексису, который постепенно надвигался на него. – Вы еще успеете потерять зубы. Я выбью их, не вставая с кресла! – угрожающе повысил голос Луис, и Алексис шарахнулся в сторону.
Луис поднялся с кресла и, широко расставив ноги, потянулся всем телом, расправляя мышцы. Это было движение «проснувшегося тигра», с которого начинал каждый свой день граф Хуан Сантос Родригес.
Лысан тяжело дышал. Он ожидал и боялся этого мгновения. Ему чудилось, что сверху, из спальни, посыпятся один за другим вооруженные негры, и все будет кончено.
– Я спешу, господа. Если вы все же решили брать меня заложником или пытать электрическим током, чтобы выяснить, где я спрятал «порошок», или вспарывать мне живот, – Луис выразительно посмотрел на Лысана, – то поторопитесь, потому что меня ждут. – Он остановился посреди гостиной. Члены «ударной группы» расположились вокруг него правильным треугольником.
«Он все знает, он с нами в кошки-мышки играет и ждет, пока подойдут его люди!» – такова была догадка, настигшая Лысана, когда Луис упомянул о «порошке» и о вспоротом животе. Под гипнозом речи Луиса Лысан почти поверил в то, что Луис – человек случайный.
– Куда пойдем? – тревожно заинтересовался Шакал.
– Домой, к нему пойдем! – шепотом возвестил Лысан и зловеще прищурился. – Нас трое, а он – один. Его люди рыщут, значит, по всем окрестностям, а мы – тут как тут! Пусть сам нас в свой катер посадит и отвезет на континент, а там, значит, посмотрим, что с ним делать! – Лысан продолжал щуриться, покачивать головой и пытливо рассматривать подчиненных.
– Это правильно! – Алексис начал заражаться энтузиазмом руководителя. – Мы его возьмем тепленьким. Только захватить нужно что-нибудь тяжелое, чтобы пристукнуть его по голове, если упираться будет. – Безоговорочная поддержка Алексиса окрылила Лысана, и он начинал сам верить, что его предложение осуществимо.
– Там, это самое, охрана вокруг дома ходит! – прошептал трясущимися губами Шакал, и Лысан вздрогнул, как вздрагивают люди от неожиданно громкого звука.
– А где ты, значит, охрану видел! – злобно набросился он на Шакала. – То, что ты на кого-то в потемках наткнулся, еще ничего не доказывает! Вон Алексис два раза ходил сторожить по ночам и говорит – охраны нет.
– Дом не охраняется! – веско подтвердил Алексис. – Я понимаю в таких вещах. Охрану, ее всегда увидишь. А тут двери настежь! Его никто здесь не трепал, поэтому он и живет как у Христа за пазухой. – Алексисом овладело предвкушение успеха.
Он и Лысан вместе чувствовали, что дом Луиса действительно не охраняется. Лысан знал из практики, чтс если человека охраняют в доме, то его охраняют и во всех остальных местах, то есть над ним постоянно висит «крыша». Иначе охрана дома теряет смысл. Луиса на улице не охранял никто. Это было установлено абсолютно достоверно с самых первых дней пребывания «ударной группы» в Ринкон Иносенте.
– Единственный из его людей, которого мы сами видели, это черномазый, что был с ним в катере. Об этом старом болване я не говорю. Ну, еще доктор. Но я думаю, доктор не в счет. Они просто соседи, – Лысан вполголоса уговаривал Шакала, проявлявшего признаки настоящей истерики.
– Бросить его к чертовой матери! – вскипел Алексис. – Катись отсюда, дерьмо собачье! – зарычал он, чем довел впечатлительного Шакала до столбняка.
– Да ты не трясись так, значит! – терпеливо продолжал Лысан. – В крайнем случае, на улице постоишь, покараулишь! На улице-то постоять можешь? – по-отечески спросил он. Шакал покорно мотнул дрожащей головой.
Еще какое-то время «ударная группа» провела, обсуждая детали предстоящего нападения на вражеское гнездо. Решено было, что идти в трусах несолидно. Да и потом, достигнув при помощи «профессора» континента, будет неудобно выходить в незнакомый город в таком домашнем виде. И Лысан, держась двумя руками на горько плачущее сердце, согласился экипировать «ударную группу» за казенный счет.
Они спустились на первый этаж и с достоинством вошли в сияющий витринами магазин. Вид «ударной группы» в трусах не заинтересовал многочисленных продавцов, поглощенных своими разговорами. Появление солидных клиентов прошло для них незамеченным. Но вскоре Лысан, а затем Алексис и Шакал стали появляться из примерочной одетые в одинаковые, самые дешевые, сомнительного цвета и происхождения джинсы и в оранжевые майки, на которых была изображена темнокожая девушка, повернувшаяся спиной. На нижней части ее купальника красовалась заманчивая надпись: «Эль-Параисо ждет тебя!» Надпись была аккуратно выведена на самом выпуклом и круглом месте, откуда начинались длинные прямые ноги девушки, которая не забыла повернуть голову и показать белоснежные зубы в завлекающей, томной улыбке. Такие майки особенно охотно покупали туристы, чтобы увезти с собой на родину образец тонкого художественного вкуса Эль-Параисо.
Когда члены «ударной группы» стали появляться из недр примерочной, продавцы оживились, и со всех сторон посыпались веселые восклицания.
– Послушай, Аугусто! – кричала через весь зал пожилая негритянка. – Эти парни, наверное, близнецы! Их папа завещал им всегда одеваться одинаково!
Аугусто радостно хохотал, наблюдая, как Лысан оплачивает в кассе обновки и тщательно мусолит каждую бумажку.
– Это просто новые ребята из ансамбля Оскара! Вечером они будут выступать в кабаре, – солидно пояснил пожилой менеджер магазина, почтительно улыбаясь в глаза Лысану.
Но возбужденные предстоящим нападением бандиты не заметили насмешек и гуськом потянулись к выходу в холл, где томящаяся от безделья публика встретила их появление радостным гулом. Сотни глаз устремились на «ударную группу». Сотни людей, изнемогающих от скуки, рассматривали «близнецов» и строили самые неожиданные догадки. Большинство сходилось на том, что это артисты, которые должны были выступать в ресторане вечером, но администрация гостиницы уговорила их выступить сейчас, чтобы развлечь изнуренную вынужденным бездельем публику.
Группа молодых бразильцев без долгих колебаний решила, что появление этих трех означает не что иное, как начало зимнего карнавала. Бразильцы повскакивали с кресел и начали приплясывать, ожидая, что вот-вот зазвучит музыка.
– Сейчас мы устроим карнавал! – выкрикивали они на ломаном испанском, подскакивая на месте, размахивая руками и выжидательно посматривая на «ударную группу».
Всеобщее внимание подействовало на «ударную группу» угнетающе. Все три участника предстоящего налета застенчиво потупились и рассматривали свои одинаковые белые летние туфли.
– Чего они на нас вылупились? – пробормотал наконец Лысан, поднимая глаза, и с ненавистью посмотрел на приплясывающих бразильцев. – Мы что, артисты, что ли?
Тем временем обуреваемые честолюбивым желанием показать этим сонным тюленям, этим аборигенам Эль-Параисо, что такое настоящий карнавал, бразильцы посрывали с себя майки, и маленькая черноволосая девушка с редкими усиками на верхней губе и огромными, сияющими от предвкушаемого удовольствия карими глазами подбежала к Лысану, угадав в нем главного. Она что-то быстро проговорила по-португальски и, не дождавшись ответа, вприпрыжку побежала куда-то. Через полминуты она вернулась с гитарой в руках, в то время как бразильцы перевернули столики, превратив их в импровизированные барабаны, и изготовились стучать. Их приготовления вызвали бурю энтузиазма среди гостей гостиницы «Прелести моря».
Девушка громко совещалась со своими товарищами. Потом направилась к Лысану и дала ему гитару, которую тот молча принял деревянными руками. Девушка что-то быстро проговорила, кокетливо улыбнулась и захлопала, приглашая публику поддержать ее. И огромный холл гостиницы заполнили аплодисменты и крики.
– Мы, значит, не поем… – растерянно пробормотал Лысан, кидая злобный взгляд на Алексиса, предложившего переждать дождь в холле. – Ну-ка, спой им что-нибудь! – прошипел Лысан и больно ткнул Шакала локтем в бок. – Чего они привязались! Пой давай! В гостинице целыми днями скулил без дела, а когда надо – в кусты! – Лысан тактично намекал на привычку Шакала постоянно напевать или насвистывать что-нибудь себе под нос, которая бесила Лысана временами.
Шакала охватило какое-то болезненное вдохновение. Он взял гитару, уверенно взошел на небольшую эстраду посреди холла, поправил микрофон и довольно приятным тенором, совершенно не заикаясь, запел именно ту песню, которую ждала в этот момент разноязыкая аудитория, – неувядающую «Кукарачу»:
La cucaracha, la cucaracha,
Ya no puede caminar!
Porque le falta, porque le falta
La patica principal!1
Первыми подхватили «Кукарачу» бразильцы. Подхватили дружно, отбивая ритм ладонями. Второй куплет пели уже все латиноамериканцы, приплясывая вокруг качающихся кресел.
Затем на эстраду выскочила большая группа людей, костяк которой составлял обслуживающий персонал гостиницы, аборигены Эль-Параисо, всегда готовые оставить все на свете, услышав несколько тактов ритмичной музыки. Они окружили Шакала и начали петь и танцевать, стройно помогая ему вести незатейливую мелодию.
Еще через минуту на эстраде была уже толпа, которую создали бразильцы своим массовым вторжением. Следуя добрым традициям настоящего карнавала, юные бразильские девушки срывали верхние части купальников и выкрикивали с ужасным акцентом слова песни, из которой они знали только один куплет. Бразильцы начали показывать настоящий карнавал! Они танцевали так, что даже обитатели Эль-Параисо, каждый из которых втайне считает себя профессором танца, остановились, изумленно восклицая и пожирая девушек глазами.
Шакал с трудом выбрался из толпы танцующих. Лысан довольно ухмылялся.
– Ты значит, так деньги можешь зарабатывать! – поощрил он покрытого мелкими каплями пота Шакала и повернулся к стеклянной стене, отделявшей холл гостиницы от внешнего мира. Дождь утихал. Нечастые капли падали на вымытое двухдневным циклоном стекло и стекали тонкими ручейками. – И дождь перестал. Значит, и нам пора! – сдавленным от нахлынувшего страха голосом проговорил Лысан и громко выдохнул: – С богом!..
Люди майора Кастельяноса и дорожная полиция рыскали по Ринкон Иносенте в поисках «ударной группы», но не смогли обнаружить брошенный у грузового подъезда гостиницы «Прелести моря» фургон. Сама мысль искать кокаиновых бандитов поблизости от резиденции пограничной службы не могла прийти в голову никому, в том числе и Роберто.
Впоследствии майор долго ломал себе голову, как Лы-сан и его люди смогли средь бела дня, открыто проделать те полтора километра, что отделяли гостиницу «Прелести моря» от дома Луиса, и остаться незамеченными. Майор приписывал это какому-то чуду, наваждению, а между тем никакого чуда не было.
Подчиненные майора Кастельяноса, расставленные на ключевых позициях поселка, не спали ночью, а не спавший житель Эль-Параисо, совсем как ребенок, думает только об одном: как бы поспать! И незаметно для себя сладко засыпает, что успешно и делали двое агентов, всю ночь продежуривших в административном домике, охраняя сон Луиса. Утром они были свалены богатырским сном и проснулись, когда уже наступила жестокая развязка фантастически запутанных отношений между «ударной группой» и Луисом Хорхе Каррерой.
Нужно заметить, справедливости ради, что изучившие Ринкон Иносенте как свои пять пальцев члены «ударной группы» пробирались к дому Луиса хитроумным окольным путем, практически не показываясь на двух главных авенидах Ринкон Иносенте, которые патрулировали четыре машины и на пересечении которых расположился сам майор Кастельянос.
Не догадываясь о масштабах организованной на них охоты, Лысан тем не менее осторожно и мудро провел «ударную группу» к цели. Правда, в самый последний момент, приближаясь к ранчо «Золотая черепаха», «ударная группа» попала в поле видимости дежурившего под специальным навесом около стоянки машин сержанта дорожной полиции. Двумя руками он обнимал за талию полную, что по понятиям Эль-Параисо означает очень красивую, мулатку и был целиком поглощен разговором с ней. Они вместе вырабатывали план на предстоящий вечер, обсуждая вопрос: потратить имеющиеся у сержанта двадцать песо за ужин в ресторане или отдать их за номер в гостинице. «Регулировщик» был больше настроен на ужин, но девушка с ним не соглашалась.
Благополучно миновав влюбленного сержанта, «ударная группа» ускоренным шагом приближалась к дому Луиса, но была обнаружена маленькой графиней, которая, пользуясь перерывом в дожде, выскочила из дома и бродила по колено в теплой грязной воде, с удивлением изучая изменения, которые внес циклон в привычный ландшафт. Люси издали увидела «ударную группу» и медленно пошла навстречу, настороженно и не по-детски напряженно рассматривая приближающихся к ней взрослых людей. Шакала она узнала, и Шакал с дрожью прочитал это на ее лице. Когда расстояние между графиней и идущим впереди Лысаном сократилось до каких-нибудь десяти метров, лицо графини осветила веселая улыбка, глаза загорелись, и она звонким голосом произнесла:
– Здравствуйте! Это вы вчера с нами на пляже в догонялки играли? И не догнали, между прочим! Луиси бегает быстрее, чем вы, во-о-т! – Графиня продолжала улыбаться, а Лысан боролся с искушением заткнуть ей рот. – Вы к Луиси в гости? – учтиво поинтересовалась Люси, и Лысан, не выдержав, рванулся бегом мимо нее к дому Луиса. Алексис догнал его и громко прошептал:
– Может, захватим девчонку в дом?
– Не надо! Она крик поднимет! Давай скорее! Эй, ты, заходи с нами! Нечего тебе на улице делать! – обратился он к Шакалу, который побелел и готов был упасть в обморок. Но опять какое-то удивительное, нездоровое вдохновение нахлынуло на Шакала. Он заулыбался и впал в свойственное истерикам в минуты опасности смешливое состояние.
Входная дверь была не заперта. Не готовый к этому Алексис дернул ее изо всей силы и чуть не слетел с крыльца. Следуя правилам налета на закрытое помещение, Алексис не остановился в дверях, а рванулся внутрь дома так стремительно, насколько позволяли его габариты, с громким стуком перевернув оказавшееся на его пути плетеное кресло-качалку. За ним ворвались в дом Лысан и Шакал и забегали по комнатам первого этажа.
Вскоре все трое сбежались в гостиную, озираясь по сторонам и прислушиваясь. Но все прочие звуки заглушало громкое дыхание Лысана.
– Никого, значит, нет! – то ли сокрушаясь, то ли радуясь, громко прошептал Лысан, но вдруг дверь спальни наверху открылась, и на лестнице показался Луис. Он улыбался.
– Как это «никого»? А я? Вы что же, меня за человека не считаете? – Ровный, уверенный голос Луиса подействовал гипнотически. «Ударная группа» оцепенела.
Луис медленно спускался по лестнице, рассматривая своих гостей. Он был одет по-домашнему – в короткие спортивные шорты и резиновые купальные тапочки.
– Доброе утро, господа! – поздоровался Луис, остановившись в двух шагах от Лысана. – Я вижу, вы решили навестить меня. Очень рад! Давайте наконец познакомимся! Меня зовут Луис Хорхе Каррера. А вас? – обратился он к онемевшему Лысану.
Лысан ждал, что вот-вот начнут стрелять, вздрагивал от ужаса и молчал. Потом собрался с духом и хрипло выговорил:
– Адам Бочорносо, туристическая фирма «Роза ветров». – По легенде Лысан представлял в Эль-Параисо интересы этой солидной фирмы.
– Вы занимаетесь еще и туристическим бизнесом? – удивился Луис и перевел вежливо-вопросительный взгляд на Алексиса, застывшего в угрожающей и забавной одновременно позе. Казалось, он вот-вот бросится на Луиса или убежит. Алексис пробормотал свою фамилию, и Шакал последовал его примеру.
– Кстати, у вас замечательно редкая фамилия! – продолжал Луис в том же теплом, доброжелательном тоне, обращаясь к Лысану. – Я в свое время изучал происхождение многих латиноамериканских фамилий, но с вашей сталкиваюсь впервые. – Он немного помолчал и гостеприимно обратился к ничего не понимающим, отупевшим от неожиданно доброго приема гостям: – Садитесь, пожалуйста! Я полагаю, у вас ко мне есть дело. Я включу кондиционер: сегодня ужасно душно, не правда ли? Садитесь же, господа! Могу предложить чай, кофе и, кажется, даже пиво!
– Нет, не надо нам, значит, ничего, – тоскливо отозвался Лысан, глядя в сторону. – Мы только что по две бутылки пива выпили.
– Тогда, может быть, чай? У меня есть прекрасный жасминовый чай. Вы пожалеете, если откажетесь! – настаивал Луис. – Да садитесь же! Воля ваша, но если нам нужно поговорить, то говорить с чаем намного приятнее, чем без чая. – Он точным жестом указал гостям на кресла и диван, а сам прошел на кухню и вернулся с большим термосом и маленькими фарфоровыми чашками. Не спускавшего с него глаз Алексиса Луис вежливо отстранил рукой по пути назад, так как тот занял своей тушей весь проход.
Не дожидаясь, пока гости сядут, Луис мягко опустился в кресло и, улыбаясь, следил за тем, как неуклюже и опасливо рассаживались кокаиновые бандиты.
– И все же я налью вам чаю! – Луис потянулся к термосу, но его остановила грубая реплика Алексиса:
– От этого чая потом кишки вылезут! – злобно проговорил обычно молчаливый Алексис и вызывающе посмотрел в сторону Луиса, не решаясь, впрочем, встретиться с ним взглядом.
– Почему вы так думаете? – удивился Луис. – А у меня ничего не вылазит! – он налил себе чашечку дымящегося, ароматного чая и откинулся в кресле-качалке. Он умел покачиваться в кресле, не разливая чай.
Все трое бандитов одинаковыми волчьими глазами следили за ним. – Я вас слушаю, господа! – произнес Луис, когда пауза затянулась. – Не припоминаю, чтобы я вас приглашал, и надеюсь, вы пришли ко мне не для того, чтобы посидеть, помолчать и уйти.
– Мы значит, потолковать пришли, – поспешно и как-то застенчиво проговорил Лысан, продолжая смотреть в сторону. – Тут такое дело… Мы уезжаем, и нужно поговорить.
– Я внимательно слушаю! Поверьте, мне приятно, что вы решили уехать. Здешний климат для вас очень вреден. Да и чем здесь заняться, уважаемые, когда вот так на неделю зарядит дождь…
– Только вот как бы нам уехать-то! – так же поспешно и застенчиво перебил Луиса Лысан. – Вы-то нас в угол совсем загнали, как тараканов, значит… – Лысан фальшиво заискивал. В минуты опасности в нем просыпался артистизм.
– Извините, но я что-то не понял. – Луис перестал улыбаться. – Я никуда вас не загонял. Это вы гоняетесь за мной, и, поверьте, причинили мне много неприятностей! И не только мне! А самое обидное, что все это было совершенно напрасно. Я уже говорил этому молодому человеку, – Луис твердым жестом указал на Шакала, – что к своему дяде Себастьяну не имею никакого отношения, никогда его не видел и видеть не хочу. Вы принимаете меня совсем не за того, кто я есть на самом деле! Я преподаватель испанской филологии в местном Университетском центре – и не более того! Вы ошиблись, господа! Ошиблись те, кто вас послал сюда! Кстати, те, кто послал вас сюда искать «порошок», не очень вас любят. Или они полные профаны. Вас послали на верный провал! В этой стране никто не употребляет наркотики и не будет этого делать, а значит, привозить сюда кокаин или, как вы его называете, «порошок» – это все равно что пытаться сбыть большую партию меховых комбинезонов! – Луис говорил так, словно перед ним были не бандиты, нагло вломившиеся в его дом, а студенты университета.
– Имейте в виду и другое. В Эль-Параисо сильная пограничная служба. И то, что сходит с рук где-нибудь в Боготе, здесь не проходит. Учтите это! Поэтому как только я понял, зачем вы здесь, то посоветовал вам уехать. Мой настойчивый совет звучал и в беседе с этим приятным молодым человеком, – Луис кивнул в сторону Шакала, – я звонил вам по телефону! Однако вы никак не могли решиться. Я рад, что недоразумения выясняются и вы не будете терять время, гоняясь за мной, человеком совершенно для вас бесполезным, ибо, повторяю, нам с вами не из-за чего спорить и нечего делить. Я прощаю вам то, что вы меня отравили. Все кончилось благополучно. И потом, когда вы сыпали мне в коктейль эту гадость, вы ведь искренне считали, что я ваш коллега, вернее, конкурент. Следовательно, вы играли в вашу игру по вашим правилам. Вы не поверите, я пока не написал никакого официального заявления местным властям, несмотря на то что вы преследуете меня. И почему, как вы думаете, господа? Только из-за стремления разрешить это недоразумение по-доброму, без скандала! Если бы я обвинил вас в покушении на мою жизнь, вы были бы немедленно арестованы. Таковы строгие законы этой страны. Но вы продолжаете гулять на свободе – лучшее доказательство доброй воли с моей стороны!
Луис умолк. Он поднес к губам чашку с остывающим чаем и сделал несколько глотков. Разговор с «ударной группой» забавлял его. Луис развлекался, заговорив с этими преступными угрюмыми типами на изысканном кастильском языке конца девятнадцатого века, на том языке, на котором мог бы говорить дед или прадед графа Хуана Сантоса Родригеса.
– Так что же нам, значит, делать? – дурашливо спросил Лысан. Он старался быть нарочито косноязычным, и ему это легко удавалось.
– Уезжать, уважаемые, уезжать! Я могу поручиться за то, что вас никто не задержит при выезде. Если, конечно, вы не наделали здесь чего-то более серьезного, чем попытка сначала отравить, а потом насадить на гарпун несчастного молодого преподавателя, который имел глупость оказаться племянником вашего врага. Повторяю, я ничего не заявлял в полицию. Если вы не нарушили законы этой страны и если вас не разыскивает международная полиция, вы покинете Эль-Параисо, как только откроют аэропорт.
При этих словах у Лысана похолодело в груди. Он вспомнил перевернутую патрульную машину и бедного шофера фургона, которому Алексис сначала пообещал разбить голову, а потом разбил ее.
– А если нас все-таки задержат? – раздраженно вступил в разговор Алексис. Его совиные брови яростно вскидывались, а в голосе звучала решимость. – Да и как нас могут не задержать, если легавые идут за нами уже вторые сутки и их пустили по нашему следу вы! В нас два раза стреляли, за нами охотятся, как за бешеными собаками, а вы тут нам говорите, что мы можем улететь, как только откроют аэропорт! Что мы, оказывается, ошиблись! – Алексис распалялся, но не мог сразу выйти из-под влияния заданного Луисом рассудительно-учтивого тона.
– Да ты же сам, сволочь, у нас на хвосте сидишь который день! – взорвался Лысан. – Ты нас в море выманил – утопить хотел! А «жучка» кто нам в номер подсунул? Хорошо, наш специалист его сразу, значит, обнаружил. Мы, значит, с тобой тут сопли жевать не будем! «Господа! Я очень рад!»… Ты должен вывести нас отсюда, иначе тебе крышка. Ты меня понял? Увези нас с этого вонючего острова – и будешь жив!
Алексис демонстративно встал с дивана и, подойдя к сервировочному столику, встал возле него. Он был уже на расстоянии вытянутой руки от Луиса.
– Очень жаль, что вы так расстраиваетесь, господа! Нервничать в вашей ситуации как раз не следует! – раздельно и с убийственно тяжелой интонацией произнес Луис. – Я просил бы вас воздержаться от ругани. Обычно я никому не позволяю обращаться ко мне с подобными выражениями. Но, принимая во внимание ваш испуг и затруднительность вашего положения, я готов простить вашу грубость. – Голос Луиса стал мягче. – Однако, еще раз повторяю, я ничего не могу для вас сделать. Вы говорите, что в вас кто-то стрелял? Если это не ваша выдумка, то дела ваши плохи, господа! Здесь никто никогда не стреляет в людей, это не принято. Но если в вас стреляли, то это был не я. Я попал бы непременно! Кстати, когда вчера вы напали на нас на пляже, я действительно собрался познакомить вас со своим винчестером, но вы благоразумно покинули гостиницу – и слава богу! Потому что к вечеру многое разъяснилось.
– Хватит болтать! – зашипел Лысан. – Ты пойдешь с нами, сядешь с нами в свой катер и отвезешь нас на континент. Но сначала ты достанешь «порошок». Иначе мы прикончим тебя прямо здесь и будем выбираться сами!
– У меня нет катера, господа! И потом, в такую погоду я лично десять раз подумал бы, прежде чем выходить в море. И вам советую подумать. Я, кажется, начинаю понимать цель вашего визита. Вы решили взять меня заложником? Но это глупо! И, извините, господа, просто нереально. Спокойней, спокойней, уважаемый! – раздраженно обратился Луис к Алексису, который постепенно надвигался на него. – Вы еще успеете потерять зубы. Я выбью их, не вставая с кресла! – угрожающе повысил голос Луис, и Алексис шарахнулся в сторону.
Луис поднялся с кресла и, широко расставив ноги, потянулся всем телом, расправляя мышцы. Это было движение «проснувшегося тигра», с которого начинал каждый свой день граф Хуан Сантос Родригес.
Лысан тяжело дышал. Он ожидал и боялся этого мгновения. Ему чудилось, что сверху, из спальни, посыпятся один за другим вооруженные негры, и все будет кончено.
– Я спешу, господа. Если вы все же решили брать меня заложником или пытать электрическим током, чтобы выяснить, где я спрятал «порошок», или вспарывать мне живот, – Луис выразительно посмотрел на Лысана, – то поторопитесь, потому что меня ждут. – Он остановился посреди гостиной. Члены «ударной группы» расположились вокруг него правильным треугольником.
«Он все знает, он с нами в кошки-мышки играет и ждет, пока подойдут его люди!» – такова была догадка, настигшая Лысана, когда Луис упомянул о «порошке» и о вспоротом животе. Под гипнозом речи Луиса Лысан почти поверил в то, что Луис – человек случайный.