Хэммет Дэниел. Рассказы

этого времени нет нужды что-либо предпринимать.
Я доехал на трамвае до Ван-Несс-авеню, а потом прошел пешком к дому
миссис Эшкрафт. Позвонил в дверь. Никакого ответа. Позвонил еще раз и только
тогда заметил в подъезде две газеты. Взглянул на даты - сегодняшняя и
вчерашняя.
Какой-то старичок в линялом комбинезоне поливал газон в соседнем дворе.
- Вы не знаете, из этого дома кто-нибудь выезжал? - крикнул я ему.
- Вроде бы нет. Сегодня утром дверь черного хода была открыта. - Старик
стоял, скребя подбородок. - А может, и уехали, - сказал он медленно. - Мне
вот пришло на ум, что я никого из них не видел... пожалуй, ни разу за весь
вчерашний день.
Я обошел дом сзади, перелез через невысокий заборчик и поднялся по
лестнице черного хода. Кухонная дверь оказалась незапертой, за дверью
слышался плеск воды, вытекающей из крана.
Я громко постучал. Никто не ответил. Тогда я пнул дверь и вошел на
кухню. Вода текла из крана.
Под тонкой струйкой воды лежал большой кухонный нож с лезвием длиною в
фут. Нож был чистый, но на стенках фарфоровой раковины там, куда попадали
лишь мелкие капельки воды, я увидел ржавые пятнышки. Сковырнул одно из них
ногтем - засохшая кровь.
Если бы не эта раковина, все на кухне было бы в образцовом порядке. Я
отворил дверь кладовой. Здесь тоже все находилось на месте. Дверь с другой
стороны кухни вела в переднюю часть дома. Я вышел в коридор. Свет из кухни
освещал его слишком слабо. Я поискал ощупью на стене выключатель, который
должен был там находиться. И наступил на что-то мягкое.
Отдернув ногу, я сделал шаг назад, нашарил в кармане спички и зажег
одну. Предо мной - голова и плечи на полу, бедра и ноги на нижних ступенях
лестницы - лежал бой-филиппинец. В одном нижнем белье.
Он был мертв. Правый глаз выбит, горло распахано от уха до уха. Не
требовалось особого воображения, чтобы представить, как произошло убийство.
Стоя наверху лестницы, убийца левой рукой схватил филиппинца за лицо,
выдавив ему пальцем глаз, запрокинул его голову назад, полоснул ножом по
смуглому напряженному горлу и спихнул мальчишку вниз.
Я чиркнул второй спичкой и нашел выключатель. Включил свет, застегнул
плащ и поднялся по лестнице. Пятна высохшей крови виднелись тут и там, а на
лестничной площадке второго этажа кровью были забрызганы даже обои.
Я щелкнул другим выключателем, из коридора попал в прихожую, заглянул в
следующие две комнаты, казавшиеся нетронутыми, потом свернул за у гол... и
резко остановился, едва не упав на человека, который там лежал.
Женщина лежала, скорчившись на полу, лицом вниз, подтянув под себя
колени и прижав руки к животу. Была она в халате, а волосы были заплетены в
косу.
Я коснулся пальцем ее шеи. Холодная, как лед.
Опустившись на колени - чтобы не переворачивать труп, - заглянул ей в
лицо. Это была служанка, которая четыре дня назад впускала меня и Ричмонда в
дом.
Я встал и огляделся. Затем обошел убитую и отворил дверь. Спальня, но
не служанки, богато и изысканно убранная, - выдержанная в кремово-серых
тонах опочивальня с репродукциями французских картин на стенах. Только
постель была разбросана. Смятое, сбитое в кучу белье лежало посреди кровати
и выглядело как- то неестественно.
Наклонившись, я начал исследовать постель. Простыни были в кровавых
пятнах. Я отбросил в сторону одеяла.
Под ними лежала мертвая миссис Эшкрафт.
Ее тело было скрючено, а голова криво висела, едва держась на шее,
рассеченной до самой кости. На лице от виска до подбородка - четыре глубокие
царапины. Один рукав голубой шелковой пижамы оторван. Матрас и постель
пропитаны кровью, которая не успела засохнуть под кучей белья.
Прикрыв труп одеялом, я протиснулся через узкий проход между порогом и
телом служанки и пошел по парадной лестнице, включая по пути свет. Нашел
телефон. Сперва позвонил в полицию, потом в контору Взнса Ричмонда.
- Прошу срочно уведомить мистера Ричмонда, что миссис Эшкрафт убита, -
сказал я стенографистке. - Я в доме погибшей, и он сможет меня там найти.
Потом я вышел через парадный ход, сел на верхнюю ступеньку и закурил,
ожидая полицию.
Чувствовал я себя мерзко. В жизни мне приходилось видеть и больше, чем
трех убитых сразу, но то, что случилось здесь, очень уж тяжко обрушилось на
меня. Видимо, и трехдневная пьянка сказалась на состоянии нервов.
Прежде чем я успел выкурить сигарету, из-за угла вылетел полицейский
автомобиль, из которого посыпались люди. О'Гар, сержант-детектив из отдела
расследования убийств, первым поднялся по лестнице.
- Привет! - обратился он ко мне. - Что попало в твои руки, старина, на
этот раз?
- Нашел три трупа, - ответил я, открывая дверь. Мы вошли в дом. -
Может, ты, как профессиональный сыщик, найдешь больше.
- Хм... Для молодого паренька ты считаешь совсем неплохо...
Слабость прошла, я снова был готов работать.
Сперва показал О'Гару филиппинца, потом двух женщин. Больше трупов мы
не нашли. Детальное изучение места происшествия заняло несколько часов.
Нужно было осмотреть весь дом от подвала до крыши, взять показания у
соседей, потянуть кое- кого за язык в посредническом бюро, через которое
нанимали прислугу. Нужно было также отыскать и допросить родных и знакомых
филиппинца и служанки, найти и расспросить почтальона.
Собрав большую часть отчетов, мы заперлись в библиотеке.
- Позавчера ночью, не так ли? Со среды на четверг... - пробормотал
О'Гар, когда мы устроились в удобных креслах и закурили.
Я кивнул. Заключение врача, который исследовал трупы, две газеты у
двери, а также тот факт, что ни лавочник, ни мясник, и ни один из соседей не
видели никого из домашних со среды, - все это позволяло предположить, что
преступление произошло в ночь со среды на четверг.
- По-моему, - сказал О'Гар, глядя сквозь клубы дыма в потолок, - убийца
проник в дом через заднюю дверь, взял на кухне нож и пошел наверх. Возможно,
он направлялся прямо в спальню миссис Эшкрафт... а возможно, и нет. Но
спустя какое-то время он все-таки туда вошел. Оторванный рукав и царапины на
лице свидетельствуют, что без возни не обошлось. Филиппинец и служанка
услышали шум, крики... и поспешили в комнату хозяйки. Служанка, по-видимому,
подоспела в тот момент, когда убийца уже выходил. Тут он ее и прикончил. А
филиппинец, увидя это, попытался бежать. Убийца догнал мальчишку, когда тот
метнулся к лестнице. Затем спустился вниз, в кухню, вымыл руки, бросил в
раковину нож и смылся.
- Великолепно, - согласился я. - Но ты обходишь вопрос, кто убийца и
для чего совершил столько убийств.
- Не обгоняй, - буркнул он. - Дойду и до этого. Пожалуй, мы имеем три
версии. Убийца мог быть маньяком, который сделал это для собственного
удовольствия; он мог быть взломщик, который случайно засветился и поспешил
ликвидировать свидетелей взлома; наконец, преступник мог быть кем-то, кто
имел особую причину, чтобы прикончить миссис Эшкрафт. Потом ему пришлось
убрать и слуг, когда его застукали на месте преступления. Я лично считаю,
что это сделал тот, кто был крайне заинтересован в смерти миссис Эшкрафт.
- Неплохо, - одобрил я. - А теперь слушай: у миссис Эшкрафт есть муж в
Тихуане, легкий наркоман, который вращается среди уголовников. Жена пыталась
уговорить его, чтобы он вернулся. Есть у него там подруга - молодая, сходит
с ума по нему и не умеет этого скрывать... крутая девчонка. Он, похоже,
собирался бросить ее и вернуться домой.
- А следовательно? - спросил О'Гар строго.
- Но я все время был с ним и с той девушкой... когда здесь произошло
убийство.
- Итак?
Разговор наш прервал стук в дверь. Пришел полицейский, чтобы позвать
меня к телефону. Я спустился на первый этаж и услышал в трубке голос
Ричмонда.
- Что случилось? Мисс Генри позвонила мне, но она не знает деталей.
Я рассказал ему обо всем.
- Вернусь сегодня вечером, - сказал он. - Делайте, что сочтете нужным.
Будем считать, что руки у вас развязаны.
- Ладно, - ответил я. - Когда вы вернетесь, меня здесь, наверное, уже
не будет. Вы сможете связаться со мной через агентство. Я пошлю телеграмму
Эшкрафту, чтобы он приехал... за вашим автографом.
Затем я позвонил в городскую тюрьму и спросил коменданта, там ли еще
Джон Райен, он же Фред Руни, он же Торопыга.
- Его нет. Федеральная полиция забрала его вчера утром в Ливенуорт.
Возвратившись наверх в библиотеку, я торопливо сказал О'Гару:
- Хочу поймать вечерний поезд на юг. Ставлю на то, что все это было
задумано в Тихуане. Я пошлю телеграмму Эшкрафту, чтобы он приехал. Хочу
выманить его из этого мексиканского городка на пару дней, а ты, когда он
появится здесь, не спускай с него глаз. Я опишу тебе его внешность, и твои
парни смогут сесть ему на хвост, когда он объявится в конторе Вэнса
Ричмонда.
Из оставшегося времени я потратил около получаса на то, чтобы написать
и отправить три телеграммы. Первая была адресована Эшкрафту:
Эдварду Бохенону.
Кофейня "Золотая подкова". Тихуана. Мексика. Миссис Эшкрафт мертва.
Приезжайте немедленно. Вэнс Ричмонд
Остальные две были зашифрованы. Одна пошла в отделение сыскного
агентства в Канзас-Сити: я просил, чтобы кто-нибудь из наших агентов
допросил в Ливенуорте Торопыгу. В другой я просил, чтобы кто-нибудь из
отделения в Лос-Анджелесе встретил меня завтра в Сан-Диего.
Потом я отправился в свою берлогу за свежими рубашками, после чего
первым же поездом отбыл на юг.
Сан-Диего был весел и многолюден, когда в полдень следующего дня я
вышел из вагона. Уйма народа нахлынула на открытие скакового сезона по
другую сторону границы. Киношники из Лос-Анджелеса, фермеры из
Импириел-Бэли, моряки Тихоокеанского флота, шулеры, туристы, бродяги всех
сортов и даже обычные люди из разных мест - здесь всяких хватало. Я прилично
пообедал, снял номер в отеле, отнес туда свою сумку, а потом отправился в
отель "Ю.С. Грант" на встречу с агентом из Лос-Анджелеса.
Я нашел его в холле отеля - веснушчатого парня лет двадцати двух,
быстрые серые глаза которого увлеченно бегали по строчкам программы скачек.
Палец на руке, в которой он держал программу, был заклеен пластырем. Я
прошел мимо него и остановился у прилавка с куревом, где купил пачку
сигарет, и, глянув в зеркало, поправил углубление на шляпе. После этого я
вышел на улицу. Заклеенный палец и операция со шляпой были нашими
опознавательными знаками. Кто-то изобрел эти штучки еще до войны за
независимость, но с тех пор, как я сдавал экзамен, у меня не было повода ими
воспользоваться.
Я свернул на Четвертую улицу, ведущую в сторону от Бродвея - главной
магистрали Сан-Диего, и здесь агент меня догнал. Звали его Гормен. Я ввел
его в курс дела.
- Поедешь в Тихуану и возьмешь под наблюдение кофейню "Золотая
подкова". Есть там девчонка, которая выставляет клиентов на выпивку.
Невысокая, волосы вьющиеся, каштановые, глаза карие, лицо круглое, губы
яркие, пухлые, плечи широкие. Наверняка ее узнаешь. Очень славная девочка
лет восемнадцати, зовут ее Лала. Не пытайся с ней сблизиться. Появишься там
на час раньше меня. Потом появлюсь я, заговорю с ней. Хочу знать, что она
предпримет сразу после моего ухода и что будет делать в следующие несколько
дней. Со мной можешь связаться... - Я сообщил ему название отеля и свой
номер, - Звони вечером. Ни при каких обстоятельствах не открывай, что знаешь
меня.
Мы расстались, и я отправился на площадь, посидел часок на скамейке, а
потом с боем захватил место в автобусе, идущем на Тихуану.
После пятнадцати миль езды по пыльной дороге - вшестером мы сидели на
трех сиденьях, - и минутной задержки на пропускном пункте я вышел из
автобуса у входа на ипподром. Бега уже начались, но турникеты продолжали
лихо вращаться, проталкивая неиссякающий поток зрителей. Я повернулся к
воротам спиной и направился кряду дряхлых, обшарпанных такси, выстроившихся
перед "Монте-Карло" - большим деревянным казино, сел в одну из колымаг и
поехал в Старый Город.
Старый Город был безлюден. Почти все отправились на собачьи бега. Войдя
в "Золотую подкову", я увидел веснушчатую физиономию Гормена над стаканом с
мескалем. Ну что ж, будем надеяться, что со здоровьем у него все в порядке:
надо иметь очень хорошее здоровье, если собираешься сесть на диету из этого
кактусового самогона.
Завсегдатаи "Подковы" приветствовали меня как своего. Даже бармене
прилипшей ко лбу прядью волос улыбнулся.
- Где Лала? - спросил я.
- Хочешь потолковать с Эдом? - Крупная молодая шведка глянула на меня
вполне благосклонно. - Постараюсь ее найти.
В эту минуту через заднюю дверь вошла Лала. Она тут же бросилась мне на
шею, начала обнимать, тереться щекой о мою щеку и все такое прочее.
- Снова приехал гульнуть?
- Нет, - ответил я, препровожая ее в одну из кабин.
- На этот раз по делу. Где Эд?
- На севере. Его жена откинула копыта, вот он и поехал прибрать
остатки.
- А тебе досадно?
- Еще как! Жутко досадно, что парень огребет солидный куш!
Я глянул на нее краем глаза, - этак с хитрецой.
- И ты думаешь, Эд притащит этот куш тебе?
Она взглянула на меня довольно хмуро.
- Что ты болтаешь?
Я усмехнулся загадочно.
- Могут случиться две вещи: либо Эд даст тебе отставку - об этом он
давненько уже подумывает... либо выскребет все до последнего цента, чтобы
спасти свою шею...
- Ты проклятый лжец!
Наши плечи соприкасались. Быстрым как молния движением ее левая рука
скользнула под короткую юбку. Я толкнул Лалу плечом и с силой крутанул. Нож,
который она метнула, глубоко вонзился в середину стола. Нож с толстым
клинком, отбалансированный так, чтобы его можно было бросать.
Она лягнула меня, попав острым каблучком по щиколотке ноги. Я успел
зажать ей локоть в тот момент, когда она вырвала нож из столешницы.
- Какого черта вы тут делаете?
Я поднял глаза.
По другую сторону стола стоял, зловеще уставившись на меня, мужчина.
Высокий и жилистый, с широкими плечами, из которых вырастала длинная, худая,
желтая шея, поддерживающая маленькую круглую головку. Он стоял, широко
расставив ноги и держа руки на поясе. Глаза у него были, как черные пуговки
на туфлях, и располагались очень близко один от другого над маленьким,
расплющенным носом.
- Что ты делаешь с девушкой? - рыкнула на меня эта милая личность.
Он выглядел слишком опасным, чтобы вступать с ним в спор.
- Если ты официант, - сказал я, - то принеси бутылку пива и что-нибудь
для девочки. Если ты не официант... то отваливай.
- Я тебе сейчас...
Девушка вырвалась из моих рук и остановила его.
- Для меня виски.
Он что-то буркнул, взглянул на нее, показал мне еще раз свои нечищенные
зубы и неторопливо отполз.
- Кто это?
- Лучше держись от него подальше, - посоветовала она, не ответив на
вопрос.
Потом спрятала нож под юбку и повернула лицо ко мне.
- Что ты там болтал о каких-то неприятностях у Эда?
- Читала об этих убийствах в газете?
- Да.
- Так что еще я должен тебе сказать? Единственный выход для Эда -
свалить все на тебя. Но сомневаюсь, что у него это получится. Если же нет,
то ему хана.
- Ты спятил! - крикнула она. - Не так уж ты нализался, чтобы не знать,
что во время убийства мы оба были с тобой.
- Я не настолько спятил, чтобы не знать, что это ничегошеньки не
доказывает, - ответил я. - Но вполне достаточно для уверенности, что
возвращусь в Сан- Франциско с убийцей на поводке.
Она рассмеялась. Я тоже ответил ей смехом и встал.
- Еще увидимся, - бросил я и направился к двери.
Я возвратился в Сан-Диего и послал телеграмму в Лос-Анджелес с просьбой
прислать еще одного агента. Потом перекусил, а вечер провел в своем номере в
отеле, ожидая Гормена.
Появился он поздно, от него так несло мескалем, что запах можно было
учуять, находясь в Сент-Луисе, но голова у него была в полном порядке.
- Одно время дела складывались так, что я готов был вынуть пушку, чтобы
вытащить тебя из той конуры, - усмехнулся он.
- Брось эти глупости! - прикрикнул я на него. - Твое дело глядеть в
оба. Что ты видел?
- Когда ты смылся, девушка и тот тип сели рядышком, носом к носу. Они
были возбуждены... сплошные нервы. Вскоре он вышел из кабака. Я оставил
девушку и последовал за ним. Он пошел в город и послал телеграмму. Я не мог
приблизиться к нему настолько, чтобы увидеть адрес. Потом вернулся в
"Подкову".
- Кто он, этот тип?
- Судя по тому, что я слышал, приятным парнем его не назовешь. Зовут
его Флинн Гусиная Шея. Служит вышибалой в том же кабаке.
Значит, Гусиная Шея был в "Золотой подкове" стражем порядка, а я его ни
разу не видел за те три дня... Не мог же я так надраться, чтобы не заметить
такое чучело. А ведь именно в один из этих трех дней миссис Эшкрафт и ее
прислуга были убиты.
- Я телеграфировал в твою контору, чтобы они подбросили нам еще одного
агента, - сказал я Гормену. - Он будет помогать тебе. Поручи ему девушку, а
сам займись Гусиной Шеей. Сдается мне, что на его совести три убийства, так
что не зевай.
- Есть, шеф! - ответил он и пошел спать.
Следующий день я провел на скачках - ставил по маленькой то на одну
клячу, то на другую и ждал ночи.
После последнего заезда зашел перекусить в японский ресторанчик, а
потом перебрался в казино, находившееся в другом конце того же здания. Там
жизнь била ключом: свыше тысячи посетителей всех мастей и сортов, казалось,
были охвачены единой страстью - спустить с помощью покера, игральных костей,
колес фортуны, рулетки и прочих хитрых штучек деньги, оставшиеся после
скачек, или все, что выиграли. Я не принимал участия в игре. Я бродил в
толпе, охотясь на вполне определенных, нужных мне людей.
Вскоре я высмотрел первого - загорелого мужичка, похожего на поденщика,
нарядившегося в воскресный костюм. Мужичок проталкивался к выходу, а на лице
его было выражение той особой пустоты, которая отличает любителей азартных
игр, проигравшихся до того, как игра закончилась. Таких гнетет не столько
проигрыш, сколько то, что пришлось прервать игру.
Я преградил поденщику дорогу.
- Облапошили? - спросил сочувственно.
Он ответил смущенным кивком головы.
- Хочешь получить пятерик за пятнадцать минут работы? - спросил я.
Разумеется, он хотел, но что там за работенка?
- Я хочу, чтобы ты поехал со мной в Старый Город и присмотрелся к
одному человеку. Потом получишь деньги. Это все.
Мое объяснение не совсем удовлетворило его, но пять долларов на полу не
валяются, к тому же он мог в любую минуту дать задний ход, если бы ему
что-то не понравилось. Он решил попробовать.
Я велел завербованному подождать у двери и пошел искать следующего. Им
оказался толстый коротышка с круглыми, исполненными несокрушимого оптимизма
глазами. О да, он с превеликой охотой готов заработать пять долларов таким
легким способом. Следующий, к которому я обратился, был слишком боязлив
чтобы играть в такую странную и непонятную игру. Затем я завербовал
филиппинца - очень щеголеватого в своем палевом костюме, и толстого грека,
который, по всей видимости, добывал свой хлеб или в кабаке официантом, или в
парикмахерской.
Этих было достаточно. Квартет в полной мере отвечал моим намерениям.
Парни не выглядели слишком интеллигентно, но и не казались негодяями или
пройдохами. Я усадил их в такси, и мы поехали в Старый Город.
- Теперь послушайте, - приступил я к инструктажу, когда мы прибыли на
место. - Я иду в кофейню "Золотая подкова". Подождете несколько минут, потом
войдете, закажете выпивку. - Я дал поденщику пятидолларовую бумажку. - Этим
расплатишься за всех четверых... В ваш заработок это не входит. Там увидите
высокого плечистого мужчину с длинной желтоватой шеей и маленькой гадкой
рожей. Уверен, что вы ни с кем его не спутаете. Присмотритесь к нему
хорошенько, но так, чтобы он не сообразил, что вы его пасете. Когда
убедитесь, что запомнили его и всюду узнаете, кивните мне головами и идите
сюда за деньгами. Только не ловите ворон. Я не хочу, чтобы кто-нибудь подсек
меня, заметив, что мы знакомы.
Это показалось им странным, но пять долларов маячили перед глазами, а в
казино еще шла игра, и, поставив пять долларов, при наличии капельки удачи
можно было... Остальное дорисуйте себе сами. Они начали задавать мне
вопросы, которые я оставил без ответа. Но ни один из парней не сбежал.
Когда я вошел, Гусиная Шея стоял за стойкой бара и помогал бармену.
Помощь, конечно, была нужна: "Подкова" трещала по швам от наплыва гостей.
Я не заметил в толпе веснушчатой физиономии Гормена, но увидел острый
как топор профиль Хупера, второго агента из Лос-Анджелеса, которого прислали
в ответ на мою телеграмму. Лала сидела в конце бара и пила в обществе
какого-то недомерка. Она кивнула мне, но свой улов не бросила.
Гусиная Шея скривился, подавая мне бутылку пива, которую я заказал.
Спустя некоторое время в зал вошла нанятая мной четверка. Свою роль они
сыграли отменно!
Вначале напрягали зрение в табачном дыму, заглядывая каждому в
физиономию и отводя глаза, когда встречали чей-нибудь взгляд. Это длилось с
минуту, после чего первый из них - это был филиппинец - заметил, что за
стойкой бара стоит описанный мной человек. Мой агент подскочил на месте,
потрясенный открытием, а увидев, что Гусиная Шея зловеще смотрит на него,
отвернулся и беспокойно заерзал на своем стуле. Теперь и другие высмотрели
Гусиную Шею и украдкой бросали на него взгляды, столь же незаметные, как
фальшивые бакенбарды.
Филиппинец обернулся, посмотрел на меня, кивнул несколько раз головой и
умчался на улицу. Трое оставшихся поспешно допивали свое виски, одновременно
пытаясь перехватить мой взгляд. А я тем временем не спеша читал надпись,
помещенную высоко на стене за баром:

МЫ ПОДАЕМ ТОЛЬКО НАСТОЯЩЕЕ ДОВОЕННОЕ АМЕРИКАНСКОЕ И
АНГЛИЙСКОЕ ВИСКИ.

Я пробовал подсчитать, сколько раз соврали в этих девяти словах, я уже
дошел в своем счете до четырех при хорошей дальнейшей перспективе, когда
внезапно, как выстрел из выхлопной трубы автомобиля, прозвучал кашель одного
из моих заговорщиков, грека. Гусиная Шея с пурпурным лицом, держа в руке
деревянный молоток для выбивания втулок из бочек, начал перемещаться за
стойкой бара.
Я взглянул на своих помощников. Кивки их не выглядели бы так страшно,
если бы они кивали поочередно, но ребята не хотели рисковать - вдруг я снова
отведу взгляд.
Их головы склонились почти одновременно - каждый, находящийся в радиусе
нескольких метров, не только мог, но и должен был заметить это, - после чего
все трое незамедлительно прошмыгнули за дверь, подальше от человека с
длинной шеей и его молотка.
Я допил пиво, неторопливо вышел из заведения и свернул за угол.
- Мы узнаем его! Узнаем, где угодно! - рявкнули они хором.
- Великолепно! - похвалил я их. - Вы отлично показали себя!
Прирожденные детективы, ничего не скажешь! Вот ваша зарплата. А теперь я на
вашем месте постарался бы убраться подальше, потому что этот парень... хотя
вы ничем себя не выдали... и были безупречны... мог что-то заподозрить. Нет
смысла рисковать.
Они схватили свою плату и слиняли прежде, чем я закончил речь.
Около двух часов ночи в мой гостиничный номер в Сан-Диего явился Хупер.
- Гусиная Шея исчез вместе с Горменом сразу же после твоего ухода, -
сказал он. - Несколько позднее девушка пошла в дом из необожженного кирпича
на краю города. Когда я уходил, она все еще была там. В доме было темно.
Гормен где-то застрял.
В десять утра меня разбудил гостиничный слуга-мальчишка, принесший
телеграмму. Телеграмма была из Мехикали:
Приехал сюда вчера вечером. Прячется у корешей.
Послал две телеграммы.
Гормен.
Это была хорошая новость. Я-таки надул Гусиную Шею, который принял моих
продувшихся игроков за четырех свидетелей, а их кивки за знак того, что его
опознали. Гусиная Шея был тем, кто совершил убийство, и теперь он в панике
бежал.
Я снял пижаму и как раз натягивал белье, когда принесли вторую
телеграмму. Эта была от О'Гара, пересланная агентством.
"Эшкрафт вчера исчез".
Я воспользовался телефоном, чтобы разбудить Хупера.
- Поезжай в Тихуану, - сказал я. - Понаблюдай за домом, где ты вчера
оставил Лалу. Но скорее всего, ты обнаружишь ее в "Золотой подкове". Не
спускай с девицы глаз, пока она не встретится с высоким светловолосым
англичанином, тогда переключись на него. Не позволяй ему потеряться. Он
сейчас самая важная для нас фигура в этой компашке. Я приеду туда. Если я и
англичанин останемся вместе, а девушка уйдет, следуй за ней. В противном
случае сторожи его.
Я оделся, расправился с завтраком и сел в автобус, идущий в Тихуану.
Паренек за рулем вел машину с приличной скоростью, но когда поблизости от
Палм-Сити нас обогнал коричневый кабриолет, мне показалось, что мы стоим на
месте. За рулем кабриолета сидел Эшкрафт.
Вскоре я снова увидел этот автомобиль - пустой, он стоял перед домом из
необожженного кирпича. Чуть дальше, за перекрестком, Хупер изображал
пьяного, болтая с двумя индейцами в мундирах мексиканской армии.
Я постучал в дверь дома.
- Кто там? - услышал голос Лалы.
- Это я... Паркер. Эд воротился?
- Ах! - воскликнула она. Последовала минута тишины. - Войди.
Я толкнул дверь. Англичанин сидел, откинувшись на спинку стула. Правым
локтем он опирался на стол, а кисть держал в кармане пиджака - если в этом
кармане находился пистолет, то он, несомненно, нацелен был на меня.
- Привет, - сказал Эд. - Я слышал, ты что-то там насочинял обо мне...
- Можешь назвать это как угодно. - Я пододвинул к себе стул и сел. - Но
не будем себя дурачить. Ты приказал Гусиной Шее прирезать твою жену, чтобы