Хэммет Дэниел. Рассказы

шайки?
- Да, - сказал Вэнс, и последняя капля крови вышла из него с этим
словом.
Я уронил его на сиденье и отошел.
Конечно! Как же я не сообразил? Старый мерзавец - если бы не он, при
всем его испуге, был главной пружиной, смог бы он так ловко сдать мне
остальных, по одному? Их загнали в угол. Либо погибнуть в перестрелке,
сдаться и кончать на виселице. Ничего другого им не оставалось. Полиция
схватила Вэнса - он мог сказать и наверняка сказал бы, что Пападопулос был
атаманом, и ни возраст, ни хилость, ни маска прислужника не помогли бы
старому хрычу выкрутиться на суде.
А я? Мне тоже ничего не оставалось, как принять его условия. Иначе -
конец. Я был воском в его руках, его сообщники были воском. Он списал их
также, как они помогли ему списать других, а я отпустил его на все четыре
стороны.
Теперь я могу искать его, могу перевернуть город вверх дном - я обещал
только выпустить его из дома, - но...
Что за жизнь!

Дэшил Хэммет. 106 тысяч за голову

----------------------------------------------------------------------------
Перевод В.Голышева
----------------------------------------------------------------------------

- Я Том-Том Кери, - с растяжкой сказал он.
Я кивнул на кресло возле моего письменного стола и, пока он подходил,
прикинул, с кем имею дело. Высокий, широкоплечий, широкогрудый, узкий в
поясе, он весил, пожалуй, килограммов восемьдесят пять. Смуглое лицо его
было твердым, как кулак, но ничто в нем не говорило о дурном характере.
Синий костюм на нем был хороший и сидел хорошо.
Усевшись, он завернул в коричневую папиросную бумагу заряд табака и
объяснил
- Я брат Пэдди Мексиканца.
Я решил, что это, возможно, правда. По масти и повадкам Пэдди был похож
на гостя.
- Значит ваша настоящая фамилия - Каррера, - обронил я.
- Да. - Он раскурил самокрутку. - Альфредо Эстанислао Кристобаль
Каррера, если желаете подробнее.
Я спросил его, как писать "Эстанислао", записал на листке, добавив: "Он
же Том- Том Кери", вызвал Томми Хауда и попросил, чтобы в архиве посмотрели,
нет ли у нас чего на эту фамилию. Томми ушел с листком, а смуглый человек с
растяжкой проговорил в дыму:
- Пока ваши люди раскапывают могилы, я объясню, зачем пришел.
- Нескладно как Пэдди погиб, - сказал я.
- Такие доверчивые долго не живут, - объяснил его брат. - Но такой уж
он был человек... последний раз я видел его четыре года назад, тут, в
Сан-Франциско. Я тогда вернулся из экспедиции в... не важно куда. Короче, я
сидел на мели. Вместо жемчуга привез из поездки только пулевой шрам на
бедре. А Пэдди был жирный, только что нагрел кого-то на пятнадцать тысяч. В
тот день, когда мы встретились, он собирался на свидание и опасался тащить с
собой такие деньги.
Том-Том Кери выдул дым и мягко улыбнулся, мимо меня, своим
воспоминаниям.
- Такой уж он был человек. Верил даже родному брату. А я в тот же день
уехал в Сакраменто, оттуда - поездом на восток. Одна девочка в Питтсбурге
помогла мне истратить эти пятнадцать тысяч. Лорел ее звали. Любила запивать
ржаное виски молоком. И я с ней пил, покуда внутри у меня все не свернулось
- на творог с тех пор смотреть не могу. Так, значит, за голову этого
Пападопулоса назначили сто тысяч?
- И шесть. Страховые компании предложили сто тысяч, ассоциация банкиров
- пять и город - тысячу.
Том-Том Кери бросил окурок самокрутки в плевательницу и начал
монтировать новую.
- А если я вам его поставлю? - спросил он. - Куда и как разойдутся
деньги?
- Здесь они не застрянут, - уверил я его. - Сыскное агентство
"Континентал" наградных не берет и служащим брать не позволяет. Если полиция
примет участие, они захотят долю.
- Но если нет, все - мои?
- Если возьмете его без посторонней помощи или только с нашей помощью.
- Возьму. - Он сказал это небрежно. - Так, с арестом ясно. Теперь
насчет суда. Если его возьмут, это точно, что он там не отмажется?
- Должно-то быть точно, но он ведь предстанет перед присяжными, а тут
все может случиться.
Мускулистая коричневая рука с коричневой сигаретой ответила на это
беспечным жестом.
- Тогда, пожалуй, надо получить у него признание до того, как я его
притащу, - предложил он не задумываясь.
- Так будет надежнее, - согласился я. - Вам стоило бы опустить кобуру
сантиметров на пять. А то рукоять очень высоко. Выпирает, когда садитесь.
- Ага. Вы - про тот, что под левой рукой? Снял с одного человека, когда
свой потерял. Ремень коротковат. Сегодня достану другой.
Вошел Томми с папкой: "Кери, Том-Том. 1361-К". Там были газетные
вырезки - самые старые десятилетней давности, самые свежие восьмимесячной. Я
прочел их, передавая по одной смуглому человеку. Тома-Тома Кери описывали
как наемника, торговца оружием, браконьера по тюленям, контрабандиста и
пирата. Но все это только предполагалось, допускалось и подозревалось. Его
многократно задерживали, но ни по одному делу не осудили.
- Они ко мне несправедливы, - мирно пожаловался он, закончив чтение. -
Например, что украл китайскую канонерку - так это не я виноват. Меня же
вынудили - меня на пулю взяли. Товар к себе погрузили, а платить не хотят. Я
же не мог один выгрузить. Пришлось и канонерку взять, и все. А страховым
компаниям этот Пападопулос, видно, очень нужен, если назначили сто тысяч.
- За такую поимку - недорого, - ответил я. - Может быть, газеты на него
липших собак навешали, но хватит и того, что есть на самом деле. Он собрал
тут целую армию бандитов, захватил квартал в финансовом центре, ограбил два
самых больших банка, отбился от всей городской полиции, ушел, потом улизнул
от армии, с одними своими помощниками перебил других помощников - вот тут и
вашему брату Пэдди досталось, - потом с помощью Окуня Рива, Большой Флоры
Брейс и Рыжего 0'Лири убрал остальных помощников. И, учтите, это были не
школьники, это были тертые ребята, вроде Бритвы Вэнса, Дрожащего Мальчика и
Котелка Маклоклина - молодцы, которые знали, что к чему.
- Угу. - Кери остался невозмутим. - А все-таки дело накрылось. Деньги
вы отобрали, а сам он едва ноги унес.
- Ему не повезло, - объяснил я. - Выложился Рыжий 0'Лири со своей
любовью и фанаберией. Тут Пападопулос не виноват. Не думайте, что он дальше
пяти не умеет считать. Он опасный человек, и страховые компании не зря
решили, что будут спать спокойно, если его поместят туда, где он не сможет
устраивать пакости застраховавшимся у них банкам.
- Не очень много знаете об этом Пападопулосе, да?
- Да. - Я сказал правду. - И никто не знает. Эти сто тысяч сделали из
половины воров в стране осведомителей. Они гоняются за ним не хуже, чем мы,
- не только из-за денег, а из-за того надувательства. И знают о нем так же
мало, как мы: что он приложил руку еще к десятку дел, что он стоял за аферой
Бритвы Вэнса с облигациями и что его враги имеют обыкновение умирать
молодыми. Но никто не знает, откуда он взялся и где живет - когда живет
дома. Не думайте, что я подаю его как Наполеона или какого-то стратега из
воскресных приложений, но это хитрый, изобретательный старик. Вы правильно
сказали, я мало о нем знаю, но на свете много людей, о которых я мало знаю.
Том-Том Кери кивнул, показывая, что понял последнюю фразу, и стал
сворачивать третью самокрутку.
- Когда я был в Ногалесе, Анжела Грейс Кардиган передала мне, что Пэдди
убили, - сказал он. - Это было с месяц назад. Она, наверное, думала, что я
сразу понесусь сюда, а мне что, больше всех надо? Не к спеху. Но на прошлой
неделе я прочел в газете, что за этого человека, который, она сказала,
виноват в смерти Пэдди, назначена награда. А это уже разница - в сто тысяч
разница. И вот я мотнул сюда, поговорить с ней, а потом к вам пришел -
узнать, не встанет ли кто между мной и деньгами, когда я заарканю вашего
Папу-до-полу.
- Вас ко мне послала Анжела Грейс? - спросил я.
- Угу... только она этого не знает. Она помянула вас, когда
рассказывала - сказала, что вы приятель Пэдди и хороший человек, хоть и
сыщик, что спите и видите, как бы поймать Папу-до-полу. Я подумал: он-то мне
и нужен.
- Когда вы уехали из Ногалеса?
- Во вторник на прошлой неделе.
- Это значит, - сказал я, покопавшись в памяти, - на другой день после
того, как за границей убили Ньюхолла.
Смуглый человек кивнул. В лице его ничто не изменилось.
- Это случилось далеко от Ногалеса? - спросил я.
- Его застрелили около Окитоа, километрах в ста к юго-западу от
Ногалеса. Интересуетесь?
- Нет... просто подумал, что вы уехали оттуда, где его убили, на другой
день и приехали туда, где он жил. Вы его знали?
- Мне показали его в Ногалесе: миллионер из Сан-Франциско отправляется
с компанией покупать шахты в Мексике. Я решил: попозже попробую кое-что ему
продать, но мексиканские патриоты добрались до него раньше меня.
- И тогда вы поехали на север?
- Этот шухер испортил мне коммерцию. У меня там было аккуратненькое
дело... скажем так, с поставками через границу и обратно. После убийства все
очень заинтересовались этой частью страны. И я решил: поеду сюда, получу сто
тысяч, а там пока все уляжется. Честно, друг, не помню уже, сколько недель
не убивал миллионера - если вы об этом волнуетесь.
- Это хорошо. Значит, насколько я понял, вы рассчитываете поймать
Пападопулоса. Анжела Грейс вызвала вас, решив, что вы изловите его в
отместку за убийство Пэдди, вас же интересуют деньги, поэтому вы намерены
работать и со мной и с Анжелой. Так?
- Точно.
- Вы понимаете, как она отнесется к тому, что вы связались со мной?
- Угу. Будет биться в падучей - щекотливая насчет связей с полицией, а?
- Да, кто-то однажды объяснил ей про воровскую честь, и она не может
выкинуть это из головы. Ее брат отбывает срок на севере - его продал Джон
Водопроводчик. Ее возлюбленного Пэдди расстреляли дружки. Открыло ей это
глаза? Ничего подобного. Боже упаси помочь нам, пусть лучше Пападопулос
гуляет на свободе.
- Не страшно, - успокоил меня Том-Том Кери. - Она думает, что я хороший
брат - Пэдди вряд ли много обо мне рассказывал, - и я с ней полажу. Вы за
ней следите?
- Да, с тех пор как ее выпустили. Ее арестовали в один день с Флорой,
Окунем и Рыжим, но у нас на нее ничего не было - просто подруга Пэдди, - и я
договорился, чтобы ее отпустили. Какие она дала вам сведения?
- Обрисовала Папу-до-полу и Нэнси Риган, больше ничего. Она про них
знает больше меня. А эта Нэнси как сюда вписывается?
- Да никак - разве что выведет нас на Пападопулоса. Она была подругой
Рыжего. Он пришел к ней на свидание и испортил всю обедню. А когда
Пападопулос выкрутился, он взял с собой и девушку. Не знаю почему. К налету
она не причастна.
Том-Том Кери свернул четвертую самокрутку, закурил и встал.
- Работаем на пару? - спросил он, взяв шляпу.
- Если вы доставите Пападопулоса, я добьюсь, чтобы вы получили все
причитающееся вам до цента, - ответил я. - И обещаю свободу рук - не буду
мешать вам слишком пристальным наблюдением.
Он ответил, что согласен, сказал, что остановился в гостинице на
Эллис-стрит, и ушел.
Я позвонил в контору покойного Тейлора Ньюхолла, и мне было сказано,
что если я хочу получить сведения о его делах, надо связаться с его
загородной резиденцией, в нескольких милях к югу от Сан-Франциско. Так я и
сделал. Министерский голос сообщил мне, что я разговариваю с дворецким и что
встретиться мне надо с адвокатом Ньюхолла Франклином Эллертом. Я пошел к
Эллерту в контору.
Это был раздражительный шепелявый старике выпученными от давления
глазами.
- Есть ли основания предполагать, - спросил я напрямик, - что убийство
Ньюхолла - не просто выходка мексиканских бандитов? Могло ли быть, что его
убили умышленно, а не просто в перестрелке с теми, кто хотел их захватить?
Адвокаты не любят, чтобы их допрашивали. Этот брызгал слюной, строил
мне гримасы, еще больше выпучивал глаза и, конечно, ответа не дал.
- То ешть? То ешть? - огрызнулся он. - Объяшните, что вы имеете в виду!
Он свирепо посмотрел на меня, потом на стол, дрожащими руками поворошил
бумаги, словно отыскивая полицейский свисток. Я рассказал ему свое дело -
рассказал про Тома-Тома Кери.
Еще немного побрызгав, Эллерт спросил:
- Что вы имеете в виду, черт возьми? - И устроил уже полный кавардак на
столе.
- Ничего не имею в виду, - проворчал я в ответ. - Что имею, то и
сказал.
- Да! Да! Понимаю! - Он перестал выпучивать на меня глаза, и голос у
него сделался менее сварливым. - Но нет шовершенно никаких ошнований
подожревать что- либо подобное. Совершенно никаких, шер, шовершенно!
- Может быть и так. - Я повернулся к двери. - И все же я в этом немного
покопаюсь.
- Подождите! Подождите! - Он вскочил с кресла и побежал вокруг стола ко
мне. - Мне кажетша, вы ошибаетесь, но раш вы вше равно будете рашшледовать,
сообщайте мне, пожалуйшта, о режультатах. И лучше вшего - берите ш меня ваш
обычный гонорар и держите меня в курше дела. Шоглашны?
Я сказал, что согласен, вернулся к столу и начал его расспрашивать. По
словам адвоката, в делах Ньюхолла не было ничего такого, что могло бы
насторожить нас. Капитал его составлял несколько миллионов и в основном был
вложен в шахты. Почти половину денег он получил в наследство. Никаких
сомнительных сделок в прошлом, никаких незаконных претензий на чужие горные
участки, никакого мошенничества, никаких врагов. Вдовец; единственная дочь.
При жизни отца у нее было все, чего она только могла пожелать, и они очень
любили друг друга. Он отправился в Мексику с группой горнопромышленников из
Нью-Йорка, которые собирались продать ему там участки. На них напали
бандиты, нападение отбили, но в перестрелке погибли Ньюхолл и геолог Паркер.
Вернувшись в контору, я составил телеграмму в наше Лос-анжелесское
отделение с просьбой послать в Ногалес агента и выяснить что можно об
убийстве Ньюхолла и о делах Тома-Тома Кери. Сотрудник, которому я дал
зашифровать ее и отправить, сказал, что меня хочет видеть Старик. Я пришел к
нему в кабинет, и он познакомил меня с маленьким круглым человеком по
фамилии Хук.
- У мистера Хука, - сказал Старик, - ресторан в Сосалито. В прошлый
понедельник он взял на работу официантку по имени Нелли Райли. Она сказала,
что приехала из Лос-Анджелеса. По описанию мистера Хука ее приметы в
точности совпадают с тем, как вы с Кониханом изобразили Нэнси Риган. Верно?
- спросил он толстяка.
- Совершенно верно. В точности то, что я прочел в газетах. Рост- метр
шестьдесят пять, среднего сложения, голубые глаза и каштановые волосы, лет
двадцати двух или двадцати одного, красивая, но самое главное - фанаберия
неслыханная, мнит о себе неизвестно что. Я тут попробовал перейти с ней как
бы на более дружеские отношения - так она мне сказала: уберите ваши грязные
лапы. А потом я выяснил, что она почти не знает Лос-Анджелеса, хотя говорит,
что прожила там два или три года. Могу спорить, это она самая. - И дальше он
стал интересоваться тем, сколько из обещанного вознаграждения придется на
его долю.
- Вы сейчас туда отправляетесь? - спросил я его.
- Да, скоро. Мне тут надо зайти узнать кое о каких блюдах. А потом уже
сюда.
- Девушка будет на работе?
- Да.
- Тогда мы пошлем с вами человека - он знает Нэнси Риган.
Я вызвал Джека Конихана из комнаты оперативников и представил его Хуку.
Они договорились встретиться через полчаса у парома, и Хук вразвалочку ушел.
- Нелли Райли не Нэнси Риган, - сказал я. Но мы не можем пренебречь
даже одним шансом из ста.
Я рассказал Джеку и Старику о Томе-Томе Кери и о моем визите к Эллерту.
Старик выслушал меня с обычной вежливой внимательностью, молодой Конихан,
всего четыре месяца назад ставший охотником за людьми, - с широко открытыми
глазами.
- Ты, пожалуй, беги на встречу с Хуком, - сказал я, закончив рассказ, и
вместе с ним вышел из кабинета. - А если окажется, что она - Нэнси Риган,
вцепись и не отпускай. - Старик уже не мог нас слышать, и я добавил: - И,
ради Бога, постарайся в этот раз не получить по зубам за свою юношескую
галантность. Сделай вид, что ты взрослый.
Мальчишка покраснел, сказал: "Идите к черту!", подтянул галстук и
отправился на свидание с Хуком.
Мне надо было написать несколько отчетов. Покончив с ними, я положил
ноги на стол и, множа полости в пачке сигарет, до шести часов думало
Томе-Томе Кери. Потом я Пошел в ресторан есть свой лангет и похлебку из
морских ушек, а потом - домой, чтобы переодеться и закончить вечер в клубе
за покером. Переодевание мое прервал телефонный звонок. Звонил Джек Конихан.
- Я в Сосалито. Девушка не Нэнси, но я набрел на кое-что другое. Не
знаю, как быть дальше. Вы можете приехать?
- Дело стоит того, чтобы отказаться от покера?
- Да... по-моему, это в самом деле нить.
- Ты где?
- Тут, на пароме. Не в Золотых воротах, на другом.
- Ладно. Приеду с первым же паромом.
Часом позже я сошел с парома в Сосалито. Джек Конихан протолкался
сквозь толпу и начал говорить:
- Когда я уже возвращался и пришел сюда...
- Подожди, пока выйдем из толпы, - остановил его я. - Должно быть,
что-то потрясающее - восточный уголок твоего воротничка загнулся.
Пока мы шли к улице, он механически поправил эту деталь своего
безупречного в остальном костюма, но даже не улыбнулся - его мысли были
заняты чем-то другим.
- Сюда, - сказал он, заводя меня за угол. - Кафе Хука - на углу. Если
хотите, можете сами взглянуть на девушку. Она такого же роста и масти, как
Нэнси Риган, но и только. Стервоватая девчонка, с последней работы,
наверное, уволили за то, что плюнула жвачкой в кастрюлю с супом.
- Хорошо. Значит, она отпала - так чем ты взволнован?
- Я посмотрел на нее и пошел обратно, на паром. Паром подвалил, когда я
был еще квартала за два. Навстречу мне попались двое - наверное, только что
сошли с него. Оба были греки, довольно молодые, уголовного вида, и в другой
раз я вряд ли обратил бы на них внимание. Но поскольку Пападопулос грек, они
нас интересуют, и я к ним присмотрелся. Они спорили о чем-то на ходу.
Негромко, но смотрели друг на друга сердито. Когда они проходили мимо, тот,
что шел ближе к обочине, сказал другому: "Я ему говорю, прошло двадцать
девять дней".
Двадцать девять дней. Я подсчитал - ровно двадцать девять дней, как мы
ищем Пападопулоса. Он грек, и эти ребята греки. Когда я кончил считать, я
повернулся и пошел за ними. Они провели меня через весь город - и на горку,
на окраине. Вошли в домик - три комнаты самое большее, - который стоит на
отшибе, посреди поляны в лесу. На нем вывеска: "Продается". Окна без
занавесок, вид нежилой, но на земле перед черной дверью было мокрое место,
как будто выплеснули ведро или кастрюлю воды.
Я сидел в кустах, пока не начало смеркаться. Тогда я подошел. Услышал
разговор внутри, но через окна ничего не мог увидеть. Они были забиты
досками. Немного погодя эти двое вышли, говоря что-то на непонятном языке
тому, кто был в доме. Пока они уходили по тропинке, дверь оставалась
открытой, и я не мог идти за ними - меня увидели бы из двери.
Потом дверь закрылась, и я услышал в доме шаги людей - а может быть,
одного человека, - запахло кухней, из трубы поднялся дым. Я ждал, ждал, но
ничего больше не произошло, и тогда решил, что надо связаться с вами.
- Интересно, - согласился я.
Мы проходили под фонарем. Джек остановил меня, схватив за руку, и
вытащил что-то из кармана пальто.
- Посмотрите! - Он протянул мне предмет. Обожженный лоскут синей
материи. Это могли быть остатки женской шляпки, на три четверти сгоревшей. Я
осмотрел лоскут под фонарем, потом зажег свой фонарик, чтобы изучить
тщательнее.
- Я подобрал его за домом, пока там шнырял, - сказал Джек, - а...
- А на Нэнси Риган в ту ночь, когда она исчезла с Пападопулосом, была
шляпка такого же цвета, - закончил я за него. - Пошли к домику.
Уличные огни остались позади, мы поднялись на горку, спустились в
небольшую долину, свернули на извилистую песчаную тропу, с нее по траве под
деревьями перебрались на грунтовую дорогу, прошагали по ней чуть меньше
километра, а потом Джек повел меня по узкой тропинке, петлявшей в черной
чаще кустов и мелких деревьев. Я засомневался в том, что он помнит дорогу.
- Почти пришли, - прошептал он.
Из кустов выскочил человек и схватил меня за горло.
Руки у меня были в карманах пальто - одна на фонаре, другая на
револьвере. Я повернул револьвер в кармане дулом к напавшему - нажал спуск.
Выстрел погубил мое семидесятипятидолларовое пальто. Но человек
отпустил мое горло.
Очень кстати. Другой человек бросился на меня сзади.
Я пытался вывернуться - не успел... почувствовал на спине лезвие ножа.
Это уже было некстати - но все же лучше, чем острие ножа.
Я попытался ударить его затылком в лицо - не попал, продолжал
извиваться и вертеться, наконец вытащил руки из карманов и схватил его.
Лезвие ножа плашмя прижалось к моей щеке. Я поймал руку, державшую нож,
повалился на спину - он подо мной.
Он сказал:
- Ой!
Я перевернулся, встал на четвереньки, кулак смазал меня по лицу, и я
вскочил.
В лодыжку мне вцепились пальцы.
Я повел себя не спортивно. Я ударил по пальцам ногой - нашел тело
человека - ударил ногой два раза, сильно.
Голос Джека шепотом произнес мое имя. Я не видел его в темноте и не
видел того, в кого выстрелил.
- Тут все нормально, - сказал я Джеку, - как ты?
- Высший класс. Это все?
- Не знаю, но рискнем поглядеть, кого я поймал.
Я направил фонарь на человека, лежавшего у меня в ногах, и включил.
Худой блондин с окровавленным лицом; он изображал жука-притворяшку, и
красные веки его дрожали в луче фонаря.
- Не валяй дурака! - приказал я.
В кустах грохнул крупнокалиберный пистолет... и другой, полегче. Пули
прошили листву.
Я выключил свет, наклонился к лежавшему, ударил его по макушке
пистолетом.
- Пригнись ниже, - шепнул я Джеку.
Меньший пистолет снова выстрелил, два раза. Где-то впереди, слева. Я
сказал Джеку на ухо:
- Мы пойдем в домик, даже если они против. Держись ниже и не стреляй,
пока не увидишь, куда стрелять. Вперед.
Пригибаясь к земле, я двинулся за Джеком по тропинке. Порез на согнутой
спине натянулся, и от лопаток почти до пояса меня обожгло болью. Я
чувствовал, что кровь стекает по бедрам, или так мне показалось.
В этой тьме красться было невозможно. Что-то трещало под ногами,
шуршало вокруг плеч. Наши друзья в кустах пистолетов не студили. К счастью,
хруст веточек и шуршание листьев в кромешном мраке - не лучшие ориентиры.
Пули взвизгивали там и сям, но в нас не попадали. Мы не отвечали на огонь.
Мы остановились у кромки кустарника, где ночь разжижилась до серого.
- Здесь. - Джек показал на прямоугольную тень впереди.
- Ходу, - буркнул я и бросился к темному дому.
Длинноногий Джек легко нагнал меня, пока мы бежали, по поляне.
Из-за черного дома выглянула тень человека, и его пистолет замигал нам.
Выстрелы шли один за другим так часто, что слились в прерывистый грохот.
Потащив с собой Джека, я плюхнулся на землю и прижался к ней плашмя,
если не считать того, что лицо мое остановила зазубренная консервная банка.
С другой стороны дома закашлял другой пистолет. Из-за дерева справа -
третий. Мы с Джеком тоже стали тратить порох.
Пуля набросала мне в рот грязи и камушков. Я выплюнул грязь и
предупредил Джека:
- Высоко бьешь. Возьми ниже и на спуск жми плавно. В черном профиле
дома образовался горбик. Я послал туда пулю.
Мужской голос вскрикнул:
- 0-о-ой! - А потом тише, но с большим огорчением: - Сволочь...
сволочь!
Несколько горячих секунд пули шлепали вокруг нас. Потом ночь стихла, и
тишина ее не нарушалась ни звуком.
После пяти минут затишья я встал на четвереньки и пополз вперед, Джек
за мной. Почва была не приспособлена для такого передвижения. Трех метров
нам хватило. Мы поднялись и оставшееся расстояние прошли как люди.
- Подожди, - шепнул я и, оставив Джека возле угла, обошел домик кругом:
никого не увидел, ничего не услышал, кроме звуков, которые издавал сам.
Мы попробовали парадную дверь. Заперта, но хлипкая. Я вышиб ее плечом и
вошел, фонарь в одной руке, револьвер - в другой.
Дом был пуст. Ни мебели, ни людей, ни следов их в двух пустых комнатах
- только голые дощатые стены, голый пол, голый потолок с дымоходом, ни к
чему не присоединенным.
Стоя посреди комнаты и оглядывая пустоту, мы с Джеком прокляли эту дыру
от крыши до фундамента. Не успели мы кончить, как за дверью послышались
шаги, в раскрытую дверь ударил белый луч света и надтреснутый голос сказал:
- Эй! Выходите по одному - и без фокусов!
- Кто это говорит? - спросил я, выключив фонарь и отступив к боковой
стене.
- Целая стая помощников шерифа, вот кто, - ответил голос.
- Можете просунуть к нам одного, чтобы мы посмотрели? - спросил я. -
Меня сегодня столько раз душили, резали и обстреливали, что уже ничьим
словам неохота верить.
В двери появился долговязый человек с худым задубелым лицом и
Х-образными ногами. Он показал мне бляху, я вытащил свою карточку, и тогда
вошли остальные помощники. Всего их было трое.
- Мы ехали по мелкому делу в сторону мыса и услышали стрельбу, -
объяснил долговязый. - Что происходит?
Я рассказал ему.
- Дом давно пустует, - сказал он, когда я кончил. - Тут кто угодно мог
поселиться. Думаете, это Пападопулос, да? Будем поглядывать, может, его, а
может, его друзей заметим - тем более обещаны такие деньги.
Мы поискали в лесу и никого не нашли. И тот, с которым я боролся, и
тот, в которого я стрелял - оба исчезли. Мы с Джеком доехали до Сосалито с
помощниками шерифа. Там я отыскал врача, и мне забинтовали рану. Врач
сказал, что порез длинный, но не глубокий. Потом мы вернулись в
Сан-Франциско и разошлись по домам.
Так закончился этот день.